Окказиональная лексика в произведениях В. Хлебникова

Потенциальные и окказиональные слова представляют собой два полюса словообразования: первые являются реализацией законов словообразования, вторые -- нарушением этих законов. Это -- антиподы. Однако и те, и другие по существу демонстрируют возможности, заложенные в системе языка, только в первом случае это возможности, которые вот-вот станут реальностью, уже пробившие себе дорогу, а во втором случае - это возможности глубинные, лишь изредка, с трудом выбивающиеся на поверхность. Вполне вероятно, что часть последних при их особой активности, благоприятных внутриязыковых условиях и помощи социальных факторов пробьет себе дорогу в жизнь [2, с. 238].

Выводы по первой главе

Словообразование можно рассматривать как на историческом (диахроническом), так и на современном (синхронном) уровне.

В данной работе мы будем рассматривать основные способы словообразования на синхронном уровне.

Нами выделены такие способы словообразования, как морфологический (аффиксация, аббревиация, сложение, безаффиксный способ) и неморфологический (лексико-семантический, лексико - синтаксический, морфолого-синтаксический).

В этой главе на основе работ Земской Е.А. и Шанского А.Н. мы дали определения понятиям «способ словообразования», «регулярные аффиксы», «нерегулярные аффиксы», «словообразовательный тип», «словообразовательная модель». Так же выделили понятие «продуктивности» аффиксов.

Информация об окказиональном словообразовании, о разграничении слов реальных и потенциальных, почерпнутая из работы Земской Е.А. является основой в теоретической части данной главы и работы в целом.

Глава 2. Словообразовательные особенности лексических новообразований в произведениях Хлебникова

§ 1. В. Хлебников - создатель нового языка

Биография многих поэтов серебряного века сопряжены с легендой. Легенда о Велимире Хлебникове - это история человека, воспринимающего мир глазами ребенка и дикаря (по определению Ю. Тынянова), человека бездомного, не от мира сего, скитающегося по стране с узелком-наволочкой, набитой неудобочитаемыми (по определению М. Кузмина, «гениально-сумасшедшими») «творениями».

В качестве псевдонима он выбрал имя Велимир - владеющий, повелевающий миром. И он сам создавал этот новый мир. В. Хлебникову хотелось, чтобы будущий мир жил без границ и государств, поэтому он заявлял: «наша цель - общий письменный язык, общий для всех народов третьего спутника Солнца, построить письменные знаки, понятные и приемлемые для всей населенной человечеством звезды, затерянной в мире».

Творчество В. Хлебникова часто становилось объектом филологических исследований. И автором одной из таких исследовательских работ был Н. Богомолов, чье видение творческого процесса Хлебникова мы частично включили в данную курсовую работу.

В. Хлебников возник под призыв бросить Пушкина с корабля современности. Он отказался от гармонического литературного языка, от силлаботонического стихосложения. Не принял на веру ни одного слова и ни одного звука, отнесся к языку и к стиху как к неготовой, живой субстанции, пересмотрел и пересоздал поэтическую фонику, лексический запас, словообразование, морфологию, синтаксис, способы организации сверхфразовых единиц и целого текста. В своем новаторстве Хлебников через голову Пушкина охотнее обращался к традиции Ломоносова и его последователей. Одновременно он всматривался в будущее и мечтал, что народ создаст язык, который будет относиться к современному, как геометрия Лобачевского к геометрии Евклида. Такой язык он начал творить самостоятельно.

В. Хлебников считал, что каждый звук имеет свое значение, следует только научиться его понимать. Если собрать слова, которые начинаются одним и тем же звуком, и выявить то общее, что есть в их значении, то мы узнаем значение этого звука. Берем слово «чаша», «череп», «чан», «чулок», и др. Оказывается общее для всех этих слов и ряда других то, что они обозначают оболочку чего-то - воды, мозга, ноги. Выясняется, что и значение звука Ч - «оболочка». Хлебников мечтал пойти дальше и найти звукосмысловые универсалии - значения, общие разным языкам, чтобы создать единый мировой язык. «Если окажется, что Ч во всех языках имеет одно и то же значение, то решен вопрос о мировом языке: все виды обуви будут называться Че- ноги, все виды чашек - Че -воды, ясно и просто». В нескольких трактатах Хлебников приводил таблицы значений звуков, далеко не во всем совпадающих между собой.

Он исследует внутреннее склонение слова. Такими словоформами он считает слова, которые отличаются друг от друга одним звуком. «Лесина» обозначает наличие растительности, «лысина», по Хлебникову, - другая форма того же слова, и обозначает она отсутствие растительности. В. Маяковский пишет: «Для Хлебникова слово - самостоятельная сила. Отсюда - углубление в корни, в источники слова, во время, когда название соответствовало вещи. Когда возник, быть может, десяток коренных слов, а новые появились как падежи корня (склонение корней по Хлебникова) - напр., «бык» - это тот, кто бьет; «бок» - это то, куда бьет (бык). «Лыс» то, чем стал «лес»; «лось», «лис»- те, кто живут в лесу. Хлебниковские строки -

Леса лысы.

Леса обезлосили. Леса обезлисили…» [5,с. 55].

Звуковая плоть слова должна, по его мнению, заключать в себе и значение и семантику. «Словоторчество учит, что все разнообразие слова исходит от основных звуков азбуки, заменяющих семена слова, - пишет поэт в статье «Наша основа». - Из этих исходных точек строится слово, и новый сеятель языков может просто наполнить ладонь 28 звуками азбуки, зернами языка. Если у вас есть водород и кислород, вы можете заполнить водой сухое дно моря и пустые русла рек. Вся полнота языка должна быть разложена на основные единицы «азбучных истин», и тогда для звуко-веществ может быть построено что-то вроде закона Менделеева…»

В.Хлебников старается выявить хронологические закономерности, управляющие историей. Годы между началами государств, по его наблюдениям, кратны 413, гибель государств разделяют 1383 года, 951 год отделяет один от другого походы, отраженные неприятелем. Хлебников ставил число превыше всего. У него, как у Пифагора, миром правит число, Числобог. Между Числобогом и словами стоят числоимена.

Я всматриваюсь в вас, о числа <…>

Вы даруете единство между змееобразным движением

Хребта вселенной и пляской коромысла,

Вы позволяете понимать века, как быстрого хохота зубы [1, стр. 47].

В одной из рукописей Хлебникова от числа 2 идет цепочка слов: дело, добро, дух, дышать, душа, дар. От числа 3 цепочка: тело, труд, труп, трухнуть, тяжесть. Так из числа вырастают слова, становятся числоименами. Выражение -1 было особенно важным. Он видит в нем корень не только поэзии, но и вселенной. Самого себя он однажды назвал «веселым корнем из нет единицы».

Его преобразования затрагивали и целый текст, можно наблюдать, например нарушение нормальных условий связанности текста. Одно и то же лицо или явление на протяжении короткого фрагмента может обозначаться разными местоимениями, разные лица и явления - одним и тем же местоимением.

Сходную роль играет смена грамматических форм лица и времени в глаголах, числа, падежа в именах.

Таким образом, можно сказать, что В. Хлебников, преобразуя язык, принял на себя функцию целого народа. Только народ преобразует язык постепенно, на протяжении веков и тысячелетий, а В. Хлебников все открытия совершал здесь и сейчас, на протяжении короткой творческой жизни. Его словарь в своей основе - система окказионализмов, его грамматика может быть построена как система нарушений нормативной грамматики русского языка. Следующий пункт главы призван проанализировать наиболее интересные случаи словообразования в творчестве Хлебникова, разграничить окказионализы и потенциальные слова.

§ 2. Окказионализмы В. Хлебникова

Как было сказано ранее, Хлебников не просто создавал окказиональные слова, он создавал свой язык со своими законами. Эксперименты со словами различны. В нашей работе мы не смогли полностью исследовать все произведения В. Хлебникова. Только в стихотворении «Заклятие смехом» встречаем 16 окказиональных слов. Попробуем разграничить его новообразования.

Потенциализмов у Хлебникова не так много. (В отличие, например, от Игоря Северянина, который чаще использовал именно эту продуктивную модель словотворчества. Это в основном прилагательные, созданные путем сложения двух основ: огнивом-сечивом; зыбку-улыбку; куревом-маревом; желтострунный и стройно-плечистых, смелоликих. Зачастую он использует корни с совершенно разным лексическим значением, например из двух таких разных слов как вечер и грива (которые не совместимы по смыслу) Хлебников образует новое слово вечерогривы. А вот как звучит это слово в контексте:

Что было - в водах тонет.

И вечерогривы кони,

И утровласа дева,

И нами всхожи севы[3, стр. 21].

Как видим, Хлебников использует еще одно окказиональное слово, построенное по такой же модели. Такие слова помогают нарисовать более яркую картину окружающего мира, например, «На берега озер черниловодных», «печальнооких жен», «в степях глубокожирных».

Чаще в творчестве Хлебникова встречаются собственно окказионализмы, созданные по индивидуально-авторским моделям или с нарушением каких-либо условий по узуальным моделям.

Например, он предлагал создавать парадигмы слов, зная значение отдельных звуков. «Найти, не разрывая корней, волшебный камень превращения всех славянских слов одно в другое…» Если слово «Днепр» - поток с порогами, «Днестр»- быстрый поток, тогда «Мнепр» (вводится местоимение мне) - поток личного сознания, преодолевающий препятствия, а «Мнестр» - быстрый поток мыслей, «Гнестр» - быстрая гибель, «Снестр» - сон и т.д.

Хлебников создал целую «периодическую систему слова». Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость появления новых слов. Если развитый «пляс» имеет производное слово «плясунья», - то развитие авиации, «лёта», должно дать - «летунья».

Хлебников свободно обращается со звуками, заменяя в словах один звук на другой. Например, вместо слова дня используется его аналог - зня (меняется всего один звук в начале слова); может измениться звук и в корне, как в словах коняшня (вместо конюшня) и бабр (видимо бобр). Встречаются слова, в которых пропущен или добавлен какой-либо звук: «В нахмуренные лббы и ноздри»[3,с.195], «…дитя отирает глазики! Мотри! Мотри! Дитя!»[3, с.201] (возможно, Хлебников имитирует детскую речь).

Хлебников мог образовать множество слов от одного корня. В его стихотворении «Заклятие смехом» мы встречаем 16 окказиональных слов, созданных на основе корня «смех»:

Заклятие смехом.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, Засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешищ надсмеяльных - смех усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!

Смейево, смейево,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь смехачи! [5, стр. 17]

Только на основе одного корня Хлебников рисует целую картину: это и смехачи (слово образовано по типу циркач - циркачи), которые не просто смеются, а смеянствуют смеяльно; это и смеюнчики (используется уменьшительно-ласкательный суффикс юнч); и смешики (также используется суффикс ик); и т.д.

Встречаются у Хлебникова и другие словообразовательные модели, например:

Сыновеет - безличный глагол, созданный по образцу глагола такой же структуры вечереет.

Красотинцы - одушевление неживых предметов. По этой же модели созданы такие слова как: смеюнчики, смехачи, времири, времыня, жарирей, поюны. Такие слова можно воспринимать только в контексте:

Там, где жили свиристели,

Где качались тихо ели,

Пролетели, улетели

Стая легких времирей.

Где шумели тихо ели,

Где поюны крик пропели,

Пролетели, улетели

Стая легких времирей…[3, стр. 36]

И дальше, в этом же стихотворении, он образует от слова поюны совершенно новое - краткое причастие поюнна (“Ты поюнна и вабна…”).

Достоевскимо, пушкиноты, чингисхань, ниагарится - модель образования нового слова от имени собственного, когда нормальными, обычными для данного суффикса являются образования от нарицательных существительных.

Сложные слова: бесповеликая, предземшарвеликая (земной шар + великий), хорошеуки (хороший +наука), лебедиво (лебедь+диво), Перунепр (Перун+Днепр). Создавая новые слова, Велимир Хлебников нередко использует древнерусские основы слов, например окопад .

Серпень - слово, созданное с помощью непродуктивного суффикса -ень- (как ливень).

Очаревна - от очарование - по типу слова царевна.

Мореречи - слово, образованное путем слияния словосочетания “море речи”.

Поюнна, вабна, видель - значение этих слов затуманены, мы можем только предполагать, что они обозначают.

В слове немь Хлебников использовал один из древнейших словообразовательных типов русского языка - образование безаффиксных существительных 3 склонения (от прилагательного немой). В русском языке такой способ словообразования сейчас не продуктивен, но он остается продуктивным в диалектах.

Ай, айный, сенозарник, грозник, свадебник - это название месяцев в году.

Создавая окказионализмы, Хлебников создал свою неповторимую поэзию. Его знаменитое стихотворение “Кузнечик” создано на основе звуковых ассоциаций.

Крылышкуя золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.

-Пинь, пинь, пинь! -

тарарахнул зинзивер.

О, лебедиво!

О, озари! [3, стр. 30]

Читая это стихотворение, кажется, что все слова созданы самим автором, но это не так, собственно окказиональными здесь являются слова крылышкуя, лебедиво, а вот слова вер и зинзивер, которые тоже можно принять за окказионализмы, на самом деле обозначают название камыша (вер) и камышового воробья (зинзивер). И все это вместе взятое создает неповторимую музыку стихотворения.

Велимир Хлебников создавал окказионализмы по новым, ранее неизвестным моделям или же с использованием традиционных способов, но с нарушениями и отступлениями.

Так, к окказиональным словообразованиям, образованным путем аффиксации можно отнести слова

Закричальность, дымность, сыноветь, гробеть, упавн, лукать, ниагариться, пушкинота, достоевскимо, кюхельбеккерно и многие другие (всего 66 слов).

При помощи сложения основ(часто с добавлением суффиксов) образованы в основном потенциальные слова, например, вечерогривый, печальноокий, свирепоокий, тысячеоконный, среброструнный, уторвласый, дровоядный, смелокикий, желтозарный и т.д. (всего 36 слов), но окказионализмы все же составляют небольшую часть этой группы слов. Например, синезначимый, жарбог, предземшарвеликая, числобог, небоход, облакоход, мореречь и др (всего 11 из 36слов).

Слов, образованных при помощи обратного словообразования, очень мало-всего 2: свиреть, годовать

Окказиональные слова, образованные путем аббревиации, начитывают в своих рядах 12 слов:

Виденнега, хорошеуки умнязь, Снестр, Перунепр, Мнестр, Гнестр и др.

И всего одно слово образовано при помощи безаффиксного способа словообразования. Это слово «немь».

Мы не можем точно сказать, какой вид окказионализмов преобладает в творчестве автора, словообразовательные, фонетические, семантические ли, но специфика работы обязывает нас остановиться на словообразовательных окказионализмах, в связи с чем, при анализе практически не затрагивались другие виды окказионализмов.

§ 3. Причины создания и употребления окказионализмов В. Хлебникова с художественной точки зрения

Феномен В.Хлебникова привлекал внимание многих его современников и представителей филологической науки следующих поколений. Отношение к нему самое различное, часто полярное. Но суть проблемы состоит все же не в том, как оценивали талант данного автора, а в том, каким видели назначение его произведений и как понимался способ самовыражения автора. Надо сказать, способ этот очень необычен и потому именно он был избран объектом исследования в данной курсовой работе.

Чтобы объяснить художественное своеобразие произведений В. Хлебникова, мы обратились к работе Григорьева В. П.

«Грамматика идиостиля: В. Хлебников».

В этом параграфе представлены выдержки из данной работы, наиболее точно раскрывающие художественные особенности окказионализмов в текстах В.Хлебникова.

- Несомненно, что «звездный язык» поэта, описанный пока лишь в фрагментах и без необходимой детализации и учета эволюции хлебниковских взглядов, далек от классической научно-филологической обоснованности как общепризнанного достижения младограмматической традиции в исследованиях языка. Однако при этом должны быть приняты во внимание, по крайней мере, следующие соображения.

Юношеская эпатажная установка на «разрушение языков» обернулась поисками «единого смертных разговора», т.е. приобрела конструктивный смысл. Как характеристика хлебниковского идиостиля «звездный язык» представляет собой существенное средство поэтического выявления и подкрепления семантических ассоциаций. В своих лучших произведениях Хлебников дал впечатляющие образцы эстетического отношения к языку; озарил своеобразным светом индивидуально-неповторимую поэтическую историю языка, как она рисовалась Будетлянину; создал значительное в художественном отношении многообразие фактов истории поэтического языка, которые невозможно игнорировать, как показывают исследования, и в истории литературы, но которые особенно интересны для истории русского поэтического языка XX в.

Кризис младограмматизма в XX в. особенно наглядно обнаружился в области интерлингвистики - науки о языках как средствах международного общения. Бодуэн мог возмущаться эпатирующими «будетлянами», но он же негодовал - и столь же справедливо - по поводу методологической недостаточности младограмматической аргументации против искусственных языков. Между тем «звездный язык» Хлебникова - это прежде всего факт интерлингвистики и должен рассматриваться в контексте соответствующей теории и истории. Опыт Хлебникова здесь представляется уникальным: если не ошибаюсь, неизвестен какой-либо иной проект подобного языка, интенсивно разрабатывавшийся поэтом в процессе художественного творчества (а не в качестве хобби) и, что особенно существенно, как поэтический язык, в котором лишь постепенно вычленялось ядро - язык общенормативный, «для быта и жизненных польз»[ 4,с. 15].

-В связи со сказанным необходимо остановиться на теме «Хлебников-интерлингвист». Как оказалось, интерлингвистические интересы Хлебникова были весьма разнообразны. Фактически интерлингвистикой пропитан почти любой его текст, множество высказываний из этой области находится среди его черновых заметок, а о его «интерлингвистической ревности» свидетельствует такая запись дневникового характера, относящаяся к самым последним годам жизни поэта: «Алексей Круч&lsaquo;еных&rsaquo; подлаявший недавно мировой язык делаю &lsaquo;...&rsaquo; дичь будет &lsaquo;...&rsaquo;».В заметках для себя Хлебников делал и такие сопоставления: «Что лучше - всемирный язык или всемирная бойня?» Из этого, впрочем, не следует, что в создании «мирового языка» он видел единственную возможность избежать мировой войны, как полагает С. Мирский [4,с.24 ].

-Нельзя сказать, что творчество Хлебникова совсем не изучалось с интерлингвистической точки зрения - в той или иной мере этот аспект присутствовал почти в любом обращении к деятельности поэта, поскольку «единый смертных разговор» [2 , с.186] составляет едва ли не основной ее пафос. Однако ни Бодуэн, ни Марр, ни Дрезен, ни Бокарев - вообще никто в отечественной интерлингвистической традиции не проявлял особого интереса к Хлебникову. Не исключено, конечно, что будут найдены новые материалы, например, в архиве Л.П. Якубинского, лингвиста, занимавшегося словотворчеством Хлебникова5 , с одной стороны, и автора статьи «Ф. де Соссюр о невозможности языковой политики» (1931), принципиально важной в истории интерлингвистики, - с другой. Но пока в собственно интерлингвистическом плане мы не располагаем обобщающей работой о Хлебникове[4,с.26 ].

- Современная структурная лингвистика, даже без прямых внушений «космоглоттики» (подходящий здесь термин Н. В. Юшманова и др.), приходит к необходимости анализа «лингвистической теории» Хлебникова. А.Г. Костецкий (1975) дал такой анализ, обобщив материалы девяти статей поэта, в которых тот разрабатывал так называемую «заумь», или «азбуку ума», или «азбуку понятий», или «звездный язык», т.е. идею мирового языка как «собирателя человеческого рода». В итоге мы располагаем сводным «словарем» хлебниковской «азбуки ума». Остается, правда, сложная задача корректировки и дополнения этой реконструкции путем анализа таких произведений поэта, как «Слово о Эль», «Ледяною ночи, ледяною грусти...», «Царапина по небу», «Зангези» и т.п., а также других статей Хлебникова и материалов его архива.

В недавней работе западногерманского слависта, посвященной теме Востока в творчестве Хлебникова, есть небольшой раздел. «Всемирный язык и поэтическая утопия», в котором предпринята интересная попытка показать иерархическую структуру того, что нерасчлененно обозначается как «заумный язык», эволюцию этого понятия и его функциональное расширение от «всеславянского языка»8 до языка, общего для человека и природы. Проведенный С. Мирским анализ лишний раз показывает, что как ни важен для Хлебникова язык, роль его велика, но производна как у средства, необходимого для того, чтобы прочесть «единую книгу» мироздания. [4,с. 30]

-Выше отмечалось, что Хлебников стремится избегать неславянских апеллятивов (исключений не так уж мало, но по отношению к западноевропейским заимствованиям это именно исключения, а апеллятивы широко понимаемого Востока разрешены). Однако имена собственные именно как «интерлингвистический слой языка» обычно входят в тексты поэта в своей общенормативной форме.

На «путь к мировому заумному языку» Хлебников становится уже в 1912-1913 гг. «Самовитого слова вне быта и жизненных польз», с которым связано любимое поэтом «мыло словотворчества» самого по себе уже недостаточно. «Второе отношение к слову» Хлебников формулирует не как «свободную плавку», а как целенаправленные поиски «единства вообще мировых языков, построенного из единиц азбуки».Но для этого надо определить единицы. Вот образчик рассуждения Хлебникова: «Ч значит оболочка &lsaquo;...&rsaquo; Человек есть не только звук, Человек есть имя, неделимое тело языка. Если окажется, что Ч во всех языках имеет одно и то же значение, то решен вопрос о мировом языке: все виды обуви будут называться че ноги, все виды чашек - че воды - ясно и просто». Здесь же даны предпосылки, или допущения, из которых исходит заумный (т.е. «звездный») язык: «1. Первая согласная простого слова управляет всем словом - приказывает остальным. 2. Слова, начатые одной и той же согласной, объединяются одним и тем же понятием &lsaquo;...&rsaquo;». Допущения - чрезвычайно сильные, сравнительному языкознанию, действительно, есть от чего «прийти в ярость» , опровергнуть их ничего не стоит, семантика гласных «фонем-морфем» у Хлебникова едва намечена, синтаксис, как увидим ниже, совершенно не разработан, конкретная лексика - тоже, главное же - сама идея воспроизведения в плане выражения сущности вещей, стремление преодолеть «проклятие» произвольности языкового знака обрекали «звездный язык» как проект искусственного международного языка на неудачу [4,с. 33 ].

- «Звездный язык» Хлебникова обладает одной особенностью, интересной в словообразовательном отношении. Он динамичен в том смысле, что все время впитывает в себя аналитический и синтетический опыт хлебниковского словотворчества. Поскольку «азбука ума» выявлена, поэт может ввести новое допущение о том, что каждая из согласных корня, а не только начальная, является единицей этой азбуки и что таким образом слова, начатые одной и той же согласной, не просто объединяются одним и тем же понятием, но и оказываются ареной борьбы противоположностей, столь социально значимой, что поэт даже называет ее «Паны и холопы в азбуке» Отсюда такие поэтические высказывания, как Хлап или холоп - опора для холи, Холоп - двигающая сила/Холи пана, а «Пан это &lsaquo;...&rsaquo;/Парами праздный паровоз/Уход Пэ: его нет» (поскольку Эн имеет значение небытия) и когда в слово пан «пришло Эль любви, лебедя, лелеки,/Леля, лани, Лаотзы, Лассаля, Ленина/Луначарского, Либкнехта», то Пан - пал! Иначе говоря, каждый неодноконсонантный корень может рассматриваться поэтом как сложный, а «основосложение» - как главный способ словообразования в рамках мирового заумного языка.

Может, но не непременно должен. Известно, что перечень «языков», которыми пользовался Хлебников как подъязыками русского языка, и пользовался в одно и то же время, - достаточно внушителен. При этом «стиль мышления», характерный для его творчества, удивительным образом сочетал строгость и последовательность рассуждений в естественнонаучном и точном знании со свободой и гибкостью поэтического взгляда на мир, в том числе и на задачу «прорыва в языки». Возможно и «соединение звездного языка и обыденного», как в первой части «Царапины по небу», и их раздельное использование, а между художеством и экспериментом, повторим, нет непроходимых граней.

«Звездный язык» прорастает в словах русского языка, словотворчество тоже опирается на реальные языковые структуры, преобразовывая и переформировывая их по потребностям поэта. «Звездный язык» и словотворчество готовы были слиться в аналитических и синтетических процедурах, но лишь один случай соположения окказионализма виель &lsquo;крыло бабочки&rsquo; с единицами «звездного языка» Эль и Вэ как будто позволяет видеть здесь не обычное для поэта производное от свирель типа хотель, зовель и т.п., а своеобразный композит из «простых имен языка»: В + Л. Соотнесение трех основных семантических полей, из которых берутся слова для определений «фонем-морфем» в «азбуке ума» - «пространства», «движения» и «математических понятий», с последними опытами Хлебникова в области так называемых «релятивных окказионализмов» ,т.е. окказионализмов с корнями из местоимений, союзов, предлогов и частиц, говорит о том, что «звездный язык» уже был готов включить в свой «севооборот» и собственное словотворчество Хлебникова [4,с.39].

-Слово севооборот употреблено не для оживления стиля. Это слово из студенческой публикации поэта «Опыт построения одного естественнонаучного понятия», также выявленной А. Е. Парнисом. Севооборот - одна из иллюстраций отношений «метабиоза», противопоставляемого по признакам пространства и времени «симбиозу», понятия, которое объединяет, по Хлебникову, «поколения кораллов внутри какого-нибудь атолла и поколения людей внутри народа». «Точно так же в &lsquo;верую&rsquo; воинствующего пангерманизма входят отношения метабиоза между славянским и германским миром» - еще один пример из указанной статьи [4,с.42].

-Не располагая никакими прямыми доказательствами, невозможно утверждать, что понятие метабиоза Хлебников распространял и на отношения между отдельными единицами в рамках собственного языкового строительства. Тем не менее безусловное для поэта единство человека и природы, установка на «конские свободы и равноправие коров» [2 , с.189] сравнение современного многообразия языков, которые «разъединяют», с «когтем на крыле птиц» и выдвижение идеи «звездного языка» как языка общего «для всех» и т.д. - все это позволяет думать, что «единый смертных разговор» будет связан отношениями метабиоза с существующими языками. В историософии Хлебникова представляется несомненным метабиотическое основание его устойчивого интереса к скифам, с одной стороны, и к запорожцам - с другой (ср. Чертомлыцкий курган и Чертомлыцкую сечь). Эсперанто же и язык птиц симбиотичны [4,с.44 ].

-Проект «звездного языка» уникален и может заставить нас внести уточнения в наши интерлингвистические типологии. Это язык, предназначенный для всех живых существ, призванный заменить существующие ныне языки, т.е. невспомогательный, язык одновременно и научно-фантастический, т.е. искусственный, и поэтически-естественный, язык апостериорный в этом последнем смысле, но априорный в глазах критиков-интерлингвистов, язык с полным набором функций, но представляющий интерес прежде всего как поэтическое творчество, а не как прагматическая значимость.

Бегло рассмотренный опыт Хлебникова - первого поэта-фантаста-интерлингвиста, как и весь образ и жизненный путь этого удивительного человека, учит нас Филологии и Экологии - вниманию к взаимосвязям и любви к пониманию чужого [4,с.52].

Заключение

Серебряный век подарил нам совершенно разнообразное творчество интереснейших авторов. Таких как Игорь Северянинов, Велимир Хлебников. Нами было подробно рассмотрено творчество В. Хлебникова с целью нахождения новых словообразований.

Подводя итоги исследования, могу сказать, что окказиональное словообразование обладает неоспоримой пальмой первенства в творчестве данного автора.

Потенциальных словообразований в текстах встречается тоже очень много, но все же меньше, чем окказионализмов.

Адекватной оценке произведений В. Хлебникова помогла теоретическая база знаний о словообразовании, основанная на работах Земской Е.З. С помощью них мы дали определение термину «окказионализм», научились разграничивать окказиональное словообразование и потенциальное, узнали, какие бывают модели и способы словообразования. Все это в практической части работы помогло понять, какие способы словообразования предпочитает использовать автор. Определить, почему были избранны именно эти способы, очень трудно. Это связанно с личным восприятием мира В. Хлебниковым.

Его тексты изобилуют словообразовательными, фонетическими новообразованиями. Зачастую невозможно определить значение какого-либо из новообразований, не обратившись к исследовательским работам, изучающим творчество Хлебникова. Это говорит о сложной их семантике.

Но вернемся к основной теме работы. Нами выяснено, что наиболее частым по употреблению является способ словообразования аффиксация (в основном суффиксальная), на втором мест по частоте использования - сложение основ (почти всегда с использованием суффиксов). Этот способ используется при образовании, как окказиональных слов, так и потенциальных, практически с одинаковой частотой. Далее - аббревиация. На мой взгляд, этот способ помог автору создать самые яркие и интересные с точки зрения языка окказионализмы. Последнее место делят безаффиксный способ словообразования и обратное словообразование.

Про место подобных словообразований в творчестве В.Хлебникова могу сказать то, что именно они и были его сутью, зерном, тем самым, что содержит смысловую нагрузку произведений. Во-первых, потому, что тексты автора ими изобилуют, а во-вторых, потому что Хлебников был человеком своего времени (имеется ввиду «серебряный век»), а потому экспериментатором, и обойтись без подобного явления не мог.

В результате проведённого анализа было найдено 117 индивидуально-авторских словообразований.

В числе них выделено 92 окказионализма и 25 потенциальных слов.

В окказиональном словообразовании нами отмечены следующие способы словообразования:

1. слова, образованные при помощи аффиксации

2. слова, образованные при помощи сложения

3. слова, образованные при помощи безаффиксного способа словообразования

4. слова, образованные при помощи аббревиации

5. слова, образованные при помощи обратного словообразования

К окказиональным словообразованиям, образованным путем аффиксации можно отнести слова

Закричальность, дымность, сыноветь, гробеть, упавн, лукать, ниагариться, пушкинота, достоевскимо, кюхельбеккерно и многие другие (всего 66 слов).

При помощи сложения основ(часто с добавлением суффиксов) образованы в основном потенциальные слова, например, вечерогривый, печальноокий, свирепоокий, тысячеоконный, среброструнный, уторвласый, дровоядный, смелокикий, желтозарный и т.д. (всего 36 слов), но окказионализмы все же составляют небольшую часть этой группы слов. Например, синезначимый, жарбог, предземшарвеликая, числобог, небоход, облакоход, мореречь и др .( всего 11 из 36слов).

Слов, образованных при помощи обратного словообразования, очень мало - всего 2: свиреть, годовать

Окказиональные слова, образованные путем аббревиации, начитывают в своих рядах 12 слов:

Виденнега, хорошеуки умнязь, Снестр, Перунепр, Мнестр, Гнестр и др.

И всего одно слово образовано при помощи безаффиксного способа словообразования. Это слово «немь».

Таким образом, наиболее продуктивным способом словообразования является аффиксация, наименее - безаффиксный способ словообразования.

Способы словообразования	Количество слов (окказионализмов и потенционализмов)	Процентное соотношение
Аффиксация	66	56,4
Аббревиация	12	10,2
Сложение основ	11	9,4
Безаффиксный способ	1	0,9
Обратное словообразование	2	1,7
Потенциальное словообразование	25	21,4