Н.Н. Евреинов считает: "Если же начало русского театра видеть гораздо позднее, - в реформированной уже по западным образцам России, но тем не менее на путях собственных творческих поисков, надо отнести начало русского театра к 1-ой трети XIX в., когда дала знать о себе драматургия Гоголя". Евреинов Н.Н. История русского театра. Изд. имени Чехова. Нью-Йорк. 1955. С. 11. Мнение зыбкое, хотя бы потому, что в XVIII в. был уже Денис Фонвизин (1744-1792), достаточно самобытная величина отечественной драматургии, о котором и Евреинов говорит, что он имеет "бесспорное право претендовать на бессмертие", Там же. С. 178. а до гоголевского "Ревизора" воссияла звезда "Горя от ума" А.С. Грибоедова. Но согласиться можно с тем, что без Гоголя русский театр был бы совсем иным, чем мы его теперь знаем.

Николай Васильевич видел в театре институт общества, помогающий человеку обратиться к Богу: "Развлеченный миллионами блестящих предметов, раскидывающих мысли на все стороны, свет (высшее общество - М. М.) не в силах встретиться прямо со Христом. Ему далеко до небесных истин христианства. Он их испугается, как мрачного монастыря, если не подставишь ему незримые ступени к христианству, если не возведешь его на некоторое высшее место, откуда ему станет видней весь необъятный кругозор христианства и понятней то же самое, что прежде было вовсе недоступно. Есть много среди света такого, которое для всех, отдалившихся от христианства, служит незримой ступенью к христианству. В том числе может быть и театр, если будет обращен к своему высшему назначенью". Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями. Изд. Азбука. Спб. 2011. С. 269. В этом своём письме Гоголь убеждает адресата, что некоторые современные им духовные лица восстают не против театра, а против того вида, в котором он теперь является. Как и Златоуст восставал против театров его времени, остававшихся прибежищем уже повсюду изгнанного язычества и "притоном бесчинных его вакханалий". И Николай Васильевич уберегает от действий героя пословицы, который "рассердясь на вши, да шубу в печь". Понимает гениальный русский писатель - какая сила таится в театре: "Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображенье то, что в нем может поместиться вдруг толпа из пяти, шести тысяч человек, и что вся эта толпа, ни в чем не сходная между собою, разбирая по единицам, может вдруг потрястись одним потрясеньем, зарыдать одними слезами и засмеяться одним всеобщим смехом. Это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра". Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями. Изд. Азбука. Спб. 2011. С. 268.

А есть здесь места, которые прямо обличают и нынешних насадителей теле - и кино - пошлостей и гадостей, оправдывающих себя тем, что зритель-де уж сегодня таков, ничего другого кроме рек крови и секса без границ не принимает. "Публика не имеет своего каприза; она пойдет, куда поведут ее. Не попотчевай ее сами же писатели своими гнилыми мелодрамами, она бы не почувствовала к ним вкуса и не потребовала бы их". Там же. С. 270. И заканчивает Гоголь мыслью, совершенно сходной с той, что приводилась в первой главе данной работы - об удивительном качестве христианства обращать себе на пользу казалось бы ранее чуждые ему инструменты: "Друг мой! мы призваны в мир не за тем, чтобы истреблять и разрушать, но, подобно самому Богу, всё направлять к добру, - даже и то, что уже испортил человек и обратил во зло. Нет такого орудия в мире, которое не было бы предназначено на службу Бога. Те же самые трубы, тимпаны, лиры и кимвалы, которыми славили язычники идолов своих, по одержании над ними царем Давидом победы, обратились на восхваленье истинного Бога, и еще больше обрадовался весь Израиль, услышав хвалу ему на тех инструментах, на которых она дотоле не раздавалась". Там же. С. 277.

Из верующих, глубоко православных актрис XIX в. назовём прежде всего великую Марию Николаевну Ермолову (1853-1928), наделённую огромным трагическим дарованием. Очень ценны её мысли об искусстве: "Дорогое, милое искусство, что с ним теперь? - спрашивает она замечательную актрису Г.Н. Федотову в 1907 году. - Все навыворот: порнография, безумие - вот литература и театр нашего времени". С душевной горечью говорит об упадочном искусстве, утерявшем правду и красоту: "Ломание, шарлатанство, оплевывание идеалов, которым мы молились, - страшно, страшно теперь жить!" И в то же время она горячо приветствует художника, стремящегося к свету.

О вере Марии Николаевны можно судить также по дошедшим до нас отрывкам из её переписки с друзьями, коллегами и по их воспоминаниям о ней. Письмо Н.С. Бутовой (1914 г., декабрь 31):". Если у Вас нет полной книги о жизни святого Серафима Саровского, я с радостью могу ее Вам достать. В этой книге есть несравненная страница о его жизни и с его словами и действиями. Мне очень хочется Вам послать к Новому году свечечку из Киева, из монастыря Михаила Архангела. С такими зажженными свечами русские люди со всех концов земли молятся там и глубоко веруют в молитву ко Господу. Помоги Вам Господи." Г.Н. Федотовой (3 мая, 1920 г.): "Я была в таком горе, что без вашего благословения буду вчера 2-го мая. и вдруг вчера, перед самым выходом на сцену, я получаю ваше благословение через Александру Александровну Яблочкину. Она меня перекрестила от вас, с моей души точно камень свалился, все стало легче. Какими же словами я могу поблагодарить вас?! Все дорого мне было - и ваше письмо, и венок, но ваше благословение никогда не забуду!. Ваш маленький образок Божией Матери всегда со мной, и я всегда молюсь Божией Матери и всегда, глядя на него, думаю и молюсь за вас. Господь с вами!" Вспоминает известный театральный деятель Н.М. Любимов: "Мы в комнате Ермоловой. Киот. Теплящаяся лампада. На ночном столике - томик Островского в издании "Просвещение". Ермолова крестит меня, потом мою мать. Милая. Господь с вами. Будьте оба счастливы. если только в этой жизни можно быть счастливыми." Драматург А.М. Файко пишет, что жила она в имении мужа Колабрево довольно замкнуто, избегала суеты и светской болтовни, была в ней какая-то. застенчивость. На письменном столике у Марии Николаевны всегда стояли стопки книг и брошюр религиозно-нравственного содержания. Мария Николаевна часто ходила на службу в Троицу-Нерль. Файко доводилось и самому провожать актрису к обедне в храм по реке, в лодке. Когда в Колабревской усадьбе делалось излишне многолюдно и шумно, Мария Николаевна предпочитала переезжать в Богородское. Там вела еще более уединенную, размеренную, почти монастырскую жизнь. Сохранился текст молитвы "Научи меня, Боже", записанный рукой Ермоловой летом 1919 г. А в её дневнике читаем: "Не надо гневать Его нашей фальшивой мудростью, желая предвидеть Его волю и стараясь усовершенствовать Его Провидение своей предусмотрительностью. Итак, бросимся с доверием на лоно нашего Отца Небесного и поверим Ему заботу о нас." Искренняя, глубокая вера в Бога, как и любовь к жизни и творчеству не иссякали в ней, она передала этот драгоценный дар и своим детям. Ее письма к домочадцам, пронизанные светом, теплом и добротой, свидетельствуют о трепетной вере актрисы. К дочери (письмо 1916 г.): "Твои огорчения и беспокойство дома мучают меня больше всего. Есть только одно средство: обратиться к Богу: Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, яко смирен и кроток сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть. Надо, чтобы душа не мучилась. Один Бог может это сделать, только обратись к Нему, ищи Его. Не забывай Его искать. Не мудрствуй, а только слушай Его, и ты найдешь Его, и впервые почувствуешь, что такое душевный покой, которого ты не знала в жизни твоей!." Отпевание великой актрисы происходило 13 марта 1928 года при значительном стечении народа в храме Большого Вознесения у Никитских ворот. Служил Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский). С прощальным словом выступил владыка Трифон (Туркестанов): "К чудесным людям, несущим радостную весть духовного воскресения мира, принадлежит, по моему убеждению, и почившая гениальная артистка Мария Николаевна. Что же принесла она собой в сокровищницу человеческого духовного богатства? Какую благую весть она сказала нам? А вот какую. Она будила спящую мертвым сном житейской пошлости и суетности душу людскую своими сценическими образами. В порывах вдохновляющего восторга или тоскующей любви она звала людей к вековечным идеалам божественной правды, добра, красоты. Не здесь, в житейской красоте, радость и счастье, вещала она нам, подымайтесь выше и выше от земли к небу, к Божией правде. И всего ярче и глубже она выразила себя в роли Жанны д'Арк. В этой роли Орлеанской девы весь пафос ее гения. Недаром она сама считала именно эту роль главной заслугой своей перед искусством. Я счастлив, что видел ее в этой роли (это было последнее мое посещение театра перед поступлением в монастырь), и помню, что вернулся после спектакля домой с такими мыслями и чувством страдания, которые необходимы в жизни, без них жизнь была бы пуста, пошла и ничтожна". Великая актриса-христианка: духовный образ М.Н. Ермоловой // Воскресная школа. №21. - 2002.

В конце XIX - начале XX вв. исключительный успех на сцене русских театров имела драма Алексея Константиновича Толстого "Царь Фёдор Иоаннович", интерес к которой возникал и в последующее время. Автор, сам будучи монархистом по убеждениям, ставит в ней сложнейший вопрос - допустимо ли, когда личная добродетель сочетаются в государе, как правителе страны, со слабохарактерностью? Правление сына Иоанна Грозного Фёдора целиком основано на христианской любви, заключающейся для этого царя не только в готовности прощения, но и в мягкости. Любое напряжение воли для него в тягость, поэтому сама роль правителя ему не очень по душе. Толстой сделал из царя Фёдора больного, неспособного к труду и ограниченного человека, но с сокровищами сердца, с обилием любви к людям, с ангельской простотой воззрения на себя и других.

Так называемый Старинный театр, существовавший в Петербурге в 1907-08, 1911-12 гг., отличался и постановками жанров церковной драматургии Средневековья: литургической драмы XI в. "Три волхва", миракля XII в. "Действо о Теофиле" Рютбефа, моралите XV в. "Два брата".

Конечно, не имеем мы права обойти вниманием в этой работе мнение двух наших святых XIX в. о театре: прп. Амвросия Оптинского (+1891) и св. прав. Иоанна Кронштадтского (+1908). Причём оба высказывались совершенно в духе отцов I-го тысячелетия - отрицая театр. И это, кажется, противоречит проводимой выше мысли, что причиной ниспровержения святыми первых веков театра был его характер, содержание и внешний ряд постановок в Римскую эпоху. Но когда начинаем читать сами произведения, откуда берут цитаты названных двух отцов Церкви нынешние яростные обличители театра, выясняется - цитаты вырваны из контекста, без которого непонятно - откуда всё-таки у свв. Амвросия и Иоанна вообще родилось желание активно выступить против данного учреждения культуры.

Вот Амвросий Оптинский пишет про театр в письме "О распространённых мнениях общества": "Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки доброй нравственности, если только она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди, подобные вашему N., - спорливые, упорные, раздражительные, - что они учатся нравственности в театрах". Прп. Амвросий Оптинский. Собрание писем. Изд. Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь. Козельск. 2012. С. 435. Говорит он это, заочно отвечая некоему сектантствующему господину N., причащающемуся Святых тайн и отвергающему евангельские чудеса. Одним из мнений N. было следующее: театр - единственная истинная школа нравственности. Опаснейшее заблуждение, не спорим, а соглашаемся мы со святым старцем, и не только здесь, но в п. 1 главы III (см. выше) - Церковь нельзя заменять ничем, в том числе театром. Именно Церковь держит в уме Оптинский старец возражая N.: "Да и нельзя отдавать театру особенное преимущество в нравственном воспитании людей". Прп. Амвросий Оптинский. Собрание писем. Изд. Введенский ставропигиальный мужской монастырь Оптина Пустынь. Козельск. 2012. С. 434. Хочется спросить - преимущество отдавать нельзя, а можно ли вообще привлекать театр к нравственному воспитанию? Нет, считает преподобный, поскольку… далее он всё-таки указывает на смущающее его монастырским покоем воспитанный дух содержание театральных постановок: "А что представляют зрителям в театрах, как не сцены из народной жизни? Прибавить к сему нужно, что сцены эти по временам бывают очень грязны". Там же. С. 435.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский много раз упоминает театр в своей известной книге "Моя жизнь во Христе". Возможно, он перечитывал при её написании другого Иоанна, Златоуста; складывается впечатление, что именно этот столп Церкви повлиял на праведника в формировании мнения о театре. Например, Константинопольский архиепископ многократно укоряет предпочитающих Божественной службе посещение театра. Читаем у Иоанна Кронштадтского: "В театре многим приятно чувствуется, а в церкви - тяжело, скучно, - отчего? Оттого, что в театре все прекрасно подлажено чувственному человеку, и диавола мы там не трогаем, а тешим его". Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. Изд. Сибирская благозвонница. М. 2010. С. 118. Помните, у Златоуста: " (…) а иные пред вчерашним же днем, когда шла здесь такая беседа, сидели в театрах и смотрели на дьявольский праздник; они слушали блудные песни, вы внимали духовным наставлениям; они вкушали скверну дьявольскую"? Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста архиепископа Константинопольского. Т. 2...С. 391. И тоже, совершенно как Златоуст, Кронштадтский праведник ополчается против смехотворства: "Театр также погашает веру и христианскую жизнь, научая рассеянности, лукавству (или умению жить в мире), смехотворству". Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе...С. 473.

Следующая цитата из "Моей жизни во Христе": "Вместо храмов мир изобрел свои храмы - храмы суеты мира: театры, цирки, собрания; вместо св. икон, которых миролюбцы не принимают, в мире существуют живописные и фотографические портреты, иллюстрации и разные другие виды; вместо Бога и святых в мире почитают до обожания своих знаменитостей - литераторов, актеров, певцов, живописцев, владеющих общественным доверием и уважением до благоговения". Там же. С. 247. Конечно, ключевые слова здесь "почитают до обожания" - ничего и никого нельзя любить в мире более Бога. Если же слишком прямолинейно следовать словам Иоанна Кронштадтского, придётся отказаться не только от театров, но и от фотографий, картин, а ещё от всяких собраний, например, государственных - они ведь тоже решают, в основном, вопросы житейских попечений, т.е. в ракурсе вечной жизни суеты - как нам лучше обустроить временную, ограниченную рамками земной истории жизнь в стране.

Самое цитируемое нынешними недоброжелателями драматического рода искусства высказывание св. прав. Иоанна Кронштадтского: "Театр - школа мира сего и князя мира сего - диавола; а он иногда преобразуется и в ангела светла (2 Кор. 11, 14), чтобы прельщать удобнее недальновидных, иногда ввернет, по-видимому, и нравственную пьеску, чтобы твердили, трубили про театр, что он пренравоучительная вещь и стоит посещать его не меньше церкви, а то пожалуй и больше: потому-де, что в церкви одно и то же, а в театре разнообразие и пьес, и декораций, и костюмов, и действующих лиц". Там же. С. 383. Абсолютно та же полемика с иными "мудрецами", уничижающими Церковь перед театром, что и у Амвросия Оптинского с господином N., не будем даже повторять уже приведённые аргументы. Объясняет категоричность святого другая фраза из этой 997 главы: "Театр усыпляет христианскую жизнь, уничтожает ее, сообщая жизни христиан характер жизни языческой"Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе...С. 383. - и далее, в главе 1040: "Оправдывают игру в театре и называют ее полезною и нравоучительною или безвредною, или, по меньшей мере, меньшим злом в сравнении с пьянством и распутством, и с этою целью стараются заводить повсюду театральные зрелища. Удивительное дело, что христиане не нашли лучшего средства для препровождения драгоценного времени, как театр, и по происхождению и по значению своему сохраняющий доселе характер языческий, идолопоклоннический". Там же. С. 403. Вот, оказывается, в чём дело - Иоанн Кронштадтский и театр своего времени считал языческим зрелищем, или, по крайней мере, сохраняющим таковой характер. Видимо, он имел для этого внутренние предпосылки. Но думается, что мнение его здесь нельзя расценивать как непоколебимую, гранитную скалу, подобную догмату - выше приводились примеры другого отношения к театру замечательных пастырей Церкви. И сам Иоанн находит нужным хоть ненамного, но смягчить свою позицию: "Иногда, правда, театр бывает меньшим злом для любящих злое". Там же.

"Сочинители пьес и актеры передают народу то, что имеют в себе сами, свой дух, ни больше ни меньше. А думают ли актеры о нравственности народной? Имеют ли они в намерении исправить народные нравы? Нет и нет". Там же. С. 487. - Мы уже цитировали великих драматургов, пекущихся исправлять своими трудами нравственность народную. От себя лично автор работы добавит: один из моих наставников в театре, заслуженный артист России Александр Леонидович Антонов твердил мне часто - это большая ошибка, если ты выходишь на сцену просто покрасоваться и выставить себя напоказ, а не пытаешься донести зрителям высокие мысли и чувства, способные их изменить в лучшую сторону. "Вот у человека теснота греховная на сердце, тоска, скука грешная; если надежды христианской нет у него на сердце, то что он делает? Прибегает к искусственным средствам прогнать тесноту и скуку, к развлечениям преступным, а не ко Христу, Коего иго благо сердцу нашему и бремя легко (Мф. 11, 30), - не к молитве, не к раскаянию во грехах, не к Слову Божию, которое полезно к научению, к обличению, утешению (2 Тим, 3, 16; ср. Рим. 15,4). Так делается большею частью. Отсюда необходимость для светских людей театров и множества других развлечений". Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе...С. 513. - Заметим, здесь порицаются люди, забывающие Христа, но не утверждается отсутствие людей, любящих и молитву, церковную жизнь, жизнь во Христе, и спектакли в драмтеатре - а такие существуют, их не так уж мало.

До революции театр и его деятели сообразовывали свою жизнь с жизнью церковной - это закреплялось даже законодательно. Разберёмся подробно в данном благоприятном явлении. Уже в конце XVIII в. указ Павла I запрещает спектакли в течение пасхальной седмицы, двух недель перед Рождеством, всего Великого поста, всех суббот. В первую половину XIX в. при Александре I театральные действа во время Великого поста запрещены даже в частных домах. Указы 70-х годов XIX в. смягчают строгость требований, разрешая театральные представления в течение Великого поста, за исключением первой и последней недель. В 1881 г. введён новый закон, вернувший прежние рамки ограничений - русские драматические и оперные спектакли не могли даваться в течение 113 дней в году. Отметим - и в наше время театры закрывают сезон, иной раз на несколько месяцев (например, с мая по сентябрь) - но теперь не сообразуясь с жизнью верующей части населения. Впрочем, судя объективно - закон 1881 г., пожалуй, перегнул палку своими ограничениями, его критиковали и православно настроенные консерваторы. Платить жалованье актерам несколько недель Великого поста театральные предприятия не могли, ведь возросла бы стоимость спектаклей. Соответственно, антрепренерами зимний сезон разрывался на две половины, и контракты с актерами заключались до и после великопостных дней.

В 1897 г. актуальный вопрос о великопостных и других спектаклях стал в повестку дня на Первом Всероссийском съезде сценических деятелей. Была принята резолюция, на основании которой инициатор съезда - Совет Русского театрального общества возбудил соответствующее ходатайство. Благодаря ему, министерство внутренних дел разрешило в 1898 г. местным властям дозволять или отменять спектакли в праздничные дни и в канун праздников по своему усмотрению; а в 1900 г. издаётся закон о сокращении числа дней, когда нельзя давать спектакли. В число этих дней вошли три недели великого поста. В 1915 г. Священным Синодом объявлен трехдневный всероссийский пост в связи с испытаниями I-ой мировой войны, и отправлено ходатайство в министерство внутренних дел - о запрете на театральные и музыкальные увеселения в эти дни. Министерство удовлетворило ходатайство. Приведём вновь слова св. прав. Иоанна Кронштадтского: "Говорят: не важное дело есть скоромное в посте, не в пище пост; не важное дело носить дорогие, красивые наряды, ездить в театр, на вечера, в маскарады, заводить великолепную дорогую посуду, мебель, дорогой экипаж, лихих коней, собирать и копить деньги и проч.; но - из-за чего сердце наше отвращается от Бога, Источника жизни, из-за чего теряем вечную жизнь? Не из-за чревоугодия ли, не из-за драгоценных ли одежд, как евангельский богач, не из-за театров ли и маскарадов?"Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе...С. 327.

По итогам этой главы можно достаточно уверенно сказать следующее - как и в Западной Европе в начале начал развития нашего русского профессионального театра стоит Церковь, наша Православная Церковь. Это определялось тематикой первых спектаклей, вниманием и участием в закладке основ театрального дела, создании драматургического фонда известных архипастырей. Будем даже утверждать более глубокое и проникновенное влияние на драматический род искусства духа церковного, христианского у нас в России, чем на Западе. Например, благодаря большему осознанию разницы между духовным и мирским творчеством, в постановках церковного содержания не допускались элементы бытовые, снижено-обмирщённые как в мистериальном театре Европы. Но с другой стороны и светское искусство у нас не чувствовало, никогда, или почти никогда не заявляло себя в отрыве от Церкви, что имело место у западных писателей. В самой своей основе искусство, в том числе театральное, зиждилось на ценностях христианства. Такие гении, движители культуры как Гоголь, Ермолова прежде всего осознавали себя христианами, а уж потом творческими личностями, деятелями театра.

Глава 4. Современное сотрудничество церкви и театра

4.1 Общие моменты