Актуальность темы исследования определяется исторической значимостью затронутых в ней проблем. Изучение феномена духовно-рыцарских орденов представляет большой научный интерес в связи со спецификой их положения в средневековом христианском обществе (ордена находились одновременно как бы внутри и вне церковной иерархии) и важным историческим значением их деятельности в Святой Земле и в различных регионах Европы. Среди орденов особенно выделяется старейший из них, возникший как братство иоаннитов еще на рубеже XI-XII вв., сумевший развиться в мощную духовно-рыцарскую организацию и сохраниться до наших дней под именем Мальтийского ордена.

Особенную научную и общественную актуальность настоящее исследование приобретает в связи с появлением в последние годы целого ряда русскоязычных изданий по истории Мальтийского ордена, которые претендуют на научное освещение указанной проблематики, но на деле представляют собой весьма некомпетентные и поверхностные компиляции работ зарубежных исследователей или отечественных авторов конца XVIII-XIX веков.

Несмотря на то, что в настоящее время отмечается некоторый рост интереса к духовно-рыцарским орденам вообще и к ордену госпитальеров в частности, следует отметить, что большая часть источников по ранней истории иоаннитов остается в нашей стране непереведенной и малоизвестной, качественные научные работы по данной теме отсутствуют. В зарубежной историографии проблематика, положенная в основу, изучена неполным образом: в большинстве зарубежных исследований по истории духовно-рыцарских орденов большее внимание уделяется ордену тамплиеров: в специальных трудах по истории госпитальеров освещаются лишь отдельные аспекты этого вопроса.

Степень научной разработанности темы

Различные аспекты ранней истории ордена госпитальеров остаются недостаточно изученными в зарубежной исторической науке и до тех пор не являлись предметом специального исследования в отечественной историографии. При этом нужно учесть, что для отечественных исследователей наиболее интересным в истории ордена всегда оставался российский период, связанный с магистерством Павла I (1798-1801 гг.), а западные историки долгое время в основном обращались к родосскому и мальтийскому периодам (XIV-XVI вв.).

Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования является духовный и военный аспекты духовно-рыцарских орденов в период крестовых походов. Предметом исследования будет служить структура, военная деятельность и персоналии магистров ордена госпитальеров.

История средних веков охватывает длительный период, насыщенный многообразными событиями. Он ознаменовался возникновением и развитием новых форм экономической и общественно-политической жизни.

В середине века человечество значительно продвинулось вперед в развитии материальной и духовной культуры по сравнению с предшествующими периодами истории. Наряду с проявление феодального насилия, невежества и кострами инквизиции, голодовками и опустошительными эпидемиями, средневековье оставило в памяти мощные крестьянские восстания и войны против феодалов и церкви, полную драматизма борьбу горожан с сеньорами, массовые еретические движения, выражавшие социальные чаяния народных масс, первые буржуазные революции, ранние проявления свободомыслия. От этой эпохи дошли до нас замечательные поэтические произведения, в том числе памятники народного творчества, прекрасные образцы архитектуры, живописи, поэзии; к концу её относятся первые успехи пробуждающейся научной мысли (38; 17).

Общим именем крестовых походов обозначают военно-колонизационные предприятия европейцев на Восток, падающие на период между 1096 и 1270 годами (39;12).

В крестовых походах принимали участие самые разнообразные классы, и причины, которые заставляли европейцев двигаться на Восток, были, конечно различны.

Большую роль в этом движении играли, во-первых, феодалы. Мелкое рыцарство которое шло в эти походы, стремилось к захвату новых земель и крепостных крестьян. На их родине большая часть земель была уже занята под пашню. Кроме того, вследствие обычая не дробить феод между наследниками, поддерживался порядок единонаследия: феод передавался старшему сыну. В итоге младшие сыновья оставались без земли, возникло своего рода избыточное рыцарское население. К этому присоединялся расчет на прямой грабеж больших богатств Востока, о которых у рыцарей было преувеличенное представление. Многие рыцари успели запутаться в долгах и поэтому поход на Восток представлялся удобным предлогом для избавления от кредиторов (42; 21).

Для крупных феодалов - королей, герцогов, графов-захваты на Востоке обещали расширение их владений, усиление их политического влияния, увеличение доходов. Крупные феодалы мечтали о том, чтобы на богатых землях Востока основать подвластные им государства по образцу своих европейских владений (42; 22).

Но не одни феодалы стремились на Восток. В этом движении крупную роль играли города, особенно итальянские, - Генуя, Пиза, Венеция. Для них экспедиции на Восток представляли большой торговый интерес. Так как завоевания турок-сельджуков нарушили и ослабили торговые связи с Востоком, то захват территорий в Передней Азии должен был укрепить роль итальянских городов как посредников в торговле Востока с Западом. Кроме того, Византия была для них постоянным торговым соперником, даже не смотря на то, что ее торговое влияние к концу XI века заметно ослабло (49; 31).

Торговые города Италии стремились вытеснить этого конкурента и основать свои фактории на восточном побережье Средиземного моря. Все это побуждало итальянские города к участию в крестовых походах, и их роль была значительна, так как только они могли взять на себя снабжение армии крестоносцев, и организовать их перевозку по морю (49; 31-32).

Но начались крестовые походы с массового движения крестьянства. Это было связано с положением крестьян в XII веке. Основная их масса была закрепощена и подвергалась усиленной эксплуатации. Они шли в крестовые походы, чтобы спастись от гнета феодалов, они рассчитывали на новые земли, и свободу, которой были лишены на родине (38; 13). Следует учесть еще один момент, способствующий участию широких масс в походах, - это голод и эпидемии, которые были обычным явлением в феодальной Европе.

За время между 970 и 1040 годами, было 48 голодных лет. С 1089года почти до самого первого крестового похода идет непрерывная полоса тяжелых, наполненных голодом и эпидемиями лет (50;10).

И последние, необходимо отметить главенствующую идеологическую роль церкви в крестовых походах. Церковь и в частности папы в известном смысле их возглавляли и давали им идеологическое обоснование. Крестовые походы были объявлены благочестивым делом. Но за религиозными лозунгами скрывались чисто практические цели. Для папства, крестовые походы были лишь началом реализации плана господства церкви над всем христианским миром и о создании новых христианских владений на Востоке, не следует так же забывать, что крестовые походы способствовали и росту доходов церкви. Церковь производила сборы на крестовые походы. Эти сборы представляли добровольные пожертвования, но зачастую носили характер принудительных налогов.

Еще раз отметим что, долгий период крестовых походов охватывает два столетия с 1095 года по 1291 год, продолжаясь и в позднее средневековье, когда значительно возросло народонаселение, расширились сферы экономического влияния. Имели место весьма динамичные социальные процессы, росла политическая консолидация, расцвела культура.

Безусловно, и в XVI веке нередко поговаривали об очередном крестовом походе, однако именно в XII - XII веках понятие крестовых походов стало жизненно важным для судеб большинства жителей христианского Запада (14; 411).

За этот период западное христианское сообщество испытало по отношению к крестоносцам целую гамму чувств - от экзальтированного восторга по поводу взятия Иерусалима во время Первого крестового похода до горького, все усиливавшегося разочарования, свойственного XIII в., когда столь многие из войн за Гроб Господень закончились поражением.

Духовно-рыцарские сообщества впервые появляются на территории Иерусалимского королевства, поэтому для понимания причин и предпосылок их возникновения, необходимо рассмотреть роль этого государства для Европы и первые этапы его развития.

Датой возникновения королевства принято считать 14 июля 1099 года, когда крестоносные войска захватили Иерусалим (42; 48).

Обет, данный участниками похода, был выполнен, поэтому большая часть войска вернулась в Европу (9; 32).

Крестовые походы мыслились современниками паломничеством. В жизни католических христиан XI - XII вв. паломничество имело ключевое значение. Многие считали, что благотворная духовная энергия действует концентрированно в местах упокоения святых. Из всех святынь наиболее почитаемым был Гроб Господень; прикосновение к которому было самым действенным средством искупить свои грехи (38; 345-346). Паломничество в Иерусалим в наибольшей мере соответствовало пониманию слов Иисуса Христа "если кто хочешь идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (40; 163). Людям свойственно было приписывать паломничествам не только исцеление души, но и физических болезней. Рассказы вернувшихся паломников о чудесах, происходивших в дальних странах также привлекали, и просто любителей путешествий. Всеобщее значение паломничества приобрели в связи с эсхатологическими ожиданиями в первой половине XI в. Именно тогда ношение оружия с собой и групповые паломничества становятся распространённым явлением. Начиная с середины XI в. священники используют паломничество в качестве епитимии. "Путь в Иерусалим", как самый долгий для европейских жителей, накладывается в случае наиболее тяжких прегрешений (19; 83).

Наконец, в проповеди на Клермонском соборе в 1095 г Урбан II благословил войну против неверных, которая по сути своей явилась вооружённым паломничеством (18; 111).

Описанные основания для совершения паломничества затрагивают все слои населения. Исходя из этого, значение поселений в Леванте для католиков связано с движением паломничества. Поэтому и решение всех социально-политических и религиозных вопросов для иерусалимских правителей во многом определяется этим вопросом.

Получив феоды на завоёванных территориях, крестоносцы пытались использовать социальные нормы, привычные им по европейской жизни, однако сразу натолкнулись на ряд сложностей. Аутремер отличался малым количеством франкского населения, большой удалённостью от католических стран, географическим неудобством защиты и малым войском (20).

Широкомасштабная экспансия начальных лет после Первого Крестового похода возможна была лишь ввиду конфликтов между мусульманскими странами. Король Балдуин I до крестового похода 1104-1105 годов, тщетно ожидал прихода регулярных воинских формирований. Использование местного населения для защиты городов не могло быть решением проблемы, поскольку среди коренных жителей доля исповедующих католицизм была крайне мала, не говоря уже о том, что среди них было немало мусульман. Для защиты от набегов рекрутировались паломники (23; 41).

Многие из них разрывали вассальные связи с мирскими сеньорами и отправлялись в "Святую землю" для борьбы с неверными, не желали больше связывать себя вассальными узами с мирской властью, пусть даже в Иерусалиме, и стремились к служению высшему сюзерену - Богу.

Напряжённая внешнеполитическая обстановка на границах государств усложнялась недовольством местного населения, которое составляло абсолютное большинство. Крестьяне, пользуясь подходящим случаем отсутствия регулярных войск, совершали набеги и восстания (26; 19).

Первые годы крестоносцам сравнительно несложно было осуществлять защиту королевства, поскольку среди мусульман были распространены эсхатологические ожидания конца света и неминуемого, в связи с этим, прихода орд Гога и Магога, которых многие ассоциировали с крестоносным ополчением (27; 563). Однако, с 1106 года всё активнее становятся разорительные набеги, и ситуация для защитников ухудшается (31; 97).

Военно-монашеские конгрегации - уникальное явление в христианской культуре, отразившее представление современников (особенно рыцарства) о святости. Определение войны с иноверцами в рамках доктрины крестовых походов в качестве акта религиозного служения и монашества как сферы жизни, наиболее близкой к христианскому эталону, привели к идее синтеза воинской и иноческой деятельности.

Впервые обет противостоять врагам веры и следовать монашеским правилам дали девять рыцарей в Палестине в 1118г. Догматическое обоснование этого института связано с именем святого Бернара Клервоского. Его позиция изложена в "Похвале новому рыцарству", служащему Богу, которое противопоставлено оцениваемой негативно культуре мирских воинов (22; 81). Учитывая, что церковь разделяла мирян и иноков, запрещая последним кровопролитие, аббат спорно с догматической точки зрения сакрализировал деятельность рыцарей-монахов, представив её борьбой с представителями сил зла в физическом мире.

В контексте средневековой радикальной оппозиции "христианин - иноверец" дело братств представлялось новым этапом крестовых походов. Легитимность существования орденов подтвердила церковь, а прецедентом стал собор 1128г. в Труа, давший устав тамплиерам. Идея совмещения долга крестоносца с аскетизмом быта и строгой дисциплиной монахов точно отразила дух западноевропейской средневековой культуры. Отсюда широкая социальная поддержка, большой приток новобранцев и огромные пожертвования, за несколько лет сделавшие первые конгрегации ведущими региональными силами (41; 37).

Проблема соотношения религиозных идеалов и реальности предполагает анализ ведущих сфер деятельности рыцарских объединений.

Религиозная компонента, учитывая статус орденов и ментальность эпохи, играла важную роль в жизни братств, что отражено в уставах, близких к традиционным монастырским, и свидетельствах современников, по оценкам которых воины-иноки значительно превосходили в духовном аспекте мирское рыцарство (41; 39). Большое внимание уделялось организации монастырских служб, сочетавшихся с келейными молитвами и трудом (в том числе ратным), так как праздность чужда монаху. Отстранение клира от дел управления, ограничение его роли совершением обрядов и таинств представляется существенным недостатком духовного роста братии, и, одновременно, раскрывает специфику деятельности орденов в религиозном плане. Воины-монахи не были мистиками, и теологические проблемы их занимали мало. Осознание правоты своей миссии, благословлённой церковью, следование уставу и обету послушания руководству, вера во власть клира отпускать грехи и перспектива смерти в бою с неверными упрощали духовные вопросы братьев (52; 98). Первое место занимали подвиги не духовные, а ратные, от которых зависели авторитет и (в их понимании) спасение души. Отсюда связь набожности с воинской доблестью, равная скорбь о грехе и поражении в бою. Действия духовно - рыцарских объединений Святой земли, Прибалтики, Иберийского полуострова свидетельствуют о доминировании военных задач. Но многочисленные достижения военно-монашеских конгрегаций в профессиональной сфере, их отвагу и боеспособность, признаваемые даже врагами, нужно рассматривать и сквозь призму религиозного долга.

Миссионерская деятельность была характерна лишь для орденов Прибалтики. Она имела насильственный характер и была тесно связана с германизацией региона и возникновением Тевтонского ордена как квази-государственного образования. Миссия братств признавалась западным обществом богоугодной, а далёкие от христианского милосердия методы её ведения в контексте норм рыцарской культуры не вызывали нареканий (17-58).

Социальный аспект деятельности орденов был наиболее присущ госпитальерам, чья забота о паломниках быстро получила широкое признание. При этом духовное здравие паломников заботило братьев не менее физического, ибо болезнь в средневековом сознании считалась следствием греха. В целом милость и забота о единоверцах характерна для всех орденов. Тевтонское братство возникло как приютская конгрегация, и лишь к концу века приняло на себя военную миссию. Тамплиеры охраняли дороги, предоставляя паломникам продовольствие и вьючных животных.

Отметим и особую роль ордена св. Фомы, заботившегося о прокажённых.

Анализ коммерческой деятельности, особенно тамплиеров и госпитальеров, показывает её направленность на обеспечение воюющих отделений орденов и строгий запрет личного обогащения. Право орденов на владение имуществом санкционировалось папством, что привело к созданию крупных сетей командорств ведущих орденов в Европе (25; 32).

Банковская сфера, связанная с запретом в средневековой христианской культуре на взимание процентов, не была тайной для королей и Рима, но даже на процессе тамплиеров обвинение в ростовщичестве отсутствовало (54; 87).

Статус орденов как членов церкви при изъятии их из юрисдикции епископата вызывал недовольство клира. Слабый контроль Рима и отсутствие реальных механизмов влияния способствовали вольному обращению братств с каноническими правилами и конфронтации с региональным духовенством. При этом большинство конфликтов воинов - монахов с епископатом находилось в мирской сфере, не затрагивая религиозно-догматических аспектов. Взаимоотношения ведущих конгрегаций тоже не были идеальны. В политической и экономической сферах отмечалось не иноческое смирение, а рыцарская тяга к первенству (56-38).

Корпоративная солидарность проявлялась лишь перед лицом внешней угрозы. Отношения орденов со светскими властями, базировавшиеся на нормах феодального права, имели региональную специфику и не всегда отличались стабильностью. Наиболее гармоничными они были на Иберийском полуострове, где шла Реконкиста. Напротив, в Прибалтике конфликт Польши и Тевтонского ордена длился почти сто лет (28; 79). Заметим, что Тевтонский орден - единственный, воевавший с единоверцами-христианами.

В целом светские и духовные сеньоры имели в лице ведущих рыцарских объединений сильных и амбициозных соперников. Но при этом католический мир высоко ценил их вклад в защиту Святой земли, Реконкисту и положительно оценивал миссию орденов в Прибалтике.

Анализ процесса тамплиеров в контексте конфронтации папства и Филиппа IV на рубеже XIII-XIV веков, учитывая финансовые трудности Франции, методы ведения следствия, отлучение от церкви главного обвинителя и констатируя неоднозначность итогов дела (в ряде регионов храмовников оправдали, Вьеннский собор не вынес вердикт), показывает его связь не с религиозным, а экономическим и политическим факторами (16; 382).

Несмотря на значимость ордена и громкий общественный резонанс, судебный процесс не повлиял на сам институт духовно-рыцарских орденов в плане изменений уставов, традиций, усиления внешнего контроля и ограничения автономии, что позволяет судить о нём как о частном случае (16; 384).

Таким образом, эталонная модель культуры, представленная в установлениях орденов, и зафиксированная современниками её реализация, показывают превосходство данных объединений над светским рыцарством Европы и крестоносцами в религиозной, профессиональной и социальной сферах. Однако сама идея синтеза монашеской и рыцарской практики, при доминировании последней, позволяет судить о членах конгрегаций скорее как о воинах, руководствовавшихся иноческим уставом, чем как о монахах с оружием в руках (17-59).

Таким образом, можно сказать, что папа Урбан II проповедью крестовых походов произвел своего рода идеологическую революцию. Представление о том, что военные действия могут быть актом покаяния, развилось в 1070-х и 1080-х годах из диалога папы Григория VII и группы церковных реформаторов, объединившихся вокруг Матильды Тосканской. Урбан позаимствовал эту идею, не имевшую прецедента во всей истории христианства, и нашел ей оправдание и обоснование, связав войну с паломничеством в Иерусалим.

1.2 Типология духовно-рыцарских орденов периода крестовых походов