Психологические аспекты одиночества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дипломная работа

Психологические аспекты одиночества

Введение

одиночество пожилой социальный психологический

В процессе обыденной жизни мы воспринимают себя лишь в определенном отношении к окружающему миру. Мы переживаем своё состояние в контексте сложной и обширной сети взаимосвязей. Возникновение одиночества говорит о нарушениях в этой сети. Часто одиночество появляется в форме потребности быть включенным в какую-то группу или желательность этого или потребности просто быть в контакте с кем-либо. Основополагающим моментом в таких случаях выступает осознание своей исключительности и неприятия тебя другими. С точки зрения экзистенциальной феноменологии (которая очень уместна в данном случае) одиночество грозит расколоть или даже разорвать интенциональную структуру личности, особенно в интерсубъектной области. Выражаясь менее научно, одиночество представляет собой комплексное чувство, которое связывает воедино нечто утраченное внутренним миром личности.

Учитывая сказанное, можно предложить следующее определение одиночества. Одиночество - это переживание, вызывающее комплексное и острое чувство, которое выражает определенную форму самосознания, и показывающее раскол основной реальной сети отношений и связей внутреннего мира личности. Расстройство, которое вызывает данное переживание, часто побуждает человека к энергичному поиску средств противостояния этой болезни, ибо одиночество действует против основных ожиданий и надежд человека и, таким образом, воспринимается как крайне нежелательное [16].

При изучении социального измерения одиночества понятие «социальное» в первую очередь применимо к особым группам в обществе, а не к самому обществу в целом. Данный вид одиночества широко известен. Особенно острые его формы обозначены такими понятиями социальной изоляции, как изгнание, остракизм, неприятие и с недавнего времени отставка. Подразумеваются также более тонкие формы социальной изоляции, включая случаи, когда социальная исключенность лишает людей членства в группах, которые они считают очень важным и желательным для себя. В другом случае этот тип одиночества может возникнуть, когда человек чувствует свое неприятие группой. В примерах космического и культурного одиночества индивид ощущает, что потеряна связь, сопричастность; в социальном измерении одиночества человек очень остро чувствует, что его оттолкнули, покинули, исключили, отослали, не допустили или же не оценили. Сам себе он видится изгнанником, посторонним, одиночкой, лишним человеком. Этот вид одиночества чаще всего появляется, когда роли индивидов не учтены; например, когда человек уволен, забаллотирован, исключен из команды, не принят в колледж, клуб или на работу в понравившуюся ему фирму; или когда человека избегают, потому что его поведение, класс, к которому он принадлежит, или цвет кожи признаны социально нежелательными.

Во всех развитых странах мира наблюдается явление постарения населения - увеличение доли населения старше 60 лет, причем многие из них здоровые, высокообразованные, работающие люди, полные сил, активности и творческой энергии, поэтому данная проблема является актуальной. При выходе на пенсию такие люди чувствуют свою ненужность, невостребованность и это влечет за собой различные психологические проблемы. Психологический анализ трудностей адаптации к новому социальному положению пожилых людей является в современном обществе, пожалуй, одним из наиболее актуальным вопросом.

Гипотеза состоит в предположении, что уровень выраженности субъективного ощущения одиночества у людей, вышедших на пенсию, находится в прямой связи с самоотношением и степенью адаптированности к новому социальному положению.

Задачи исследования:

1. Анализ литературы, изучающей теоретические основы этой проблемы.

2. Проведение диагностики.

3. Анализ полученных данных.

4. Диагностика личностных особенностей испытываемых двух групп.

5. Анализ и сравнение результатов исследования.

6. Формулирование выводов по результатам исследования.

Объект исследования: одиночество людей пожилого возраста.

Предмет исследования: факторы детерминации одиночества в пенсионном возрасте.

Методологической основой дипломного исследования являются: личностно-деятельностный подход С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева. В исследовании мы также опирались на разработанные положения В.Н. Мясищева и А.Н. Леонтьева о личности как системном качестве, приобретаемом индивидом в многообразных социальных отношениях.

Практическая значимость: результаты, полученные в ходе эмпирического исследования, могут быть использованы практическими психологами в психоконсультативной и психокоррекционной работе.

Структура дипломной работы: Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и приложения. Работа иллюстрирована рисунками и таблицами.

1. Феноменология одиночества

1.1 Психологические представления об одиночестве в отечественной и зарубежной литературе

Психоаналитический подход (Зилбург, Саливан, Фромм-Рейхман). Обобщая положения некоторых психоаналитических теорий можно сказать, что одиночество расценивается в этой психологической парадигме, уходящее корнями в детство.

Один из представителей психоанализа Зилбург различал одиночество и уединенность. Уединенность считал он суть «нормальное» и «преходящее умонастроение», возникающее в результате отсутствия конкретного «кого-то». Одиночество же - это непреодолимое, неприятное (оно как «червь» разъедает сердце), константное ощущение. Зилбург считает, что причинами одиночества являются такие черты личности как нарциссизм, мания величия и враждебность, а также стремление сохранить инфантильное чувство собственного всемогущества. Такая нарциссистическая ориентация начинает формироваться в детском возрасте, когда ребенок вместе с ощущением радости быть любимым испытывает потрясение, вызванное тем, что он - маленькое, слабое существо, вынужденное ждать удовлетворения своих потребностей от других.

Об этиологии одиночества писал и Г. Саливан. Рассматривая потребность в человеческой близости, он считал, что она, начинаясь в младенчестве (стремление ребенка к контакту), в подростковом возрасте приобретает форму потребности в приятеле, с которым можно обменяться своими сокровенными мыслями. Если подросток не может удовлетворить эту потребность, то у него может развиться глубокое одиночество.

Фромм-Рейхман, выделяя причины одиночества, подчеркивает пагубное последствие преждевременного отлучения от материнской ласки.

Человеко-центрированный подход (К. Роджерс). Подход К. Роджерс к одиночеству отличается от психоаналитического в том, что он мало обращает внимание на ранние детские воспоминания, считая, что одиночество вызвано текущими влияниями, которые испытывает личность.

Согласно Роджерсу, одиночество - это проявление слабой приспособляемости личности, а причина его - феноменологическое несоответствие представлений индивида о собственном «Я». Если разделить процесс возникновения одиночества на 3 этапа и схематически представить его, то получится следующая картина.

- Общество влияет на человека, вынуждая его вести себя в соответствии с социально оправданными, ограничивающими свободу действия образцами.

- Из-за этого возникают противоречия между внутренним истинным «Я» индивида и проявлениями его «Я» в отношениях с другими людьми, что приводит к потере смысла существования.

- Индивид становится одиноким, когда, устранив охранительные барьеры на пути к собственному «Я», он, тем не менее, думает, что приводит к потере смысла существования.

Социально-психологический подход (Боумен, Рисмен, Слейтер). В отличие от психоанализа и роджерианского подхода, где причиной одиночества является сам человек, некоторые представители социальной психологии возлагают ответственность за возникновение одиночества на общество. Так Боумен выделил несколько факторов, способствующих усилению одиночества в современном обществе: ослабление связей в первичной группе; увеличение семейной и социальной мобильности.

Рисмен считает, что одной из главных причин одиночества является ориентация на других. Люди с такой ориентацией хотят нравиться, постоянно приспосабливаются к обстоятельствам, а также обособлены от своего истинного «Я», своих чувств и своих ожиданий. Это приводит к тому, что такая личность может приобрести «синдром обеспокоенности» и зависимость от внимания окружающих к себе со стороны других людей. Причем эта потребность никогда не может быть удовлетворена. Рисмен характеризуя американское общество как «направленное вовне», пишет, что его члены образуют «одинокую толпу».

Слейтер называет современное общество индивидуалистическим. Из-за того, что в нем невозможно достичь удовлетворения потребности в общении, сопричастности и зависимости, у человека возникает чувство одиночества.

Интеракционистский подход (Вейс). Подход Вейса к одиночеству отличается от рассмотренных выше по двум причинам: он считает, что одиночество это результат двух факторов - личности и ситуации; Вейс рассматривал одиночество, имея в виду такие социальные отношения как привязанность, руководство и оценка. Таким образом, причиной одиночества может быть недостаток социального взаимодействия индивида, а также взаимодействия, удовлетворяющего социальные запросы личности.

Вейс выделил два типа одиночества: эмоциональное и социальное. Первое является результатом отсутствия такой тесной интимной привязанности как любовная или супружеская. При этом человек может испытывать чувство, похожее на «беспокойство покинутого ребенка». Социальное же одиночество является результатом отсутствия значимых дружеских связей или чувства общности, что может выражаться в переживании тоски и чувстве социальной маргинальности.

Когнитивный подход (Л.Э. Пепло). Согласно мнению представителей когнитивного направления в психологии познание является ключом для объяснения связи между недостатком социальности и чувством одиночества. Л.Э. Пепло считает, что одиночество возникает в случае осознания диссонанса между желаемым и достигнутым уровнем собственных социальных контактов.

Экзистенциальная психология (И. Ялом, К. Мустакас). Экзистенциальная психология тесно связана с экзистенциальной философией. Первые попытки непосредственно перенести идеи философии экзистенциализма в психологическую и психотерапевтическую практику (Л. Бинсвангер и М. Босс) дали весьма ограниченные результаты. Ряд экзистенциально мыслящих философов (М. Бубер, П. Тиллих, М. Бахтин и др.) оказали на психологов большое и непосредственное влияние, но вершинами экзистенциальной психологии на сегодняшний день являются общепсихологические теории и методологические основы психологической практики, разработанные на основе философии экзистенциализма такими авторами как В. Франкл, Р. Мэй, Д. Бьюдженталь.

В экзистенциальной психологии выделяют базовый конфликт, обусловленный конфронтацией индивидуума с данностями существования. Под данностями существования здесь понимают определенные конечные факторы, являющиеся неотъемлемой составляющей бытия человека в мире. Одиночество или, если быть точным, изоляция относится к таким данностям. Обобщая все ранее сказанное, можно сказать, что в отличие от психоанализа и человеко-центрированной терапии, экзистенциалисты, во-первых, не считают это чувство патологическим, и, во-вторых, видят его причины в условиях человеческого бытия.

Один из представителей этого направления И. Ялом рассматривая изолированность как одну из данностей существования, отмечает, что это не есть изолированность от людей с порождаемым ею одиночеством и не внутренняя изоляция (от части собственной личности). Это фундаментальная изоляция - и от других созданий («пропасть между собой и другими») и от мира («отделенность между индивидом и миром»). Таким образом, он выделяет два вида изоляции: экзистенциальную и фундаментальную.

В своей работе «Экзистенциальная психотерапия» он рассматривает несколько путей, ведущих к осознанию экзистенциальной изоляции - конфронтация борьба со смертью и свободой. Знание о конечности собственного бытия заставляет человека понять, что никто не может умереть вместе с кем-то или вместо кого-то. Свобода же, понимается здесь как принятие ответственности за свою жизнь, подразумевает собственное «авторство» жизни, принятие факта, что никто другой не создает и охраняет тебя.

К экзистенциальной изоляции приводят также и индивидуальные опыты дефамилиаризации - состояний, в которых с конструированного нами мира срываются покровы реальности, а с объектов «вырываются символы». И тогда человек теряет ощущение уюта, принадлежности к чему-то знакомому.

Говоря о связи роста и изоляции, Ялом приводит определение Ранка, который считал, что процесс роста тесно связан с сепарацией, превращение в отдельное существо (рост подразумевает автономию, индивидуализацию, независимость и самоконтроль). Однако человек расплачивается за сепарацию изоляцией. У человека, пишет Ялом, есть два способа ограждения себя от «ужаса конечной изоляции» - частичное принятие этой данности и отношения. Несмотря на то, что отношения не могут уничтожить изоляцию, они помогают разделить одиночество с другими людьми и тогда «любовь компенсирует боль изоляции». Это созвучно М. Буберу, который считал, что «великие отношения пробивают брешь в барьерах возвышенного уединения, смягчая его суровый закон и перебрасывая мост от одного самостоятельного существа к другому через пропасть страха вселенной».

Не принимая своей изолированности, не встречая ее стойко, человек не может с любовью обратиться к другим. Оказавшись в море существования, переживая ужасы одиночества и стремясь как можно быстрее выбраться из него, мы не можем относиться к другим, воспринимая их такими же, как и мы - испуганными, одинокими, конструирующими мир из вещей. Другой становится для нас «оно» и, будучи помещенным, внутрь нашего собственного мира, становится средством для отрицания изоляции. Убегая все дальше от осознания данностей существования, человек строит отношения, дающие «продукты» (например, слияние, власть, величие), помогающие отрицанию изоляции. При рассмотрении взглядов М. Бубера, А. Маслоу и Э. Фромма на проблему одиночества, коснемся принципов, по которым можно строить отношения, свободные от нужды друг в друге.

К. Мустакас, другой представитель экзистенциального направления в психологии, разделяет «суету одиночества» и истинное одиночество (в этом его позиция схожа с взглядом на одиночество в некоторых восточных религиях). Первое он определяет как комплекс защитных механизмов, который отдаляет человека от решения существенных жизненных вопросов, путем осуществления «активности ради активности» вместе с другими людьми. Истинное же одиночество исходит из осознания «реальности одинокого существования». Как и Ялом, он считает, что этому осознанию могут способствовать столкновения с пограничными жизненными ситуациями (рождение, смерть, жизненные перемены, трагедия), которые человек переживает в одиночку.

Рассматривая характеристики людей, избегающих осознания одиночества как данности бытия, Кайзер выделил три тенденции, характерные для клиентов с экзистенциальным неврозом:

- «Сплав» - желание потерять собственную личность, стремление слиться с другими, так как желание быть индивидуальностью связано с мужеством быть одиноким, а одиночество часто непереносимо для личности;

- «Универсальный симптом» - состоящее слияние, попытка слияния (или его иллюзия) к другим и переживаемое при этом чувство двойственности;

- «Универсальный конфликт» - это переживаемое, как страдание, нежелаемое чувство одиночества.

Эти тенденции позволяют клиенту избегать переживаний, вызванных осознанием одиночества. Невротик делает все, чтобы уйти от одиночества, в то время как аутентичная личность принимаем состояние одиночества как подлинность человеческого существования, как возможность свободного становления и самореализации, как полноту ответственности за себя.

По сути, об это же пишет и Сартр: «Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет. Он представляет собой, следовательно, не что иное, как совокупность своих поступков, не что иное, как собственную жизнь». При рассмотрении экзистенциального взгляда на одиночество следует упомянуть, что кроме принятия факта экзистенциальной изоляции, у человека есть еще одно средство ограждения себя от «ужаса конечной изоляции» - отношения. Чтобы понять какими могут быть отношения, способные помочь разделить это одиночество и одновременно не построенные на принципе «ты мне - я тебе», рассмотрим типы отношений, выделенных М. Бубером, А. Маслоу и Э. Фроммом.

М. Бубер внес большой вклад в рассмотрение проблемы одиночества. Трудно отнести его к какому-то одному направлению философии, т.к. его позиция основывается на еврейской мистической школе, хасидизме и релятивистской теории, а его взгляды оказали значительное влияние, как на религиозную философию, так и на психологию. Он считал, что стремление человека к отношениям заложено в нем с самого рождения. Даже у только что появившегося на свет ребенка есть стремление к контакту - сначала тактильному, а затем «оптимальному» с другими людьми. Таким образом, человек не существует как отдельная сущность, т.к. он «сотворен между». Поскольку для Бубера основным модусом человеческого бытия являются отношения, можно сказать, для него нет одиночества как фундаментального бытия.

Бубер выделил два типа отношений: «Я - Ты» и «Я - Оно». Последний тип взаимосвязи - это отношение без взаимности, где другой это средство, функция, объект. Этому Бубер противопоставляет «Я - Ты» отношения, которые построены на взаимности и включающие переживания другого. Различия между этими типами отношений лежат не только в их природе, но и в том, что есть «Я» в каждом из них. «Я», пишет Бубер, возникает и приобретает очертания в рамках отношений и оно, таким образом, связано с «Ты», взаимодействуя с которым каждый раз создается новое «Я». При отношениях «Оно» человек не полностью находится в «отношениях» - он удерживает часть себе, т.к. в этом случае он занимается категоризацией, анализом и вынесением суждения об «Оно».

Основной способ переживания «Я - Ты» отношений - диалог. В нем «каждый из участников имеет в виду другого или других в их особом бытии и обращается к ним с намерением установить живые взаимоотношения между собой и им». Об этом же писал и В. Франкл, когда говорил, что идея встречи в настоящее время упростилась. «Встреча» часто является самовыражением, реализация аффекта, что приводит к тому, что акцент смещается с поворота к другому на самооценку, использование других для решения своих проблем. Это, по словам Бубера, есть «монологи, замаскированные под диалог».

А. Маслоу - один из основателей гуманистической психологии - считал, что действия человека, определяются двумя типами мотивов: восполнение дефицита и рост. Он выделил следующие характеристики человека, ориентированного на рост: способность реализации собственного потенциала, большая самодостаточность, меньшая зависимость от подкрепления среды, меньшая потребность в межличностных отношениях, восприятие людей не с позиции полезности («использования»), а с позиции уникальности каждого человека. Таким образом, эти люди руководствуются не социальными или средовыми детерминантами, а внутренними. Исходя из этого, Маслоу предложил выделить два типа любви - бытийную и дефицитарную. Сравнивая эти типы, Маслоу считал, что для бытийной любви характерны: минимум тревоги-враждебности, независимость, автономность, минимум ревности, большая бескорыстность, альтруистичность, заботливость.

Э. Фромм, в одной из своих блестящих работ «Искусство любви», также затрагивает вопрос о том, что должны представлять из себя ненуждающиеся отношения. Так же и многие экзистенционалисты, Фромм считает экзистенциональную изоляцию причиной серьезного беспокойства человека. Рассматривая то, как человечество в ходе своего развития преодолевало эту изоляцию, Фромм пишет, что ни творческая деятельность, ни оргиастические состояния, ни следования обычаям, ни верованиям группы не были достаточными для этого преодоления - они были «частичными ответами». «Полный ответ» - достижение единения с другим человеком в любви. [85]

Как и Маслоу, он предложил свою классификацию типов любви. Фромм отличал «симбиотическое слияние», при котором ни один из партнеров не является целостным и свободным, от «зрелой» любви. Последняя есть «союз при условии сохранения индивидуальности… двое становятся одним и все же остаются двумя». Для Фромма важно, что любовь - активный процесс, основанный не на «получении», а на отдаче; «участии», а не «увлечении». К другим характеристикам зрелой любви он относит: заботу, отзывчивость, уважение и знание.

Чувствовать себя одиноким можно и в толпе, и на работе, и в семье, и даже наедине с любимым. Это чувство зависит не от окружения, не от количества друзей или недругов, а, прежде всего от структуры личности. Разные оценки одиночества легче всего проиллюстрировать на примере так называемых интроверта и экстраверта. Конечно, это довольно упрощенная шкала, но в принципе можно сказать так: интроверт - это вещь в себе, он обращен внутрь собственной личности, а экстраверт постоянно стремится быть на людях (для таких, как говорят и смерть красна). Так вот. Одиночество в толпе на самом деле возможно только для интроверта: экстраверт быстренько сойдется практически с каждым, и что важно, его вполне удовлетворит довольно поверхностное знакомство. Именно экстраверт чаще всего разговаривает с незнакомыми людьми в транспорте, именно экстраверту проще всего познакомиться на улице - потому что он вовсе не претендует на глубокое и долгое общение. Ему важна смена впечатлений, и пока вокруг него есть люди - от одиночества он страдать не будет. Более того, ему по большому счету даже не обязательно заводить разговор - достаточно того, что столько людей просто на него смотрят!

А вот интроверту важно иметь одного - двух верных друзей, желательно таких же по характеру, как он. У таких «приятелей» сам процесс общения иногда проходит довольно интересно: они сидят в одной комнате (или дышат с двух концов провода в телефонную трубку) - и молчат. Это они общаются. И им такого общения вполне хватает - им ведь важен не сам разговор, а ощущение того, что друг рядом. Важно знать, что есть сама возможность другу позвонить - а собственно звонить и не обязательно. Именно поэтому интроверты начинают чувствовать себя одинокими, когда теряют по тем или иным причинам своего проверенного друга - а нового знакомого, столь же близкого, завести быстро им очень трудно, а иногда и вообще не получается. Ведь в отличие от экстраверта, который найдет общение везде, где есть хоть какие-то люди, интроверту установить взаимопонимание сложно. Но, как известно, чистых интровертов и экстравертов не бывает. Все мы в той или иной степени «смешанные». Именно поэтому практически все люди в той или иной ситуации хоть раз ощущали свое одиночество.

Интересно, что наибольший процент одиноких людей дают… большие города. Жизнь в мегаполисе разъединяет его жителей, а не сближает. По статистике в любом крупном городе очень малый процент коренных (в третьем - четвертом поколении) горожан. Все остальные - мигранты: то есть те, кто когда-то перебрался в большой город из других мест. И пусть даже они всю жизнь прожили в этом городе, пусть даже коренными горожанами стали их дети и внуки - все равно люди в семьях хранят традиции и устои, которые впитали с молоком матери на «земле предков». И эти традиции передают своим потомкам. То есть следующие поколения воспитываются в духе тех мест, откуда когда-то прибыли их деды и отцы. Но в каждой деревне, в каждом поселке и городке есть свои установленные нормы поведения, свой диалект, свой язык жестов и поступков, понятный только местным жителям…. Поэтому у многих горожан возникают трудности с общением, с нахождением адекватного партнера. А в результате большие города побивают все рекорды по количеству одиноких людей.

Одиночество опасно тем, что его очень часто не замечаешь, пока не останешься наедине с самим собой ночью в пустой квартире. Точно так же, как в дневной круговерти мы забываем, к примеру, о зубной боли. А вот ночью, когда нас ничего не отвлекает, ощущаем, как проклятый зуб ноет и ноет, просто спасу нет! Точно так же люди не чувствуют своего одиночества до тех пор, пока не закончится рабочий день: но когда опустеют улицы, разбегутся по своим домам друзья-приятели, замолчит телефон - вот тогда волей-неволей придется столкнуться с собственной неприкаянностью…. Поэтому и появились в городах ночные клубы, где можно продолжить общение после рабочего дня, чтобы хоть на время избавиться от гнетущего чувства одиночества. Существует и еще одно специфически городское явление - так называемый «вечерний звон»: горожане патологически перегружают телефоны вечером. Вообще, телефон в крупном городе - не столько средство сообщения, сколько средство общения. И одна из наиболее важных мер профилактики депрессий и суицидов жителей «каменных джунглей» - обязательное наличие телефона в каждой квартире.

Но одиночество - не всегда зло. Есть ситуации, когда людям (одним реже, другим чаще) просто необходимо побыть наедине с собой. И о проблеме одиночества можно говорить тогда, когда это состояние затягивается вопреки вашему желанию - иными словами, когда от одиночества человек начинает страдать.

В психологии есть понятие «сенсорная депривация» (или эмоционально-информационный голод). Если человек лишен необходимого ему по структуре личности количества общения, необходимых жизненных впечатлений, у него могут возникнуть проблемы и психологического, и психиатрического, и соматического характера. Все потому, что он самым натуральным образом голодает по общению, по информации.

И страдание от одиночества - не что иное, как проявление сенсорной депривации в том или ином виде (проще говоря - нехватка того или иного вида информации или впечатлений). Каких угодно - зрительных, вербальных (словесных) и даже тактильных (прикосновений). И здесь мы подошли к ответу на вопрос, как избавиться от одиночества: вначале следует точно определить, какой именно информации, каких именно впечатлений вам не хватает, и именно этот недостаток восполнять. Именно поэтому бесполезно одинокому человеку советовать пойти в какой-нибудь клуб или завести новую подружку. Важно правильно определить и удовлетворить именно тот канал сенсорной депривации, по которому ощущается нехватка впечатлений - потому что действие в неверном направлении может еще больше усилить неприятные чувства и привести к еще более плачевным последствиям.

Бывает, что человек сам не в состоянии с ходу определить, чего именно в жизни ему не хватает. Вот самый распространенный пример: жалоба на одиночество, обусловленная отсутствием сексуального партнера (причем неважно, от мужчины она исходит или от женщины). Вроде бы можно подумать, что человеку нужно удовлетворить свои физиологические потребности. А если копнуть глубже - поиск сексуального партнера может быть обусловлен и недостатком обычных прикосновений, и потребностью в чувстве защищенности, и страхом спать одному, и жаждой ярких любовных эмоций - но только не сексом в его физиологическом смысле. Скажем, часто мужчина, которому требуются тактильные впечатления (таких в детстве, как говорят, «мама недотискала»), тащит в постель чуть ли не каждую встречную даму, слывет донжуаном и распутником. А ему всего-то нужны ласки и объятия (кстати, с сексуальной функцией при этом могут возникнуть проблемы - только потому, что секс в чистом виде ему не так уж и нужен). В итоге дамы начинают от него шарахаться - мол, распутник, да еще и любовник неважный: в результате мужчина начинает комплексовать, а избавления от одиночества ему его бурная личная жизнь, естественно, не приносит.

Вообще, когда человек ищет совсем не то, чего ему не хватает, пытается заполнить в жизни совсем не ту нишу - неудивительно, что его поиски не дают ему желаемого результата. И чувство одиночества становится еще сильнее. А всего-то нужно - пойти по верному пути и найти адекватные способы решения «проблемы одиночества». Скажем, если у вас тактильный голод - можно, к примеру, устроиться в кружок танцев или пойти на курсы массажа (где курсанты практически в обязательном порядке практикуются друг на друге). Чувство безопасности можно приобрести, установив надежную дверь и решетки на окна, а еще лучше - завести собаку. Если вам не хватает ярких, сильных переживаний - может быть, просто нужно почаще ходить в театр или кино (не смотреть видеокассету или спектакль по телевизору, а наблюдать за действием именно вместе с другими - так ваши переживания станут еще ярче).

Но это только примерные рекомендации: каждый отдельный случай нужно разбирать подробнее.

Лучше не запускать состояние сенсорной депривации, не усугублять чувство одиночества. Ведь в запущенном состоянии любая проблема решается сложнее. У человека начинает проявляться деструкция поведения, ухудшается способность к установлению межличностных связей (иными словами, он становится абсолютно неконтактным и приобретает тяжелый характер). У людей, страдающих от сенсорной депривации, часто возникают проблемы в бизнесе только потому, что он с деловым партнером говорит о чем угодно, только не деле. Кстати, бизнесмены, которые заключают сделку в ресторане в сопровождении спиртного, как правило, оба испытывают трудности в общении - как говорится, встретились два одиночества. Они, если не выпьют, вообще не смогут ни о чем говорить: кстати, нередко люди вообще начинают пить, чтобы «залить» свое чувство одиночества. Или влиться на правах равного в какую-нибудь теплую пьяную компашку.

Поэтому важно правильно определить, если хотите, от какого именно одиночества, от дефицита каких впечатлений вам нужно избавиться. И неверно думать, что лучшее спасение от одиночества - знакомиться на улице или ходить в дискотеку. Более того, прежде чем обзаводиться любыми новыми знакомствами, важно утолить существующий «информационный голод» - иначе все прочее общение будет этому голоду подчинено.

В современном мире браки уже давно стали необязательными, а женщины очень часто предпочитают карьеру семье. Феминистки борются за равноправие, порой, даже не понимая, что тем самым лишают себя романтики и элементарных ухаживаний. А девушки все реже мечтают выйти замуж и обрести семейное счастье? Почему же так много людей в настоящее время предпочитают быть свободными или одинокими?

Проще всего здесь понять людей, которые сильно обожглись, обманулись раньше. Настрадавшись в прошлых отношениях, они предпочитают оградиться от новых попыток выстроить свое личное счастье и углубляются в работу, занимаются наукой, осваивают новые горизонты.

Есть и такие люди, которым очень сложно найти себе пару по причине их достаточно высокого положения, статуса. Очень часто их воспринимают как заносчивых кривляк и это приносит им еще больше страданий, потому как очень часто они и сами рады бы отказаться от всего и вести тихую непримечательную жизнь. Встречаются и такие, которым вполне комфортно жить в одиночку. К такому типу относятся и ловеласы, и люди искусства в большинстве своем. Хотя, надо отметить, что с возрастом и им, несомненно, хочется обзавестись постоянной половиной и осесть в семейной бухте.

Отдельным же пунктом выступают люди патологически одинокие. Им очень сложно строить отношения с другими. Они, как и предыдущий тип, ценят собственную свободу и пространство - это и является основной причиной их неудач. Как только их отношения завязываются, одиночки тонут в эйфории счастья и блаженства, но постепенно, когда они улавливают тенденции своих половин полностью овладеть ими, разделить с ними и беды и радости, и друзей, и жилплощадь, их пыл тут же охлаждается. В такие минуты одиночки хотят побыть наедине с собой, отдохнуть от постоянного общества, вторые половины чаще всего не приемлют такого положения вещей и, как результат, одиночки снова остаются одни…

Быть может, проблема одиночек в том, что они чересчур трепетно относятся к своим приоритетам? Быть может, стоит попробовать принимать их такими, какие они есть и, по мере сил, спускать им их причуды? Быть может, стоит просто показать одиночкам, что вы дорожите ими, но при этом всегда готовы предоставить им личное пространство.

1.2 Социально-психологические проблемы пожилых людей в современном обществе

При упоминании о «пожилых людях», «стариках», «престарелых», «ветеранах» зачастую возникают негативные коннотации. Дело в том, что наше отношение к старости опосредовано возрастными стереотипами, усвоенными нами с детства. Эти стереотипы поддерживаются культурной традицией, усиливаются средствами массовой информации и социальным окружением. В геронтологической литературе доказано их влияние на то, как пожилые люди воспринимают и ощущают себя и как регулируют свое взаимодействие с окружающими. Распространенное, к сожалению, мнение, что пожилые - бесполезные, интеллектуально деградирующие люди, которые не живут полноценной жизнью, а лишь доживают, воздействует на их поведение. «…Многие пожилые интериоризируют эти стереотипы, снижают собственную самооценку, боятся подтвердить отрицательные шаблоны». Это было замечено более 100 лет назад, например, у А.П. Чехова читаем: «Бабка любила лечиться и часто ездила в больницу, где говорила, что ей не 70, а 58 лет; она полагала, что если доктор узнает ее настоящие годы, то не станет ее лечить и скажет, что ей впору умирать, а не лечиться» («Мужики»).

Крайне слабое развитие психогеронтологии в нашей стране приводит к тому, что предубеждения заметно воздействуют и на формирование научных представлений о позднем возрасте. Негативным стереотипам подвержены многие специалисты, профессионально работающие с пожилыми людьми: врачи и медсестры, социальные работники и педагоги, геронтологи, психологи и психиатры. Зачастую они просто не осознают того, что их неприязнь к своим клиентам есть проявление их собственного страха перед надвигающейся старостью и связанными с ней проблемами. В исследованиях по геронтологии, психиатрии и социологии позднего возраста, психологии развития, социальной работе и социальной защите, т.е. в специальной литературе, посвященной проблемам пожилых, психологический дискомфорт, депрессия, одиночество и хронические заболевания чаще всего предстают «неотъемлемыми атрибутами» позднего периода жизни. В научных текстах перечисляется множество заболеваний, свойственных позднему возрасту, от атеросклероза до старческого слабоумия. Вот, например, как описывается состояние одинокого пожилого человека: «Жизнь в одиночестве осложняет решение разнообразных жизненных проблем, и без того усложненных в связи со снижением психофизических возможностей человека и ухудшением его материального благополучия». Чтение подобной литературы не может не породить стойкие негативные стереотипы позднего возраста у тех, кто стремится понять этот период жизни.

Бесспорно, разного рода утраты, нередко сопутствующие пожилому возрасту, такие как потеря работы, смерть близкого человека, ухудшение здоровья, снижение социального статуса, престижа, могут вызвать депрессию: это естественная реакция человека на сильный стресс. Но ведь депрессия бывает и адаптивной: понимание, обретенное в период депрессивной бездеятельности, может в будущем обернуться более эффективными стратегиями взаимодействия с миром.

Что касается одиночества, то в различных исследованиях оно описывается по-разному: как осознанная депривация социальных контактов, когда человек имеет потенциальную возможность взаимодействовать с другими, но не делает этого; как недостаток подходящих людей или отсутствие желания разделить с кем-то социальный или эмоциональный опыт; как несоответствие актуальных и желательных взаимодействий с другими; как болезненное переживание дефицита социальных связей. Часто одиночество путают с такими понятиями, как социальная изоляция, одинокое проживание или социальное пренебрежение; последнее, по сути, является разновидностью жестокого отношения к пожилым людям. Универсальной дефиниции этого термина не существует, одиночество во многом зависит от тех мыслительных процессов, которые опосредуют его переживание и самодиагноз. Кроме того, с переживанием одиночества тесно связано поведение, так как оно отражает нарушения реального взаимодействия человека с окружающими людьми. Но одиночество свойственно не только позднему возрасту, оно может сопровождать человека на протяжении всей его жизни или какого-то периода.

Бытует мнение, что со старшим возрастом связаны только негативные изменения личности. Из статьи в статью кочуют «обобщенные портреты» пожилых людей и «типологии старости», которые зачастую при ближайшем рассмотрении оказываются несостоятельными и ничего не дают ни для развития науки, ни для пожилых людей, ни для психологических и социальных служб, призванных оказывать им профессиональную помощь, ни для студентов, готовящихся стать психологами или социальными работниками.

Вот свежий пример из учебного пособия по психологии старости: «У старых людей снижены самочувствие, самоощущение, самооценки, усиливается чувство самоценности, неуверенности в себе, недовольство собой. Настроение, как правило, снижено, преобладают различные тревожные опасения: одиночества, беспомощности, обнищания, смерти.

Старики становятся угрюмыми, раздражительными, мизантропами, пессимистами. Способность радоваться снижается, от жизни они ничего хорошего уже не ждут. Интерес к внешнему миру, к новому снижается. Все им не нравится, отсюда - брюзжание, ворчливость. Они становятся эгоистичными и эгоцентричными» и т.д. Эта цитата из работы советского психиатра Е. Авербуха начала 60-х годов XX века дается без комментариев - как будто за прошедшие 45 лет не изменились ни люди, ни страна, ни социальные условия, ни научные подходы к проблеме!

Справедливости ради нужно отметить, что далее, в том же пособии, рассматривая изменения личности в пожилом и старом возрасте, немецкий геронтолог X. Томэ объясняет, что предвзятые мнения психология унаследовала у психиатрии. Понятно, что психиатры сталкивались именно с патологическими изменениями личности, поэтому в медицине указанные явления были поняты как деградация, снижение продуктивности и приспособляемости в позднем возрасте. [69].

Психологи же с готовностью восприняли «медлительность, снижение жизнеспособности, неспособность к интеграции отдельных способов поведения, «гротескное» проявление отдельных странностей, скупость, недоверие, болтливость, тоску, интроверсию, ригидность и пр.» как отличительные черты пожилого человека, так сказать, неизбежный итог его душевного развития.

Однако позднее и в психиатрии наметился отход от односторонней трактовки изменений личности в позднем возрасте как патологической деформации. Российский психиатр Н.Ф. Шахматов в одной из своих последних работ, фундаментальном исследовании психического старения, исходил из того, что личность представляет собой единую систему и возрастные изменения затрагивают всю структуру личности в целом. И если болезненные черты личности (акцентуации) имели место в ранних возрастах, то в старости они лишь усугубляются, «заостряются», что свидетельствует о начинающемся возрастно-органическом процессе, о начале болезни.

Н.Ф. Шахматов делает вывод о том, что в позднем периоде жизни не происходит изменения личностных характеристик, ни нравственные, ни социальные качества личности не утрачиваются. [82].

Как отмечал Н.Ф. Шахматов, новая жизненная позиция формируется за счет установившихся новых отношений пожилого человека с его окружением, но в большей степени зависит все же от него самого. Принятие собственной старости есть результат активной творческой работы по переосмыслению жизненных установок и позиций, переоценке жизненных ценностей. При этом отсутствует депрессивная проекция на прошлое, нет ретроспективного «разматывания» пережитых в прошлом конкретных событий с идеями или намеком на идеи самообвинения. Отсутствуют попытки найти виноватого или винить себя в неправильно (с сегодняшней точки зрения) прожитой жизни.

Как известно, депрессивные расстройства не выходят из круга повторяющихся и застывших представлений о виновности, собственной бесчувственности и, в целом, характеризуются пониженной психической энергетикой. У пожилых людей этой группы, напротив, идет активный мыслительный процесс, направленный на решение вопросов «познания собственного существования», «познания себя», т.е. вопросов, составляющих содержание жизни человека. Именно при этом варианте психического старения имеется полное согласие с самим собой, согласие с внешним миром, согласие с естественным ходом событий и, наконец, согласие с неминуемостью завершения собственной жизни. По мнению Н.Ф. Шахматова, такая позиция в отношении собственной старости в большей мере способствует сохранности личности в этом возрасте.

Зарубежные исследования пожилых людей также показали несостоятельность тезисов, как об общем сокращении духовной продуктивности, так и о деградации личности, т.е. дезинтеграции и снижении способности к адаптации. Эти выводы вовсе не означают, что в пожилом возрасте вообще не происходит никаких психических изменений. Просто эти изменения не находятся в прямой зависимости от возраста и сами по себе не так уж существенны.

Политика и идеология.

Рассмотрим общую схему возникновения и функционирования стереотипных представлений о пожилых. Стереотипы действуют как на индивидуальном и групповом уровне, так и на уровне общества в целом. Макросоциальный анализ показывает, что отношение к пожилым людям является производным от доминирующей системы ценностей. В частности, дифференциация социальных статусов и возрастная стратификация общества осуществлялись и, вероятно, продолжают осуществляться в соответствии с двумя базовыми нормативными ценностями западного общества - продуктивностью и результативностью, которые, в конечном счете, и лежат в основе негативно-пренебрежительного отношения к пожилым людям как к субъектам, которые не соответствуют требованиям «трудовой этики».

Отношение к старости часто рассматривается как производное от экономической структуры общества, политических идеалов, социальных идей, культурного и исторического наследия. Например, «экономический» избыток старых людей, созданный политикой фиксированного возраста выхода на пенсию, может легитимировать представление, что старые люди социально и политически лишние, и таким образом превращать их в маргиналов.

В свою очередь, негативные представления о позднем возрасте оказывают влияние как на политику и идеологию, так и на личностные ценности, опыт и самоощущение пожилых людей. Стереотипы, связанные со старением, являются своеобразной матрицей отношений. Как механизм идентификации и самоидентификации они ограничивают, прежде всего, самих пожилых, принуждая их соответствовать негативным образам, вызывая изменения самооценки и формируя заниженные ожидания.

Но, пожалуй, еще опаснее то, что последствия этого сказываются в политике, дискриминирующей пожилых людей как группу. Естественно, если негативные представления о старости допускаются в обществе и тем более преобладают в нем, то политики могут усваивать эти взгляды и ретранслировать их.

Предрассудки и предубеждения против пожилых могут усиливаться средствами массовой информации, массовой культуры, литературы, рекламы. Конечно, это не значит, что существует явный и осознанный заговор с целью распространения негативного образа позднего возраста. Но поскольку система представлений о старении пронизывает все сферы социальных взаимодействий, профессиональных и личных контактов, в какой-то мере они становятся осознанными и получают статус «правды», что усиливает страх старения у всего общества.

Крайнее выражение возрастных стереотипов может рассматриваться как идеология эйджизма. В идеологии социальные стереотипы занимают ключевое место, ибо опосредуют и отношения между социальными субъектами, и оценки этих отношений. Мы все - продукт ценностных ориентации и отношений, воспринятых нами, и мы воспроизводим их в своей деятельности и поведении. Социальные стереотипы действуют автоматически, следование им, по большому счету, объясняется легкостью выбора. Отвергнуть стереотипное мышление, не принимать во внимание «общественное мнение» - для этого требуются немалые усилия самого индивида.

Чтобы осознать, что несправедливое или жестокое отношение к отдельному пожилому человеку - это проявление эйджизма, институционализованного в социальной политике, идеологии и общественном мнении, необходимо проанализировать опыт этого человека, сопоставив его с опытом других пожилых людей. И тогда за разделяемыми многими людьми паттернами социальных взаимодействий можно разглядеть акты политической дискриминации, а в правилах для стационаров и домов-интернатов - институционально оформленное угнетение стариков.

Однако, даже осознав проблему, человек может игнорировать ее, избегая вовлеченности и причастности, уклоняясь от персональной ответственности. Достаточно сказать себе: «Пусть этим занимается правительство». А в результате политические мероприятия, успокаивая сознание и совесть, зачастую оборачиваются для пожилых людей покровительством и подаянием.

Ответственность профессионалов.

Как правило, социологические опросы показывают, что большинство респондентов в возрасте от 20 до 60 лет удовлетворены жизнью, даже, несмотря на существенные различия в ее качестве. Но со старостью у них связываются представления об очень низком уровне благополучия и плохом здоровье. Ухудшение здоровья, к сожалению, действительно свойственно позднему возрасту. В остальном заведомо низкие ожидания обусловлены общим негативным стереотипом старости, освященным социальными нормами.

При мысли о старости на ум приходят ухудшение физического и умственного здоровья, развитие болезней и усиление боли, высокая вероятность смерти и снижение уровня продуктивности в любых занятиях. Механизм уступчивости, или согласия с этими нормами, мало проясняет, насколько возраст и объективные условия жизни влияют на оценку пожилыми уровня своего благополучия. Но очевидно, что в их глазах социально приемлемо, даже принято признавать снижение благополучия и ухудшение здоровья - в качестве уступки социальному давлению, дабы соответствовать нормам.

Социальные стереотипы воспроизводятся и тиражируются не только в повседневной жизни и в политике: любые теории, пытающиеся найти объяснение феномену старения, конструируют имидж пожилого человека. В рамках естественнонаучных и социальных подходов создаются разные картины позднего возраста, формируется понимание проблем пожилых людей. Каждый из этих подходов отражает обобщенный взгляд на пожилых, но в то же время на выводах ученых сказываются их личные установки и, как уже упоминалось, их неосознанный страх старости. С другой стороны, эти выводы «научно подтверждают» предрассудки о старости и предубеждение против пожилых людей.

Исследователи - авторы многочисленных теорий биологического и психического старения - внушают обществу, что «человеческий организм ухудшается с возрастом» [81].

Научная и научно-популярная литература о социальных аспектах старения имеет тенденцию концентрироваться на бедности и «безролевой» жизни пожилых людей в обществе. Даже когда речь идет о необходимости социальной защиты «уязвимых слоев населения», на первый план выступают различия между ними, т.е. старшей возрастной группой, испытывающей потребность в заботе, и нами, теми, кто должен о них «заботиться». В результате вопреки всемерным усилиям тех, кто пытается создать позитивный имидж «успешного» старения, по-прежнему повсеместно доминирует модель «ухудшения положения пожилых с возрастом».

Но ведь в социальной работе слово - это тоже дело. Нельзя допустить, чтобы пожилые страдали от любых проявлений эйджизма. Да, геронтологи сумели внедрить и в умы профессионалов, и в массовое сознание такие понятия, как «активное» и «продуктивное» старение. Но ведь это значит, что есть и «неактивное», «непродуктивное» старение. Противопоставление «третьего» возраста «четвертому» или «молодых пожилых» «старым пожилым» тоже оставляет место негативному образу старости. По сути, само утверждение о неизбежности инволюции физических, психологических или социальных способностей и возможностей стареющих людей может считаться эйджизмом. Важно помнить, однако, что оптимистический позитивный образ старости, общественная установка на долгую и здоровую жизнь не должны вести к забвению хрупкости жизни, страдания и смерти. Относительно здоровые и активные пожилые люди могут сохранять индивидуальную независимость и автономию.

Однако очень многие пенсионеры нуждаются в средствах адаптации и реабилитации, помощи и уходе. Недопустимо запугивать общество старением. Тем, кто исследует связанные с этим процессом проблемы, необходимо проверять свое собственное отношение к старости, чтобы оно не сказывалось на выводах и рекомендациях. Наше поведение не может быть свободно от эйджистских стереотипов хотя бы потому, что они пока еще являются частью культурной традиции, но надо стремиться к тому, чтобы у слова «пожилые» усиливались позитивные коннотации уважения, достоинства и авторитета. Следует предостеречь авторов от использования в СМИ эмоциональных характеристик старения и старости, таких, например, как «демографическая бомба замедленного действия» или «тихая эпидемия деменции». Это не только неэтично по отношению к старшим, но и безответственно с профессиональной точки зрения, ибо способствует консервации эйджистских стереотипов, что в будущем скажется на качестве жизни нынешних трудоспособных поколений.

Проблемы пожилых в современном обществе рассматриваются обычно как следствие индустриализации и урбанизации. По мнению Т. Харевин, такие объяснения достаточно упрощены [79].