Психологические особенности родителей юного возраста

Таким образом, практически треть несовершеннолетних пациенток, по их собственному утверждению, вступили в интимные отношения, ничего не зная о современных способах и средствах предохранения от нежеланной беременности.Во всех случаях возникновения незапланированной беременности нами изучались причины, по которым женщины обеих исследуемых групп не использовали методы контрацепции. Иерархия этих причин в группе несовершеннолетних беременных была следующей. Более половины юных женщин (58,2+5,0% случаев) надеялись, что ситуация с последствиями половой близости как-нибудь обойдется и беременность, возможно, не возникнет; В 52,0+5,1% случаев подростки вообще не думали о возможности возникновения беременности при данной половой близости. Категорический отказ партнера от использования контрацепции был отмечен нами в 14,3+3,5% случаев среди несовершеннолетних беременных.

Обращают на себя внимание следующие факты: некоторые юные пациентки указали, что вообще не знали о вероятности возникновения беременности (13,3+3,4% случаев) или постеснялись предложить использовать контрацептивы партнеру (12,2+3,3% случаев). Материальные сложности послужили причиной для отсутствия использования методов контрацепции в 6,1+2,4% случаев. Кардинально иной ситуация была среди беременных благоприятного репродуктивного возраста. Наиболее часто (17,7+4,9% случаев) эти женщины просто не предполагали, что беременность может возникнуть. Часть данных пациенток также вообще не думала о возможности возникновения беременности (6,4+3,1% случаев) или не использовала контрацептивы из-за решительного отказа партнера от их применения (4,8+2,7% случаев). 2 женщины контрольной группы (3,2+2,2%) не смогли преодолеть внутреннее смущение и предложить использовать контрацептивы своему партнеру. Другие варианты ответов на изучаемый вопрос среди беременных контрольной группы нами зафиксированы не были (p<0,05).Средний срок беременности, в котором несовершеннолетние женщины узнали о наличии у них беременности, составил 9,4 недели, в группе пациенток оптимального репродуктивного возраста - 6,1 недели, p<0,05, то есть юные пациентки узнавали о своей беременности достоверно позже, чем женщины контрольной группы. [3, c. 145].

Для оценки особенностей первой реакции на факт наличия беременности у несовершеннолетних пациенток и женщин контрольной группы проводилось изучение характера чувств, которые испытывали беременные в данной ситуации. Основополагающей первой эмоцией на осознание наличия у себя беременности в группе юных беременных был страх. Его ощущали 58,2+5,0% юных женщин, что достоверно превышает аналогичный показатель у женщин контрольной группы - 38,7+6,2% женщин, p<0,05. Более половины несовершеннолетних пациенток (55,1+5,0% случаев) ощущали недоумение и 33,7+4,8% женщин - жалость к себе. Среди беременных контрольной группы эти параметры составили 27,4+5,7% и 12,9+4,3% соответственно, p<0,05. Негативные эмоции в виде гнева по отношению к партнеру и по отношению к себе юные беременные испытывали в 37,8+4,9% и 31,6+4,7% случаев соответственно. В свою очередь, среди пациенток контрольной группы гнев к своему партнеру и по отношению к себе чувствовала достоверно меньшая часть беременных - 9,7+3,8% и 11,3+4,0% соответственно, p<0,05. Следовательно, можно предполагать, что более, чем в трети случаев, несовершеннолетние беременные считали своих партнеров виновными в возникновении беременности или стремились перенести моральную ответственность на них. Обращает на себя внимание, что беременные контрольной группы несколько чаще испытывали гнев по отношению к себе, чем гнев по отношению к партнеру, при этом ситуация среди юных женщин была обратной. Чувство радости при осознании факта беременности испытали лишь 16 юных женщин (16,3+3,7% случаев) и в 3 случаях (3,0+1,7%) у них в качестве первой реакции выступало безразличие. Совершенно иным был профиль первых эмоций в группе беременных оптимального репродуктивного возраста. Для большинства женщин контрольной группы (59,7+6,3% случаев) радость была первым и главенствующим чувством при осознании факта беременности, указанный показатель достоверно превышает соответствующий параметр в группе юных - p<0,05. Второе место по частоте встречаемости эмоций занимал страх -38,7+6,2% случаев. Несмотря на отсутствие статистически значимых различий, практически каждая десятая женщина оптимального репродуктивного возраста (14,5+4,5% случаев) не испытала никаких значимых эмоций, когда впервые узнала о своей беременности, тогда как у несовершеннолетних пациенток, как было указано выше, этот показатель составил 3,0+1,7%, p>0,05.

Существенным дополнением для создания более полного социально-психологического портрета беременных изучаемых групп являлись особенности дальнейшего поведения женщин, проявлявшегося сразу после первичной реакции на информацию о факте наличия беременности. Желание скрыть факт беременности испытали 22 несовершеннолетние женщины (22,4+4,2% случаев) и 7 пациенток контрольной группы (11,3+4,0% случаев), различия статистически значимы при p<0,05. Внутреннее стремление рассказать кому-либо о возникшей беременности было отмечено у половины юных беременных (51,0+5,1% случаев) и у 59,7+6,3% женщин оптимального репродуктивного возраста, p>0,05. Удельный вес женщин, сразу принявших решение вынашивать беременность и рожать ребенка, составил 58,1+6,3% в контрольной группе и оказался в 2 раза меньшим среди несовершеннолетних беременных - 26,5+4,5% случаев, p<0,05. Желание прервать беременность самостоятельно или в медицинском учреждении присутствовало в 22,4+4,2% случаев у юных пациенток, что было достоверно чаще, чем среди беременных контрольной группы - 9,7+3,8% случаев, p<0,05. Внутреннее неприятие факта наличия беременности приводило к тому, что 28,6+4,6% юных стремились вообще не думать о беременности, тогда как в группе женщин оптимального репродуктивного возраста удельный вес таких пациенток составил 8,1+3,5%, различия достоверны при p<0,05. Как проявление крайней степени внутреннего конфликта у ряда беременных нами были отмечены мысли о невозможности жить дальше - у 16 несовершеннолетних пациенток (16,3+3,7% случаев) и в 3,2+2,2% случаев среди пациенток контрольной группы, p<0,05.Основой для определения причин, по которым обследуемые женщины сохранили беременность, явилась изученная нами совокупность внутренних мотивов пациенток. Определяющим фактором в данном случае для женщин контрольной группы явилось положительное мнение отца ребенка -48,5+6,4% случаев, для юных беременных эта причина оказалась значимой менее, чем в трети случаев - 27,5+4,5%, p<0,05. Главной причиной, по которой несовершеннолетние женщины сохраняли беременность, было опасение развития бесплодия после медицинского аборта - 61,2+4,9% случаев, тогда как в контрольной группе этот показатель был в 1,5 раза меньше и составлял 38,7+6,2% случаев, p<0,05. Также немаловажным оказался для пациенток обеих групп страх перед самим прерыванием беременности (то есть перед медицинским абортом) - в 45,9+5,1% случаев в группе юных женщин и в 24,2+5,5% случаев среди беременных оптимального репродуктивного возраста, p<0,05. Чувство жалости и любви к своему ребенку способствовало сохранению беременности у 34,7+4,8% юных пациенток и у 38,7+6,2% женщин контрольной группы, p>0,05. Практически каждая четвертая несовершеннолетняя беременная (23,5+4,3% случаев) руководствовалась в своих действиях желанием удержать отца ребенка и создать семью, при этом в контрольной группе этот показатель составил 11,3+4,0% случаев, p<0,05. Степень важности такого фактора, как поддержка родителей, предлагавших моральную и материальную помощь, была практически одинаковой для беременных обеих групп и оказалась равной 21,4+4,2% среди несовершеннолетних женщин и 22,6+5,4% для пациенток оптимального репродуктивного возраста, p>0,05. [6, c. 121].

Серьезного внимания заслуживали сравнительные особенности реакций отца ребенка на первое известие о возникшей беременности в обеих группах женщин. Радость была наиболее частой первой реакцией среди партнеров женщин контрольной группы - 48,4+6,4%, тогда как в группе юных это чувство испытали лишь 13,3+3,4% будущих отцов, p<0,05. Спокойствие и некоторую сдержанность проявили четверть партнеров юных женщин (25,5+4,4%) и 21,0+5,2% партнеров женщин контрольной группы, p>0,05. Удельный вес мужчин, продолживших взаимоотношения с пациентками и пытавшихся уговорить их на медицинский аборт, составил 33,7+4,8% случаев в группе несовершеннолетних пациенток и 11,3+4,0% случаев среди беременных контрольной группы, p<0,05. Крайняя степень негативного отношения к беременности проявлялась в том, что будущие отцы прекращали любые виды взаимоотношений со своими партнершами, что было отмечено в 23 случаях в группе юных беременных, что составило 23,5+4,3%, и в 8 случаях у женщин оптимального репродуктивного возраста (12,9+4,3%), p<0,05. Нами была зафиксирована практически одинаковая частота встречаемости случаев, когда сами женщины обеих групп после осознания факта наступления беременности были инициаторами разрыва отношений со своими партнерами, - 4,1+2,0% среди несовершеннолетних беременных и 4,8+2,7% случаев в контрольной группе. Причины данного необычного решения ни одна пациентка в анкете не указала.

Первая реакция родителей пациенток на наличие беременности может служить одной из характеристик той микросоциальной среды, в которой находилась беременная. Понимание и предложение поддержки и помощи явилось наиболее частой реакцией в обеих группах пациенток, однако в контрольной группе беременных оно регистрировалось достоверно чаще, чем среди родителей юных женщин - 74,2+5,6% и 42,8+5,0% соответственно, p<0,05. Удельный вес таких психологических реакций, как отстраненное поведение и равнодушие, составил 7,1+2,6% случаев в семьях несовершеннолетних женщин и 6,4+3,1% случаев в семьях беременных контрольной группы, p>0,05. Осуждение поступка дочери родители юных беременных демонстрировали практически в каждом четвертом случае (24,5+4,4%), тогда как родители пациенток оптимального репродуктивного возраста проявляли подобную реакцию в 9,7+3,8% случаев, p<0,05. Стойкий негативизм с угрозами и отрицанием любых видов поддержки характеризовал поведение родителей юных пациенток в 13,3+3,4% случаев, в контрольной группе этот показатель составил 6,4+3,1% случаев, p>0,05. Согласно полученным нами результатам, в ряде случаев со стороны родителей, помимо эмоциональных реакций, исходили конкретные советы и рекомендации. Среди родителей несовершеннолетних женщин сразу предложили дочерям прервать беременность 23,5+4,3%, в контрольной группе подобных случаев было достоверно меньше - 8,1+3,5%, p<0,05. Предложение вынашивать беременность, но в последующем отказаться от ребенка высказали 6,1+2,4% родителей юных пациенток и 1,6+1,6% родителей женщин контрольной группы, p<0,05.Для определения особенностей отношения исследуемых женщин к своей беременности и будущему ребенку мы выясняли, с каким чувством каждая беременная ожидает роль матери своего ребенка.Среди беременных благоприятного репродуктивного возраста наиболее распространены были интерес и чувство уверенности в своих силах - 71,0+5,8% и 58,1+6,3% случаев соответственно. Аналогичные ощущения юные пациентки признавали у себя достоверно реже - 31,6+4,7% и 17,3+3,8% случаев соответственно, p<0,05 для обоих показателей. Центральной эмоцией, связанной с будущим материнством для несовершеннолетних беременных, была тревога, отмеченная в 41,8+5,0% случаев. Среди беременных контрольной группы ощущение тревоги присутствовало почти в 2 раза реже - в 21,0+5,2% случаев, p<0,05. Более, чем в трети случаев, юные женщины ожидали роль матери с надеждой (35,7+4,9% случаев) и неуверенностью (34,7+4,8% случаев). Беременные контрольной группы ощущали надежду несколько чаще - 43,5+6,3% случаев, а чувство неуверенности в себе было им свойственно достоверно реже, чем несовершеннолетним пациенткам - 11,3+4,0%, p<0,05. Ощущение спокойствия было характерным для 32,2+6,0% беременных оптимального репродуктивного возраста и для 19,4+4,0% юных женщин, различия статистически не значимы, p>0,05. Будущее материнство связывали с предстоящими неприятностями 29,6+4,6% несовершеннолетних беременных, в контрольной группе такие женщины отсутствовали, p<0,05. Разочарование и безразличие в связи со сложившейся ситуацией испытывали соответственно 2,0+1,4% и 2,0+1,4% юных беременных и ни одна беременная контрольной группы, p <0,05. [2, c. 156].

Анализ дальнейших жизненных планов пациенток после родов показал, что беременные благоприятного репродуктивного возраста в 100,0% случаев предполагали взять ребенка домой. Среди юных пациенток аналогичные планы имели 91,8+2,8% женщин. Оставить ребенка в роддоме планировала 1 несовершеннолетняя, что составило 1,0+1,0% случаев, а в 7,2+2,6% юные женщины не смогли однозначно сформулировать свою позицию по данному вопросу.Нами было проведено сравнительное изучение ожиданий пациенток, которые они планировали реализовать, взяв ребенка из родильного дома. Среди беременных контрольной группы превалировало желание обрести смысл жизни и счастье в воспитании ребенка -77,4+5,4% случаев. В группе юных женщин эти эмоции испытывали лишь 36,7+4,9% пациенток, p<0,05. Наиболее частым в группе несовершеннолетних беременных было желание создать семью - 67,3+4,8% случаев. В данном случае имелось в виду создание полноценной семьи с наличием ребенка, а значит и соответствующими взаимоотношениями, и общим хозяйством, правами и обязанностями, а также с юридическим оформлением отношений. Беременные контрольной группы достоверно реже имели подобное стремление - в 40,3+6,3% случаев, p<0,05. Практически каждая четвертая юная женщина предполагала с помощью своего ребенка удержать его отца - 24,5+4,4% случаев, в контрольной группе подобных случаев не было, p<0,05. Будущее материнство 29,0+5,8% беременных оптимального репродуктивного возраста связывали со стремлением обрести самостоятельность в жизни и полностью полагаться на себя и свои силы. Аналогичные планы юные беременные имели несколько реже - 16,3+3,7% случаев, p>0,05. Ряд пациенток обеих групп рассматривал будущее материнство как возможность получать материальную помощь от отца ребенка, своих родителей, государства - 10,2+3,1% юных женщин и 8,1+3,5% пациенток контрольной группы. Пристального внимания заслуживает тот факт, что практически каждая пятая юная беременная (19,4+4,0% случаев) вообще не задумывалась о своей дальнейшей жизни. В контрольной группе этот показатель составил 1,6+1,6% случаев, p<0,05.

Проведенное исследование позволило выявить отсутствие заинтересованности и полную неготовность подавляющего большинства юных женщин к возникновению, вынашиванию беременности и рождению ребенка. Социальная дезадаптация, отсутствие истинной или наличие искаженной информации по вопросам репродуктивной функции в сочетании с психологической неготовностью к возникновению беременности и появлению ребенка, включая отсутствие материнской самоидентификации, делают проблему ювенильной беременности как для перинатальных психологов, так и для практикующих врачей акушеров-гинекологов. [21, c. 165].

Рассмотрим особенности изучения интересующей нас проблемы подробнее.

Во-первых, большинство исследований - описательные, они сфокусированы на особенностях личности, межличностных отношений, социальной ситуации юных матерей, игнорируя возможности сравнения с «нормальными» популяциями (со взрослыми матерями или с не имеющими детей подростками). Изучение юных матерей как отдельной маргинальной группы в ущерб пониманию их как подростков и как женщин-матерей не позволяет увидеть то общее и существенное, что объединяет их с представительницами социальной нормы. Так, недавние исследования показывают, что повышенная потребность в поддержке со стороны окружающих свойственна женщинам со сформированной психологической готовностью к материнству.

Во-вторых, преобладают исследования матерей-подростков из малообеспеченных семей (в США - это, чаще всего, исследования юных матерей-афроамериканок), что связано с большей доступностью этой группы - они проживают в социальных приютах, обращаются за помощью в органы социальной защиты. Это связано также с имплицитным допущением, что экономическая зависимость связана с личностным неблагополучием.

Как отметил F. Liben (1969), для объяснения причин раннего материнства у девушек из малообеспеченных слоев населения в литературе используются в основном социально-демографические факторы (неполная семья, низкий образовательный уровень, недоступность эффективной контрацепции и др.), а применительно к девушкам из среднего класса - интрапсихические (низкая самооценка, конфликтные отношения с матерью и др.).

Южноафриканские исследователи гораздо чаще, по сравнению с психологами из США и Великобритании, используют социокультурные, а не личностные факторы для объяснения феномена раннего материнства [20, c. 297].

Проблеме социального неравенства как потенциального источника искажений в исследованиях раннего родительства следует уделить отдельное внимание. Материнство санкционировано только при определенных условиях, таких как полная дееспособность4 и финансовая независимость, которые для многих женщин могут быть недостижимы независимо от возраста. В то же время многие гендерные исследования делают акцент на том, что путь достижения личностной зрелости для женщины - это вступление в отношения заботы со значимым другим (мужчиной или ребенком) в отличие от типично мужского пути развития, в котором точками отсчета служат образование и карьера [15, c. 31].

В-третьих, нельзя не отметить сфокусированность исследований на юной матери, ее проблемном поведении или психологическом состоянии при изучении как внутриличностных изменений, так и социокультурного контекста. S.F. Hartley (1974) подсчитал, что на одну публикацию, посвященную отцам детей юных матерей, приходятся 25-30 работ, посвященных исключительно юным матерям. Значительного внимания заслуживают и мезосистемные факторы (отношения юных матерей с их матерями, партнерами, сиблингами), и макросистемные факторы (культурно-этнические нормы, социальная и семейная политика). Надо отметить, что с момента создания этого критического обзора появилась масса работ, посвященных сравнению юных матерей с их сверстницами, не имеющими ребенка, и со взрослыми матерями, а также ближайшему социальному окружению юных матерей.

Изучая негативные последствия раннего родительства (а именно они в настоящее время находятся в фокусе внимания российских психологов), мы сталкиваемся с вопросом: что выполняет паталогизирующую функцию - само раннее родительство или негативное отношение к нему ближайшего окружения девушки и широкого социума, стигматизация?

Парадокс заключается в том, что крайне сложно описать «типичную» точку зрения на раннее материнство в России, даже если ограничиться анализом только научно-методической литературы. Так, в сборнике «Раннее родительство», вышедшем в 2009 г., можно найти идеи и «правозащитного», и «психологизаторского», и «морализаторского» толка, причем последние преобладают, особенно в статьях по профилактике ранних беременностей [5, c. 148]. Поскольку подростковое материнство стало объектом исследований и консультативной практики только в 1990-е гг., наблюдается своеобразное смешение подходов, которые в странах Европы и США сменяли друг друга во времени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Семья как социальный институт - это обладающий определенными социальными нормами, образцами поведения, санкциями, правами и обязанностями, осуществляющий организацию и регулирование супружеских и родственных отношений, воспроизводство и социализацию поколений. Объективная необходимость функционирования семьи как социального института обусловлена потребностью общества в физическом и социальном воспроизводстве поколений.

Молодая семья - это официально зарегистрированная брачная пара молодых людей, создавшая семью, призванную удовлетворить нравственно-психо-физиологические и репродуктивные потребности личности, находящаяся в период адаптации супругов не только в материально-бытовой, но и в интимно-личной сфере семейных отношений, стаж совместной жизни которой не более 3 лет, а возраст супругов до 28 лет.

Определены основные функции современной молодой семьи: генеративная (репродуктивная), семейно-ролевая, первичной социализации детей, хозяйственно-бытовая, экономическая, сексуальная.

Молодая семья как субъект воспроизводства населения и объект социальной политики -- это супруги активного репродуктивного возраста (до 35 лет), проживающие совместно с момента фактического образования супружеского союза не менее двух лет, с родственниками или без них, с детьми или без них, с любыми ориентациями на возможность иметь детей.

Уточнены основания вступления молодых людей в юридический брак: беременность; желание уйти от родителей; любовь; потребность в экономической самостоятельности; прагматический расчет.

Выявлены тенденции изменения современной молодой семьи: состав и структура семьи; сожительство супругов без регистрации брака; трансформированная репродуктивная функция, что противоречит базовой потребности общества в количественном и качественном воспроизводстве населения.

Не следует забывать, что семья является уникальным социальным институтом, посредником между индивидуумом и обществом, транслятором фундаментальных ценностей от поколения к поколению. В ней заключен мощный потенциал воздействия на процессы общественного развития, воспроизводства рабочей силы, становления гражданских отношений. Семья имеет объединяющее значение, противостоит социальному противоборству и напряженности. Брачно-семейные отношения в современной России претерпевают глубокие перемены, далеко не всегда способствующие установлению в семье и обществе социального согласия и стабильности.

Однако молодая семья - одна из самых незащищенных групп населения. Именно она в первую очередь нуждается в поддержке со стороны государства. Все выше изложенное указывает на острую социальную актуальность проблем молодой семьи и особенно семьи с детьми.

В отношении детей юные матери демонстрируют менее эффективное родительское поведение, чем взрослые женщины (отличаются меньшей эмоциональной отзывчивостью, сензитивностью к ребенку, меньшим числом вербальных контактов, менее стимулирующим и более авторитарным поведением, большей небрежностью в организации режимных моментов и распространенностью плохого обращения по сравнению со взрослыми матерями.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Антонюк Е.В. Представления супругов о распределении ролей и становление ролевой структуры молодой семьи: Дисс. канд. психол. Наук. М., 1992. - 140 с.

Бадинтер Э. Любовь в дополнение: История материнской любви (18-20 века). М., 1990. - 278 с.

Гуркин Ю.А., Суслопаров Л.А., Островская Е.А. Основы ювенильного акушерства. СПб., 2001. - 176 с.

Гурко, Татьяна Александровна (кандидат философских наук). Развитие личности подростков в различных типах семей [[Текст]] / Т. А. Гурко, Н. А. Орлова // Социологические исследования: ежемес. науч. и обществ.-полит. журн. РАН.-- М., 2011.-- №10.-- С. 99-108

Дружинин, Владимир Николаевич. Психология семьи / В.Н. Дружинин.-- 3-е изд. -- М. и др.: Питер, 2005.-- 176 с.

Зритнева, Елена Игоревна. Семьеведение: учеб. пособие / Е.И. Зритнева, Н.П. Клушина.-- М.: Владос, 2006.-- 246 с.

Калмыкова Е.С. Психологические проблемы первых лет супружеской жизни. // Вопросы психологии. 1983. №3. С. 83-89.

Карабанова, Ольга Александровна. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / О.А. Карабанова.-- М.: Гардарики, 2005.-- 320 с.

Колесникова, Галина Ивановна. Социология и психология семьи : учеб. пособие для вузов / Г.И. Колесникова, И.А. Кабарухина, В.Н. Мирошниченко.-- Ростов н/Д: Феникс, 2007.-- 509 с.

Коряковцева, Ольга Алексеевна. Комплексная поддержка молодой семьи: учебно-методическое пособие для вузов / О.А. Коряковцева.-- М.: Владос, 2008.-- 203 с.

Навайтис, Г. Тайны семейного (не)счастья / Акад.пед.и соц.наук.МПСИ.-- М.; Воронеж: Ин-т практ.психологии: НПО "МОДЭК", 1998 .-- 172 с.

Обозов Н. Н. Психологическая культура взаимных отношений. -- М., 1986. - 230 с.

Овчарова, Раиса Викторовна. Родительство как психологический феномен: учеб.-метод. пособие / Р.В. Овчарова.-- М.: Моск. психол.-соц. ин-т, 2006.-- 496 с.

Олифирович, Наталья Ивановна. Психология семейных кризисов / Н.И. Олифирович, Т.А. Зинкевич-Куземкина, Т.Ф. Велента.-- СПб.: Речь, 2006.-- 260 с.

Овчарова, Раиса Викторовна. Родительство как психологический феномен: учеб.-метод. пособие / Р.В. Овчарова.-- М.: Моск. психол.-соц. ин-т, 2006.-- 496 с.

Сысенко В.А. Супружеские конфликты. - М.: Наука, - 2005. - 342 с.

Раннее родительство: методика профилактики, организация работы с несовершеннолетними матерями / Под ред. С.В.Волковой, В.И.Крюкова М., 2009. - 327 с.

Целуйко, Валентина Михайловна. Вы и ваши дети: Психология семьи / В.М. Целуйко.-- Ростов н/Д: Феникс, 2004.-- 448 с.

Целуйко, Валентина Михайловна. Психология современной семьи: кн. для педагогов и родителей / В.М. Целуйко.-- М.: Владос, 2006.-- 287 с.

Эйдемиллер, Эдмонд Георгиевич. Психология и психотерапия семьи / Э. Эйдемиллер, В. Юстицкас.-- 4-е изд., перераб. и доп. -- СПб. и др.: Питер, 2009.-- 672 с.

Филиппова Г.Г. Психология материнства. М., 2002. - 215 с.

Размещено на Allbest.ru