Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

ТЕМА: МЕХАНИЗМЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ И РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ СТУДЕНТА

Содержание

На первом этапе - научно-методического поиска - изучались научные подходы к проблеме психологической защиты в отечественной и зарубежной психологии.

На втором этапе - организационном - осуществлялось планирование научного исследования, были сформулированы цель, гипотеза и задачи исследования, разработан и апробирован методический инструментарий по сбору эмпирического материала.

На третьем этапе - констатирующем эксперименте - выполнялись “срезовые" исследования по изучению особенностей адаптации студентов первого года обучения.

5. На четвертом этапе - заключительном - были обобщены полученные результаты и составлена программа тренинговых занятий по развитию адаптивных качеств личности.

Для решения поставленных задач был использован комплекс методов исследования, включающий теоретический анализ научной литературы, наблюдение, индивидуальные беседы, интервьюирование, анкетирование.

Практическая значимость исследования заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в учебно-воспитательном процессе вуза, при организации работы психологической службы высших учебных заведений. Разработанные тренинговые занятия по развитию адаптивных качеств личности могут быть использованы как в деятельности практических психологов психологической службы, так и в рамках проведения спецкурса у студентов.

Достоверность результатов обеспечивается методологической обоснованностью исходных позиций, разнообразием исходного фактологического материала, многообразием используемых методов, адекватных целям и задачам исследования, их валидностью и надежностью.

Структура и объем работы. Квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы из 76 наименований. Объем основного текста включает 75 страниц и 5 приложений.

Глава 1. Психологическая защита личности как предмет научной рефлексии

1.1 Современное состояние проблемы психологической защиты

Концепция психологической защиты была и остается одним из наиболее важных вкладов психоанализа в теорию личности и в теорию психологической адаптации. Анализ литературных источников, касающихся становления проблематики психологической защиты, позволяет выделить несколько причин сложности и противоречивости определения статуса этого явления как объекта научных исследований. Прежде всего можно отметим следующее. Как научный факт феномен психологической защиты, будучи впервые зафиксирован в парадигме психоаналитических теорий, позже активно изучался в различных ответвлениях глубинной психологии - направления, отношение к которому продолжает оставаться довольно сложным. Среди причин, обусловивших неприятие психоанализа, современные исследователи на первый план ставят факторы идеологического порядка. Г.А. Ильин отмечает: "социальный пессимизм З. Фрейда, его неверие в управляемое общество, в возможность формирования поведения людей, перевоспитание человека. Эта позиция шла вразрез с потребностями современного мира, где решение задачи управления обществом и людьми является не только желательным, но и жизненно необходимым. Неизменность бессознательных влечений на протяжении всей человеческой истории, их постоянное и непримиримое противодействие социальному давлению - эти положения психоанализа значительно ограничивали его распространение как в США, где обещание Д. Уотсона сформировать человека с заданными свойствами обеспечило ему бурный и продолжительный успех, так и в СССР, где создание нового общества предполагало формирование нового человека с новой психологией, лишенной пережитков прошлого" (31, с.422). Известный скепсис в отношении психоанализа возникал также в связи с его определенной методологической ущербностью: редукционизмом, биологизацией душевной и социальной жизни индивида, переносом клинических, психопатологических факторов на объяснение поведения здорового человека, постоянным подчеркиванием примата бессознательного, выстраиванием аналогий между онтогенезом и антропогенезом, утверждением постоянного конфликта между сознанием и бессознательным, проблематичностью экспериментальной проверки результатов (31, с.422-425). Такая глобально-отрицательная оценка психоанализа нередко вела к замалчиванию или искаженному преподнесению тех психических явлений, заслуга открытия которых ему принадлежит. Сам факт того, что явление психологической защиты было обнаружено в практике психоанализа, приводил к его вытеснению из сферы научных интересов большинства исследователей. А те из них, кто, так или иначе, все же затрагивал проблему защитных механизмов (и тем самым признавал за ними статус научного объекта), не имели строго обоснованного определения этого феномена психической жизни.

Только в отечественных источниках В.И. Журбиным выделено более десятка вариантов определения психологической защиты (26). Большинство из них не выдерживают критики, защита там определяется через видовые либо функциональные характеристики, такие, как цель, результат, познавательные процессы, аффекты, деятельность, регуляция и т.д. Объективно расхождения в определении любого научного понятия вызваны тем, что содержание понятия во многом задано направлением его операционализации, характер которой, в свою очередь, определяется той научной парадигмой, в которой работает исследователь.

В этой связи показателен тот факт, что среди авторов нет единства мнений о том, сколько же механизмов психологичной защиты существует у человека. Например, в оригинальной монографии Анны Фрейд описано 15 механизмов защиты. Ж. Колеман, автор учебника по патопсихологии, предлагает список из 17 защитных механизмов. В словаре-справочнике по психиатрии, опубликованном Американской психиатрической ассоциацией в 1975 году, перечисляется 23 механизма защиты. В словаре-справочнике психологической защите Вайллента их насчитывается 18. Этот перечень можно продолжать. Хотя механизмам защиты был присвоен ряд различных обозначений, многие авторы отмечают широко распространенные неясности, омонимичность и синонимичность существующих терминов.

Отсутствие понятийной чистоты усугубляется, кроме того, неточным переводом научных терминов на иностранные языки. Так, например, во многих работах не различаются "подавление" (repression) и "вытеснение" (suppression). В других последнее описывается как осознанный вариант первого. То же самое наблюдается в случае "реактивного образования" (reaction formation) и "превращения в противоположность" (reversal). Иногда отрицание (denial) определяется как частный случай подавления, иногда же между ними признается принципиальная разница. Обращение против себя (turning against oneself) есть, очевидно, не что иное, как частный случай замещения (displacement). Употребление термина "компенсация" также требует уточнения.

Наконец, не последней важной причиной теоретической разноголосицы оказывается сложность самого объекта исследования. Психологическая защита, как и любой иной объект психологического анализа, представляет собой многокачественное, многомерное явление (41). Каким бы обстоятельным ни был исследовательский проект, все равно он не может предусмотреть изучение объекта во всех его проявлениях и связях - приходится руководствоваться принципом редукции. Это замечание Б.Ф. Ломова целиком и полностью применимо к психологической защите. При этом защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии. По определению, искажаться могут не только субъективные ощущения, но и вербальные сообщения о них, поэтому интроспективный анализ всегда более или менее приблизителен, а выводы гипотетичны.

Наблюдения за результатами функционирования защиты осложняются тем, что реальные стимулы и реакции могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве. Бессмысленное с точки зрения бихевиоризма различение самих действий и их мотивации играет здесь самую существенную роль. Все это обусловливает появление в научной литературе фрагментарных описаний единичных и особенных фактов и затрудняет выделение общего. Кроме того, напомним, что некоторые механизмы защиты очень близко соотносятся друг с другом, так что найти различие между ними бывает нелегко, а отчетливые границы можно провести весьма условно.

Таким образом, среди исследователей нет единой точки зрения ни на общее количество механизмов защит, ни на степень их соотнесенности друг с другом, ни даже на их ясные определения в некоторых случаях. Это осложняет выявление инвариантных характеристик защиты и ее роли в социально-психической адаптации индивида. Нет необходимости подробно излагать историю вопроса, неоднократно описанную во многих публикациях (30, 45, 51, 70). Достаточно выделить ключевые моменты в истории развития и научной ревизии взглядов на этот феномен с тем, чтобы на этой основе наметить основные контуры для разработки системной концепции защиты.

Первое упоминание о защите содержится в конце второй части "Предварительного сообщения" В. Бройера и З. Фрейда (1893 г.), представляющей собой один из разделов "Исследования по истерии". Впервые 3. Фрейд самостоятельно употребляет термин "защита" в своей работе "Защитные нейропсихозы" (1894 г.). Позднее в "Этиологии истерии" (1896 г.) (76, с.51-82) З. Фрейдом впервые подробно описано функциональное назначение, или цель, защиты. Она заключается в ослаблении интрапсихического конфликта (напряжения, беспокойства), обусловленного противоречием между инстинктивными импульсами бессознательного и интериоризированными требованиями внешней среды, возникающими в результате социального взаимодействия. В дальнейшем в таких сочинениях, как "Концепция подавления", "По ту сторону принципа удовольствия", "Психология масс и анализ "Я"", ""Я" и "Оно"" и др., термин "защита" был заменен З. Фрейдом на "подавление". В приложении к работе "Подавление, симптомы и беспокойство" (1926 г.) З. Фрейд вернулся к старой концепции защиты, введя, наряду с подавлением, специальные обозначения для других механизмов защиты, которые используются в научной литературе до сих пор. Были определены, таким образом, феноменология, цель и психологический субъект защиты.

Последнее высказывание по этой проблеме встречается в пятой части статьи З. Фрейда "Крайний и бескрайний анализ". (1937 г.). В этой работе защита впервые представлена "как общее наименование всех тех механизмов", которые, будучи продуктами развития и научения, ослабляют диалектически единый внутренне-внешний конфликт и регулируют индивидуальное поведение. То есть явление связывается с основными функциями психики: приспособлением, уравновешиванием и регуляцией.

Взгляды А. Фрейд принципиально не отличаются от взглядов 3. Фрейда последних лет его творчества. Ее заслуга заключатся в попытке создания целостной теоретической системы защитных механизмов. В своей фундаментальной монографии, вышедшей в свет в 1936 году, она впервые подробно описала различные способы защитного поведения (56). Механизмы защиты рассматривались ею как перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы разной степени сложности, возникшие в процессе непроизвольного и произвольного научения; определяющее значение в их образовании придавалось травмирующим событиям в сфере ранних межличностных отношений. Речь идет, таким образом, о генезисе защиты. А. Фрейд выделено несколько критериев классификации защитных механизмов, таких, как локализация угрозы "Я", время образования в онтогенезе, степень конструктивности. Последний критерий нашел дальнейшее развитие в современном делении механизмов защиты на первичные и вторичные, примитивные и развитые, менее или более осознанные, адаптивные и неадаптивные. Она же до конца развила идею 3. Фрейда о связи между отдельными способами защиты и соответствующими неврозами, определила роль защитных механизмов в норме и патологии индивидуального развития. И, наконец, А. Фрейд дает первую развернутую дефиницию защитных механизмов: "Защитные механизмы - это деятельность "Я", которая начинается, когда "Я" подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием" (67, с.171).

В этом определении заключена важная мысль об отнесении защиты к тому виду бессознательных явлений, которые мы называем автоматизмами. Следовательно, правомерна постановка вопроса о соотношении сознания и бессознательного в организации защитных процессов. Любое субъективно неприемлемое смысловое содержание, прежде чем подвергнуться подавлению или трансформации, должно быть хотя бы на короткое время осознано, как таковое. Затем простая мыслительная операция свертывается, фиксируется и приобретает условно-рефлекторный, непроизвольный, автоматический характер. Таким образом, помимо определения времени онтогенетической организации, источников, адаптивной ценности механизмов защиты, А. Фрейд дифференцировала бессознательность смыслового материала, подвергшегося воздействию защиты, и бессознательность защитного процесса.

Активное неприятие психоанализа, имевшее место на протяжении многих лет в отечественной психологии, не позволило исследователям внести сколько-нибудь заметный вклад в разработку проблемы психологической защиты. В работах 50-х - 70-х годов термина "защита" тщательно избегали или подменяли терминами "психологический барьер" (1, 45, 64), "защитная реакция" (56), "смысловой барьер" (57), "компенсаторные механизмы" (53, 59) и т.п. Позднее, многие исследователи стали считать, что феномен защитных механизмов может и должен стать предметом действительно научного изучения (8, 9, 45, 58 и др.). При этом некоторые авторы подчеркнуто дистанцируются от психоаналитической парадигмы, рассматривая защиту либо в границах теории установки (как реорганизацию системы установок - Бассин Ф. В.), либо в пределах теории деятельности (как временный отказ от деятельности - Ротенберг В.С., Аршавский В.В., Стойков И. Д.).

Из отечественных исследователей наибольший вклад в разработку проблемы психологической защиты с позиций теории установки внес Ф.В. Бассин (8,9). Критикуя психоанализ за отсутствие научной основы, он рассматривает выдвинутые в практике психоанализа феномены на основе "иной методологии", под которой понимается диалектический материализм. В частности, Ф.В. Бассин не приемлет положение ортодоксального психоанализа о психологической защите как своего рода ultima ratio, как "последнее остающееся в распоряжении субъекта средство для устранения эмоциональных напряжений, которые вызываются столкновением осознаваемого с противостоящим и враждебным по отношению к нему бессознательным" (9). Идея подобного принципиального антагонизма сознания и бессознательного оценивается Ф.В. Бассиным как спорная. Он подчеркивает, что главное в защите сознания от дезорганизующих его влияний психической травмы - понижение субъективной значимости травмирующего фактора. По мнению Ф.В. Бассина и некоторых других исследователей - Б.В. Зейгарник (29, 30), А.А. Налчаджяна (45), Е.Т. Соколовой (58) - психологическая защита является нормальным, повседневно работающим механизмом человеческого сознания. При этом Ф.В. Бассин, как уже отмечалось, подчеркивает огромное значение защиты для снятия различного рода напряжений в душевной жизни. По его мнению, защита способна предотвратить дезорганизацию поведения человека, наступающую не только при столкновении сознательного и бессознательного, но и в случае противоборства между вполне осознаваемыми установками.Ф.В. Бассин считает, что основным в психологической защите является перестройка системы установок, направленная на устранение чрезмерного эмоционального напряжения и предотвращающая дезорганизацию поведения.

Правда, некоторые исследователи, такие, как В.А. Ташлыков, В.С. Роттенберг, Ф.Е. Василюк, Э.И. Киршбаум, И.Д. Стойков и др., считают психологическую защиту однозначно непродуктивным, вредоносным средством решения внутренне-внешнего конфликта. Среди ученых этого направления популярна идея о том, что защитные механизмы ограничивают оптимальное развитие личности, ее так называемую "собственную активность", "активный поиск", тенденцию к "персонализации", "выход на новый уровень регуляции и взаимодействия с миром".

Так или иначе, определение значения психологической защиты в процессах индивидуального развития и социально-психической адаптации - вопрос, от которого зависит и отношение к этому феномену в его реальных проявлениях.

Рассматривая проблему опосредования при анализе компенсации чувства неполноценности, Б.В. Зейгарник выделяет деструктивные и конструктивные меры защиты. Первые связываются с неосознанностью их субъектом, а вторые - с осознанным принятием и регуляцией. Материал патологии показывает: многие симптомы при неврозах, тяжелых соматических заболеваниях представляют собой не осознаваемые больными меры защиты. Неосознаваемая и неконструктивная защита отмечается и у здоровых людей в ситуации фрустрации. Такие симптомы, как негативизм и аутизм, часто являются средствами прикрытия нарушенного общения.

Б.В. Зейгарник подчеркивает, что, проявляясь на неосознаваемом уровне, меры защиты нередко приводят к деформации поступков человека, нарушению гармоничных связей между целями поведения и определяемой поведением ситуацией. Сознательно поставленная цель и контроль за своими действиями на пути к достижению цели становятся основными звеньями опосредованного поведения. В ситуациях, затрудняющих достижение поставленных целей или угрожающих личностным установкам человека, он нередко сознательно прибегает к мерам психологической защиты. К сознательным компенсаторным действиям прибегают, например, больные тяжелыми соматическими заболеваниями. Они нередко произвольно отодвигают осознание своей болезни и усиленно занимаются привычными делами (29).Е.Т. Соколова отмечает, что психологическая зрелость личности определяется, в частности, степенью отвязанности аффектов от объектов удовлетворения потребности. "Контроль над широким классом аффективных состояний осуществляется путем переструктурирования, иерархизации самих этих состояний в соответствии с усвоенными социально заданными нормами, а также посредством интеллектуальных стратегий (контролей), разрабатываемых индивидом для решения познавательных задач в условиях интерферирующего (и потенциально всегда разрушительного) воздействия аффективных состояний" (58, с.210).

В последнее десятилетие термин "психологическая защита" часто вводится в контекст самых различных как научных, так и научно-популярных трудов по медицинской, социальной, возрастной и педагогической психологии, нейропсихологии, педагогике, юридической психологии. М. Прошкина предприняла попытку систематизации типологий защитных механизмов в медицинской психологии (в клинике неврозов - по Б.Д. Карвасарскому, в исследованиях стресса - по В.А. Ташлыкову; в клинике алкоголизма - по В.Э. Бехтелю) и в юридической психологии (по А.Р. Ратинову и Г. X. Ефремовой). Несмотря на актуальность, теоретическую и практическую значимость этих исследований, узкая специализация авторов оставляет открытым вопрос о системной и универсальной концепции защиты.

В научно-популярной литературе трактовки этого понятия варьируются от ортодоксально психоаналитических до узкотематических, самодеятельных и весьма неубедительных. При отсутствии системной концепции защиты и одновременной потребности в научной интерпретации и прогнозировании защитного поведения индивидов и групп, в общественное сознание закладывается упрощенное, во многом утилитарное представление о сложном психическом феномене. Отсутствие, по крайней мере, в отечественной научной литературе, развитого и структурированного понятия о защитных механизмах признается практически всеми исследователями. Например, Ф.Е. Василюк утверждает, что надежда "рано или поздно отыскать исчерпывающий набор защитных или компенсаторных "первоэлементов" иллюзорна".

В соответствии с задачами нашего исследования целесообразно рассмотреть взгляды зарубежных авторов на проблему защиты.

Представители глубинной психологии, сходясь в понимании механизмов защиты как всепроникающего и неотъемлемого свойства индивида, придерживались различных взглядов на источники конфликтов, приводящих их в действие. В отличие от З. Фрейда, рассматривавшего в качестве источника внутреннего конфликта противодействие сил Оно, Эго и супер-Эго, К. Юнг связывал внутренний конфликт с несоответствием между требованиями внешней среды и типологической установкой индивида; А. Адлер - с комплексом неполноценности; К. Хорни - с несовместимыми невротическими потребностями индивида; Г. Салливен - с конфликтующими требованиями сложных межличностных связей; Э. Эриксон - с психосоциальными кризисами идентичности.

Рассматривая личность как открытую, саморазвивающуюся систему, представители гуманистической психологии доказывают, что в основе развития личности лежит ее стремление к нарушению равновесия со средой. Анализ взглядов Г. Олпорта и А. Маслоу показал, что в их понимании развитие личности это, прежде всего, личностный рост, заключающийся в реализации личностного потенциала. А. Маслоу, связывая степень самоактуализации со степенью адекватности представления личности о себе и о мире, видит в защитных механизмах внутренние препятствия для адекватного мировосприятия, а, следовательно, и для реалистического овладения ситуацией.

Из сопоставления взглядов З. Фрейда и А. Маслоу видно, что понимание роли психологической защиты в русле возглавляемых ими научных школ диаметрально противоположно. Если в психоанализе психологическая защита рассматривается как фактор развития личности, как способ устранения тревоги, связанной с конфликтом и как необходимое условие избежания невроза, то в гуманистической психологии А. Маслоу эго-защита предстает как фактор, препятствующий личностному росту.

Линия гуманистически ориентированной психологии была продолжена в исследованиях К. Роджерса. Описывая процесс движения личности к полноценному функционированию, он выделил основные его характеристики: возрастание открытости опыту, возрастание стремления жить настоящим, возрастание доверия к своему организму. В качестве центрального понятия в определении К. Роджерсом психического здоровья, выступает осознание личностью своих внутренних конфликтов, для преодоления которых она должна расширить собственное самосознание и переструктурировать свои жизненные ценности. Личностное здоровье связывается К. Роджерсом с движением от полюса защитных реакций к полюсу открытости своему опыту.

Проблема психологической защиты и ее механизмов была отражена представителями экзистенциального направления, среди которых наибольшее влияние имел В. Франкл. Он видел причину неудовлетворенности человека собой в его концентрации на себе. В понимании В. Франкла человек не является существом, стремящимся к гомеостазу со средой, а является субъектом самотрансцендентации, стремящимся к ноодинамике, которая осуществляется в рамках полярного напряжения, где первый полюс представлен объектом (смысл), а второй - субъектом (человек, стремящийся этот смысл найти).

Попытку построить модель психологической защиты предпринял Ф. Перлз, распространив гештальт-теорию восприятия на изучение личности. Испытав на себе влияние работ В. Райха, введшего понятие о "телесном панцире", Ф. Перлз заимствовал его идею о том, что защита проявляется в "языке тела" и развил ее в теорию единства тела и психики. В качестве критерия личностного здоровья Ф. Перлз рассматривал баланс между личностью и окружением, который достигается в процессе полного и бесконечного осознания себя и своих потребностей.

Проблематика защитных механизмов нашла свое отражение и в исследованиях стресса. Руководствуясь принципом гомеостаза, выдвинутым У. Кенноном, теоретик стресса Г. Селье дал новое психофизическое обоснование комплексной защитной реакции энергетической системы на жизненно значимые изменения во внешней среде (55). В более поздних исследованиях стресса механизмы защиты, как правило, сопоставляются с родовой категорией психической регуляции - механизмами совладания. Последние некоторые специалисты определяют как осознанные варианты бессознательных защит или осознанные поведенческие и интрапсихические усилия по разрешению внешне-внутренних конфликтов. В других случаях механизмы совладания считаются родовым понятием по отношению к механизмам защиты и включают в себя как бессознательные, так и осознанные защитные техники.

Исследователями стресса предпринимались попытки инвентаризации механизмов защиты. Заслуживают внимания предложенные группой Р. Лазаруса параметры классификации механизмов совладания и защиты и дифференциации между ними. К ним отнесены: временная направленность; инструментальная направленность (на окружение или на самого себя); функционально-целевая значимость (имеет ли механизм функцию восстановления нарушенных отношений индивида с окружением или же только функцию регуляции эмоционального состояния); модус совладания (поиск информации, реальные действия или бездействие). Ранее, в 1976 году, В. Лазарус провел дифференциацию непродуктивных методов психологической защиты, выделив в одну группу симптоматические техники: употребление алкоголя, наркотиков, транквилизаторов, седативных препаратов и т.д., а в другую группу - "интрапсихические техники когнитивной защиты": идентификацию, перемещение, подавление, отрицание, реактивное образование, проекцию, интеллектуализацию (39).

Между тем, как справедливо заметил Р. Плутчик, в этой классификации неправомерно смешиваются собственно механизмы защиты и детерминируемые ими виды деструктивного защитного поведения. Т. Кокс (33) рассматривает только три формы разрешения стрессовых ситуаций (перемещение, отрицание, интеллектуализация).Д. Берне и X. Кроне все многообразие техник по переработке субъективно неприемлемой, вызывающей напряжение информации сводят к одному фундаментальному параметру, представляющему дихотомию полюсов континуума "сенсибилизация-репрессивность". Репрессивная переработка информации представляет собой примитивно структурированную и онтогенетически более раннюю форму устранения беспокойства. Другой полюс, сенситивный, более структурирован и вариативен, однако также причисляется к неадекватным формам редукции тревоги.

В исследованиях стресса были уточнены характеристики ситуаций образования новых и актуализации имеющихся механизмов защиты. Впоследствии Ф.В. Бассин обозначил их термином "эксквизитные ситуации". Было подтверждено и положение об адаптивной ценности механизмов защиты как специфических средств установления биологического, психологического и поведенческого равновесия. Сохранение гомеостаза на всех уровнях взаимодействия индивида со средой зависит от способности к адекватным изменениям, от лабильности субстанции, представляющей тот или иной уровень: от защитных, приспособительных биохимических реакций клеток и органов через физиологическое возбуждение и реакции антиципации до способности к изменению психических образов в условиях изменяющейся реальности. Однако ненормативное функционирование любой защитной системы ведет к тому, что биологически целесообразные приспособительные реакции на других уровнях приобретают свойства патогенного фактора.

Последнее мнение особенно характерно для специалистов в области исследований стресса и для работ авторов, объявляющих себя сторонниками "психосоматической медицины" - направления, оформившегося в 1930-е годы. Именно тогда широкое распространение получили концепции "символического языка органов", "специфического эмоционального конфликта" и "профиля личности". Теория "символического языка органов" наиболее полно отражает психоаналитические идеи. Согласно ей, симптомы внутренних заболеваний выступают в роли символов, подвергшихся защите неприемлемых, асоциальных устремлений индивида. Подавленное смысловое содержание "говорит" на языке расстроенной функции того или иного органа. Так, например, неприятие чего-либо или кого-либо выражается рвотой и т.п.

Анализ литературы по проблеме позволяет сделать вывод, что в настоящее время существует небольшое количество удачных попыток интеграции значительной части теоретического и эмпирического знания о защитных механизмах в единую концепцию. Одной из них, наиболее релевантной задачам нашего анализа, является "Структурная теория защит "Эго"", разработанная Робертом Плутчиком с соавторами в 1979 году. Метод, использованный при ее создании, содержит ряд теоретических постулатов и эмпирических процедур. В нем есть попытка соединить психоаналитическое понимание природы защитных механизмов с психометрическими техниками разработки тестов. Кроме того, он вобрал в себя многое из структурных моделей эмоций и диагнозов в целях обеспечения многозначного контекста. Сложность и универсальность этой теоретической модели служат для нас хорошим обоснованием в стремлении вынести ее за рамки интрапсихической сферы жизнедеятельности субъекта и применить для решения некоторых практических проблем возрастной и педагогической психологии. Р. Плутчиком в соавторстве с Г. Келлерманом и X.Р. Контом в 1979 году был разработан тест-опросник для измерения степени использования индивидом (группой) различных механизмов защиты. Необходимо подчеркнуть, что разработка данного теста концептуально базируется на общей психоэволюционной теории эмоций Р. Плутчика, описанной в ряде научных публикаций (75).

Механизмы психологической защиты понимаются как производные эмоций, поскольку каждая из основных защит онтогенетически развивалась для сдерживания одной из базисных эмоций. Например, теория утверждает, что замещение развивалось первоначально и главным образом для совладания с выражением гнева, подавление - для совладания с выражением тревоги, отрицание - с выражением доверия, а проекция - с выражением недоверия или неприятия. В каждом случае страх есть общий элемент, участвующий в конфликте эмоций. Эта модель имеет несколько предпосылок для измерений. Предполагается, что существует восемь базисных защит, которые тесно связаны с восемью базисными эмоциями психоэволюционной теории. Эти защиты должны иметь специфические отношения сходства-различия друг с другом. Более того, существование защит должно обеспечить возможность косвенного измерения уровней внутриличностного конфликта, то есть дезадаптированные индивиды (установленные с помощью независимых методов) должны использовать защиты в большей степени, чем адаптированные испытуемые. Все эти предположения были подтверждены в процессе разработки и стандартизации теста-опросника LIFE STYLE INDEX (Приложение 1).

1.2 Психологическая защита и адаптивное поведение

Актуальной проблемой современного образовательного процесса является сегодня формирование адаптивной саморазвивающейся личности как человека-гражданина, интегрированного в систему мировой и этнической культуры. В современном обществе остро стоит вопрос помощи индивидууму в процессе формирования адаптивных механизмов через поведение, в том числе, как защита от срыва социализации, как возможность продуктивно и безболезненно войти ребенку во взрослый мир повседневных проблем, самореализоваться и саморазвиться позитивно.

Успешная адаптация определяется выраженностью тех или иных качеств личности, которые задают направленность и продуктивность стадий адаптации, влияющих на характер их протекания. При этом многие исследователи отмечают, что, при прочих равных условиях, некоторые индивидуальные особенности, будучи развитыми у разных людей в разной степени, могут детерминировать разные результаты формирования социально-направленного поведения, особенно если речь идет о наиболее устойчивых из личностных качеств (Б.Г. Ананьев, Д.И. Фельдштейн, Т.Г. Хамаганова, Л.М. Семенюк и др.).

Очевидно, что все защитные механизмы являются адаптивными, если используются индивидом в пределах среднестатистических показателей по группе, к которой он принадлежит. Они же приводят к дезадаптации, если выходят за пределы нормы, поскольку в этом случае поведение индивида определяется не тем образом реальности, который является условно общим для его социального окружения.

Непосредственное восприятие внешнего мира является одним из основных источников поддержания, восстановления психического тонуса. Поэтому непосредственную адаптацию и уровни адаптивного поведения расценивают как уровень психической защиты, призванных сохранить личность от переживаний непереносимой интенсивности. Благодаря механизму аффективного пресыщения, человек имеет возможность стереть или избежать эмоциональные "шлаки", стабилизируя поведение в режиме комфорта.

Адаптивное поведение представляет собой диалектическое единство основных противоположных тенденций: к самосохранению и саморазвитию, где первая, стремясь к стабильности и равновесию через приспосабливание, пытается привести к устойчивости и неизменности, а вторая побуждает к активности, ища все новые пути и способы развиваться. Взаимозависимость, на первый взгляд противоречивых процессов, очевидна, т.к. первая закрепляет эффективные, ценные пути решения поведенческих реакций, полученных в ходе саморазвития, создавая оптимальные условия для другой тенденции - саморазвиваться, активно меняться "изнутри".

Таким образом, актуальное адаптивное поведение является результатом "стихийного" развития (из-за необходимости изменения тактики реагирования на текущие внешние и внутренние обстоятельства) и направленного закономерного формирования взаимоотношений личности со средой (70)

Адаптивное поведение выступает как экономия психических сил через попытку распространения стереотипных форм реагирования, выбора вариативных компонентов акта из огромного числа опытнозакрепленных ситуаций в процессе жизнедеятельности. Это своеобразный "ген цивилизации", выраженный в выгодном хранении и рациональном использовании психической энергии, своеобразное клонирование поведения как элемент рационализации и механизм социализации.

Стартовой точкой адаптивного поведения является осознанное или неосознаваемое желание создать такую модель собственного поведения, при реализации которой возможно достичь наибольшего успеха собственной личности, эффективности предпринимаемой деятельности и удовлетворенности собой, статусом в обществе. Таким образом, адаптивное поведение имеет специфические формирования:

главный атрибут социализации личности;

механизм индивидуализации, основанный на субъективном использовании ресурсового аппарата личности;

системность, т.к. не возможно в изоляции;

преемственность, когда используется информация прошлого для преобразования настоящего и настроя на будущее;

как механизм психической защиты от излишних энергетических трат, избегание неудач новаторства.

Доля собственно адаптивного поведения варьирует у каждого индивида в соответствии с установками, социальным окружением, уровнем истощения и организации центральной нервной системы, на него влияет идеологическое воздействие, механизм внушения и давления, а также постоянно складывающиеся стереотипы общечеловеческих и личностных ценностей.

Приспосабливаться приходится быстрее, чем осознавать, понимать (физиологами установлено, что момент осознания среднего человека длится 10 секунд, а поведенческий акт осуществим за 1-2 секунды). Таким образом, стереотипы поведения, подражание чужим нормам и символам, высвобождая психическую энергию от однообразных повторений, "выхлопных отработанных" актов, позволяет направить ее в русло саморазвития необходимых для прогресса структур личности.

Адаптивное поведение не требует, больших энергетических затрат, но это при условии "включения" внутреннего фактора присвоения чужих норм и значений и использования их как своих собственных. Векторно противоположное проявление адаптивного поведения осуществляется как преодоление существующих личных стереотипов, их трансформация в соответствии с наличной ситуацией.

Стереотипы адаптивного поведения, базирующиеся на индивидуальном опыте и уже сложившихся представлениях о способах реагирования в подобных условиях, часто не совпадают с реальностью, т.к. "дважды нельзя войти в одну и ту же воду" и в психической природе человека, это другая личность в новой социальной ситуации, только внешне подобной, идентифицированной как знакомая.

Не все люди осознают и понимают, не учитывают стихийные изменения "изнутри" и "снаружи", используя "рефлекторную копию" поведения, тем самым, дисгармонируя со средой, выпадая из нее эффектом белой вороны. Можно выделим следующие типы адаптивного поведения:

1. Стереотипизированное адаптивное поведение (пассивное подражательное себе или значимым другим, соответствующее или неадекватное ситуативной потребности и т.п.).

2. Преодолевающее стереотипы адаптивное поведение (активное преобразование себя и наличной ситуации в соответствии с собственными представлениями о необходимости изменения. Задействованы резервы психической активности с возможно разнонаправленными результатами).

Адаптивное поведение как механизм самосохранения и психической защиты позволяет личности:

· иметь передышку на переосмысление оптимальной стратегической линии поведения, экономия психической энергии;

· ожидать признание окружающих, уподобившись им, избегая адаптивного шока;

· внушить желаемое доброжелательно примирительное представление о себе, сгладив тем самым возможную тревогу, комплексы;

· идентифицироваться с возможным агрессором с целью избежания стресса, сохранения собственной психической реальности;

· экономить психический материал на построении модели поведения;

· самопрезентировать энергетически выгодную тактику "Свой среди своих, свой среди чужих".

Логическим звеном процесса саморазвития является саморегулирование личностью сложных психических актов, входящих в состав деятельности и поведения. Саморегулирование адаптивного поведения - это такая форма регуляции поведения, которая предполагает момент включенности в него результатов самопознания и эмоционально-ценностного отношения к себе.

Первое впечатление о человеке складывается в основном под влиянием поведенческих реакций, накладывающих свой отпечаток и на внешность. Человека полностью адаптировавшегося в среде (профессии, деятельности и т.п.) отличает внутренняя свобода, определенная раскованность, уверенность в себе, адекватные реагирования, удовлетворенность своим статусом, собой или результатами деятельности. То есть ему чаще хорошо, чем плохо, что отражается на настроении и самочувствии. Одним из важных психологических механизмов является эзотерическая установка, которая энергетически "заряжается" от доминирующих ценностей (т.е. установка ценностно-ориентирована; установка в установке), являющихся главным обеспечением реализации жизненных программ личности. Так, важной стратегией адаптивного поведения мы считаем не только принятие чужих ценностей (что, безусловно, влечет к уважению оппонента), но и творческое активное участие в преобразовании среды.

Если адаптация - это всегда результат контакта, защиты, то М.С. Коган косвенно подтверждает эту мысль: "Адаптивность - это способность к самосохранению, приспособлению, самовоспроизведению и развитию в процессе взаимодействия организма с окружающей средой".

Психологическая защита как специальная регулятивная система стабилизации личности, направленная на устранение или сведение до минимума чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта, не может быть подвергнута однозначной оценке с точки зрения своей "полезности" или "вредоносности". Мы, вслед за Ф.В. Бассиным, Р.Л. Гребенниковым, Б.В. Зейгарник, А.А. Налчаджяном, Е.Т. Соколовой рассматриваем психологическую защиту как нормальный, повседневно работающий механизм человеческого сознания, с той лишь оговоркой, что таковой психологическая защита является лишь при рассмотрении ее в достаточно узком круге явлений, относящихся к адаптации личности. При этом мы придерживаемся точки зрения А.А. Налчаджяна, рассматривающего психологическую защиту в рамках теории адаптации и определяющего защитные механизмы как более или менее устойчивую схему психических действий, которые приводят к той или иной степени и форме адаптированности личности, разрешения фрустрирующей ситуации (45).

Однако, адаптация в широком смысле слова, как приспособление к окружающим человека условиям, является обязательным, но не единственным аспектом его существования. Помимо адаптации оно включает в себя такие аспекты как интеграция, саморазвитие и самореализация (37). Кроме того, предложенная в последние годы В.А. Петровским идея неадаптивной активности дала возможность существенно переосмыслить феномен развития личности и выразить его в терминах самодвижения.В.А. Петровский, доказав самопротиворечивость философско-социологических и психологических концепций, базирующихся на "постулате сообразности", противопоставил ему альтернативный образ человека неадаптивного, выходящего за границы заданного (49).