Одним из направлений в области социальной защиты выступало изменение в системе социального страхования. При переходе к НЭПу возникли проблемы в социальном обеспечении, участились конфликты между рабочими и администрацией на почве выдачи пособия при потере трудоспособности. 10 октября 1921 года Политбюро ЦК РКП (б) поддержала предложение В. И. Ленина поручить Президиуму ВЦСПС совместно с ВСНХ, НК здравоохранения и соцобеспечения разработать вопрос о страховании рабочих в связи с новой экономической политикой. Основные положения государственного социального страхования были изложены в изданном 15 ноября 1921 г. декрете СНК РСФСР «О социальном страховании лиц, занятых наемным трудом». Устанавливалось, что оно должно проводится во всех предприятиях и учреждениях государственных, кооперативных, частных, концессионных. Обязательное соцстрахование распространялось на всех лиц наемного труда и осуществлялась для работников государственной промышленности за счет предприятий, частной и арендной, за счет предпринимателей. Система социального страхования являлась выгодной для рабочих. Бюджет страхования состоял из взносов нанимателей, а также государственных ассигнований, сами рабочие и служащие никаких взносов в страховой фонд не делали.

Необходимо отметить, что если в период “военного коммунизма” социальное страхование было причислено к институту буржуазного права и соответсвенно скрытой формой эксплуатации, то после введения НЭПа партия большевиков вернулась к принципам социального страхования. Одним из положительных моментов стал отказ от многих радикальных и утопических принциов периода “военного коммунизма”. В результате улучшения основных экономических показателей, роста промышленности и сельскогохозяйственного производства происходит выравнивание многих положений доктрины социальной защиты с практикой, особенно в части отношений с трудящимися. В частности, происходит увеличение охвата социальным страхованием ( в 1924 г. государственная схема покрывала 5, 5 млн. человек, в 1926 г. уже 8,5 млн., в 1928 г. -11 млн. человек). Данные показатели свидетельствуют по мнению исследователя социальной политики Н. Лебиной о законодательном расширении схемы социального страхования, а также о возрастании рабочей силы,как таковой.

К концу периода НЭПа были введены и пенсии по старости. Они выплачивались мужчинам и женщинам в 60 и 55 лет соответственно, у кого был стаж работы 25 лет, а не только пожилым инвалидам.

Осуществлению декларуемых советскими властями мер по проведению в жизнь мероприятий социального страхования способствовали профсоюзные организации. К примеру, профсоюзы БССР развернули работу по осуществлению постановления советского правительства.

25 декабря 1921 г. расширенный пленум Совпрафбела рекомендовал немедленно принять к исполнению декрет о социальном страховании рабочих и служащих, оказать содействие органам социального обеспечения в их работе. В январе 1922 года был создан отдел социального страхования при наркомате соцобеспечения БССР. Основы системы обеспечения рабочих и служащих по социальному страхованию были закреплены КЗоТ 1922 г. (гл. ХVII). За счет средств соцстраха рабочие и служащие обеспечивались пособием по временной и постоянной потере работоспособности, а также по безработице; оказывалась помощь по уходу за новорожденными; застрахованые пользовались бесплатным медицинским обслуживанием;

проводились профилактические мероприятия. В связи с денационализацией значительной части промышленных предприятий и переводом их на хозяйственный расчет декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 21 декабря 1922 г. право осуществления социального страхования на производстве передавалось от Наркомата социального обеспечения в распоряжение НКТ.

Важной мерой поддержания безработных и смягчения безработицы было оказание рабочим трудовой помощи. С одной стороны, по мнению исследователя О.Ю. Бухаренковой, эта политика позволяла привлечь к труду значительное число незанятого населения, что способствовало сохранению и повышению их квалификации. С другой стороны, трудовая деятельность безработных способствовала благоустройству городов и развитию промышленности. К видам такой поддержки относились организация и проведение общественных работ, а также создание коллективов и артелей из безработных.

К общественным работам в 1922-1923 гг. в основном привлекались неквалифицированные мужчины. Работы включали в себя лесозаготовки, работы по мелиорации, ремонтные работы на железной дороге, уборка городов. На общественных работах люди были заняты не более 2-3 месяцев, так как обязательным принципом их организации была постоянная сменяемость безработных. В период участия в работах безработные не снимались с очереди на бирже и получали пособие, если имели на него право. В среднем, на общественных работах было занято не более 5-7% безработных.

Помимо финансовых средств на организацию общественных работ отпускались и продукты питания. Однако снабжение ими было не всегда своевременным. Так, П. Заводовский, заведующий Отделом рынка труда, сообщал в письме в Народный Комиссариат Продовольствия от 22 марта 1923 г., что хлебные ресурсы, предназначенные для организации общественных работ и переведенные на места согласно нарядам НКП рода от 25 и 31 января 1923 г. во многих губерниях до настоящего времени еще не получены. Имелись сведения о неполучении этих ресурсов из Иваново- Вознесенска, Киргизской Республики, Дагестана, Ростова-на-Дону и так далее. Недофиинансирование тормозило проведение работ, что в условиях высокого уровня безработицы было чрезвычайно опасным.

Начиная с 1921 г. пособие по безработице было предусмотрено только высококвалифицированным рабочим, у которых не имелось средств для существования, а также низкоквалифицированным работникам, имеющим трехлетний стаж работы. Последнее требование исключало огромную массу безработных из числа потенциальных получателей пособия. Существовали различия пособий в зависимости от степени риска, в частности в более выгодных условиях оказывались заболевшие, в отличие от безработных и длительное время нетрудоспособных. В период с 1924 по 1928 гг. ежемесячные выплачиваемые пенсии составляли 31-36 % от средней оплаты труда, в то время как пособия по временной нетрудоспособности достигали 95 % от среднего заработка.

Эксперименты советского правительства по соединению рынка с социалистической экономикой в годы НЭПа способствовали развитию различных хозяйственных укладов, в том числе в жилищной сфере, где была восстановлена система платежей за услуги. В конце 1920-х годов широко обсуждались механизмы оплаты, включающие в себя не только учет качество жилья, его площадь, объем и состав потребленных услуг, но и доходы жильцов.

Можно согласиться с точкой зрения некоторых исследователей о том, что ключевыми объектами социальной защиты в период НЭПа стали промышленные рабочие и дети, в то время как крестьянство оказалось вытесненным за пределы социальной политики советского государства. Для данного периода времени характерны широкие дискуссии о сущности и основных принципах социальных проблем и механизмов их решения. В тоже время обозначился и определенный сдвиг от предложения ценностного консенсуса к ценностному конфликту, что было связано с историческими условиями существования Советского государства и борьбы с различными социальными стигматизированными группами («кулаки», «враги народа»). Данные тенденции роста конфликтных ситуаций усиливаются вместе с укреплением режима личной власти Сталина.

Таким образом, важными особенностями эпохи НЭПа стали достижения в сфере социального обеспечения, которые выразились, прежде всего, в том, что она охватила собой практически все население страны. Органами социального обеспечения СССР производилась выплата пенсий, пособия по нетрудоспособности, по утрате кормильца и т.д. Вместе с тем в условиях хозрасчетных отношений система социального обеспечения не обеспечивала высокий уровень социальных выплат, крестьянство было лишено социальной помощи государства.

2.2 Мероприятия по социальной поддержке отдельных категорий граждан

Основные мероприятия советской власти в области социальной защиты были направлены, кроме социального обеспечения рабочих на поддержку социально незащищенной категории населения, к которым относились инвалиды, сироты, одинокие матери.

8 декабря 1921 г. Совнарком РСФСР издал декрет «О социальном обеспечении инвалидов», согласно которому в инвалидные дома направлялись инвалиды I и II групп инвалидности, которые «вследствие старческой дряхлости, увечья или хронически болезненного состояния совершенно нетрудоспособны и не могут обойтись без постороннего ухода в одной из основных функций человеческого организма (передвижение, питание и т.п.)». В отношении инвалидов, зачисляемых в инвалидные дома, был установлен следующий порядок приема. Первоочередное право получали инвалиды из числа «имеющих право на государственное обеспечение» при отсутствии родственников, которые могли бы их содержать. Следующую группу составляли «бесприютные (безродные) инвалиды из рабочих и крестьян, не имеющие право на социальное обеспечение ни по линии собеса, ни по линии соцстраха и нуждающиеся в помещении в учреждение социального обеспечения». Наконец, последними принимались «деклассированные беспризорные в порядке борьбы с нищенством и беспризорностью».

В соответствии с делением всех инвалидов, без разграничения по группам на инвалидов войны, труда и «беспризорных», были определены основные принципы оплаты их содержания в инвалидных домах. Размещение «военных» и «беспризорных» инвалидов предполагалось за счет средств, выделяемых из государственного или регионального бюджета. Проживание в инвалидном доме приравнивалось к пенсионному обеспечению и предусматривало содержание инвалида в соответствии с размерами пенсии для инвалидов I группы, т.е. полное содержание одного инвалида, включая питание, проживание и вещевое довольствие. В середине 20-х гг. в Сибири оно составляло 15 р. 50 коп. в месяц. Если же пенсии инвалида не хватало, недостающая сумма покрывалась из средств местного губернского (окружного) отдела собеса. Что касается инвалидов труда, то их обеспечение в инвалидном доме зависело от соглашения между местными органами социального обеспечения и социального страхования. В качестве примера можно привести соглашение между Томской окружной кассой социального страхования и Томским окружным отделом социального обеспечения (1925 г.). Согласно договоренности, окрсобес принимал обязательство помещать и содержать в своих инвалидных домах инвалидов труда и нетрудоспособных членов семей трудящихся. Окружная страхкасса бронировала на весь период действия соглашения для своих инвалидов 70 мест (6 р. 50 коп. за место). Особо оговаривалось, что инвалиды труда должны быть изолированы от инвалидов войны и беспризорных стариков.

С переходом к НЭПу происходят изменения в системе социальной защиты детства. В феврале 1921 г. при Наркомпросе было организовано Главное управление социального воспитания и политехнического образования (далее - Главсоцвос), которое занималось вопросами социальной поддержки детей. В дальнейшем, в апреле 1922 г., при Главсоцвосе был образован отдел СПОН.

Необходимо отметить, что социально-правовая охрана несовершеннолетних в Советской России стала в первую очередь комплексом мероприятий, проведенных государством с целью защиты прав и интересов детей, создания необходимых условий для их воспитания и социального развития, а также на ликвидацию детской беспризорности. Разумеется, с появлением системы СПОН необходимо было подготовить новые педагогические кадры. Для этой цели в 1925 г. Ленинградский педагогический институт имени А.И. Герцена организовал отделение СПОН. Большое внимание здесь уделялось педагогической практике. Пока государственная структура СПОН только формировалась, существенную часть работы по борьбе с беспризорностью выполняли Комонес, созданные еще в 1918 г. По данным Л.М. Василевского, в 1922 г. в Советской России уже работало 245 Комонес, правда, их деятельность была плохо связана между собой. В первые годы существования комиссий их положение считалось крайне неопределенным: даже не было определено, какое ведомство должно было оплачивать труд членов Комонес. Впоследствии установили, что жалование работникам необходимо было выплачивать по сметам ОНО.

23 октября 1921 г. в крупных городах была учреждена Детская социальная инспекция (далее - ДСИ). Ее сотрудниками являлись детские социальные инспекторы, или братья и сестры социальной помощи. Они были обязаны искать нуждающихся в помощи детей и направлять их в соответствующие учреждения. Следовательно, деятельность этого органа была направлена не столько на ликвидацию беспризорности, сколько на борьбу с детской безнадзорностью. Так, братья и сестры социальной помощи должны были раскрывать случаи превышения прав родительской власти, эксплуатации детей, жестокого с ними обращения и привлекать виновных к судебной ответственности.

Специально для ликвидации массовой детской беспризорности была учреждена Комиссия по улучшению жизни детей при ВЦИК, или Деткомиссия. 10 февраля 1921 г. М.И. Калинин подписал постановление ВЦИК об организации КУЖД. Комиссия учреждалась в составе особого председателя, назначаемого Президиумом ВЦИК, и шести членов. Последними являлись представители Народных комиссариатов продовольствия, просвещения, здравоохранения, Рабоче-крестьянской инспекции, Всероссийской чрезвычайной комиссии, Всероссийского центрального совета профессиональных союзов. Позже состав членов КУЖД при ВЦИК был расширен. Первым председателем Деткомиссии был назначен Ф.Э. Дзержинский.

Вместе с тем, как свидетельствуют архивные источники, обследование домов младенца в разных регионах Советской России показало их материальную несостоятельность. В частности, в г. Лаишеве Татарской АССР дом младенца представлял довольно мрачную картину: ветхое холодное помещение, нехватка постельного белья, однообразное и недостаточное питание, и, как итог, высокая детская смертность. По признанию проводившего обследование санитарного врача, с момента образования дома младенца в 1920 году в нем умирали почти все младенцы грудного возраста, причем записей о состоянии здоровья детей не велось. Ситуация с решением проблем охраны детства усугублялась общим кризисом в стране. Так, до 1 октября 1926 года в деревне Б. Менгерах Арского кантона действовал дом матери и ребенка на 30 мест, за год черед него прошло 240 матерей и детей. Вскоре дом был закрыт по причине того, что не было средств на его содержание, однако официальная формулировка гласила «непопулярен среди населения».

Невозможность окончательной ликвидации беспризорности и как следствие вытекающими из нее формами асоциального поведения детей только лишь силами государства, вынудило последнее вновь обратить внимание на практику семейного воспитания, в т.ч. опеку и патронирование. Учреждение нового института частного патронирования, на которое государство возлагало большие надежды, расширяло функции детской социальной инспекции, главными задачами которой были борьба с беспризорностью и детской преступностью. Однако, кампания массового патронирования, не поддержанная населением, фактически провалилась.

Одним из направлений социальной защиты женщин в годы НЭПа стала борьба с проституцией. Введение НЭПа возродило к жизни такие женские профессии, представительницы которых почти полностью зависели от нанимателя: домработница, няня, прачка, повариха и т.п. Сложное положение таких женщин можно показать на примере категории домработниц. Домработницы являлись одним из наиболее социально незащищенных слоев женского населения. Наниматели в большинстве случаев чувствовали себя полными хозяевами своей прислуги, часто принуждая их к сожительству. В любой момент эти женщины в нарушение действующего законодательства могли оказаться на улице, лишившись средств к существованию. Поэтому именно домработницы выступали одним из основных источников пополнения числа проституток. Государственные органы прилагали значительные усилия для обеспечения социальной защиты, создания благоприятных условий труда домработниц. Это подтверждается наличием специального законодательства, а также проведением систематических обследований, осуществлявшимися органами инспекции труда. Однако в данной ситуации заботились в большей степени о преодолении не столько причин данного явления, сколько его следствий. Государство не располагало еще реальными средствами для полного контроля над соблюдением законодательных актов о регулировании труда домработниц. Безработица заставляла домработниц закрывать глаза на нарушения их нанимателями многих статей закона, а некоторые женщины вообще не знали закона, их защищающего. Они были готовы на все, лишь бы не остаться без работы, хотя часть из них была все же вынуждена обращаться в поисках защиты в судебные инстанции. Анализ архивных источников Южной Сибири показывает масштабность проблемы проституции и необходимости борьбы с нею, в частности, если взять за 100% количество всех женщин, обратившихся в 1926 г. в суды Сибири, то в городах основную группу истиц представляли работницы - 30,5%, а на втором месте шли домашние работницы - 25%.

Начало широкомасштабной кампании в СССР с такой социальной проблемой, как борьба с проституцией было положено публикацией в газете «Известия» от 16 октября 1922 г. совместного циркуляра, принятого ВЦСПС, НКВД РСФСР, наркоматами здравоохранения и просвещения. В опубликованном документе намечалось два главных направления борьбы с проституцией: профилактическая работа, направленная на предупреждение проституции, и меры по ликвидации проституции и сопутствующих ей криминальных явлений: сутенерства, сводничества и т.п. Для координации этой работы была создана междуведомственная комиссия, затем при наркомате здравоохранения был образован Центральный совет по борьбе с проституцией.

В плане реализации циркуляра в декабре 1922 г. Сибревкомом было принято Положение о мерах борьбы с проституцией в Сибири, разосланное всем губисполкомам и губпрофсоветам. В нем всем советским и хозяйственным органам рекомендовалось: а) проявлять особую осторожность при увольнении женщин, особенно наиболее необеспеченных (одиноких, бесприютных девушек, беременных женщин, женщин с малолетними детьми); б) организовывать производственные артели для безработных женщин; в) повышать профессиональную квалификацию женщин; г) бороться с женской беспризорностью через устройство общежитий для безработных женщин, домов временного пребывания для вновь приезжающих в города женщин и девушек; д) усилить заботу о беспризорных детях; е) расширить агитационно-просветительную работу (совместными усилиями профсоюзов, партийных организаций, красноармейских частей).

В 1922-1923 гг. был реализован комплекс мер, направленных на искоренение проституции и безработицы, что косвенно поспособствовало снижению числа наркоманов. Абсолютно необходимо упомянуть о Первой научной конференции по вопросам наркотизма, состоявшейся в декабре 1923 г. в Москве. По ее итогам была принята набатная резолюция врачей (где заявлялось о том, что употребление наркотических средств в советской России приняло характер эпидемии). Самое главное, что врачи оценили разрозненные меры борьбы с наркоманией как низкоэффективные и наметили свою программу действий, которая во многих своих пунктах и была реализована властными структурами в 1925-1929 гг. Так, звучали призывы к борьбе с беспризорностью, закрытию притонов наркоманов. Декларировалась необходимость пропаганды здорового образа жизни, учреждения диспансеров, организации лабораторий и библиотек, проведения бесплатных консультаций. Врачи видели необходимость жесткого контроля над ввозом и продажей наркотиков. Имелись также требования экономического плана. Вместе с тем в юридической сфере продолжал царить хаос. Уголовный кодекс РСФСР, изданный в июне 1922 г., не содержал статей, предусматривающих наказание за продажу наркотиков. Впрочем, деятельность лиц, занимавшихся продажей кокаина, морфия, опия и других сильнодействующих веществ, подпадала под ст. 136, 139 и 141 УК, регулировавших правила о торговле и предписывавших наказание в виде тюремного заключения на срок до года. Лишь в конце 1924 г. (6 ноября и 22 декабря) были изданы декреты «О мерах регулирования торговли наркотическими средствами» и «О пополнении Уголовного кодекса статьей 140-д». Таким образом, «изготовление и хранение с целью сбыта и сам сбыт кокаина, опия, морфия, эфира и других одурманивающих веществ без надлежащего разрешения» стало официально караться лишением свободы на срок до трех лет, а то же преступление, «совершаемое в виде промысла, а равно содержание притонов, в коих производится сбыт или потребление - лишением свободы на срок не ниже трех лет». Советское правительство очевидным образом пошло по пути нового ужесточения репрессивных мер с постепенной их систематизацией: курс на искоренение наркотизма как социальной болезни становился последовательным. Итак, с начала 1925 г. советская власть усиливает репрессивные меры по отношению к продавцам наркотических средств. Однако меры эти, по свидетельству современников, были недостаточно энергичны и систематичны.

Таким образом, в период НЭПа, который пришел на смену политики “военного коммунизма” происходят изменения в системе социальной защиты населения. Был законодательно закреплен переход от принципов социального обеспечения к механизму социального страхования в сфере трудовых отношений. Социальное страхование вносилось учреждениями и организациями СССР, которые использовали наемный труд, оно распространялось на выдачу пособий по инвалидности, оказание пособий по временной нетрудоспособности, выдачу пособий по безработице и т.д.

Необходимо отметить, что если в период “военного коммунизма” и гражданской войны мероприятия по социальной поддержке всех категорий граждан осуществлялась за счет государства, то в период НЭПа ставилась задача организовать социальное страхование рабочих и служащих. Прерогативой государства оставалась только социальная поддержка военнослужащих, потерявших трудоспособность, а также инвалидов от рождения.

3. УТВЕРЖДЕНИЕ КОМАНДНО-АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ И РАЗВИТИЕ СИСТЕМЫ СОЦОБЕСПЕЧЕНИЯ

3.1 Изменения в системе социальной защиты рабочих и крестьянства

Со второй половины 1920-ых гг. центральные советские власти начали переход к плановой экономике. С этой целью 1 октября 1928 г. начал действовать первый пятилетний план. Был провозглашен курс на ускоренную индустриализацию и коллективизацию. От рыночных методов обеспечения экономики правительство перешло к централизованному распределению и директивных предписаний. Государство монополизировала средства производства. Был построен огромный бюрократический аппарат.

С началом новой пятилетки происходят изменения и в области социального обеспечения, что было связано с подчинением его потребностям государственной экономики, которая, по мнению Н. Лебиной, в условиях эпохи Сталинизма или промышленного периода (1927-1953 гг.) отстаивала интересы социализма в отдельно взятой стране, позволяла преодолевать послевоенную разруху, а также наращивать оборонную и промышленную мощь режима. Социальная политика данного в момент перехода к административно-командной системе была тесно связана, прежде всего, с политикой стимулирования трудовой деятельности, играя важнейшую роль не только в улучшении трудовой дисциплины, но и в поощрении роста производительности труда.

В условиях принятого партией на XV съезде курса на индустриализацию, реализация которого требовала более быстрых темпов накопления, сдерживание роста зарплаты становилось ещё более актуальной, чем прежде. В этой ситуации и была проведена тарифная реформа, целью которой было «перераспределение фонда заработной платы от высококвалифицированных сдельщиков к низкооплачиваемым повременщикам».

Только таким образом удалось, наконец, добиться желаемого соотношения роста зарплаты и роста производительности труда. В 1928 - 1929 гг. в цензовой промышленности всех территорий Южного Урала производительность труда превысила рост зарплаты в среднем на 3-5%'. Например, в Кургане в 1928 г. производительность труда превысила рост зарплаты на 6 из 7 имевшихся предприятий, в среднем первая выросла на 17,5%, а вторая на 12%. Однако своеобразной платой за это стало заметное снижение общих темпов прироста производительности труда: если в предыдущие годы она достигала в среднем 20% и более, то теперь она не превышала 8-10%. Такой результат был не случаен. Помимо естественного исчерпания потенциала старого оборудования, свою роль сыграло и то обстоятельство, что более быстрый рост зарплаты в предыдущие годы был во многом обусловлен распространением сдельной оплаты труда, более выгодной рабочим, особенно обладавшим квалификацией. По мере восстановления промышленности спрос на квалифицированную силу увеличивался, а резерв её в промышленно слабо развитом Южно-Уральском регионе был невелик. Пользуясь своей дефицитностью, такие рабочие- сдельщики фактически вынуждали администрацию увеличивать фонд заработной платы. Значительный же массив неквалифицированных рабочих, находившихся на повременной оплате и отличавшихся низкой производительностью, хотя и не вносил существенного вклада в рост заработной платы, зато тормозил рост производительности труда.

Тарифная реформа 1927 - 1928 гг. в этом отношении сыграла противоречивую роль: резкое сокращение доли сдельного труда при одновременном уменьшении тарифов, кроме того, что вызвало, пожалуй, самую серьёзную волну недовольства рабочих за все годы НЭПа, выявила определённый тупик, в который зашла эта линия социальной политики.

Задачи нового промышленного строительства, поставленные в первом пятилетнем плане, предполагали капитальное обновление технической базы производства, а, следовательно, и широкое использование квалифицированного труда, требующего более высокой оплаты. Фактически речь шла о том, что в условиях форсирования процесса индустриальной модернизации государство должно было сделать социальную ставку на квалифицированную часть пролетариата, которая объективно выигрывала и от внедрения новой техники, и от расширения промышленного строительства. Но этот потенциальный выигрыш должен был быть практически переведён на наиболее доступный обыденному сознанию материально-вещественный уровень и выразиться, в первую очередь, в более быстром, чем у других категорий пролетариата, росте зарплаты.

Однако государство пошло прямо противоположным путём - уравнивания заработков в рамках расширения сферы действия повременной оплаты по заниженным тарифам. Хотя, естественно, смысл подобного шага и не афишировался, но сами рабочие тут же уловили его подоплёку и сделали свои выводы. Красноречивое свидетельство хода их мыслей приведено в одной из информационных сводок Курганского окружного отдела ОГПУ, датированной апрелем 1928 г. и передающей разговор двух рабочих: на риторический вопрос одного из них - «Кто теперь пойдёт в слесаря, если плата наравне с чернорабочими?», последовал хлёсткий ответ - «А что? Как платят, так и будем работать!»

Конечно, у решения о проведении именно такой реформы заработной платы было немало конкретных причин, но, как нам представляется, совершенно не случайно то, что она произошла на исходе НЭПа и совпала с моментом обострения отношений власти с крестьянством, вылившимся в кризис хлебозаготовок 1927- 1928 гг.

Кризис хлебозаготовок, обостривший и без того нараставшие трудности в снабжении городского населения продовольствием, вызывал естественное недовольство рабочих, вынужденных увеличивать затраты на покупку продовольствия по рыночным ценам. Не имея финансовых возможностей компенсировать эти затраты, тем более, что само по себе увеличение зарплаты могло ещё больше разбалансировать потребительский рынок, государство в то же время нуждалось в мерах, обеспечивающих поддержку основной массы пролетариата перед лицом ухудшения отношений с крестьянством. Тарифная реформа, ударяя по интересам малочисленной квалифицированной части рабочих, в то же время за счёт некоторого внутреннего перераспределения фонда заработной платы от сдельщины к повременной оплате улучшала положение мало- и неквалифицированной части рабочих. То, что при этом страдала производительность труда, рост которой и обеспечивали в основном квалифицированные рабочие, оказывалось в данной ситуации фактором вторичным. Вновь сработали доктринальные ограничители большевизма: в критический момент классовые интересы должны были быть выше экономических расчётов. Как заметил весной 1927 г., характеризуя проводившуюся властью «социалистическую рационализацию производства», Сталин, «мы не должны останавливаться перед некоторыми незначительными жертвами в интересах рабочего класса в целом». С политической точки зрения такие действия государственной власти оправдали себя, хотя и до известной степени. Дальнейшее ухудшение снабжения городов в 1929 г., развал потребительского рынка, фактический переход к карточной системе оказывали большее влияние на настроения неквалифицированной части пролетариата, нежели на самом деле эфемерная прибавка зарплаты в рамках тарифной реформы.

Осуществление индустриальной модернизации на основе нэповской экономической системы смешанной экономики объективно предполагало не только сохранение, но и усиление мотивации рабочих на рост их квалификации, что и являлось наиболее надёжным средством обеспечения опережающего роста производительности труда. Вновь возобладавший к концу 1920-х гг. в государственном регулировании заработной платы политический расчёт на обеспечение поддержки со стороны всей пролетарской массы неизбежно вёл к возрождению уравнительных тенденций, отнюдь не способствовавших повышению трудовой мотивации рабочих. Следовательно, такая политика заработной платы превращалась в один из факторов, препятствовавших «нэповской модернизации», подталкивавших власть к тому, чтобы компенсировать нехватку материальной мотивации у рабочих иными, более простыми внеэкономическими средствами.

Середняки и зажиточные на протяжении 20-х гг. должны были решать свои социально-экономические проблемы исключительно на принципах самообеспечения, взаимовыручки. На рубеже 20--30-х гг. и в последующие 30-е гг. (особенно в период проведения сплошной коллективизации) группа зажиточных крестьян (кулаков) вообще была исключена из социальной политики государства. Напротив, государство создало целый механизм уничтожения этой группы людей, доходивший до абсурда, когда жертвами государственной политики становились женщины, дети, старики.

Социальная политика прежних нэповских лет при всей её классовой направленности оставляла крестьянину-середняку простор для развития, возможность чувствовать себя хозяином на своей земле, она, хотя и прочно держала крестьянина на налоговом поводке, но этот поводок был один и не заставлял поминутно о себе помнить. Теперь же крестьянин опутывался целой связкой таких поводков, лишавших его свободы, самостоятельности, возвращая не забытую до конца «рабскую зависимость» от воли государства времён «военного коммунизма».

Действия властей в ходе следующей налоговой и хлебозаготовительной кампании 1928-1929 гг. лишь подтверждали сомнения и опасения середняков относительно своего будущего: «Мужику совсем невыносимо стало», «что творится и понять невозможно», «поставить честного крестьянина на паёк и не оставить хлеба для скота и птицы - это в корне неверно», «посредством хлебозаготовок хотят разорить крестьянина».

Своими действиями власть ставила под большое сомнение уже укрепившееся в сознании крестьянина-середняка представление о том, что, как говорилось в одном крестьянском письме, «крепость власти больше находится в руках середняцкого хозяйства и частью многих честных из категории зажиточных».

В связи с проведением в деревне политики «сплошной коллективизации» назрела необходимость реформирования системы организации социальной помощи среди крестьянства. Крестьянство было разделено на группы по критерию участия в том или ином хозяйственном секторе. Советская власть разделила крестьянство на колхозников, единоличников, рабочих и служащих совхозов и выработала социальные стратегии относительно каждой социальной группы отдельно.

На крестьян единоличного сектора по-прежнему не распространялась социальная защита государства, их вообще вычеркивали из социальной практики. Совхозы представляли высший уровень государственного обобществления сельскохозяйственных земель, поэтому рабочие и служащие совхозов в вопросах социальной политики приравнивались к рабочем промышленности: они могли рассчитывать на твердый оклад, систему страхования, пенсионное обеспечение, паспорт и другие социальные льготы, гарантированные государством. 13 марта 1931 г. ВЦИК и СНК РСФСР утвердили Постановление о материальном обеспечении колхозников. Права на материальное обеспечение по старости, болезни и потере трудоспособности были призваны осуществлять кассы общественной взаимопомощи колхозников (КОВК).

Одной из приоритетных задач социальной политики в деревне стала перестройка крестьянства, в том числе его философско-мировоззренческих качеств, «в духе сближения с психологией рабочего класса, и духе социалистического производства». Основные преимущества статуса наемного работника, и возможность расширения их статуса за счет пролетаризации крестьянства претворялись в жизнь с помощью политики в отношении к наемным рабочим (сокращение рабочего дня, предоставление отпусков, пенсионирования и т.д.). В конечном итоге, данная политика вела к довольно сложным социально-экономическим последствиям для крестьянства, так как оно не пролетаризировалось, а деклассировалось. В конечном итоге, за счет их притока повышалось удельное количество малограмотных и неквалифицированных рабочих. Соответственно, перемена видов деятельности, а также использование крестьянства на работах, которые не учитывали их опыт и личные качества приводил к пассивному протесту, который заключался в прогулах, падении качества продукции и т.д. Пролетаризации крестьянства в общей картине экономической инфраструктуры СССР отрицательно сказывалась не только на развитии сельского хозяйства, но и промышленности.

Таким образом, начиная со второй половины 20-ых гг. начинают происходить изменения в системе социальной защиты рабочих, вызванные индустриализацией и постепенным свертыванием НЭПа. В рамках марксистко-лениских идеологических догматов в отношении крестьянства государственные и партийные органы стремились к его пролетаризации, соответсвенно, верхушка крестьянства (“кулаки”) были лишены какой-либо социальной поддержки со стороны совесткого государства.

3.2 Мероприятия советской власти по борьбе с беспризорными и безработицей

По состоянию на начало 1929 г. безработица в СССР достигла цифры 1, 741 тыс. человек, что было больше в 1.8 раз, чем за 1925 г. За сумарный период с 1924 по 1928 гг. общий уровень безработицы составил 11-13 % от общего количества всего работающего населения (скрытая безработица по данным многочисленных экспертов достигала уровня 22 %). В тоже время показатель безработицы для квалифицированных рабочих снизился с 11% до 7%. Большая часть всех зарегистрированных безработных в СССР являлась членами профсоюза, 46% от данного количества рабочих обеспечивалось пособиями. Норма пособия составляла 2/3 среднего заработка индустриального рабочего.

С началом проведения политики индустриализации в СССР происходит также трудоустройство “непромышленных” категорий безработных, что было связано с потребностью предприятий в рабочих профессиях, не требующих высокой квалификации. Акционерное общество ”Установка”, которое действовало совместно с биржами труда занялось профессиональным обучением данной категории рабочих.

В условиях свертывания НЭПа происходят некоторые изменения в подходах советской власти в отношении социальной защиты безработных. В конце 1920-ых гг. происходит изменения в характере общественных работ в связи с началом проведения политики индустриализации, и которые тесным образом были связаны со строительством новых промышленных объектов. Также происходит изменение отношения к общественным работам со стороны властей, что проявилось в уменьшении выделения денежных средств на их финансирование.

А.Б. Данилин, характеризуя характер общественных работ в городе Москва, отмечал, что они не требовали от их участников высокой производственной квалификации, но в тоже время были достаточно тяжелы физически и малооплачиваемые. Важным аспектом являлось то, что при отказе безработного принять участие в общественных работах его могли лишить пособия, а также снять с регистрации с биржи труда. Сущность общественных работ являлось то, что они представляли собой дешевый источник рабочей силы, а также были инструментом для уменьшения показателей количества безработного населения, за счет создания дополнительных рабочих мест. Они также представляли собой ситему принудительного труда, которая имела истоки в политике “военного коммунизма”, и воплощенная впоследствии Сталиным в системе принудительного труда, применяемого ГУЛАГом в 30-е гг.

Важной формой организации труда безработных в конце 1920-ых гг. стали коллективы безработных, где было организовано обеспечение временной работы для женщин и девушек. Соответсвенно, при их участии происходило восстановление предприятий, выпуск дополнительной продукции. Члены таких коллективов за свою деятельность получали зарплату, которая превышала пособие по безработице.

В начале первой пятилетки происходит идеологический нажим советской власти, что приводит к ужесточению форм и методов борьбы с безработицей, а также форсированию ее ликвидации. В системе социальной политики по отношению к безработным происходит переход от экономического регулирования проблем занятости населения к административно-командным методам решения данной проблемы. Соответсвенно, в качестве проверенного метода сокращения количества официально зарегистрированных безработных была использована компания чистки “биржи труда”, партийными органами всячески поощрялось ее проведение. Утверждение административно-командной системы и постепенное свертывание рыночных отношений в СССР привела к разрушению рынка труда, содействовала тому, что безработица перешла в скрытую фазу. Наличие дефицита квалифицированной рабочей силы было интерпретировано, как факт полной победы над безработицей. В короткий срок были сняты с учета и лишены пособий многие тысячи людей.

Если начале 1920-х гг. детская беспризорность достигла тревожных масштабов из-за последствий гражданской войны, голода и эпидемий, то к середине десятилетия ситуация более или менее стабилизировалась, количество беспризорных сократилось, поэтому, представляется, что к 1925- 1926 гг. закончилось применение чрезвычайных мер в борьбе с беспризорностью и начал осуществляться плавный переход к систематической и плановой ликвидации этого социально опасного явления. Постановление от 8 марта 1926 г. отражало мероприятия правительства в области плановой борьбы с беспризорностью и безнадзорностью. Существенно, что в постановлении от 8 марта 1926 г. четко разграничивалось, какие дети нуждались в полном государственном обеспечении, а какие лишь в охране и временной помощи. В полном обеспечении нуждались: а) круглые сироты; б) дети, потерявшие связь с родственниками; в) изъятые из семьи постановлением суда; г) подкинутые. Меры охраны и временной помощи применялись к тем детям, которые а) оказались беспризорными вследствие тяжелой болезни, лишающей трудоспособности их родителей или других лиц, у которых они находились на воспитании, к этой же группе относились дети неработающих матерей-одиночек, которые не получали помощи от мужа; б) стали беспризорными, так как их родители или другие лица, которые их воспитывали, временно отсутствовали (лишение свободы, нахождение в больнице и т. п.).

Данное постановление регламентировало, что организация, общее руководство и приведение в жизнь всех мероприятий по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью возлагались на Народный комиссариат просвещения РСФСР и на Народные комиссариаты просвещения автономных республик. Органами, ведающими делом борьбы с беспризорностью на местах являлись: в краевых и областных объединениях, губерниях, округах и уездах - соответствующие органы народного образования, а в сельских местностях - волостные (районные) исполнительные комитеты и сельские советы.

В Нижнем Поволжье, к примеру на базе детских домов в 1927 г. было создано около 220 мастерских, которые имели пропускную способность 4400 человек. Охват производственным обучением в данных учреждениях составил 85% всех детдомовцев. О.В. Лихолет оценивая деятельность детдомов в регионе Нижнего Поволжья в последние годы НЭПа отмечал, что от голодной смерти в них нашли спасение десятки тысяч беспризорников. Также в них была налажена качественная подготовка беспризорников к повседневной жизни. Однако, еще одной стороной деятельности детдомов стало обособление беспризорников от социума, соответвенно, мир вне детдома они воспринимали враждебно, социальная адаптация выпускников происходила достаточно сложно. Несмотря на достаточно длительную работу органов социальной опеки Нижнее Поволжье в конце 20-ых-начале 30-ых гг. по уровню беспризорности Нижнее Поволжье занимало 1 место в СССР.

Произошли изменения и в сфере борьбы с проституцией. Если в первой половине 1920-х гг. борьба с проституцией часто велась бессистемно, ограничиваясь эпизодическими мерами: пособиями нуждавшимся женщинам, стоявшим на грани проституции, подыскиванием работы для проституток, отказавшихся от своего ремесла и т. п., то во второй половине 1920-х гг. в СССР активизировались советы по борьбе с проституцией; открылись трудовые профилактории и т.д. Большую работу по ликвидации проституции проводили венерологические диспансеры с организованными при них комитетами труда и быта, а также трудовые профилактории. Профилактические меры по борьбе с проституцией сводились главным образом к созданию условий для преодоления женской безработицы как одной из причин этого явления, а также к массовой культурно- просветительной работе в различных слоях населения. Меры практического воздействия были направлены, прежде всего, на выявление притонов проституток и наказание их владельцев и сутенеров. Следует отметить, что проблема борьбы с проституцией в 1920-е годы была предметом активного обсуждения на заседаниях партийных и государственных органов, примером чего может служить Южная Сибирь. В отличие от последующих периодов на данную проблему не закрывали глаза, а старались по мере возможности дать объективный анализ причин сохранения проституции в условиях нового общества. Так, в апреле 1927 г. на заседании краевой комиссии по борьбе с проституцией был сделан доклад административного отдела Сибкрайисполкома «Проституция и борьба с ней в Сибирском крае». Данный документ представляет несомненный интерес как попытка наиболее подробно проанализировать проблему и наметить меры, которые способствовали сокращению проституции. Новое наступление на проституцию развернулось после публикации в июне 1929 г. декрета СНК РСФСР, в котором всем наркоматам ставились конкретные задачи по организации мероприятий, призванных окончательно ликвидировать социальные причины и проявления проституции в России. В Сибири развернулась масштабная работа по реализации решений правительства.

Начавшаяся в конце 1920-х гг. индустриализация, обеспечившая ликвидацию безработицы, рост спроса на женский труд, большое количество курсов по подготовке квалифицированных работниц ликвидировали экономические условия, способствовав развитию проституции. Те из проституток, которые не хотели расставаться со своей профессией, стали рассматриваться как злостные дезертиры труда. Они привлекались к принудительному лечению, к принудительным работам. При наличии тесной связи с преступными элементами проститутки подвергались административной высылке. Оставляя в стороне вопрос о законности таких методов борьбы с проституцией, тем не менее, следует сказать, что проституция как явление пошла на спад.

Таким образом, в конце 1920-ых гг. формируется административно- командная система управления экономикой, которая затрагивает и систему социальной защиты населения.

В области социальной поддержки рабочих происходит выравнивание зарплат промышленных рабочих, в результате чего к концу 1920-ых гг. была создана группа социально однородных выплат в размере 50-100 рублей, возросли выплаты служащим, введены ежегодные оплачиваемые отпуска для рабочих и служащих.

Однако вместе с тем, начиная со второй половины 1920-ых гг. в системе социального обеспечения вводится порочная практика финансирования расходов на социальные нужды по “остаточному принципу”. В частности, циркуляром Народного Комиссариата труда от 25 сенятбря 1926 г. запрещалось отчислять на социальные нужды более 1% средств, что привело к снижению расценок и увеличению норм труда.

Система социальной поддержки крестьян ограничивается сугубо рамками поддержки бедняцких хозяйств, середнякам и зажиточным крестьянам запрещают найм работников, продажу сложной сельхозтехники, с 1926 года вместо термина “зажиточный” начинает использоваться термин “кулак”.

Система борьбы с беспризорностью в СССР, как и в предыдущие года включала в себя систему мероприятий, проводимых государственными органами по предотвращению данного явления. Существовала и функционировали детские дома, однако до конца решить данную социальную проблему не удалось.

В сфере безработицы, государство, кроме обеспечения одеждой и обувью, и общественных работ, со второй половины 1920-ых гг. ввело в практику поденную оплату, создание коллективов безработных, начисление ежемесячных пособий по безработице.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Система социальной защиты населения СССР берет свои истоки с Октябрьской революции 1917 г. - момента прихода партии большевиков к власти. Принятое в октябре 1918 г. «Положение о социальной защите трудящихся» закрепило на законодательном уровне ряд новых видов социального обеспечения, к которым относилась врачебная помощь, помощь продуктами и топливом, а также денежные пособия. Был создан орган, ответственный за проведение мероприятий в области социального обеспечения - Народный комиссариат государственного призрения, переименованный впоследствии в Народный комиссариат социального обеспечения. Основными формами социального обеспечения стали: социальная защита трудящихся при наступлении случаев временной нетрудоспособности; охрана материнства и детства, социальное попечение бывших красноармейцев, престарелых людей, борьба с беспризорностью.

В условиях «военного коммунизма» и политики продразверстки, партии большевиков удалось обеспечить население города хлебом, что явилось вынужденной мерой, однако помогло в социальной поддержке городского населения. Были проведены мероприятия, направленные на социальную защиту инвалидов, которые утратили трудоспособность, а также введено социальное страхование инвалидов. Был создан Всероссийский фонд безработицы, введено страхование на случай безработицы, в случае болезни работника устанавливалось пособие по нетрудоспособности в размере полного заработка работника.

После введения НЭПа в 1921 г. произошли изменения в политике социального обеспечения, одним из которых стала его денатурализация - переход от натуральной формы к денежной. В основе политической линии большевистской партии в период НЭПа лежало стремление создать необходимые условия крестьянству для погашения сельскохозяйственного налога, привлечения рабочих на фабрики и заводы. Как следствие, мероприятия социальной поддержки несли в себе в первую очередь мотивационные функции, и только опосредованным образом решали проблемы по созданию благоприятных социальных условий. Так, с целью оживления производственной сферы начинает реализовываться система социальных стимулов к труду: повышение заработной платы и улучшение жилищных условий рабочих, предоставление льгот по кредитам и налогам крестьянам и пр. Были введены пособия по безработице, уровень которых был велик, но спасал от голодной смерти; также для помощи безработным были созданы биржи труда, которые кроме того нерегулярно выдавали зарегистрированным гражданам продукты питания, одежду.

К середине 1920-х гг. уже сформировались основные структурные элементы советской модели социального обеспечения, которая с некоторыми изменениями так и просуществовала до распада СССР в 1991 г. На базе прежних благотворительных заведений была создана сеть инвалидных домов, домов престарелых, детские учреждения, дома матери и ребенка и другие социально-ориентированные учреждения. Постепенно вместо прежней, единой для всех граждан системы государственного социального обеспечения сложились следующие формы: социальное страхование рабочих и служащих; государственное обеспечение инвалидов и семей военнослужащих (красноармейцев); обеспечение крестьян в порядке взаимопомощи. Советская система социального обеспечения на этом этапе включала оказание необходимой в рамках предусмотренной советскими законами помощи инвалидам войн, пенсионерам из числа военнослужащих и членам их семей. Инвалиды войны превратились в социальный слой, который сохранялся и пополнялся на протяжении всего советского периода. В 20-е гг. Наркомат социального обеспечения в РСФСР выдавал пенсии и пособия 9 млн. семей военнослужащих. Помощь инвалидам войны оказывал Всероссийский комитет помощи инвалидам войны, больным и раненым красноармейцам и семьям лиц, погибших на войне.

Начиная с 1926 г. система мероприятий по социальной защите населения становится все более централизованной и формализованной, обремененной нарастающей бюрократизацией во всех сферах государственного регулирования. Функции по социальному обеспечению населения в данный период времени все больше берет на себя власть. В частности, вводится система бесплатного медицинского обслуживания, бесплатного образования, свое дальнейшее развитие получает пенсионная система, а также социальное страхование. Вследствие того, что основные средства направлялись на развитие промышленности, качество социальных услуг оставалось низким. Школы зачастую открывались в неприспособленных для этого помещениях, низким оставался размер пенсий и социальных пособий, снабжение медикаментами и медицинским инвентарем являлось неудовлетворительным.

Утверждение административно-командной системы и постепенное свертывание рыночных отношений в СССР привели к разрушению рынка труда, содействовали тому, что безработица перешла в скрытую фазу. Наличие дефицита квалифицированной рабочей силы было интерпретировано, как факт полной победы над безработицей. В короткий срок были сняты с учета и лишены пособий многие тысячи людей.