Экономика права

В этом деле нам очень пригодилось бы использование императивов экономической теории права.

Развитие институционального подхода в зарубежной экономической теории около 40 лет назад привело к формированию синтетического научного направления Law and Economics, представляющего результат применения ее научного аппарата в приложении к анализу ряда проблем права.

Возникшая в результате синтеза экономики и права экономическая теория права позволила значительно расширить представления юристов по ряду важных вопросов законотворчества, правоприменения и правоохранительной практики, начиная с экономического обоснования прав собственности и заканчивая рекомендациями в отношении наказания преступников в части мер сдерживания. Одной из важных задач этой новой научной отрасли является поиск ответов на вопрос об эффективности права, в том числе эффективности отдельных правовых норм. Экономическое обоснование самого права, прежде всего конституционного, гражданского и уголовного, в цивилизованном мире уже выступает важным и признанным способом оптимизации законотворческой, правоприменительной и правоохранительной деятельности государства.

К сожалению, в России данный инструментарий до сих пор остается слабо востребованным, что затрудняет интеграцию ее правовой и хозяйственной систем с глобальной сетью международного экономического и гуманитарного сотрудничества, включая сотрудничество в сфере антикриминальной политики. В таких условиях социально и политически значимой задачей выступает освоение главных достижений экономической теории права юридической и экономической элитой страны, представителями законодательной и судебной власти, специалистами правоохранительной системы, органов макро- и мезоэко-номического управления. Это важно не только для интернализации новой системы знаний, но и для развития правового и экономического дискурса, поскольку позволит нашим специалистам "разговаривать на одном языке" друг с другом и с зарубежными коллегами.

В настоящей публикации в самой сжатой форме попытаемся дать лишь некоторые общие представления об использовании инструментария Law and Economics для обоснования законотворческой и правоприменительной практики, а также политики противодействия преступности и обеспечения криминологической безопасности общества.

Начнем разговор с определения возможностей применения институционального подхода для характеристики таких социальных ценностей, как законодательство, правопорядок и безопасность. После этого будут изложены некоторые выводы экономической теории права в отношении вопросов разработки и осуществления антикриминальной политики, которые имеют императивный статус для зарубежных специалистов.

Итак, законодательство, правопорядок и безопасность - все эти социальные институты в современной экономической науке называются общественными благами, которые не способен воспроизводить рынок сам по себе, а монопольное право их производства принадлежит государству. Начнем с анализа института "законодательство". Разговор о нем уместно предварить высказыванием ведущего отечественного специалиста в области экономической теории права, заведующего лабораторией институционального анализа экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова доктора экономических наук, профессора В.Л. Тамбовцева о том, что "проблематика экономического анализа права и ... результаты ... обладают значительным потенциалом для совершенствования нормо творческой работы в нашей стране...".

Например, экономическое законодательство должно стимулировать свободную и честную конкуренцию, прежде всего на ресурсных рынках; обеспечивать достаточный контроль над внешними эффектами, особенно отрицательными; обеспечивать реализацию принципа справедливости и т.д. Результатом такого подхода выступает создание благоприятных условий для развития в национальном хозяйстве предпринимательской деятельности, достижение и поддержание экономической эффективности, экономического и социального равновесия в обществе. Подобная политика государства, стимулируя развитие в нормативных границах экономической и трудовой деятельности, уже сама по себе может стать действенным средством профилактики и предупреждения делинквентного поведения и, соответственно, минимизации уровня преступности в экономике. Однако это произойдет только при условии, если государство способно выступать на рынке чистых общественных благ в качестве эффективного "производителя" экономического законодательства.

Такой подход можно считать оптимальным в плане формирования условий общесоциального предупреждения преступности в рыночной хозяйственной системе. Именно он представляется методологически наиболее сбалансированным, ибо нацелен на минимизацию обстоятельств объективного характера, детерминирующих преступное поведение в экономике, а не на борьбу с их следствиями. Данный вывод можно считать справедливым лишь при условии, что сама система господствующих в обществе социально-экономических отношений имманентно способна нейтрализовывать и/или минимизировать названные факторы детерминации преступного поведения в экономике. Система же законодательства соподчинена указанным отношениям и преследует цель закрепить их действие в правовых нормах. В силу этого она неспособна снизить "природный'', естественный уровень потенциальной криминогенности социально-экономических отношений (если таковой ей присущ). Поэтому не следует переоценивать усилия по совершенствованию законодательной базы в этом смысле - уровень ее криминологической безопасности объективно задан уровнем потенциальной кримино-генности экономического базиса.

В приложении к сложным переходным периодам, характерным для нынешнего состояния России, когда значительно возрастает безнормность поведения, наиболее конструктивный подход в выявлении и анализе факторов детерминации преступного поведения в обществе и экономике дает именно институциональная теория. С позиций положений этой теории функция государства в сфере правоохранительной деятельности заключается, прежде всего, в создании таких чистых общественных благ, как "правопорядок" и "безопасность от криминальных угроз". Основная идея применения институционального подхода к решению проблемы противодействия преступности, в том числе преступности в сфере экономики, заключается в том, чтобы сделать государство эффективным производителем названных чистых общественных благ. В связи с этим следует, видимо, более подробно сказать о ключевых свойствах этих благ и о требованиях к их производителю, т.е. государству.

Чистые общественные блага (publik goodf) обладают, согласно П.А. Самуэльсону, устойчивым сочетанием особенных свойств несоперничества в потреблении и неисключаемости. Свойство несоперничества, или неконкурентного потребления (non-rival consumption), означает, что потребление такого блага одним индивидом не снижает его доступности для других индивидов. Свойство неисключаемости (non-excludability) выражается в ситуации, при которой производитель не может препятствовать потреблению произведенного блага кем бы то ни было другим. Последнее означает исключение функционирования рынка, поскольку с экономических позиций продавцу не гарантируется, что благо получит только тот, кто заплатил за него; с социальных же позиций чистое общественное благо должно предоставляться всем членам общества бесплатно.

Производство общественных благ связано с созданием не имеющих аналогов жизненно важных товаров или услуг и сглаживает известные недостатки рыночного механизма. В связи с этим государство в современном мире выполняет в этой части важнейшую, уникальную социальную функцию, и здесь никакие рыночные механизмы не способны его заменить и заместить. Понимание этой роли могло бы в начале 90-х гг. прошлого века уберечь Россию от многих бед и потрясений, однако его-то как раз, увы, и не хватало нашим реформаторам и политикам. В итоге, как в обществе, так и в экономике стали генерироваться и мультиплицироваться серьезные деструктивные последствия, которые лишь усилили состояние аномии и обусловили обострение проблемы криминализации социальных, в том числе экономических, отношений.

К числу чистых общественных благ, создаваемых государством в сфере правоохранительной деятельности, относится, прежде всего, правопорядок и безопасность - безопасность личности, общества и государства от внешних и внутренних криминальных угроз. Именно производство названных чистых общественных благ определяет эффективность институционального противодействия преступности в обществе и экономике. Поэтому правомерно говорить об особой роли государства в производстве этих чистых общественных благ для целей обеспечения экономического и социального равновесия в стране. Эта роль существенно возрастает в условиях переходных состояний социума и транзитивности (переходности) экономики. Данная аксиома имеет очевидную обратную сторону: самоустранение институтов государства от полноценного исполнения государством данной функции является крайне опасным и пагубным для поддержания единого нормативного общественного порядка, социального мира и равновесия. Поэтому важна качественная оценка выполнения государством своей аллокационной функции. Такая оценка может быть дана с позиций ценового фактора. Существует специфическое понятие цены общественных благ и издержек на их создание, а также понимание справедливости и адекватности этой цены. Она (цена) определяется монополистом-государством, а ее денежным воплощением, закрепленным в законе, является государственный бюджет. Процесс же оплаты приобретаемых благ выражается в сборе налогов. Поэтому уклонение от уплаты налогов в институциональной теории рассматривается как форма кражи.

Важно обратить внимание на то, что, хотя и отсутствует непосредственная купля-продажа чистых общественных благ и на поверхности явлений они выступают для конкретного потребителя-индивида как "бесплатные", общество все же фактически несет значительные затраты на их производство, и в связи с этим оно вправе требовать от государства выполнения обязательств по производству данных благ в необходимых и достаточных масштабах, требуемых ценовых параметрах и соответствующего качества.

Причем если издержки производства при создании чистых общественных благ занижены, то невысокая цена, как правило, корреспондируется с их низким качеством. Хотя, как подсказывает отечественный опыт, часто бывает, что и цена высокая, и качество низкое! Это, конечно, негативно воспринимается потребителем (всем населением страны), который начинает избегать "покупки" таких суррогатов у государства и пытается их искать на стороне, и уже, увы, не у государства производителя.

Такие обстоятельства не могут не привести к утрате монополии государства на производство рассматриваемых чистых общественных благ и позиций национальной безопасности. Причем угроза безопасности нации проявляется, прежде всего, за счет того, что государство-производитель вытесняется с этого специфического рынка и его место начинают занимать некие неформальные, теневые и криминальные структуры. В числе последних, как правило, выступает организованная преступность. Именно эти неформальные, часто нелегитимные институты становятся конкурентами государства в предоставлении замещаемых услуг населению и бизнесу: они выполняют функции реальной юстиции, разрешая хозяйственные споры, отправляя "правосудие" и реализуя наказание по "приговорам", обеспечивая возврат долгов и т.д. Они же выполняют функции по охране и безопасности бизнеса и отдельных граждан, полицейские функции, функции по сбору налогов, идущих, разумеется, мимо бюджета государства или муниципалитета. В результате вытеснения государства с этого рынка возникают отрицательные внешние эффекты, экстерналии (externalities): происходит утрата свойств несоперничества в потреблении и неисключаемости чистых общественных благ, нарушаются принципы социальной справедливости и равенства в доступе к потреблению благ, усиливаются олигополистические тенденции - за счет того, что отдельные немногочисленные группы граждан (носителей так называемых специальных интересов) становятся "избранными" потребителями этих жизненно важных услуг.

Длительное завышение государством цен на свои товары либо фальсификация их качества (даже при относительно низких ценах) может служить основанием для санации этого монополиста как недобросовестного производителя и продавца общественных благ в ходе процедур президентских и парламентских выборов, отставки правительства, перехода правящей партии в оппозицию и т.п. Если же монополист препятствует проведению этих легальных санационных процедур, он рискует подвергнуться процедуре безусловного ускоренного банкротства в ходе политической революции или переворота. Вместе с тем знание положений институциональной теории, касающихся производства чистых общественных благ, позволяет выстроить правильную политическую линию государства и уберечь общество от названных потрясений, которые могут принципиально нарушить единый нормативный порядок в обществе и подорвать социальное равновесие. Такой подход к осмыслению роли государства и возможностей воздействия на него гражданского общества является привычным императивом для цивилизованных стран с развитой системой демократии и рыночных отношений. Однако в отечественной науке и общественно-политической практике нам еще предстоит его адекватно осмыслить и усвоить.

Отсутствие легитимных инструментов такого воздействия приводит к оппортунизму и уходу в сферу нелегальных отношений. Иными словами, общество отвечает собственной естественной реакцией: субъекты бизнеса и сами граждане часто просто не пользуются названными "товарами" государства, игнорируют его ненавязчивый, суррогатный сервис. Они начинают выстраивать собственную систему норм и правил экономической жизни, а место государства-монополиста на рынке важнейших общественных благ начинают занимать, как было отмечено, негосударственные, неформальные структуры. Данный феномен хорошо описан в книгах известного перуанского исследователя теневой экономики Э. де Сото.

В 90-е гг. ХХ столетия произошла утрата российским государством монополии на рынке чистых общественных благ. Это обернулось колоссальным ростом теневой экономики: с 5-10% ВВП к началу рыночных реформ до 40-50% ВВП уже к середине 1990-х гг. С позиций институционального подхода становится очевидным, что в таком бурном росте теневой составляющей национального хозяйства повинна именно неэффективность государства как производителя ключевых общественных благ. Данная несостоятельность государства, в свою очередь, обусловлена утратой его институтами способности выражать единый, интегральный, общественный интерес в экономике, социальной сфере, сфере безопасности и иных областях жизни социума.

Этот вывод имеет большое значение для определения методологии политики декриминализации общественных отношений. Так, главный источник воспроизводства факторов детерминации криминальных явлений, например, в экономике, следует искать не в каких-то частных причинах, как традиционно делают многие криминологи, а в обстоятельствах более общего характера. Этот источник кроется, прежде всего, в наличии противоречий, возникающих между коренными экономическими интересами общества (в лице государства) и экономическими интересами отдельных социальных групп (слоев, страт). Таково, к примеру, противоречие между общим, единым, интегральным интересом общества и частным, особенным, специфическим интересом бизнеса. Аналогичный характер носит и противоречие между интегральным интересом общества и частными интересами властных элит, экономических и политических (их принято называть представителями групп специальных интересов). Неопределенность в этой сфере норм, правил и процедур извращает цели использования принадлежащего обществу национального богатства. На особую важность правильного и своевременного установления и закрепления таких институтов в странах с переходной экономикой обращает внимание лауреат Нобелевской премии 1986 г. Дж. Бьюкенен вместе со своим соавтором Дж. Бреннаном в книге "Причина правил. Конституционная политическая экономия". Пренебрежение к правилам, - предупреждают они, - способно перечеркнуть самые лучшие намеренияэкономистов и реформаторов, поскольку достижение целей экономического развития зависит преимущественно от реформирования правил!

Разнонаправленность указанных групп интересов порождает глубокие противоречия. Их антагонизм и принципиальная несовместимость очевидны. Вместе с тем задача общества и государства состоит в том, чтобы не доводить обострение подобных противоречий до уровня социальных конфликтов, взрывов либо революций. Необходимо проведение политики, нацеленной на достижение максимально возможной минимизации конфликтогенности в этой сфере за счет мер по оптимизации или гармонизации (насколько это возможно) системы экономических интересов. Последнее, впрочем, может быть недостижимым идеалом в границах действующей модели экономической системы и, значит, возможно лишь при смене институциональных основ, в данном случае при смене системы экономических отношений.

В названной противоречивости, конфликтогенности разнонаправленных экономических интересов и заключаются основные угрозы экономической безопасности нации. А такие явления, как теневая экономика, криминальная экономика (за исключением криминального бизнеса), криминализация экономических отношений и т.п., выступают, скорее, не как самостоятельные угрозы, а лишь в качестве следствий выше обозначенных угроз. Данный вывод принципиально важен для определения методологических оснований стратегии противодействия преступности в экономике и обществе, а также в более широком плане и стратегии национальной безопасности.

Вернемся к вопросу об особом значении экономической теории права как специфической синтетической отрасли знаний, после чего обратимся к краткому анализу возможностей применения ее императивов (в спектре задач институционального подхода) для решения конкретных правоохранительных проблем.

Достигнутый сегодня в мире уровень развития рыночных институтов предопределил высокую степень взаимопроникновения двух важнейших сфер деятельности человеческого общества -права и экономики. Сегодня следует говорить как о состоявшемся факте о симбиозе экономики и права, об устойчивой взаимной связи и обусловленности экономических отношений и отношений правовых, в связи с чем познание социальной реальности и эффективное социальное управление уже немыслимы вне использования институционального подхода и, соответственно, вне изучения интегрального курса "Право и экономическая теория". Начало этому положено, и Россия вступила в принципиально новый этап освоения данной пограничной отрасли знаний. Причем это связано не только с началом проведения научных исследований в указанной сфере, но и с подготовкой учебнометодической базы для изучения данной дисциплины студентами и аспирантами, изданием переводных и собственных учебников и пособий, введением в учебные планы некоторых отечественных вузов соответствующих спецкурсов и т.п.

Отметим, что уже вышли в свет следующие важные издания: учебные пособия В.Л. Тамбовцева для студентов экономических вузов "Право и экономическая теория" (2005) и "Основы институционального проектирования" (2008), учебное пособие М.И. Одинцовой "Экономика права" (2007), перевод на русский язык под редакцией В.Л. Тамбовцева двухтомника Р. Познера "Экономический анализ права" (2004) и коллективная монография под его же редакцией "Экономический анализ нормативных актов" (2001), коллективный учебник по конституционной экономике (2006), русское издание под редакцией А.П. Заостровцева книги Дж. Бьюкенена и Дж. Бреннана "Причина правил. Конституционная политическая экономия" (2005). Возможно, первым русским изданием является книга Р.И. Капелюшникова "Экономическая теория прав собственности" (1990). Были еще некоторые издания: сборник "Право и экономика: традиционный взгляд и перспективы развития" (1999), из него некоторые статьи затем были включены в четвертый выпуск альманаха "Истоки" (2000); шестой выпуск реферативного научного журнала под редакцией Л.М. Тимофеева и Ю.В. Латова "Экономическая теория преступлений и наказаний" полностью посвящен данной тематике и вышел под названием "Экономическая теорияправа" (2002).

Следует сказать также о том, что ждет своего перевода на русский язык и издания базовый учебник США по экономической теории права, подготовленный Р. Кутером из Калифорнийского университета (Беркли) и Т. Уленом из университета Иллинойса (Урбака-Шампань), который так же, как и учебник Р. Познера, претерпел уже несколько изданий. Он интересен тем, что содержащийся в нем курс состоит как бы из двух частей - "Экономической теории права" и "Экономики права".

Иными словами, курс включает, с одной стороны, экономико-теоретический анализ, объединяющий такие разделы, как "Экономическая теория контрактов", "Экономическая теория деликтного права (гражданских правонарушений)", "Экономическая теория судопроизводства", "Экономическая теория преступлений и наказаний". С другой стороны, он содержит анализ экономики специфических отраслей, нетрадиционных для российской экономической науки - экономики контрактного права, экономики ответственности за гражданские правонарушения, экономики преступлений и наказаний.

Важным направлением Law and Economics считается экономическая теория преступлений и наказаний. Некоторые общие идеи этой теории нашли отражение уже в публикациях 1997, 1998 гг. В период с 1999 по 2006 гг. под редакцией Л.М. Тимофеева и Ю.В. Латова в Москве в РГГУ выпускался реферативный научный журнал-альманах "Экономическая теория преступлений и наказаний", в котором публиковались рефераты статей и иных работ преимущественно зарубежных специалистов в области Economics of Crime. В 1999 г. в "Вопросах экономики" опубликована статья, посвященная 30-летию зарождения этой теории. В 2001 г. вышла монография Ю.В. Латова "Экономика вне закона", как первый отечественный опыт теоретического осмысления теневых экономических отношений через призму экономической теории преступности.

Успешно развивались исследования и по ряду частных направлений экономической теории преступлений и наказаний. В первую очередь это относится к изданию работ по экономической теории коррупции. В 1998 г. в журнале "Экономика и математические методы" была опубликована серия статей М. Левина, М. Цирик и В. Полтеровича, посвященных обзору различных подходов к объяснению причин коррупции и путей борьбы с нею. Эти авторы дали классификацию существующих экономико-математических моделей коррупции и факторов, которые ведут к ее развитию. Заметный вклад в изучение российской коррупции внес Фонд ИНДЕМ под руководством Г.А. Сатарова.

Ряд работ был посвящен анализу криминальных аспектов развития российского бизнеса - рэкет-бизнесу как силовому предпринимательству (В.В. Волков), криминальному бизнесу как феномену "тюремной субкультуры" (А.Н. Олей-ник). Экономический анализ уклонения от налогов и борьбы с ним исследовался в научных трудах российских экономистовкриминологов (Г.В. Песчанских, В.И. Цуриков). Появились первые публикации по экономическому анализу терроризма: результаты исследования группы экономистов ИЭПП под руководством С. Жаворонкова и К. Яновского, обзор зарубежных публикаций, выполненный Ю.В. Латовым. Особый раздел исследований в рамках Economics of Crime посвящен экономическому анализу наркотиков. Здесь наиболее глубокие исследования осуществлены руководителем Центра по изучению нелегальной экономической деятельности РГГУ Л.М. Тимофеевым, опубликовавшим первое в России комплексное исследование по указанной проблематике. По его инициативе с целью консолидации отечественных экономистов-криминологов организовано издание первого в России специализированного научного журнала по экономико-криминологической тематике, о котором упоминалось выше - "Экономическая теория преступлений и наказаний". Вначале он был чисто реферативным, но с течением времени в его составе стала расти доля оригинальных публикаций российских исследователей. Всего за период 1999-2006 гг. было издано 10 выпусков. С 2007 г. это издание перешло в формат научного ежегодника "Теневая экономика", имеющего подзаголовок "Экономический анализ преступной и правоохранительной деятельности". Появились и первые отечественные учебные издания по Economics of Crime: "Теневая экономика" Ю.В. Латова и С.Н. Ковалева (2006) и "Теневые экономические системы современной России: теория -анализ - модели" Л.М. Тимофеева (2008). Следует сказать также и о последних научных конференциях, которые были посвящены тематике Law and Economics. В феврале 2006 г. нами (с доцентом А.Б. Рященко и профессором И.Л. Честновым) была организована и проведена на базе и совместно с сотрудниками Санкт-Петербургского института внешнеэкономических связей, экономики и права (В.А. Фарбер и др.) первая международная научно-практическая конференция "Экономика и право в эпоху глобализации", в которой приняли участие полтора десятка преподавателей и аспирантов нашего вуза - Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Академии Генпрокуратуры РФ. Вторая научно-практическая конференция "Экономика и право: институциональный подход в обеспечении законности и правопорядка" прошла в нашем институте 28 марта 2008 г. при участии ведущих исследователей этой новой отрасли гуманитарных знаний - В.Л. Тамбовцева (Москва), Ю.В. Латова (Москва), А.П. Заостровцева (Санкт-Петербург) и др. Кроме того, в нашем институте в системе подготовки специалистов и повышения квалификации работников Прокуратуры России уже имеется определенный опыт освоения знаний в области Law and Economics.

Так, на отделении аспирантуры нами уже несколько последних лет читается эксклюзивный курс "Экономика и право", освоение которого позволило уже в 2006 г. включить аналогичный курс "Экономический анализ права" в учебный план обучения студентов дневного и заочного отделений по специальности 021100 - "Юриспруденция". Он вошел в раздел общегуманитарных и социально-экономических дисциплин в части так называемых дисциплин по выбору. Аналогичный опыт имеется и еще в ряде вузов страны: МГУ, ГУ - ВШЭ, РГГУ, Академии народного хозяйства при Правительстве РФ и др. Представляется важным, чтобы новая дисциплина вошла в учебные планы юридических и экономических вузов и факультетов и стала неотъемлемым элементом подготовки специалистов, на плечи которых ляжет решение ответственной задачи по формированию надежных основ правовой государственности, защите конституционных прав и свобод граждан, укреплению национальной безопасности России в ближайшие десятилетия XXI в.

В завершение попытаемся кратко раскрыть некоторые общие представления об использовании инструментария экономической теории права для обоснования законотворческой и правоприменительной практики, а также политики противодействия преступности, обеспечения криминологической безопасности общества, экономики и бизнеса.

Важным итогом применения институционального мышления должно стать формирование нового подхода к разработке экономического законодательства, созданию условий социального бытия, благоприятных для развития свободного и законопослушного предпринимательства, для снижения трансакционных издержек за счет минимизации криминальных и иных рисков как у субъектов хозяйствования, так и у всех участников экономических отношений, для обеспечения криминологической безопасности личности, общества и государства в сфере экономической деятельности. Именно такой путь, как подсказывает опыт западных демократий, является пока наиболее действенным средством общесоциального предупреждения преступности в рыночной хозяйственной системе. Задача же криминоло-гов состоит в том, чтобы попытаться быстрее освоить и применить известные методы институционального подхода в отечественной практике противодействия преступности. Хотя, следует заметить, интуитивное понимание значимости для криминологии новой отрасли "Экономика преступности" оформилось уже к началу нынешнему ХХIв.

Применение методов институционализма в противодействии преступности имеет и другие важные аспекты как для криминологии (в том числе экономической криминологии), так и для антикриминальной политики и правоохранительной практики. Так, к примеру, сформулированы общие принципы и подходы к решению проблемы экономической оптимизации борьбы с преступностью. Экономическое решение проблемы оптимизации правоохранительной деятельности в самом общем виде показывает экономико-математическая модель, разработанная в 70-е гг. прошлого столетия такими экономистами-криминологами из США, как Л. Филлипс, Г. Воти-младший и К. Эскридж. Данная модель показывает, что расходы на борьбу с преступностью, или, другими словами, издержки предотвращенных преступлений, должны сравняться с издержками совершенных преступлений. Это и будет некий оптимальный уровень преступного поведения, обоснованный экономически. Но от себя заметим, что в такой модели авторами не принимаются во внимание возникающие при названной оптимизации социальные, моральные, этические, политические и иные отрицательные внешние эффекты (экстерналии).

Принципы применения экономической теории в отношении наказания преступников в теории разработаны лишь в отношении такой меры, как сдерживание. Наказание, изоляция и перевоспитание не входят, как правило, в круг ее интересов. Лауреат Нобелевской премии Дж. Бьюкенен обратил внимание на очевидность экономического постулата: для обеспечения воспроизводства такого общественного блага, как законопослушание, должно быть произведено такое общественное "антиблаго", как наказание. Западными специалистами экономически доказано, что увеличение вероятности ареста и длительности срока заключения служит удержанию от преступления. При этом, как доказал другой Нобелевский лауреат - Г. Беккер, совокупные потери общества минимизируются тогда и только тогда, когда вероятность раскрытия преступления и тяжесть наказания таковы, что правонарушителями становятся лишь те лица, которые склонны к риску. Степень же наказания и его тяжесть являются "благами-субститутами", корреляция между которыми эмпирически определена: рост на 1% вероятности осуждения сильнее удерживает от преступления, чем увеличение на 1% тяжести наказания; причем увеличение вероятности осуждения на 1% уменьшает число преступлений на 0,5%.

Исследуя проблему экономического обоснования выбора мер уголовного наказания за преступления, Г. Беккер пришел к важному выводу. На основе использования своей концепции человеческого капитала он заключил, что норма субституции (замены) тюремного заключения денежным штрафом будет качественно отличаться для двух основных категорий преступников - лиц с высоким человеческим капиталом (это преимущественно лица с высоким уровнем образования, "белые воротнички") и лиц с низким человеческим капиталом (малообразованные преступники). Поскольку для первых наиболее ценным ресурсом будет время, а для вторых - деньги, он предложил и соответствующую схему рекомендуемого вида наказания для каждой из категории преступников. Суть этой дифференцированной политики наказаний заключается в том, что для первой группы должна применяться преимущественно мера в виде лишения свободы, для второй - в виде выплаты денежных штрафов. Такой подход считается усиливающим сдерживающий эффект в отношении рассматриваемых двух типологических групп делинквентов, в состав первой из которых по большей части входят именно "беловоротничковые" преступники (бизнес-делинквенты, чиновники-коррупционеры и др.).

Если подойти к применению этого постулата экономической теории преступлений и наказаний с позиций формальной логики (вне учета конкретно-исторического контекста), то можно заключить, что приговор об уголовном наказании с лишением свободы для ряда высших менеджеров ЮКОСа и последующим их тюремным заключением является "эффективным" решением. А вот произведенная 8 дек. 2003 г. либерализация российского уголовного законодательства в части отмены института конфискации имущества и смягчения наказаний за совершение ряда преступлений преимущественно экономической направленности является мерой неадекватной, "неэффективной", противоречащей подходам и выводам экономической теории преступлений и наказаний.

Важное место в разработке проблемы теоретического обоснования государственной политики противодействия криминализации экономики и обеспечения криминологической безопасности субъектов хозяйствования должно быть отведено, помимо разработки предложений по формированию криминологически здоровых моделей экономической системы, анализу эффективности затрат на правоохранительную деятельность и борьбу с преступностью. Для этого также важно использовать инструментарий экономической теории права. В частности, реальный научно-практический интерес представляют разработки таких американских теоретиков, как экономист-криминолог Т. Шеллинг, экономисты Дж. Бьюкенен, М. Олсон и др. В их трудах можно найти убедительное обоснование непривычных для отечественных криминологов выводов о меньших социальных издержках существования организованной преступности по сравнению с неорганизоной, меньшем вреде от преступной деятельности "оседлого бандита" по сравнению с преступной деятельностью "бандита-гастролера", о "предпочтительности" монополизации сферы преступной деятельности по сравнению с конкуренцией в этой сфере и т.д.

Вместе с тем важно заметить, что не следует абсолютизировать эти выводы. Они могут сыграть определенную роль не столько в переосмыслении стратегии борьбы с преступностью, как считают отдельные отечественные специалисты вслед за зарубежными, сколько при анализе сравнительного экономического ущерба. Дело в том, что, несмотря на меньшие прямые материальные потери населения от преступной деятельности организованной преступности (монополизированной преступной деятельности), совокупные социальные издержки этого явления несопоставимо велики. Это обусловлено, на наш взгляд, рядом обстоятельств. Во-первых, более высокими экономическими потерями, которые вынуждено нести общество в результате деятельности преступных организаций: выплата бизнесом высокой теневой ренты преступным организациям за "безопасность", "охрану" и иные "услуги" неизбежно приводит к удорожанию товаров за счет повышения потребительских цен, что оборачивается для населения значительно большими издержками, чем при существовании свободно-конкурентной преступности. Во-вторых, проникновение преступных организаций в сферу законодательной, исполнительной и судебной власти оказывает кумулятивный дисфункциональный эффект, препятствуя формированию правовых основ государственности. В-третьих, подчинение корпоративным интересам организованной преступности средств массовой информации, книгоиздательской и иной коммуникативной деятельности приводит к духовной и культурной деградации общества. Все это в совокупности проявляется в виде определенного синергетического социально-деструктивного эффекта, не замечать и не учитывать который не имеют права ни сами криминологи, ни политики, принимающие стратегические решения в области борьбы с преступностью.

5.1 Применимость экономического анализа к континентальному праву

Дисциплина «экономика права» возникла и успешно развивалась в Америке, стране с системой общего права. В cтранах континентального права применение экономической теории к анализу права сталкивается с определенными трудностями. Преподавание дисциплины осуществляется на материалах американской судебной практики, используются теоретические работы и учебники американских авторов. В связи с этим возникает вопрос о том, возможно ли применение этой научной и учебной дисциплины в системе континентального права. Чтобы разобраться с проблемами в восприятии экономики права в странах с континентальной системой права, рассмотрим, прежде всего, основные различия между романо-германской правовой семьей и общим правом.

В современном мире наиболее влиятельными являются две правовые системы: романо-германская правовая система (континентальное право) и общее (англо-саксонское) право. Романо-германская правовая семья включает страны, в которых юридическая наука сложилась на основе римского права. Она возникла в Европе и является более древней, влиятельной и распространенной, чем общее право. Общее право включает право Англии и тех стран, которые последовали образцу английского права. В континентальном праве на первом плане находятся нормы права, они рассматриваются как нормы поведения, соответствующие требованиям справедливости. Начиная с 19-го века, в странах континентального права главенствующая роль отводится закону, и действуют кодексы. Общее право было создано судьями, которые разрешали споры между отдельными лицами. Норма общего права направлена на разрешение конкретной проблемы, а не на формулирование общего правила поведения на будущее, и поэтому она менее абстрактна, чем норма континентального права. Процессуальные нормы в общем праве имеют большее значение, чем нормы, относящиеся к материальному праву.

5.2 Судебная практика

Романо-германские правовые системы отличаются от общего права также тем местом, которое отводится среди источников права судебным решениям. Идеология кодифицированного права предполагает, что законодательство будет четким, полным и логически последовательным и функции судьи в традиции континентального права должна сводиться лишь к применению норм права к фактам судебного дела. Конечно, применение правовых норм не является автоматическим процессом, нормы права не всегда достаточно четкие и ясные. Судьям приходится заполнять пробелы в законодательных схемах и примирять явные коллизии законов. Судья в системе континентального права участвует в живом, сложном и трудном процессе и должен приспосабливать право к изменяющимся условиям.

В процессе толкования закона судьей могут возникать следующие проблемы:

1. Проблема неясности права;

2. Проблема пробелов в праве, или молчания права;

3. Проблема, возникающая в связи с тем, что смысл закона меняется, в то время как его положения остаются неизменными.

Судья обязан вынести решение, он не может уклониться от этой обязанности под предлогом неясности права или отсутствия соответствующих положений закона и отклонить иск, поэтому проблема толкования сводится к тому, чтобы обосновать решение, когда указания законодателя не ясны, и судья сам становится законодателем, принимая судебное решение по данному делу.

Проблема стоит еще более остро в случае пробела в законе или изменения смысла закона. В этом случае роль судьи как законодателя становится еще более очевидной. Однако судья в традиции континентального права предпочитает скрывать свою действительную роль создателя норм за видимостью толкования закона.В любой из стран континентального права судебная практика играет творческую роль в той степени, в какой ей дозволено отклоняться от простого толкования положений закона.

Между нормами, установленными законодателем, и нормами, выработанными судебной практикой, в системе континентального права существуют два важных различия. Во-первых, значение права, создаваемого судебной практикой, ограничено рамками, установленными законодателем. Во-вторых, правовая норма, созданная судебной практикой, не имеет того авторитета, которым обладает право, установленное законодателем. Судебная практика не связана нормами, которые она сама создала, она не может сослаться на них для обоснования принимаемого решения. Норма существует лишь в той степени, в которой судьи считают ее хорошей, то есть правило прецедента здесь не действует.

В отличие от континентального права, общее право - это право созданное и развитое судьями. Юристы в системе общего права считают нормами права в собственном смысле слова только правила судебной практики, которые были сформулированы при решении конкретного дела.

Заключение

Подводя итог нашему краткому анализу, можно заключить, что сегодня уже нельзя полностью уповать на традиционные отечественные программы подготовки специалистов в юридических и экономических вузах страны. Они в целом хороши и обоснованны, однако содержат изъяны, связанные с определенным отрывом от экономической и юридической практики, сложившейся в передовых странах к началу третьего тысячелетия. Прогрессивный зарубежный опыт и эксперименты некоторых отечественных вузов убедительно показывают, что здесь нужны перемены. Сегодня в подготовке как юристов, так и экономистов крайне важен синтез экономических и правовых знаний. Именно он способен обеспечить высокий уровень профессионализма выпускников российских вузов, который позволит им гармонично вписаться в современную политико-экономическую и экономико-правовую реальность. Лишь те специалисты, которые обладают таким интегральным знанием, будут готовы успешно и эффективно продвигать дальше сложнейшие системные экономические и правовые реформы, разрабатывать действенное, адекватное условиям рыночного хозяйствования, правовой государственности и гражданского общества, научное обоснование политики противодействия преступности и стратегии обеспечения национальной безопасности.

Можно согласиться с выводом авторов учебника по конституционной экономике о том, что "изучение права ... без постоянного учета основ экономических знаний может превратить такое обучение в формальную схоластику, оторванную от жизни". От себя добавим, что, в свою очередь, система самих экономических знаний и представлений также должна быть адекватна тем новым ключевым задачам, которые предстоит решать российскому обществу в ближайшие годы и десятилетия. Система же господствующих в обществе экономических отношений должна, в свою очередь, соответствовать - или хотя бы стремиться к этому - принципу криминологической безупречности. В таком случае можно рассчитывать на гармонизацию развития экономики и права.

Список используемой литературы

1. Kitck E. W. The Intellectual Foundations of "Law and Economics" // Journal of Legal Education. 1984. Vol. 33. P. 184-196.)

2. Richardson M. The Second Wave in Context // The Second Wave of Law and Economics / M. Richardson, G. Hadfield (eds.). Annandale: The Federation Press, 1999. P. 2-10.

3. Harris R. The Uses of History in Law and Economics // Theoretical Inquiries in Law. 2003. Vol. 4, No 2 P. 659-696.

4. Duxbury N. Patterns of American Jurisprudence. Oxford: Clarendon Press, 1995. P. 314.

5. Ulen T. S. Law and Economics: Settled Issues and Open Questions //Law and Economics / N. Mercuro (ed.). Boston, Dordrecht, London: Kluwer Academic Publishers, 1989. P. 201-232.

6. Hovenkamp H. Law and Economics in the United States: a Brief Historical Survey // Cambridge Journal of Economics. 1995. Vol. 19. P. 331-352.

7. Познер Р. Экономический анализ права. СПб.: Экономическая школа, 2004. С. XVIII

8. Познер Р. Указ. соч. С. 3-4; Duxbury N, Op. cit. P. 396-397.

9. Kitch Е. W. Op. cit. P. 184-196.

10. Беккер Г.С. Преступление и наказание: экономический подход. В. Беккер Г.С. Человеческое поведение. Экономический подход. М., ГУ-ВШЭ, 2003, с. 282-352.

11. Veljanovski C., The Economics of Law: An Introductory Text. London. Institute of Economic Affairs. 1990.

12. Becker G.S. The Economics of Discrimination, Сhicago, Сhicago University Press, 1957

13. Calabresi G. Some Thoughts of Risk Distribution and the Law of Torts. Yale Law Journal, 1961, Vol. 70, N.4. P. 499-553

14. Коуз Р. Проблема социальных издержек. В: Коуз Р. Фирма, рынок, право: Пер. с англ.: Дело ЛТД: Catallaxy, 1993, С. 87-141.

15. Landes W. M., Posner R.A The Influence of Economics on Law: A Quantitative Study. Journal of Law and Economics . 1993. Vol. 36, No.1 Part 2. P. 387.

16. Mackaay E. History of Law and Economics. In: Encyclopedia of Law and Economics. Bouckart, B. And De Geest, G. (eds.) Aldershot: Edward Elgar. P. 65 117.

17. Schelling T.C. Economic Analysis and Organized Crime// U.S. The President's Commission on Law Enforcement andAdministration of Justice. Task Force Report: Organized Crime.Annotations and Consultants Paper. Washington, 1967. P. 122.

18. Бьюкенен Дж.М. Границы свободы. Между анархией и Левиафаном // Соч. Серия "Нобелевские лауреаты поэкономике". М., 1997. Т. 1. С. 380.

19. Тимофеев Л. Теневые экономические системы современной России: теория - анализ - модели. М., 2008.

20. История экономических учений. /Под ред. В.Автономова, О.Ананьина, Н. Макашевой: Учебное пособие. - М.:ИНФРА-М. 2000. Гл.38, п.5.

Размещено на Allbest.ru