Культурологія

В рамках Московско-Тартуской школы семиотики объединились две традиции: московская лингвистическая и ленинградская литературоведческая, поскольку именно к последней принадлежали Ю.М.Лотман и З.Г.Минц.

В основе московской лингвистической традиции лежали методы структурной лингвистики, кибернетики и информатики (в частности, поэтому одним из основных стало понятие вторичной моделирующей системы). Для Ю.М.Лотмана ключевым стало понятие текста (прежде всего художественного), которое он распространил на описание культуры в целом.

Для начального этапа работы Московско-Тартуской школы было характерно чрезвычайное разнообразие охватываемой тематики, при этом было широко представлено исследование «простых» систем: дорожных знаков, карточных игр, гаданий и т.д. Постепенно, однако, интересы членов школы сместились к «сложным» знаковым системам: мифологии, фольклору, литературе и искусству. Основной понятийной категорией, используемой в этих исследованиях, был текст. К семиотическому анализу текстов в самом широком смысле слова относятся, например, исследования основного мифа (Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Топоров), фольклорных и авторских текстов (М.И.Лекомцева, Т.М.Николаева, Т.В.Цивьян и др.). Другое направление, связанное с этим понятием, представлено в работах М.Ю.Лотмана. В этом случае речь идет о тексте культуры, а само понятие культуры становится центральным, фактически вытесняя понятие языка.

Культура понимается как знаковая система, по существу являющаяся посредником между человеком и окружающим миром. Она выполняет функцию отбора и структурирования информации о внешнем мире. Соответственно, различные культуры могут по-разному производить такой отбор и структурирование.

В современной российской семиотике преобладает именно эта традиция, однако с активным использованием лингвистических методов. Так, можно говорить о семиотике истории и культуры, основанной на лингвистических принципах (Т.М.Николаева, Ю.С.Степанов, Н.И.Толстой, В.Н.Топоров, Б.А.Успенский и др.).

Особый интерес представляют рефлексия по поводу Московско-Тартуской семиотической школы и осмысление ее как особого культурного и даже семиотического феномена. Основная масса публикаций (в том числе чисто мемуарного характера) приходится на конец 1980-х и 1990-е годы. Среди различных описаний и интерпретаций Московско-Тартуской школы можно выделить статью Б.А.Успенского К проблеме генезиса Тартуско-московской семиотической школы (впервые опубликована в Трудах по знаковым системам в 1987), основные положения которой, по-видимому, общепризнаны. Наиболее же дискуссионной оказалась статья Б.М.Гаспарова Тартуская школа 1960-х годов как семиотический феномен. Она была впервые опубликована в Wiener Slawistischer Almanach в 1989 и вызвала целый ряд откликов. Гаспаров рассматривает школу как целостное явление (он практически не упоминает имен), для которого характерна западническая ориентация, герметизм, эзотеризм и подчеркнутая усложненность языка, утопизм, своего рода внутренняя культурная эмиграция из советского идеологического пространства.

74.В чому заключається сенс професійної культури

В принципе ею должен обладать каждый, кто занят оплачиваемой работой, неважно в общественном или частном секторе. Профессиональная культура включает совокупность специальных теоретических знаний и практических умений, связанных с конкретным видом труда. Степень владения профессиональной культурой выражается в квалификации и квалификационном разряде. Необходимо различать а) формальную квалификацию, которая удостоверяется сертификатом (диплом, аттестат, зачетная книжка, удостоверение) об окончании определенных курсов повышения квалификации, школы, колледжа, университета или другого учебного учреждения и подразумевающей систему необходимых для данной профессии теоретических знаний, б) реальную квалификацию, получаемую после нескольких лет работы в данной профессии, включающей совокупность практических навыков и умений, т.е. профессиональный опыт и удостоверяемый либо не удостоверяемый каким-либо документом.

В современном обществе насчитывается от 40 до 50 тыс. профессий (на Западе их называют более точно - виды занятий), которые делятся на специальности, а специальности - на специализации. Удостоверение о получении профессии выдают после освоения необходимого курса знаний и прохождения профессионального отбора. Профессиональный отбор - это система практических испытаний, при которых проверяется степень соответствия унаследованных и приобретенных навыков (способностей) требованиям конкретного рабочего места, вида труда или профессии. Исходным моментом при отборе людей на данный вид занятий служат требования рабочего места. Они объективны и задаются характером и содержанием труда на данном рабочем месте.

Однако культура в своей функции разделения и умножения не имеет внутренних ограничений, и, «отпущенная на свободу», она способна разрушить осмысленность и целостность социального бытия. «Избыток культуры» - это всегда условие нестабильности общества, поэтому необходим механизм, который удерживал бы процесс порождения культурных форм в определенных границах. Профессиональная организация и была средством задать смысл и регулятивы культуропорождающим процессам.

К основным характеристикам профессиональной организации можно отнести следующие:

- профессиональная организация есть форма культурной организации общества, когда социальные нормы подчиняются логике культуры, которая предъявлена через точки зрения, соответствующие принятой картине мира и выраженные в теоретической форме;

- профессиональная организация дополняет корпоративную путем выделения теоретического ядра и профессионального клуба, в котором идет обсуждение новаций и вырабатывается политика развития профессионального сообщества;

- профессиональная организация достаточно закрыта, так как вхождение в нее (например в творческий союз) сопряжено с образовательным цензом, конкурсным отбором, финансовыми взносами и так далее.

Базовой деятельностью, цементирующей различные профессиональные области, является наука. Именно в профессионально организованном обществе наука становится одним из важнейших институтов, так как в ее рамках формируются и общие теории, и единая картина мира, а по отношению к ней выделяются частные теории и соответственные предметные области профессиональной деятельности. Наряду с теорией и как ее выражение обособляется способ моделирования, который становится базовым в инженерной деятельности и определяет ее бурное развитие, а история понимается как смена картин мира или эволюция общества.

В целом, профессиональная организация позволяет сохранить единство и соорганизовать множество частных видов деятельности именно за счет наличия единой картины мира. Она определяет «ядерный» характер организованностей общества (в дополнение к плану выделения социальных иерархий), то есть то, что «внутри» всего общества лежит общая картина универсума, внутри каждой профессиональной сферы - теоретическое ядро.

Если коммунальное общество воспроизводится за счет традиции, социальное - за счет норм, то в профессиональном обществе и традиции, и нормы, и точки зрения «упакованы» в предметные организованности, которые выступают как каналы трансляции и образуют как бы скелет представления общества, а устройство каналов трансляции позволяет включать в культуру все новые и новые знания, полученные за счет описания социальных ситуаций, то есть ситуаций, когда возникают действия, требующие пересмотра норм.

Субстанцией, если так можно выразиться, профессиональной культуры являются знания, а производство знаний - основным видом производства, определяющим возможности остальных. Если говорить метафорически, то культура умений сменяется культурой знаний. Принцип знаний основан на идее замещения объективного содержания знаковой формой, а повсеместное следование этому принципу создает новый мощный пласт человеческого существования - мир знаковых форм. В профессиональной культуре с ее ориентацией на новое (на прогресс или авангард) сложились эффективные способы хранения «отработанных» культурных форм, вывода их из активного оборота и освобождения пространства для новаций. Именно здесь в основном сложились такие базовые единицы хранения, как архив (документы), библиотека (тексты), музей (экспозиции - картины), культурный ландшафт (памятники).

Во второй половине XX века уже отчетливо определились следующие кардинальные противоречия в развитии профессионального способа организации общества и культуры:

1. Противоречия в строении единой картины мира, созданной наукой, и фактическое оформление по крайней мере двух картин и культур - естественно-научной и гуманитарной, что хорошо показал Ч.Сноу.

2. Рефлексия собственных оснований вследствие кризиса единой картины мира привела к созданию представлений о смене научных парадигм (Т.Кун) и программ (П.Гайденко) и выделению в методологии науки представлений о форме и техниках парадигматизации и смене парадигм. В искусствоведении такая рефлексия и принятые техники определили быстрый успех постмодернистской критики и историографии.

Другими словами, предметом особого внимания становится уже не разворачивание содержания, а движение техник его оформления и переоформления. Недаром стал всерьез обсуждаться вопрос о художественной критике как месте подлинного творчества и революционных изменений в искусстве.

3. Стремительный рост научного знания, детерминированный также технологизацией средств его производства, привел к резкому увеличению дробности картины мира и, соответственно, дроблению сложившихся профессиональных областей на специальности. Специальности уже не обеспечивались необходимым систематизированным теоретическим ядром и базировались на отдельных теоретических положениях и моделях, что обеспечивало высокое качество работы в этих узких областях, с одной стороны, но с другой - с каждым серьезным изменением базовой теории и появлением новых технологических направлений лишало эти области практического смысла и требовало переквалификации и переподготовки специалистов. Когда Я.А.Коменский создавал педагогическую систему, основанную на возможности наглядно представить весь мир знаний, это было вполне реалистично и эффективно - эта система лежит в основе школьной педагогики до сих пор. Но сегодня уже невозможно систематизированно и наглядно представить мир знаний и основанный на нем мир профессий и специальностей. Нет критериев отбора круга предметов для преподавания в школе - традиционные или новейшие, технические или гуманитарные и так далее. И в этом суть внутреннего кризиса современной школы - мир стал не единым и наглядно не представимым.

4. Наглядность, «картинность» - базовое свойство новоевропейской культуры, недаром она начиналась с изобретения перспективы и выдвигала идеал правдоподобия, например живописи или литературы, в качестве одного из наиболее значимых. Но, как подчеркивал П.Флоренский в своих «Итогах», перспективность и идея точки зрения приводят к отрицанию какой-либо реальности кроме реальности данной точки. П.Флоренский обозначил основное содержание новоевропейской культуры как иллюзионизм и указал на исчерпанность потенций этой культуры уже к середине XX века.

Я вижу эту исчерпанность в том, что, как только стала подвергаться сомнению привилегированная точка зрения, в том числе на историю (кризис европоцентризма и теории прогресса), количество актуализируемых точек зрения стало стремительно увеличиваться. По сути, исчезло историческое отношение, возможность отнестись к прошлому и будущему определенно, а не как к выбору или перебору возможностей, то есть действительно возобладал тот иллюзионизм, о котором говорил П.Флоренский. Это было многократно подкреплено и технологическими возможностями массмедиа. Культура потеряла как структурную определенность, так и регулятивную способность. Она стала общедоступной, вероятностной и, как следствие, необязательной и незначимой.

5. Современное общество не только сильно дифференцировалось, но и стало реально поликультурным. Если раньше все культуры описывались в единой парадигматике европейской научной традиции, то сегодня каждая культура претендует на собственную форму самоописания и, соответственно, самоопределения в истории. Возможность создания единой мировой истории оказывается более чем проблематичной или заведомо обреченной на мозаичность. Встал практический вопрос о том, как соорганизовать «мозаичное» общество и его отдельные структуры, как управлять им. Традиционные научные модели работают в очень ограниченном диапазоне - там, где идет речь о выделении общего, универсального, но не там, где необходимо постоянно удерживать разное как разное, не прибегая к техникам оптимизации или классификации. Сегодня уже понятно, что управление превращается в обособленную сферу деятельности, которая не может строиться на теоретической подготовке и организовываться, следовательно, средствами профессиональной культуры (вернее, только средствами профессиональной культуры).

6. Еще в прошлом веке наряду с теориями появились такие интеллектуальные организованности, как проекты и программы, а к концу XX века деятельность по их изготовлению стала уже массовой. В основе различных типов этой деятельности лежит не моделирование, как в науке, а конструирование, и обеспечиваются они не только и не столько теоретическими знаниями, сколько аналитической работой. Подготовка к этим типам деятельности требует отказа от познавательной установки и от передачи преимущественно теоретических знаний и ориентирует на конструктивное мышление и имитацию проектных и программных действий в обучении, что опять же не укладывается в традиционные формы профессиональной подготовки.

7. Резко возросла доступность профессиональных знаний, и фактически разрушилась граница профессионального сообщества, охранявшего теоретическое ядро. Самым ярким проявлением этого сегодня стала компьютерная сеть Интернет, где все эти знания представлены для пользования желающим. По сути, повторилась та же ситуация, когда деятели Возрождения сделали бессмысленным сохранение цеховых рецептов за счет публикации своих теоретических текстов и ремесленных рецептов античности.

Таким образом, можно констатировать, что те основания, на которых строилась профессиональная организация общества и профессиональная культура, оказались во многом разрушенными, а способ организации и подготовки - неэффективным в современных условиях. Это заставляет предполагать переход к другой форме организации общества и культуры, как это уже произошло в европейской истории, когда корпоративно-ремесленная форма организации сменилась профессиональной.

75.Основні теоретичні завдання культурології

Культурология - наука, изучающая культуру. Она возникла с развитием историко-культурных исследований и отвечает их потребностям. Взаимосвязь культурологии с изучением культуры проявляет себя далеко не однозначно.

Появившись во второй половине ХIХ в., чтобы ответить на вопрос, что же представляют собою человек и его сознание, культурология быстро превратилась в историю культуры и историю цивилизации. Дав толчок развитию целого комплекса наук о человеке, сама культурология вроде бы перестала будоражить внимание общества. Стоило, однако, исследованиям по антропологии, психологии, истории культуры и цивилизаций умножиться, как они потребовали некой генерализации. И вновь возникла необходимость в культурологии. К середине ХХ столетия культурологию стали осознавать наукой, обобщающей знания о культуре. В таком виде культурология заняла прочное место в философии культуры. Философский аспект изучения культуры не оказался всеобъемлющим. Постановка культурологических вопросов в рамках философии показала, что целый комплекс методологических проблем историко-культурных исследований самых разных направлений имеет самостоятельное значение. Не вписавшись в рамки конкретных дисциплин, изучающих культуру, народы и человека, культурология оказалась избыточной и для философии. Совершенно очевидно, что как область научного исследования она должна была бы иметь самостоятельное значение.

Обращает на себя внимание одно неизменное обстоятельство, сопутствующее развитию данной области наших знаний - интерес к культурологии возрастает в периоды общественного подъёма или в годы духовного кризиса, когда возникает настоятельнейшая необходимость глубже понять природу человека и его деяний, суть его взаимоотношений с обществом. Пик интереса к культурологии, возникший в нашей стране в 80-е-90-е гг. ХХ в., - одно из подтверждений этого обстоятельства. В начале 90-х гг. культурология была даже введена как обязательная общеобразовательная дисциплина в программу российского вузовского обучения. Так наше общество в целом вновь оказалось перед необходимостью ответить на вопрос, что же представляет собою культурология, эта наука о культуре, столь нужная современному человеку в эпоху социальных изменений.

Люди издавна пытаются понять феномен культуры. Сделать это достаточно трудно. Почти сто лет тому назад Р. Гюнтер начал свою книгу с вопроса "Что такое культура?". Вопрос оказался чисто риторическим, так как автор ограничился лишь констатацией нескольких очевидных свойств феномена. И сейчас, век спустя, поиски формальных определений культуры продолжаются. Существующие дефиниции уже насчитываются многими сотнями, а мы по-прежнему определяем культуру в основном описательно, подчеркивая в этом сложнейшем явлении те черты, которые интересуют нас в данный момент более других, или стараясь объять необъятное. Соответственно выглядит и предмет культурологии. В одном из первых учебных пособий по культурологии, выпущенном в 1993 г., нашел отражение как раз второй подход. Там можно, к примеру, прочесть: "Культурология - это наука, предметом исследования которой являются различные процессы, имеющиеся в обществе: материальные, социальные, морально-политические, художественные и все другие. Культурология изучает наиболее общие закономерности развития культуры, принципы ее функционирования, взаимосвязь и взаимозависимость разных культур, отличающихся друг от друга пространственно-временными, этно-социальными, морально-политическими, научными и художественными характеристиками. Культурология изучает также качественную специфику локальных и региональных культур, их связь и преемственность с другими культурами, выявляя общие тенденции единого культурного процесса человечества, всех народов Земли, раскрывая как особенности современной цивилизации, так и историю развития культуры". Очевидно, что наука со столь неопределенной предметной областью нефункциональна и малорезультативна. При таком размытом представлении о предмете исследований практически невозможно четко определить содержание дисциплины. Не случайно в одной и той же работе на соседних страницах можно встретить разные определения культурологии в одном случае как теоретического, а в другом как сугубо эмпирического знания. Не случайно смешение культурологического и историко-культурного знания становится практической нормой выходящих учебных пособий, старающихся заполнить ощущающийся вакуум соединением теории и истории культуры с историей цивилизаций. Вновь и вновь возобновляющийся общественный интерес к культурологии свидетельствует, однако, что эта область познания должна иметь конкретные задачи, решения которых общество вправе ожидать от нее.

Определяя эти задачи, логично было бы сделать такое предположение. Если создание культуры есть форма существования человеческого общества, то культурология может быть одной из форм осознания его бытия, призванной соотнести усилия людей, направленные на создание культуры, с результатами их деяний. Данный тезис лег в основу представляемого лекционного курса. Его цель - показать взаимосвязь между развитием представлений современной цивилизации о культуре как предмете научного изучения и процессом постижения ею сути культуры как социального явления.

Идея, использованная в предлагаемом курсе, не нова. Она питала работы русских и зарубежных философов, рассматривавших различные формы самосознания, влиявшие на исторические катаклизмы последних полутора столетий. К их работам я буду не раз обращаться в последующих лекциях.

Поскольку в последнее десятилетие культурология развивается преимущественно в рамках философского знания, а подчас и монополизируется им, хотелось бы уточнить соотношение между культурологией и философией. Культурология представляется мне самостоятельной наукой прежде всего с позиции ее отношения к научному знанию и мировоззрению.

Как и философия, культурология теснейшим образом связана и с научным знанием, и с обобщающим взглядом на мир. Но если для философии картина мира в ее коллективных или индивидуализированных мировоззренческих формах является конечным продуктом, то для культурологии все ее ипостаси предстают как часть культуры и в силу этого - как объект научного анализа. М. С. Каган подчеркивает аксиологическую природу философского знания и необязательность (философ пишет - факультативность) его связи со знанием научным. Культурология, наоборот, анализирует мировоззрение в самых различных формах его проявления с позиций научного знания, выявляя в мировоззрении устойчивые и переменные компоненты, показывая его связь с социальной практикой и оценивая существовавшие и существующие мировоззрения именно с этой прагматической точки зрения. Для культурологии важна их результативность, их место в сокровищнице социокультурного опыта поколений. Как видим, философия опирается на мировоззрение и формирует его, рассматривая научные знания как возможную форму существования взглядов на мир. Культурология же использует научный опыт как критерий познания сущности такого историко-культурного феномена, как философское знание. Связь культурологии с научным знанием поэтому неразрывна и обязательна. Она рассматривает культурно-историческую эволюцию различных форм мировоззрения с позиций современной науки. Без учета современного научного опыта культурологии просто нет.

Предмет данного курса лежит, таким образом, вне области философского обобщения, хотя и невозможен без последнего. Культурологию интересует связь познаваемости различных сторон культуры со становлением современной структуры гуманитарного знания как формы научного самопознания общества. Подобная постановка проблемы может рассматриваться в теоретическом плане. Меня же интересует ее практический аспект. Его информативная насыщенность и познавательный потенциал показаны в одной из последних работ М. А. Барга "Эпохи и идеи". Данное исследование выделялось на фоне отечественной историографии 1980-х гг. своей попыткой соединить опыт отечественных ученых и их зарубежных коллег в области изучения специфики развития исторического познания как историко-культурного явления. Большой опыт историографических исследований, имеющийся в российской исторической науке, и попытки последних лет рассматривать жанры литературы или виды исторических источников с историко-культурной точки зрения также облегчают обсуждение предложенной проблемы. Подобный подход к изучению культурологии подготавливается и целым рядом работ, анализирующих семиотический аспект историко-культурных явлений, и изучением жанровых систем как интегрирующей характеристики культуры целой эпохи. Интерес к различным формам самосознания, сложившийся во многих науках о человеке и его культуре, но наиболее сильно выраженный в современных этнографии (этнологии) и психологии, тоже является аргументом в пользу выбранного аспекта исследования. Ведь именно на проблемах самосознания обнаруживают сходство наиболее глубокие из исследований, созданных в самых разных областях научных знаний: труды биолога Н. Я. Данилевского и психолога Л. С. Выгодского, ставившие проблемы историко-культурной типологии; филолога М. М. Бахтина и историка А. Я. Гуревича, характеризующие особенности восприятия картины мира; философа А. Ф. Лосева и психолога А. Н. Леонтьева, на разных объектах исследования, рассматривавшие сходные проблемы человеческой психологии. Особого понимания и объяснения, которое, как мне кажется, может иметь культурологический характер, требует та интегрирующая роль, которую стала играть социология в американской науке, традиционно ориентированной на внимание к индивидууму и конкретному обществу. В европейской науке, где в исследованиях по истории цивилизаций поставлена проблема конкретных форм видения мира и где усилиями французских ученых проблема человека приобрела совершенно новое звучание, превращаясь в работах Бурдье в принципиально иное понимание природы человеческой личности, осмысление культуры тоже выполняет интегрирующие функции. Выяснение социальных функций культурологии, думаю, способно открыть новые горизонты современного научного видения в его отношении к человеку и его сознанию. Можно было бы соотнести предлагаемый курс с областью социологии, существующей под названием sociology of knowledge, но социологический аспект, безусловно присутствующий в исследовании, имеет здесь, как мне кажется, вспомогательный характер. Он подчиняется общей историко-культурной направленности лекционного курса. Культурология рассматривается в нем как явление культуры, и на первый план выходят, таким образом, проблемы ее соотношения с представлениями человека о себе и обществе, научного изучения культуры и самосознания

76. Традиція в культурі

У культуры, как у всякого диалектически развивающегося процесса, имеются устойчивая и развивающаяся (новаторская) стороны.

Устойчивая сторона культуры - это культурная традиция, благодаря которой происходит накопление и трансляция человеческого опыта в истории, и каждое новое поколение людей может актуализировать этот опыт, опираясь в своей деятельности на созданное предшествующими поколениями.

В так называемых традиционных обществах, люди, усваивая культуру, воспроизводят ее образцы, а если и вносят какие-либо изменения, то в рамках традиции. На ее основе происходит функционирование культуры. Традиция превалирует над творчеством. Творчество в этом случае проявляется в том, что человек формирует себя как субъекта культуры, которая выступает как некий набор готовых, стереотипных программ (обычаев, ритуалов и т.п.) деятельности с материальными и идеальными объектами. Изменения же в самих программах происходят крайне медленно. Таковы в основном культура первобытного общества и более поздняя традиционная культура.

Такая устойчивая культурная традиция в определенных условиях необходима для выживания человеческих коллективов. Но если те или иные общества отказываются от гипертрофированной традиционности и развивают более динамические типы культуры, это не значит, что они могут отказаться от культурных традиций вообще. Не может культура существовать без традиций.

Культурные традиции как историческая память - непременное условие не только существование, но и развитие культуры даже в случае созидательных качеств новой культуры, диалектически отрицая, включает в себя преемственность, усвоение положительных результатов предшествующей деятельности - это общий закон развития, который действует и сфере культуры имея особо важное значение. На сколько этот вопрос практически важен, показывает и опыт нашей страны. После Октябрьской революции и в обстоятельствах всеобщей революционной обстановки в обществе художественной культуры возникло течение, лидеры которого хотели построить новую, прогрессивную культуру на основе полного отрицания и разрушения предшествующей культуры. И это привело во многих случаях к потерям в культурной сфере и разрушение ее материальных памятников.

Поскольку в культуре отражаются различия мировоззрений в системе ценностей в идейных установках, поэтому правомерно говорить о реакционных и прогрессивных тенденциях в культуре. Но отсюда не следует, что можно отбрасывать предшествующую культуру - на пустом месте создать новую более высокую культуру невозможно.

Вопрос о традициях в культуре и об отношении к культурному наследию касается не только сохранения, но и развития культуры, т.е. созидание нового, приращение культурного богатства в процессе творчества. Хотя творческий процесс имеет объективные предпосылки и в самой реальности и в культурном наследии, непосредственно он осуществляется субъектом творческой деятельности. Сразу же следует оговориться, что не всякое новаторство - творчество культуры. Созидание нового становиться одновременно творчеством культурных ценностей тогда, когда оно не несет в себе всеобщее содержание, приобретая общую значимость, получает отзвук от других людей.

В творчестве культуры всеобщее органическое слито с уникальностью: каждая культурная ценность неповторима, идет ли речь о художественном произведении, изобретении и т.п. Тиражирование в той или иной форме уже известного, уже сотворенного ранее - это распространение, а не созидание культуры. Но и оно необходимо, поскольку вовлекает широкий круг людей в процесс функционирования культуры в обществе. А творчество культуры обязательно предполагает включение нового в процесс исторического развития культуросозидающей деятельности человека, следовательно, является источником инноваций. Но также как не всякое новаторство есть явление культуры, не все новое, включающееся в культурный процесс, является передовым, прогрессивным, отвечающим гуманистическим интенциям культуры. В культуре существует и прогрессивное, и реакционные тенденции. Развитие культуры - противоречивый процесс, в котором отражается широкий спектр подчас противоположных и противоборствующих социально классовых, национальных интересов данной исторической эпохи. За утверждение передового и прогрессивного в культуре надо бороться. Такова концепция культуры, получившая разработку в советско-философской литературе.

77. Етнічна ідентифікація та проблема міграції у сучасному світі

Ідентифікація -- пізнавальний засіб для встановлення тотожності, подібності речей, процесів, явищ, осіб; означає розумові операції з зовнішніми по відношенню до суб'єкта, який пізнає, об'єктами. Ідентифікацією називають також і процеси, що пов'язані із сферою самосвідомості, самопізнання особи: ототожнення себе з іншими, уява іншої людини як продовження самого себе, перенесення себе на місце іншого. В останньому розумінні дана проблема займає важливе місце в системі психології З.Фрейда. Зокрема, поняття ідентифікації несе велике смислове навантаження у його теорії становлення особистості, її характера. Особливо велику роль це психологічне явище відіграє на етапі раннього дитинства, в період виникнення Я-ідеала, Едипового комплексу, а потім його руйнування. Послідовники З.Фрейда розвинули і деталізували теорію ідентифікації особи. В епігенетичній концепції розвитку особи Е.Еріксона розроблена проблема динамічного аспекту ідентифікації. У ній розглядається послідовна зміна у часі об'єктів ідентифікації в процесі формування особи. Виділяється вісім стадій розвитку особи.

Окремою проблемою є ідентифікація і самоідентифікація особи із спільністю, і, зокрема з етнічною спільністю.

Міграція -- переміщення, переселення людей, яке здебільшого веде до зміни місця проживання. Розрізняються на сталу, тимчасову, сезонну, маятникову. Відбувається як в межах однієї держави (переважно з села в місто, що і є однією з найважливіших рис процесу урбанізації), так і за межі країн. Остання -- зовнішня включає еміграцію і імміграцію. Вона спричиняється різноманітними факторами, передовсім -- відмінністю соціально-економічних і політичних умов життя в країнах-донорах і країнах-реципієнтах. Це не виключає наявності особистих мотивів, приміром, прагнення до возз'єднання сім'ї. Зовнішні міграції регулюються як міжнародними (наприклад, Римським договором 1948 р.), так і двосторонніми угодами (наприклад, між США і Мексикою). Поняття міграції вживається також стосовно переміщення тварин, зокрема, птиць.

79. Еволюційна модель соціокультурної динаміки

1. XIX век. Наши сегодняшние представления о социокультурной динамике значительно отличаются от представлений бытовавших в XVIII и XIX веках. Мы до сих пор пользуемся термином О. Конта “социальная динамика”, но подразумеваем под этим нечто отличное от того, что имели в виду Конт и представители общественных и гуманитарных наук в XIX веке В социологии, общественных и гуманитарных науках XX века по сравнению с общественными и гуманитарными науками двух предшествующих столетий произошел значительный сдвиг в изучении “что”, “как” и “почему” социокультурных изменений их единообразия.

Социокультурное изменение представляет собой сложный многоплановый процесс. Оно имеет множество различных аспектов, каждый из которых может стать самостоятельным предметом исследования социальной динамики, и внимание исследователей может быть сосредоточено то на одном, то на другом его аспекте. Аспекты социокультурного изменения, находящиеся в центре внимания сегодня, уже не те, что интенсивно изучались в XVIII и XIX веках. Общественнонаучная мысль XVIII и XIХ веков была занята большей частью изучением разнообразим линейных тенденций развития, разворачивающихся во времени и в пространстве. Она оперировала главным образом понятием человечества вообще и стремилась отыскать “динамические законы эволюции и прогресса”, определяющие магистральное направление человеческой истории. Сравнительно мало внимания уделялось социокультурным процессам, повторяющимся в пространстве (в разных обществах), во времени или в пространстве и во времени. В противоположность интересу, доминировавшему в XVIII и XIX веках, главный интерес философии общественных и гуманитарных дисциплин в XX веке сместился в сторону изучения социокультурных процессов и связей, остающихся неизменными везде и всегда или повторяющихся во времени и пространстве или во времени и в пространстве ритмов флуктуаций, осцилляций, “циклов” и их периодичности. Таково главное отличие в изучении “что” социокультурного изменен в XX веке по сравнению с предыдущими двумя столетиями. Попытаемся кратко прокомментировать этот сдвиг.

В XVIII и XIX веках подавляющее большинство ученых, философов, представителей общественных и гуманитарных наук твердо верили в существование вечных линейных тенденций изменения социокультурных явлений. Основное содержание исторического процесса заключалось для них в развертывании и все более полной реализации этой “тенденции прогресса и эволюции”, стабильной “исторической тенденции” и “закона социокультурного развития”. Одни изображали эти тенденции в виде прямой линии, другие - в виде “спирали”, третьи - в виде волнообразной линии разветвления с небольшими временными возвращениями в исходное положение. Это все лишь разновидности концепции поступательного развития как основы социокультурного процесса. Поэтому главной целью и главной заботой естествоиспытателей, философов, представителей общественных и гуманитарных наук в эти столетия были отыскание и описание этих “вечных законов прогресса и эволюции” и разработка основных стадий, или фаз, которые проходит этот процесс, все более полно реализуясь во времени. На отыскании, описании и подтверждении существования тенденций и соответствующих им стадий были сосредоточены усилия биологии и социологии, философии, истории, социальной философии и других общественных и гуманитарных наук XIX века. Хотя, например, в истории эти тенденции занимают сравнительно немного места, в самом изложении исторических событий, однако, они служат как бы путеводной звездой, принципом обоснования при упорядочении и интерпретации конкретного фактического материала. В этом смысле вся общественная мысль XVIII и XIX веков отмечена верой в линейные законы эволюции и прогресса.

В физико-химических науках эта вера выразилась в появлении и быстром утверждении принципа энтропии Карно - Клаузиуса как вечного и необратимого направления изменения в любой термодинамической системе, включая Вселенную.

В биологии господство этой точки зрения проявилось в открытии и всеобщем понятии “закона эволюции”, почти единодушно толкуемого как линейная тенденция в прямолинейной, спиралевидной, разветвляющейся и других разновидностях прогрессивного нарастания дифференциации и интеграции; перехода от простого к сложному, от “низшего к высшему”, от “менее совершенного к более совершенному”, “от амебы к человеку”, от рефлексов и инстинктов к рассудку и разуму, от отдельного индивида к семье, племени, современному государству; и также в убеждении, что несмотря на узколобых и реакционных политиков, не мы, так наши потомки увидят весь человеческий род объединенным в “Сообщество наций”, “Всемирную федерацию”. “Весь ход эволюции характеризуется непрерывным исчезновением менее приспособленных и выживанием более приспособленных ... устранением антисоциального и ростом специализации и кооперации”'. Линейная интерпретация биологической и социальной эволюции была до сих пор и остается (пусть и не столь явной сегодня) главной догмой биологии.

То же самое справедливо в отношении концепции социокультурного изменения, господствовавшего в философии, социальной философии, философии истории XVIII и XIX веков. Типичны в этом смысле концепции Гердера, Фихте, Канта и Гегеля. И Гердер и Кант видели главную тенденцию исторического процесса в прогрессивном сокращении насилия и войн, стабильном расширении сферы мира и росте справедливости, разума и нравственности. Для Фихте человеческая история в целом представляет собой последовательность 5 стадий - все более полную реализацию свободы, истины, справедливости и красоты. По Гегелю, основное направление исторического процесса заключается в прогрессирующем росте свободы: от свободы для никого на заре человеческой истории, через стадии свободы для одного, свободы для некоторых и кончая свободой для всех.

Для социологии и социальной философии XIX века показательны общие теории социальной динамики Тюрго, Кондорсе, Бурдена, Сен-Симона, Конта и теория эволюции Герберта Спенсера. Для Конта весь исторический процесс есть последовательный переход человеческого мышления, культуры и общества от теологической стадии к метафизической и затем к позитивной. Поэтому “социальная динамика” Конта вряд ли может иметь дело с какими-либо повторяющимися социокультурными процессами, она целиком посвящена выведению и подтверждению его “за” кона трех стадий”. “Социальная динамика” Спенсера представляет собой простое приложение его формулы эволюции-прогресca, согласно которой весь социокультурный универсум переходит со временем из состояния неопределенной бессвязной однородности в состояние определенной согласованной разнородности с растущей дифференциацией и интеграцией человеческой личности, культуры и общества.

Находясь во власти таких линейных представлений о социо-культурном изменении, большинство социологов и ученых-обществоведов XIX века сводили изучение динамики социо-культурных явлений даже в чисто фактографических исследованиях главным образом к выявлению и определению различных линейных тенденций, последовательных стадий развития, исторических тенденций и законов эволюции исследуемых явлений. В результате большинство открываемых ими “единообразии изменения” приобретало линейный характер. Вот лишь несколько тому примеров. Теория Фердинанда Тенниса, согласно которой человечество со временем переходит от объединений типа Gemeinshaft к объединениям типа Gesellschaft, является линейной теорией. Теория постепенной эволюции от общества, Основанного на “механической” солидарности, сопровождающейся заменой “репрессивного” права “реституитивным”, тоже линейная теория. К разряду линейных относится и социальная динамика Лестера Ф. Уорда, постулирующая нарастающий с течением времени телеологический, кругообразный, искусственный, самонаправляющийся и самоконтролирующийся характер человеческой адаптации; и динамика “убывающего влияния физических законов и возрастающего влияния психических законов” Г.Т. Бокля; и законы перехода обществ от “простых” к “составным” (“двух-”, “трехсоставным” и т.д.) Герберта Спенсера и Дюркгейма. Не менее линеен и сформулированный Д.Новиковым закон эволюции борьбы за существование: от самых ранних форм кровавого “физического истребления” к менее кровавой “экономической” борьбе, а затем к политической борьбе и от нее к последней бескровной форме чисто “интеллектуального” соревнования; и разделяемая десятками обществоведов точка зрения на историю как на прогрессивное увеличение сферы мира и сокращение сфер войны; сформулированный А. Костом закон пяти стадий эволюции социальных структур от “Burg” к “City”, “Metropolis”, “Capitol” и, наконец, к “World Center of Federation” и “закон высоты” П. Мужеля, согласно которому наиболее крупные поселения и города основываются со временем на все меньших и меньших высотах; и подобные представления об исторических тенденциях движения цивилизаций на запад, на восток или на север, разделяемые разными авторами; и утверждаемое А. Гобино историческое движение от чистых и неравноценных рас к смешанным и равноценным с вырождением “человеческого стада, застывшего в своем ничтожестве”; и конец человеческой цивилизации как последний пункт этого движения; и сформулированный Л.Винарским закон социальной энтропии, ведущей ко все большему социокультурному выравниванию каст, социальных групп, классов, рас и индивидов и в конце концов - к безжизненному социокультурному равновесию и концу человечества; и извечная тенденция ко все более глубокому и полному равенству, понимаемая как положительное направление истории (в противоположность ее пониманию как смерти общества и культуры), отстаиваемая множеством социологов, антропологов, политологов, этиков, философов и историков. Даже теории социальной динамики Е. де Роберта и Карла Маркса были не вполне свободны от этого линейного “наваждения” XIX века: если сам Маркс не дал ясно очерченной теории последовательных стадий социальной эволюции, то тем не менее он постулировал одно единственное эсхатологическое направление истории: тенденцию к социализму как конечной стадии социального развития человечества. Его последователи, начиная с Энгельса, Бебеля и Каутского и кончая Г. Куновым и целым легионом менее выдающихся марксистов, изобрели целый ряд исторических законов эволюции - экономических, политических, ментальных, религиозных, семейных и других социокультурных явлений с соответствующими стадиями развития.

Как и Маркс, Е. де Роберти и некоторые другие ученые не слишком стремились изобретать разнообразные извечные тенденции и стадии развития, но даже они считали основной тенденцией исторического процесса рост концептуальной мысли в одной из четырех ее форм (научной, философской или религиозной, эстетической и рационально-прикладной), как их сформулировал Е. де Роберти. Г. де Гриф, как и многие другие политологи, исходил из тенденции политической эволюции, направленной от ранних режимов, основанных на силе, к общественной организации, основанной на свободных договорных отношениях. Направление движения от “состояния войны” к “культурному состоянию, указанное Г. Ратценхофером и Албионом Смоллом, или противоположное, как у П. Лиленфельда, - от раннего типа децентрализованных и неуправляемых политических групп к режимам централизованного, автократического и организованного политического контроля: или направление социального развития, по Л.Т. Хобхаузу: общество, основанное на родстве; общество, основанное на власти, и, наконец, конечная стадия - общество, основанное на гражданстве; или у Ф. Гиддингса: “зоогеническая, антропогеническая, этногеническая и демогеническая” стадии социокультурного развития (последняя стадия в свою очередь делится на несколько линейных подстадий: военно-религиозную, либерально-легальную и экономико-этическую - все эти теории являются разновидностями концепций линейного развития, большое число которых было предложено обществоведами XIX и начала XX века. К ним вполне могут быть отнесены десятки описанных социологией и антропологией, историей и правом тенденций эволюции семьи, брака и родства - все эти отношения имеют однообразные стадии развития: от промискуитета “первобытных” половых отношений к моногамной семье (проходя 3, 4 или 5 стадий в зависимости от воображения таких авторов, как Дж. Бахофен, Дж. Ф. Макленнап, сэр Джон Люббок, Ф. Энгельс, А. Бабель, Л.Г. Морган и многие другие); от патриархальной семьи - к родственной семье, основанной на равенстве полов; от патрилинейной к матрилинейной системе наследования и родства или наоборот; от равенства к неравенству полов или наоборот - предлагались все возможные направления развития.

В этих и других общественных и гуманитарных науках громогласно “открывались” все новые и новые вечные исторические тенденции и их стадии развития: от фетешизма или тотемизма к монотеизму и иррелигиозности; от религиозных и магических суеверий к рациональному научному мышлению; от этической дикости к разумному нравственному человеку; от первобытного уродства к возрастающей и совершенствующейся красоте и т.д. и т.п. Ученые, работавшие в области политических наук, без колебаний формулировали целый ряд разнообразных “законов прогрессивной политической процесс-эволюции”: от “автократических монархии к демократической республике” или наоборот (в зависимости от политических симпатий ученого); от прямой демократии к представительной демократии или наоборот; от первобытной анархии к централизованному управлению или наоборот; от “правительства силы к правительству общественного служения”; и каждое направление - с последовательными промежуточными стадиями, определенным образом сменяющими друг друга в более или менее единообразной последовательности. И в экономике многие выдающиеся мыслители были заняты экономическими тенденциями развития и стадиями, которые должны проходить, как они полагали, все народы. Стадии экономического развития, по Ф. Листу: варварская, пастушеская, земледельческая, земледельческо-промышленно-коммерческая; теория трех стадий Б. Хилдебранда: Naturalwirtschaft, Geldwirtschaft, Creditwirtschaft, закон 3 стадий Карла Бучера: натуральное хозяйство, город и национальная экономика; теория 5 стадий Густава Шмоллера - все они могут служить типичными примерами таких линейных “экономических динамик”. Экономическая наука прошлого века также линейно рассматривала и экономическую эволюцию от коллективного сельского хозяйства к индивидуальному или наоборот; от первобытного коллективизма к капиталистическому индивидуализму или наоборот и т.д., вплоть до еще более частных тенденций, якобы имеющих место в процессе экономического изменения.

Такая же линейная концепция исторического изменения господствовала в археологии и истории. Если в фактологических работах при непосредственном изложении исторических событий обсуждение тенденций, направлений и законов эволюции-прогресса не занимало много места, то такие тенденции и законы (разделяемые социологами и историками) служили путеводными звездами и полномочными принципами организации хаотического материала и особенно его интерпретации. Археологический и исторический “закон технологической эволюции” с его стандартизированными стадиями - Палеолит, Неолит, Медный, Бронзовый, Железный и Машинный век - лишь один из линейных законов, которым историки руководствуются как фундаментальным принципом при упорядочении материала Другим таким принципом является и сама линейно истолкованная идея прогресса, послужившая действительным основанием для большой части исторических трудов XIX века. От этой идеи не были свободны даже авторы явно описательных работ, открыто выступавшие против “философствования” в истории Типичным примером тому служит “Кембриджская Новая история”, на одной из первых страниц которой, несмотря на антипатию ее авторов и редакторов ко всякой философии истории, мы читаем: “Мы хотим открыть непреходящие тенденции. ...Мы принимаем прогресс в человеческих отношениях как научную гипотезу, в соответствии с которой должна быть написана история. Этот прогресс неизбежно должен быть направлен к какой-то цели”. Вряд ли стоит добавлять, что и в других якобы чисто фактологических повествованиях историки XIX века, начиная с Моммзена, Л. фон Ранке, Ф. де Куланжа, Ф. Гизо и кончая авторами “Кембриджской Новой истории”, действительно сформулировали множество линейных законов эволюции во всех областях социальной и культурной жизни.

Итак, социологии, другим общественным, философским и даже естественным наукам XIX века центральная проблема физической, биологической и социокультурной динамики казалась очень простой - следовало лишь отыскать и описать линейные тенденции, которые якобы разворачиваются во времени. В области социокультурных изменений задача упростилась невероятно: все было сведено к построению главной линии развития - прямой, волнообразной, ветвящейся или спиралеобразной, ведущей от “первобытного” человека, общества, культуры к современным. Вся история была расписана как школьная программа, по которой “первобытный” человек или общество - первоклассник - заканчивает начальную школу, затем среднюю (или проходит другие ступени, если их в классификации больше 4) и, наконец, оказывается в выпускном классе, который называется “позитивизм”, или “свобода для всех”, или еще как-нибудь в зависимости от фантазии и вкусов автора.

2. XX век. Уже в XVIII и XIX веках изредка раздавались голоса, остро критиковавшие эту догму и предлагавшие иные теории социокультурной динамики. В XX веке эти голоса умножились и, наконец, возобладали. Первым результатом этого изменения стала все расширяющаяся критика положений линейной теории социокультурного изменения и линейных законов, сформулированных биосоциальными науками прошлого столетия. Эта критика имеет под собой как логическую, так и фактологическую почву.

Критиковавшие логику линейных теорий показали, что, во-первых, линейный тип изменения лишь один из многих возможных; во-вторых, для того чтобы линейное движение или изменение было возможно, изменяющийся объект должен либо находиться в абсолютном вакууме и не испытывать воздействия внешних сил, либо действие этих сил на протяжении всего процесса изменения должно быть скомпенсировано, т.е. эти сипы должны находиться в таком “замечательном равновесии”, чтобы они могли нейтрализовать друг друга в каждый момент времени и, таким образом, позволить изменяющемуся объекту двигаться в одном направлении, будь движение прямолинейным, спиралеобразным или колебательным.