Суицидальное поведение подростков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В связи с постепенными изменениями в области экономических, социальных, природных факторов общества современный темп жизни людей приобрел резкий, динамический, скачкообразный характер. Это требует от людей сильную как физическую, так и психологическую выносливость. Но не все люди способны выносить подобные трудности. Тогда возникают состояния фрустрации, стресса и депрессии, что приводит человека к суицидальным мыслям. Последние десятилетия XX века и начала XXI века ознаменовались неуклонным ростом количества самоубийств и покушений на самоубийство во всем мире. Особую значимость данной проблеме придает факт «омоложения» среднего возраста совершения суицида, т.е. большинство самоубийств совершаются в подростковом и юношеском возрасте.

Наличие неблагоприятного социального окружения- обычно основная причина, побуждающая подростка к совершению суицидальных поступков. Анализ причин суицида с этой точки зрения позволяет сгруппировать их вокруг трех основных факторов:

1) взаимоотношения с родителями, степень понимания ими своих детей, сопереживания, нормативных отношений;

2) проблемы в школе, связанные с личностью учителя, социометрическим статусом в классе и личностным отношением к успеваемости и факторам жизненных перспектив;

3) взаимоотношения со сверстниками, друзьями, представителями противоположного пола.

Анализ вариантов суицидального поведения позволяет сделать вывод о личностных особенностях подростков, расположенных к такому типу поведения: повышенная тревожность, фрустрация, негативное восприятие окружающего, желание изменить его и неспособность самостоятельно найти пути решения задачи (М.В. Горская).

Среди мотивов, объясняющих попытки самоубийства, подростки и эксперты - психологи указывают различные способы влияния на других людей: «дать понять человеку, в каком ты отчаянии»- 40% случаев; «заставит пожалеть о плохом отношении» - 30%; «показать, как ты любишь другого» или «выяснить любят ли тебя» - 25% и, наконец, 18% случаев - это «призыв, крик о помощи».

Психологический смысл суицида чаще всего заключается в отреагировании, снятии аффектного напряжения, уходе, выключении из тяжелой жизненной ситуации. Когда совершается попытка суицида демонстративного характера, агрессия подростка направлена вовне: отомстить, навредить, заставить страдать кого - либо, привлечь к ответственности. Среди подростков с суицидальными попытками преобладают лица с пограничными состояниями, расстройствами нервной системы, ситуационными реакциями. При этом действительное желание смерти отсутствует. В случаях завершенных суицидов преобладает агрессия против собственного «Я». Желание умереть, уйти из жизни связано с потерей жизненного смысла, протестом, желанием избежать страданий, самонаказанием.

А.Г. Амбрумова считает, что суицидальное поведение, то есть комплекс мыслей, намерений и действий, которые связаны с суицидом, есть следствие социально - психологической дезадаптации личности в условиях переживаемого микросоциального конфликта. Ситуация конфликта приводит к суицидальным действиям при наличии трех факторов: социокультурных особенностей личности, таких, как личностная тревожность, фрустрационная толерантность; негативного восприятия окружающего, отсутствия осознанного стремления к жизни; неблагоприятного социального окружения.

До настоящего времени остаются недостаточно изученными некоторые факторы риска суицидального поведения в подростковом и молодом возрасте, что существенно затрудняет своевременную диагностику и предупреждение драматических последствий. Факторами риска для подросткового возраста, оказывающими влияние на психическое развитие ребенка, являются следующие:

- отсутствие редукции психической незрелости, то есть зависимость от ситуации, неспособность воздействовать на нее, слабость реакции на порицание, невыраженность собственных волевых установок;

- некоррегируемость поведения;

- ранние проявления влечений, повышенный интерес к сексуальным проблемам;

- сочетание указанных проявлений с невыраженностью школьных интересов, отрицательным отношением к учебе, с низкой работоспособностью;

- переориетация интересов на внешкольное окружение;

- неблагоприятные микросредовые условия как основа реакции имитации либо протеста;

- неадекватные условия обучения, препятствующие усвоению школьной программы.

. Анализ данных о самоубийствах показывает, что по мере исторического развития технический прогресс, накопление информационных ресурсов, появление социальных инноваций далеко не всегда шли параллельно с ростом удовлетворённости людей жизнью, увеличением человеческого счастья. Крайняя степень социальной адаптации, утрата социальных связей, состояния, приводящие к самоубийствам, увеличивались в периоды активного промышленного развития.

Общество на всех стадиях своего развития постоянно переживало различные потрясения локального масштаба, во многом они создавали суицидальные настроения в обществе.

Цель исследования: выявить основные причины, влияющие на возникновение суицидального поведения подростков.

Объектом исследования является суицидальное поведение подростков 13-14 лет.

Предмет исследования: причины суицидального поведения в подростковом возрасте.

Гипотеза: мы предполагаем, что основными причинами суицида в подростковом возрасте являются такие личностные предпосылки как повышенный уровень тревожности, неустойчивость к фрустрационным ситуациям, акцентуации характера.

Задачи исследования:

1. теоретический анализ литературы по проблеме исследования;

2.подбор методик и проведения психодиагностического исследования;

3. разработка психокоррекционной программы;

4. вторичное психодиагностическое исследование;

5. на основе результатов данных формулировка выводов и разработка рекомендаций.

Методологический основой исследования является личностно-деятельностный подход (А.Н. Леонтьев, С.К. Рубенштейн, А.С.Выготский), системный (Ананьев Б.Г., Ломов Б.Д., Мерлин В.С.)

Методы исследования:

- наблюдение;

- беседа;

- стандартизированные самоотчеты:

1. Тест «Незаконченные предложения»;

2. Характерологический опросник К. Леонгарда;

3. Рисуночный тест «Дом-Дерево-Человек»;

4. Шкала самооценки Ч.Д. Спилберга, Ю.Л. Ханина;

5. Тест «Самооценка психических состояний»;

- метод математико-статистической обработки;

- библиографический метод.

Практическая значимость заключается в том, что результаты нашего исследования и разработанная нами психокоррекционная программа может быть успешно использована в виде рекомендаций для родителей, педагогов и подростков в профилактике суицидов.

Теоретическая значимость: проведенного исследования заключается в поисках причин суицидального поведения, а также способах их устранения.

Структура работы: дипломная работа состоит из двух глав, вывода рекомендации, заключения, списка использованных источников и приложения.

суицид подростковый самоубийство эмоциональный

1. Суицидальное поведение подростков как психологическая проблема

1.1 Проблема суицида в психологической литературе

Выявление причин суицидального поведения невозможно без четкого понимания данного понятия. Поэтому пред нами встала задача: на основе анализа теоретических источников дать характеристику суицида.

В психологическом словаре «суицид» (самоубийство) - осознанное лишение человеком себя жизни. Исторически первыми формами самоубийств были так называемыми ритуальные самоубийства. Это установили археологи, изучавшие гробницы древних царей Шумера и Аккада (третье тысячелетие до н.э., территория современного Ирака). В последний путь властителя сопровождали воины его личной охраны, принимавшие смертельный яд и на веки, застывавшие у врат вечности.

В древней Индии жестокий обычай предписывал женщинам высших каст бросаться в погребальный костер своего мужа…

У древних кельтов, населявших во втором-первом тысячелетий до н.э. значительную часть Современной Западной и Центральной Европы, доживание до немощной старости считалось позором для воина. Одряхлевшие кельтские воины бросались в пропасть со скал…

История античного мира рассказывает нам о ряде самоубийств знаменитых людей того времени. Коттон Утический (46г. до н.э.) в знак протеста против единовластия Юлия Цезаря и гибели Римской ; Марк Юний Брут, организатор убийства Цезаря, после поражения в битве при Филиппах (42 г. до н.э.); Марк Антоний, сокрушенный в гражданской войне Октавианом Августом (30г. до н.э.), бросились на собственные мечи- « и что ж осталось от сильных гордых сил мужей, столь полных волею страстей». (А.С. Пушкин, Полтава)

Помимо причин политического характера, история повествует о самоубийствах как реакции на катастрофический стресс.

Немалую роль в широкой распространенности самоубийств в Римской империи сыграл обычай, согласно которому провинившиеся должностные лица своей добровольной смертью как бы искупали вину», и судебное преследование уже не грозило семьям. (Булацель, 1900)

С распространением христианства отношение к самоубийствам редко изменилось. Самоубийство всеми христианскими конфессиями рассматривается как тяжкий грех, вызов божественному правосудию. Самоубийц запрещалось хоронить в освященной кладбищенской земле, их родственники подвергались всеобщему моральному осуждению. Эти взгляды проникли как в народный фольклор (самоубийцы, не находя вечного покоя, превращаются в оборотней вампиров, русалок т.п.), так и в классику раннего Возрождения. Данте Алигьери повествует об участии самоубийц в «Божественной комедии», где говорится, что есть «седьмая бездна» - седьмой круг ада, где томятся «насильники над собою».

Ряд других религиозных конфессий (ислам, иудаизм) также гневно осуждают самоубийство. Особенно преуспел в «профилактике самоубийств» ислам: в мусульманских странах (Египте, Иране, Пакистане и др.) уровень самоубийств - один из наиболее низких в мире.

Необходимость углубленного изучения причин самоубийств, покушений на самоубийство и разработки действенных мер их профилактики в настоящее время не подлежит сомнению как с точки зрения социальной значимости проблемы, так и свете статистических данных.

По данным ВОЗ, в 1983 году в мире покончили жизнь самоубийством более 500 тыс. человек, а 15 лет спустя, в 1998 году - уже 820 тыс. человек, из них около 20% приходится на подростковый и юношеский возраст. Число же суицидальных действии значительно больше и исчисляется миллионами. Мировой уровень завершенных суицидов составил 16 случаев на 100 тыс. населения в год.

Во многих регионах мира отмечается связь роста самоубийств с повышением уровня урбанизации. По данным ВОЗ, в большинстве стран Европы и Северной Америки самоубийство входит в первую десятку причин смерти.

Уровни самоубийств в экономических развитых странах колеблются от 8 до 46,5 человек на 100 тыс. населения в год.

С.. Бородин, А.С. Микшин, проанализировав состояние самоубийств в 43 странах мира, пришли к выводу, что в подавляющим большинстве этих стран наблюдается рост числа самоубийств и их уровня. Это особенно характерно для экономически развитых стран со значительным удельным весом городского населения, особенно для государств северной и центральной Европы. По данным авторов, уровень самоубийств выше в тех странах, и среди тех, слоев населения, где выше материальный уровень жизни.

Суицидологическая обстановка в Республике Казахстан и ряда других стран постсоветского пространства складывается крайне неблагоприятно, и по общемировым стандартам эти страны входят в число государств с наиболее неблагополучной суицидологической ситуацией.

Суицидальных попыток совершается, как правило, в 8-10 раз больше, чем самоубийств. Если суициды в 3-4 раза чаще регистрируется у мужчин, то суицидальные попытки (парасуициды) - у женщин. Риск суицида увеличивается в возрасте после 45 лет, риск суицидальной попытки выше в молодом возрасте (до 30 лет).

Самоубийства и покушения на них наносят огромный моральный и материальный ущерб обществу. Экономические потери связаны с необходимостью применения неотложных квалифицированных терапевтических мероприятий, временной нетрудоспособностью и инвалидизацией пострадавших.

Основные концепции, объясняющие суицидальное поведение представленные в работах Булацеля.

Стремление осмыслить природу суицидов, дать этому явлению какое-то теоретическое обоснования уходит своими корнями в глубокое прошлое (Булацель, 1900).

Но и в настоящее время нет единой теории, объясняющей природу суицидов. Можно говорить только об отделенных теоретических концепциях к решению этой проблемы.

Условно выделяют три основные концепции: психопатологическую, психологическую и социальную.

Психопатологическая концепция исходит из предложения о том, что все самоубийцы - это душевнобольные люди, а все суицидальные действия - проявление острых и хронических психических расстройств. Сторонниками этой концепции были такие видные отечественные психиатры, как Н.П. Бруханский, В.К. Хорошко, А.А. Прозоров и др. Делалась даже попытка выделить самоубийство в отдельную нозологическую единицу, а сама проблема изучалась привычными для медицины методами, т.е. с точки зрения этиологии, патогенеза, клиники заболевания. Предлагались различные методы медикаментозного и терапевтического лечения суицидомании (слабительные, кровопускания, холодные влажные обертывания и т.п.).

В настоящее время психолого-патологическая концепция представляет больше исторический интерес. Хотя некоторые исследователи и в наши дни считают, что суицидальные действия являются одной из форм проявления их заболеваний.

Согласно психологической концепции, ведущим и основным в формировании суицидальных тенденций являются психологический фактор. Эта концепция включает психодинамическую, экзистенциалистскую и поведенческую теории.

Зигмунд Фрейд рассматривал самоубийство как появление «инстинкта смерти», который может проявляться в агрессии и как частный случай - в аутоагрессии. Психоаналитики считают, что самоубийство - это преобразованное (направленное на себя) убийство, а подтверждение своей точки зрения ссылаются на обратное численное соотношение убийств и самоубийств, действительно существующее в ряде стран, а также на снижение числа самоубийств во время войны.

Распространены также толкования суицида как трансформированного любовного влечения, когда лица, совершающие самоубийства, надеются, что после смерти воссоединятся с любимой или с умершими родственниками, либо уповают но, то, что умерев они обретут ту любовь и сочувствие, на которые тщетно надеялись при жизни, либо стремления снять напряжение, вызванное кризисным состоянием.

Поведенческая теория исходит из понятия «рефлекса цели».

И.П. Павлов писал: «…Рефлекс цели имеет огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас… жизнь перестает призывать к себе, как только исчезает цель. Разве мы не читаем весьма часто в записках, оставляемых самоубийцами, что они прекращают жизнь, потому, что она бесцельна. Конечно, цели человеческой жизни безграничны и неистощимы. Трагедия самоубийцы в этом и заключается, что у него происходит чаще всего мимолетное и только гораздо реже продолжительное задерживание, торможение…рефлекса цели».

Каждая из этих теорий представляет собой значительный интерес, то все они страдают односторонностью.

Роль психологических факторов в формировании суицидального поведения велика, однако их необходимо рассматривать в совокупности с социальными и биологическими факторами.

Основоположник социологической концепции Эмиль Дюркгейм считал, что в основе суицидального поведения лежит «снижение и неустойчивость социальной интеграции». По мнению Дюркгейма, самоубийство во всех случаях может быть понято лишь с точки зрения взаимоотношений индивидуума с социальной средой, причем социальные факторы играют ведущую роль.

Современные суицидные не отрицают того факта, что социальные факторы занимают видные место среди причин суицидального поведения, но объяснение всей проблемы самоубийств лишь с точки зрения влияния на человека социальной сферы является односторонним и непродуктивным. Главный недостаток этой концепций - недооценка роли личности во взаимоотношения с социальной средой.

Дальнейшим развитием социологической и психологической концепции являются работы отечественного психиатра профессора А.Г. Амбрумовой, которая предлагает свою концепцию суицидального поведения. Согласно этой концепции, суицидальное поведение есть следствие социально - психологической дезадаптации личности о условиях переживаемого ею макросоциального конфликта. Основные положения этой концепции следующие:

1. Совокупность суицидентов представлена тремя основными диагностическими категориями: больные психологическими заболеваниями, пограничные нервно- психические расстройства, практически здоровье. Количественное соотношение 1,5: 5:1.

2. У всех суицидентов независимо от их диагностической принадлежности обнаруживаются объективные и субъективные признаки социально-психологической дезадаптации личности. Объективно дезадаптация проявляется изменением поведения человека в среде ближайшего социального окружения, ограничением возможности успешно справляться со своими социальными функциями или патологической трансформацией поведения. Субъективно дезадаптация проявляются широким диапазоном от негативного окрашенных психологических переживаний (обида, горе, душевная боль и др.) до выраженных психопатологических синдромов (астения, депрессия.).

3. В динамике социально-психологической дезадаптации выделяют 2 фазы: преддиспозиционную и суицидального (с момента зарождения суицидальных тенденций до покушения на жизнь). Для перехода преддиспозиционной фразы в суицидальную решающее значение имеет конфликт. Конфликт образуется из двух разноправленных тенденций, одна из которых основная, актуальная в данный момент, потребность человека, другая - препятствие к её удовлетворению. Исходя из этого различают: внутренний конфликт (интраперсональный), обе стороны находятся внутри личности (долг и совесть, желание и возможность); внешний конфликт (интерперсональный), когда одна из составляющих конфликта находятся вне личности (запрет и приказ); смешанный, когда внешние и внутренние факторы влияют на личность.

В плане диагностики, а следовательно, и в выборе адекватной коррекции надо сказать, что конфликт может подвергаться генерализации, трансформации, переносу.

Генерализация конфликта - расширение круга лиц, связанных с локальными источниками первоначального конфликта, в пределах тех же сфер.

Трансформация заключается в том, что на основе первичного конфликта в одной сфере возникает вторичный, производный от него конфликт в иной сфере.

Перенос конфликта - изменение направления конфликтной реакции с истинного агента на замещающий его объект из другой среды отношений.

Суицидогенный конфликт, как и резадаптация, проходит 2 фразы.

Первая (предиспориционная) является лишь предпосылкой суицидального акта. Она может быть обусловлена разными причинами: реальными (у здоровых); психотическими - при патологических переживаниях у лиц, страдающих психотическими расстройствами (аффективными, бредовыми).

Однако, несмотря на различия причин, в любом случае конфликт для субъекта имеет характер реальности, сопровождается крайне тягостными переживаниями и стремлением его ликвидировать.

Вторая (суицидальная) фаза конфликта представляет собой парадоксальный процесс его устранения за счет саморазрушения субъекта. Переход первой фазы во вторую идет через «критический пункт», который характеризуется:

· значительным ограничением (или сведением к нулю) количества известных субъекту вариантов разрешения данного конфликта;

· субъективной оценкой различных альтернативных вариантов разрешения конфликта как неприемлемых.

Для принятия суицидального решения необходимо личностная переработка конфликтной ситуации. Таким образом, через суицидальное поведение определяется соотношением средовых личностных и (при наличии психического расстройства) психопатологических факторов.

1.2 Психологические особенности подросткового возраста

Физиологическая перестройка организма в младшем подростковом возрасте не завершается. Она интенсивно продолжается в течение всего подросткового этапа в развитии, а также в период ранней юности и на уровне старшего подросткового возраста (от 12 до 14 лет) характеризуется весьма значительными изменениями в деятельности сердечно-сосудистой, вегетативной нервной и эндокринной систем, что, конечно же, не может остаться без заметных последствий психологического порядка.

В первую очередь нам хотелось бы остановиться на тех изменениях, которые возникают в деятельности сердечнососудистой системы. Читателям представился уже случай узнать о том, к сколь пагубным последствиям приводит возникающий в младшем подростковом возрасте диссонанс в росте сердца и сосудов: понижается кровяное давление; возникает общее малокровие и особенно опасное в период усиленного роста организма «малокровие мозга»; младший подросток становится вялым и не в меру утомляемым и т.д. Так вот, одной из характерных особенностей старшего подросткового возраста является то, что в этом возрасте развитие сердца и сосудов выравнивается, а вместе с тем приходит конец и пресловутому «малокровию мозга». Воспроизводство энергии в таких условиях утрачивает свои теневые стороны, и на место потребности в щадящем режиме труда и отдыха приходит новая потребность -- в энергетической разрядке, и старший подросток не является уже, подобно младшему, жертвой повышенной утомляемости; он если и «страдает», то от избытка энергии. В его «картине поведения» поэтому мы находим уже нечто такое, что свидетельствует о весьма значительных динамических сдвигах.

Присмотритесь, например, к младшим и старшим подросткам, участвующим в какой-либо подвижной игре. И те и другие всецело отдаются ей и неохотно покидают игровые коллективы, если кто-либо или что-либо вынуждает их к этому. И те и другие проявляют неподдельный интерес не только к результату игры, но и к ее процессу. И те и другие испытывают настоятельную потребность в такого рода играх. И все же подвижная игра с участием старших подростков может длиться часами, а младшие не выдерживают такого напряжения: младший подросток необходимым образом чередует в ходе игры бег с отдыхом и охотно соглашается на сколько угодно перерывов, а зачастую и требует их объявления, в то время как старший отрицательно относится к мысли даже о каком бы то ни было перерыве. Не выдерживает младший подросток и такого темпа игры, какой предлагает обычно старший и без которого игра в его глазах теряет всякую прелесть. И все оттого, что не находится уже старший подросток в парализующей младшего его собрата власти повышенной утомляемости, что избавился он уже от оков «малокровия мозга». По этой причине, не встречаемся мы уже на уровне VI--VII классов с экономией в поступках, представляющей собой едва ли не самую характерную особенность поведения младших подростков, как и не удалось нам зафиксировать случая, когда бы кто-либо из учащихся оказался в обморочном состоянии, хотя объектом изучения были учащиеся 7 классов, в которых обучалось 224 старших подростка (126 мальчиков и 98 девочек), и в их числе 17 человек, здоровье которых оставляло желать много лучшего; не страдает также старший подросток от переизбытка раздражителей (урбанизация); не отмечается у него невроз усталости, и крайне редки уже случаи неврастении (всего 4 случая). По этой же причине, кроме того, атмосфера преодоления трудностей -- едва ли не самая приятная для него атмосфера, как и кроется зачастую в избытке энергии и одна из причин чрезмерной его самоуверенности. Избытком же энергии, помимо того, объясняется и «гибельность» в VI--VII классах непомерно замедленного темпа урока, а также готовность старшего подростка прыснуть со смеху по любому, самому незначительному даже, поводу.

Старший подросток поистине неутомим и, что всего удивительнее (если учесть, сколь велика степень его эмоциональности), довольно-таки неплохо подчас владеет собой. И все, повторяем, оттого, что физиологическая перестройка его организма перешагнула этап «малокровия мозга».

Нарушения дисциплины отмечаются не только в пятых классах. Заслуживает тем не менее внимания, что на уровне VI класса число немотивированных («диких») выходок сократилось в наших коллективах в 30 раз, что на том же возрастном уровне к упрямству, негативизму и другим явлениям такого рода обладатели привычки пользоваться ими для целей самоутверждения прибегали в первой половине дня менее часто, чем во второй его половине, лишь бы представился к тому повод, что только у 11% младших подростков не отмечались вспышки раздражительности во второй половине учебного дня (в первой его половине не раздражались обычно 76% пятиклассников), в то время как во второй даже половине дня и то можно обнаружить такие вспышки всего лишь у 16% шестиклассников и 14% семиклассников, что в «Дневнике старших подростковых классов» оказалось 812 записей, из которых явствует, что шестиклассники и семиклассники не выносят состояния бездействия и что нарушений дисциплины с их стороны всего легче избежать, направив их энергию по полезному для педагогического процесса руслу.

Старший подросток не только в состоянии нести большие нагрузки, но и проявляет подчас завидную выносливость по отношению к разного рода перегрузкам -- физическим, интеллектуальным и даже волевым, причем далеко не редко создает он себе такие перегрузки искусственно -- как с целью наращивания мышечной силы и формирования волевых черт характера, так и просто для того, чтобы дать выход бьющей через край энергии. Представляется важным в этой связи, что озабоченность созданием динамогенной ситуации, в которой наиболее полно находит свое выражение потребность в энергетической разрядке, также относится к числу возрастных особенностей старшего подростка и считаться с этим обстоятельством приходится в тем большей мере, что требует он такого же «творчества» от всех, кому доводится с ним общаться, учителей и родителей в том числе.

Проявляется потребность в энергетической разрядке и в том, что старший подросток не засиживается обычно дома и основную часть внешкольного бюджета времени расходует на всякого рода «путешествия»: в районы новостроек, в лес, в ближайшие села и поселки, причем для многих шестиклассников (42% в наших классах) и семиклассников (31%) не имеет существенного значения, куда идти, важно лишь идти. Столь же важно для старшего подростка достичь чего-нибудь -- достичь любой ценой. Стремление такого рода отмечено было нами у всех 224 учащихся и, следовательно, приобрело качество возрастной их особенности. Избыток энергии влечет за собой появление и другой возрастной особенности: старший подросток не переносит ситуации ожидания. Если на уровне V класса, например, в такой ситуации менялась резко «картина поведения» младших подростков сангвинического лишь темперамента, то как в шестых, так и в седьмых классах такие изменения отмечены были в поведении всех без исключения учащихся (даже флегматиков, а их у нас было немало -- 50 человек), причем весьма существенно, что перемены эти всегда оказывались переменами в худшую сторону.

Приводит избыток энергии и к появлению еще одной особенности -- своеобразного культа силы, и не сыщете вы старшего подростка (даже девочки), который бы не усматривал в силе преимущества и не мечтал о таком преимуществе. Весьма показательно в этом отношении, что в числе лидеров старших подростковых группировок не было у нас ни одного «интеллектуала» (ни один из них не мог похвастать физическими данными), в то время как годом-двумя раньше многие из них верховодили в малых своих коллективах. Не в последнюю очередь по этой же причине, кроме того, лишь 26 из 224 учащихся не стали субъектами воспитания, а 156 человек записались даже в разного рода спортивные секции (и посещали их, кстати).

Поскольку сформировалась уже у старшего подростка потребность в энергетической разрядке, требовать от него, чтобы высиживал он неподвижно на уроке в течение всех 45 минут, не следует, так же как и нецелесообразно требовать этого от подростка младшего: и тот и другой работают плодотворнее, если не одолевают учащихся одними лишь интеллектуальными нагрузками. Причины, диктующие необходимость таких мер, на этих возрастных уровнях, тем не менее, далеко не идентичны: в V классе меры эти служат цели профилактики переутомления, в то время как в VI--VII назначение их -- дать выход избыточной энергии. Дозировка их, следовательно, не может быть одинаковой в этих классах.

Качественно новые особенности обнаруживаются в личности и поведении старшего подростка и по другой причине: вследствие тех изменений, что происходят на втором этапе полового развития. Заслуживает в этой связи быть повторенным, что процесс полового развития начинается раньше того момента, когда учащиеся становятся старшими подростками. Но именно в старшем подростковом возрасте процесс этот заявляет о себе во весь голос: именно в этом возрасте вступает обычно организм в фазу завершения перестройки эндокринной системы и у мальчиков обнаруживается сперматогенез, а у девочек -- месячные; именно в этом возрасте формируется трансформирующаяся в половое влечение половая потребность; наконец, именно в этом возрасте окрашиваются уже в эротические тона сновидения ребят и отмечаются у мальчиков поллюции.

Такого рода изменения в ходе физиологической перестройки организма не могут не повлечь за собой кардинальных перемен в психологической перестройке личности.

Такая метаморфоза обнаружена была в сфере интересов 89% шестиклассников и 100% семиклассников, что, конечно же, свидетельствует о весьма характерной тенденции.

Не менее показательно и то, что старший подросток не только стремится проникнуть в интимный мир взрослых, но решительно отвергает всякую с их стороны (замаскированную даже: чувствительность его к таким вещам поразительна!) попытку проделать то же самое по отношению к его собственному интимному миру, уже наполненному определенным содержанием. Сохранить в тайне свои переживания шестиклассникам и семиклассникам, тем не менее не удается, причем не в последнюю очередь по той причине, что не удерживаются, они еще от соблазна поделиться «тайной» с ближайшими друзьями, а также в силу того обстоятельства, что все свои секреты стремится старший подросток запечатлеть в личном дневнике, ведение которого становится едва ли не возрастной его особенностью. Почитайте такие дневники, и убедитесь вы в том, что хозяева их не в малой мере ориентированы уже в сексуальных вопросах, а главное -- проявляют интерес к этим вопросам; что редко в какой записи нет следов полового любопытства; что знакома уже старшему подростку прелесть тайных желаний, хотя и не проявляет он при этом не то что привередливости, но и элементарной разборчивости; что, в отличие от младшего подростка, восприимчив он к половой морали и довольно легко заимствует ее. Находим мы в дневниках старших подростков и следы поиска сексуального партнера, хотя чаще всего поиск и оказывается еще безрезультатным.

«Запретный плод и сладок, и приятен». То, что недоступно, но оказывается в сфере желаний, базирующихся на определенной потребности, выигрывает в своей прелести. Вот почему ни на одном другом возрастном уровне (кроме, пожалуй, юношеского) не ведутся столь охотно разговоры о сексуальном партнерстве, как имеет то место в старшие подростковые годы. Вот почему в рассказах шестиклассников и семиклассников на эту тему столь огромен удельный вес «продукции» воображения. Вот почему старший подросток охотно внимает таким рассказам, хотя и осведомлен уже о степени их достоверности. Девочки, кстати, также не чуждаются подобной тематики, и естественная целомудренная стыдливость их, как правило, терпит при этом значительно больший урон, нежели принято о том думать. Отмечается, тем не менее, характерное отличие: мальчикам импонирует роль главного действующего лица такого рассказа, девочки предпочитают отводить эту роль другим.

Оказавшись во власти все новых и новых переживаний, старший подросток (хотя и постепенно, но неуклонно, тем не менее) меняет свое отношение к представителям другого пола, в чем нельзя не усмотреть одно из характерных отличий его от подростка младшего.

Психологический барьер, подобно невидимой стене разделявший мальчиков и девочек, начинает разрушаться, а вскоре обнаруживается, что в мужские группировки могут быть приняты девочки; что девочки «открывают» для себя впервые сверстников-мальчишек и не игнорируют их более; что дружба мальчика с девочкой не шокирует уже; а также что период мнимой «вражды» к представителям другого пола бесповоротно ушел уже в прошлое, уступив место периоду нескрываемого интереса друг к другу.

И у младшего подростка есть чувство собственного достоинства. И он не приемлет распоряжений в виде приказа. И он встречает «в штыки» сюсюканье в обращении с ним. И он требует уважительного к себе отношения. И все же это только цветочки, а ягодки -- впереди -- в старшем подростковом возрасте, любой представитель которого в глазах многих взрослых выглядит не иначе, как одиозной фигурой, столь болезненно обострено у него чувство собственного достоинства.

Старший подросток не обучен, скажем, хорошим манерам -- и он демонстративно пренебрегает условностями поведения. Не дается ему учеба -- и вы можете услышать от него, что «и без школы прожить можно». Не повезло ему с внешними его данными -- и он вас (да и себя, пожалуй) будет уверять в том, что «главное в человеке -- это ум».

Чувство собственного достоинства проглядывает в каждом его шаге. Вы ему, например, незаслуженно, подчеркнув при этом снисходительное к нему отношение, поставили высокий балл за ответ у доски -- и он отказывается предъявить вам свой дневник. Не потому, что боится насмешек со стороны одноклассников, как бывало то в V классе, а по той лишь причине, что желает он таким образом показать вам, что оценка ему и вовсе ни к чему, раз он ее не заработал, и что снисходительного к себе отношения терпеть он не собирается. Попробуйте обойти его наградой, если заслужил он ее и если была она ему обещана,-- и будете втянуты в конфликт, который менее всего разрешается выдачей обещанного: получив награду в такой ситуации, обиженный тотчас же демонстративно выбросит ее.

А в одном из наших классов 5 мальчиков, болезненно переживавших нелады между родителями, объединились даже в одном малом коллективе, лишь бы все у них было «как у всех». Даже у тех шестиклассников и семиклассников, самооценка которых по разным причинам была весьма низкой (а таких у нас было 59 человек), и то не удалось нам обнаружить отсутствия гордости и чрезмерно развитого самолюбия[5]. И это, подчеркиваем, при всем том, что старшие подростки на редкость критически могут уже оценивать свои возможности. Точно так же не удалось нам обнаружить у наших учащихся и иммунитета по отношению к насмешкам, хотя ему и следовало бы вроде иметь место, раз старший подросток не делает трагедии из положения «худшего в коллективе». Но в том-то и дело, что в такой его позиции содержится элемент пренебрежения к положению, но не к персоне, занимающей это положение, и чувство собственного достоинства этой персоны нисколько не страдает оттого, что положение ее в коллективе могло быть и лучшим. По этой же причине не удалось нам в старших подростковых коллективах обнаружить и уважительного отношения к взрослым, не располагавшим иными достоинствами, кроме преимущества в возрасте. Как это ни странно, но речь идет именно о преимуществе, так как, повторяем, каждый старший подросток страстно стремится быть или хотя бы казаться старше своих лет. Но авторитета возраста тем не менее для него не существует, и он может демонстративно похлопывать по плечу старика, а также обращаться к нему на «ты» и во всем с ним не соглашаться с единственной лишь целью: показать, что и он «не лыком шит».

Редко кто из старших подростков не реагирует на ущемление своих прав и терпит угрозы в свой адрес, Редко кто не принимает как должное снижение требовательности к себе', как и редко кто равнодушно взирает на попытку предъявить в его присутствии какие-то домогательства. Редко от кого можно ждать и далеко идущих уступок, как и редко кто не испытывает отвращения к поучениям. Точно так же редко кто (из постоянной боязни быть униженным и оскорбленным) не становится ершистым, как и редко кто может пожаловаться на отсутствие гордости. А причина все та же -- слишком уж развито у старших подростков чувство собственного достоинства, настолько сильно, что в корне меняет всю «картину их поведения».

По этой же причине невозможно встретить в старшем подростковом возрасте и адаптации к «разносам» и «проработкам». Правда, и младшему подростку трудно не реагировать на эти «методы» воздействия. И он при первой же возможности сочтет себя обязанным свести счеты с тем, кто пользуется ими в присутствии класса. Является, тем не менее, фактом, что в условиях, когда соотношение сил складывается не в его пользу, младший подросток прибегает к пассивным лишь формам протеста, в то время как старший при всех условиях не успокоится, пока не проучит зарвавшегося «воспитателя», причем чаще всего (в наших классах так случилось в 80% случаев) реакция его носит при этом аффективный характер, и справиться с ним в такой момент не представляется возможным. Положение дел к тому же осложняется еще и тем обстоятельством, что эмоционально впечатлительный, эмоционально возбудимый старший подросток реагировать-то на «разносы» зачастую начинает задолго до того, как учитель реально пытается к ним прибегнуть,-- по той, скажем, причине, что показалось ему, будто бы такой оскорбительный для него прием может быть по отношению к нему применен. В гипертрофированном чувстве собственного достоинства, кроме того, кроются причины еще одного характерного для старшего подросткового возраста явления: учащимся VI--VII классов не импонирует более роль «классного шута». Если на уровне V класса, к примеру, 77 наших младших подростков (правда, сплошь мальчики) не считали для себя унизительным играть эту роль, то всего лишь годом позже продолжали ее играть только 9 человек (4%), причем ни единого раза ни в одном из шестых и седьмых наших классов не удалось нам обнаружить случая, когда бы старший подросток впервые занял такую позицию. Что же касается тех, теперь уже немногочисленных учащихся, которые все еще продолжали ее занимать, то и в их позиции наметилось существенное отличие: в V классе роль «шута» играли они по собственной инициативе, теперь же были, если можно так выразиться, «шутами по инерции» -- все они с удовольствием отказались бы выступать в таком качестве, да одноклассники привыкли к этой их роли и не давали им отставки, требуя все новых и новых проказ.

Немаловажно также, что ко всем этим учащимся товарищи их по коллективу хорошо относились. Если же к требованию «повеселить» примешивался еще и элемент насмешки, «шуты» тотчас же отказывались от этой своей роли и больше к ней, кстати, не возвращались. Младший подросток может занять внешнюю позицию, не соответствующую взглядам его на достоинство, лишь бы понравиться коллективу сверстников, в котором хотелось бы ему утвердиться; старший честен сам с собой и стремится привести занимаемую им внешнюю позицию в строгое соответствие с внутренней, а лицемерить может (что, кстати, встречается более чем редко) лишь по привычке, если таковая у него уже сформирована.

Так вот, оказывается, что в том случае, когда старшему подростку приходится (повторяем, в силу выработанной ранее привычки да еще из-за неспособности к значительным волевым усилиям) играть роль «шута по инерции», такое его поведение не остается без последствий: резко снижается уровень его самооценки. И это также знаменует собой вступление его в новый этап в его развитии.

Не менее характерной в этом плане оказывается еще одна тенденция -- к отказу от пользования двумя моралями в процессе общения с другими людьми.

Младший подросток превыше всего ценит достойное положение в коллективе. Можно было бы по этой причине ждать от него, что сочтет он для себя унизительным в одном случае придерживаться требований одной морали, одного кодекса чести, а в другом -- следовать требованиям другого. Но не тут-то было: довольно-таки часто для него значимы не столько требования той или иной морали сами по себе, сколько тот факт, от кого эти требования исходят. И если является он членом сразу двух коллективов, моральные требования которых не совпадают или же даже прямо противоположны друг другу, это его (повторяем, довольно-таки часто) нисколько не шокирует, и он вполне может следовать сразу двум моралям: в одном коллективе -- одной, в другом -- другой.

Ждать и от старшего подростка того же не приходится. Учащийся этого возраста обычно человек принципа, и он слишком уважает себя для того, чтобы позволить себе нечто подобное: в таких вопросах проявляет он порой изумительную бескомпромиссность, в связи с чем нередко становится предметом, как восхищения, так и негодования -- в зависимости от того, с кем приходится ему иметь дело.

Отсутствие «гибкости», конечно же, не свидетельствует о недостаточной гибкости ума. В этом отношении у старшего подростка, как правило, все в порядке. Просто не желает он быть «гибким», так как это, с его точки зрения, донельзя унизительно. Во всяком случае, 220 из 224 наших старших подростков придерживались такой именно точки зрения и такого образа действий, а 4 других, «семейный климат» которых был не на должном уровне, хотя и исповедовали другие взгляды по этому вопросу, придерживаться своих взглядов, тем не менее также не стали. Вот почему так трудно приходится со старшим подростком, если формированием у него этого качества не заниматься, то он будет заполнен вакуумом или каким-либо враждебным обществу «кодексом».

И младшие подростки в состоянии быть самокритичными. И они, не довольствуясь анализом поступков, стремятся уже осознать качества собственной личности. И в этом возрасте осознание ценности или мало ценности, собственных действий то испытывает на себе влияние оценки этих действий, данной окружающими. И все же возможности младшего подростка в этого рода занятии значительно еще уступают возможности старшего его собрата. В V классе, например, лишь 10% учащихся в состоянии были относительно критически оценить планируемые ими на много лет вперед достижения свои; на уровне VI такое отношение доступно было уже 95%, а на уровне VII -- всем даже 100% учащихся. Точно так же всего лишь 32% старших подростков (но еще 60% младших подростков) переоценивали свои «возможности текущего момента» '. Осознать качества собственной личности, кроме того, стремились лишь 236 младших подростков из 551, причем значительных успехов в этом не добился ни один из них, в то время как в старших подростковых коллективах интерес к собственным качествам обнаружился у всех учащихся и в 24% случаев выступал даже в качестве своеобразного хобби, столь велики и ощутимы были успехи ребят. Интересно также, что младшие подростки верно судят о качестве тех лишь людей, в поведении которых нет ничего наигранного, в то время как старших при всех обстоятельствах провести уже трудно, и если изо дня в день сталкиваются они с вами, скрыть от них то или иное свое качество вам вряд ли удастся.

Более реальная оценка возможностей, реализация которых мыслится в отдаленном будущем, а также гипертрофия эмоциональности, кроме того, приводят к тому, что в старшие подростковые годы исчезает уже столь характерный для младших подростков иммунитет по отношению к неудачам и неудачи отныне сказываются не только на уровне, но и на характере самооценок шестиклассников и семиклассников, причем в некоторых случаях действуют они уже и обескураживающее, чем и объясняется чаще всего в этих классах рост количества явно заниженных самооценок. В наших классах, к примеру, было их уже 59 и в 20 случаях их обладателями были учащиеся, на уровне V класса более чем далекие от недооценки своих возможностей. Другое дело, в чем усматривает обычно старший подросток неудачу свою. Так, 17 наших учащихся оценивали свои возможности весьма низко по той причине, что не все у них было в порядке со здоровьем (к тому же в течение многих лет), в связи с чем вера в полное выздоровление была утеряна; 9 старших подростков тяготились участью «классного шута» и отсутствием решимости покончить с этой участью; 8 человек сочли неустранимыми имевшиеся у них физические недостатки, и, наконец, в 26 случаях дело было в непривлекательной наружности, а также в некоторых последствиях физиологической перестройки организма.

Самооценки старших подростков, кстати, стабильностью не отличаются, так как именно в этом возрасте приостанавливает свое развитие и начинает даже идти по убывающей наметившаяся в 11 лет тенденция к их стабилизации, в силу чего только и становимся мы свидетелями резких переходов от самооценки одного качества к самооценке другого, а также резких колебаний уровня ее. Всего 15 раз, например, удалось учителям повлиять на уровень самооценок младших подростков (при помощи критики в их адрес, заключавшей в себе элементы сомнения в их возможностях), в то время как в шестых классах прием оказался эффективным в 83 %, а в седьмых -- даже 87% случаев, когда, выведенные из себя непомерными притязаниями учащихся, не смогли наши наставники устоять перед соблазном «поставить их на свое место», причем особенно впечатляющими были в такой ситуации перемены, произведенные одним-единственным, но полным яда замечанием, содержавшим в себе упоминание о тщательно скрываемых самим объектом воздействия особенностях его, представлявших собой «ахиллесову пяту». 46 таких попыток зафиксировано было в 7 классах -- и во всех этих случаях эффект превзошел все ожидания: от демонстрации амбиции учащиеся отказались тотчас же, причем в тех случаях, когда оказались они застигнутыми врасплох «мерой воздействия» (44 случая), последняя детерминировала даже мучительную «переоценку ценностей» с неизбежным ее финалом -- снижением уровня самооценки. Но был у этих историй и другой финал -- ненависть униженных к тем «воспитателям», которые позволили себе такое «деяние». Самолюбивые старшие подростки изобретательны в своей мести, и 3 учителям пришлось покинуть наши классы, а жизнь других любителей «запрещенных приемов» превратилась в сущий ад.

Конечно же, и у обладателей неадекватно низкой самооценки возможны колебания последней в сторону ее завышения. Встречается, тем не менее такое явление в их среде значительно реже, нежели в среде обладателей других типов самооценок, и, повторяем, не без причины, так как в их именно рядах всего больше «жертв» перестройки костно-мышечной системы, а также тех потрясений, что отмечаются в период становления менструального цикла. Вот почему круг обладателей заниженной самооценки в старшие подростковые годы редко когда сужается, хотя - периодически (в минуты всевозможных успехов) и эти учащиеся могут оказаться вне его пределов.

Всего хуже то, что у легко травмируемых учащихся этих может объявиться чувство собственной несостоятельности (при всех условиях парализующее волю человека), причем опасность тем реальнее, что старшие подростки довольно часто равняются на взрослых, тягаются с ними, но, конечно же, обладают значительно меньшими, чем взрослые, возможностями и, естественно, в соревновании этом оказываются побежденными.

Достойно удивления при этом, с каким упорством и единодушием большинство старших подростков противостоят обычно не желающим смирить своей гордыни товарищам своим, тем более, что редко кто из шестиклассников и семиклассников, повторяем, не отдает себе отчета как в своих, так и в чужих возможностях, а также в явной бесполезности такого «противостояния» своим талантливым сверстникам. Но факт остается фактом, и 8 наших учащихся окружены были плотным кольцом враждебности по той лишь причине, что были намного талантливее своих одноклассников и не желали приспосабливаться даже в условиях полной изоляции. Без последствий такое противоборство, конечно же, не остается, и, убедившись в своем бессилии заставить товарищей признать свои притязания, «отверженные» заняли внутреннюю позицию «белой вороны», одним из составных элементов которой является упомянутое выше чувство собственной несостоятельности.

Переоценка своих возможностей также встречается в старших подростковых классах. 72 наших старших подростка, например, именно таким образом оценивали качества собственной личности, а также результаты своей деятельности. Но обращает на себя внимание, что в суждении своем о самом себе такой старший подросток в гораздо меньшей степени, нежели младший, базируется на результатах, которых он может якобы достигнуть в будущем: в своей самооценке он исходит чаще всего из достижений сегодняшнего дня. Другое дело, каким достижениям придается при этом значение. Нельзя, кроме того, сбрасывать с чаши весов и тщеславия. У нас, например, сложилось впечатление, что в 14 из 72 упомянутых выше случаев роль тщеславия в переоценке учащимися своих возможностей была даже решающей. Если учесть, что старший подросток редко когда ошибается в оценке им сверстников; если прибавить к этому, что не склонен он признавать притязаний завышенного типа, даже если и исходят они от уважаемых им людей,-- станет ясным, что переоценка своих возможностей в таких условиях не может не повлечь за собой эмоционального дискомфорта. Вот почему процесс «приземления» самооценок в VI--VII классах протекает более чем быстро, и к концу пребывания в VI классе 141, а на уровне VII -- 152 даже из 224 наших учащихся не отказывались от предъявления таких лишь притязаний, отказ от которых мог бы быть расценен как слабость, хотя в период обучения в V классе такого образа действий придерживалось всего лишь 23 человека[2 ]. Не менее показательно, что в тех 14 случаях, о которых шла речь выше, завышение самооценок также не повлекло за собой попыток предъявления непомерных притязаний, что представляет собой совершенно новое явление, в младшем подростковом возрасте не встречавшееся.

Как приятно старшему подростку совершить турне по коридору во время урока! Как увлекательно! Но вот вы решили доставить ему это удовольствие и просите оставить класс. И что же? Без скандала не выпроводить вам его за дверь. Так, может, дело здесь в том, что быть изгнанным из класса оскорбительно? Проверим. Делаем то же предложение, но в предельно безобидной форме предлагаем не «оставить класс», а «прогуляться по коридору», причем выбираем для этого момент, когда нет решительно никаких оснований заподозрить нас в замаскированном желании избавиться от учащегося или наказать его. Как ни странно, но результат остается прежним: без сопротивления класс оставлен не будет, а предложение это вызовет в лучшем случае недоумение. Так приятно ли все же старшему подростку разгуливать по коридору во время урока? Приятно, и к тому же очень даже, если только никто и ничто не мешает ему быть на уроке, если все сидят в классе, а он находится вне класса. Запретите ему бывать на ваших уроках -- и не будет у него более страстного желания, чем попасть на них, Разрешите уходить с них, когда ему вздумается,-- и без давления со стороны редко когда воспользуется он разрешением. Так в чем же дело? Да в том, что стремление «быть» становится одним из характерных его стремлений.