Перспективность неоиндустриальной концепции как ведущей стратегии экономического развития российских городов

Экономическая структура города и потенциал её адаптивности выступают ключевыми факторами, обусловившими трансформацию городского социума и экономики российских городов под воздействием рыночного реформирования и глобализации, ставших ключевыми векторами развития российской экономики в последние десятилетия.

1.2. Приоритетные факторы и тенденции изменения экономической структуры российских городов в условиях рыночного реформирования и глобализации

Экономическая структура российских городов в постсоветский период подверглась радикальной и разносторонней трансформации, которая характеризовалась как появлением инновационных и прогрессивных элементов в одних городах, так и деградацией прежних ключевых секторов без адекватного замещения их новыми видами экономической активности - в других. Такая значимая дифференциация проходила по линии людности, «статусности» и специализации, что разделило российские города на различные группы в зависимости от факторов, направленности, интенсивности и следствий рыночных трансформаций. Вместе с тем, имела место и общность ключевых факторов, которые оказывали влияние на тренды российской экономики, в том числе в её городском «измерении». В силу открытости российского государства таким трендом в 1990-2000-е гг. для него стала набирающая силу глобализация.

Глобализация представляет собой элемент общей эволюции, имеющий собственную, непосредственно проявляющуюся в территориальной социально-экономической поляризации специфику [35]. Рост связности стран и регионов как сущностная черта глобализации выражается в усилении разделения труда, формировании мощной «виртуальной экономики», ТНК и транснациональных банков (ТНБ), с перераспределением финансовых ресурсов в глобальном масштабе в пользу ТНК, которые до кризиса 2008 г. концентрировали около 1/4 мирового валового продукта. Объём экспорта ТНК к 2006 г. составлял 4,2 трлн долл., а численность работников - около 62,1 млн чел.; даже по консервативным оценкам, на ТНК приходится почти половина глобальных расходов на НИОКР и до 2/3 коммерческих расходов на исследования и разработки [72]. На 10 крупнейших ТНБ во второй пол. 90-х гг. ХХ в. приходилось 20-25 % мировых вкладов и мирового объёма денежных займов, что позволяет рассматривать данные структуры не только как порождение, но и инструмент глобализационных тенденций. Значимость транснациональных финансовых институтов подчёркивает тот факт, что только в 2002 г. объём трансграничных займов и депозитов приблизился к 9 трлн долл., а трансграничные инвестиции в ценные бумаги - к 12 трлн долл.

Термин «глобализация» был введён Т. Левитом, определившим её как специфическое явление слияния рынков отдельных продуктов, производимых ТНК [60]. Сегодня проявление глобализации состоит в обострении межрегиональных различий в концентрации производственных ресурсов, смене их спектра. Это обусловливает рост поляризации мирового хозяйства, углубление социально-экономической асимметрии между странами и регионами планеты - структурирование мирового экономического пространства на качественно различные по своему потенциалу центр и периферию [35]. Как следствие, за последние два столетия разрыв между высокоразвитыми и развивающимися странами вырос более чем в 50 раз; сохранение нынешней тенденции позволяет прогнозировать ухудшение социально-экономической ситуации на периферийных в геоэкономическом отношении территориях [153].

Глобализационные процессы не только обусловливают планетарный характер конкуренции, но и ведут к смене ключевых тенденций развития территорий, сопровождаясь, например, утратой в глобальном масштабе эффекта агломерации в экономике, снижением роли транспортной доступности, проявлением качества среды как фактора размещения экономической активности, которая может размещаться повсеместно [150].

В результате глобализации, упрочения трансграничных связей сформировались наднациональные региональные каркасы, которые постепенно объединяются в единый мировой каркас городов; к концу XX в. образовалась пространственная структура, в которой отчётливо выделяются три иерархических слоя. Высший слой представлен сетью мировых и международных полифункциональных городов, которые осуществляют координацию принятия решений представителями международной экономической элиты. При этом выделяется особая роль мировых городов - финансовых центров (Нью-Йорка, Лондона, Токио). Финансовые потоки, каналы коммуникации, транспортные линии и культурные взаимодействия замыкают международные города в единую мировую сеть синергии, имеющую ярко выраженный информационный характер, так как на этом уровне среди различных видов потоков доминируют (по экономическому значению) именно информационные. Сети синергии международных городов, к каждому из которых сходятся лучи (соответствующие потокам товаров, людей и информации) из его национальной зоны влияния, по своей пространственной организации как раз соответствуют новой конфигурации сети звёзд (hubs & spokes) [185]. На втором уровне выделяются специализированные города общенационального значения, интегрированные в соответствующие сети национального масштаба (управленческими связями административного и финансового характера, отношениями производственных операций; потоками продукции и системой сбыта). На этом уровне роль информационных связей становится сопоставимой с ролью материальных потоков. Эти национальные подсистемы через возглавляющие их международные города включены в мировую сеть. По сути на малом участке территории главного города страны замыкаются информационные связи большинства центров принятия решений. Возникает четвертичная зона мегаполиса, «сердце» экономической системы, определяющее судьбу всей национальной экономики. В свою очередь эти зоны, разбросанные по всему миру, тесно связаны между собой информационными каналами и поэтому формируют единый функциональный подкаркас управленческой деятельности, играющий ключевую роль во всей мировой экономике [44].

Иным следствием глобализации и, одновременно, самостоятельным фактором (и ресурсом) трансформации экономической структуры крупных городов, которые в первую очередь становятся акторами глобализационных тенденций, является формирование инновационного сектора и функций ретранслятора инноваций для региональной экономики. Важность данного фактора подчёркивал М. Портер, который позиции наций в конкуренции увязывал со способностью промышленности вводить новшества и модернизироваться [112]. Этот фактор принципиально важен для отстающих в данной сфере стран, в том числе Российской Федерации (согласно статистике, затраты на российские НИОКР сократились и составляют около 1 %, тогда как в странах ОЭСР - 2,2 % ВВП, в США - 2,5 %, в Японии - 3 %); по суммарному объёму инвестиций в НИОКР Россия уступает странам «семёрки», Китаю, Индии и Республике Корея [146].

Фактор инноваций в значительной мере нивелировал значение прежних сравнительных преимуществ; ранее прибыльные новые технологии становятся массовыми, теряя привлекательность как инновации [146]. Новым явлением стал «обедняющий экономический рост», при котором рост объёмов промышленного производства, занятости, экспорта и технологического уровня не ведёт к экономической отдаче.

Значительно возрос в современной экономики фактор институтов, в том числе их состояние в регионах и городах-центрах как основном ареале притяжения транснационального бизнеса и промышленных производств. Институты, гарантирующие всеобъемлющие права личности, ставятся во главу угла процветания экономик [102]. Существенным параметром территориальных условий предстаёт и наличие предсказуемости системы принятия решений независимо от политического строя.

С институциональным фактором тесно связан и характер системы общественного воспроизводства, значимый в том числе для формирования экономической структуры городов [32]. Такая система тесно связана со структурой национального капитала: в западных странах 20 % его приходится на природный капитал, 16 % - на физический и 64 % - на человеческий. В России примерно 60 % составляет природный капитал, на физический и человеческий приходится около 40 % [32].

Особым фактором, который приобрёл существенное значение для трансформации структуры городов России в новых условиях и в контексте глобализации, явилось формирование информационного сектора. К концу XX в. мегаполисы превратились в полюса финансовой и управленческой деятельности. Основной продукцией офисов, осуществляющих такую деятельность, является информация, которая может играть роль промежуточного продукта и закупаться другими офисами для производства новой информации. Здесь можно отметить информационную сущность финансовой деятельности как высшей формы экономического управления, реализуемой в ведущих мировых городах (Лондон, Нью-Йорк, Токио). Финансовые потоки представляют особо важную экономическую информацию, определяющую последующие материальные потоки [142]. При типологии отраслей хозяйства выделяют четвертичный сектор (quaternary sector), который во многом определяет экономическую судьбу крупнейших городов [44].

Вместе с тем, следует отметить, что в условиях глобализации развитие экономики сопровождается ростом реального валового потребления минерального сырья. Так, в 1991-2000 гг. развитые страны увеличили потребление нефти на 34,7 %, газа - на 26,4 %, угля - на 1,4 %, меди, никеля и алюминия - более чем на треть [74]. Это в известной мере опровергает суждение об отходе «реального сектора» в лице добывающей и обрабатывающей промышленности на второй план и позволяет говорить об индустриальной компоненте экономической структуры как одном из активных и значимых факторов динамики мировой экономики.

В целом структура продуцируемых глобализационными тенденциями факторов развития городской экономики представлена на рис. 3.

Размещено на http://www.allbest.ru/

146

Размещено на http://www.allbest.ru/

Рис. 3. Приоритетные факторы трансформации экономической структуры российских городов в контексте глобализации

Значимым фактором трансформации экономики городов является общемировой тренд формирования большей самостоятельности муниципального уровня управления, хотя, в частности, А. Рассадина отмечает, что на этапе кризиса и трансформации во всех странах роль государства возрастает, поскольку рынок по своей природе неустойчив и государственное присутствие важно для его поддержания и регулирования. Подтверждением данному факту послужило значимое вмешательство государства в экономики стран мира в период мирового кризиса 2008-2009 гг. Однако в конце 1982 г. удельный вес предприятий государственного сектора Соединённого Королевства составлял 16,2 % численности предприятий, к концу 1991 г. он упал до 5 %. Относительно выше, однако много ниже российского, уровень присутствия государства во Франции [174].

Повышение значимости местного уровня власти является общемировой тенденцией. Если в конце XIX и в первых десятилетиях XX в. наблюдалась тенденция к усилению роли центральных правительств, то во второй половине XX в. во многих странах намечается рост роли администрации на уровне региона (штата) и муниципалитета. При этом возникают новые уровни управления в ответ на спрос общественного сектора. Создаются администрации городов-центров (в США, Канаде, Великобритании и т.д.), чтобы скоординировать бюджетные решения центральных городов и связанных с ними пригородных общин. Таким образом, вертикальная структура общественного сектора значительно усложняется. В 70-90-е гг. в большинстве стран мира центральные правительства передали часть своих финансовых полномочий на субнациональные уровни. Соответственно, доля расходов общественного сектора возрастает здесь за счёт уменьшения доли, управляемой на общенациональном уровне. Это характерно не только для стран третьего мира и стран Восточной Европы, где проводится децентрализация общественных финансов для борьбы с неэффективностью государственного управления. Это явление наблюдается и в развитых странах.

К изменениям институционального оформления власти добавляются воздействия, обусловленные глобализацией экономики в период 80-90-х гг., что приводит к нарастающей мобильности капитала, рабочей силы, товаров и услуг, усиливает взаимодействие между территориальными общинами и между нациями и укрепляет реальную экономическую самостоятельность городов.

Значимым на глобальном уровне и в РФ фактором позиционирования и внутренней трансформации экономической структуры городов служит явление экономической поляризации как на макро-, так и на мезоуровне региональной иерархии [64]. В России в данном контексте наиболее заметен отрыв Москвы от остальных регионов. Б.А. Лавровский и Е.А. Шиль-цин отмечают также факт углубления внутрирегиональной дифференциации, когда центральный город «стягивает» на себя основную массу экономического потенциала [64]. Так, если в 1997 г. только в 10 регионах было сосредоточено более 60 % предприятий и организаций, к 2003 г. таких регионов стало уже 26.

При этом более значимым, чем, например, для европейских стран, в формировании экономической поляризации в России играет фактор инфраструктуры (транспортной, информационной), неразвитость которой с учётом российских расстояний оказывается для ряда российских регионов лимитирующим фактором в исследуемом контексте.

Обращаясь к проявлениям трансформации городской экономической структуры в условиях России в контексте обозначенных глобализационных процессов, отметим, что специфика таковых была обусловлена также неоднозначностью реформационных процессов.

В целом можно говорить о трёх ключевых направлениях трансформации экономической структуры города в ходе радикальных преобразований:

- процессы деградации, характеризующиеся отрицательными тенденциями в экономике городов;

- процессы инерционные, характеризующиеся стабильными чертами в экономике городов, несмотря на происходящие изменения в макро- и мезоэкономической среде;

- процессы нового развития, характеризующиеся положительными тенденциями в экономике городов [34].

Фактически имеет место сочетание данных векторов в экономике одного города, однако пропорции значительно разнятся в зависимости от типа города.

Проводя хронологию эволюции доминантных факторов развития крупнейших городов России в условиях рыночной трансформации и глобализации, А.Г. Дружинин выделяет следующие ключевые этапы:

- 1992-1995 гг. - кризисный спад (доминантные факторы развития крупнейших городов - эндогенные инерционные);

- 1996-1999 гг. - стагнация - (эндогенно-экзогенные);

- 2000-2008 гг. - посткризисный рост и макроэкономическая стабильность (экзогенные и эндогенные новационные);

- 2008 - … - глобальный финансово-экономический кризис (эндогенные инерционно-новационные) [37].

Характеризуя ситуацию в крупнейших российских городах, можно констатировать преобладание позитивных тенденций с полифункциональной структурой экономики, которые концентрируют 8,6 % населения России и 11,8 % городского населения; производят около 10 % всей промышленной продукции; оказывают более 15 % объёма всех услуг; наконец, на них приходится около 7 % капиталовложений [20]. Здесь наиболее активно формируются новые формы экономической деятельности, а также общественные отношения. Большинство малых и совместных предприятий страны размещается именно в крупнейших городах. Они являются центрами власти и управления, где принимаются важнейшие экономические и политические решения, функционируют штаб-квартиры политических партий и движений. Крупнейшие города являются ядрами экономической реструктуризации. Если во многих других населённых пунктах структурная перестройка отставала и была связана с частичной диверсификацией производства, то в крупнейших городах этот процесс носит качественно иной характер, затрагивая практически все сферы. При соответствующих условиях крупнейшие города могут стать ядрами экономических преобразований страны.

Значимыми векторами трансформации экономической структуры крупнейших городов в долгосрочной перспективе является становление и упрочение их как центров науки и инноваций, управления и образования. Вместе с тем, нет оснований говорить о нивелировании промышленной функции. Например, в Генеральном плане развития Ростова-на-Дону, несмотря на вывод промышленности за городскую черту и наращивание сервисных отраслей экономики, предполагается сравнительно несущественное сокращение доли занятых в промышленности и сохранение доли земель, занимаемых промышленными объектами. Основное же развитие территориальной структуры предполагается вести за счёт бывших земель сельхозназначения (рис. 4, 5).

Рис. 4. Перспективная динамика структуры занятых в экономике г. Ростова-на-Дону

Рис. 5. Перспективная динамика структуры земель г. Ростова-на-Дону

Совершенно иной характер трансформационные сдвиги носили в городах промышленной специализации. В целом, данные процессы были обусловлены спадом промышленного производства в РФ в реформационный период, что сказалось на динамике производства и занятости в отрасли.

Наиболее сложным для российской промышленности был этап до 1999 г., когда сокращение производства было почти непрерывным вплоть до 1997 г. Однако мы делим данный период на два: обвального сокращения - до 1994 г., и стабилизации, когда значимое сокращение объёмов выпуска прекратилось и началось локальное восстановление производства (табл. 1).

Характерно, что в период 1990-1995 гг. доля занятых в промышленности сократилась с 30,3 до 25,9 %, однако в дальнейшем - до 1999 г. сокращение продолжилось, хотя и меньшими темпами: доля занятых в промышленности сократилась до 22,2-22,4 % в 1998-1999 гг.

Таблица 1 Динамика показателей производства в промышленности РФ

Наибольшее значение соответствующие процессы имели для индустриальных городов, где промышленность составляла основу занятости и часто являлась градообразующей отраслью, иногда в лице одного-двух предприятий.

Качественная социально-экономическая трансформация проявилась здесь, помимо сокращения, перепрофилирования производств, в тесно сопряжённой с данным процессом трансформации социального состава населения. Характерным стало сокращение рабочих как социальной группы, причём, несмотря на значительные размеры данного явления, оно ещё себя не исчерпало. К началу реформационных сдвигов доля рабочих в трудовых ресурсах городов колебалась от 25 % в Москве до 30-40 % в крупных и средних городах и 45-60 % в малых моногородах [70]. Согласно оценкам, высвобождение рабочих с прежних мест приложения труда в 1996-2000 гг. составило 19-64 %. Эта тенденция сопровождалась закрытием профильных средних учебных заведений при одновременном предпочтении молодым поколением нерабочих профессий, что создаёт дефицит рабочих рук в промышленных специальностях и повышает затраты на привлечение рабочих.

Для таких городов в большей мере проявился фактор зависимости - в силу открытости экономики - от мировой сырьевой и товарной конъюнктуры, которая имеет приоритетное значение для динамики экономики РФ в целом в силу её сырьевой направленности. Так, из 7,3 % прироста ВВП РФ в 2003 г. 1,5 п.п. было обеспечено ростом цен на нефть, 3,5 п.п. - вследствие расширения физического объёма экспорта сырья. 0,7 п.п. потеряно вследствие превалирования импорта готовых товаров над экспортом, и лишь 3 п.п. было достигнуто за счёт укрепления конкурентных позиций российских компаний, в основном на внутреннем рынке [99].

Следствия сворачивания производства и сокращения занятости для городов индустриального типа - утрата доходов бюджета, дотационность и отсутствие ресурсов развития (рис. 6).

На новом этапе развития, в начавшемся восстановлении промышленности, в том числе в индустриальных городах, важная роль принадлежала интегрированному российскому бизнесу, часто в виде ФПГ, которые стали новой формой организации бизнеса и заметным субъектом динамики экономической структуры городов. К 2004 г. из официально зарегистрированных 104 ФПГ официальный статус сохраняли 82, в том числе 15 транснациональных. Многие ФПГ имели экспортную направленность, при этом половина их включала в свою структуру подразделения НИОКР. Из транснациональных ФПГ 10 созданы на основе межгосударственных соглашений, остальные являются транснациональными [161].

В 1998 г. в РФ было зарегистрировано 77 ФПГ в составе 1200 юридических лиц и более 150 финансово-кредитных учреждений. В ходе кризиса все ФПГ показали высокую устойчивость - ни одна из них не была ликвидирована. Акценты структуры современных ФПГ - их локализация в областях машиностроения, включая авиа- и автомобилестроение, ОПК, судостроение и приборостроение (около 40 ФПГ), а также АПК (13 ФПГ). Доля региональных ФПГ за 1993-2003 гг. постоянно снижалась - к 2004 г. их было 30 по сравнению с 37 межрегиональными [161].

После кризиса 1998 г. наблюдалось оживление промышленности РФ, сопровождавшееся как ростом численности персонала, так и ростом объёмов производства, технологическим перевооружением и активными инвестициями.

Размещено на http://www.allbest.ru/

146

Размещено на http://www.allbest.ru/

Рис. 6. Ключевые проблемы городов индустриального типа на этапе реформ

К 2008 г. в промышленности РФ было сосредоточено 23,5 % ОПФ. Наблюдался рост объёма производства, особенно в несколько предкризисных лет (табл. 2).

Таблица 2 Динамика производства промышленной продукции по видам экономической деятельности, млн руб

Как следует из данных, наиболее активным рост был в обрабатывающих производствах, что объяснимо наличием значительного внутреннего спроса.

Однако долгосрочный тренд деиндустриализации экономики РФ, который наблюдался в 1990-е гг., после некоторого восстановления получил новый толчок в 2008 г. с началом экономического кризиса.

Кроме того, несмотря на рост, доля машиностроения в российском ВВП к 2005 г. составляла чуть более 10 %, снизившись почти до уровня 1998 г. Несмотря на то, что информационные технологии активно внедряются сырьевиками, а также предприятиями-экспортёрами, статистика показывает отсутствие в сколь-либо значимых масштабах в продукции российских предприятий новой или усовершенствованной продукции. Относительно так называемого высокотехнологичного сектора в РФ высказывается скепсис на том основании, что на высокотехнологичных зарубежных фирмах средняя выработка на человека в год колеблется в рамках 100-300 тыс. долл., иногда доходя до 500 тыс. долл. (миркоэлектроника), тогда как на российском ОАО «Российская электроника» (одно из успешных предприятий) выработка составила 15 тыс. долл., на Ижевском механическом заводе (вооружения) - 3 тыс. долл. Об усугублении технологического отставания свидетельствует тот факт, что если в 1998 г. проблемы технического перевооружения была актуальной для 35 % предприятий, то в 2003 - уже для 85 %. Доля высокотехнологичного экспорта в РФ снижается. В 2003-2004 гг. она снизилась на 1,6 %, составив 5,5 % российского экспорта, тогда как 82,2 % такого экспорта составили углеводороды, металлы и драгоценные камни [50].

Индикатором технологического состояния российской промышленности является российский рынок станкоинструментальной продукции, который в денежном выражении уменьшился в 33 раза - с 3,3 млрд долл. в 1990 г. до 100 млн долл. в 2003 г., причём до 20-25 % продукции относится к непрофильной. В 2002 г. Германия произвела металлорежущего оборудования на 6,7 млрд долл., Япония - 6,4 млрд, Италия - 3,8 млрд, Китай - 3 млрд, США - 1,9 млрд долл. [141]. Превышение импорта металлорежущего оборудования над собственным производством в 36 раз в 2004 г., причём потребление металлорежущего оборудования в стране с учётом численности населения было меньше, чем, например, в Германии, в 44 раза. Машиностроение - ведущая отрасль промышленности ФРГ, на ней занято 40 % работающих в промышленности.

Относительно краткосрочного, однако имеющего глубокие последствия для российских городов, прежде всего - промышленных центров, фактора, каким стал экономический кризис, следует отметить, что он затронул многие промышленно развитые города Урала, Северо-Запада России и Сибири, а также отдельные города Юга России, составившие довольно фрагментарный промышленный каркас макрорегиона.

В ноябре 2008 г. Аналитический центр при правительстве РФ провёл опрос региональных экспертов относительно глубины кризиса в регионах РФ. До 52 % экспертов оценили ситуацию как предкризисную, 20 % оценили её как кризисную, 23 % говорили о небольших затруднениях и только 2 % не отметили проявлений кризиса. В регионах-донорах и промышленных регионах кризисной ситуацию назвали 30 и 27 % экспертов соответственно.

О проявлениях кризиса, прежде всего, в финансовой сфере заявили 83 % опрошенных в регионах-донорах и 82 % - в промышленных регионах. О проявлениях кризиса в строительстве и промышленности заявили 75 и 66 % опрошенных в промышленных регионах. Самые пессимистические оценки были даны экспертами из регионов Урала (96 % из них ожидали в 2009 г. продолжения спада в строительстве, 88 % - в промышленности, 80,5 % - в финансовой сфере). Следствием сокращения спроса в мировой и российской экономике на сырьё и продукцию российской промышленности в ходе кризиса стала негативная динамика индексов промышленного производства (табл. 3).

Таблица 3 Индексы промышленного производства в экономике РФ

Значимой проблемой стал факт максимального сокращения производства именно в обрабатывающих производствах, причём сокращение существенно затронуло технологичные отрасли (машиностроение), что дополнительно углубило и без того сырьевой профиль экономики (табл. 4, 5).

Таблица 4

Динамика производства по видам экономической деятельности, %

Как следует из приведённых данных, производство в добывающих отраслях упало в первом квартале 2009 г. на 10-15 %, в обрабатывающих же производствах в ряде случаев превышало 50 %, а производство легковых автомобилей сократилось на 2/3.

Таблица 5Динамика производства по видам экономической деятельности, %

Означенные факторы и тренды стали важными для промышленной составляющей экономической структуры российских городов, однако непосредственное преломление всех описанных выше тенденций тесно сопряжено с формированием и функционированием муниципального уровня власти в РФ.

В России в 90-е гг. федеральная власть сняла с себя ответственность за финансирование и управление большей частью ценовых субсидий и переложила её на регионы и муниципалитеты. Это относится также к денежным субсидиям социально незащищенным группам населения. Региональные и местные администрации взяли на себя целиком социальное обеспечение, ранее осуществлявшееся государственными предприятиями и финансировавшееся из центрального бюджета через расходные стати соответствующих министерств и ведомств (общие социальные расходы предприятий оценивались в 1993 г. более чем в 3 % ВВП, около 40 % этих расходов использовались для обслуживания жилого сектора). При этом региональные и муниципальные бюджеты получили лишь частичную компенсацию за принятие на себя соответствующих расходных статей.

Реформирование местного самоуправления в 2004 г. с принятием новых законодательных актов в данной сфере [154] уточнило миссию и полномочия муниципалитетов, что, однако, было сопряжено с определённым сокращением их ресурсов [154]. К преимуществам условий, сформированных новым законодательством, относят чёткое разделение полномочий уровней власти на свои и делегированные. Вместе с тем, часть экспертов оценила уровень предписываемого согласования деятельности муниципалитета и региональных органов власти как излишний.

Относительно новой, двухуровневой структуры муниципалитетов высказываются различные мнения. К проблемам здесь относят сложность управления финансами, ввиду чего часть регионов отказалась от такой системы в предреформенный период. Также реформа привела к существенному (в разы) увеличению числа муниципалитетов. Города вошли в реформы как городские округа без дальнейшего реформирования (за исключением двух столиц).

Важнейшим аспектом муниципальной реформы стала трансформация спектра муниципальных ресурсов. Проблемой остаётся баланс доходов и расходов муниципалитетов низовых уровней, факт «сбрасывания» на низовые уровни, в том числе города, государственных обязательств, тогда как муниципалитеты не входят в структуру органов государственной власти.

В Российской Федерации лишь крайне малая часть городов и районов самодостаточны в финансовом отношении, тогда как остальные испытывают нехватку денежных средств. Налоговые поступления обеспечивают около 10 % доходов муниципалитетов, так что большое значение имеет выделение долей налогов вышестоящих уровней, что помещает города в отнюдь не рыночные условия «согласования» своих интересов с администрациями регионов РФ [6].

В целом А.Н. Швецов констатирует, что самые серьёзные трудности становления местного самоуправления в современной России «обусловлены острой и хронической недостаточностью ресурсов для полноценного и сбалансированного развития муниципальных образований».

Проблемность становления и функционирования муниципального уровня власти обусловила потребность в исследованиях в данной области, что нашло отражение в работах таких авторов в области муниципального управления и муниципальной экономики, как В. Лексин, А. Швецов, Е. Анимица, Ю. Колесников, М. Боровская, А. Барский, А.Г. Игудин, В. Матеюк, О. Пчелинцев, М.Ф. Замятина и мн. др.

Кроме того, можно отметить работы относительно муниципальной реформы, бюджетного процесса в муниципалитетах таких исследователей, как М. Глазырин, Г. Цветкова, В. Макаров, С. Кузьмин, Е. Бухвальд.

Был накоплен значительный опыт законотворчества в сфере местного самоуправления на федеральном и региональном уровнях, в Конституции РФ содержится ряд принципиально важных положений и специальная глава 8 «Местное самоуправление» (ст. 130-133), определяющие сущность современной концепции местного самоуправления. Базовым для местного развития в РФ сегодня является ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» № 131-ФЗ.

В то же время законодательная основа развития местного самоуправления, в том числе применительно к городам, несовершенна. Останавливаясь на имеющихся в этой сфере проблемах, Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ отмечал, в частности, что межбюджетные отношения в целом работают на снижение финансовой автономии и, следовательно, ограничение экономической самостоятельности муниципальных образований [122]. В новом Федеральном законе плохо рассчитан объём доходов, необходимый для исполнения соответствующего объёма полномочий для каждого типа муниципальных образований. С учётом того, что большая часть муниципалитетов дотационна, вводятся механизмы выравнивания, в которых преобладают формы дотирования, а не налогового регулирования. Вместо финансовой автономии, стимулирующей собственную работу по экономическому развитию, создаётся почва для роста иждивенчества среди муниципалитетов. Введены механизмы отрицательных трансфертов для самодостаточных муниципальных образований, что тоже не стимулирует экономический рост. С точки зрения обеспечения возможностей для экономического развития было бы оправданно расширение для муниципалитетов налоговой базы за счёт новых источников, которые стимулировали бы работу местного самоуправления по привлечению налогоплательщиков (налог на прибыль, налог на имущество юридических лиц и пр.).

Жёсткое закрепление имущества в привязке к полномочию, выдержанное в Законе, с одной стороны, является гарантией исполнения полномочия (положительный момент), с другой - создаёт ряд трудностей для экономического роста. Во-первых, развитие услуг (дополнительные полномочия) требует обязательного приобретения соответствующего имущества, что не способствует диверсификации услуг и развитию конкуренции в этой сфере. Во-вторых, муниципалитеты по Закону обязаны освободиться от «лишнего» имущества, даже если на этом имуществе они сегодня зарабатывают деньги для текущих расходов.

В целом, обозначенные векторы трансформации экономической структуры российских городов и промышленного её элемента в сочетании с вновь сформировавшимися условиями развития российских городов позволяют говорить о назревшей потребности в новом векторе развития, который частично был «нащупан» российской экономикой в лице крупнейших городов и промышленных центров в предкризисный (2008 г.) период, однако может быть обоснован как новый - неоиндустриальный - вектор развития.

1.3. Детерминанты и специфика неоиндустриального развития как перспективного вектора трансформации экономической структуры городов индустриального типа

Формирование перспективного вектора развития городов сопряжено с максимальным использованием их потенциала, соответствующего исторически сложившемуся профилю, ресурсам производственной и в целом городской инфраструктуры, квалификации населения и позициям на рынках. Причём если для столичных и центральных городов целесообразно опережающее развитие их функций информационно-инновационных, образовательных и административных центров (в координации с имеющимися промышленными предприятиями), то для городов с доминированием в экономической структуре индустриальной составляющей именно её развитие как производящего промышленную продукцию центра видится наиболее адекватным.

Реализация такого подхода в отношении городов индустриального типа может быть сформулирована как концепция неоиндустриального развития. Её содержание определяется теми проблемами, с которыми столкнулась российская промышленность и индустриальные города в трансформационный период в условиях глобализации, открытости рынков, становления новых крупных центров конкуренции в различных отраслях за пределами России.

Современный среднесрочный сценарий развития промышленности оценивается как инерционный, а следствием его может явиться дальнейшая деиндустриализация, которая будет идти по пути наращивания сферы услуг в совокупной структуре, однако не вследствие её опережающего развития, а как результат продолжающейся деградации сектора добычи и связанных с ней предприятий обрабатывающей индустрии [87]. К наиболее актуальным проблемам, которые могут поддержать такой сценарий, относится, например, тот факт, что Россия проигрывает ряду стран в конкуренции по такому критерию, как оплата труда. Несмотря на то, что оплата труда в РФ находится на уровне 19,3 % от показателя США, она выше, чем в Литве, Чехии, а также Китае и Индии.

Вместе с тем, цены на электроэнергию в России пока достаточно низки, в том числе в сравнении с развивающимися странами. Относительно низкие цены поддерживают ценовую конкурентоспособность химической промышленности и цветной металлургии. Однако невысокие цены, с другой стороны, стимулируют большую, чем в странах ОЭСР, энергоёмкость российской экономики (примерно в 2 раза). Неоднозначна ситуация с занятыми в промышленном секторе. При общем и долгосрочном дефиците квалифицированных кадров на предприятиях обрабатывающей промышленности возможен и сценарий высвобождения занятых, в том числе в машиностроении, где потребность в рабочих сократится в 1,5 раза, что задано нижней планкой разницы в производительности труда в РФ и странах Запада. При этом ныне статистически относимая к рабочим специальностям занятость может сократиться в ближайшие 10 лет и в 2 раза, а в отдельных моногородах - на 30-60 %.

Негативно в период до кризиса 2008 г. на динамике обрабатывающих производств в России сказывался рост цен на основные материалы, который вёл к тому, что продукция предприятий становилась неконкурентоспособной. С 2003 по 2006 гг. цены на легированные стали, широко применяемые в авиастроении, возросли на 110 %, цены на цветной прокат и сплавы - на 274 %, на титан - на 95 %, на комплектующие покупные изделия - на 190 %. Эта тенденция сохраняется и в 2007 г. За 2,5 месяца текущего года повышение цен на материалы составило 14 %. Особую тревогу вызывает рост цен на материалы, используемые в автомобилестроении, судостроении и т.д. [132]. В этой связи кратное падение цен на сырье и материалы в период осени 2008 весны 2009 гг. стало фактором оздоровления производства в краткосрочной перспективе.

Однако ещё более важной проблемой явилось нарастающее инновационное отставание российской экономики, наиболее проявляющее себя в промышленной сфере. Доля России на мировом рынке экспорта технологий - 0,3 %, а её выручка от экспорта лицензий в 6 раз меньше, чем у Италии, 418 раз меньше, чем у США. В то же время доля РФ на рынке оборудования и услуг для строительства АЭС составляет 11 %, переработки ядерных отходов - 8-9 %, коммерческих космических запусков - 11%, динамично растёт экспорт электронной промышленности, на рынке военной авиации доля России составляла 20 %. В то же время развитые страны являются, как правило, многопрофильными экспортёрами инновационной продукции на мировой рынок (табл. 6).

Проблемой России является тот факт, что прибыль после налогообложения в обрабатывающих отраслях здесь оказывается ниже, чем в добывающих, тогда как в развитых странах ситуация прямо противоположна.

Становление частного сектора экономики России не улучшило, вопреки ожиданиям, ситуации с инновациями. Статистика свидетельствует о минимальной инновационной активности муниципальных, а также частных предприятий по сравнению с государственными.

Таблица 6 Экспорт высокотехнологичной продукции развитыми странами в 2003 г. (млрд долл.), по видам техники

Так, в начале 2000-х гг. доля инновационно активных государственных предприятий от общего их числа составляла 3,52 %, тогда как для частных и муниципальных такая пропорция была соответственно 0,32 и 0,21 % [10]. Самыми перспективными с точки зрения инновационной направленности были предприятия смешанной формы собственности [118]. Скромной была инновационная активность иностранных предприятий (4 место из 6 форм собственности). В. Наймушин также отмечает, что ставка на преимущества частного капитала и механизма рыночной самонастройки в наукоёмких и капиталоёмких отраслях явно провалилась [100].

Причиной инновационного отставания является сложившаяся в России асимметрия затрат на исследования и разработки: если в ЕС подавляющая часть таких затрат осуществляется в промышленном секторе, в России таковой играет вспомогательную роль. Промышленность не занимает в Российской Федерации места генератора инноваций, что идёт в разрез с мировыми тенденциями.

Все отрасли российской промышленности выступают в качестве нетто-импортёров новых технологий. Даже в относительно благополучном машиностроении импорт технологий превышает экспорт втрое, и это при том, что машиностроение аккумулирует 93,4 % российского экспорта промышленных технологий.

Опрос 2000 г. показал, что только 20 % российских предприятий ведёт внедрение инноваций в сфере технологии производства, преимущественно же инновации имели место в сфере организации сбыта, маркетинга и т.д., причём на старой технологической базе. В целом инновации внедряют не более 5 % предприятий страны, а востребованными являются около 2 % НИОКР. На фоне значительного потенциала создания инноваций Россия не обладает механизмом тиражирования инноваций.

В предкризисный период в России сложился определённый венчурный потенциал. В Российской Федерации имели место 70 технопарков, 50 тыс. малых технологических фирм со штатом 200 тыс. чел. и объёмом реализации 30 млрд руб. Действовала сеть региональных инновационно-технологических центров. В 2002 г. Министерством промышленности, науки и технологий РФ была опубликована Концепция развития венчурной индустрии в России.

Можно отметить и ещё ряд проблем, с которыми сталкивается российская промышленность [100]. Так, из-за ограниченного платёжеспособного спроса произошло перенакопление как производственного, так банковского и торгового капиталов. Тех рынков сбыта, которые остались под контролем российских предприятий, категорически недостаточно для реанимации существующих производств и обеспечения их техперевооружения. Манипулирование спросом при этом может рассматриваться как внешний фактор индуцирования кризисных явлений в экономике: как только на рынке образуется хотя бы потенциальный спрос, следует увеличение импорта, блокирующее развитие внутреннего производства.

С учётом того, что конкурентоспособность любого современного производства требует достаточно большой серии соответствующей продукции и, следовательно, большого рынка сбыта, а выход на зарубежные рынки для российских промышленных предприятий осложнён, без создания специальных условий для своих производителей хотя бы на внутреннем рынке, как это делает подавляющее большинство конкурентов, невозможно обеспечить сбыт и, следовательно, гарантии окупаемости инвестиций, которые, в свою очередь, необходимы для освоения производства продукции, в том числе для экспорта, и закрепления на внутреннем и внешних рынках. Причём инвестиции нужны не только в производство, но и в продвижение товаров. Даже на территории постсоветского пространства российские предприятия постепенно теряют рынки сбыта, проигрывая в качестве, техническом уровне и в ценах западным и китайским конкурентам.

Россия как рынок сбыта промышленной продукции представляет для Запада куда большую ценность, чем как поставщик сырья. Даже сбыт в России дешёвых китайских, турецких и корейских товаров выгоден странам Запада: при этом растёт сбыт в Китай, Турцию, Корею их высокотехнологического оборудования. В силу этого иностранные инвестиции в процессе реиндустриализации могут иметь только вспомогательный характер. Мировой рынок промышленных товаров и комплектации перенасыщен, мощности недозагружены, и у иностранных производителей, как правило, нет интереса создавать новые производства в России: им проще и выгоднее ввозить туда товары собственных заводов и обходиться в России «отвёрточными» производствами, избегая при этом конкуренции.

Проблемой, вместе с тем, остаётся технологическое отставание российской промышленности: используемое оборудование отстаёт от применяемого конкурентами на 5-7 поколений. Поэтому в рамках существующих производственных структур техперевооружение невозможно: для получения конкурентоспособной продукции, слишком много «дыр» в технологических процессах каждого завода потребуется «затыкать» одновременно.

В организационном аспекте к проблемам относится архаичность структуры современной российской промышленности. Крупный концерн на Западе сегодня - это, прежде всего, сбытовая и инжиниринговая структура, контролирующая свой сегмент рынка. Крупные многоотраслевые заводы неэффективны, поскольку нельзя оптимально загрузить все их технологические звенья. Создание нового качества управления на предприятиях обусловливает необходимость привлечения для вновь создаваемых предприятий западных инжиниринговых фирм, специализирующихся на трастовом управлении, что актуально ввиду отмеченного дефицита, в том числе управленческих кадров. Прежде всего, нужны инженеры-технологи, владеющие современными технологиями [100].

На основании рассмотрения ключевых проблем, которые сегодня препятствуют полноценной реализации промышленного потенциала в развитии России и индустриальных её городов, можно сформулировать концепцию неоиндустриального развития индустриальных городов. При этом следует учитывать сложившиеся подходы к данной проблематике, актуальность которой осознана российским экономическим научным сообществом.

Так, согласно ряду подходов, неоиндустриальная стадия развития характеризуется превращением знаний в важнейший фактор инноваций [74]. При этом иллюзия самоподдерживающегося роста возникает вследствие завышения цен на продукцию креативного сектора при её занижении на природные ресурсы. По применяемому стандарту СНС доля физического капитала - ранее базового актива - оценивается в 16 % общего богатства мира, природных ресурсов - 20, а человеческого капитала - 64 %. Но главным элементом этого механизма самодостаточности неоиндустриальной цивилизации служат «сознательно созданные политические условия» [130].

Неоиндустриальная концепция исходит из признания факта сохранения веса и значимости материального сектора производства. А.П. Джухас и Дж.Дж. Сноу полагают, что построение в США информационного общества потребовало существенных материальных затрат, однако в дальнейшем такие затраты будут невелики, будучи обусловлены только необходимостью поддержания соответствующей инфраструктуры [183].

Согласно позиции ряда авторов, для американской экономики характерно резкое снижение доли присваиваемых природных ресурсов. В послевоенный период существенно сократилась доля ВВП, приходящаяся на соответствующие отрасли [137]. Если в 1948 г. доля отраслей, основанных на использовании природных ресурсов, составляла 14,7 %, на сельское хозяйство приходилось 9,5 %, добывающие отрасли, обеспечение газом и электричеством и лесное хозяйство - 5,2 %, то в 1993 г. такие показатели составили 6,2, 1,9, 4,3 % соответственно.

Однако следует подчеркнуть, что речь идёт о долевых, а не абсолютных показателях. Фактически же к началу 2000-х гг. в развитых странах потреблялось нефти - в 5,3 раза больше, чем в остальных странах мира (не считая России), газа - в 9,3 раза, угля - в 3,8 раза, урана - в 25 раз, алюминия - в 15,1 раз, никеля - в 23,7 раз.

В 1990-е гг., в фазе начала неоиндустриального развития, все развитые страны увеличивали потребление электроэнергии. При этом самый высокий рост потребления намечался в таких странах, как США, Великобритания, Япония, Франция, Швеция.

Основными векторами неоиндустриального развития экономики российских городов (где сосредоточены обрабатывающие производства, в отличие от рассредоточенного по территории страны сырьевого сектора) называются, например: потребности в ускоренной структурной перестройке, переходе от преимущественно сырьевого производства к производству высокотехнологичных, конкурентоспособных продуктов конечного потребления; формирование и расширение сектора современных инновационно-индустриальных отраслей с последующим выходом их продукции на международные стандарты качества и надёжности; декриминализация и дебюрократизация органов государственного, регионального, муниципального и корпоративного управления [91].

Иной взгляд на суть неоиндустриальной концепции развития состоит в постулировании приоритета мощной инвестиционной активности в базовых отраслях экономики - транспорте, энергетике, тяжёлом машиностроении, металлургии, химии. При этом неоиндустриальное развитие подразумевает следующие подходы:

- государство должно взять на себя функции администратора рынка, и, действуя через антимонопольные службы, налоги, таможню, госзаказ, целевые инвестиции, страхование инвестиционных рисков, обеспечить отраслевое развитие. Мониторинг по заказам правительства могут делать на конкурсной основе российские или зарубежные специализированные фирмы;

- инвестиционное обеспечение развития промышленного сектора должно быть тесно увязано с национальными проектами и другими государственными программами;

- подпрограмма инвестиций для предприятий общего назначения должна распространяться на небольшие узкоспециализированные высокотехнологичные производства межотраслевого назначения (токарно-фрезерные работы, инструментальные, выпуск печатных плат, сборка электронных модулей и т.д.);

- важно задействование потенциала спроса со стороны сельского хозяйства (импортозамещение). Здесь же можно вести речь о комплексном освоении территорий, создании рабочих мест, в том числе в смежных отраслях, за счёт привлечения негосударственных капиталов. При финансировании сельхозпроизводства частными структурами нередко возникает проблема трудоустройства высвобождаемой рабочей силы. Индустриализация малых городов может решить и аграрную проблему.

Формулируя авторскую концепцию неоиндустриального развития, можно указать на следующие важные её составляющие (рис. 7).

Останавливаясь на стратегии реализации неоиндустриального подхода к городскому развитию, отметим ряд важных аспектов. Прежде всего, требуется реанимация и государственная поддержка докризисной стратегии «входа» российских ФПГ в активы иностранных технологически развитых компаний, в том числе в условиях их резкого удешевления в условиях экономического кризиса.

Размещено на http://www.allbest.ru/

146

Размещено на http://www.allbest.ru/

Рис. 7. Приоритетные аспекты неоиндустриального развития (принципиальная схема)