1.1 Трактовки понятия «билингвизм»

Основным понятием, рассматриваемым в данном исследовании, выступает лингвистическая интерференция.

По определению, интерференция (от лат. inter - взаимно, между собой - feri - ударяю, поражаю) в психологии понимается как взаимодействие двух или большего числа одновременных или последовательных процессов. В результате такого взаимодействия возникает нарушение как минимум одного из параллельных процессов [Большой психологический словарь, 2004: 166]. В психологической практике феномен интерференции наиболее интенсивно исследуется в области познавательных процессов (мышление, память, восприятие). Однако не стоит забывать и о речи. Пусть «речь» и не является типичным познавательным процессом, тем не менее, речь, язык непосредственно связаны с когнитивной сферой (развиваются в ней и в дальнейшем определяют ее развитие).

Интерференция - это переустройство моделей, являющееся результатом введения иноязычных элементов в те области языка, которые отличаются более высокой структурной организацией. Под интерференцией подразумеваются случаи отклонения от норм любого из языков, которые происходят в речи двуязычных вследствие языкового контакта [Вайнрах, 1972: 22].

Принятое в психологии понимание интерференции в наиболее широком смысле, позволяет экстраполировать приводимое выше определение на иные процессы, даже выходящие за рамки собственно психологии. Таким образом, интерференция в лингвистике так же может быть определена как влияние одной языковой системы на другую. Однако говорить о нарушении здесь не совсем уместно. Там же в большом психологическом словаре авторы дают альтернативное определение термина интерференция, понимаемое как «перенос» [Большой психологический словарь, 2004: 213]. Именно данное определение ближе к лингвистической проблематике, где лингвистическая интерференция понимается как влияние одной языковой системы на другую систему языка.

У. Вайнрах подчеркивал важность следующих нелингвистических фактов для двуязычной личности и потенциального языкового контакта, которые могут быть существенными в процессах стимулирования или подавления интерференции:

1) Географическое месторасположение;

2) Особенности местного языка;

3) Культурные и этнические группы;

4) Религия;

5) Раса;

6) Пол;

7) Возраст;

8) Социальное положение;

9) Род занятий;

10) Сельское или городское население [Вайнрах, 1972: 154 - 163].

Структурные различия - основной источник лингвистической интерференции, поэтому для подробного анализа интерференции прежде всего необходимо определить структурно-лингвистические сходства и различия на всех уровнях языка.

Причины интерференция можно определить лингвистическими методами, т.е. сравнив грамматические, фонетические и лексические системы языков, мы получим список возможных интерферентных ошибок, возможных в определенной языковой ситуации. Но не все возможные формы интерференции реализуют себя, так как зачастую на речь двуязычного воздействуют экстралингвистические факторы.

Очень часто интерференция в речи зависит от речевой ситуации. Можно классифицировать следующие случаи:

1) В беседе с одноязычным двуязычный исходит из одной основной цели: быть понятым любой ценой. Поэтому он сознательно избегает в своей речи заимствованных слов. Следовательно, степень интерференции низка;

2) В определенной ситуации используется только один язык. Замена языка ведет к широкой интерференции.

3) Степень интерференции может зависеть от эмоционального стресса.

У. Вайнрайх по данному поводу отмечает следующее: интерференция - это вторжение норм одной системы в пределы другой. [Вайнрайх У., 1972: 76]. По мнению автора, в основе феномена интерференции лежит механизм отождествления норм одной языковой системы (пусть на основе частичных и формальных сходств в средствах выражения и представления) с нормами другой. Автор выделяет и рассматривает следующие виды интерференции:

1. Фонетическая интерференция проявляется в подмене звуков, так как даже при определенном сходстве языковых систем существуют значительные «микроскопические» отличия вокализации и произношения отдельных звуков. Таким образом, перенесение из одной системы звукового оформления в другую порождает фонетические искажения и, как правило, закрепляется в акценте носителей языка. [Вайнрайх У.1972: 76].

Звуки, производимые билингвом, находятся в так называемой «ничейной» полосе между двумя фонологической системе двух контактирующих языков, поэтому определить их фонологические функции, представляет определенные трудности. Исходя из этого следует изучать фонетическую интерференцию в свете того, как «носитель языка воспринимает и воспроизводит звуки одного языка, который можно назвать вторичным, с точки зрения другого, называемого нами первичным» [Вайнрах У., 1972: 39].

Таким образом, если мы принимаем понятия «первичной и вторичной языковой системы», то с фонологической точки зрения можно определить четыре основных типа фонетической интерференции:

1) Недодифференциация фонем (under-differentation), которая происходит, когда смешиваются такие два звука вторичной системы, соответствия которым в первичной системе не различаются.

2) Сверхдифференциация фонем (over-differenation), при которой на звуки вторичной системы накладываются фонологические различия первичной системы там, где их не должно быть.

3) Реинтерпретация различий (reinterpretation of distinctions) наблюдается в тех случаях, когда двуязычный индивид различает фонемы вторичной системы по тем признакам, которые для нее являются лишь сопутствующими или избыточными, тогда как для его первичной системы они релевантны.

4) Субституция звуков (phone substitution) в узком смысле этого слова происходит с теми фонемами, которые в обоих языках определяются одинаково, но в их нормальном произношении существуют различия.

Необходимо отметить, что вышеуказанные типы были получены не из опытных данных, а из фонологического анализа, т.е. критерии для данной классификации были установлены как с точки зрения требования диахронической фонологии, которая в свою очередь в достаточной мере занимается явлениями интерференции, так и учитывая нормы описания фонем в речи одноязычных [Вайнрах У., 1972: 45-47].

2. Грамматическая интерференция - возникает в том случае, когда правила расстановки, согласования, выбора или обязательного изменения грамматических единиц, входящие в систему одного языка, применяются к примерно таким же цепочкам элементов другого языка. В результате это ведет к нарушению норм языка. Носитель языковых систем, в которых допускается большая вариативность выражения и представления при овладении более строгими языковыми системами (например, когда русскоязычный носитель изучает английский язык) склонен к совершению грамматических ошибок. [Вайнрайх У., 1972: 78].

3. Лексическая интерференция в современных, динамичных социокультурных условиях является наиболее значимой и распространённой в силу того, что для заимствования лексем достаточно формального и поверхностного контакта языковых систем. Основным механизмом лексической интерференции является заимствование с целью восполнения лексического дефицита. Состояние дефицита возникает в том случае когда субъект не находит подходящего эквивалента слову «А» в языковой системе «В». Ко всему прочему, заимствования могут происходить не только для удовлетворения лексического дефицита, но и для выделения некоторой общности лиц на фоне общей массы и таким образом, формируются лексические системы отдельных социальных групп. [Вайнрайх У., 1972: 79].

Рассматривая возможные механизмы лексической интерференции, Вайнрах пришел к выводу, что словарный запас одного языка может воздействовать на словарный запас другого языка разными способами, поэтому можно выделить два основных типа лексической интерференции:

1) лексическая интерференция в простых словах;

2) лексическая интерференция в составных, сложных словах и выражениях.

I. Простые слова

1) Наиболее распространенным типом интерференции среди простых лексических единиц является перенесение последовательности фонем из одного языка в другой. Ввиду того, что «простыми» они являются не с точки зрения языковедов, а с точки зрения билингвов, осуществляющих перенос, то к ним можно отнести и некоторые «сложные» слова, которые переносятся в неанализируемой форме. Например, пенсильванское немецкое holismok (от англ. holy smoke(s)!) «боже мой!; вот те на!».

2) Другой важный тип интерференции представляет собой расширение употребления исконного слова данного языка в соответствии с моделью другого, воздействующего на него. Если семантемы обоих языков частично подобны, то интерференция состоит в отождествлении семантем и приведении их в полное соответствие. Так, например, в русском языке семантема, представленная планом выражения уровень включает и конкретное и абстрактное понятия. В якутском языке семантема слова tahym первоначально ограничивалась понятием «уровень воды». В результате интерференции русского языка значение tahym расширилось и теперь обозначает также и уровень воды, и развития, и мастерства.

3) Слабая лексическая интерференция проявляет себя, когда выражение знака изменяется по аналогии с его когнатом в контактирующем языке без каких-либо изменений в содержании; например, американское идиш vakatsje «каникулы, отпуск» превращается в vekejрn (от англ. vacation).

II Сложные слова и фразы

1) Перенесение анализируемых сложных слов происходит тогда, когда компоненты сложного слова или словосочетания приспосабливаются к моделям словообразования или синтаксиса языка-реципиента.

2) Воспроизведение посредством собственных эквивалентных слов практикуется по отношению к сложным словам, словосочетания и даже к таким крупным единицам, как например, пословицам. К примеру, английское skyscraper послужило более или менее точной моделью для немецкого Wolkenkratzer, французского gratte-ciel, испанского rascacielos, русского небоскреб, и т.п.

Этот вид интерференции называемой калькой, можно подразделить на подвиды:

А) Собственно кальки, которые воспроизводят иноязычную модель точно, элемент за элеметом;

Б) Кальки-толкования, при возникновении которых сложная единица иноязычной модели дает только общий стимул для воспроизведения (небоскреб, skyscraper);

В) Кальки-образования. Это термин, которым обозначают новые образования, создающиеся не для того, чтобы дать названия каким-либо инновациям культурного прядка, а для того, чтобы дать обозначения, эквивалентные тем, которые уже существуют в другом, контактирующем языке.

3) Третий тип интерференции в сложных лексических единицах представляет собой перенесение одних элементов и воспроизведения других. Воспроизводимый элемент гибридного сложного слова, как и простое слово или элементы кальки, подвергающиеся семантическому расширению (тип уровень - tahym), может подвергаться влиянию омофонии. К примеру, можно привести слово из немецкого языка штата Висконсин в гибридном сложном слове «первый этаж» (от англ.) второй элемент перенесен, тогда как первый воспроизведен посредством собственного омофонного знака, семантема которого, возможно несколько расширяется.

Среди гибридных сложных слов также можно выделять единицы, в которых перенесен корень, а деривативный суффикс замещен.

Следует заметить, что вышеописанные формы лексической интерференции можно отнести также и к именам собственным (название местности, личные имена) [Вайнрах У., 1972: 83 - 94].

Ошибки межъязыковой интерференции детально описаны во многих зарубежных и отечественных публикациях. Предлагаемые классификации обычно являются продуктами лингвистического анализа по уровням языка, видам речи и т.п. Внутриязыковые ошибки первоначально также трактовались как обусловленные исключительно интерференцией, а в ходе анализа внимание акцентировалось на тех элементах формы или значения языковых явлений, которые могли вступать во взаимодействие в рамках изучаемого языка. Однако в последние десятилетия в англоязычных публикациях делается акцент на том, что через анализ ошибок такого рода можно и нужно выявлять стратегии, используемые обучаемыми для облегчения себе задач овладения вторым языком.

К числу таких стратегий относятся:

· сверхгенерализация, при которой обучаемые выходят за рамки соблюдения некоторого правила, поскольку они не воспринимают определенные явления как различающиеся;

· игнорирование ограничений на применение некоторого правила, т.е. распространение правила на контексты, в которых оно во втором языке не употребляется; это может быть продуктом распространения на основе аналогии;

· неполное применение правила, связанное с тем, что обучаемый не осваивает более сложные структуры, считая достаточным для коммуникации использование относительно более простых правил;

· формирование ошибочных гипотез по поводу изучаемых языковых явлений как результат неверного понимания некоторых характеристик, специфичных для языковых явлений второго языка, и т.д.

Выделяются и другие стратегии обучаемых. Некоторые внутриязыковые ошибки трактуются как следствие попыток обучаемых преодолеть коммуникативные затруднения; рассматриваются и ошибки, спровоцированные обучением, т.е. вызванные тем, как преподаватель преподносит два языковых явления в определенной последовательности, приводящей к смешению этих явлений в сознании индивидов.

В отечественной литературе термин «стратегия обучаемого» начал встречаться не так давно. В качестве примера можно назвать работу. Однако анализ ошибок уже многие годы ведется с позиций теории деятельности, что само по себе предполагает изучение специфики процессов, в результате которых обучаемый как активный субъект деятельности производит правильные или ошибочные речевые действия. При этом ошибка трактуется как сигнал «разошедшегося шва» в речевом механизме человека [Леонтьев А.А. 1970: 78]; делаются попытки установить, с какими именно этапами речемыслительного процесса связаны те или иные типы ошибок. Поиск путей объяснения ошибок, обнаружения их психолингвистических механизмов с разными целями и на различном материале ведется рядом исследователей, в том числе в целях повышения эффективности обучения иностранному языку на базе ошибок учащихся в английском языке, для установления особенностей взаимодействия трех языков при обучении немецкому языку как второму иностранному на базе родного (русского) и первого иностранного (английского) языка; при исследовании специфики процессов восприятия иноязычной речи и т.д. Прослеживается принципиальное сходство между типами ошибок в родном языке и в изучаемом - втором или иностранном.

Теоретически было признано, что мозг человека имеет врожденную способность к усвоению языка, которая продолжает функционировать и после овладения первым (родным) языком. Обучающийся активно строит свою «грамматику» второго языка подобно тому, как это делается при овладении первым языком, при этом по меньшей мере некоторые стратегии являются общими для овладения обоими языками.

Ключевое понятие стратегии стало активно разрабатываться с позиций когнитивной психологии, что привело к разграничению стратегий овладения языком и стратегий преодоления коммуникативных затруднений. Было пересмотрено понятие переноса с акцентированием внимания исследователей на том, как и почему обучаемый опирается на некоторые (но не все) знания первого языка при пользовании второго языка, а условия для переноса стали толковаться как зависящие от того, как сам обучаемый воспринимает структурное расстояние между явлениями первого и второго языков (в отличие от того, что устанавливается лингвистами, сопоставляющими две языковые системы).

Подробный разносторонний анализ феномена, который вслед за У. Вайнрайхом принято называть межъязыковой идентификацией, дается в книге А.Е. Карлинского [А.Е. Карлинский, 1990: 65-69]. Думается, что и в теоретическом, и в исследовательском планах чрезвычайно важна дальнейшая разработка этой проблемы с обязательным учетом многообразия опорных элементов для межъязыковой идентификации и с глубокой психолингвистической трактовкой понятия признака с позиций специфики индивидуального знания и принципов его функционирования.

В.А. Виноградов полагает, что «механизм ошибок принципиально тождествен для процесса приобретения языка ребенком и для процесса изучения второго языка взрослыми», хотя овладение первым языком отличается от изучения второго языка тем, что в первом случае отсутствуют готовые схемы, соотносимые с системой, и готовые эталоны, соотносимые с нормой, а во втором - требуется не только формировать новые схемы и эталоны, но и развивать способность «отключать» систему и норму первого языка при пользовании второго языка. По этой причине автор выделяет две составляющие в механизме ошибок в речи на втором языке: интерференцию и аналогию (самый простой пример - слова «друзья переводчика», которые являются заимствованными для обоих языков и произносятся похоже; но обратный пример - «ложные друзья переводчика», созвучные слова, которые произносятся практически одинаково в разных языках, но не соответствуют друг другу по значению). Интерференция трактуется им как «подмена схем и моделей изучаемого языка соответствующими элементами родного языка, либо изменение первых по образцу вторых»; она может быть вызвана как системой, так и нормой первого языка. Ошибки, вызванные ложной аналогией, по мнению В.А. Виноградова, всегда касаются нормы, их источником является «сама усвоенная система, воздействующая на норму таким образом, что системно возможное подменяет нормативно принятое» [В.А. Виноградов, 1983: 56]. Это воздействие трактуется как своеобразная интерференция, происходящая в рамках системы и нормы одного и того же языка или через аналогию с системой и нормой родного языка, отсюда интерференционная аналогия выступает как центральная пружина механизма ошибок, основаниями для действия которой могут быть: система второго языка, система первого языка, норма второго языка, норма первого языка. [В.А. Виноградов, 1983: 57]

Представляется важным обратить внимание на замечания В.А. Ви¬ноградова в связи с категоризацией ошибок: при отсутствии понятия нормы не может возникнуть и понятия ошибок, однако оценка ошибки с позиций системы и нормы языка может отличаться от оценки ее с учетом того, чем и как владеет обучаемый. Автор приводит примеры случайного совпадения согласования слов в русской фразе иностранца, на самом деле не владеющего категорией рода. Поскольку фразы, внешне не противоречащие норме, могут быть «ложно-правильными», необходимо выяснять, является ли правильное (с позиций преподавателя) результатом применения обучаемым системно-нормативных ориентиров или случайным образованием.

Заметим, что широко известные высказывания типа «Дайте мне, пожалуйста, один кофе и один булка» подтверждают справедливость приведенного положения и свидетельствуют о реальности феномена промежуточного языка обучаемого с его внутренней системностью-нормативностью на соответствующих этапах овладения вторым языком, что аналогично изменениям в системе значений по мере овладения первым языком.

Исследование Л.В. Банкевича было предпринято в целях решения ряда проблем тестирования лексики английского языка как иностранного.

Автор подчеркивает, что языковые тесты должны разрабатываться с учетом «психолингвистической модели усвоения учащимися того или иного языкового материала. Важнейшими составляющими этой модели являются анализ закономерностей запоминания, хранения и воспроизведения различных языковых единиц и анализ специфических трудностей, связанных с определенным языковым материалом» [Банкевич 1981: 10]. Изучение типологии затруднений и ошибок припоминания на обширном корпусе примеров, полученных через наблюдение и эксперименты, позволило

Л.В. Банкевичу сделать ряд весьма ценных выводов, выходящих за рамки тестирования лексики. Это исследование характеризуется также учетом специфики оперирования лексикой на разных этапах овладения иностранным языком и по мере накопления словаря (т.е. в зависимости от того, чем и как уже владеет обучаемый).

Наибольший интерес в плане разработки общей теории ошибок в книге Л.В. Банкевича представляют его соображения и приводимые при этом примеры, связанные со специфичной для восприятия и припоминания слов (возможно, и других языковых единиц) ориентацией внимания обучаемого на «ключевые точки» слова, т.е. на элементы, которые для индивида несут наибольшую информацию о слове. Как указывает Л.В. Банкевич, «именно эти элементы слова служат основой, по которой - правильно или неправильно - идентифицируется слово» [Банкевич, 1981: 21]. Особую роль автор отводит части слова, которая оказывается общей для ряда слов, вследствие чего она играет роль «магнита», как бы притягивая слова друг к другу и обусловливая этим определенные констелляции ошибок. Ключевые, или «критические», элементы в составе слова (автор называет их также «доминантами») могут быть разной протяженности - от одного звука до слога, их позиция в слове не фиксирована.

Л.В. Банкевич детально анализирует ошибки, вызванные графическим и фонетическим образом слова, ошибки в понимании словообразовательной структуры слова и ошибки в понимании семантической структуры слова (рассматриваются английские слова, которыми оперируют русские учащиеся, а объяснение ошибок дается автором с учетом современных гипотез, так или иначе связанных с разными сторонами функционирования слова - с критериями поиска слов в памяти, взаимодействия поиска по формальным и смысловым признакам и т.д.).

В контексте двуязычия (билингвизма) лексическая интерференция может быть соотнесена с понятием «неадекватные категории» введенным Дж. Брунером для объяснения механизмов категоризации опыта [Брунер Дж., 1977: 110]. Неготовность к восприятию, которая существует в виде неадекватных категорий, проявляется в том, что воспринимающий субъект обладает набором категорий недостаточным для адекватного предсказания и объяснения событий. Таким образом, находясь в условиях «категориального» дефицита субъект оказывается вынужденным делать заимствования из инородных языковых систем.

Достаточно удовлетворительное объяснение феномена интерференции можно обнаружить в работе П. Бергера и Т. Лукмана, согласно которой, язык подчиняет субъекта своим структурам [Бергер П., Лукман Т., 1995: 67]. Т.е. прямое перенесение правил синтаксиса, грамматических и лингвистических норм одной языковой системы сделает невозможным использование другой. И поскольку в процессе овладения новым языком субъект находиться под доминирующим влиянием родной системы, постольку неизбежна интерференция как результат взаимодействия параллельных процессов.

Говоря о специфике проявления интерференции в условиях билингвизма, следует отметить в первую очередь характерные типы ошибок, которые возникают при взаимодействии языковых систем.

Особенно характерными для речи билингвов оказываются ошибки в словообразовании и формообразовании. Большинство таких ошибок имеют «системный характер». Поскольку различие между системой и нормой объективно существует и факт их неравномерного усвоения при овладении языком также не подлежит сомнению, системные ошибки неизбежны и характеризуют речь любого человека. Но особенно они характерны для детей и иностранцев. С.Н. Цейтлин выделяет несколько основных типов системных ошибок [Цейтлин С.Н., 1997: 9-11]:

1) Ошибки типа «заполнения пустых клеток». Руководствуясь первоначально лишь требованиями системы и не зная каких бы то ни было ограничений, говорящий (пишущий) заполняет «пустые клетки». Особенно много «незаполненных клеток» в словообразовании: число реально существующих слов во много раз меньше числа слов, которые могли бы быть образованы по имеющимся в языке словообразовательным моделям.

2) Ошибки типа «выбор ненормативного варианта из числа предлагаемых языковой системой». Примером может служить механизм образования видовых пар: выбор одного из суффиксов, передающих значение несовершенного вида, не может быть логически предсказан.

3) Ошибки типа «устранение фактов, чуждых языковой системе». В качестве примера можно привести распространенные в языковой речи случаи изменения несклоняемых существительных, образования соотносительных форм числа и т.п.

1.3 Нарушения лексической сочетаемости