Сравнительный анализ теоретических моделей астмообразования

Именно в период перехода от того, что мы ранее назвали «дообъектными отношениями» к реальным объектным отношениям агрессия и агрессивные проявления становятся специфическими. Именно размежевание Я от не-Я знаменует собой проявление объекта, именно с помощью этого размежевания агрессивное влечение дифференцируется от либидинозного. Сотрудничество агрессивного влечения с либидинозным является предпосылкой для формирования объектных отношений. Либидо и агрессия не различимы друг от друга на стадии, предшествующей объектным отношениям.

И в этот момент ребенку важно научится превращать деструктивную агрессивность в конструктивную (которая как раз и ведет к индивидуализации и заставляет человека совершенствоваться и вообще является центральной Я-функцией). Формирование постоянных объектных отношений «зависит от способности индивида выносить фрустрацию.

«Переориентация деструктивной агрессивности в конструктивную зависит от способности матери изменять свое отношение к ребенку, начиная от физического отделения от себя до разрушения психологического симбиоза с ребенком. Возрождение отношений с объектом (матерью), другими словами, стабильность отношений с ней, способствует усилению (акцентированию) конструктивной функции агрессии. При этом под конструктивностью понимается ее направленность на интеграцию Я субъекта с целью форммирования стабильных устойчивых границ. Соответственно способность обретения собственной идентичности обнаруживается в способности субъекта восстанавливать объект» [23, с. 16].

Изначально ребенок заключен в тело матери и ему там естественно хорошо, он не понимает, что есть он, а есть его мать. После чего совершается деструктивный акт, отделение одной части от другой. При этом ребенок становиться самостоятельной частью, однако при этом до сих пор хочет вернуться в утробу (первичный мазохизм) и ему не нравится различие между ним и тем как было в матери, ему доставляет дискомфорт ощущение отдельности Я и не-Я (под не Я мы понимаем то единство и то пространство которое он утратил). Во время переживания этой отдельности в нем образуется агрессивность, энергия, с которой пока не ясно, что делать, которая должна перейти в каество конструктивной. По сути, эта энергия возникает, когда ребенок чувствует, что выход в мать перекрывается, то есть ему раз за разом говорят - «Слушай, тебе пора перестать желать возвратиться в мать, разве ты не понимаешь, что ты это не она». Эта самая энергия может быть направлена либо во вне, либо во внутрь в зависимости от зрелости Сверх-Я.

Для чего вообще нужна агрессия? Ее функции можно определить следующим образом:

- обнаружение собственной активности в период младенчества при столкновении с внешним миром.

- Обнаружение собственного желания в период оформления и функционирования объектных отношений.

И в том и в другом случае агрессия служит субъекту в установлении субъективного пространства. «Агрессия, направленная на разрушение объекта, призвана установить границу субъекта, качественно задать глубину этой границы и ее устойчивость» [23, с. 104]. Фактически агрессивный акт подтверждает существование субъекта, это одномоментное действие, осуществляемое в границе субъекта, по поводу его границы и через эту границу. Агрессия -- это то, что обнаруживает субъекта как его абсолютное действие по преодолению объектности. Разрушение своего желания при невозможности его исчерпать или «исчерпание» желания через разрушение Другого, насыщенного проекциями, разворачивают пространство субъективности.

«В этом случае образ тела становится ареной переживания одновременно желания направленного к другому и отрицания в отношении себя» [23, с. 93].

Мы постарались рассмотреть, что такое агрессивность, понять ее функции и какой вклад она может внести в формирование болезни. Перед этим мы рассмотрели отношения ребенка с матерью и доказали, что она имеет непосредственное значение, если не определяющее, в развитии симптома у ребенка. А сейчас мы увидели, как мать, влияя на умение ребенком управлять агрессией, порождает в нем неспособность отделения, и привязывает его тем самым к себе. Ведь именно от ее отношения к ребенку зависит его способность к переориентации агрессивности. Точнее направленность агрессии в конструктивное, либо в деструктивное русло, что собственно и формирует или не формирует болезнь, определяется стабильностью отношений матери и ребенка.

Благодаря рассмотрению феномена агрессивности мы можем рассмотреть глубинные механизмы, которые происходят непосредственно в ребенке. Чем мы и займемся в практической части нашего исследования.

Исчезновение объекта означает разрушение своего желания и отсутствие границы. «Нет объекта, способного удовлетворять мое желание, следовательно, нет места моему желанию, а, значит, и нет меня. Нет моего Я, но я существую» [23, с. 106], субъект «не находит» себя в зеркале бытия, поскольку его образ, подобно образу первичного объекта фантомен. Мы можем сделать вывод, что данная картина разворачивается на базе невозможности отправления агрессивной энергии на поиски нового объекта, и фиксация, благодаря матери естественно, на прежнем объекте, разрушение которого приравнивается к смерти. Ведь при нормальном развитии объектных отношений у ребенка формируется представление об объекте как о том, что способно выдержать разрушение со стороны субъекта, оказать сопротивлен6ие и при этом, вероятно, измениться, но не исчезнуть бесследно. Акт рождения -- акт агрессивный, сопряженный с напряжением и расслаблением, акт, при котором, по утверждению Гроддека, женщина испытывает небывалое сексуальное удовольствие. Сексуальное удовольствие способен испытывать лишь субъект желания. Роды это обретение собственного желания, обретение фаллоса, который изначально принадлежал ее матери. Переживание обретения фаллоса запускает аффективную реакцию, связанную с переживанием собственной отдельности, которая реализовалась в состоянии агрессивности, которая направлена, в следствии нарушенных объектных отношений, на уничтожение этого самого желания или фаллоса, который нес в себе угрозу отделения ребенка от матери. Агрессия направлена на остановку дыхания, невозможность выдоха. В процессе родов, как мы все знаем, дыхание играет крайне важную роль, соответственно девушка отказывается от дыхания, чем отказывается от рождения ребенка (плюс ко всему вспомним, что при рождении ребенок пациентки был обмотан пуповиной) и как следствие от обретения фаллоса. В этот момент, она пытается вернуть себе материнский объект, пытается восстановить утраченные отношения с матерью. Отказывается от своего желания в угоду ее желанию. В случае тринадцатилетнего мальчика мы выяснили, как мать управляет своим ребенком, здесь мы можем предположить подобный механизм. Мать выстраивает определенную конфигурацию в пространстве объектных отношений. Изначально она фрустрирует сексуальное желание ребенка, чем вызывает агрессивное действие, на которое после реагирует абсолютно неадекватным способом, чем вызывает переживание ребенка о том, что объект утерян навсегда., а если нет объекта способного удовлетворить желание, значит нет и самого желания, а значит нет меня. В ребенке формируется запрет на желание, вызывающее фрустрацию со стороны матери, следовательно, что любое желание, неудовлетворяющее мать, является опасным для жизни, а значит грозит смертью. Соответственно роды как процесс, в котором пациент как испытывает сексуальное желание, а так же обретает фаллос, ведут к отделению ее от матери, а значит к смерти. Следовательно, необходимо уничтожить объект, который создает эту угрозу.

На рисунке 3 в главе Схемы, мы изобразили алгоритм, по которому действует управление агрессивностью астматика. Так, когда Желание ребенка не равно Желанию матери, то оно сталкивается с фрустрацией, которая порождает агрессию, которая позже ведет к уничтожению дельты между желаниями, для того, что бы избежать отделения ребенка и последующей за этим отделением смерти.

Желание выступает в качестве маркера разделяющего Я и не-Я. В момент ощущения этой разницы порождается агрессия. Однако неспособность переживать такие моменты направляет агрессивность не на дальнейшую индивидуализацию себя, а во внутрь субъекта на его деструкцию. Субъект не позволяет агрессии идти на усложнение самого себя, а идет на уничтожение этой разницы. Таким образом, агрессия направляется на спазм бронхиол.

1.4 Схемы

Враждебные импульсы, направленные против объекта любви, также могут угрожать отношению зависимости и провоцировать приступ. Представляется также, что любое внезапное усилие, которое вызывает независимое поведение индивида, может возрождать глубоко укоренившийся конфликт между наклонностями к независимости и зависимости и тем самым провоцировать приступ.

Для маленьких детей триггерами к приступу могут послужить: - утрата или снижение чувства защищенности; - жестокая семья; - эмоционально отвергающая семья; - недостаток надзора, гипоопека; - утрата или болезнь близкого человека; - негармоничные семьи: распавшиеся или распадающиеся; - чрезмерные требования; - появление нового члена семьи; - противоречивое воспитание либо смена типа воспитания; - эмиграция; - беззащитность после отрыва из семьи. Для детей школьного возраста: - невозможность соответствия ожиданиям семьи; - переживания чрезмерной ответственности за других членов семьи; - неприятие семьей, детским коллективом, педагогами; - неспособность справляться с учебной нагрузкой; - отрыв от семьи, школьного коллектива; - смена места жительства.

И так возможно предположить, что все вышеперечисленное несет за собой несколько значений, которые можно прировнять друг с другом. Астма как бы «защищает» ребенка, стоит между матерью и отрывом от нее, оберегает его от фалличности, опекает от отцеубийства и переживания оргазма. Больной тормозит сам себя, не позволяет себе родиться, так как рождение предполагает под собой нечто страшное, нечто неизведанное, предполагает под собой смерть и что еще страшнее - жизнь.

На основе вышесказанного можно создать схему, на которой отображен механизм запуска удушья у астматического больного.

рис 1.

Теперь взглянем на ситуацию с другой стороны, и попробуем увидеть роль матери в болезни. За основу можно взять схему Гюнтера Аммона, но симптом мы поместим не в структуру Я ребенка, а саму структуру Я в симптом, так как именно болезнь стоит между матерью и ребенком. Ребенок существует в болезни, а мать смотрит на него сквозь призму данного заболевания. При чем для матери и ребенка болезнь выглядит по-разному, что естественно, так как сморят они на нее с разных сторон. Для матери болезнь является орудием удержания ребенка, а для ребенка это мир, в котором он существует.

Рис. 2.

Рис. 3.

Выводы по первой главе

Подведем промежуточные итоги проделанной работе. Мы пришли к тому, что для понимания возникновения бронхиальной астмы необходимо в совокупности рассмотреть не только ребенка, но и его мать, так как очевидно, что она вгоняет ребенка в болезнь, именно в этом то и была загвоздка прошлой работы, в отсутствии внимания на астмообразующую функцию матери. Желание удержать ребенка подле себя (желание удержания нами пока не исследовано, то есть пока не совсем ясно, какие причины и особенности личности женщины заставляют лепить из ребенка астматика) в качестве объекта, с помощью которого она себя удовлетворяет, программирует ребенка и задает определенные вектора его развития. В частности, мы смогли увидеть, как и что она делает умением ребенком использовать и направлять свою агрессивность. Получается, что она (агрессивность) является агентом на службе матери, мать привязывает с ее помощью ребенка к себе.

Подводя итоги мы видим, что пациенты обладают слабой инстанцией Я, которая лежит во власти симптома, и не может справиться с ним и выйти на другой уровень существования, он вообще не может предположить, что существует выход из того положения в котором он находится. Естественно, что задает эти рамки не кто иной, как мать больного.

В ходе исследования мы пришли к выводу, что для более глубокого и эффективного решения проблемы, необходимо прорабатывать астму в диаде матери и ребенка, если речь идет о детском анализе, так как в противном случае одним своим присутствием она будет вгонять ребенка обратно в болезнь. Конечно, в случае если это невозможно, работа должна вестись в отношении укрепления его Я. Человеку необходим полностью принимающий его другой, способен будет выдержать агрессивные импульса, который способен своим вниманием показать, что больной существует, он достоит права быть в мире, быть рожденным, так как именно это право у него и отнято.

Кроме того мы выяснили, что агрессивность человека страдающего астмой направлена на уничтожение его желания, на размытие его границ, а так же на отнятие у него фаллоса, который угрожает его зависимым отношениям с матерью, соответственно, все что угрожает отделением подвергается деструкции. Соответственно роль агрессивности не в том, что бы служить на благо индивидуализации и субъективации человека, а наоборот, уничтожении субъективности, уничтожается разница, которая возникает между желанием матери и желанием ребенка.

Мы увидели, как агрессия играет фундаментальную роль в развитии астмообразования, она пропитывает собой все сферы жизни человека и является силой создающей болезнь. Можно предположить, что выздоровлению может помочь тот факт, что больному будет предоставлен новый объект, который под воздействием его агрессивных импульсов не разрушится, все это должно происходить в психоаналитическом сеансе.

И так мы представили промежуточные итоги нашего исследования, которые нарабатывали в течение нескольких лет, теперь же давайте обратимся к более авторитетным ученым, и постараемся понять, каким образом на феномен астмы смотрят они.

ГЛАВА 2. МОДЕЛИ АСТМООБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОМ ПСИХОАНАЛИЗЕ

2.1 Сальвадор Адроер. Эдипальные элементы в формировании бронхиальной астмы

«Ссылаясь на авторов, которые изучали данный вопрос, есть 2 базовые теории о психодинамике астмы: одна утверждает, что существенная проблема исходит от сложных отношений мать-дитя, в то время как другие постулаты важности Эдипова комплекса - в начале болезни. Как шаблон, часто метафорично говорится, что мамы детей-астматиков всегда давлеют над ними, подавляя (удушая) их. Sperling (1949), к примеру, думает, что в этом случае мама и ребенок составляют паталогический союз, в котором у мамы возникает бессознательная нужда делать ребенка беззащитным и зависимым. Ссылаясь на Alexander (1950), астматики показывают ненормальную зависимость от матери. Jores (1966) и Ajuriaguerra (1970) также сошлись во мнении, что астма - это результат неудовлетворительных отношений с матерью, и никакие эдипальные элементы не влияют.

Выдвигая вторую теорию фундаментальной роли Эдипова комплекса в возникновение астмы, Fenichel (1931) чувствует, что астма возникает благодаря сексуализации дыхания, возникающей в регрессивных модификациях Эдиповых импульсов. Этот автор однажды снова задумался о роли Эдипова комплекса, когда сказал, что «Эдипов комплекс страдающих от астмы имеет типично прегенитальную природу». Дабы не ошибиться, Fenichel был первым автором, обсуждающим мужской элемент (Эдипов комплекс) в патогенезе астмы. Обсуждая эдипальное напряжение в астме, French (1939) соглашался с Fenichel. Все больше современных авторов соглашались с мнением о важности Эдипова комплекса.

Поэтому многие авторы верят, что астма может возникать не на стадии, когда ребенок общается преимущественно с мамой, а на поздней стадии, когда папа играет существенную роль, хоть и на уровне частичного объекта (пенис). Я верю, что этот путь рассмотрения вопроса представляет прогресс, потому что он подчеркивает важность треугольности в психогенезе астмы, хотя, как я объяснял ранее, мое мнение, что базовые фантазии астмы - это треугольник, но не эдипальный.

Первым, кто заговорил об этом, был Фрейд. Он объяснил, что это уровень, на котором, в противоположность ауто-эротизму (возбуждение эрогенных зон) и нарциссизму (восприятие собственного тела как объект удовлетворения), частичные желания объединились, чтобы выбрать объект, который еще не обрел полной генитальности (не сформировался).

Что касается эдипова комплекса, мы знаем, что Фрейд помещает его в возрастной промежуток от 3 до 5 лет, после чего он слабнет из-за родительской интроекции, что приводит к Сверх-Я. Кляйн (1928) вводит концепцию ранней стадии эдипова комплекса, начиная приблизительно в 4-ех месячном возрасте с началом депрессивной позиции. По словам Кляйн (1932), ребенок, испытывает разочарование в связи с грудью матери, и превращается в пенис отца как объект удовлетворения, и эдипов комплекс появляется, когда он начинает чувствовать ненависть к пенису отца. На первый взгляд, может показаться, что мы могли бы рассматривать ранние стадии эдипова комплекса как генитальную фазу, поскольку она находится на уровне пениса во влагалище, но если принять концепцию Фрейда, генитальность означает более полную организацию, подлежащей генитальной зоне, нам необходимо рассмотреть на ранних стадиях эдипов комплекс как догенитальную организацию. Напомним, что Эдипов комплекс, как описано Фрейдом, который мы должны относить к генитальной организации, находится на уровне общего объекта, в то время как, согласно Кляйн, на ранних стадиях эдипов комплекс относится к частичным объектам, которые играют существенную роль.

Специфические фантазии: формирование симптомов

С точки зрения теории, которую я хотел бы представить, мы находим два типа специфических фантазий при астме, а также в импотенции: основные фантазии и оборонительные фантазии. Основная Фантазия является ядерной или центральной, что мы находим в каждом из этих недугов, и это зависит от того уровня, на котором психосексуальное развитие личности фиксируется. Что касается оборонительных фантазий, эти средства защиты, построенные для того, чтобы справиться с основными фантазиями, когда целостность личности находится под угрозой.

Основная фантазия астматического больного состоит из атак, садистических по природе, они направлены на разрушение и отделение соска от груди для того, чтобы иметь все, что грудь содержит без каких-либо препятствий. Основная фантазия от бессильности пациента это страх полового члена (отца) внутри влагалища матери, которая будет кастрировать его, когда он хочет проникнуть и овладеть ею.

Что касается основных фантазий астматика, как я уже отмечал, что в какой-то момент в его отношении с грудью, ребенок переживает сосок как плохого, так как он является главным препятствием между ним и грудью, когда грудь ощущается как контейнер всего, что хорошо, и, таким образом, он должен отделить сосок от груди. Мельцер (1978), комментируя случай Ричарда, обсуждает разделение, которое может существовать между хорошей грудью, к которой притягивается ребенок, а также плохой сосок, которому он не может доверять» [32].

Вероятно, можно воспринимать астматического больного как либо эрогированный пенис отца, либо как полную молока грудь. Например, ребенок пытается оторвать сосок от груди, проявляет агрессивные импульсы, грудь у него отнимают. Тем самым он считает, что грудь его наказала и стала плохой, скорее всего его наказал сосок, который ребенок пытался уничтожить. Сосок пытается ответить ему тем же, он мучает его голодом и наказывает его. Преследует ребенка, за его агрессию.

«Я хотел бы подчеркнуть сходство между двумя основными фантазиями при астме и импотенции, а также указать, что обе фантазии основаны на борьбе с чем-то твердым (соском или пенисом). То, что эти пациенты не в состоянии терпеть то, что объект закрыт, потому что они не могут войти в замкнутый объект и должны тогда зависеть от него: таким образом, они должны атаковать и устранить твердые части. В этом процессе, существует два основных фактора, первый, чрезмерная прожорливость со стороны ребенка, который хочет войти в грудь и овладеет хорошим содержанием в ней, а во-вторых, мать (или позже отец, в случае импотенции), которая фрустрирует. Я считаю, что, в большинстве случаев оба фактора играют определенную роль. Следовательно, с помощью механизма проекции и позже воздаяния (возмездия) сосок и грудь рассматриваются как преследователи.

Когда астматический пациент сумел уничтожить сосок, он остается без объекта, так как сосок потерян, грудь открыта и пуста, и в этих условиях, не в состоянии выполнить, в качестве внутреннего объекта, его функции придания полноты и поддержки личности (то есть контейнировать Я ребенка, так как грудь без соска не в состоянии удержать молоко). Пациент путем маниакальных фантазий затем прибегнул к защите от замещения соска пенисом в попытке реконструировать (восстановить, перестроить) объект.

Я уже отмечал мнение Фенихеля о важности регрессивных или прогрессивных движений у этих пациентов. Он пишет (1931), что астматические условия должны быть расположены в эдиповой области, потому что это зависит от сексуализации дыхания вследствие регрессии эдиповых побуждений.

В этом смысле мы должны учитывать, что биномы соска молочной железы, пениса во влагалище объединены с символической точки зрения. В акте сосания, ребенок переживает сосок во рту, кормящего его, но так как фантазия сосок во рту близко напоминает фантазию - пенис во влагалище, ребенок также чувствует, что, для матери, фантазия отца пениса (сосок), который питает ее и дает ей поддержку ей не обойтись. Некоторые авторы подчеркивают необходимость ребенка испытывать эту ситуацию. Обсуждая детские фантазии Леонардо о грифе, который открывает рот своим хвостом и бьет его им по губам (1910), Фрейд считает, что хвост представляет собой пенис и фантазию, в целом, о фелляции. Он предполагает, что эта ситуация имеет свои корни в опыте многих из нас в процессе сосания груди матери. Кляйн (1932) также обсуждает этот шаг от груди к пенису, говоря, что каждый ребенок идет от устной фиксации сосать грудь матери к оральной фиксации - сосанию пениса отца. Она объясняет, что этот шаг является результатом первой и неизбежной оральной фрустрации, которую испытывает ребенок в фазе кормления грудью, в его отношениях с матерью. Его интерес смещается к объекту подобно смещению соска к пенису, в надежде, что так будет намного лучше. Джонс (1933) и Рэйкер (1948) также говорили об эквивалентности между соском и половым членом, а также на грудной генитальной зональной путанице.

Что касается появления астматических симптомов, то если маниакальные защитные фантазии успешны, астматический комплекс не произойдет, так как субъект избегает крах, он может выдержать это через фантазии, в которых он находится под контролем груди, и что он может питать и наполнять себя.

Но если этих возражений не получится, то не остается никакой альтернативы, кроме как прибегнуть к другой защите, в данном случае бронхиолы наполнены воздухом, тем самым приводя к психосоматическому симптому. Мы отдаем себе отчет, что существенным признаком астматического расстройства является затруднение дыхания из-за сужения бронхиол, что покидает легкие, полные воздуха. С помощью этой защиты, пациент пытается противостоять недостаточности внутреннего объекта и, следовательно, распаду личности. Мы можем сказать, что основной симптом астмы - это формула компромисса, где одно укрепление заменяет другое, которое не успешно, имея целью держать легкие полными (воздуха), чтобы заменить на пустую (без молока) грудь» [32].

Далее автор приводит цитату из беседы с пациентом: «Я был дома у родителей моей жены и пошел на кухню, к холодильнику, чтобы найти что-нибудь поесть, и обнаружил, что в нем была дыра и оттуда текла вода. И теперь я вспомнил, что у меня дома был радиатор, который теряет воду через маленькую ручку, которую вы используете, чтобы включить его».

Холодильник, в фантазиях астматика, кажется, представляет грудь, в котором он хочет взять еды, но он приходит к выводу, что вода выходит, и это опустошает его, дабы он не смог служить своей цели. Ручка на радиаторе, теряющего воду, представляет собой сосок, то есть она не выполняет свою работу - сохранение воды. Я хотел бы обратить внимание на оборонительные аспекты материала, на защиту, которая является одним из ограничителя астмы. Я имею в виду тот факт, что, во сне, пациент лежит лицом вниз, чтобы сохранять воду, и ему удается сделать это за счет помещения ее в легкие (грудь), но тогда он не может хорошо дышать. Это то, что происходит с пациентом астмы; легкие наполняются выделениями, или воздухом, в попытке выполнить функцию, которую грудь не в состоянии сделать в качестве внутреннего объекта.

Что касается астмы, я хотел бы сосредоточить внимание на общем элементе как основных, так и оборонительных фантазий, которые появляются в фантазиях рыбы, холодильника и емкости для воды у исследуемых мною пациентов. Проблема в том, наполнен ли сосуд водой или нет, или, другими словами, является ли полной или пустой грудь. В последнем случае, появляется астма. Я хотел бы также напомнить, что, на мой взгляд, фантазии, соответствующие этим расстройствам содержат эдипальные элементы, хотя они являются частью оборонительных фантазий, но не основными фантазиями» [32].

Начнем с того, что этот автор отличается своим взглядом на рассматриваемую нами проблему. Буквально с первых строк он шокирует своим заявлением о том, что астма образуется не в диаде, а в триаде. То есть в астмообразовании участвуют эдипальные элементы.

Основная фантазия астматического больного состоит из атак, которые направлены на разрушение и отделение соска от груди для того, чтобы иметь все, что грудь содержит без каких-либо препятствий. В какой-то момент в его отношении с грудью, для ребенка сосок становится плохим, так как он является главным препятствием между ним и грудью, когда грудь ощущается как контейнер всего, что хорошо, и, таким образом, он должен отделить сосок от груди.

«Когда астматический пациент сумел уничтожить сосок, он остается без объекта, так как сосок потерян, грудь открыта и пуста, и в этих условиях, не в состоянии выполнить, в качестве внутреннего объекта, его функции придания полноты и поддержки личности (то есть контейнировать Я ребенка, так как грудь без соска не в состоянии удержать молоко). Пациент путем маниакальных фантазий затем прибегнул к защите от замещения соска пенисом в попытке реконструировать (восстановить, перестроить) объект. Так как существенным признаком астматического расстройства является затруднение дыхания из-за сужения бронхиол, что покидает легкие, полные воздуха. С помощью этой защиты, пациент пытается противостоять недостаточности внутреннего объекта и, следовательно, распаду личности» [32]. Легкие наполняются выделениями, или воздухом, в попытке выполнить функцию, что (пусто) грудь не в состоянии сделать в качестве внутреннего объекта. То есть приступ астмы это невозможность заполучить объект, либо невозможность груди выполнить свои контейнирующие функции. Кроме того можно сказать в случае идентификации с пенисом отца, что ребенок сам становится эти пенисом, надуваясь, и наполняясь воздухом и слизью (здесь стоит отметить, что воздух становится хорошим содержанием).

Астма это заполнение легких слизью. При помощи этой защиты, пациент пытается противостоять недостаточности внутреннего объекта и, следовательно, распаду личности. То есть неполученное молоко, он пытается добрать через наполнение внутреннего пространства отекающими легкими.

2.2 Кэтрин Бэкон. Астма как реакция следующая за выделительным неповиновением

«Уилсон в 1941 году предположил, что сенная лихорадка является ответом организма на фантазийные неприятные запахи и что физиологические изменения, которые происходят, являются попыткой избавиться от неприятного запаха. Вольф в 1950 году предполагает, что аллергическая реакция верхних дыхательных путей является оборонительной. Данбар в 1938 году отмечает роль анального и орального садизма и сексуализацию дыхательной функции у астматиков и их большой интерес к обонянию. Она также прокомментировала их склонность к интенсивной враждебности и агрессивности и к агрессивным действиям. Эдуардо Вайс постулировал в 1922 году, что астматический приступ вызван страхом отделения от матери. Франц Александер и его единомышленники расширили теорию Вайса и предположили, что страх осаждают ситуации, которые угрожают отделению от матери, особенно ситуации сексуального искушения. Они приравняли астматический приступ с подавленным криком о матери. Они также подчеркнули большую зависимость астматического больного, и указали, что астматический приступ часто может быть снят через исповедь или плач. Саул и Lyons подчеркивают регрессивную необходимость быть ближе к матери, как будто внутри матки, где даже усилие дыхания не требуется. Они считают, что астма развивается как физиологический ответ, когда эта зависимость дореспираторная оспаривается превратностями жизни или искушением.

Астма является ответом на бессознательные страхи нападения на органы дыхания, а также физиологические изменения, которые сопровождают его попытки защититься от этого нападения. Мы знаем, кроме того, что стимуляция анального и мочеполового слизистых оболочек стимулирует дыхание. Поэтому возможно, что агрессивные выделительные фантазии, стимулирующие выделительные слизистые оболочки (в том числе половых органов), могут рефлекторно стимулировать или повышать чувствительность дыхательных путей. (Исходя из вышесказанного мы можем сделать вывод, о связи дыхания с выделительной системой (анальной или уретральной) она формируется в момент облегчения дыхания, то есть акт дефекации, к примеру, как акт опустошения и акт агрессии по отношению к матери воспринимается угрожающим для собственной безопасности, фекалиям придается значение грозного оружия направленного в сторону матери и способному уничтожить ее, таким образом, невозможность выдохнуть приравнивается к невозможности расслабиться и, как следствие, невозможности опорожнить кишечник) Когда дыхательные пути были, таким образом, сенсибилизированны, астма может быть спровоцирована агрессией со стороны "карательного" Сверх-Я или со стороны природного эквивалента.

Среди исследуемых больных каждый приступ астмы начинался с выделительного неповиновения, направленной против одного или другого родителя или родительских имаго, (что значит против родителя, на самом деле атака или агрессия ребенка всегда связана с уничтожением желания родителя, уничтожение родителя есть уничтожение его желания (по отношению к себе)) когда пациент неудачно, но агрессивно борется с родительским господством. Под «выделительным неповиновением» подразумевается анальный, уретральный или сексуальные выделительные враждебные импульсы к родителю. При анализе, такие импульсы часто встречаются, они направлены против дыхательного аппарата объекта.

Одно из самых ранних defusions (смешивание) влечений происходит в анальных и уретральных фазах. Ребенок во время приучения к туалету, и, возможно, раньше, загружает экскременты двумя противоположными значениями. Они представляют подарок матери, в обмен на оральное удовлетворение и в подчинение ее желаниям, если они производятся на унитазе, и по ее команде. Они могут, однако, при произведении в другом месте в пику ей, представлять собой нападение на нее. Поэтому экскременты рассматриваются либо как «хороший» или «плохой», в зависимости от того, что предполагает ребенок по отношению к реакции его матери. Хорошо известно, что уретральный и сексуальный эротизм могут быть аналогичным образом разделены на агрессивные и нежные компоненты. (Сейчас как никогда кстати подойдет цитата из книги Сергей Федоровича Сироткина, в совей книге он пишет: «Аффект, связанный с переживанием своей отдельности ребенком, реализует себя в состоянии ненаправленной потенциальной агрессивности» [23, с. 16]. Именно в момент приучения к туалету, по мнению автора, ребенок чувствует себя отдельным от матери, так как ощущает разницу в своем желании и желании матери, однако в следствии ее реакции, он не способен произвести операцию превращения той самой ненаправленной потенциальной агрессивности в конструктивную, что собственно Аммон считает одним из важным в развитии ребенка моментом, ибо именно перевод деструктивной агрессии в конструктивную есть центральная Я-функция. «Переориентация деструктивной энергии в конструктивную зависит от способности матери изменять свое отношение к ребенку, начиная от момента рождения как физического отрыва ребенка от себя, к моменту разрушения психологического симбиоза» [23, с. 16]. Невозможность матери вести себя иначе мы рассмотрим в других текстах, а сейчас заметим, что именно то смешивание влечений, мы так же можем определить, как свободно флуктуирующую в Я агрессивность.)

Один из родителей астматика обычно доминантная личность, у которой есть тенденция заставлять ребенка чувствовать вину за "дерзкие" экскреторные акты, то есть за "кал" и за все сознательные и несознательные производные "кала", как самоотвержение и желание бросить (покинуть, оставить) родителя. Эта вина позже доходит до включения инфантильной сексуальности и желания расти, которые также являются уходом от родителя.

Сначала мать, потом материнский и отцовский интроекты, которые составляют независимое Сверх-Я, командуют ребенку быть хорошим и подавлять плохие аспекты выделения и его производных. Неприемлемые плохие выделительные импульсы вызывают у ребенка страх, что он потеряет любовь матери или вовсе потерять ее. Если эти плохие импульсы поступают близко к прорыву в сторону матери, ребенок боится потерять свою хорошую мать; ее место будет принято плохой матерью, которая будет атаковать его дыхательный аппарат. Тот же механизм иногда происходит в переносе на отца. Астматический приступ является ответом на эту угрозу. Это преувеличенная физиологическая реакция на фантазийные респираторные атаки.

Вполне возможно, что более глубокий смысл хороших и плохих аспектов выведения подавляется, поскольку оба глубоко альтернативны и неприемлемы для Я. Двойственность является нормальным явлением, но как раз перед нападением астмы смешивание влечений настолько велико, что пациент не может противостоять тревоге, связанной с каждой альтернативой. Явное выражение любого аспекта смешивания влечений, кроме того, удовлетворяет потребность в разгрузке общего влечения. Если экскреции удовлетворяют только чувство долга, или только желание быть враждебным, то это только приносит лишь частичные удовлетворения. Если такие чувства и отношения являются частью глубокого смешивания влечений и вовлекают желание смерти объекту, и, как следствие страх потери любви и мести, такое влияние может вызвать некоторую форму нарушения дыхания. Всякий раз, когда такие выражения являются лишь игривыми выражениями амбивалентности, они не вызывают беспокойства, и служат укреплению, а не угрожают объектным отношениям.

Хотя фантазийное наказание в астме происходит от Сверх-Я, оно бессознательно проецируется на внешние родительские имаго. Происходит раскол в материнском или отцовском имаго, который производится зарождающимся агрессивным поведением у пациента. Борьба протекает внутри пациента, за то чтобы бы он был «хорошим». Если ему удастся, то мать хорошо пахнет, она любит его, кормит его, делает жертвы ради него, или спасает ему жизнь в фантазии, что особенно важно при тяжелой астме. Когда агрессивность пациента близка к прорыву, все иначе; он боится, что мать будет плохо пахнуть, будет обесценивать его, покинет его, или (в самом глубоком уровне его бессознательного) утопит или задушит его. (Как мы увидим в других текстах, например у Монсура, астма ребенка это его защитный механизм, агрессия направленная не на мать, а на самого себя, во избежание уничтожения матери, и как следствии собственной смерти) Defusion влечений у пациента соответствует расколу в родном имаго, и степень агрессивности в плохой матери соответствует степени агрессивности у пациента.

Таким образом, можно объяснить случайную необычайную чувствительность астматиков к незначительной агрессивности в их сторону. Если их агрессивность находится близко к поверхности, дыхательный аппарат находится в состоянии сенсибилизации (повышенной чувствительности) и любая внешняя враждебность может легко восприниматься как исходящая от плохого источника и может начать атаку.

Терапия астматического приступа заключается не только в мобилизации и интерпретации скрытой агрессии, но и что еще более важно так это предоставление доказательств пациенту того, что терапевт это хорошо, а не плохо. Это происходит особенно при тяжелых астматических приступах, необходимо прислушиваться к бессознательным потребностям пациента и выполнять их настолько, насколько это возможно. Попытка решить в агрессивной форме, что хорошо для пациента может увеличить его страх быть во власти и, следовательно, страх быть задушенным. Роль терапевта должна быть обнадеживающей и реагирующей на потребности пациента.

Клинические данные свидетельствуют о том, что астма и другие формы респираторных тревог могут быть спровоцированы зарождающимися агрессивными чувствами, связанными с анальными, уретральными или сексуальными выделительными импульсами. Стимуляция выделительных слизистых оболочек этими фантазиями сенсибилизирует дыхательную слизистую оболочку, так же, как физическая стимуляция выделительной мембран стимулирует дыхание. Формирующаяся выделительная агрессия вызывает опасения выделительной агрессии со стороны внешнего мира. Личности, к которым пациент относится "хорошо", он полагает, будут относиться к нему "плохо" и будут атаковать его дыхательные органы в качестве возмездия, протекать это все будет физиологически, как будто это была бы реальная атака ядовитыми субстанциями» [34].

Изначально дыхание приобретает особое значение, оно становится опасным. Бэкон утверждает о связи дыхательной системы и выделительной. Приступы астмы, как правило, начинаются после выделительных неповиновений. Таким образом, мы можем проследить некоторое смешивание двух зон, дыхательная система и выделительная анальная система. После акта дефекации возникает облегчение дыхания, однако сам этот акт связан с опасностью, ведь фекалии могут причинить матери серьезный ущерб, за что собственно ребенок может поплатиться жизнью, если только не будет контролировать свой кишечник. Однако, на мой взгляд, в предыдущей стадии у ребенка уже сформировался некоторый опыт функционирования легких и дыхания, причем опыт негативный. Таким образом «дефекты» в работе легких ведут к постоянному возвращению к ним. Анальные выделения и крик становятся идентичными друг другу. То же самое происходит с уретральной стадией. Дыхательный опыт формирует базис, фундамент на котором строится переживание последующих стадий. Соответственно астма это желание погасить или удержать выделение, как бы контролировать его (как в акте дефекации ходить только на горшок) с целью добиться расположения матери. Тогда пациента не преследуют, не хотят уничтожить плохие объекты, так как он держит свою агрессию при себе.

Здесь мы не отвечаем на вопрос, каким образом дыхание приобретает уничтожающую, разрушительную функцию.

2.3 Анита Бэлл. Связь дыхания и дефекации

«Я бы хотела обсудить следующие моменты:

1. Понятие предовладения в добавление к уже установленным идеям вбирания -- отдачи у астматиков.

2. Важность постнатального респираторного опыта.

3. Возможность того, что на подходящей фазе созревания переживания предовладения могут быть задействованы в последующей способности конструктивно канализировать агрессивное влечение.

4. Возможность связи между респираторными переживаниями и приучением к опрятности, особенно у астматиков.

5. Некоторые превратности развития агрессивной энергии, имеющие место на самых ранних фазах жизни.

К сожалению, на данный момент я не могу усовершенствовать термин «овладение», не ссылаясь на более сложную дифференцированную стадию развития Я. Однако для ясности мы будем использовать очень точное понятие «предовладение». Мы будем употреблять термин «предовладение» для обозначения использования агрессивной энергии, преимущественно системы гладких мышц, в форме ритмичных движений сокращений с целью завладеть окружающим миром в интересах выживания и адаптации. Это имеет место во время фазы недифференцированного Я-Оно и представляется физиологической предтечей последующего овладения.

Якобсон в своей статье «Я и объектный мир», ссылаясь на описанное Фрейдом состояние первичного нарциссизма, задает следующий вопрос: «Какими путями разряжается психическая энергия во время такого состояния»? Далее она комментирует «Оказывается для понимания раннего инфантильного нарциссизма и самых ранних предвестников аффективной и мыслительной жизни во многом необходимо разграничение разрядки вовнутрь или вовне».

Для наблюдающего за новорожденными доказательствами примитивной попытки «овладеть окружающим миром» покажется сокращающая моторная активность, вовлекающая систему гладких мышц. Это именно та система, которая содержит важные эрогенные зоны. Мы попытаемся изучить дыхание, сосание, пищеварение и дефекацию с этой точки зрения, которая, конечно же, влечет за собой множество пробелов.

Мы будем утверждать, что большинство мускульной моторики можно назвать специальной зоной(specific-zone), вывода агрессивной энергии, ориентированной на выживание, например - дыхание, хотя и наблюдается захождение/суперпозиция от зоны к зоне.

Этот вывод энергии, который мы будем называть опыт сокращения моторики с целью контроля, но лучше использовать термин «опыт пре-контроля», присутствует в таких действиях как дыхание, сосание молока, пищеварении и дефекации. Похоже что эти действия являются выражением самых ранних физиологических предвестников контроля. Итак, повторим: эти действия означают, что в фазе Я-Оно, т.е. в младенчестве, все адаптационные процессы определяются в основном физиологически. По моему мнению понятие «контроль» относится к более сложным деференцированным проявлениям, которые возможны только в более поздних периодах Я-развития. Мы попытаемся показать, что эти проявления «пре-контроля» находятся внутри специальных зон, когда все эрогенные зоны достигают фазы полового созревания. Если на секунду представить удовольствие от агрессии и либидо как зоно-специфичными, то мы сможем утверждать, что эта энергия нейтрализируется только тогда, когда она растворяется в соответствующий момент полового созревания в особенной эрогенной зоне. Можно предположить, что постоянные и повторяющиеся проявления сокращающейся моторики могут вызвать объединение энергии агрессии и либидо, и стать причиной соответствующего момента развития, позволяя инстанции Оно воспользоваться нейтрализованной энергией и ее дальнейшим развитием. Из этого можно сделать предположение, что постоянное взаимодействие между агрессивным и либидо влечением, вызывая тем самым изменение обоих проявлений.

Изначально давайте рассмотрим дыхание. Этот особенный сброс энергии происходит с самых первых мгновений жизни. Органы дыхания в течение этого короткого периода функционируют как моторика, в ответ на внешние и внутренние раздражители, вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ. Если мускулы, используемые в дыхании не выполнят свои моторные функции то новорожденный умрет. Даже если мы предположим, что ребенок способен накапливать недеференцированную энергию, то мы соответственно должны сделать предположение, что эта энергия будет модифицироваться в интересах выживания и будет использоваться системой дыхания и относящейся к ней мускулатуре. Мы правильно классифицировали агрессивную энергию ввиду того, что здесь используется мускульная деятельность. Чем мы можем это доказать? Мы пошли в родильную палату для того, чтобы подтвердить и пополнить наши знания, касающиеся послеродового периода. Наши наблюдения показали, что поразительные изменения происходят в промежуток между рождением и первым вдохом. В момент выталкивания плод обладает чрезвычайной гибкостью, у него тургор тканей и недостаточно теплая кожа. Мы видим почти безжизненный объект. Но внезапно начинается дыхание, очень часто сопровождаемое плачем - это означает что ребенок в полном порядке.

После начала дыхания тонус мускулов изменился, ребенок начинает двигать руками и ногами, кожа становится розовой и теплой, тургор тканей становится плотным, устанавливается ритм дыхания и с этим меняется кровообращение. В течение этого начального жизненного опыта новорожденный проходит период «тяжелого труда» который можно назвать противоположностью так называемого состояния пассивной дремоты, описанный в литературе. Если мы заглянем в родильное отделение, то мы сможем увидеть, что ребенку, сразу после его травматического путешествия по вагинальному каналу, отрезают пуповину. Затем его держат головой вниз и шлепают, тем самым заставляя его дышать. На этом экзекуция заканчивается, его дают матери, перевязывают пуповину. Затем медсестра кладет новорожденного в специальную корзину. Уже в своей корзине он сталкивается с ярким светом. Если предположить, что ребенок не может различать объекты, то даже при закрытых глазах он может испытывать боль. Я наблюдала несколько родов, когда по некоторым обстоятельствам в палате новорожденных и в акушерской не было сильного света, и каждый раз ребенок переставал плакать. Это, однако, можно посчитать за совпадение. Доказать ее это можно только во время эксперимента, соблюдая при этом особые условия.

Процитируем еще раз Нельсона о педиатрии: «Частота дыхания новорожденного - 37 раз в минуту против 18 у взрослых. Первые вдохи требуют дополнительных усилий, чтобы перейти связанное/когезивное состояние большинства альвеолярной поверхности, являющейся нормальной в утробной жизни. Выдох происходит посредством движения диафрагмы и брюшной стенки благодаря ритмической активности. Мы даже можем считать первый вдохнутый воздух как мощную массу, которая оказывает давление на стенки альвеол и на остальное бронхиальное дерево. Этому давлению должно быть противопоставлен моторный механизм, который обеспечивает вывод воздуха. Может ли в этом случае данная активность считаться примитивными попытками пре-контроля над воздушными массами, которые в свою очередь заставляют новорожденного начать противопоставлять себя окружающему миру?

Огромное количество энергии используется системами дыхания и кровообращения в этот короткий промежуток времени. Они обе имеют ритмическую моторику, что является характеристикой жизненно важных психологических процессов в самом начале жизни. Этот ритм состоит из сжатия, после которого следует расслабление.

Наблюдение за ребенком, когда он сосет молоко может показать то же самое, что этот ритм, по нашему мнению, имеет в своей основе опыт «пре-контроля». Левин (16) описывает агрессивную форму как первое сосание молока. За пределами описанной фантазии погружения в объект, является ли это тоже простейшим предвестником попытки контроля над объектом (грудью) и так же фактором начала ограничения себя от остального внешнего мира. Мы часто видим новорожденных, которые при желании убрать от себя грудь матери начинают совершать быстрые сосательные движения. Является ли это попыткой пре-контроля для преодоления угрозы потери? Играет ли эта попытка какую-либо роль в катектировании объекта либидинально? (Катексис = «заряд психической энергии», катектировать = «эмоционально заряжать объект» - прим. переводчика).

В этой области, похоже, раннее развитие как будто раскачивает сознание от состояния напряжения, которое заставляет ребенка делать примитивные попытки моторного типа, такие как «контролировать» соски матери, до состояния релаксации и удовлетворения. Это будет происходить до тех пор, пока нарастающее напряжение не вызовет повторение цикла.

Каждый раз, когда ребенок осуществляет контроль за грудью, и каждый раз, когда он ее лишается, то увеличивается противопоставление между личностью и объектом. Одновременно с этим ребенок получает удовлетворение от самого процесса контролирования. Лампл де Грот утверждает: «Получая владение, завоевывание, контролирование, владение объектом должны считаться различными способами разрядки с получением некоторого рода удовлетворения. Владение определенным объектом увеличивает энергию этого самого объекта». Мы добавим: дает увеличенное противопоставление себя и объективного мира. Похожие движения используются в процессе принятия пищи. Здесь мы можем говорить не о внешних объектах, а о массе, сходной с воздухом, над которой и совершается «моторный контроль». В непсихологическом исследовании произведенным Йорупом (Jorup) в Стокгольм, детям, у которых начинались колики, делали один раз в неделю рентгеновские снимки во время кормления грудью. В течении 1-й минуты кормления перистатильтическая волна начиналась в двенадцатиперстной кишке и достигала слепой кишки в форме сильных продвигающихся волн после 1S минут. После 6-7 минут следовала дефекация. Среди других интересных открытий он показывает, как быстро движется этот пример моторики ото рта до ануса. Мы подошли к теме анальной деятельности, которая по нашему мнению является одной из важнейших тем в астматике. В самых ранних периодах анальная деятельность еще не является вовлеченной в развитую специфичную зону, а является частью пищеварительного тракта из-за близкого расположения. Когда ребенка начинают приучать к туалету, то здесь начинаются гораздо более сложные процессы, которые были описаны выше. Но мы хотим найти маленькую нить, которая, похоже, вплетена во все эти процессы. Мы действительно наблюдаем процессы, которые показывают связь между дефекацией и дыханием. Движение предшествующие процессу дефекации характеризуются покраснением лица и задержкой дыхания с возможным давлением из-за использования диафрагмы и брюшной стенки. Это те же самые мускулы, которые используются во время дыхания новорожденными! Если сейчас перескочить немного вперед, то мы сможем заметить возможность восстановления следов памяти или моделей реакции, которые включают в себя опыт послеродового дыхания каждый раз после того как процесс дефекации происходит с осложнениями. Отсюда мы сделали вывод, что существует связь между послеродовым дыханием и анальной деятельностью.