"Справедливое общество" в трудах английских мыслителей (XVI-XVIII вв.)

Несмотря на то, что сам Джеймс Гаррингтон называл установившийся в Англии баланс собственности «народным», предложенная им республиканская модель общественного устройства все же носила элитарный характер, власть в такой республике сосредотачивалась в руках крупных землевладельцев. Концепцию поистине «народной», демократической республики, в которой политические права получали как можно более широкие слои населения разработал другой английский мыслитель времен революции - Джон Лильберн.

Если для Джеймса Гаррингтона Английская революция завершилась после казни короля Карла I в 1649 году и концентрации всей политической власти в руках верхушки армии и Долгого парламента, то есть в руках

«немногих избранных богачей», то для Джона Лильберна, можно сказать, в 1649 году революция «только началась». Для него было неприемлема концентрация власти в руках узкого круга лиц. Ведь кто являлся истинным творцом революции, кто боролся с королевской армией в гражданской войне, кто проливал свою кровь в сражениях - вопрошал на страницах своих памфлетов Джон Лильберн. - Разве это были лишь богачи, разве они отдавался свои жизни в битвах за всеобщее народное счастье? Конечно, по мнению, Джона Лильберна, истинным творцом Английской революции являлся весь английский народ, в том числе и его беднейшие слои. Но, что получил народ в результате свержения монархии, стал ли он жить лучше, стал ли он счастливее?

– конечно же, нет. Следовательно, казнь короля и установление республиканской формы правления, по мнению «Честного Джона» (такое прозвище закрепилось за Джоном Лильберном в народе)1, были лишь первыми шагами к установлению справедливого правления. Конечным же итогом революции должно было стать создание «народной республики» - формы государственного устройства, направленной на защиту интересов простого народа.

Всего основных принципов устройства «народной республики» Джона Лильберна, по моему мнению, можно выделить четыре:

- принцип «народного суверенитета»;

- принцип «всеобщей законности»;

- принцип ограничения концентрации власти;

- принцип защиты прав, свобод и имущества граждан как приоритетной задачи государства2.

Конечно, многие историки возразят, что применять понятие «народный суверенитет» к идеям Джона Лильберна не совсем корректно, так как истинным творцом этой теории обычно считают французского мыслителя XVIII века Жан-Жака Руссо1. Последний в свой работе «Об общественном договоре, или принципы политического права» (1762) рассматривал государство как добровольную ассоциацию частных индивидов, созданную для достижения всеобщего политического равенства и защиты прав и свобод2. То есть государство как образование, не забирающее у народа часть их прав и свобод, а гарантирующее их (подобные идей, хоть и не столь радикальные, мы уже видели у Джона Локка). Народ, при таком подходе «стоял» выше государства, выше законов даже выше общественного договора: «Нет и не может быть никакого основного закона, обязательного для Народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор», - заключал Жан-Жак Руссо3.

Однако, подобные идеи, хоть и выраженные несколько в иной форме мы найдем и в работах Джона Лильберна. Джон Лильберн в условиях быстрого развития Английской революции на страницах своих памфлетов не обращался к сложным теоретическим вопросам об «общественном договоре» и его

«природе». В его модели «справедливого общества» концепция «народного суверенитета» реализовывалась посредством идеи «народного соглашения» (своеобразной конституции, основного закона), принимаемого и ратифицируемого на всеобщем референдуме. «Народное соглашение» в концепции справедливого общественного устройства Джона Лильберна являлось не просто основным законом страны, но квинтэссенцией народных желаний и требований, выраженных в письменной форме. «Мы, - обращался Джон Лильберн от имени народа к парламенту, - заключаем взаимный договор (имеется в виду как раз «Народное соглашение» - Б.К.) об установлении правительства, уничтожении всякой произвольной власти, ограничении как высшей власти, так и всех подчиненных ей властей и удалении всех общеизвестных бедствий. <…> И так как основной чертой нашего народного соглашения является его происхождение от народа, то мы намеренно отказались от предоставления его парламенту. Мы считаем, что его следует спешно разослать для подписания всем народом, чтобы прямо провести его в жизнь (то есть, по сути, выражаясь современным языком - принять на референдуме - Б.К.)».1

«Народное соглашение» Джона Лильберна, будучи выражением народной воли, предусматривало создание такой системы власти, в которой сам народ мог непосредственно реализовывать и отстаивать свои интересы. Практически все граждане (за исключением «лиц, живущих милостыней» или не достигших

21 года) наделялись правом избирать должностных лиц и самим быть избранными. Должностные лица в республике Джона Лильберна не могли назначаться «сверху», помимо воли народа, все они должны были избираться, а главный государственный орган - парламент переизбирался ежегодно2.

При этом власть любого должностного лица и даже парламента была ограничена. Никакой государственный пост не давал гражданину привилегий перед другими - все были равны перед законом. «Отныне должны быть отменены и впредь не применяться всякие привилегии, изъятия каких-либо лиц из-под действия законов», - писал Джон Лильберн в проекте «Народного соглашения» 3. Английскому парламенту запрещалось «издавать законы, присяги или ковенанты, в силу которых люди подвергались бы наказанию за дела веры», «производить суд в отношении какого-либо лица или мнения, если на этот счет не было закона», «создавать законы об ограничении или препятствии какому-либо лицу или лицам в заморской торговле», и т.д. 4. Таким образом, как мы видим, в «народной республике» Джона Лильберна обозначался круг прав личности (свобода веры, суждений, передвижения, выбора занятия), в который государство не имело право вмешиваться.

Кроме того, во избежание концентрации власти в одних руках, в республике Джона Лильберна существовало четкое разделение властей - законодательная власть отделялась от исполнительной1; депутат парламента не мог заниматься общественной деятельностью или занимать какой-либо государственный пост2; состав парламента ежегодно менялся (никто не мог быть избран в парламент «на второй срок»)3.

Главной задачей государства становилась защита прав и свобод граждан, реализация их интересов посредством народного представительства. Не обошел стороной в своих произведениях Джон Лильберн и социально-экономические вопросы. В его республике предусматривалась реализация масштабных «социальных программ», направленных на поддержку беднейших слоев населения: «Ваши просители (левеллеры во главе с Джоном Лильберном - Б.К.) также требуют обеспечения работой и хорошим содержанием всякого рода бедняков, престарелых и больных…», - пишет он в одном из своих памфлетов4.

Идеи Джона Лильберна намного опередили свое время, являлись слишком радикальными для XVII века и были реализованы уже через много лет после его смерти. Многие из идей, высказанных им на страницах своих памфлетов (власть как слуга народа, верховенство закона в обществе, равенство всех перед законом, постоянная сменяемость власть, ограничение вмешательства государства в жизнь граждан и другие) легли в основу современной либеральной демократии и реализуются в подавляющем большинстве современных государств.

Однако был в Англии времен революции и еще более радикальный мыслитель, нежели Джон Лильберн, добивавшийся не только политического равенства всех английских граждан, но и равенства социально-экономического. Речь идёт о лидере диггеров Джерарде Уинстенли.

Политические требования Джерарда Уинстенли были аналогичны требованиям Лильберна. Он также выступал за ежегодное переизбрание парламента и регулярную сменяемость должностных лиц, за предоставление избирательного права широким слоям населения, за равенство всех перед законом, за принятие основных законов государства путем всенародного обсуждения и голосования1. Однако в требованиях социальных и экономических Джерард Уинстенли пошел намного дальше «Честного Джона». Джон Лильберн, представляя, в основном, интересы мелких торговцев и ремесленников, выступал в защиту частной собственности, и даже считал, что защита собственности граждан является одной из важнейших функций государства. «У нас (левеллеров - Б.К.) никогда не было в мыслях уравнять состояния людей, и наивысшим нашим стремлением является такое положение республики, когда каждый с наивозможной обеспеченностью пользуется своей собственностью», - писал он на страницах одного из своих памфлетов, отвечая на распространившиеся в народе слухи о том, что левеллеры хотят объявить во всем равенство2.

Другую позицию занимал Джерард Уинстенли. Представляя интересы беднейших слоев населения, в основном, лишившихся земли крестьян, он считал частную собственность главнейшим злом, порожденным испорченностью человека, и связывал создание справедливого общества, в первую очередь, с ее полной ликвидацией3. Такое резко отрицательное отношение Уинстенли к частной собственности позволило многим историкам назвать его «предшественником научного социализма»4, или даже анархизма5.

Эти противоречия в вопросе о частной собственности как раз и привели в 1647 году после «прений в Пэтни» (собрания левеллеров, на которых они обсуждали свою программу) к отделению диггеров (или как они сами себя называли «истинных левеллеров») от левеллеров. До 1647 года эти два движения фактически составляли одно целое1.

В вопросе о справедливом обществе и, в частности о всеобщем социально-экономическом уравнении, Джерард Уинстенли апеллировал к религии. Стоит отметить, что ему, в отличие от большинства других уже рассмотренных нами мыслителей, в большей степени был свойственен религиозный мистицизм, опора в своих идеях на религиозную веру и Библию. Большинство ранних памфлетов Уинстенли (до создания диггерской колонии в 1649 году) вовсе касались в основном религиозных вопросов, и были слабо связаны с меняющейся социально-экономической обстановкой в Англии, поэтому некоторые историки разделяют жизнь и творчество Уинстенли на два периода - «Уинстенли-мистика» и «Уинстенли-диггера»2 (впрочем, далеко не все ученые разделяют эту теорию3). Мы же в нашем исследовании будем опираться в основном на поздние памфлеты Уинстенли, и, прежде всего, на его последнее и самое знаменитое произведение «Законы свободы», в котором он выстроил четкую модель построения «справедливого общества», и наиболее полно раскрыл свои социально-экономические и политические взгляды.

Правильность и справедливость своей концепции всеобщего социально- экономического уравнения Джерард Уинстенли доказывал тем, что Бог изначально создал всех людей абсолютно равными, а, следовательно, и частная собственности и отношения купли-продажи, неразрывно связанные с ней, являются человеческими идеями, извратившими изначальное Божественное установление. «В начале времен, - обращался к жителям Англии Джерард Уинстенли, доказывая свою правоту, - великий творец разум создал землю, чтобы она была общей сокровищницей <…> но в начале не было произнесено ни единого слова о том, что одна ветвь человечества будет править другою. И причина этому та, что каждый отдельный человек, мужчина или женщина, есть сам по себе совершенное создание. <…> Земля, при ее первоначальном сотворении, была свободно отдана всему человечеству, невзирая на лица»1. Появление частной собственности в Англии Джерард Уинстенли связывал с норманнским завоеванием, «когда норманн Вильгельм (Вильгельм I Завоеватель (1066-1087) - Б.К.) пришел в Англию и завоевал ее <…> и отдал землю своим норманнским солдатам, чтобы каждый огородил ее часть…»2. А так, как в результате Английской революции, рассуждал Джерард Уинстенли, потомок Вильгельма Завоевателя (Карл I) был свергнут, и королевская власть уничтожена, частная собственность, являющаяся продуктом насильственного завоевания, должна была исчезнуть3.

Взамен системы частной собственности и отношений купли-продажи Джерард Уинстенли предлагал систему централизованного распределения ресурсов «по потребностям» через общественные склады. Подобную идею мы видели в «Утопии» Томаса Мора (вероятно, Джерард Уинстенли у него эту идею и позаимствовал). Каждый член общества в зависимости от своих умений и способностей производил определенные товары и поставлял их на общественные склады, забирая с них необходимые для жизни и работы материалы, произведенные людьми других профессий4. При этом, в отличие от«Утопии» Томаса Мора, в модели «справедливого общества» Джерарда Уинстенли сохранялась определенная автономия отдельных семей; государство вмешивалось в жизнь человека, в основном, только для организации производства и справедливого распределения товаров, без которого невозможно было эффективное функционирование общества5. Именно эта особенность модели «справедливого общества» Джерарда Уинстенли позволила современному историку А. В. Шубину назвать диггеров «предшественниками анархизма», а отдельные семьи в обществе Уинстенли прообразом самоуправляющихся общин6.

Однако Джерард Уинстенли в своей общественной модели еще не пришел к пониманию того, что основой стабильности справедливого общественного строя должно стать не принуждение, а добровольное согласие граждан жить в таком обществе; что, справедливое общество может быть построено только тогда, когда измениться само мировоззрение людей, когда они сами признают пагубность частной собственности и откажутся от нее.

Именно такой «подход внутреннего согласия личности» при построении справедливого общества мы увидим у английских мыслителей XVIII века, идеи которых мы рассмотрим в следующей главе. Стабильность общественного строя в модели Джерарда Уинстенли, несмотря на относительную автономность отдельных семей, поддерживалась с помощью принуждения, подчинения личности обществу и государству. Существовала обязательная трудовая повинность, а также строгие законы, закрепляющие основные принципы общественного устройства («законы против праздности; против купли-продажи» и т.д.), за нарушение которых человек подвергался телесным наказаниям, отправлялся на принудительные общественные работы или заключался в тюрьму. Например: «Если одно лицо станет соблазнять другое покупать и продавать, - пишет в «Законах свободы» Уинстенли, - и соблазненный не скроет этого и доведет до сведения наблюдателя, то соблазнитель будет наказан лишением свободы на 12 месяце»1.

Однако Английская революция не привела к улучшению материального и правового положения английского народа, и в его глазах, после реставрации монархии, она выглядела бессмысленным кровопролитием. В такой ситуации всеобщего разочарования в «высоких идеалах» и растерянности часть мыслителей все же продолжила выработку новых моделей «справедливого общества», опираясь уже во многом на опыт революции (в первую очередь, я имею в виду Джона Локк и Томаса Гоббса). Но многие представители элиты английского общества после революции отказались от поиска «идеалов справедливости» и обратились к философии либертинажа, идеализирующей мир природы и естественные (телесные) потребности человека1, отказывающейся от решения сложных общественно-политических проблем и низводящей смысл жизни человека к получению удовольствия и индивидуализму2. Признанным лидером английских либертинов стал граф Рочестер, образа жизни и философии либертинажа придерживался и сам новый король Англии Карл II (1660-1685)3. Идеи английских либертинов, и, в первую очередь, графа Рочестера, во многом, предвосхитили идеи французского мыслителя XVIII века маркиза де Сада, с именем которого обычно связывают понятие «либертинаж»4.

Народные низы в ситуации массового разочарования итогами Английской революции в большинстве своем также отказались от общественной борьбы, от попыток изменить общество насильственным путем, однако продолжили искать пути воплощения своих идеалов справедливости. Разочаровавшись в попытках изменить «внешний» мир, общество в целом, они стремились создать справедливое общество «в миниатюре» - то есть воплотить идеалы справедливости в рамках отдельной общины. В поисках этих идеалов многие представители беднейших слоев населения обратились к тому, что им было ближе всего, а именно, к христианской религии. Официальная англиканская церковь, однако, отнюдь не «симпатизировала» беднейшим гражданам и не отражала их стремлений; она поддерживала богачей с их частной собственностью, и действующую королевскую власть, угнетающую народ. Народ же искал в религии другого - единства, равенства, взаимопомощи, мира и справедливости. Поэтому во второй половине XVII века в Англии появляется и быстро набирает популярность движение квакеров, идейные лидеры которого переосмыслили основные религиозные ценности и создали учение, отвечающее народным чаяниям1. Одним из главных лидеров этого движения, и, фактически, его основателем был английский мыслитель Джордж Фокс (1624-1691).

Изначально (в 1650-х - 1660-х годах) движение квакеров развивалось как движение бродячих проповедников, которые постепенно находили в народе последователей, и создавали собственные общины («Общества друзей»). Какой-либо четкой структуры и целостной системы идей движение квакеров в XVII веке так и не обрело, однако существовал определенный набор религиозных и морально-нравственных принципов (сами квакеры называют их «свидетельствами»), которых придерживались все квакеры, и которые, по сути, и являются воплощениями их представлений о справедливости. Именно эти «свидетельства» легли в основу образа жизни и мировоззрения квакерских общин и позволили им превратить эти общины в «маленькие справедливые общества», в которых уставшие от войны и нищеты граждане Англии могли найти покой и отдохновение. Многие активные участники революции, например, уже упоминавшиеся Джерард Уинстенли и Джон Лильберн, закончили свою жизнь именно в квакерских общинах2.

Среди наиболее важных и известных «свидетельств» квакеров можно выделить следующие: «свидетельство внутреннего света», «свидетельство мира», «свидетельство любви» и «свидетельство простоты». Именно эти

«свидетельства» в большей степени отражали, с моей точки зрения, представления квакеров о справедливом обществе.

Свидетельство «внутреннего света» означало наличие внутри каждого человека вне зависимости от возраста, пола, социального положения, расовой или национальной принадлежности «божественной частицы», напрямую связывающей Бога и человека. Наличие этой «частица», с одной стороны, по мнению квакеров, означало полное равенство всех людей между собой.

«Храните свои собрания и пребывайте в силе истины и знайте ее друг в друге, и будьте едины в свете», - обращался к своим последователям на станицах «Дневника» Джордж Фокс1. В общинах квакеров не существовало какого-либо деления; все члены общины были равны между собой, и у каждого есть возможность напрямую общаться с Богом - квакеры верили, что каждый искренне верующий человек может быть пророком2.

«Свидетельство мира» призывало членов общины полностью отказаться от насилия. Пережившие гражданскую войну и революцию члены квакерских общин Англии XVII века не желали больше разрухи и бессмысленного кровопролития, а потому полностью отрекались от идеи изменения общественного строя насильственным путем. «Им (солдатам и полицейским - Б.К.) нет нужды приходить против нас с мечами и палками, ибо мы мирные люди; и не имеем в своих сердцах ничего, кроме доброй воли по отношению к королю и властям, и ко всем людям на земле», - обращался со страниц своих памфлетов к английским властям Джордж Фокс3.

Свидетельства же «любви» и «простоты» говорили о необходимости добровольной и бескорыстной взаимной поддержке людьми друг друга и об отказе от роскоши и накопления богатств4. При этом, хоть Джордж Фокс и призывал всех людей последовать примеру квакеров, и «принять свидетельства», однако ни о каком навязывании своих взглядов всему обществу речи не шло.

Квакеры в поисках «справедливого общества» ушли от построения универсальной общеобязательной общественной модели и перешли к созданию отдельных общин, формирующихся на добровольной основе, внутри которых они и реализовывали свои представления о справедливости5.

Таким образом, даже после такого беглого обзора моделей «справедливого общества», созданных английскими мыслителями в период Английской Революции и Реставрации, мы видим, насколько сильно

различались представления о справедливости представителей различных слоёв английского общества. От идей о естественном, изначальном неравенстве людей и абсолютном суверенитете власти монарха, выдвигаемых Робертом Филмером, мы постепенно, путем «плавных» переходов от одного мыслителя к другому (выдвигавшему похожие идеи), «дошли» до идей Джерарда Уинстенли об абсолютном равенстве людей и «народном суверенитете». И тот и другой мыслитель, естественно, считали свои идеи обоснованными и справедливыми; оба опирались в их аргументации на Священное Писание, да вот только их идеи являлись абсолютной противоположностью друг другу. Революция показала, что у каждого человека есть «своя справедливость», мнения английских мыслителей о справедливом обществе, его принципах и путях создания резко разошлись. Означало ли это, что создание универсальной модели

«справедливого общества», подходящей для всех слоев населения больше невозможно? Конечно, нет. И в XVIII веке в Англии найдутся мыслители, которые попытаются такую модель создать. Им и будет посвящена следующая (и последняя) глава нашей работы. Однако прежде чем переходить к ней, необходимо кратко подвести итоги данной главы.

Английская революция, являющаяся поистине эпохальным историческим событием, оставившим неизгладимый отпечаток на мировой общественной мысли в целом, в корне изменила как представления английских мыслителей о справедливом обществе, так и подходы к его созданию. В этой главе мы последовательно рассмотрели и основные особенности Английской революции, повлиявшие в наибольшей степени на развитие представлений о справедливом обществе (такие как ее «всеохватность», насильственный характер, «иллюзия» возможности добиться справедливости «здесь и сейчас» и т.д.); и личности создателей моделей «справедливого общества» периода Английской революции и Реставрации, особенности их социального положения и взгляда на общество; и сами эти модели.

В заключение этой главы мы кратко общим все основные особенности представлений о справедливом обществе английских мыслителей периода Английской революции XVII века и Реставрации, резко отличающие их от аналогичных идей предшественников и позволяющие выделить их в отдельный этап развития представлений о справедливом обществе в английской общественной мысли.

Справедливое общество во время Английской революции становится для современников тех событий, как им казалось, реально достижимой в ближайшем будущем целью. Масштабные общественные и политические изменения (падение монархии, казнь короля, установление республиканской формы правления и т.д.) породили в английском народе иллюзию того, что можно незамедлительно претворить в жизнь любые перемены. Поэтому, в отличие от мыслителей «первого этапа» (Томаса Мора, Фрэнсиса Бэкона и Фрэнсиса Годвина), мыслители времен Английской революции и Реставрации уделяют в своих трудах значительное внимание проблеме практической реализации своих идей.

Вследствие обращения английских мыслителей данного периода к проблеме практической реализации своих идей происходит переход от описания «абстрактных» «моделей» справедливого общества - общества изначально справедливого и существующего где-то далеко (на острове как у Томаса Мора или на другом небесном теле как у Фрэнсиса Годвина) к описанию конкретных реформ, которые помогут сделать уже существующий в Англии общественный строй справедливым.

Меняется социальный статус авторов произведений о справедливом обществе. Размышления о справедливости становятся уделом не только верхушки английского общества. В условиях революции, затронувшей интересы всего английского народа, каждый социальных слой предлагает собственную модель «справедливого общества». Следовательно, авторами этих моделей становятся люди различного социального происхождения (Джеймс

Гаррингтон был богатым джентри, Роберт Филмер - знатным аристократом, Джерард Уинстенли - разорившимся торговцем и т.д.).

Представленные выходцами из различных социальных слоев модели

«справедливого общества» начинают сильно различаться между собой, и, во многом, противоречить друг другу. Былой универсализм, наблюдаемый нами в моделях ранних английских утопистов, теряется. Авторы произведений о справедливом обществе периода Английской революции и Реставрации смотрят на общества не «сверху» (как мыслители «первого этапа»), а с позиции конкретного социального слоя, представителями которого они и являются. Вместо универсальных, общих моделей «справедливого общества», выдвигавшихся ранее Томасом Мором, Фрэнсисом Бэконом и Фрэнсисом Годвином, мы получаем модели, отражающие интересы и представления о справедливости конкретных социальных слоев.

Степень радикальности предлагаемых в той или иной модели «справедливого общества» преобразований напрямую зависела от социального положения ее автора. Бедные и обездоленные слои населения предлагали более радикальные преобразования; богатые же, напротив, были консервативны.

Авторы данного периода уделяют меньше внимания механизмам контроля над жизнью индивида в предлагаемых моделях. Многие из них (Джон Локк и Джон Лильберн, например) обращаются к вопросам прав и свобод отдельной личности в обществе, ограничения вмешательства государства в личную жизнь индивида. Однако все они, подобно своим предшественникам, все еще исходят из того, что для создания справедливого общества нужно, прежде всего, изменить «внешние» стороны жизни человека (создать правильные законы, дать людям политические права и т.д.), а изменения «внутренние» (изменения образа жизни и мышления людей) произойдут следом.

Следовательно, на данном этапе развития английской общественной мысли, меняются и представления английских мыслителей о «свободе». К пониманию свободы, как «свободы от чего-либо» (свободы от нищеты,

неравенства, тяжкого физического труда - именно так понимали свободу мыслители «первого этапа») у наиболее радикальных мыслителей данного периода «прибавляются» представления о «свободе для чего-либо» - как возможности индивида распоряжаться своей судьбой и иметь определенные незыблемые права, на которые не может посягнуть даже государство.

В конце революции, в атмосфере всеобщего разочарования низов общества ее итогами, наблюдаются попытки создать справедливое общество в рамках отдельных общин, отказавшись при этом от открытой общественно- политической борьбы. Отчасти подобные идеи возникали уже у диггеров, окончательно же они оформились у квакеров.

Глава 3. Английская социальная мысль XVIII века о «справедливом обществе»

3.1 Англия в эпоху Просвещения и становления либерализма

К концу XVII - началу XVIII веков в Англии фактически завершается формирование современной политической системы. Еще во времена правления Карла II в 1670-х - 1680-х годах в Английском парламенте формируются политические партии вигов и тори, отражавших интересы различных слоёв английского народа и являвшихся прямыми предшественниками современных либеральной и консервативной партий Англии1.

Славная революция 1688 года и последующие за ней общественно- политические преобразования завершили в Англии становление конституционной монархии, а также смягчили некоторые наиболее острые социальные противоречия. «Билль о правах» (1689) законодательно ограничил власть монарха в пользу высшего органа представительной власти - парламента; королю запрещалось «приостанавливать законы или исполнение законов без согласия парламента», «взимать налоги и сборы в пользу Короны без согласия парламента», формировать на территории Англии постоянные войска в мирное время. Также этот документ закрепил за гражданами Англии определенные неотчуждаемые права и свободы, такие как возможность «обращаться с ходатайствами к королю», свобода от штрафов и наказаний без суда, право на свободу слова, и некоторые другие права2.

«Акт о веротерпимости» (1689), допускающий лояльное отношение властей к большинству протестантских диссентеров, при условии их верности королевской власти (от диссентеров требовалось под присягой признать короля Англии главой церкви), отчасти способствовал смягчению религиозных противоречий в английском обществе3.

Таким образом, в этих документах, как мы видим, частично были реализованы некоторые умеренные либеральные идеи, выдвигаемые английскими мыслителями в период Английской революции середины XVII века и Реставрации.

Однако, несмотря на прогрессивность этих преобразований, их направленность на консолидацию английского общества и смягчение социальных противоречий, народ Англии оставался расколот. Имущественное и социальное расслоение, а также количество безземельных крестьян, потерявших все средства к существованию, только росло. Работные дома (расцвет которых, безусловно, приходится на XIX век, но появляться повсеместно в Англии они стали уже с конца XVII века), изначально призванные дать беднякам приют и работу, дабы они одновременно и приносили пользу обществу и могли себя содержать, быстро превратились в «тюрьмы для бедных», содержание и условия жизни в которых были настолько ужасны, что в них, как и «на улице», беднякам грозила голодная смерть1.

Окружающая действительность и условия жизни беднейших слоев населения, несмотря на проведенные изменения, слабо изменились (или не изменились вообще) в лучшую сторону. Справедливое общество, где не будет вражды и каждый будет сыт и счастлив, оставалось для них такой же недостижимой мечтой, как и в середине XVII столетия, после провала Великой Английской революции. При этом революция середины XVII столетия показала тщетность попыток создать справедливое общество насильственным путем, и «наглядно» продемонстрировала разницу в представлениях о справедливости у различных слоев населения.

В таких непростых исторических условиях, когда частичные либеральные преобразования слабо меняли жизнь обычных людей в лучшую сторону, и насильственный путь изменения общества уже показал свою несостоятельность, а само общество было расколото, и разные его слои имели различные, во многом противоположные, интересы и представления о справедливости, необходим был новый подход к проблеме построения справедливого общества.

Но как в условиях такой разницы интересов различных слоев населения построить справедливое общество всеобщего консенсуса, которое устроило бы и бедных и богатых?

В процессе поиска ответа на этот вопрос, который стал, по сути, основным при рассмотрении проблемы построения справедливого общества, английские мыслители данного периода пришли к очень важному выводу: прежде чем менять общественное устройство, нужно изменить сознание и мировоззрение людей; сделать так, чтобы они сами признали выгодность создаваемого справедливого общественного строя, как для каждого отдельного человека, так и для общества в целом. Создав нового человека - вы создадите новый общественный строй! - так можно обозначить основную идею мыслителей этой эпохи. Стремясь по-новому подойти к проблеме справедливого общества, английские мыслители обратились, в первую очередь, не к рассмотрению механизмов общественно-политического устройства и государственного контроля, а к проблеме изменения человеческой личности. Личность, ее интересы и ценности становится основой нового справедливого общественного устройства.1

Обращению английских мыслителей данного периода к проблеме личности в обществе способствовали не только вышеописанные специфические исторические условия, но и определенные веяния континентальной европейской общественной мысли, а также новые экономические английские и европейские идеи и концепции, и специфические идеи некоторых радикальных ветвей английского протестантизма.

Говоря о влиянии европейской общественной мысли на представления английских мыслителей о справедливом обществе я, естественно, прежде всего, имею в виду, влияние французской философии Просвещения. Вера в прогресс

человеческого общества посредством развития Разума и мышления, стремление к научному знанию, к избавлению человека от религиозных и мистических предрассудков - вот основные постулаты этого культурного движения. Наверное, лучше всего, и наиболее емко, обозначил основные (важные для нас) идеи Просвещения немецкий философ XX века Макс Хоркхаймер:

«Просвещение пропагандировало постоянное развитие мышления в самом широком смысле, всегда преследовало цель вырвать людей из состояния страха и превратить их в хозяев своей судьбы. <…> Программой просветителей было избавление мира от чар; они намеревались развеять мифы и с помощью научных знаний полностью изменить человеческое воображение»1. Подобное стремление создать справедливое общество путем развития человеческого Разума, мы будем наблюдать и в идеях мыслителей, творчество которых мы будем рассматривать в данной главе.

Косвенно на представления английских мыслителей о справедливом обществе в XVIII веке повлияла и активно развивающаяся с конца XVII века в английской экономической науке «теория свободной торговли», наиболее полно выраженная на страницах трудов английского экономиста Адама Смита (1723-1790). «Теория свободной торговли» связывала экономический успех той или иной страны с экономической и социальной свободой отдельного индивида. Главными драйверами экономического развития, согласно этой теории, становились частная экономическая инициатива и реализация индивидом своих личных эгоистических интересов2. «Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и конкурировать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица», - рписал Адам Смит в одном из своих главных трудов «Исследования о природе и причинах богатства народов» 3. То есть сторонники «теории свободной торговли», подобно рассматриваемым нам в этой главе мыслителям (только

касаемо экономики, а не общественного развития в целом) ставили общий успех в прямую зависимость от развития и реализации интересов отельной личности.

Также определенное влияние на взгляды о справедливом обществе рассматриваемых нами в данной главе мыслителей оказало и существование в Англии XVIII века радикальных протестантских сект, пытавшихся, подобно квакерам, воплотить идеалы справедливого общества в рамках отдельных общин. Членом одной из таких сект (секты сандеманитов), проповедовавшей общность имущества и отказ от частной собственности был один из «героев» данной главы Уильям Годвин. В исторической науке существует мнение о том, что именно сектантские общины стали прообразом самоуправляющихся общин в концепции справедливого общества Уильяма Годвина1.

Таким образом, после кровавых событий Английской революции середины XVII века, либеральных преобразований времен Славной революции (1688), прогрессивных по сути своей, но не сильно улучшивших социально- экономическое положение простого народа, под влиянием развивающейся философии Просвещения, экономической «теории свободной торговли» и взглядов и образа жизни радикальных протестантских сект, английские мыслители конца XVII - XVIII веков по-новому, нежели их предшественники подходят к проблеме справедливого общества - на «первый план» выходят не «внешние», непосредственные преобразования общественного строя, а прогресс человеческого Разума, изменение мировоззрения людей.

Меняется и взгляд мыслителей на общество. Если в период Английской революции 1640-х - 1660-х годов английские мыслители смотрели на общественные изменения с точки зрения реализации интересов того или иного социального слоя, представителями которого они и являлись, то на данном этапе они вновь пытаются (как и творцы ранних утопий) создать универсальную модель «справедливого общества» для «всех». Рассмотрим

личности мыслителей этого этапа общественного развития Англии, особенности их социального положения и взглядов на общество.

3.2 Английские мыслители века Просвещения: Джон Беллерс и Уильям Годвин

В данной главе мы обратимся к рассмотрению идей двух английских мыслителей конца XVII - XVIII веков, в работах которых в наибольшей степени выражена тенденция к переходу от анализа «внешних» изменений общественной жизни к анализу изменений в мышлении самого человека при рассмотрении проблемы построения справедливого общества. Я имею в виду Джон Беллерса (1654-1725) и Уильяма Годвина (1756-1836).

Несмотря на то, что жизни этих людей разделяет достаточно большой промежуток времени (основные работы Джона Беллерса вышли в свет в самом конце XVII - начале XVIII веков, Уильям Годвина - в конце XVIII века), между ними было достаточно много общего. И общность эта заключалась не только в том, что оба этих мыслителя считали, что построение справедливого общества в первую очередь зависит от изменения самого человека, прогресса его Разума, и на основе этой идеи выстраивали свои общественные «модели», но и в самой жизни этих людей, в схожих условиях их воспитания и взглядов на общество.

И Джон Беллерс, и Уильям Годвин родились в крайне религиозных семьях пуританских диссентеров. Отец Джона Беллерса (как и сам Джон) был квакером, отец Уильяма Годвина радикальным пуританским проповедником, вероятно, связанным, как я уже упоминал, с сектой сандеманитов. Воспитанные в пуританских семьях оба наших «героя» с детства были склонны к аскетизму, альтруизму и самоотверженности. И для того, и для другого был характерен «идеалистический» взгляд на мир, вера в человека, в его изначальную доброту, в возможность изменить мир ненасильственным путем. Вот как описывала характер своего отца (Уильяма Годвина), его веру в человека, знаменитая английская писательница, автор «Франкенштейна» Мэри Шелли: «Может показаться удивительным, чтобы кто-либо мог искренне верить в то, что при абсолютной свободе не может существовать ни одного порока. Мой отец верил этому. Эта вера была крепчайшей основой его общественного идеала, заключительным словом того прекрасного царства справедливости, которым он хотел связать воедино всю человеческую семью»1.

Джон Беллерс был одним из самых знаменитых филантропов своего времени. Женившись на дочери довольно богатого английского лендлорда, он, после его смерти, получил достаточно большое состояние. Однако, будучи квакером, человеком добрым, аскетичным и сострадательным, пренебрежительно относящимся к материальным ценностям и богатству, он большую часть своих доходов отдавал на помощь малоимущим беднякам, оставляя для себя и своей жены (которая также была квакершей и во всем поддерживала мужа) лишь необходимое.

Видя ужасающее положение низших слоев английского общества в условиях развития буржуазного строя, Джон Беллерс не ограничился лишь благотворительностью. Будучи человеком образованным и отлично понимающим социальную и экономическую обстановку в Англии в конце XVII

- начале XVIII веков, он посвятил значительную часть своей жизни разработке социальных проектов, которые смогли бы сплотить общество, быть одновременно и спасением для бедных и приносить пользу богатым.

Главным таким проектом стало «Предложение об учреждении трудового колледжа всех полезных ремесел и сельского хозяйства…». Создание трудового колледжа, по мнению Беллерса, не только было выгодно всем слоям английского населения, но и должно было способствовать воспитанию нового поколения англичан, которое, по сути, стало бы основой нового справедливого общественного строя. Однако проект создания трудового колледжа так и не был реализован и остался практически незамеченным современниками; заново он был «открыт» и переиздан лишь в начале XIX века известным социалистом- утопистом Робертом Оуэном

Таким образом, в идеях Джона Беллерса сочетались, казалось бы, отчасти, противоположные вещи. Вера в человека, в его изначальную добродетель и склонность к миролюбию и справедливости (возникшая у Беллерса, во многом, благодаря тому, что он являлся квакером), с одной стороны, и прагматический рациональный подход к решению социально- экономических проблем, с другой. В своих экономических изысканиях, опирающихся на строгий научный расчет, а не на религиозные принципы, квакер Джон Беллерс дошел до поразительных для своего времени выводов. Он одним из первых предложил рассматривать труд как меру стоимости;

обосновал идею о том, что богатые не могут жить без бедных (ибо бедные своим трудом обеспечивают материальное состояние богатых)1. Именно эти идеи более чем через столетие лягут в основу научного социализма и коммунизма, а Карл Маркс в своем «Капитале» назовет Джона Беллерса «истинным феноменом в политической экономии»2.

Подобное сочетание искренней веры в человека, основанной изначально во многом на религиозных ценностях, и рационалистического подхода к построению общества мы будем наблюдать и в идеях Уильяма Годвина. Уильям Годвин родился в семье пуританского проповедника, и сам с детства хотел пойти по стопам своего отца, дабы своими проповедями вселять веру в сердца людей, делать их лучше, а мир справедливее. И к двадцати годам ему удалось воплотить свою детскую мечту в жизнь: с 1777 по 1783 годы Уильям Годвин «работает» сельским священником, а в 1784 году даже издает сборник своих проповедей под названием «Исторические эскизы в шести проповедях». Немаловажно отметить и тот факт, что радикальные протестантские диссентеры, такие как семья Уильяма Годвина, в XVIII веке в Англии все еще ограничивались властями в гражданских и религиозных правах. Именно поэтому Уильям Годвин, с детства проявлявший изумительный талант к

наукам, вынужден был учиться не в официальных английских институтах, таких как Оксфорд или Кембридж, а в диссентерском колледже в Хокстоне. Такая атмосфера преследования и ущемления в правах со стороны государства не могли не породить в юном Годвине отвращение к государственным институтам и к ограничению свобод личности, которое он затем выразит на страницах своих работ1.

В середине 1780-х годов Уильям Годвин знакомится с трудами французских просветителей Поля Гольбаха, Жан-Жака Руссо, Клода Адриана Гельвеция и некоторых других. В результате чего его мировоззрение сильно меняется. Он прекращает свою проповедническую деятельность и отходит от христианской религии вообще, становясь сначала деистом, а затем и атеистом. Он решает менять человека не с помощью религии, а с помощью общественной деятельности. При этом определенные черты характера, такие как аскетичность и самоотверженность, а также некоторые убеждения - вера в человека, в его изначальную доброту, заложенные пуританской верой, остаются у Уильяма Годвина, и даже отчасти подкрепляются философией Просвещения. Во многом именно синтез христианской морали, пример образа жизни пуританских общин и рационалистических идей Французских просветителей стали основой общественно-политических идей Уильяма Годвина2.

Таким образом, видя несправедливость существующего в Англии общественного строя, учитывая опыт Английской революции XVII века, Славной революции 1688 года и последующих за ней реформ, черпая идеи из совершенно различных источников, Джон Беллерс и Уильям Годвин попытались создать универсальные модели «справедливого общества», учитывающие интересы всех слоев населения.

3.3 Универсальные модели «справедливого общества» XVIII века: от «внешней» реформы к «внутренней революции»

После бурных революционных событий в Англии XVII века (Английской революции середины XVIII века и Славной революции 1688 года) английская общественно-политическая система фактически обретает свой законченный вид: реализуются некоторые либеральные реформы, за гражданами закрепляются неотчуждаемые права и свободы, «Акта о веротерпимости» несколько смягчает религиозные противоречия. Однако жизнь простого английского народа практически не улучшается. Наученные горьким опытом Английской революции 1640-х - 1660-х годов, которая показала разобщенность английского народа и «тупиковость» насильственного пути построения справедливого общества, английские мыслители начинают выработку новых подходов к проблеме построения справедливого общества. Главной задачей для них является создание «модели» общества «всеобщего консенсуса», которое бы устроило и бедных и богатых.

В попытках решить эту задачу английские мыслители данного периода (Джон Беллерс и Уильям Годвин) подходят к проблеме построения справедливого общества не с точки зрения первичности трансформации общественных институтов для создания нового общества (как это делали все предшествующие, рассмотренные нами, поколения мыслителей), а с точки зрения изменения самого человека, как основы будущего справедливого общественного строя. Обращению данных мыслителей к проблеме человека, как основы общества, развитию человеческой личности, человеческого Разума, способствовали, как это видно из их биографий, с одной стороны, гуманистические идеи радикальных протестантских сект Англии, а с другой, развитие философии Просвещения, как в Англии, так и «на континенте» (прежде всего, во Франции).

«Модели» справедливого общества Джон Беллерса и Уильяма Годвина, как мы увидим далее, имеют очень много общих черт, однако серьезно различаются по своим «масштабам». Если Уильям Годвин в своих трудах

старался описать справедливое общество в целом» (основные принципы его функционирования и пути создания), то Джон Беллерс стремился создать конкретный «механизм», который будет способствовать консолидации английского народа и созданию людей с «новым мышлением» - основы будущего справедливого общественного строя. И сначала мы обратимся к рассмотрению «менее масштабной» и более ранней модели «справедливого общества», автором которой был Джон Беллерс.

Модель «справедливого общества» Джона Беллерса была выражена в форме проекта создания трудового колледжа. Полное название этого проекта которое звучало следующим образом: «Предложение об учреждении трудового колледжа всех полезных ремесел и сельского хозяйства с выгодой для богатых, изобилием для бедных и хорошим воспитанием для юношества, что будет выгодно для правительства, благодаря увеличению народонаселения и его богатств»1. Уже из названия проекта следует, что главной его целью была консолидация интересов разных социальных слоев английского народа (бедных и богатых, при поддержке правительства), а также, что немаловажно, воспитание в трудовом колледже людей с принципиально иным образом мышления.

Основой концепции справедливого общества Джона Беллерса была идея о том, что в современном обществе (конец XVII - начало XVIII веков) интересы бедняков и богачей тесно взаимосвязаны, а, во многом, даже и совпадают. Казалось бы, с первого взгляда, такая идея может показаться парадоксальной и даже абсурдной, однако в «Предложении об учреждении трудового колледжа…» Джон Беллерс ее тщательно обосновывает. «Что делает богатых богатыми?» - спрашивает он на страницах своей работы. И тут же сам отвечает на это вопрос: богатых делает богатыми труд бедных. Рабочие, по мнению, Джона Беллерса, в процессе своей трудовой деятельности создают гораздо больше материальных благ, чем сами получают. Эта разница между произведенными и полученными рабочими материальными благами (которая более чем через столетие получит в трудах Карла Маркса название «прибавочная стоимость»), присваивается себе богатыми и служит источником их состояний. Следовательно, говорит Беллерс, богатым выгодно заботиться о бедных, давать им работу и хорошее содержание; тем самым они, во-первых, получат больше рабочих рук, и преумножат свое состояние; и, во-вторых, обезопасят себя от революций и мятежей, ибо довольные, сытые и достаточно состоятельные рабочие никогда не посягнут на чужую собственность. «В интересах богатых заботиться о бедных и об их воспитании и образовании, - пишет Джон Беллерс в «Предложении об учреждении трудового колледжа». - Этим они позаботятся и о собственных наследниках, ибо и королевство и народы подвержены революциям и переменам… <…> Как хорошая и изобильная жизнь может служить поощрением для бедняков, так и увеличение их числа - выгодой для богатых. Без них они не могут быть богатыми, так как если бы у кого было 100000 акров, столько же фунтов стерлингов деньгами и столько же голов скота, но не было бы рабочих, то кем бы был богатый человек, как не рабочим? И так как рабочие делают людей богатыми, то, чем больше будет рабочих, тем больше будет и богатых… <…>. Труд бедных - рудники для богатых...»1. Таким образом, мы видим, что «трудовой колледж», по мнению Беллерса, являлся учреждением, реализующим одновременно интересы и богатых, и бедных, и английского правительства, которому, естественно, также было выгодно уменьшение количества бедняков и увеличение числа рабочих рук.

Однако «трудовой колледж» был не просто учреждением, которое, по словам самого английского мыслителя, обеспечит «выгоду для богатых <…> и изобильную жизнь для бедных», но и средством воспитания нового поколения молодежи, обладающего принципиально иным мировоззрением2.

В колледже могли учиться и работать представители различных слоев населения: Джон Беллерс считал, что обучение в нем будет полезно для всех

без исключения. Сам колледж был достаточно закрытым «обществом»: учащиеся жили в нем постоянно (за исключением каникул); внутри колледжа действовали определенные нормы и правила, главными из которых были: обязательное трудовое воспитание и обучение ремеслам, строгая дисциплина, и, что самое важное, полное отсутствие денег, и, следовательно, отношений купли-продажи. Деньги как меру стоимости Джон Беллерс считал одним из главных пороков существующей в Англии общественно-экономической системы. «Большинство краж и разбоев лишь изредка имели бы место, если бы совершались не ради денег, - рассуждал английский мыслитель. - И когда люди целиком зависят от торговли и денег, то, если деньги падают или их ценность теряется, люди находятся у самых врат разорения. И бедные остаются без дела, потому что у богатых нет денег для того, чтобы дать им работу, хотя они имеют ту же землю и те же рабочие руки для производства продуктов питания и платьев, как и раньше. Деньги для политического организма то же, что костыль для физического организма калеки, но, если организм здоров, костыль сам является только помехой. Когда частный интерес будет превращен в общественный, тогда деньги будут иметь мало значения»1.