Возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава 1. Использование различных моделей в оказании психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребёнка

§1.1 Проблемы оказания психологической помощи семье, имеющей "особого" ребёнка

§1.2 Использование ресурсной модели в психологической работе с семьёй

§1.3 Проблемы оценки эффективности изменений, возникающих на фоне оказания психологической помощи

§1.4 Выводы по первой главе

Глава 2. Возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающим аномальных детей

§2.1 Испытуемые и подходы к изучению моделей взаимодействия специалистов с семьёй

§2.2 Описание возможностей семей, проявившихся в ходе использования ресурсной модели

§2.3 Выводы по второй главе

Заключение

Список литературы

Приложение

ВВЕДЕНИЕ

психологический помощь семья аномальный ребенок

Изучение вопросов помощи семье, воспитывающей аномального ребенка - одна из актуальных проблем психологии. Анализ существующей литературы по данной проблеме (Мастюкова Е.М.,2004, Московкина А.Г.,2004, Шипицина Л.М.,2002 Оршанская М.В.,2005 и др.) показывает, что его традиционное изучение довольно односторонне.

Все склонны изучать проблемы семьи, попавшей в непростую жизненную ситуацию. Участники коррекционного процесса только и стремятся в своей работе узнать, как что-то произошло, что случилось? Специалисты нацелены на изучение нарушений в семье и заболеваний ребенка. Они исходят из того, что все нормализуется, если эти нарушения будут ликвидированы. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех трудностей, которые привнесла в жизнь семьи болезнь ребенка. Здесь возникает парадокс, с которым трудно справиться всем. Порой никакое лечение, никакое даже самое благое вмешательство не может устранить явление нарушения в развитии аномального ребенка. Между тем все нацелены на устранение того, что и есть данность…

Это напоминает тот вариант человеческого понимания проблем, которая "происходит по принципу кривой девятого порядка: то, что реально есть, остается неупомянутым; вместо этого находит выражение то, чего нет" (Пезешкиан,1996).

В ряде случаев психологическая работа строится на принципах существования дисфункции в семье и становится ориентированной на дефицитарную модель человеческого функционирования, что приводит к селективному вниманию к проблемам семьи и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни таких семей.

В поле семейной терапии постепенно начинают все громче звучать голоса, поддерживающие веру в то, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. В связи с этим выбор ресурсной модели в психологической работе, в частности и при работе с родителями особых детей, всё чаще становится приоритетным.

Исходя из этого, целью нашего исследования явилось стремление изучить возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей.

Гипотезой нашего исследования явилось предположение о том, что наиболее распространенной моделью в работе специалистов с семьёй, воспитывающей "особого" ребёнка, является так называемая дефицитарная модель. Наряду с этим возможно применение другой, так называемой ресурсной модели. В ней имеется ряд аспектов, обращение к которым позволяет психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

В соответствии с целью и гипотезой в исследовании были поставлены следующие задачи:

1. Изучить существующие взгляды на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи.

2. Выявить и описать подходы к использованию моделей взаимодействия специалистов с семьями, воспитывающими аномальных детей.

3.Выделить ряд аспектов ресурсной модели, позволяющих психологу строить более гибкие и продуктивные отношения с семьей.

Объект: психологические ресурсы семей, воспитывающих аномальных детей

Предмет: выявление внутренних ресурсов семей в процессе получения психологической помощи.

В нашем исследовании, посвященном изучению возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г. Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП (всего 20 семей) в течение 6 месяцев. Мы присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями.

Исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители. Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием "особого" ребёнка. Но, к сожалению, это далеко не всегда принимается как безусловное правило оказания психологической помощи семьям. В нашем исследовании мы убедительно проиллюстрировали полноправное существование и возможность применения такого правила.

На примере нашего исследования мы смогли показать насколько эффективной становится работа с семьёй при условии оказания помощи всем её членам.

Работа с родителями "особых" детей становится ещё более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, в отличие от более привычных дефицитарных моделей, сфокусированных на патологии индивидуума или семьи.

Проблема ресурсов в современной психологической науке недостаточно изучена.

Наша работа внесла свой вклад в изучение взглядов на понимание проблемы психологических ресурсов как составляющей процесса психологической помощи и послужила веским аргументом в пользу применения ресурсной модели человеческого функционирования в практической работе, в частности в работе специалистов с семьёй, воспитывающей "особого" ребёнка.

Методологическими основами исследования послужили труды отечественных и зарубежных учёных по проблемам психологии семейных отношений и семейной психотерапии, практической психологии, психологии личности, психотерапевтического взаимодействия (Варга А.Я., Карабанова О.А., Бурменская Г.В. ,Черников А.В., Пезешкиан Н., Минухин С., Фишман Ч., Роджерс К., Фримен Д., Эриксон Э. и др.).

ГЛАВА 1. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РАЗЛИЧНЫХ МОДЕЛЕЙ В ОКАЗАНИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЕ, ВОСПИТЫВАЮЩЕЙ АНОМАЛЬНОГО РЕБЁНКА

§1.1 ПРОБЛЕМЫ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЕ, ИМЕЮЩЕЙ "ОСОБОГО" РЕБЁНКА

Как показывают исследования, основной проблемой оказания психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, является выбор концептуального подхода, который определяет вектор в отношениях семьи со специалистом (Бурменская Г.В., Захарова Е.И., Карабанова О.А, Мастюкова Е.М., Московкина А.Г., Фисун Е.В., Микаэлян Л.Л., Кочюнас Р).

Чаще всего все участники коррекционного процесса ориентированы на изучение функциональных и динамических связей. Они стремятся в своей работе узнать, как что-то произошло, что случилось? И психотерапевты и психологи нацелены на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка [25].

Появление в семье ребенка с нарушениями развития является обстоятельством "непреодолимой силы", которое родители никакими своими усилиями не могут изменить. Что бы они не делали, их ребенок не будет развиваться, как другие дети. Такая ситуация может привести родителей к восприятию себя как жертвы "злого рока" [30], к уплотнению проблемно-насыщенной истории "От нас ничего не зависит". Бывают периоды, в течение которых родители не видят результатов своих трудов. Подобные ситуации могут подталкивать родителей к пассивной роли, к восприятию себя людьми, которым мир не даёт "обратной связи" на их усилия [14].

Подобный взгляд отражает наличие в практике психологической помощи дефицитарной модели, которая предполагает существование определенных, заранее известных норм семейной организации и коммуникации. Отклонение от этих норм считается патологичным. В этом случае терапия фокусируется на том, что "не так" и требует "починки", неизбежно концентрируясь на дисфункциональных паттернах в семейной системе. В этой модели роль специалиста заключается в том, чтобы идентифицировать нарушения в семейной организации, коммуникации и пр. и работать на устранение этих нарушений [7].

Дефицитарная модель оказывает сильное влияние благодаря следующим факторам. Типичная ситуация, в которой люди ищут психологической помощи, это когда они считают, что что-то в их жизни идет не так [2]. Они приходят к психологу с ощущением, что несчастны, и очень естественным кажется выяснить, что не так, и попытаться это исправить. Поддерживая разговор о проблемах, психологи "уплотняют" проблемно-насыщенную историю жизни клиентов [40]. По мнению некоторых психологов, видение клиентов формируется на базе неадекватных и асимметричных данных [19]. Специалист встречается с людьми, когда у них что-то неблагополучно, собирает об этом неблагополучии информацию, получает "перекошенные" данные, что приводит к тому, что он начинает воспринимать мир в терминах дисфункции, патологии, дефицита. Это приводит к селективному вниманию к проблемам и невниманию к сильным и ресурсным сторонам жизни клиентов [33].

Дефицитарная модель - это линза, через которую жизнь семей видится как трагедия. Она фокусирует терапевта на том, что было утрачено, и чего так не хватает. Такой взгляд вызывает у терапевта чувство жалости и желание оберегать клиентов, что скорее закрывает, чем открывает для семей новые возможности [43].

Вместе с тем, в исследованиях по психологической помощи семьям, воспитывающим аномальных детей, звучат и другие голоса.

В прежних моделях семьи рассматривалось, как наличие ребёнка с проблемами приводило к семейному кризису. Теория семейного кризиса основана на представлениях, что наличие ребёнка с отклонениями в развитии является единственной проблемой существования такой семьи [23].

Плюралистическая модель семьи изменила отношение к концепции семейного кризиса. Модель плохой адаптации была заменена на модель конфронтации. Плюралистическая модель семьи концентрирует своё внимание на том, как семья должна действовать, каковы должны быть методы, чтобы защитить своих членов и сохранить подобие нормальности. В рамках плюралистической семейной модели влияние особого ребёнка на семью рассматривается лишь как один из элементов, с которым приходится считаться при организации семейной жизни [21].

Когда терапевт взаимодействует с клиентами, его вмешательства производят на них определенный эффект. Даже если действия терапевта носят недирективный характер, важно понимать, что любая коммуникация является интервенцией [10]. Действия терапевта могут поддерживать компетентность клиентов, усиливать их активную позицию по отношению к собственной жизни, а могут неявно подталкивать их к занятию пассивной жизненной позиции. Действия терапевта могут поощрять собственную активность клиента, апеллируя к его индивидуальному опыту, или неявным образом подавлять ее, хотя подавление активности клиента и не было "запланировано" терапевтом. Поэтому важно различать намерения действий и последствия этих действий. Важно организовывать беседу таким образом, чтобы на первом месте оказывалась компетентность клиента, а специальные знания предлагались бы клиенту как возможный способ обогащения его опыта [17].

Позиция терапевта, дающая пространство для активности клиентов, особенно важна при работе с родителями "особых" детей. Терапевт, поддерживая в психотерапевтическом взаимодействии активную позицию клиентов, бросает вызов установке "от нас ничего не зависит" [21].

Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и у семьи. Понятие позитивного в позитивной психотерапии означает, прежде всего, что терапевт ориентирован не на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциал самопомощи. Позитивное, в соответствии с исходным "positum", означает "действительное", "ранее данное". Действительным и ранее данным являются не конфликты и расстройства, а способности, которыми обладает каждый человек [26].

Говоря о цели психотерапевтического вмешательства, Н. Пезешкиан отмечает: "Для позитивной семейной психотерапии семья является главным измерением терапевтического процесса. Нам важно мобилизовать потенциал самопомощи, заложенный в каждом человеке, в каждой семье и в каждом межличностном контакте. Мы хотим развить у семьи и её членов компетентность, которую обычно приписывают только небольшой группе психотерапевтов, а именно: компетентность в зрелом и дифференцированном подходе к проблемам и конфликтам" [25, с.74].

Таким образом, исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители [8; 38].Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием "особого" ребёнка. Основным содержанием психологического воздействия для подобных семей становится создание концентрированного, эмоционально насыщенного опыта новых социальных отношений между детьми и родителями [18].

Кроме того, большинство авторов отмечают наличие определённых возможностей, потенциала развития, ресурса, которым обладает семья, воспитывающая аномального ребёнка; позиция психотерапевта, дающая пространство для собственной активности клиентов, позволяет семье увидеть и мобилизовать эти способности и потенциал самопомощи.

§1.2 ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ РАБОТЕ С СЕМЬЁЙ

В психологии "ресурсный подход" развивался Д. Канеманом и др. в концепции внимания как "умственного усилия", специфического "энергетического" ресурса. Основные постулаты этой концепции, позволяющие строить экспериментально проверяемые модели, состоят в допущении ограниченности ресурса внимания у человека и возможности его распределения по разным задачам, от чего зависит успешность их решения [4].

Имеются различные варианты определения понятия "ресурс", анализ которых позволяет рассматривать его как функциональный (психологический, физиологический, профессиональный и др.) потенциал, обеспечивающий устойчивый уровень реализации активности человека и достижения её заданных параметров на протяжении определённого отрезка времени [5].

Выдвигая идею множественности ресурсов, Д.Навон и Д.Гофер сформулировали ряд постулатов концепции человеческих ресурсов:

1. "человеческая система" в любой момент времени обладает определёнными возможностями по преобразованию информации, которые называют ресурсами;

2. деятельность характеризуется не только количеством использованных ресурсов, но и эффективностью их применения;

3. для конкретного человека в определённый момент времени трудовая задача определяется рядом параметров информации (качество и количество стимулов, кодирование, размещение и т.п.) и человека (личностные особенности, профессиональные способности и подготовленность, субъективная сложность и значимость задач и т.п.), соотношение которых обусловливает ресурсную обеспеченность деятельности;

4. функция деятельности характеризуется соотношением качества рабочей информации (как результата сопоставления условий выполнения задачи и возможностей субъекта) и величины ресурсов [3].

Таким образом, концепция проявления ресурсов основана на том положении, что человек использует все возможности для правильного распределения своих ограниченных ресурсов. Эффективность использования этих ресурсов зависит от параметров, характеризующих как саму задачу (величина нагрузки) или ситуацию (степень угрозы, ответственности и т.д.), так и возможности человека [5].

Б.С.Братусь в докладе, посвященном Б.В.Зейгарник, говорил, что свой способ совладания с трудностями она называла "опорой на несуществующие костыли" - так, как если бы они были. Человек, переживающий или переживший психотравмирующую ситуацию, самостоятельно или в процессе психотерапии опирается на такие психологические "костыли", находит психологические ресурсы совладания с ситуацией. Однако, как показывает пример Б.В.Зейгарник, костыли эти могут быть реальными, а могут быть придуманы самим человеком - его волевым решением. Т.е. ресурсы - система убеждений и диспозиций, смыслов, на которые человек может опереться в процессе саморегуляции или в процессе психотерапии [11].

Одно из немногих объяснений таких "несуществующих костылей" предлагает экзистенциальная психология. Человек, принимающий на себя ответственность за то, что происходит и произойдет в его жизни, приходит к вопросу - "если не я, то кто?". Убеждения и диспозиции - те ресурсы, которых у него нет - рождаются в деятельности, в процессе совладания с трудной ситуацией. Это волевое решение, которое принимает человек, переводит ситуацию стресса, фрустрации или конфликта на более высокий уровень. Человек принимает и трудность, и сложность того мира, в котором он живет и действует. Психологические механизмы этого явления в настоящее время не ясны, и это вопрос для дальнейших исследований, однако важен сам факт того, что мотивационно-смысловая сфера личности может не только являться ресурсом, но и сама формироваться в процессе деятельности человека [28].

Т. Кокс под индивидуальными ресурсами понимает как специфические и приобретённые навыки, связанные с осуществлением деятельности в данной ситуации, так и более общие характеристики человека: личностные качества или устоявшиеся формы поведения [33].

Ресурсы подобны иммунитету, имея которые можно избежать многие "вредности" современной жизни [3].

Учитывая то, что семья является открытой, постоянно изменяющейся системой, имеющей собственные цели и обладающей значительными адаптивными возможностями, Д. Фримен говорил о наличии у семьи значительных внутренних ресурсов, которые позволяют ей удовлетворить потребности её членов и решать возникающие у них проблемы. Одной из целей работы с семьями является раскрытие этих ресурсов с тем, чтобы члены семьи могли сами себе помочь [35]. В связи с этим Д. Фримен, Э. Эйдемиллер, А. Варга, В. Сатир, В. Черников, Н. Пезешкиан и другие подчёркивали важность именно системной семейной терапии.

По мнению Лавровой Н.М. и Лаврова В.В. функциональный потенциал семьи - есть ресурс семьи, который обеспечивает поддержание целостности системы при переходе от одной стадии к другой и восстановление равновесного состояния при выполнении отдельных актов [20].

К. Роджерс отмечал, что ни прямое обучение, ни аналитико-интерпретативный метод не дают эффективных результатов, т.к. родительское отношение характеризуется устойчивостью и сопротивлением изменениям. Необходимо создать условия для самостоятельной, активной и сознательной перестройки отношений самими родителями [29].

Терапевт может пытаться производить воздействия на семью, с целью устранить "неполадки" в ее функционировании. Другой вариант состоит в том, чтобы действовать вместе с клиентами, чтобы помочь им произвести изменения в их жизни [41].

О.Л. Подлиняев обращает на это внимание: "не прямое исправление нежелательных качеств человека и формирование качеств желательных, не модификация его поведения, а создание условий, при которых человек может освободить внутренний механизм самоизменений, ведущих к здоровому личностному росту и реализовать тем самым свой природный потенциал, направленный на самоактуализацию" [27].

Первый подход опирается на профессиональное знание (что мы знаем о человеческом развитии, патологии, семейном функционировании). Во втором подходе ценится как профессиональное знание психотерапевта, так и уникальное клиентское знание, и знание, которое развивается совместно во взаимодействии терапевта и клиентов [40].

Работа с родителями "особых" детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования [42].

Ресурсная модель семейного функционирования опирается на следующие предположения: семья постоянно генерирует собственные нормы в различных контекстах - историческом, культурном, этническом, политическом, социально-экономическом, межличностном. Терапевт находится в поиске сильных сторон семейной жизни, пытаясь поддерживать собственную уважительную заинтересованность и открытость к различиям. Разнообразие приветствуется. Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом без его помощи [25].

Постепенно в поле семейной терапии начинают все громче звучать голоса, поддерживающие веру в то, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться. Часто клиенты обладают большей компетентностью, чем может показаться на первый взгляд. Их способности, умения и знания, будучи увиденными и оцененными, могут стать для них полезными. Ресурсная модель не игнорирует патологию и дисфункцию, но делает упор на сильных сторонах людей и семей. Фокус терапии смещается на развитие компетентности клиентов с исправления "неполадок" в семейной системе [35].

С таким подходом согласна и позитивная семейная психотерапия: она рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и семьи. В своём первоначальном значении слово позитивный (латинское positum) относится к фактическому, данному. "Данное" - это не обязательно конфликты и нарушения, это и возможности, которые несёт в себе каждый человек. В семейной терапии важны в первую очередь потенциальная возможность человека помочь самому себе, его способности преодолеть конфликт [25].

Проведение терапии с верой в ресурсность людей имеет ряд преимуществ. Когда работа начинается с сил и ресурсов, с меньшей вероятностью провоцируется сопротивление клиентов. Строительство терапии на основании компетентности служит напоминанием при исследовании трудностей, что у семей есть не только проблемы, но и силы. Обнаружение этих сильных сторон в жизни людей, обратившихся за помощью, фокус внимания на их компетентности является лучшим основанием для нахождения будущих решений, дает место надежде и открывает новые возможности [33].

И, наконец, вера в ресурсность обладает потенциалом для обогащения клинической работы терапевт. Когда обращаются к клиентским ресурсам, они (клиенты) воспринимаются как более интересные люди. Их легче уважать и ценить. Терапевт начинает понимать, что у них есть чему поучиться. Такая работа становится интересней и привлекательней. Кроме того, вера в ресурсность является "противоядием" от "профессионального сгорания" психолога [36].

Такой подход не означает, что жизнь клиентов романтизируется. Вера в ресурсность не предполагает минимизацию трудностей, которые существуют в их жизни. Важно избегать дихотомического взгляда на клиентов, как на только ресурсных, или только дисфункциональных. Важно осознавать и семейные силы, и семейные проблемы. Важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь [9].

Анализ литературы, посвященной исследованиям семей с "особым" ребенком, помогает в определении сильных и ресурсных сторон жизни клиентов. Потенциальные ресурсы могут находиться в эмоциональной, когнитивно-поведенческой и экзистенциальной сферах их опыта, в области межличностных отношений [18]. В эмоциональной области - это радость и удовлетворение от заботы о ребенке, возможность делить с ребенком свою любовь, чувство исполненного долга [42]. В когнитивно-поведенческой области - это развитие новых навыков, умений, получение новых знаний, связанных с особенностями ребенка [23]. Мамы этих детей часто оказываются "профессионалами широкого профиля" в области дефектологии, коррекционной психологии, логопедии, авторами уникальных программ помощи "особому" ребенку. В экзистенциальном плане ситуация "особого" родительства может давать новое осмысление жизни, прояснять, что в жизни по-настоящему важно, способствовать развитию духовности. "Особый" ребенок дает своим родителям возможность стать лучше - более толерантными, сочувствующими, менее эгоистичными [24]. Супруги могут воспринимать заботу об "особом" ребенке как общее, объединяющее их дело, они становятся партнерами и соратниками по "особому" родительству[25].

Ресурсная модель часто помещает историю клиента в героический контекст, в котором есть признание трагедии их жизни, но акцент делается на смелости и решимости, помогающих противостоять многочисленным трудностям. Героическая история поддерживает принципиально иной тип отношений с клиентами, в котором есть место для уважения клиентов и восхищения ими[33].

Действия терапевта могут поддерживать компетентность клиентов, усиливать их активную позицию по отношению к собственной жизни, а могут неявно подталкивать их к занятию пассивной жизненной позиции. Альтернативой воздействию на клиентов является сотрудничество с ними. Сотрудничество начинается с признания компетентности обеих сторон. Клиенты - лучшие эксперты своего опыта. Когда их компетенция признается, у них больше возможности использовать свои знания и способности. Терапевты являются экспертами в том, чтобы создавать контекст, помогающий клиентам опираться на собственные силы в противостоянии проблемам, закрывающим от них предпочитаемое будущее [34]. М. Уайт, один из основателей нарративного подхода, считает, что клиенты - старшие партнеры в терапевтических отношениях, подчеркивая, что мы работаем в поле их жизни и опыта, где они лучшие эксперты и судьи. Итак, каждый действует в зоне своей компетентности: психотерапевты поддерживают клиентов в их "путешествии" по жизни, а направление они выбирают сами [9].

Если опираться в своей работе на ресурсную модель человеческого функционирования, то может оказаться полезным использовать метафору "стремление к культурному любопытству". Применительно к терапевтическому процессу это стремление реализуется, если рассматривать каждую семью, как уникальную микрокультуру, относиться к ней с любознательностью и уважением. В этом случае терапия начинается с прихода психолога в неизвестную ему феноменологическую реальность семьи, с тем, чтобы лучше понять её опыт [34].

Руководство метафорой культурного любопытства в работе с семьями, в которых растет "особый" ребенок, дает возможность больше узнать о различных аспектах компетентности родителей, об их уникальном опыте, сфокусироваться на ресурсных сторонах семейного функционирования, поддерживать уважительное отношение к клиентам, лучше понять микрокультуру их семьи. Трудность в следовании культурному любопытству возникает, когда терапевт сталкивается с явлениями, противоречащими его ценностям и взглядам [32].

Психотерапевтам, опирающимся в своей работе на ресурсную модель человеческого функционирования, не всегда полезно использовать интернализирующую метафору (проблема находится внутри человека); структурные метафоры (проблема заключается в структуре, организации семьи); функциональные метафоры (проблема "нужна" человеку или семье), поскольку эти метафоры актуализируют проблемно-ориентированное (а не ресурсное) видение терапевтом своих клиентов [26].

Опора в психологической работе на ресурсную модель человеческого функционирования хорошо согласуется с важным концептуальным допущением, сформулированным нарративными психотерапевтами Дэвидом Эпстоном и Саллиан Рот следующим образом: "Люди - это не проблемы. Проблемы - это проблемы. Если идти до конца, то взаимоотношения между человеком и Проблемой - это проблема!" [15]. Проблема, таким образом, воспринимается как внешняя по отношению к человеку сущность, которую клиент под влиянием дискурсов, укорененных в социуме, интернализирует и считает своим свойством, чертой, характеристикой [16]. Другими словами, проблема, ранее воспринимавшаяся, как "внутренняя", приобретает относительный статус; следовательно, человек имеет возможность изменить свои отношения с проблемой в соответствии с собственными предпочтениями [33].

Очевидно, что не все проблемы "относительны", и что не все проблемы могут быть устранены из жизни человека. Например, если у ребенка тяжелое генетическое заболевание, это становится проблемой для его родителей, и терапевт не в силах сделать так, чтобы этого нарушения не было. Но в его силах помочь родителям изменить отношения с заболеванием. Фокусировка на отношениях с синдромом Дауна, аутизмом и другими нарушениями (а не на самих нарушениях) переводит разговор в психологическую область, в "реальность второго порядка" [10]. Эта "реальность" имеет больше "степеней свободы"; в ней возможны изменения; в ней для клиентов есть место выбору.

§1.3 ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ ЭФФЕКТИВНОСТИ ИЗМЕНЕНИЙ, ВОЗНИКАЮЩИХ НА ФОНЕ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ

Оценка эффективности психотерапии представляет весьма сложную и ещё не решённую проблему. Трудность точной оценки эффекта связана с психологической спецификой психотерапии как особой формы психологического воздействия.

Если говорить о семейной психотерапии, то, оценивая меру её эффективности, стоит упомянуть о таких критериях: во-первых, это субъективная оценка самих родителей. С позиций научного подхода субъективный отчёт считается менее точным диагностическим критерием. Вместе с тем нельзя не видеть, что именно субъективный отчёт наиболее релевантен психотерапевтическому процессу как специфическому психологическому эксперименту. Действительно, участники психотерапии обратились за помощью в значительной мере в связи с определёнными мучающими их переживаниями, формами отношений, конфликтами. Если же в финале достигнут устойчивый позитивный эффект, о котором говорят сами участники, если им стало легче жить, если изменились их отношения или же они научились сосуществовать без излишних переживаний с той или иной субъективно трудной ситуацией - эффект психотерапии достигнут. На этом основании субъективному отчёту как специфическому критерию эффективности следует уделять большое внимание. Его необходимо обязательно использовать как наиболее естественный и простой путь оценки эффективности психотерапии [31].

Практика консультирования и психотерапии всё более прочно основывается на научных данных. Научные исследования эмпирически проверяют и демонстрируют воздействие (или отсутствие воздействия) теории и методов терапии, а также отдельных техник на клиентов и пациентов [2].

Научные исследования - это средство проверить точность и значимость наших теорий. Теории консультирования психотерапии представляют собой системы взглядов на мир; теории - это абстракция или описание реальных событий, которое может запутать либо прояснить понимание. Исследование предназначено для проверки этих наблюдений и теорий на предмет их влияния на реальный мир и для того, чтобы проинформировать консультанта, какие действия могут быть наиболее адекватными. Консультирование и психотерапия-это не область деятельности, где исследования постоянно проверяют полезность наших теорий. Исследования помогают избавиться от устаревших и фальшивых идей и позволяют практикующим терапевтам выдвигать новые и более полезные теории и методы для помощи клиентам. В реальной практике консультирования терапевт действует в большей степени как учёный, который следует основным принципам наблюдения, проверки гипотез и пересмотра теорий в зависимости от полученных результатов [19].

Отвечая на вопрос: меняют ли жизнь своих пациентов психотерапевты и консультанты, можно сделать следующие выводы.

1. Свидетельства о действительной эффективности консультирования неоднозначны, но большая часть данных говорит о том, что клиенты извлекают пользу из индивидуальных интервью.

2. По всей видимости, различные теории по-разному действуют на разных клиентов, проблемы которых тоже разные. Главная задача для терапевта будет заключаться в том, чтобы подобрать для данного клиента нужный вариант [1].

Изучение личностных качеств, облегчающих общение, таких, как эмпатия, уважение, доброжелательность, и тому подобное продемонстрировало, что эти качества непосредственно связаны с оценкой эффективности консультирования и психотерапии. Эти качества могут быть более важными в некоторых случаях, чем теоретическая ориентация консультанта, поскольку ясно, что внимательный и доброжелательный консультант любой ориентации предпочтительнее для большинства клиентов, чем холодный специалист, не выказывающий уважения к личности клиента [17].

Роджерс (1975) указывает, что многие терапевты не могут создать условия эмпатии и что терапия и консультирование могут оказать и пользу и вред. Хэдли и Штрупп (1976) проиллюстрировали эту точку зрения и сделали вывод: "Искусство терапии в основном состоит в строго определённом и точном применении определённой техники, в правильном решении, когда нужно быть терпеливым, а когда нужно поторопить клиента, когда нужно быть мягким и доброжелательным, а когда дистанцироваться. Простого применения эмпатических качеств недостаточно, они должны проявляться синхронно с клиентом, с конкретным моментом, со всем процессом интервью" [29].

Консультирование и терапия действуют в более крупных системах так, что именно семья и более широкое окружение определяют конечный эффект усилий специалиста по отношению к клиенту [31].

Гурман и Книскерн (1981) проанализировали последние научные исследования в области семейной терапии и сделали вывод о том, что, исходя из результатов анализа нескольких теорий семейной терапии, можно сказать, что семейная терапия лучше, чем ничего [1].

Подытоживая вышесказанное, можно сделать следующие выводы:

1. Существуют различные способы восприятия эффективности консультирования и психотерапии. В настоящее время принято считать, что консультирование оказывает влияние на жизнь клиентов, но данные по этому вопросу не полны и не всегда ясны. Многие исследователи склонны считать, что психотерапия оказывает положительный эффект и производит перемены.

2. Результаты исследований говорят о том, что когнитивные виды терапии, придающие большое значение переформулированию реальности и помогающие клиенту найти новый взгляд на мир, наиболее эффективны.

3. Краткосрочная терапия и консультирование со специфической задачей - самая эффективная форма помощи. Долгосрочная терапия также может оказаться более эффективной, если определены ясные цели на отдельных стадиях процесса.

4. В основе эффективного интервью лежат некоторые общие качества, такие, как эмпатия. Однако эти качества могут проявляться по-разному у терапевтов, принадлежащих к разным теоретическим группам.

§1.4 ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ

Исследования и практика психологической помощи семье, воспитывающей аномального ребенка, указывают на то, что в психологической помощи нуждаются не только дети, но и их родители. Особенно важным это правило является для семей, в которых родители занимаются воспитанием "особого" ребёнка.

Кроме того, большинство авторов отмечают наличие определённых возможностей, потенциала развития, ресурса, которым обладает такая семья; также большинство авторов сходится во мнении, что все семьи обладают способностью развиваться, обучаться и меняться.

Позитивная психотерапия предлагает опираться в процессе оказания психологической помощи семье на ресурсную модель, позволяющую понять, что семья обладает способностью реинтеграции и помощи самой себе. Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и у семьи.

Терапевт в таком случае ориентирован не на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциал самопомощи.

Работа с родителями "особых" детей становится более эффективной, если она основана на ресурсной модели человеческого функционирования, в отличие от более привычных дефицитарных моделей, сфокусированных на патологии индивидуума или семьи.

Задачей психологической работы с родителями "особых" детей является выявление и развитие индивидуальных ресурсов членов этих семей, внутрисемейных ресурсов, ресурсов, лежащих за границами семейной системы, т.е. выявление и развитие сильных, ресурсных зон функционирования таких семей.

Терапевтический процесс направлен на усиление творческой способности людей решать проблемы, получать новые знания, развиваться сначала вместе с терапевтом, а потом и без его помощи.

Вера в ресурсность не предполагает минимизацию трудностей, которые существуют в жизни.

Важно осознавать и семейные силы, и семейные проблемы. Важный концептуальный сдвиг заключается в том, что психотерапия начинается с признания семейной компетентности как основания для того, чтобы помочь клиентам справиться с проблемами, влияющими на их жизнь.

Свидетельства о действительной эффективности консультирования и психотерапии неоднозначны, но большая часть данных говорит о том, что психотерапия оказывает положительный эффект и производит перемены; кроме того, исходя из результатов анализа нескольких теорий семейной терапии, можно сказать, что семейная терапия лучше, чем ничего.

Своё исследование мы посвятили изучению возможности использования ресурсной модели в психологической работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, как более эффективной в сравнении с дефицитарной моделью.

ГЛАВА 2. ВОЗМОЖНОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ В ПРАКТИКЕ ОКАЗАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ СЕМЬЯМ, ВОСПИТЫВАЮЩИМ АНОМАЛЬНЫХ ДЕТЕЙ

§2.1 ИСПЫТУЕМЫЕ И ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ МОДЕЛЕЙ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ СПЕЦИАЛИСТОВ С СЕМЬЁЙ

В нашем исследовании, посвященном изучению возможности применения ресурсной модели в практике оказания психологической помощи семьям, воспитывающих аномальных детей, мы обратились к опыту работы психологов из Центра Позитивной Психотерапии (ЦПП) г. Хабаровска. Мы имели возможность наблюдать за процессом оказания психологической помощи семьям, обратившимся за помощью в ЦПП (всего 20 семей) в течение 6 месяцев. Мы присутствовали на консультациях и занятиях с детьми, которые проводил психолог. Обсуждали с ним истории семей, обратившихся к нему за помощью, самостоятельно беседовали с родителями.

Большая часть обращений родителей была адресована проблемам лечебного воспитания детей, имеющих нарушения в развитии. Родители принимали решение обратиться к психологу после рекомендаций невропатолога, логопеда, психиатра, ранее сопровождавших семью. Все дети из этих семей имели особенности психофизического развития, с рождения наблюдались специалистами, получали постоянное лечение.

Практически все родители имели традиционно долгий опыт получения помощи в медицинских учреждениях.

В таблице 1 представлена картина, отражающая причины обращений родителей за психологической консультацией в ЦПП, клинические диагнозы детей, длительность лечения.

Таблица 1

Картина, отражающая причины обращений родителей за психологической консультацией в ЦПП

Содержание запроса родителей, обратившихся за помощью	Неврологический диагноз, длительность лечения
Даниил Н., 6 лет: сложности контакта, отсутствие произвольности, непонимание сложной инструкции, непонимание ограничений	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Гриша К., 4 года: плохо говорит, рассеян, невнимателен, ленив в самообслуживании, плаксив либо агрессивен	DS: РЭП, моторная дисфазия, ЗРР, лечение с рождения
Илья М, 4 года: отсутствие речи, отсутствие контакта со сверстниками	DS: РДА
Яна Г., 5 лет: плохо запоминает стихи, не помнит названий цвета, частая плаксивость, страхи (боится маму, темноты, одиночества, муравьев), не играет с детьми в детском саду	DS: РЭП, ММД, моторная дисфазия, лечение с рождения
Игнат К., 5,5 лет Острое переживание даже незначительного неуспеха, затяжные переживания после неудач.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения
Миша А., 8 лет Трудности в усвоении шк. Программы (усвоение математики), постоянная утомляемость, появление многоречивости и чрезмерной двигательной активности на фоне утомления, низкая произвольность, невозможность усвоения программы действий	DS: РЭП, субкомпенсированный гипертензионный синдром, астеноцеребральный синдром, лечение с рождения
Антон П.,9 лет Негативизм, вербальные агрессии, отказ от учебной деятельности, трудности в общении со сверстниками	DS: РЭП, атипический аутизм
Саша П.,6 лет Сложности во взаимодействии со сверстниками, обособленность ребёнка, трудности произвольной организации ребёнка.	DS: РЭП, СГДВ, лечение с рождения

Вот данные из анамнеза одной клиентки, Стеллы З., 5.5 лет. Обращаясь за помощью, мама приготовила целый пакет документов, свидетельствующих о том, как долго и старательно она занималась лечением дочери (в нем были представлены ксерокопии на 30 с.). В этом пакете содержались выписки из медицинских заключений невролога, начиная с рождения девочки. Осмотр неврологом девочки производился в течение пяти лет каждые три месяца. Кроме этого, семья параллельно с консультациями, которые она получала от одного специалиста, также получала многочисленные консультации в том числе и от другого невролога и целого ряда специалистов, обследовавших ребёнка в перинатальном центре г. Хабаровска и Новосибирском Диагностическом Центре (МПКДЦ). Там исследовался неврологический статус ребёнка, проводилась неоднократная ЭЭГ, ЭХО-ЭС, биохимический анализ крови, УЗИ сердца, R-графия черепа, осмотр окулиста, осмотр психиатра, психотерапевта.

В результате этих многочисленных наблюдений был поставили целый ряд диагнозов: РЭП, синдром гиперактивности с дефицитом внимания, ЗПР, ДЖВП, холестаз, соединительно-тканная дисплазия сердца, открытое овальное окно.

Мама предоставила очень подробные анамнестические сведения, в которых уделено большое внимание сложностям в развитии ребёнка, её дефекту. Вот только часть этих данных: "После реакции ан прививку АКДС (сделана в 1 год и 1 мес.) у ребёнка пропали навыки узнавания родителей, все навыки игры; было ощущение, что ребёнка откинуло в развитии назад. Не всегда адекватно отвечает на вопросы, имеет большой словарный запас, но не связывает слова в предложения; не усидчива, неустойчивое внимание, не умеет засыпать одна, только в присутствии няни или мамы".

Мы проанализировали эти истории и характер причин обращения и пришли к выводу о том, что в них содержатся известные реакции родителей, свидетельствующие о том, что они долгое время были включены в отношения, которые характерны для дефицитарной модели оказания психологической помощи.

Во-первых, во всех обращениях доминирует тема дефекта. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в семье из-за нарушений в развитии ребёнка. Появление в семье ребенка с нарушениями развития является обстоятельством "непреодолимой силы", которое родители никакими своими усилиями не могут изменить. Что бы они не делали, их ребенок не развивается, как другие дети. Интересным было такое наблюдение. Очень редко родители первыми обращались к психологу, всегда это была инициатива врача, к которому родители обращались с вопросами о воспитании ребенка. Формулируя запрос к психологу, родители начинали рассказывать о заболевании и дефекте ребенка ("У нас синдром гиперактивности", " У нас РЭП" и т.д.). В субъектном локусе жалобы всегда был ребенок, в объектном - его физическое недомогание, поведение, нарушенное из-за особенностей развития. В самодиагнозе звучали подобные объяснения: "У нас была тяжелая беременность". "Неверно или несвоевременно лечили ребенка". Даже когда психолог просил родителей сказать, что их самих беспокоит, что они ожидают в качестве помощи, содержание обращений, как правило, не менялось. Родители продолжали фиксироваться на проблемах здоровья и дефекта у ребенка.

Во-вторых, мы наблюдали типичную реакцию родителей на поставленный врачом диагноз. Чаще всего это просто неверие в существовавшие болезни. Члены семьи сомневались в компетентности диагноста, поэтому часто искали возможность получить консультации других специалистов в этой области. В основе такого поведения лежит отчаянная надежда на то, что первоначальный диагноз ошибочен. Кроме того, можно было с очевидностью признать, что задержка в признании родителями диагноза, а значит, и данности, связанной с особенностями ребенка, может лишить семью возможности действовать своевременно и конструктивно.

Примером такой реакции может служить история семьи К., воспитывающей девочку, имеющей своеобразие в развитии из-за РДА. Обратившись за помощью, родители рассказали, где, когда и с кем они сотрудничали. В их запросе настойчиво звучал вопрос о том, к кому им лучше пойти, стоит ли им идти к другим специалистам, которых им также рекомендовали? На первой же встрече консультант, прояснив ожидания родителей, посоветовал им определить, кому из специалистов они склонны доверять, с теми и советовал в дальнейшем сотрудничать. Для того, чтобы родителям было проще принять решение, он представил признанные заслуги этих специалистов в работе с такими семьями, где есть дети с РДА. Объяснил, почему диагноз не ставится с полной уверенностью и сразу. Но, как выяснилось позже, эти родители, начав сотрудничать с психологом из центра, продолжали сомневаться. Каждый раз, приходя к нему на консультацию, они снова возвращались к обсуждению проблемы выбора специалиста. Продолжали считать, что "нужно еще постараться", посетить всех специалистов, какие есть, и тем самым еще долго уходить от необходимости принять ответственность на себя и доверять тому, с кем сотрудничаешь.

В-третьих, анализ содержания высказываний родителей, обращавшихся за помощью, показал, что им свойственны чувства гнева, вины, стыда, которые возникли у них в ответ на сообщение врача о дефекте ребенка.

Родители сообщали: "Нам говорили, что это не аутизм, что все еще изменится, стоит только ребенку подрасти. Нас понапрасну обнадеживали! Лучше бы сразу сказали!".

"Конечно, я сама виновата. Я ничего не знала про здоровье детей. Теперь, если решусь на второго ребенка, буду сначала долго лечиться, чтобы быть здоровой".

"Мой муж стыдится нашего ребенка, он считает, что это я виновата во всем, избаловала его. С него нужно побольше требовать, и тогда он заговорит".

Таким образом, мы видим, что модель взаимодействия родителей, имеющих аномальных детей, полностью ориентирована на изучение функциональных и динамических связей. Участники этого процесса нацелены на изучение нарушений в семье и различных аспектов заболевания ребенка. Они исходят из того, что здоровье восстановится, если эти нарушения будут исправлены. Родители обращаются к специалистам за тем, чтобы избавиться от тех проблем, которые возникли в развитии ребенка. Сознание людей в таких случаях делит всех участников на две группы: тех, кто создает проблему, и тех, кто страдает из-за нее. Эта дихотомия понятна и удобна всем. Позиция каждого определена и защищена.

"Медицинский" взгляд "подливает" масла в огонь: он тоже заставляет делить людей на пациентов, и тех, кто сопровождает пациентов в кабинет врача. В нашем понимании - это все признаки принятия дефицитарной модели во взаимодействии всех участников коррекционного процесса.

Долгие "скитания" родителей по специалистам, неудовлетворенность процессом помощи, наличие негативных переживаний, связанных с этим, чувство безысходности, утрата надежды и веры в изменения - вот неполный перечень проблем, который возникает на фоне принятия подобной модели.

Основными аспектами, характеризующими деятельность психолога, опирающегося на ресурсную модель человеческого функционирования при работе с семьями, воспитывающими аномальных детей, является такая позиция психолога, которая позволяет расширить пространство для активности клиентов, т.е. позволяющая семье мобилизовать имеющиеся у неё способности и потенциал самопомощи, а также уйти от фиксированности на болезни и дефекте.

В методе позитивной психотерапии, который в первую очередь используется сотрудниками центра, особое значение придаётся изучению именно ресурса семьи. Позитивная семейная психотерапия рассматривает не только области, где есть нарушения, но также и возможности, которые существуют у человека и семьи. Понятие "позитивного" в позитивной психотерапии означает, прежде всего, что психолог не ориентирован на устранение возникших нарушений и расстройств, а старается, в первую очередь, мобилизовать имеющиеся у пациента способности и потенциальную возможность человека помочь самому себе.

Позитивная психотерапия не является одним из методов среди прочих. Она предлагает инструменты, позволяющие оценить, какие методические подходы, в каких конкретных случаях могут быть применены, и как можно чередовать эти методы. Она своего рода метатеория психотерапии. Именно такой и представляется нам так называемая ресурсная модель в оказании психологической помощи семьям. На примере того, как изучается и используется ресурс семьи в позитивной психотерапии, можно рассмотреть возможности применения ресурсной модели в оказании психологической помощи семьям, имеющим аномальных детей.

§2.2 ОПИСАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ СЕМЕЙ, ПРОЯВИВШИХСЯ В ХОДЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕСУРСНОЙ МОДЕЛИ

В первую очередь наше внимание было сосредоточено на обозначении тех методов и приемов, которые традиционно используются в позитивной психотерапии для исследования ресурсов семьи.

В первую очередь таким аспектом является особая организация процесса психологической помощи. Речь идет о пятиступенчатой модели, которая помогает структурировать процесс взаимоотношений. Она является "платформой, с которой психотерапевт может наблюдать ход лечения, она является ориентиром, посредством которого он может корректировать свой собственный подход" [25,с.186]. На каждой из этих ступеней человек рассматривается как социальное существо, живущее в сообществе, в котором он развивается, и в котором возникают его конфликты. Поэтапно развиваются его способность помогать самому себе. Процесс помощи протекает на двух уровнях.