Гуманистическая ориентация в психотерапии: Карл Роджерс и клиент-центрированный подход

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат по теме:

«Гуманистическая ориентация в психотерапии: Карл Роджерс и клиент-центрированный подход»

Оглавление

Введение

1. Понимающая психотерапия

2. Сущность психотерапии с точки зрения опыта

3. Суть психотерапии с точки зрения науки

4. Точка зрения Роджерса на природу человека

5. Феноменологическая позиция Роджерса

6. Особенности клиенто-центрированного подхода

7. Особенности недирективного подхода

8. Структура личности

9. Динамика личности

10. Значение личности

11. Я-концепция

12. Развитие Я-концепции

13. Проблема процесса

14. Руководящий мотив в жизни - тенденция актуализации

15. Полноценно функционирующий человек

16. Понятие хорошей жизни

17. Группы встреч

18. Точка зрения Роджерса на научные исследования

Заключение

Литература

«Этот новый мир будет более человечным и гуманным. Он исследует и разовьет все способности человеческого сознания и духа. Появятся люди более интегрированные и цельные. Это будет мир, в котором станет поощряться индивидуальность -- одно из наших величайших богатств»

Rogers, 1980

Введение

Роджерс Карл (1902-1987) - американский психолог и психотерапевт, один из создателей гуманистической психологии, автор трудов по общей, социальной, детской психологии, индивидуальным и групповым формам терапии, "центрированной на человеке".

В глазах психологического мира Карл Роджерс ассоциируется прежде всего с созданным и развитым им методом психотерапии. Этот тип терапии обозначается как недирективная или клиент-центрированная терапия. По словам ее создателя, успешная клиент-центрированная терапия, осуществляемая в оптимальных условиях.

Это "...означает, что терапевт смог войти в личные и субъективные взаимоотношения с клиентом, относясь к нему не как ученый к объекту изучения, не как врач, от которого ждут диагноза и лечения, - но как человек к человеку. Это означает, что терапевт видит этого клиента человеком, обладающим безусловной самоценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств. Это означает, что терапевт искренен, не прячется за защитным фасадом, но встречает клиента теми чувствами, которые испытывает. Это означает, что терапевт может позволить себе искать понимания этого клиента; что никакие внутренние барьеры не удерживают

его от того, чтобы почувствовать, что, вероятно, чувствует клиент в каждый момент взаимоотношений; и что он может передать что-то из своего эмпатического понимания клиенту. Это означает, что терапевт органично вошел в отношения с клиентом, без рационального знания о том, к чему это приведет, удовлетворившись созданием климата, в котором клиент получает максимальную свободу быть самим собой. Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Таким образом, он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18). В своей теоретической работе Роджерс (1959) формулирует концепции, являющиеся ядром теории личности, терапии и межличностных взаимоотношений. Эти первичные принципы создают основу, на которой люди строят и совершенствуют свое представление о самих себе. «Слова и символы относятся к реальному миру точно так же, как карта к изображаемой на ней территории... Мы живем по «карте» ощущений, которая сама по себе реальностью не является» (6).

В последние годы Роджерс пришел к взгляду на терапевтический процесс как на один из моментов межличностных отношений и коммуникации вообще. Это привело его к формулировке общей теории межличностных отношений. Основной постулат этой теории обозначен Роджерсом следующим образом: "При допущении:

а) минимального желания со стороны двух людей быть в контакте;

б) способности и минимального желания со стороны каждого получать коммуникацию от другого и;

в) продолжительности контакта в течение некоторого времени - последующие отношения предположительно будут истинными.

Чем больше конгруэнтность опыта, сознавания и коммуникации со стороны одного индивида, тем больше последующие отношения будут иметь тенденцию к реципрокной коммуникации с возрастанием конгруэнтности, тенденцию к взаимно более точному пониманию сообщений, улучшению психологической оценки и функционирования с обеих сторон, взаимной удовлетворенности отношениями". Следует отметить, что достаточно, чтобы один из участников чувствовал конгруэнтность, чтобы начали происходить изменения в другом. Эти теоретические представления были приложены Роджерсом к семейной жизни, образованию и обучению, группам встреч (18).

Роджерс получил много наград за свой вклад в психологию и был активным членом многочисленных научных обществ. Его избирали президентом Американской психологической ассоциации в 1946 - 1947 годах, и в 1956 году он первым получил награду Американской психологической ассоциации за выдающийся вклад в науку. Он также получил награду Американской психологической ассоциации в 1972 году за выдающиеся профессиональные достижения. В обращении к съезду Американской психологической ассоциации в 1972 году он подытожил свой вклад в психологию, сказав: «Я выразил идею, для которой пришло время, как будто камень был брошен в воду и поднял рябь. Идея была в том, что индивид имеет широкие внутренние возможности для изменения своей жизни, и эти возможности можно мобилизовать при соответствующих условиях» Если о теории судить только по тому, как она повлияла на профессиональную психологию, то работу Карла Роджерса следует оценить очень высоко. Никто со времен Фрейда не имел большего влияния на практику консультирования и терапии, чем Роджерс (19).

Его подход, центрированный на личности, успешно применяется при консультировании и терапии в таких разных областях, как образование, расовые отношения, семейные отношения, политика и менеджмент. Утверждение целостности и уникальности человека, связанное с акцентом на важность Я-концепции, также имело громадное влияние на современную теорию и практику психологии (19).

Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18). Для Карла Роджерса клиенто-центрированный и человеко-центрированный подходы выражают основной предмет всей его жизни как профессионала, который прояснялся по мере получения опыта взаимодействия с другими людьми и проведения исследований. Он проявил себя и доказал свою эффективность в различных областях еще до того, как название “человеко-центрированный подход” оказалось для него наиболее подходящим.

Центральная гипотеза этого подхода кратко может быть сформулирована так: человек в самом себе может найти огромные ресурсы для самопознания, изменения собственной Я-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен лишь при соблюдении трех условий, которые способствуют созданию определенного фасилитирующего психологического климата. Неважно, идет ли речь об отношении между терапевтом и клиентом, родителем и ребенком, лидером и группой, учителем и учащимся, руководителем и подчиненным.

В этой работе будет приведена краткая характеристика человеко-центрированного подхода с точки зрения психотерапии, но следует иметь в виду, что это приложимо и ко всем другим видам отношений.

Первое условие такого подхода - это подлинность, искренность, или конгруэнтность. Чем в большей степени терапевт является самим собой в отношениях с клиентом, чем в меньшей степени он отгорожен от него своим профессиональным или личностным фасадом, тем более вероятно, что клиент изменится и конструктивно “продвинется”. Подлинность означает, что терапевт открыто проживает чувства и установки, которые имеют место в данный момент. Существует соответствие, или конгруэнтность, между тем, что испытывается на соматическом уровне, что представлено в сознании, и тем, что выражается клиенту.

Второе по важности условие - принятие, забота или признание - безусловное позитивное отношение. Когда терапевт ощущает позитивную, неосуждающую, принимающую установку по отношению к клиенту независимо от того, кем этот клиент является в данный момент, его изменение в результате процесса психотерапии более вероятно. Принятие терапевта предполагает, что клиенту позволено испытывать любое его непосредственное переживание - смущение, обиду, возмущение, страх, гнев, смелость, любовь или гордость. Это бескорыстная забота. Когда терапевт принимает клиента в целом, самого по себе, а не обусловлено какими-либо факторами, продвижение вперед более вероятно.

Третье фасилитирующее условие - наличие эмпатического понимания. Это означает, что терапевт точно воспринимает чувства, личностные смыслы, переживаемые клиентом, и передает это воспринятое понимание клиенту. В идеальном случае терапевт так глубоко проникает во внутренний мир другого, что может прояснить не только те смыслы, которые тот осознает, но даже те, что лежат чуть ниже уровня осознания. Эта особая, активная разновидность слушания - одна из самых мощных сил, обеспечивающих изменение.

Существует неуклонно увеличивающийся массив полученных в исследованиях доказательств того, что, в конечном итоге, при наличии этих трех фасилитирующих условий изменения в поведении и личности обязательно происходят. Эти исследования проводились в США и других странах. В них изучались изменения установок и поведения в результате оказания психотерапевтической и психологической помощи, а также в процессе школьного обучения. В целом они подтверждают гипотезу о влиянии фасилитирующих условий на поведение и личностные особенности человека (5).

1.Понимающая психотерапия

психотерапия опыт роджерс личность

Сам термин «понимание» существует в двух смыслах. В широком смысле психотерапевтическое понимание - это особая интенция, особая диалогическая установка, делающая понимание главной, самоценной и в известном отношении последней задачу терапевта. Воплощая эту установку, терапевт все делает для того, чтобы понять пациента и дать ему это понимание, а не старается понять для того, чтобы что-то сделать - повлиять, вылечить, исправить (3).

Такой принципиальный отказ терапевта от активизма, от идеологии воздействия, в сочетании с его полной обращенностью к пациенту, настроенностью на него, создает напряженное диалогическое поле, в котором постоянно удерживается нудящая, взывающая «пустота». В обыденном общении тут же заполняется советом, рекомендацией, предложением помощи. В понимающей терапии терапевт, напротив, тратит усилия, чтобы расчищать диалогическое пространство, создавая для пациента плодотворную возможность самому заполнить пустоту. По существу, заполнена она может быть только свободой пациента - свободой его слов, свободой переживаний, свободой самосознания, свободой воли. Понимание - это приглашение к свободе. А свобода - предельная цель психотерапии (3).

Понимающая психотерапевтическая установка реализуется с помощью разнообразных технических средств. Их можно сравнить с разнообразными призмами или - лучше - акустическими приборами, позволяющими слышать в каждом слове пациента широкий спектр смыслов и очень тонко, избирательно, «гомеопатически» реагировать на них. Понимание в узком смысле слова - это один из таких приборов (3).

В «классической» роджерианской эмпатии сознание терапевта почти полностью совмещается с позицией клиента в его жизненном мире. Такое понимание эмпатической позиции может быть проблематизировано с целью выявления его внутренней структуры и обнаружения других «неклассических» вариантов (2).

Клиент-ориентированные терапевты интересуется миром опыта клиента, доступным здесь и сейчас. Они используют эмпатию, чтобы отследить поток этого опыта в каждый данный момент. Они строят понятийные модели изменений в этом опыте, но главная их цель - не в обогащении общего самопонимания клиента, а скорее в моделировании процесса того, как войти в резонанс со своим здесь и теперь переживаемым опытом. Эмпатия, подобна лучу направленного опыта, должна помогать клиенту фокусировать свое внимание на этом постоянно изменяющемся, возникающем и раскрывающемся потоке. В силу сказанного терапевт строит серии изменяющихся от момента к моменту моделей (1).

Терапевт полагает, что клиент фокусируется лишь на некоторых аспектах в настоящий момент доступного им опыта (то, что гештальт-терапевты называют «фигурой») и часто символизируют только эти аспекты. Эмпатические реакции терапевта обращаются именно к «неприкрепленным» к фигуре и к не символизированным (но все равно доступным в данный момент) аспектам опыта. Поэтому клиент-ориентированная эмпатия фокусируется на эмпатическом понимании содержании опыта, доступного в данный момент без отсылки к более «глубоким» детерминантам. Здесь цель терапевта состоит в том, чтобы обучить клиента как путешествовать, как искать, как рисковать и встречаться лицом к лицу с неизвестным. В основе этого лежит убеждение в том, что «умение» , которое нужно приобрести клиенту, это научиться «плыть по меняющейся реке жизни», что означает научиться творчески приспосабливаться к каждому новому повороту этой реки. Это «умение» - способность быть постоянно «делающим мир» на активно творческой основе.

Эмпатия терапевта помогает личности двигаться вперед, имея под рукой специфическую жизненную цель, и, что более важно, помогает учиться использовать эмпатию к самому себе, чтобы самостоятельно продвигаться вперед в будущем. Личность способна на это независимо от особенностей своего прошлого опыта. Таков творческий, смотрящий вперед вид терапии. Роджерс и Сэнфорд говорят: «Указывая на возможные значения в потоке опыта клиента, вы поможете личности сфокусироваться на этом полезном типе отсылки, испытать значение более полно и продвинуться вперед в испытывании». Эмпатия служит для помощи клиенту в организации его собственного мира и подтверждении прав этого мира на существование. В конечном счете это результируется в стабильной продолжающейся структуризации этого субъективного мира (собственного себя), так что опыт самого себя становится более организованным и когерентным.

2. Сущность психотерапии с точки зрения опыта

Психотерапевт входит в отношения с человеком, имея гипотезу или веру в то, что приязнь, доверие и понимание внутреннего мира другого приведут к существенному процессу его становления. «Я вхожу в отношения не как ученый, не как врач, который может правильно поставить диагноз и лечить, а как человек, вступающий в отношения с другим человеком. Чем больше я буду рассматривать клиента только как объект, тем более в нем будет расти тенденция становиться только объектом.

Сам я иду на риск, потому что когда отношения становятся более глубокими, возможна неудача, возвращение клиента в прежнее состояние, отказ от меня и от отношений со мной, - после этого я чувствую, что могу потерять себя или какую-то часть себя. Временами этот риск очень реален и остро переживается.

Я даю себе возможность вступать в непосредственные отношения, за которые отвечает не просто мое сознание, но весь мой организм, восприимчивый к этим отношениям. Когда ко мне обращаются, я откликаюсь, не спланировав и не проанализировав все сознательно, а просто, не раздумывая, реагирую на другого индивида, причем моя реакция основана на общей организмической чувствительности к этому человеку без участия сознания. Я существую в отношениях именно на этой основе».

К. Роджерс чувствует, что сущность некоторых наиболее глубоких основ психотерапии заключается в полноте переживания. Клиент способен свободно переживать свое чувство во всей его силе и первозданности, без интеллектуального торможения и предосторожностей, не будучи связан знанием о противоречащих чувствах. Я также способен с равной свободой прочувствовать мое понимание этого чувства, без какой-либо осознанной мысли о нем, без какого-либо опасения или беспокойства по поводу того, куда это чувство приведет, без какого-либо диагностического или аналитического обдумывания, без каких-либо когнитивных или эмоциональных барьеров на пути полного допущения этого чувства в понимание. Когда имеет место эта целостность, искренность, полнота переживания в отношениях, оно приобретает "потустороннее" качество, о котором упоминали многие терапевты, - возникает как бы транс в отношениях, из которого оба выходят к концу психотерапии как из глубокого колодца или тоннеля. Во всех этих моментах наблюдается, говоря словами Бубера, "подлинное отношение Я-Ты", безграничное существование в опыте переживания, возникающего между клиентом и терапевтом. Этот опыт - полная противоположность восприятию клиента в качестве объекта наблюдения и изменения. Это - самый пик личной субъективности.

«Я часто думаю о том, что я не знаю, куда ведут эти непосредственные отношения. Будто мы оба - я и клиент - без страха разрешаем себе соскользнуть в поток становления, поток процесса, который несет нас вперед. Тот факт, что терапевт ранее разрешил себе плыть в этом потоке опыта жизни и нашел это стоящим, заставляет его каждый раз все более бесстрашно делать решительный шаг. Именно моя уверенность облегчает клиенту задачу вхождения в поток со своей стороны, хотя бы непродолжительного. Часто кажется, будто этот поток переживаний ведет к какой-то цели. Возможно, более правильным будет сказать, что вознаграждением есть сам процесс, и главное вознаграждение состоит в том, что он позже дает возможность и клиенту, и мне независимо друг от друга позволять себе входить в процесс становления».

Что значит становится "самим собою"? Это значит - испытывать меньше страха перед организмическими, нерефлексивными реакциями, которые имеются у человека; постепенный рост веры и даже привязанности к сложным, разнообразным и богатым чувствам и стремлениям, которые существуют в нем на органическом или организмическом уровне.

В этот процесс становления вовлечен глубокий опыт личного выбора. Человек понимает, что может или продолжать прятаться за фасадом, или рискнуть быть самим собой; что он свободный деятель, во власти которого как разрушить себя или другого, так и сделать себя и другого более сильным. Сталкиваясь с этой обнажившейся реальностью выбора, он выбирает движение, ведущее его к тому, чтобы стать самим собой.

Но бытие самим собой не решает проблем. Оно просто открывает новый путь существования, в котором больше глубины и силы переживаний чувств, больше широты и разнообразия. Человек чувствует себя более уникальным и отсюда - более одиноким, но гораздо более подлинным, так как его отношения с другими теряют свою искусственность, становятся более глубокими, удовлетворяющими его и выявляют сущность другого человека.

На эти отношения можно посмотреть, и по-другому - как на приобретение знаний клиентом. Но это довольно странное знание. Эти знания не отличаются сложностью, а самые глубокие из них почти невозможно выразить словами. Часто новое знание облечено в такую простую форму, как "Я отличаюсь от других", "В действительности я испытываю к нему (ней) ненависть", "Я боюсь чувствовать себя зависимым", "На самом деле я жалею себя", "Я эгоцентричен", "Во мне действительно есть чувства любви и нежности", "Я могу быть тем, кем хочу" и т.д. Но несмотря на кажущуюся простоту, эти знания крайне важны.. С одной стороны, это знания, которые становятся частью "меня" и основаны на переживаниях, а не символах. Эти знания аналогичны знаниям ребенка, который выучил, что дважды два - четыре, но однажды, играя с двумя парами предметов, вдруг сознает, обретая совершенно новое знание, что дважды два - на самом деле четыре.

Другое понимание этих знаний - это запоздалая попытка соотнести слова с их содержанием в области чувств, - процесс, который задолго до этого имел место в познании. В уме мы осторожно соотносим выбранное слово с содержанием, которое дает нам опыт. Но в области чувств мы никогда не учились соотносить слова с опытом, точно передавать его содержание. Происходит перебирание широкого диапазона чувств, пока одно из них не "подойдет", не "почувствуется верным", не покажется, что оно действительно отражает организмический опыт. В ходе этого клиент обнаруживает, что должен выучить язык чувств и эмоций, как ребенок, который учится говорить. Иногда он должен расстаться с неправильным выражением, прежде чем научится правильному.

Это тип знания, которому нельзя научить. Сущность его состоит в том, что это - одна из сторон открытия самого себя. Имея "знание" в том смысле, в каком мы его обычно представляем, один человек, при наличии соответствующей мотивации и способностей, может передать его другому. Но в значимом научении, которое имеет место в психотерапии, один человек не может обучить другого. Обучение разрушит научение. Это знание возникает лишь в опыте, имея значимость для клиента и составляя его "Я".

Кьеркегор рассматривает этот последний тип знания как истинно субъективный и объективно доказывает, что его, и даже о нем, невозможно сообщить другому человеку непосредственно. Самое большое, что может сделать один человек, чтобы содействовать появлению такого знания у другого, - это создать определенные условия, которые делают это знание возможным. Оно не может быть навязано.

Делая последнюю попытку описать это научение, можно сказать, что клиент постепенно учится называть целостное общее состояние. Единственно необходимым является внутреннее осознание общего, целостного, непосредственного, сиюминутного состояния организма, которое и есть "мною". Например, суть психотерапии в том, чтобы понять со всей полнотой, что в этот момент мое единство состоит в том, что "я глубоко испуган возможностью стать кем-то другим". Клиент, который это ясно понимает, узнает и осознает свое состояние, когда оно будет похоже на это. Он также узнает и осознает в более полной мере другие возникшие у него чувства. Таким образом, он будет двигаться к состоянию, в котором он в большей степени ощущает себя самим собой. Он будет в большей мере тем, кем он есть организмически, и это составляет суть психотерапии.

Связь опыта с поведением является существенным тезисом в феноменологической теории Роджерса. Он настаивал на том, что поведение человека нельзя понять, не обращаясь к его субъективной интерпретации событий. Говоря о прогнозировании поведения, Роджерс заявлял, что человек действует в соответствии со своим восприятием событий, происходящих в данный момент (19). По его мнению, скорее следует говорить об интерпретации ситуации и ее персональном значении, которое регулирует поведение (19).

Следовательно, никто с полным основанием не может утверждать, что его чувство реальности непременно лучше или правильнее, чем у кого-то еще; никто не имеет права противопоставлять свою реальность реальности других (19).

Поведение не определено прошлыми событиями. Роджерс подчеркивал, что необходимо понять, каким человек воспринимает свое окружение сейчас. Наша актуальная интерпретация прошлых переживаний, а не их фактические обстоятельства, влияет на наше настоящее поведение. Если бы Роджерса, например, спросили: «Что заставляет человека поступать так враждебно?», -- то могли бы получить ответ: «Он рассматривает мир как опасное место и считает, что его не любят и не могут полюбить». Роджерс не сказал бы: «Он терпел лишения и оскорбления, когда был ребенком» (19).

Однако он настаивал на том, что на поведение данного момента всегда влияет актуальное восприятие и интерпретация. Более того, Роджерс полагал, что на поведение существенно влияет то, как люди прогнозируют свое будущее (обратите внимание на сходство с теорией личностных конструктов Келли). Например, если молодая женщина считает, что она не умеет общаться с мужчинами, она находится в затруднении не из-за прошлых неудач, а из-за того, что боится неудач будущих. Ею управляет самоисполняющееся предвидение, а именно то, что она не сможет заинтересовать мужчину, потому что лишена социального шарма. Изменение негативного представления, которое она создала о себе, вероятно, способствовало бы ее успеху в будущих сексуальных отношениях. Таким образом, Роджерс отдавал предпочтение идее о том, что личность следует изучать в контексте «настоящее -- будущее» (19).

Роджерс подчеркивал, что поведение можно понять только если обращаться к целостному человеку. Другими словами, он поддерживал холистическую точку зрения на личность -- представление о том, что человек ведет себя как интегрированный организм, и это единство нельзя свести к составляющим частям его личности. Приверженность Роджерса холистическому направлению видна практически в каждом аспекте его теоретической системы.

Роджерс замечает, что индивид во взаимодействии с опытом становится источником ценностей, он предпочитает переживания, которые усиливают его, он принимает участие во всем богатстве внутренней и внешней жизни, доверяя собственному организму. Таким образом, люди имеют в самих себе органическую основу для возникновения ценностей. Они осуществляют такое поведение, которое их усиливает.

В психотерапии открытость опыту ведет к возникновению ценностной направленности, которая является общей для всех индивидов и для культур. Индивиды, существующие в контакте со своим опытом, начинают обнаруживать направленность на такие ценности, как искренность, независимость, самоуправление, самопознание, социальная отзывчивость, социальная ответственность, преисполненная любви межличностные отношения (13).

3. Суть психотерапии с точки зрения науки

Когда мы обращаемся к сложному феномену психотерапии, используя логику и методы науки, наша цель состоит в том, чтобы постараться понять это явление. В науке это значит получить объективное знание о событиях и функциональных отношениях между ними.

Научное описание психотерапии и психотерапевтических отношений очень непохоже на то, как эти явления воспринимаются. Очевидно, что психотерапию измерить очень трудно, это очень сложное явление.

Так как в психотерапии, центрированной на клиенте, уже существует приблизительная теория мы имеем отправную точку для выбора гипотезы. Возьмем для рассмотрения три приблизительных гипотезы, которые выводятся из этой теории, и посмотрим, что может сделать с ними научный подход:

1. Принятие клиента терапевтом ведет к повышению принятия клиентом самого себя.

2. Чем более терапевт воспринимает клиента как человека, а не как предмет, тем скорее клиент начнет воспринимать самого себя не как предмет, а как человека.

3. В ходе психотерапии клиент эффективно изучает себя на основе обретаемого опыта.

Наука может дать нам более точное описание событий, происходящих в процессе психотерапии, и имеющихся там изменений. Наука может начать формулировать некоторые гипотетические законы динамики человеческих отношений. Она может предложить общедоступные утверждения, что если определенные операциональные условия существуют у терапевта или в отношениях с ним, тогда с определенной вероятностью могут ожидаться определенные виды поведения клиентов. Наука способна сделать это в области психотерапии и изменений личности так же, как она делает это в таких областях, как восприятие и научение.

Вопросы ученого могут быть исчерпывающими данную проблему, его толкование далеко не устраивает терапевта, который живет опытом психотерапии. У такого человека имеется несколько вопросов к представителю научной точки зрения.

1. "Во-первых, - указывает представитель направления, основанного на опыте, - наука всегда имеет дело с чем-то, находящимся вне ее, с объектом. Различные ученые, которые занимаются логикой науки показывают, что основным в науке есть то, что она во всех случаях имеет дело с наблюдаемым внешним объектом. Это верно, даже если ученый экспериментирует на себе, так как до определенной степени он рассматривает себя как наблюдаемый, испытываемый объект. Он никогда не имеет дело с переживающим, испытывающим собой. Не означает ли это, что для нас всегда будет несущественен такой вид опыта, как психотерапия, который исключительно личен, очень субъективен и полностью зависим от отношений между двумя людьми, каждый из которых есть переживающее "Я"? Наука, конечно, может изучать происходящие события, но ее методы всегда безотносительны к тому, что происходит. Наука может проводить вскрытие мертвого тела - состоявшегося психотерапевтического события, - но по самой своей природе она никогда не сможет войти в ее живую плоть. Именно поэтому терапевты сознают, как правило интуитивно, что любое продвижение в психотерапии, любое новое знание в ее области, любая революционно новая гипотеза должны прийти из опыта терапевта и клиента и никогда не могут прийти из науки.

2. "Поскольку областью науки служит "другой" как "объект", это значит, что все, к чему она прикасается, превращается в объект. Это никогда не было проблемой в естественных науках. Но уже в медицине это создало проблемы. Многие медики беспокоятся о том, не приведет ли к неблагоприятным последствиям растущая тенденция рассматривать человеческий организм как объект. Они бы предпочли снова рассматривать его как человека. Однако именно в науках о человеке это становится подлинной проблемой. Это значит, что люди, которых изучают ученые в этой области знания, выступают для них лишь объектами. В психотерапии и клиент, и психотерапевт становятся объектами анализа, но не людьми, с которыми вступают в жизненные отношения. Если мы мысленно перенесемся в будущее, то мы обнаружим, что все более вынуждены обращаться с другими и даже с самими собой как с объектами. Таким образом, развитие науки в такой области, как психотерапия, или не имеет значения для ее практики, или может только затруднить проживание отношений как личного опыта индивида".

3. У того, кто кладет в основу опыт, есть еще одна причина для беспокойства. Наука в конечном счете ведет к манипуляции. Это менее существенно, например, в такой науке, как астрономия, но в науках, изучающих живые тело и общество, знание событий и их отношений ведет к управлению некоторыми из членов уравнения. Без сомнения, это верно для психологии и было бы верно для психотерапии. Если мы знаем все о том, как происходит научение, мы используем это знание, чтобы манипулировать людьми как объектами. Используя эти знания, мы даже можем манипулировать собой как объектом. А знание - сила. Рост знаний в науках о человеке заключает в себе мощную тенденцию социального контроля, контроля немногочисленной группы людей над всем обществом. Равная по силе тенденция - ослабление или разрушение человека, живущего настоящим. Когда все рассматриваются как объекты, ослабляется, обесценивается или разрушается субъективный индивид, внутреннее "Я", человек, пребывающий в процессе становления, неразмышляющее сознавание бытия, вся внутренняя сторона существующей жизни. Таким образом, можно прямо сказать, что развивающиеся науки о человеке ведут к социальному диктату и потере личности у индивида. Эту опасность видел Кьеркегор еще сто лет назад, а сейчас, в связи с ростом знаний, она кажется еще более реальной, чем тогда" (11).

Это указывает на то, что этика гораздо важнее, чем наука. Здесь не отрицается ценность науки как инструмента, она может быть очень важным и нужным инструментом. Но до тех пор, пока она служит инструментом не человеку высоких нравственных принципов, не может ли она стать кровавым танком для всего того, что подразумевается под словом "человек"? Мы очень долго не сознавали этой проблемы, так как естественным наукам потребовались века, чтобы этические вопросы стали для них решающими. В науках о человеке этические проблемы появляются быстрее, потому что они связаны с человеком. Но в психотерапии эта проблема возникает еще чаще и имеет более серьезное значение. В ней сконцентрировано все субъективное, внутреннее, личное. Здесь отношения проживаются, а не рассматриваются; и в результате возникает не объект, а человек, который чувствует, выбирает, верит, действует не как автомат, а как личность. Здесь проявляется самое главное в научном исследовании - объективное изучение наиболее субъективных аспектов жизни; сведение к гипотезам, к теориям всего того, что считается очень личным, полностью внутренним, совершенно индивидуальным миром. Таким образом предметом обсуждения служат эти две резко противостоящие позиции и поэтому нам приходится делать личный нравственный выбор своих ценностей (11).

Наука начинается в человеке, который преследует свои цели, интересы и намерения, имеющие для него личное, субъективное значение (чтобы "что-то обнаружить"). Это погружение полное и субъективное, оно подобно погружению терапевта в психотерапию. Он чувствует область, которой интересуется, он живет ею. Это больше, чем просто думать о ней, - он позволяет своему организму принять ответственность и реагировать и на осознаваемом, и на неосознаваемом уровне. Он начинает чувствовать эту область более, чем он мог бы, вероятно, выразить в словах. Он организмически реагирует на нее в форме отношений, отсутствующих в его сознании. Из этого полного субъективного погружения появляется творческая готовность, чувство направления, неясная формулировка отношений, до этого не осознанных. Затем от нее отсекается лишнее, она заостряется, более четко формулируется, и это творческое образование становится гипотезой - предположением, основанным на личной, субъективной вере. Ученый говорит, опираясь на весь известный и неизвестный ему опыт: "У меня есть предчувствие, что такие-то отношения существуют и их существование имеет отношение к моим личностным ценностям"(11).

4. Точка зрения Роджерса на природу человека

В результате своих клинических наблюдений Роджерс пришел к заключению, что самая сокровенная сущность природы человека ориентирована на движение вперед к определенным целям, конструктивна, реалистична и весьма заслуживает доверия. Он считал человека активным существом, ориентированным на отдаленные цели и способным вести себя к ним, а не созданием, раздираемым силами, находящимися вне его контроля. Такая точка зрения отчетливо соотносится с верой Руссо в доброту, свойственную природе человека, -- убежденностью в том, что человек, если дать ему возможность раскрыть врожденный потенциал, будет развиваться оптимально и эффективно. Роджерс допускал, что у людей иногда бывают злые и разрушительные чувства, аномальные импульсы и моменты, когда они ведут себя не в соответствии с их истинной внутренней природой. Когда же люди функционируют полностью, когда ничто не мешает им проявлять свою внутреннюю природу, они предстают как позитивные и разумные создания, которые искренне хотят жить в гармонии с собой и с другим. Сознавая, что такую точку зрения на природу человека можно посчитать не более чем наивным оптимизмом, Роджерс замечал, что его заключения основаны на почти 30-летнем опыте психотерапевта (19).

Резко расходясь с фрейдовской традицией Роджерс имел глубокое, почти религиозное чувство уважения к природе человека. Он утверждал, что все человечество обладает естественной тенденцией двигаться в направлении независимости, социальной ответственности, креативности и зрелости. Следует заметить, что подобный взгляд на природу человека является лейтмотивом всей теории Роджерса и точно отождествляется с гуманистическим направлением в персонологии. Роджерси Маслоу полагали, что люди в основном стремятся вперед и при подходящих условиях полностью реализуют свой врожденный потенциал, демонстрируя истинное психическое здоровье (19). Роджерс писал, что "... терапевт смог войти в личные и субъективные взаимоотношения с клиентом, относясь к нему не как ученый к объекту изучения, не как врач, от которого ждут диагноза и лечения, - но как человек к человеку. Это означает, что терапевт видит этого клиента человеком, обладающим безусловной самоценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств. Это означает, что терапевт искренен, не прячется за защитным фасадом, но встречает клиента теми чувствами, которые испытывает. Это означает, что терапевт может позволить себе искать понимания этого клиента; что никакие внутренние барьеры не удерживают его от того, чтобы почувствовать, что, вероятно, чувствует клиент в каждый момент взаимоотношений; и что он может передать что-то из своего эмпатического понимания клиенту. Это означает, что терапевт органично вошел в отношения с клиентом, без рационального знания о том, к чему это приведет, удовлетворившись созданием климата, в котором клиент получает максимальную свободу быть самим собой. Для клиента оптимальная терапия означает исследование удивительно странных, неведомых, опасных чувств в самом себе, исследование, возможное только благодаря тому, что он постепенно осознает, что его принимают безусловно. Таким образом, он узнает об элементах своего опыта переживаний, которые в прошлом не допускались в сознание, в структуру Я, как несущие слишком большую угрозу, слишком травматические. Он обнаруживает, что переживает эти чувства полностью, в целом, в их связи, так что в определенный момент он и есть собственный страх, или голод, или нежность, или сила. И, проживая эти очень разнообразные чувства, все степени их интенсивности, он обнаруживает, что переживает себя, и что он и есть все эти чувства. Он обнаруживает, что соответственно новому переживанию Я, конструктивно меняется его поведение. Он приближается к пониманию того, что нет нужды бояться того, что может содержать опыт переживаний, но может свободно его приветствовать как часть своего меняющегося и развивающегося Я" (18).

Свобода--детерминизм. Выбор, который делает человек, даже в большей степени, чем признает экзистенциальная философия, определяет, в каком направлении пойдет развитие его личности. Люди могут делать свободный выбор и играть активную роль в формировании своей жизни.

В теории Роджерса свобода рассматривается как составная часть тенденции актуализации. Для этой тенденции естествен уход от контроля внешних подкреплений к внутреннему контролю и автономному поведению. То есть чем активнее может действовать тенденция актуализации, тем у человека: выше вероятность преодоления «условий ценности», заложенных в ранние годы жизни; больше осознанности и открытости для внутренних и внешних переживаний; больше свободы в формировании себя и своей жизни. Тенденция актуализации максимально эффективна у «полноценно функционирующих людей», которых, как уже было сказано, можно описать в терминах эмпирической свободы, организмического доверия и экзистенциального образа жизни. Именно у них человеческая свобода достигает своего пика; эти люди знают, что они свободны, считают себя первоисточником этой свободы и действительно «живут» ею в каждый момент времени. Роджерс всецело привержен положению свободы на индивидуальном уровне. Он признавал за наукой право предполагать определенный детерминизм, но настаивал на том, что нельзя отрицать существование осознанного выбора.

Рациональность--иррациональность. Основной предпосылкой теории Роджерса является то, что человек рационален. Абсурдность многих его поступков, столь очевидная в повседневной жизни (например, убийства, изнасилования, жестокое обращение с детьми, войны), проистекает из-за того, что человечество пребывает «не в согласии» со своей истинной внутренней природой. Истинная рациональность человеческого рода будет проявлять себя, когда тенденция актуализации, являющаяся побудительной силой жизни каждого его представителя, станет действенной. Когда социальные условия позволят людям вести себя в соответствии с их истинной природой, рациональность будет руководить их поведением.

Как Роджерс пояснил в опубликованном интервью с Уиллардом Фриком, что свобода, рациональность и тенденция актуализации сложно переплетены в его представлении человечества. Когда тенденция актуализации имеет возможность проявиться, поведение человека является значительно более свободным и осознанным. В идеальной ситуации поведение человека «исключительно рационально, неуклонно движется по направлению к целям, которых организм стремится достичь». Такая концепция человека была бы невозможной без твердого следования положению рациональности.

Холизм--элементализм. Роджерс был весьма привержен пониманию и изучению человека как гештальта, или единого целого. Холистический акцент очевиден во всех его рассуждениях. Но наиболее очевиден он в его центральном теоретическом конструкте -- самости. В его системе самость постоянно движется в направлении все большей целостности. Роджерс объясняет развитие человека, которое начинается с недифференцированного феноменологического поля младенца, продолжается неослабно, пока это поле не становится разделенным на «Я» и окружение (возникает Я-концепция), и достигает наивысшего развития в усилиях организма достичь единства «Я» и согласованности с собой. Если человек здоров, он всегда движется к все большей целостности и единству. Холизм -- основной тезис, обычно встречаемый у гуманистически ориентированных персонологов. Теория Роджерса ясно выражает этот принцип (19).

Конституционализм--инвайронментализм. Роджерс часто в своих трудах употребляет такие словосочетания, как «природа человека», «истинное „Я“ человека», «врожденный потенциал человека», которые подразумевают биологическую основу человеческого развития и личности. Роджерс понимал, что люди -- единственные создания, которые реально могут осознать свое прошлое и настоящее, получая таким образом возможность выбирать свое будущее. Поскольку люди по природе рациональны и свободны, они могут как-то преодолеть влияния -- конституциональные и, в особенности, окружения, посягающие на их развитие (19).

Изменяемость--неизменность. Отчетливым признаком приверженности персонолога положению изменяемости является акцент на постоянном личностном росте в концепции тенденции актуализации. С помощью тенденции актуализации все люди, а также все другие живые организмы описываются как беспрестанно растущие, развертывающие свой врожденный потенциал и изменяющиеся в этом процессе. Личностные изменения являются составной частью того, что в теоретической системе Роджерса подразумевается под человеческим бытием.

Взаимодействие тенденции актуализации со свободой и рациональностью в феноменологической теории Роджерса - по мере взросления человека он становится все более свободным и рациональным. В значительной степени человек может решать, каким он намеревается стать в будущем. Люди могут значительно меняться в течение жизни. Приверженность Роджерса положению изменяемости бесспорно является очень сильной.

Субъективность--объективность. Субъективность является ключевым положением в теории Роджерса. Вся феноменологическая теория сформировалась непосредственно на основе этого положения. По Роджерсу, каждый человек живет в мире богатых, вечно меняющихся, личных, субъективных переживаний, в котором он занимает центральное место. Каждый человек воспринимает мир субъективно и соответственно этому реагирует. В основе системы восприятия лежит Я-концепция. Поведение человека всегда будет недоступно для понимания без ссылки на личный мир переживаний. Надо всегда рассматривать внутреннюю сущность человека и пытаться увидеть мир его глазами, чтобы понять поведение. Субъективность является сущностью феноменологической позиции, и приверженность Роджерса этому положению чрезвычайно сильна (19).

Проактивность--реактивность. Роджерс утверждал, что поведение человека целенаправленно, устремлено вперед и ориентировано на будущее. Человек сам выстраивает свое поведение и поэтому он в высшей степени проактивен. В теории Роджерса проактивность человека становится еще более очевидной, когда мы рассматриваем энергетический источник поведения всех людей -- тенденцию актуализации. Хотя Роджерс признавал, что необходима какая-то внешняя стимуляция для развертывания самоактуализации, внешние стимулы в его теории являются тем, с чем врожденная тенденция актуализации взаимодействует, а не тем, что ее обуславливает. В самом прямом смысле человек психологически потребляет внешние стимулы, а не просто реагирует на них (19).

Эмпирическая валидизация концепций феноменологической теории. Концепция самости является основным положением теории Роджерса. Именно благодаря Роджерсу психотерапия и природа «Я» стали важной областью исследований. В основном благодаря его усилиям, персонологи теперь признают самость как полезный конструкт, применимый для объяснения поведения человека. Формулировка Роджерсом феноменологической теории сделала самость объектом заслуживающих внимания эмпирических исследований . В современной психологии именно Роджерс оказал огромное влияние на интеллектуальную атмосферу, в которой успешно развивались исследования, посвященные Я-структуре (19).

Самовосприятие и психологическая адаптация. Роджерс полагал, что психологическая дезадаптация происходит в результате несоответствия между Я-структурой и опытом. Человек с психическим расстройством воспринимает себя и свои отношения с людьми и явлениями в своем окружении так, чтобы это соответствовало его Я-структуре. Поэтому он склонен к отрицанию или искажению любого переживания, которое противоречит его нынешнему Я-образу, так как его осознание вызовет тревогу, ощущение угрозы и расстройство. А психически здоровый человек стремится к реалистичному восприятию себя и своих отношений с другими людьми, то есть он старается видеть их такими, какими они представляются непредубежденному наблюдателю. Более того, здоровый человек открыт для переживания (то есть не защищается), принимает ответственность за собственное поведение и оценивает переживание с помощью своих чувств (19).

Многие исследования так или иначе подтверждают предположение Роджерса, что несоответствие между осознанным «Я» и Я-идеальным свидетельствует о плохой психологической адаптации. Вообще, чем больше несогласованность или несоответствие между ними, тем выше степень тревоги, нестабильности, социальной незрелости и эмоциональных расстройств. Более того, люди с сильным несоответствием между реальным и идеальным «Я» имеют более низкую степень самоактуализации, чем те, у кого это несоответствие невелико или вообще отсутствует (19).

Самопринятие и принятие других. Роджерс предположил, что чем в большей степени человек принимает себя, тем выше вероятность, что он принимает других. Такая связь между самопринятием и принятием других основана на наблюдении, сделанном Роджерсом - в начале терапии клиенты обычно имеют негативную Я-концепцию -- они не способны принимать себя. Однако как только такие клиенты начинают больше принимать себя, они в большей степени начинают принимать и других. Иначе говоря, если самопринятие имеет место (то есть если несоответствие реального и идеального «Я» мало), то появляется чувство принятия, уважения и ценности других. Другие теоретики также предполагали, что отношение к себе отражается на отношении к другим (19).

Применение: терапия, центрированная на человеке. На этот вопрос Роджерс отвечает, что все эффективные формы психотерапии имеют один общий элемент -- взаимоотношения между людьми - качество взаимоотношений между психотерапевтом и клиентом является единственным важным фактором, ответственным за успешное терапевтическое вмешательство. Специальные терапевтические методики являются вторичными по отношению к взаимоотношениям психотерапевт--клиент и эмоциональному климату, в котором проходит их общение. Этот основанный Роджерсом и широко распространенный в настоящее время подход к психотерапии известен как терапия, центрированная на человеке.

Эволюция роджерсовской терапии: от техники к взаимоотношениям.. Предположив, что клиент обладает способностью к самонаправленному изменению личности, Роджерс первым применил методики, которые позволили психотерапевту быть гораздо менее директивным во взаимоотношениях с пациентом, чем это принято в других формах терапии. Например, недирективные психотерапевты никогда не давали советов, не отвечали на вопросы, не пробовали задавать вопросы. Вместо этого они пытались отразить то, что сказал клиент, и пояснить его чувства в процессе отражения и пояснения. Фактически психотерапевт как бы выполнял функцию «выпрямляющего» зеркала, антипода «кривых» зеркал в комнатах смеха, которые различным образом искажают изображение человека. А в недирективной терапии, наоборот, основная задача, которую ставит перед собой психотерапевт, -- отразить клиенту более точно то, что он в действительности говорит и чувствует (19).

Позже Роджерс перенес акцент на методики, позволяющие терапевту лучше разобраться в том, что происходит с пациентом в каждый момент проводимого лечения. Он переименовал свой подход в «клиент-центрированный», подчеркнув тем самым, что задача психотерапевта -- понять самовосприятие клиента. Однако в заключительной стадии разработки методик подход Роджерса к терапии опять изменился. С начала 1960-х годов он стал больше интересоваться вопросом о точных терапевтических условиях, выполнение которых необходимо, прежде чем клиент сможет начать разрешение своих межличностных проблем. Он рассматривал взаимоотношения между психотерапевтом и клиентом как единственный, наиважнейший фактор, способствующий изменению личности. Отношений психотерапевт--клиент в процессе изменения личности, -- это «терапия, центрированная на человеке. Этот термин лучше всего отражает эволюцию мышления Роджерса -- от техники к взаимоотношениям (19).