Исходя из вышесказанного можно сделать вывод, о том что процесс оформления русской полемической традиции был в основном завершён к середине XVII века, что выражается в увеличении количества актов полемики в государственных документах (стоглавый собор) и прочих, это является отражением нарастающих противоречий в обществе, где феодально- религиозные институты имели тенденцию к вырождению.

2. Полемическое искусство Арсения Суханова

2.1 Становление полемического мастерства Арсения Суханова

Во время поиска оригинальных архивных произведений постраскольного полемического искусства XVII века, мною было обнаружено в НИОР РГБ несколько антистарообрядческих сборников, отличительной чертой которых является присутствие в их текстах произведения «Проскинитарий», автором которого выступает старец Арсений Суханов.

Название: «Сия книга озаглавлена Проскинитарий» [1], год издания: 1692, место издания: неизвестно, место хранения: НИОР РГБ, Фонд Рогожского кладбища, хранения №518, автор: Арсений Суханов, диакон Феодор, статус: архивный не опубликованный. Обзор: Малоформатная книга, между бумагой, использованной для написания есть различия (первый текст долгое время находился в сырости, о чём свидетельствуют характерные пятна), между текстами в переплёте разрыв, что свидетельствует, что эти два текста ранее были отдельными, оба текста поновлены в приблизительно в конце XVII-XIX веках, из-за характерной обложки того времени, а также гражданское письмо на листках, которыми подклеены некоторые страницы. Примечателен реставратор, именно он свёл эти тексты в одну книгу, причём позднее время этого акта и профессионализм с которым это сделано, мы можем расценивать как признак осведомлённости реставратора в истории обоих текстов, осмелюсь предположить, что реставратором мог быть учёный богослов или историк. Первый текст имеет ещё одно отличие, его название дано в конце первой страницы, причем втиснуто между строчками и написано боле размытыми чернилами, весьма небрежно. В отличие от второго текста, оформленного по всем правилам, крупным шрифтом и киноварью. Можно сказать, что второй текст был более важен, чем первый, при том что он древнее и сам является основой для второго. Кроме этого второй текст выделяется обилием помет на полях, в отличие от абсолютно чистых полей первого текста, они соответствуют по своему стилю (скоропись) времени написания, можем сделать вывод, что пометы ставил сам автор, характер размашистый и расплывчатый, сделаны были быстро, множество раз (34 раза) ставится помета «Зри» обращающая внимание читателя на ключевые позиции в тексте, на этом можно сделать вывод, что текст использовался не только для чтения, но и для дискуссий, так как присутствует система сигнализации на важнейших местах текста. Часто под этими сигналами присутствуют примеры из настоящего времени автора (Зрите, всяк глаголет в новых великоросских церквях ни слово священного не называет прельщённые прелестью антихристова)[Л.38]. Что также подтверждает вышесказанное. Данная книга представляет собой сборник из двух произведений Сам Проскинитарий занимает (1-33) страницы, далее (34-56) «Сие по допросу (кого-то) [чернила разбавлены плохо читаются] снисканы труды сшенно диакона Феодора рабу огде писана в 1670 году» [1] Отчёт диакона Феодора по тем же событиям. Примечательно, что эти два произведения соотносятся в предмете повествования (анализ обрядности и политических воззрений греческой церкви), но существенно отличаются по стилистике исполнения и подаче материала: если первый представляет собой подробный рассказ о событиях, произошедших во время путешествия делегатов в Иерусалим, где описаны причины полемического столкновения, а также изложены доводы и аргументация сторон, то второй источник больше напоминает по своей риторике, агрессивную проповедь с элементами жанра плача и жалобы. Однако это лишь форма, суть и главная мысль этого отчёта: греческая церковь не чиста, так как имеет сношения с латинством, причём от этого все церковные иерархи мучаются во грехе и ереси. Кроме того, первый текст явно является неполным, так как по сравнению с другими списками «Проскинитария» того времени (65 листов) имеет объём в два раза меньший (32 листа). Опущен фрагмент путешествия Арсения до Тырговищ, его внешнеполитическая деятельность и возвращение с отчётом в Москву, а также не описаны дальнейшие путешествия Арсения в Константинополь и Иерусалим, при этом сам текст подаётся как Проскинитарий. Акцент в нём сделан именно на часть с полемикой с греками. Цитаты: (Л. 36-37) источников данного нечистия латинское мудрствование богомерзкое, нечестие самое предаются, нечестными ересьми они похвалиша, (Л. 39) богоносицы скоро много блудят суть разбойницы последнея. Гипотеза: Тексты были созданы в одно время, с одной целью, при этом являлись самостоятельными произведениями. Первый--список (компиляция) текста прений Арсения Суханова с греками из «Проскинитария», второй, созданный в самый разгар раскольнического движения, является пропагандистской переделкой или самостоятельным произведением, вдохновлённым текстом прений Арсения, который носит характер проповеди, маскируемый под рассказ побывавшего в этом путешествии вместе с Арсением диакона Фёдора. О многом может сказать и фонд, из которого был принят данный текст. Это Рогожские кладбище-- центр Московского старообрядчества, по наличию там этого произведения, мы можем судить о том, что данный текст носит антиниконовский характер, так как первоначально Суханов выступал против обновления церкви по греческому образцу, что наглядно подтверждается в его «Проскинитарии» и усиливается в данном списке с помощью проповеднического произведения. Название «Сея книга, именуемая Проскинитарий, или Поклонник Святых мест (имеется список привезённых книг)» [2], год издания: XVII век, место издания: неизвестно, место хранения: НИОР РГБ, Собрание Тихонравова, хранение №210, автор: Арсений Суханов, статус: архивный не опубликованный. Обзор: Текст Проскинитария соседствует с «Книга глаголема буквы грамматика» и «Николаева речь» (разнодатированные). Примечательно двойное название первого фрагмента. На форзаце первые два слова написаны полууставом и киноварью, потом затёрты, затем написано «Сия книга именуемая Проскинитарий, или Поклонник святых мест» скорописью первой четверти XVIII века, а на титульной странице присутствует заставка, писанная киноварью - «Хождение в Иерусалим Арсения Суханова», и весь дальнейший текст на позднем полууставе, из чего мы можем сделать вывод, что книга использовалась людьми, не умеющими читать заставки (начиная с XVIII века). Кроме того, запись сделана на лицевой стороне тетради, из этого можно сделать вывод, что э надпись имела целью каталогизацию сходных текстов. Текст ровный, без помет и клякс. Бумага чистая. Первоначально «Проскинитарий» не имел обложки, был сшит. Страница 45 пострадала от огня. Текст полный, имеются вставки о путешествии до и после полемики. 65 страниц. Создаётся впечатление, что это старообрядческая копия. Шрифт, манера письма, буквицы и филигрань старообрядческие. Присутствуют комментарии читателя уже второй половины XVIII века гражданским письмом. Источник находился в составе библиотеки учёного Тихонравова, историка.

Характерологические признаки, обнаруженные в текстах Суханова, находят отражение, к слову сказать, более профессиональное, в следующем публицистиическом полемическом памятнике. Название: «Увет духовный» [7], год издания: 1682, место издания: неизвестно, место издания: МК РГБ Библиотека Чуванова, хранение №8314, автор: Иоаким Савёлов, Афанасий Холмогорский, статус: архивный не опубликованный. Обзор: Данная работа создавалась с конкретной целью, и об этом открыто пишет автор в предисловии: «Есть книга сея Оувет духовный, во утверждение благочестивых людей во уверение же и обращение к покаянию в прелести раскольниковых церквей». Эта книга серьёзно отличается от своих предшественников: во-первых, в ней есть графические обозначения номеров страниц, кроме того, при полууставном шрифте и заставках и использовании киновари текст разборчив, соблюдаются промежутки между словами, а также присутствуют современные знаки пунктуации (точка, запятая, двоеточие, тире и даже скобки. Важно также упомянуть адресата, которого указывает автор и для которого предназначен текст, это весь русский народ, а главное, автор обращается от имени Москвы как духовного центра русских земель:

«Возглашение увещательное всему российскому народу. Великого господина святейшего Иоакима Патриарха московскаго и всея России:». Главную роль в разрешении раскола Иоаким видит в личности государя: «Царь сохраняет и от великих ересей и раскольников и раздоротворных человеков блаженными своим именем весть судьбами спасает». Эта мысль очень интересна в контексте перехода инициативы по борьбе со старообрядцами от патриархии к царю. Сам патриарх делает вывод, что только светская власть может положить конец распрям в церкви. Старобрядческую проблему автор понимает как непосредственную угрозу единственному православному государству, её церкви как выразителю духовной власти и поучает расправляться с раскольниками безапелляционно, лишать их экономической базы. Так как они рабы греха и в нём пребывают, он призывает лишать их наследства, однако, если они перейдут в истинную веру, не чинить им никаких преград.

Интерпретация источников привела к необходимости пристальным образом изучить важнейшие аспекты биографии этого автора и рассмотреть его роль, а также неоценимый вклад в дело антистарообрядческой полемики. Полемика как форма духовного противостояния и политической борьбы в России к середине XVII века имела богатые традиции, но раскрытие всего спектра и многообразия её приёмов произойдёт позднее, с началом церковного раскола, ставшего, несомненно, самым продолжительным по времени и плодовитым на сочинения актом полемического противостояния на Руси.

За многими видными и одиозными личностями, сыгравшими в деле раскола главные роли, - такими, как “неистовые протопопы” ( Иван Неронов, Степан Вонифатьев, Аввакум) с одной стороны и прогосударственные силы (Никон, Симеон Полоцкий, Феофилакт Лопатинский) - с другой, исторической мысли легко не заметить лиц, бывших на вторых ролях, менее упоминаемых и менее изученных. Однако зачастую люди, истинно влиявшие на процесс, остаются в тени. В таком случае целью историков становится выяснение истинного значения этих людей, выяснение степени их влияния, а также - тех целей, которые перед ними ставились и которые они сами для себя ставили. Именно такой “тёмной лошадкой” предстаёт старец Арсений Суханов, человек малоизвестный и, с политической точки зрения, весьма блёклый, но это лишь на первый взгляд, ведь в значимой, переломной для истории страны ситуации он оказывался всегда в нужное время в нужном месте. Именно он в последующем окажет весьма существенное влияние на развитие полемической мысли в России времён раскола, для более полного раскрытия этой личности требуется рассмотреть факты его биографии, чтобы проследить все аспекты повлиявшие на развитие его таланта и темперамента. Основной источник, повествующий о жизни А.Суханова, - это предисловие к “Проскинитарию”, отчётному документу, который он предоставил после одного из своих путешествий, о котором будет сказано ниже. Именно через призму служебной характеристики будет уместно произвести анализ его биографии и того духовно-политического потенциала, который он имел.

Основным ареалом его профессиональной деятельности являлось установление связи между церквями России и Византийского Востока. При исполнении такой должности ему было суждено оказать влияние на изменение церковных норм в России XVII века посредством своих экспертных заключений, выражавшихся в так называемых “отписках” царю, и, что не менее важно, через выбор той литературы, которая шла из Греческой и Византийской церквей в период активизации культурного обмена с Русью перед самым началом раскола. У этого явления были давние причины.

Постоянная нехватка церковных и богословских книг в России ощущалась давно, огромный массив книжной информации (летописи, служебники, списки, своды) был уничтожен во время татаро-монгольского нашествия. Один из летописцев утверждал, что при осаде Владимира Великого татарами книги, принесённые горожанами во владимирский собор, подпирали его стены. Кроме того, сам по себе генезис новых книг имел свои особенности: основным способом производства новых книг являлся рукописный, его особенностью была невысокая скорость производства нового экземпляра, отсутствовала массовость в их производстве, даже открытый во время правления царя Иоанна Васильевича Грозного Иваном Фёдоровым Печатного двора в Москве не изменило данной ситуации. Великая поруха конца XVI века и последовавший за ней период Смутного времени не способствовали развитию массового книгопечатания в России.

Нехватка церковно-нормативного и философско-богословского материала стала более ярко проявляться с началом объединения украинской и русской церковных общин. Многие иерархи Киевской митрополии довольно негативно отзывались о состоянии русской церковной мысли. С началом масштабных реформ в области церковных обрядов, предпринятых патриархом Никоном, данная проблема проявилась вновь. Форма её решения была избрана при участии киевской группировки при царском дворе в частности, Епифания Славинецкого, Арсения Грека и патриарха иерусалимского Паисия. Было постановлено послать в афонские монастыри и в Царьград человека для собирания греческих богослужебных и богословских церковных книг и последующего перевода их и распространения в России. Выбор такого человека пал на келаря Троице- Сергиевой лавры, старца Арсения Суханова. Далее будет уместно объяснить причины такого выбора.

Исследователь Белокуров С.А. в монографии «Арсений Суханов» отмечает, что сама миссия подразумевала наличие у её участника трёх очень важных качеств: первое, за книги афонским монастырям предоставлялась большая царская милостыня, взятая деньгами и государевыми соболями на огромную по тем временам сумму 3 тысячи рублей. Следовательно,требовался особо рачительный и верный человек, способный сохранить и грамотно распорядиться такой большой суммой. Рассматриваемый на эту миссию кандидат, Арсений Суханов, был незаурядной личностью, биография его плохо изучена, вследствие скудости исторических данных, известно лишь, что он сын захудалого поместного дворянина, “влачившегося меж двор на Туле” [12], т.е. не имевшего собственного дома и проживавшего у своих родных и друзей, постоянно переезжая от одних к другим, находясь как бы в гостях. Нужда и бедственное положение семьи заставили Арсения искать самостоятельное место для жизни, и им стал монастырь, если быть точным, то Коломенский Голутвинский монастырь, где Суханов становится дьячком- переписчиком. Там позже он принимает монашеский постриг. В 1633 году Суханов, уже архидиакон при патриаршем дворе, поселяется в Чудовом монастыре, став фактически секретарём, то бишь доверенным лицом самого патриарха Филарета. Естественно, каких-либо семейных или иных интересов он выражать не мог, так как был обязан своим возвышением только своим покровителям. После смерти патриарха Филарета он был уволен с должности архидиакона и назначен на житьё в Чудов монастырь, где активно изучает латынь и церковные догматы, штудирует состав монастырской библиотеки, что в будущем сыграет ему на руку во время международных путешествий, а кроме того, сформирует его как профессионального знатока церковных норм и порядков. Уже через четыре года Суханов с большой делегацией отправляется в Грузию к царю Теймуразу[12]. Исполнение столь важной миссии свидетельствует об исключительной степени подготовки и профессионализма Арсения. Помимо этого, в вопросах управления, экономики и торговли Арсений также знал толк, так как являлся строителем (казнохранителем и распорядителем) московского Богоявленского кремлёвского монастыря, правление которым также требовало немалых экономических и политических способностей.

Второе требование - это всесторонняя осведомлённость в делах церковных и политических тех мест, по которым будет проходить путешествие (Греция и Турция). И этому условию удовлетворял Арсений. Примером этого могут служить два его путешествия на восток. Первое было осуществлено с июня 1649 года по 1650 год, Суханов путешествовал в Яссы на Афонскую гору. После этого путешествия он привёз в посольский приказ Статейный список и “Прения с греками о вере” - произведения, которые явились всеобъемлющими отчётами о проделанном путешествии, а также подробными обзорами политической и религиозной действительности в Греции того периода.

Как считает С.А.Белокуров, показателем признания заслуг Суханова служит повторная командировка на восток, длившаяся с февраля 1651 по июнь 1653. За это время он посещает Константинополь, Хирос, Родос, Египет, Иерусалим, Малую Азию, Кахетию, где был с указанием “расспросить про всё и разведать всякими мерами подлинно: какова их земля и сколь просторна, на скольких верстах и сколько в ней городов, насколько людна, и каковы люди, и какие в ней узорочья, и любят ли Теймураза царя” и “веры их рассмотреть и разведати гораздо--какова у них вера, и нет ли у них в чём розни”. Следует отметить, что Арсению была поставлена задача - сделать полный географический обзор, произвести культурное и этнографическое исследования, провести мониторинг общественных и религиозных настроений. Этот факт говорит об уровне доверия к Арсению Царя и Патриарха, а также о спектре и глубине знаний старца о данной территории и культуре народов, её населяющих.

Кроме того, в этом путешествии можно наблюдать и иные, весьма важные для разведчика качества талант перевоплощения. Некие лихие люди донесли слугам султана, что по территории Турции путешествует чернец с крупной денежной суммой. Когда правительственный корабль остановился рядом с судном, на котором ехал Суханов, стражники не нашли чернеца, а лишь паломника в Мекку: Суханов мастерски перевоплотился, соорудив из полотенца чалму и, сев на капитанском мостике по-турецки, поприветствовав по-арабски стражу.

По мнению профессора С.А.Белокурова, третьим качеством, которым должен обладать претендент на это путешествие, была личная симпатия и протекция его избирателей. И в этом старец Арсений смог удовлетворить требованиям всех политических группировок. Киевской группировке при дворе, в частности Епифанию Славиннецкому, он импонировал тем, что участвовал в работе московского печатного двора и оказывал существенную помощь справщикам-украинцам. Восточно-патриаршей группировке, в которую входили патриарх иерусалимский Паисий и Арсений Грек (последнего можно отнести и к украинской группировке, так как после своего приезда в Москву в составе свиты патриарха Паисия, Арсений Грек существенно сблизился с Епифанием Славиннецким). Подтверждением этого можно считать перевод греческой книги “Скрыжаль”, сделанный Арсением, а доказательством дружбы между ним и Епифанием может служить предисловие, составленное Епифанием. Исходя из этого факта можно судить о том, что автор предисловия, несомненно, был знаком с текстом и совершал корректуру и редактирование текста, на основании этих данных можно утверждать, что Арсений Грек пользовался покровительством Епифания. Патриарх Паисий также был в добрых отношениях с Арсением Сухановым, во многом этому способствовал инцидент, произошедший во время второго путешествия Суханова на восток в 1651 году.

Оказавшись в Константинополе с поручением к константинопольскому патриарху, Арсений медлит с посещением, мотивируя это тем, что в иерусалимском подворье в Царьграде живут “лихие старцы” и “говорят де и сладко, только не смотришь на то, а после и горько будет”. В связи с этим послания царя и патриарха Арсению не удаётся передать патриарху Парфению, которого в скором времени убивают: “взяли его в каюк (скорее всего дело происходило на корабле), прежде ему глаза выняли, потом ушибли топором между плеч и по лбу, потом ударили кинжалом в брюхо и мёртвого кинули в море”. Такая подробность описания наводит на мысли, что Арсений непосредственно знал об убийстве из первых уст, то есть от убийц или даже присутствовал при убийстве патриарха. Одним из заказчиков этого страшного преступления был патриарх иерусалимский Паисий, отомстивший Парфению за то, что он “учинился на патриаршестве без его воли”, а также поддерживал связь с Богданом Хмельницким. После этого случая, продолжая своё путешествие, Арсений заезжает и в Иерусалим, посещает своего старого друга Паисия, с которым они вместе путешествовали в первый раз по пути из Москвы в Яссы в 1649 году. Скорее всего, своим поведением в Константинополе он зарекомендовал себя перед Паисием как человек нужный и верный.

Подводя итоги, можно добавить, что во время своего второго путешествия на восток Арсению было около 50-ти лет, он в самом расцвете сил, и на вершине церковно-управленческого олимпа, он занимает не первые роли, но наиважнейшие места в структуре церковного аппарата, эффективно справляется со своими командировками и прочими обязанностями и поручениями, о чём свидетельствуют его многочисленные отчёты: “Статейный список” о первом путешествии, “Проскинаний” -- о втором. Рассмотрев этапы становления Суханова как государственного деятеля, мы можем сделать уже предварительные выводы о формировании его идеологической и профессиональной сторон его личности. Выходец из бедной дворянской семьи Суханов безусловно имел уязвлённое самолюбие, и рвение преодолеть ту долю, которой наделила его судьба, его поступление в монастырь и самообучение позволили ему остаться в Москве, при патриаршем дворе, а дальнейшая работа над собой стать доверенным лицом царя в заграничных поездках, это говорит о безусловной одарённости Суханова, но главное об упорстве и темпераменте, способности преодолеть себя, как способ вырваться за рамки своего сословия, в патриархальной Московской Руси. Эти качества его характера в будущем помогут ему в отстаивании своей позиции в тот момент, когда ему придётся защищать честь России и русской власти в полемике как с греками, так и со старообрядцами.

2.2 Путешествие за книгами и первый опыт полемики, создание произведения “Полемика с греками о вере”

Становление Арсения Суханова как полемиста связано с его путешествиями на восток (на Афон, в Константинополь и в Иерусалим) по делам государственным и церковным. А если быть более точным, связано с проходившими там спорами Арсения с афонскими монахами. Эти дискуссии легли в дальнейшем в основу дипломатической “отписки” Арсения царю Алексею под названием “Прения с греками о вере”. Именно здесь, проявив себя как выдающийся полемист, один в споре против множества учёных монахов Суханов формировался как профессионал устной и письменной полемики.

Указанные выше “прения” стали одним из частных эпизодов первого путешествия Арсения Суханова на восток, совершённого вместе с патриархом Иерусалимским Паисием в 1649-1653-м годах. Причинами, побудившими правительство на отправку такой экспедиции, стала активизировавшаяся в это время дискуссия о правоверности греческого православия, вопросы обрядовой чистоты и исконности греков. Изначально русский клир относился к ним достаточно предвзято: считалось, что после падения Константинополя и вступления греков в унию с католичеством, греки не могут считаться образцом для православного мира и претендовать на главенствующую позицию. Существующее положение дел начало меняться к середине XVII века, и связано это было с созданием Кружка ревнителей древнего благочестия, идеей которого было возвращение к исконным православным порядкам, образец которых они видели в греческом православии. С 1648 года началась активная работа по изменению общественного мнения на соответствуюшее греческому православию, стараниями ревнителей была издана и практически сразу раскуплена, ввиду большого читательского интереса, произведение под названием “Книга о вере” [13]. В ней выражалась идея о том, что греки не отпадали от истинного христианства, исповедуют старые обрядовые и житейские нормы и относятся к Риму сугубо административно, а события во Флоренции, послужившие началом для всей русской церковной дискуссии, вообще не имеют статус собора и не считаются актом подчинения греков католикам.

Следующим событием, послужившим дальнейшему развитию данного конфликта, можно считать приезд в Москву патриарха иерусалимского Паисия, в особенности то внимание, которое он к себе привлёк. А главное, частые беседы патриарха с царём, а также с митрополитом Никоном заставили правительство предпринять действия по разрешению вопроса, чисты ли греки в своей вере или нет. Для этого и была собрана дипломатическая экспедиция, состоявшая из Патриарха Паисия как знатока греческих нравов и обычаев, своего человека в мире восточных церквей и “строителя монастыря” Арсения Суханова. Причинами того, что выбор пал именно на него, было несколько. Во-первых, Арсений знал в совершенстве греческий язык, что при том уровне непрофессионализма и безграмотности, который царил даже в среде московского клира, было весьма уникальным явлением.

Во-вторых, Арсений уже имел до этого опыт дипломатического путешествия в Грузию в 1637-1640 годы, где помимо церковных целей выполнял и дипломатические, разведывательные задачи, что также говорило о его полезности в этом путешествии.

Цели, поставленные перед посланниками, заключались в следующем: посредством донесений известить царя и патриарха о греческих церковных обычаях и вере, на основе этих сведений в Москве намеревались прояснить, присутствует ли у греков чистота веры или нет. Помимо этого, перед Сухановым ставились и другие задачи, в частности он должен был в середине пути вернуться лично в Москву с подробным отчётом о политической ситуации в Ляхии и Богдании (современные Польша и Молдавия), а затем вновь встретиться с Паисием в Яссах, где тот его будет дожидаться. После путешествия до Ясс и первого возвращения в Москву с донесениями о политической обстановке в ближнем зарубежье, Суханов вновь отправляется в Яссы и по пути, останавливаясь в Киеве, от иноков Братского монастыря узнаёт о факте сожжения в Афонских монастырях русских церковных книг. Причина этого жёсткого действия, по мнению иноков, еретичность в перстоналожении, греки обвиняют русское духовенство в армянстве, подвергают обструкции русских паломников и миссионеров, называют их собаками. Более полную информацию о произошедшем Арсений получает на подворье сербского Афонского Зуграфского монастыря, в котором оказывается на постое. Игумен рассказывает о самом конфликте, который привёл к сожжению книг. Некий старец-сербин, по имени Дамаскин, живший в монастыре, имел книги московской печати (в числе которых упоминается Кирилловская книга, Многосложный свиток, Псалтирь со следованием) и учил по ним креститься по московскому обычаю. Как только это стало известно греческим монахам, старец был призван на суд в Хиландарский монастырь, где предъявили ему обвинение в отхождении от истинной веры. Однако старец не растерялся и не отрёкся от своих идей, кроме того, он предоставил свидетельство аналогичности текстов в московских и сербских книгах. Разъярённые этим, греки обвинили старца в ереси и хотели его сжечь, но его авторитет и благочестивая жизнь не позволили этого сделать, правда, такая участь не уберегла книги старца, которые и подверглись сожжению. Стоит также напомнить, что впоследствии старец ушёл из Афонского монастыря в Москву и был там очень тепло встречен.

Причины, по которым греки так обошлись с московскими книгами, неизвестны, однако можно смело говорить о последствиях таких действий: скорее всего, прения вообще не состоялись, если бы не такая наглая выходка афонских монахов, Суханов был крайне уязвлён этим событием, в в дальнейшем во время споров налегал именно на те темы (перстоналожение и книжная правильность), которые были причиной сожжения.

Помимо этого на подворье Арсений принимает увещевания и другого церковника, игумена Васлуйского монастыря, о том, что греки изначально враждебны к славянам и болгарам, а связано это с независимостью славянских церквей и с тем, что библия и богослужение ведутся на местных языках, а греки желают над всеми церквями властвовать. Именно с таким настроем Арсений подходит к делу прений.

Все акты полемики с греческими монахами происходили в городе Терговище, где Паисий Иерусалимский вместе с Сухановым останавливаются на пути перед поездкой в Иерусалим. Патриарх медлил с поездкой и поэтому нахождение в этом перевалочном пункте затянулось (с апреля по сентябрь 1650 года), поэтому у Суханова была возможность встречаться с греческими иерархами, бывшими на приёмах и званых обедах на патриаршем подворье и вступать с ними в активные полемические дискуссии о тех или иных аспектах христианской веры, символики и нюансах служения.

Первое такое столкновение произошло 24 апреля 1650 года, причём предметом спора стало крестное знамение, вернее, способ, которым крестятся на Руси и на востоке. Зачинателем этого конфликта был Паисий, который на званом ужине спросил Арсения, как они (русские) крестятся, получив от Арсения ответ, он захотел узнать, на каких источниках это действие базируется, Арсений ответил, что на высказываниях Максима Грека, но Паисий обвинил последнего в ереси, Арсений парировал, что ереси за ним никакой, Паисий не знает, кроме того, крестотворения, которое его самого обличает. Кроме того, Грек был выбран для послания в Россию предшественниками Паисия в должности--восточными патриархами, которые, напротив, называли Максима Грека чуть ли не вторым Иоанном Златоустом. Далее следует контратака Арсения, который потребовал встречных аргументов в правоте от греков, которые сослались на иподиакона Дамаскина Студина. В ответ на это Арсений раскритиковал их аргумент на том основании, что этот автор не- знаком на Руси и произведений его ни он, ни русская церковь не знают, да и сам источник слишком ранний и не удовлетворяет критериям древности. Попытки греков апеллировать к свидетельству Иоанна Златоуста также не увенчались успехом: по словам Суханова, формулировка Златоуста по поводу перстосложения туманна и расплывчата, и сам замечает, что и на греческих иконах Христос изображён с двуперстием, на замечание, что это благословление других, а не крещение себя, Арсений парирует, что Христос крестит других так же, как и себя, поэтому в этом нет парадокса. Позже во время этой полемики был задан греческой стороной вопрос: от кого русские приняли веру, не от греков ли? На что Суханов ответил, что не от греков, а от Бога. Уточнив вопрос, греки парировали: «А от кого вы приняли крещение?» [12] Суханов без зазрения ответил, что от апостола Андрея. Арсений же задал встречный вопрос, а от кого православие получили сами греки, они ответили что от апостола Иакова и от самого Христа. Суханов пикировал, что греки сейчас в Македонии и Греции, где Христос ни разу не был, а в то время в Иерусалиме были лишь евреи и ариане-еретики, что наводит на нехорошие мысли о том, кем же тогда считать греков? В итоге Суханов произнёс примирительную речь о том, что оба наших народа получили православие одновременно от Апостола Андрея, путешествовавшего в Царьград и крестившего там греков, а потом и в Таврию, где крестил славян и Русь. На это греки уже ничего возразить не смогли.

Второе прение происходило там же, 9 мая 1650-го года. Предметом его являлись расхождения, имевшие место между летоисчислениями греческими и русскими, а именно, почему отсчитывающие время от рождества Христова церкви не сходятся в датах. Следует отметить, что эта дискуссия была начата по инициативе самого Суханова. Первоначально патриарх Паисий пытался обсудить эту тему с Арсением лично, но последний отклонился, мотивировав тем, что может разгневать патриарха, “если речь в задор пойдёт”[12]. На предложение пообщаться с дидаскалами (знатоками церковной догматики) Арсений вновь ответил отказом потому, что они, дескать, не ставят своей целью истину найти, а лишь противника на свою сторону перетянуть. Далее спор переходит в совершенно другую ипостась, Паисий говорит, что для решения таких сложных вопросов требуются все четыре патриарха восточных, так как именно от них исходит вера, но Арсений отвечает, что ваши патриархи не есть источник веры, так как из-за борьбы за власть они утеряли веру. И вообще источником веры является Сион, и что есть в греках, то от него и пошло. Далее Суханов приводит примеры несоблюдения истинной веры греками, в частности, не исполнение 50-го правила апостольского--окунать при крещении, а не просто поливать голову. Кроме того, апостолы запретили молиться с еретиками, а греки и с римлянами молятся, и с арабами в одних помещениях. Последним финальным аргументом был высказано то, что даже ни одного Евангелия не было написано для греков: Матфей адресовал свою Библию уверовавшим евреям, Марк - римлянам, Лука и Иоанн также не адресовали её грекам, и вообще на греческий язык Евангелие было переведено только через 32 года после написания Иоанном. Итогом, высказанным Сухановым, была мысль о том, что вера исходит от Христа через апостолов и ниспослана для всего мира. Поэтому нельзя в принципе утверждать, что греки есть источник веры. И вообще не можете турок своей верой напоить и обратить в христианство, если вы утверждаете, себя носителями веры.

Третье прение происходило 3 июня 1650 года. Началом послужил укор, сделанный Арсением по поводу сожжения русских книг и дела старца Дамаскина. Взяв греческую книгу с символом веры и указав, что она писана в Венеции и содержит в своём тексте католические исправления, Арсений отметил, что такие книги нужно сжигать, а не московские, далее он укоряет греков в том, что они не постыдились сжигать книгу с царским именем и позволением к печати. Далее разговор переходит снова в русло вопросов о перстосложении при крещении, по инициативе греков, подготовившихся после первого прения. Они заявляют, что нигде не дано точного определения о количестве пальцев при крещении, значит, каждый сам для себя должен решать, как, но их мнению, более ценно, так как они (греческая традиция) древнее, на что Арсений ответил, что старая одежда требует поновления, чтобы вновь быть крепкой. Суханов также заявляет, что двуперстно крестятся и армяне, так что из этого, если армянин действует по старому преданию, то в чём оно виновато, а если грек по-новому, то чем это хорошо? Далее Арсений продолжает апеллировать к церковной организации, сравнивая размеры русской церкви и греческой, утверждая мысль о том, что только русская церковь соизмерима с католической по своим размерам и численности верующих, что восточные патриархи по численности своей паствы и приходов находятся на уровне архиепископов и митрополитов московских.

Последнее, четвёртое прение происходило 6 июня 1650 года, конкретного предмета полемики выделить не удалось, так как начался этот спор с вопроса о том, зачем в Москве перекрещивают уже крещёных ляхов и армян. Арсений ответил на это тем, что последние крестились обливанием воды, а не погружением, и не были мазаны миром, поэтому и следует, как бы завершить “неполный”, с точки зрения русской церкви, процесс. Греки заявили, что и они также крестятся, но их в Москве не перекрещивают, на что Суханов ответил, что он этого не знал, но теперь обязательно и греки будут перекрещиваться. На это Паисий ответил, что для обсуждения такого вопроса требуется созыв всех восточных патриархов и отправка в Москву грамоты к царю за разъяснениями такой дерзости, на что Суханов ответил, что Москва, если не будет исполнена её воля, может “откинуть” греков, так же, как католиков, если они будут неправославные. И вообще, своего православного царя, который и учредил 4-х патриархов, греки сами потеряли, а православный царь теперь в Москве и патриарх у него один. Далее Арсений обличает патриархов, давая им исчерпывающую характеристику: “…А всё то, говоритъ онъ, вамъ прилнуло отъ римлянъ, занеже еллинскаго ученiя и штанбъ у себя не имате, и книги вамъ пачатаютъ въ Венецiи и Англiи, и по еллинскому писанию ходите учиться в Римъ и в Венецiю… ” [12] Далее слудует критика со стороны Арсения гордости греков, потерявших из-за этого своё царство, и о стеснении и поругании патриаршества греческого басурманами, и о церквях, превращённых в мечети, и так далее.

По последнему прению мы уже можем судить о сложении у Суханова единой и проработанной позиции в вопросе отношения к грекам и Россией в вопросе первичности православной веры. Мы видим грамотного, острого на язык полемиста, способного противостоять целой группе дидоскалов, именитых иерархов церкви, в своём деле отстаивания репутации Российской веры, способности грамотно и красиво противостоять греческим аргументам, практически являясь ведущим дискуссии и завершающим её своими словами. Проанализировав первое столкновение Суханова с греками, мы можем судить также о факте складывания у него законченного метода ведения словесной дискуссии, который он в дальнейшем применит в прениях со старообрядцами.

2.3 Деятельность Суханова на посту главы Московского печатного двора

По завершении своих путешествий, старец Арсений в 1655 году оседает в Москве. За выдающееся успехи на дипломатическом поприще ему даруется звание келаря и устроителя Московского Троицкого монастыря, то есть он управляет финансовой и имущественной сферами главного московского монастыря. Можно считать, что Суханов находится на вершине своей профессиональной карьеры.

Однако в 1661 году царь снова призывает его на службу: Арсений поставлен руководить Московским печатным двором.

Именно во время всех вышеописанных преобразований одним из ключевых фигур в управлении Московского Печатного двора становится Арсений Суханов. О должности, которую он занимает, говорить сложно, А.Н. Соловьёв придерживался мнения, что С 1661 года Печатный двор находился в ближайшим заведовании Арсения Суханова, который оставался в должности управляющего типографией до начала 1664 года. Кроме того, автор характеризует этот период как время стагнации производства в типографии и низком качестве издаваемой литературы, так как большинство полемических произведений не находили себе сбыта и во множестве наполняли кладовые. Вложения, поддерживавшие типографию во временя Никона, прекратились после его изгнания, поэтому без государственной поддержки в условиях подъема антигосударственных сил типография не могла иметь ту же производительность, но, по моему мнению, эти факторы некорректно связывать только лишь с управлением Сухановым этой структурой.

Другой историк, С.А. Белокуров, смотрит на роль Суханова в книгопечатном процессе с несколько другого ракурса. Привлекает то, что Суханов не определяется как конкретный профессионал в коллективе типографии: “Арсений--не справщик, от них он всегда выделяется; при безденежной даче новой книги читаем всегда неизменно запись о выдаче ея “старцу Арсению Суханову да 3-4 справщикам”[12], следующая цитата ещё более неопределённый характер. “В 1664 году, Арсений, вероятно, оставил Московский Печатный двор неизвестно вследствие каких причин…”[12]. Вызывает вопросы и сама его роль в управлении организацией, так как официально заведует печатным двором совсем другой человек, митрополит Сарский Питирим, а административное управление осуществляют “начальные люди” Прокофий Коптев и Богдан Арефьев, а дьяческие функции исполняет Иван Щекоткин. Ещё больше вопросов возникает при рассмотрении списка документов, связанных с Московским Печатным двором, подготовленным коллективом авторов под управлением И.В.

Поздеевой, где имя Арсения Суханова не удаётся найти в документации, посвящённой главам и всевозможным начальникам типографии этого периода. При этом в исторической литературе Арсений всё равно называется главой и управляющим Московского печатного двора. Говорит ли это о некомпетентности историков? Скорее всего, нет, вряд ли произведения, написанные на различных источниковых материалах и в разное время одинаково ошибаются по одному из важнейших вопросов книгопечатания на Руси в XVII века.

Мне представляется объяснение такого исторического казуса следующим образом: Суханов осуществлял свою деятельность не с санкции церковных властей, а светских, так как смена патриархов никаким образом не повлияла на его положение при типографии. Зная ту степень доверия, которую он имел после трёх заграничных поездок, где зачастую был вынужден действовать в одиночку на свой страх и риск, без санкции Москвы, но от её имени, он был наблюдателем и личным представителем царя при типографии, с довольно широкими полномочиями как по управлению, так и непосредственно по книжной справе и процессу книгопечатания (вспоминая его опыт в выборе и посылке книг из Афонских монастырей). Вот почему зачастую его и относят к справщикам, именно в этом заключалась его роль и то колоссальное влияние, которое он мог оказывать и несомненно оказывал на печатный процесс.

Чтобы более глубоко вникнуть в характер и результаты работы Арсения Суханова на этом посту, следует описать структуру Московского печатного двора, рассказать о его работе и роли как организации в русской истории вообще и в истории церкви второй половины XVII века в частности. Необходимо более полно раскрыть влияние Суханова на русскую церковную и политическую историю, рассмотрев значение Московского печатного двора как структурной единицы Московского государства, её функции, внутреннюю структуру и корпоративную соподчинённость, место в ней Суханова, а именно, как и на какие сферы деятельности двора он мог влиять.

События XVII века, такие, как восстания, мор, церковный раскол поставили перед человеком жёсткий выбор: выжить или умереть, нужно было самостоятельно выбирать свой путь и свою социальную и политическую ориентацию. Парадокс персоналистической веры (жизни духовной), постулирующей личность как основную единицу в общении с Богом, и общинное состояние (жизнь общественная), заявлявшая, что нет человека вне жёстко иерархичной подчиненной группы, загоняли человека в философский тупик. Единственным выходом из него оказалась книга и книжное творчество, которое, опираясь на древние постулаты, тем не менее, не зацикливались на них, а предлагали новации, что и определило дальнейшую историю России на рубеже Средневековья и Нового Времени. В такой ситуации важнейшим аспектом становится книгопроизводство, а если быть более точным, книгопечатанье, в разы увеличивающее объём книжной массы, организация не простых книгопечатных артелей, а единой структуры, налаженного производства, жизненно важного для государства того времени, ведь объёмы и скорость создания книг напрямую влияют на дальнейшее развитие общества и государства.

Период качественных перемен в книжной жизни России пришёлся на 60-е годы XVII века. Изменения наступали не только в социально- политическом контексте того времени, но и в отдельных организациях и их значении. Примечательно, например, и новое значение, которое приобрело московское книгопечатание, а именно, значение книги: если в первой половине XVII века книга носила просветительское и образовательное значение, но осуществляла это через церковь и священническое служение, отличаясь большой долей религиозности в тексте, и не была связана с политической и социальной реальностью того времени, то во второй половине XVII века, с началом активных политических событий, связанных с церковным расколом, уже не могла действовать в том же нормативном и ценностном ключе. Произошла государственная ревизия целей и функций книги: теперь, когда в силу неразрешимости многих социальных проблем (в том числе и просветительских) отдалённость власти и общества вылилось в широкое антицерковное и антигосударственное движение широких слоёв населения городов и крестьян, книга не могла оставаться прежней. Требовалось привнесение злободневности, живости текста, изменилась и ориентация книжного дела, а именно, произошло расширение базы читателей, потребовалось упрощение текста, повышение его понятности для самого разнообразного и максимально широкого круга читателей. Теперь книга стала эффективным оружием в деле борьбы официальной церкви и старообрядчества, также не уступавшего (разве что по печатным мощностям) в деле качества и доступности для читателя полемических текстов. Победа в идеологической и богословской борьбе слала вопросом удержания власти и народного доверия к себе Московской патриархии, а за ней и всего Московского царства.

Кроме идеологической сферы, изменения коснулись и организационной стороны книгопечатного процесса на Московском печатном дворе. Привычная схема производства любой книги от автора текста к справщику, далее к печатнику и в итоге к читателю претерпевает изменения. Теперь (впервые в русской истории) на московском печатном дворе издаются книги, авторы которых живы на момент издания и, более того, активно участвуют в жизни самого печатного двора. Это такие виднейшие деятели своего времени, как церковный полемист и общественный деятель Сименон Полоцкий, Ефимий Чудовский--литератор и апологет старых принципов литературного творчества и стилистики текста, известного как “плетение словес”. Определялись и новые задачи авторского текста, происходила ориентация текста не только на круг церковных профессионалов, для которых во многом и создавались книги, смысл которых уже в их трактовке передавался простым прихожанам, но и образованному мирянину-читателю, поставленному перед сложным нравственно-ценностным выбором в вопросах спасения души и жизни духовной. Для этого, с одной стороны, требовалось упрощение текста методом отказа от стилистики “плетения словес”, с другой стороны - расширение повествования и обзора, новых для русской литературы вопросов о человеке и обществе, государстве и церкви, но не уходивших в опасные ипостаси и сравнения. Всё это можно проследить на примере изменений в первых полемических произведениях - “Скрижали” и “Жезл правления” под авторством Сименона Полоцкого и в более поздних, вышедших всего через несколько лет произведениях (“Увет духовный” “Возглашение увещевательное» патриарха Иоакима). Да и динамика продаж говорит о возросшей актуальности новых произведений: так “Жезл” и “Скрижаль” не пользовались популярностью и во множестве сохранились в запасниках московского печатного двора, а в свою очередь “Увет” является одним из самых известных произведений полемической направленности.

Актуализируется проблематика и аргументация текстов: наряду с апелляцией к Священному писанию и Псалтири, важной стороной аргументов становится сама история, яркое и образное изложение тех или иных исторических событий.

Ещё одним важным аспектом стала профессионализация произведений: появление многочисленных самостоятельных изданий, предписаний к отдельным службам и обрядам, в том числе, и являвшимся объектом антистарообрядческой полемики, что крайне важно в контексте самого духовного противостояния двух церковных парадигм. Эти малые “летучие” произведения позволили создать так не достававшую русской церкви нормативную базу “правильных” способов отправления тех или иных, даже самых незначительных церковных обрядов, создав таким образом единую проработанную и доступную широкому кругу читателей, мирян и клириков, догматическую систему церковной жизни, исключая неточные и непрофессиональные толкования “на местах”, которыми пользовались старообрядцы как примерами недобросовестности и ущербности церковной организации никониан.

Всё это привело к кардинальной смене механизма справы, теперь текст произведения выверяется не только до печати, но и после неё, происходит сверка печатных книг со старыми рукописными справами, происходит коллективно, с участием церковных иерархов, справщиков и новой категории образованных, специально обученных, назначенных людей--экспертов, происходит специализация в справном процессе.

В управлении изменения коснулись увеличения отчётности и ответственности каждого работника типографии, деньги теперь выделяются на конкретное издание, и эта сумма идёт под запись в специальной книге, с обязательным указанием имён всех участников процесса от целовальников (поставщиков материалов) до тередорщиков. Помимо этого, изменяется и покупатель продукции Московского печатного двора, на основе приимных книг наблюдается расширение ареала покупателей, теперь это не только московская публика, но и множество провинциалов и представителей городов и окраин России, а зачастую и заграницы. Мы не можем однозначно приписывать изменения, произошедшие в книжном деле на Московском печатном дворе Суханову, сведенья, как уже говорилось выше, крайне скудны, однако влияние на эти процессы: на складывание новой русской книжности, новой антистарообрядческой публицистики Суханов безусловно имел, и его литературное творчество об этом говорит.

Опираясь на предшествующий анализ источников и научной литературы по полемическому наследию XVII века представляется возможным реконструировать некий общий образ поемиста XVII века, по нескольким краеугольным вопросам его творчества. Обнаружение глубинных процессов, повлекших за собой раскол общества. Фиксация признаков образа противника, адресата произведения. Обзор сущностного значения и последствий явления раскола как эсхатологического исхода истории русского государства. Констатация приёмов и методов преодоления раскола как общественного катаклизма. Конкретная тематика и проблематика богословских споров.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что Арсений Суханов, русский церковный и государственный деятель середины XVII века, является главным зачинателем русской антистарообрядческой полемической традиции, произведения которого нашли своё применение в трудах последующих полемистов как в XVII, так и в XVIII вв.

Глава 3. Полемика со старообрядцами в XVIII веке

3.1 Полемика в эпоху правления Петра Великого

Фонды НИОР и МК хранят также антистарообрядческую литературу XVIII века, примечательны изменения в жанре в этот период, и вновь можно наблюдать использование «Проскинитария» Арсения Суханова.

Название: «Сборник противораскольнических сочинений» [5], год издания: вторая половина XVIII века, место издания: неизвестно, место хранения: НИОР РГБ, собрание Тихонравова, хранение №359, автор: неизвестно, статус: архивный не опубликованный. Обзор: Данный текст представляет собой разрозненные произведения некоторые из них имеют полемический характер, а именно «О винах бывшего новгородского архиерея Феодосия», «Соборное деяние на Мартина еретика»(1718), «Соборное деяние на еретика арменина Мартина в лето 1157», «Свидетельство на некая действия и речения церковная выписано из Потребника харатейного за подписанием руки св. Феогноста, митрополита Московского, и де писан в лето 1329». Это подложные исторические произведения направленные против староверов, вторящие теории о армянском и латинском происхождении раскола, и для этого созданные, появляющиеся в «списках» несуществующих текстов. На этой основе мы можем сделать вывод о том что подлог использовался крайне профессионально, были созданы целые корпуса, как этот, псевдоисторических трудов, для создания концепций против старообрядцев.