Дипломатическое взаимодействие Соединенных Штатов и Великобритании в годы Первой мировой войны

В исторической науке Великобритании послевоенного периода существует две интерпретации начала мировой войны. Первая -- официальная -придерживалась точки зрения, что начало войны стало результатом «внезапной поломки в европейской дипломатии, которая была основой политики на континенте». Другая - ревизионистская - защищала утверждение, что причины мировой войны были намного глубже и заключались в «структурной несостоятельности европейского общества», то есть в системе секретной дипломатии, нестабильных союзах, милитаризме, гонке вооружений.

Сторонники первой из названных точек зрения - М. Чемберлен, 3. Стейнер, В. Ротуэл, С. Кернек - доказывали, что именно активный внешнеполитический курс ведущих государств Европы повлек за собой начало войны, и стремились объяснить причины пересмотра концепции «блестящей изоляции» необходимостью внешней защиты государства. В ответ Л. Амброзиус отмечает, что указанные авторы «преуменьшали значение внутренних факторов в процессе определения британских военных целей».

Стейнер утверждает, что «Англия вступила в войну потому, что боялась немецкой победы в Западной Европе, которая могла угрожать ее безопасности и ее империи». Этот вывод был сделан в связи с тем, что Германия была «мощным в военном отношении и экономически динамичным государством Европы.

Система довоенных международных отношений, так называемая старая дипломатия, стала основой дипломатических взаимоотношений во время войны. В течение 1914-1916 гт. основным ее оружием были секретные договоры, а «ее принципы и язык продолжали оставлять безликую печать на переговорах» . В секретном соглашении от 5 сентября 1914 г. Россия, Англия и Франция договорились не заключать сепаратного мира с противником и быть верными союзным обязательствам. Присоединение к этому соглашению Англии означало, что лидеры Лондона чувствовали ослабление своих дипломатических позиций среди европейских держав и стремились зарезервировать себе место в рядах победителей.

Таким образом, вступление Великобритании в войну привело к тому, что в течение 1914-1916 гг. в «климате британской политики» происходит революция, которая проявилась в отказе от методов изоляционистской дипломатии. Другим доказательством изменений, произошедших в британской внешней политике, стало то, что с началом европейской войны одним из направлений британской внешней политики становятся отношения с Соединенными Штатами, которые приобретают форму отношений равных государств, уравновешивая позиции континентальных держав.

Начало европейского конфликта стало объектом усиленного внимания американского президента и его окружения. Начало войны для Вильсона, по замечанию апологета вильсонизма Артура Линка, было «подобно вспышке молнии средь ясного неба» . В то же время полковник Хауз предполагал такой исход событий, называя Европу пороховой бочкой.

Американские историки официальной школы (Р.С. Бейкер, Ч. Сеймур)2ответственность за развязывание войны возлагали на центральные державы -- Германию и Австро-Венгрию; Соединенные Штаты и страны Антанты оказались, по их мнению, втянутыми в войну и воевали за идеалы демократии и свободы. В.В. Согрин отмечает, что официальная школа исходила «из отождествления внешнеполитических устремлений США с самим «народным духом», она облагораживала экспансионистские устремления, объявляя их «национальными настроениями», народным волеизъявлением.

Свое отношение к конфликту США высказали уже в первые дни войны в заявлении Вильсона о нейтралитете от 4 августа 1914 г. и обращении к американскому народу с объяснением позиций нейтралитета в войне от 19 августа 1914 г.

Объявленный Вильсоном нейтралитет является дискуссионной проблемой в зарубежной историографии. Линк полагает, что в этот период «любая стратегия, не являвшаяся строго нейтральной, для Соединенных Штатов была немыслимой» . Политика нейтралитета Соединенных Штатов, по его мнению, была ориентирована «исключительно на британцев». В этом отношении он солидарен с ревизионистами в том, что «Вильсон потворствовал далеко идущим замыслам установления системы морского контроля», и, следовательно, «американский нейтралитет был на пользу союзникам». Но историки-ревизионисты, считает Линк, ошибаются в том, что такая политика не была результатом желаний президента и его советников.

Представитель ревизионистского направления историографии К. Граттан называл период американского нейтралитета «гигантской мистификацией»33. А. Л. и Дж. Л. Джорджи объясняют политику «строгого нейтралитета» «моральной и альтруистической риторикой» президента, который стремился преодолеть «свое эмоциональное предпочтение к союзникам», и связывают его предпочтение к «беспристрастной политике» с особенностями характера президента и с его стремлением при помощи позиции беспристрастного арбитра занять во всех отношениях выигрышные посреднические позиции среди воюющих сторон.

Выводы всех вышеупомянутых историков отражают только субъективные факторы, обусловившие объявление Вильсоном нейтралитета. Существовали и объективные факторы -- это общественное мнение и неготовность страны к войне.

Граттан оспаривал тезис о нейтралитете американского общественного мнения, утверждая, что британская пропаганда в США была успешной потому, что развивалась на благодатной почве не только этнического, но и экономического родства. Это утверждение можно оспорить. С началом войны общественное мнение в Соединенных Штатах не склонялось к предпочтению какой-то одной воюющей стороны, что определялось «многонациональностью» населения страны (в них проживало сопоставимое число выходцев из Великобритании и из Германии).

Представители консервативной школы историографии (X. Аллен, Л. Кэнфилд) отмечали, что это создавало трудности при выборе направления, предпочтительного с точки зрения популярных среди избирателей действий . Их идеи перекликались со словами самого Вильсона, произнесенными в обращении к Сенату 19 августа 1914 г. о том, что «народ Соединенных Штатов состоит из представителей многих наций, и, в большинстве своем, из тех, которые сейчас воюют». Поэтому, по мнению главы Белого Дома, США «должны быть нейтральны».

Ллойд-Джордж не без сарказма заметил, что, несмотря на многочисленность «немецко-американского населения» и американцев ирландского происхождения, сохранявших постоянную враждебность к Англии, «в целом общественное мнение Соединенных Штатов было... единственно и исключительно американофильским». Он также отмечал, что симпатии самого Вильсона были на стороне союзников, но он их скрывал, «чтобы не повлиять на то строгое беспристрастие, которое он считал своим долгом». В оценке британского лидера в равной мере проявилось как знание политических привычек американской общественности, так и недоверие к декламациям главы Белого Дома. Искушенный британский политик понимал, что при любом повороте событий США будут действовать лишь в своих собственных интересах. Заявления президента давали достаточно поводов для таких выводов.

Несмотря на то что американское общество разделилось на сторонников германского блока и антигерманской коалиции, поддержка воюющих сторон разными слоями американского общества не означала, что американский народ был готов воевать в Европе. Поэтому Вильсон встретил всеобщую поддержку, когда в речи 19 августа призвал все население «объединиться воедино как американская нация». Президент призвал народ думать о своей стране, как думает он, оставаясь друзьями обеих воюющих сторон, и подтвердив право коммерческих кругов Америки вести торговлю, как с Антантой, так и с Германским блоком.

Речь Вильсона была составлена в духе принципов морализма, где он апеллировал к «беспристрастности и миролюбивости» американского курса нейтралитета . Слова «беспристрастный», «миролюбивый» Вильсон в своей речи использует неоднократно, характеризуя позицию Соединенных Штатов в войне. Его призыв к американскому народу «быть таким же беспристрастным в мыслях, как и в делах» стал цитироваться многими историками, изучающими политический курс Вильсона.

Несмотря на то что выступление Вильсона противоречило внешнеполитическим принципам Соединенных Штатов, провозглашенных отцами-основателями, его популярность в стране резко возросла46. Чего нельзя сказать об отношении дипломатического корпуса, аккредитованного в Вашингтоне. По мнению российского посла в Вашингтоне Ю. П. Бахметьева, пацифистские настроения американского общества Вильсон использовал в своих интересах, он «действовал самовластно, не только следуя течению общественного мнения, но весьма часто идя наперекор ему».

Другим фактором объявления нейтралитета была неподготовленность США «ни к оборонительной, ни к наступательной войне» \. Военный флот Соединенных Штатов также был не готов к активным действиям и занимал 4 место после Англии, Германии и Франции.

Таким образом, начало войны в Европе обнаружило стремление американской администрации и британского кабинета к определению своей политической позиции по отношению к конфликту. Оба правительства исключили вариант, когда они могли остаться в стороне от происходящих событий, так как перспективы участия в создании новой системы международных отношений взамен старой вынуждали их занять свое место в рядах участников: Соединенные Штаты одновременно пытались стать дипломатическим посредником между воюющими странами и осуществляли торговлю с обоими блоками. Великобритания же была вынуждена поддержать Россию и Францию, и стала военным и дипломатическим лидером антигерманского блока, не стремясь, однако, к активному участию в военных действиях.Оба государства в этом конфликте пытались занять более выгодные позиции, обеспечивающие им политическое и экономическое лидерство. Поэтому в 1914-1915 гг. начинается первый этап активных дипломатических взаимоотношений между Вашингтоном и Лондоном, который сопровождался столкновением между стремлением британского кабинета руководить всей торговлей на море и независимостью нейтральной торговли, которую отстаивали Соединенные Штаты.

Первый год войны (август 1914-август 1915 гг.) был наиболее напряженным для американо-английских отношений50, что было вызвано тем, что британское правительство не желало признавать право Соединенных Штатов на установление правил нейтральной торговли. Д. К. Ватт связывает этот кризис с «ужасным разочарованием» британцев, которые надеялись на помощь и поддержку со стороны США в начале войны. Но, несмотря на то что их изоляционистская позиция была воспринята британским обществом с большим разочарованием, Асквит и Грей делали все, чтобы сохранить благоприятные отношения с Америкой.

Кроме того, немаловажным фактором противостояния было фактически единодушное американское желание быть нейтральной страной. Влияние на внешнюю политику Соединенных Штатов оказывало увеличение объема свободной торговли с воюющими странами и обеспечение беспрерывного транзита американских судов и товаров к европейским нейтралам и Центральным державам. Это, по мнению Линка, было доказательством того, что идеологи нейтралитета «были руководимы благородными намерениями проявить справедливость к обеим сторонам».

Важную роль в американо-английских отношениях в начале войны сыграло принятие британским кабинетом нового списка контрабандных товаров и новых правил нейтральной торговли. В течение первых месяцев войны Вильсон боролся за каналы международной торговли, открытые для американских судов и товаров. 6 августа 1914 г. президент предложил воюющим сторонам принять те правила военно-морской войны, которые были установлены Лондонской декларацией 1909 г. - документе, одобренном американской администрацией и предполагавшем свободный транзит всех товаров, кроме контрабандных.

Но проблема была в том, что Лондонская декларация не была одобрена палатой лордов, как не соответствующая торговым интересам страны на море. Анализируя эту проблему, Грей отмечал, что «если бы она соблюдалась воюющими сторонами, то баланс сил был бы не в пользу Великобритании». Но, с другой стороны, «соблюдение Декларации, по мнению министра, могло предотвратить подводную войну Германии». Хотя могло быть еще одно последствие, - «Соединенные Штаты не вступили бы в войну». В итоге, Грей замечает, что «если бы Декларация была ратифицирована, она была бы нарушена с началом войны».

Для Соединенных Штатов разрешение этой проблемы было важно и в предвоенные годы. Хауз отмечал, что «эта проблема дрейфовала, пока война не поймала ее в тиски». Поэтому изменение Великобританией условий Лондонской декларации королевским указом в Совет (Order in Council)55 от 20 августа 1914 г. стало началом дипломатического противостояния Вашингтона и Лондона. Решение Великобритании предполагало захват нейтральных судов в экстерриториальных водах и нейтральных портах, если будет выяснено, что они везут грузы для Центральных держав. Роберт Лансинг в ответ на королевский указ подготовил свое послание в Лондон, которое Хауз назвал «чрезвычайно бестактным» и убеждал президента не посылать его. Такая характеристика послания Лансинга была дана в связи с тем, что дипломат обращал внимание американского посла в Лондоне У. Пейджа на то, что указ «вызовет дух негодования к Великобритании среди американских людей, о котором британское правительство будет сожалеть, но которое нельзя будет предотвратить» , а также использовал резкие выражения для характеристики действий британского кабинета.

Письмо Лансинга стало предметом обсуждения и британских дипломатов. Британский посол в Вашингтоне С. Спринг-Райс в беседе с Хаузом сказал, что один параграф в этом послании можно было расценить как «декларацию войны». Кроме того, отметил он, «если эта бумага попадет в руки прессы, то заголовки укажут, что война с Великобританией будет неизбежна». Другим последствием этого дипломатического просчета государственного департамента могла быть «самая большая паника, которую страна когда-либо переживала». Посол был удивлен, что Лансинг использовал такой язык, объясняя это лишь некомпетентностью.

В посланиях в Лондон Спринг-Райс выразил большую обеспокоенность реакцией в Америке на указ об изменении правил нейтральной торговли. Он отмечал враждебное отношение к нему лично в государственном департаменте и распространение в американском обществе мнения о том, что «Англия намеревается нанести вред всей торговле, кроме ее собственной». Немцы, по его замечанию, «находятся в ожидании конфликта между США и Великобританией, в основе которого мог быть вопрос о нейтральной торговле». В итоге, британский посол заострил внимание Грея на том, что этот вопрос действительно мог затронуть интересы двух стран.

28 сентября 1914 г. произошла встреча Пейджа и Грея. Британский министр хотел «избежать любых действий, которые могли нанести оскорбление [американскому] правительству и спровоцировать общественную критику в Соединенных Штатах». Он также обратил внимание на то, что Лондонская декларация не была ратифицирована британским правительством, а изменение ее условий было сделано до бесед с Пейджем. Эти слова министра можно понять так, что для Великобритании было важно сохранение мирных отношений с США, но британский кабинет намерен был не отступать от намеченного курса, главной целью которого было «лишить врагов жизненного сырья и продовольствия».

В результате этой встречи Грей согласился на некоторые уступки и обещал подготовить новый список контрабандных товаров, а также новый указ в Совет, чтобы заменить все правила, которые были внесены в измененную декларацию. Далее он заявил, что британское правительство добьется гарантий от Нидерландов в том, что «экспорт продовольствия из Голландии будет предотвращен при помощи существующего эмбарго против подобного экспортирования», что, по замечанию посла, «откроет путь для американских материалов в Голландию без задержек со стороны Великобритании». Этот шаг был важной уступкой для американской торговли. Поэтому Пейдж предложил Грею, что «публикация этого факта могла бы произвести хороший эффект» на американо-английские отношения. Таким образом, к октябрю 1914 г. инцидент был исчерпан благодаря взаимодействию дипломатов обеих стран.

В конце 1914 г. американо-английское столкновение не только на дипломатическом, но и на военном уровне было настолько реальной перспективой, что американское общество отвлеклось от внутренних проблем и стало активно обсуждать дипломатическое и военное будущее своего государства. Президент получал письма от представителей интеллектуальной элиты, которые выступали или за, или против вступления в войну, но все были едины в том, что судьба мира зависит исключительно от воли Соединенных Штатов.

Будущая роль США в международных отношениях стала предметом и для бесед президента с Хаузом. Вильсон отмечал, что при президенте Мэдисоне в таких же обстоятельствах началась англо-американская война 1812 г. При этом он выразил надежду, что сходство между президентами закончится на том, что они оба они родом из Принстона, и оба были настроены на мир. Президент надеялся, что в начале XX в. между Англией и Америкой военного столкновения не произойдет. Это стремление сохранить принципы нейтральной торговли Линк оценил как доказательство «нейтральных намерений» администрации президента.

Таким образом, кризис в американо-английских отношениях в 1914-1915 гг. был преодолен, так как целью дипломатии Великобритании в начальный период войны было обеспечение «гарантий максимальной блокады Германии, которая должна была быть проведена без разрыва отношений с Соединенными Штатами». Британское стремление к абсолютному контролю над морями, омывающими Западную Европу, стало реализовываться с умеренных мер в августе 1914 г., и, в итоге, завершилось блокадой фактически всей торговли с Центральными державами в марте 1915 г. Но для британского кабинета показателем обладания контролем над морской торговлей было и сохранение американской дружбы в рамках непрерывного ритма североатлантической торговли.

После благополучного разрешения проблемы условий британской блокады, американская торговля стала ориентироваться на страны Антанты, так как отсутствовала техническая возможность осуществления торговлинапрямую с немцами. Несмотря на то что американская администрации продолжала выдвигать протесты против действий английского флота, тотальная блокада, установленная Великобританией, получила поддержку со стороны американской администрации, мотивы которой Линк объясняет следующим образом: во-первых, британская морская система имела большой потенциал для установления тотальной блокады Центральных держав; во-вторых, одобрение английской блокады американской администрацией зависело от того, когда она была инициирована. В начале войны американской реакцией на такие действия Великобритании мог быть, несомненно, протест. Вместо этого, кабинет реализовывал возможности британской морской системы постепенно, осторожно поглядывая на американское мнение, и использовал все условия, обеспечивающие текущим кризисам в немецко-американских отношениях самые серьезные формы. В-третьих, Лондон в этом направлении делал осторожные шаги, не затрагивая американских интересов -конфисковывалась только наиболее очевидная контрабанда и во всех сомнительных случаях оплачивалась полная стоимость грузов или захваченных судов. Вильсон и большинство американцев были убеждены, что «англоамериканские споры опирались только на право собственности, которое должно быть доказано обращением к очень спорному международному праву» .

В британской историографии существует мнение, что в течение первых двенадцати месяцев войны Соединенные Штаты держались довольно отстранено от политических проблем европейского конфликта, отдавая предпочтение внутренним вопросам и панамериканским делам. Это не совсем верно. Опровержение этому утверждению мы можем найти в исследованиях представителей официальной историографии вильсонизма (Ч. Сеймура, Р. Бейкера, А. Линка). Эти авторы черпали свои аргументы в официальной риторике и фактах дипломатической истории США, и не без оснований. Уже 5 августа 1914 г. Вильсон выразил свои намерения в обращении ко всем воюющим странам, предлагая себя в качестве посредника: «...я считаю своим правом и долгом... заявить в духе искренней дружбы, что я буду приветствовать возможность оказать содействие делу европейского мира в настоящий момент или в любое время» .

С началом войны проблема посредничества находилась в центре планов американской дипломатии. Уже в сентябре 1914 г. государственный секретарь У. Брайан представил президенту проект американского посредничества в войне. Так как все нации «снимают с себя ответственность за начало войны», утверждая, что «они желают мира», Брайан заявил, что «должен поторопить посредничество». Соединенные Штаты, по его мнению, являются «единственной великой нацией, находящейся в дружеских отношениях со всеми [государствами]», поэтому именно они должны начать обсуждение проблемы посредничества, «так как ни одна из занятых наций не желает брать на себя инициативу».

Рассматривая перспективу войны, Брайан справедливо отметил, что «полной победы в этой войне достичь будет нельзя», но «если любая сторона достигнет победы, то, вероятно, это будет означать подготовку к другой войне». В итоге, американский политик пришел к выводу, что «посредничество предоставило бы возможность для рассмотрения всех планов», так как оно было невозможно без выдвижения условий воюющих сторон. Это утверждение стало ведущим в американских миротворческих акциях, начавшихся в январе 1915 г.

Дипломатия Вашингтона и Лондона с лета 1915 г. до весны 1916 г. была связана с американским курсом «экономического регулирования британского контроля над морями», что было обусловлено развитием военной торговли между Соединенными Штатами и союзниками, от которой зависело американское материальное благосостояние. Перспективу сближения в британском кабинете связывали также и с тем, что будущая победа Германии «могла означать установление гегемонии Пруссии в Европе, что не совпадало с американскими представлениями о мировом господстве». Поэтому можно утверждать, что такой курс Вашингтона и Лондона мог привести к формированию союза между государствами.

С целью закрепления американо-английского взаимопонимания, в январе - мае 1915 г. полковник Хауз совершил неофициальный миротворческий визит в Европу и сделал попытку реализовать «желание президента стать посредующим звеном для конфиденциальных сношений воюющих держав, которые таким образом могли обменяться мнениями об условиях, на которых можно было бы прекратить разгоревшийся конфликт и предотвратить военные столкновения в будущем» . Эта цель визита была объявлена послам трех союзных держав.

Хауз не был уверен в успехе, так как «Европу обуяли настолько сильные страсти, что ни один знающий человек не мог надеяться на то, что найдется лазейка для мирных переговоров». Кроме этого, в Англии и Германии к Соединенным Штатам относились настороженно. Американский посол в Германии писал, что в стране поднялась «подлинная кампания ненависти» против Америки и американцев после известия об их поставках амуниции союзникам.

Бахметьев назвал миссию Хауза «фантастической попыткой умиротворить Европу в пользу Германии» . Спринг-Райс также предупреждал Хауза, что в Англии его миссия может быть встречена враждебно на основании уверенности в том, что Хауз стремится помочь Германии. По мнению дипломата, причиной безуспешности мирных предложений Вильсона в начале войны было то, что мир в этот период мог представлять лишь вариант «вооруженного перемирия с перспективой новой войны в будущем», так как страны Антанты слишком много «потерпели» от Германии и поэтому не допустили бы прекращения войны без компенсаций. Такой же точки зрения придерживался и Ллойд Джордж. Подтверждением мнения английских дипломатов служили недовольные высказывания в британском парламенте о расширении американской торговли в 1915 г. не только с антигерманским блоком, но и с нейтральными государствами, которые могли обеспечивать товарами и Германию.

Несмотря на мрачные предостережения, Хауза хорошо приняли в Лондоне. Для Великобритании Соединенные Штаты в военной кампании были финансовым партнером, поэтому предложения Хауза должны были быть выслушаны. В ходе длительных обсуждений с британскими политическими деятелями структуры будущего мира были сделаны весьма важные выводы, которые в 1918 г. нашли свое выражение в создании Лиги наций. Грей предложил, чтобы США приняли участие в обсуждении условий будущего мира и в создании всеобщей организации для обеспечения мира по окончании войны. Этот шаг британского министра показывает, что Великобритания, привлекая Соединенные Штаты к решению дипломатических вопросов в период войны, заранее старалась обеспечить себе дипломатическую поддержку на мирных переговорах в противовес претензиям Франции и России и была заинтересована в согласовании своих интересов с американской администрацией.

Другим вопросом, который обсуждался в ходе этих встреч, было предотвращение подобных мировых конфликтов. Хауз и Грей пришли к заключению, что «пока не будет создан какой-то механизм для постоянного международного совещания, миру не будет гарантирована защита от угрозы войны» , поэтому ими была выдвинута идея общей конференции всех нейтральных и воюющих держав. Другим предложением Хауза было ограничение вооружений и установление гарантий территориальной целостности, «свободы морей». Если первые два вопроса не нашли должного отклика, а идея «свободы морей» для Англии имела большое значение, так как благосостояние страны полностью зависело от бесперебойности морской торговли. Германия также могла проявить интерес к ней, поэтому Хауз сделал вывод, что этот пункт мог стать началом переговоров.

Таким образом, Соединенные Штаты заняли важное место во внешнеполитическом планировании Великобритании. Поэтому все американские предложения о принципах будущих международных отношений могли быть восприняты британским кабинетом, но взамен на присоединение США к антигерманскому блоку.

Но мирные предложения американского представителя в тот момент не могли быть приняты ни в одной столице. Хаузу учтиво объяснили, что «теперь не время для праздных разговоров о каком-либо соглашении на мировую». В ответ Хауз сделал вывод, что «эти страны исключительно далеки от мира», поэтому «было бы ошибкой пытаться заговаривать сейчас о мире».

Одной из причин такого отношения к миссии Хауза был непонятный европейцам, особенно русским, метод ведения переговоров. Традиционная европейская дипломатия не воспринимала решение «сложных дипломатических вопросов» при помощи «ничем и никому не известных своих личных друзей» . Война сформировала у европейских лидеров установку на силовые методы решения проблем во внешней политике. Поэтому эта миссия Хауза была воспринята дипломатами воюющих сторон как «обычная дипломатическая разведка».

Миротворческие попытки США возымели действие только в начале 1916 г. после поражения союзников на Западном фронте в ходе весенне-летней кампании 1915 г. 22 февраля 1916 г. Хауз и Грей подписали меморандум, сообщающий, что Вильсон был готов созвать конференцию после получения согласия Англии и Франции. В случае отказа Германии участвовать в конференции или принять условия мирного урегулирования Америка, по утверждению Хауза, возможно, вступила бы в войну.

Этот документ является американо-английским соглашением, которое представляет интерес для современных исследователей. Во-первых, предметом дискуссии является вопрос о цели меморандума. А. Л. и Дж. Л. Джорджи считают, что это соглашение было выражением отказа США от нейтральных позиций, предполагающих экономические отношения с обеими воюющими сторонами, в пользу открытого сотрудничества с союзниками. Кроме того, принятие меморандума отражало «историческое изменение традиционной американской политики изоляции от европейских дел»87. Их точка зрения соответствует позиции ревизионистов. Этот план вступления в войну потерпел неудачу, по мнению ревизионистов, лишь по тому, что в конгрессе ему противостояла сильная оппозиция. Линк единственно, в чем согласен с ними -- в том, что «заключение этого соглашения отметило начало новой и эпохальной стадии в политике Вильсона по отношению к воющим сторонам».

В советской историографии существует несколько оценок меморандума. 3. М. Гершов считал, что меморандум был секретным соглашением, целью которого было вступление Америки в войну раньше, чем это произошло. Е. В. Тарле, а затем В. И. Лан утверждали, что Вильсон хотел избежать участия США в войне и преследовал цель прекращения войны. В. М. Хвостов высказал более точное замечание о том, что Хауз зондировал возможности мира на американских условиях, что Грей справедливо отверг, полагая, что условия мира должны устанавливать воюющие стороны. Б. Д. Козенко отмечает, что меморандум включал лишь предложения Хауза об американском видении путей достижения мира.

Второй дискуссионной проблемой являются причины неудачи соглашения. Британский кабинет высказался против меморандума в связи с объективными причинами военно-стратегического характера, «нанеся сокрушительный удар по надеждам президента на самостоятельный ранний мир, объединенный с другими достижениями». Военные цели союзников в начале 1916 г. предполагали военную победу над противником. Линк совершенно верно отмечает, что пока союзники имели хоть малейший шанс военной победы, то разговоры о мирных переговорах были безрезультатны. Поэтому посредничество Вильсона воспринималось британским руководством как враждебное, направленное на то, чтобы «лишить союзников шанса на победу». Кроме того, Вильсон никогда не планировал уничтожить немецкую мощь, а призывал союзников уступить Германии94.

Британский исследователь С. Кернек приводит мнение влиятельного министра в правительстве лорда Роберта Сесиля, который объяснял, что мирные переговоры на этой стадии войны могли быть гибельными. По мнению Сесиля, «в лучшем случае [мы] можем надеяться не больше, чем на довоенный статус-кво с большим увеличением немецкой мощи в Восточной Европе». Министр сделал вывод, что Англия была «связана обязательствами продолжать войну». Другой причиной неудачи меморандума можно назвать грядущие выборы в Америке. Британский кабинет высказывал также предположение о том, что в случае поражения Вильсона меморандум мог потерять силу.

Таким образом, меморандум не мог быть реализован на практике, а для дипломатов Великобритании предоставил лишь возможность изучить идеи Вильсона и определить перспективу возможного американо-английского союза. Неудача меморандума была закономерной и могла быть заранее спрогнозирована.

Позже в своих мемуарах Ллойд-Джордж высказал предположение, что «мир был бы избавлен от целого ряда разрушений», если бы конференция состоялась, а Америка, в случае непризнания Германией условий мира, вступила бы в войну уже весной 1916 г. В результате европейская война избежала бы кровавых и безрезультатных кампаний 1916-1918 гг.

Миссии полковника Хауза сыграли важную роль в оформлении американо-английского партнерства в последний период войны. Их неудача подтолкнула американскую администрацию к определению четкой линии дипломатической стратегии в войне, целью которой было зарезервировать себе место в процессе определения послевоенного устройства. В британском парламенте в 1916 г. мирные предложения Соединенных Штатов стали предметом неоднократного обсуждения.

Несмотря на то что в результате миссий Хауза различия в установках военной дипломатии США и Великобритании получили более четкое очертание, можно согласиться с Нортиджем в том, что миротворческие акции Хауза стали «истинным началом активной дипломатии военного времени»98. Козенко делает спорный вывод о том, что «главным итогом последней миссии Хауза явилось осознание того, что политика посредничества как особый курс себя исчерпала» . Этому утверждению исследователя противоречат события следующего этапа нейтралитета США.

События весны 1916 - начала 1917 гг. вынудили Вильсона принять решение о присоединении к военным действиям союзников, чтобы получить право участвовать в послевоенном урегулировании мировых проблем. Но прежде он решил познакомить воюющие стороны с официальным вариантом мирных предложений Америки, взяв «проблему посредничества в свои руки». великобритания америка мировой война дипломатический

Для того чтобы достигнуть свою цель и выступить арбитром в международных делах, Вильсон перешел от «просоюзнической ориентации, не так четко выраженной в меморандуме Хауза-Грея, к реальной беспристрастности»101 (вернее сказать, возвратился к своему лозунгу «быть беспристрастным в словах и действиях», произнесенному в начале войны). Эти изменения во внешнеполитической стратегии США были вызваны поражениями и военным истощением союзников, дезорганизацией российской армии, наступлением критического момента в войне.

В конце 1916 г. стало ясно, что военное преобладание не обеспечит полной победы в войне. Поэтому в декабре 1916 г. Германия и Соединенные Штаты предприняли дипломатический маневр - высказали свои мирные предложения. Мирные предложения Германии были провокацией союзников на мирные переговоры и своеобразным отвлекающим маневром. Ни Людендорф, ни Гинденбург не желали окончания войны без абсолютной победы.

Немецкие лидеры хотели избежать посредничества Вильсона, и главной целью немецкого командования было получить его поддержку в принуждении союзников к мирным переговорам, но не более. Для немецкого командования посредничество Вильсона было так же не допустимо, как и его участие в мирной конференции, сотрудничество с ним было возможно только после подписания мирного договора. Таким образом, в декабре 1916 г. на фоне военных неудач союзников немцы затеяли дипломатическую игру, чтобы добиться дипломатического поражения союзников.

Вероятность вступления Соединенных Штатов в войну не повлияла бы на немецкую политику блокады Британских островов, которая могла быть эффективной только в том случае, если бы она была тотальной. Этот дипломатический шаг Германии определил получение Антантой финансовой и дипломатической помощи со стороны США, а затем и их вступление в войну против Германии.

Нота американского президента представляла собой четко сформулированные принципы дипломатии Соединенных Штатов по отношению к европейскому конфликту. Мирные предложения Вильсона были высказаны вслед за германскими и поэтому были представлены в невыгодном свете. Чтобы сгладить впечатление, что американская нота оказывает поддержку немецкому маневру, президент устранил требование созыва мирной конференции и попросил воюющие стороны «искренне выразить» военные цели и условия окончания войны104.

Попытки американского президента стать посредником в заключении мира в 1916 г. были восприняты в Англии в самом худшем свете. Лорд Берти, английский посол во Франции, назвал такие шаги Вильсона «примером несвоевременности в высшей степени». С. Кернек назвал усилия Вильсона «неудавшимися», но, по его мнению, президент предпринял «очень интересные шаги». Неофициальный представитель британского правительства в Вашингтоне Уильям Уайзман предупреждал американское руководство, что «оказывая давление на союзников в этот период времени, слишком трудно будет добиться мира, чем президент может повредить курсу демократии». Кернек считает, что это был «слабый аргумент против мирных усилий Вильсона» . Обсуждение в британском кабинете мирных предложений Вильсона сопровождалось рассмотрением вопроса о необходимости продолжения военной кампании. В британском руководстве господствовали совершенно противоположные оценки военного положения Великобритании и выдвигались разные предложения о стратегии в будущей кампании 1917 г. В первую очередь это было отражено в меморандумах нового военного министра Ллойд Джорджа и министра без портфеля лорда Лансдауна.

Утверждая, что время не покровительствует союзникам, Ллойд Джордж «просил быстрых военных побед, а не ранних мирных переговоров». Военный успех был необходим именно в этот момент, так как союзникам нужны были новые финансовые вложения, которые были возможны только в случае успеха на фронте: «успех - это кредит». Поэтому для Ллойд Джорджа «мирные переговоры были той опасностью, которую в этот период нужно было избежать». В интервью американскому журналисту Рою Говарду, получившем название «удар нокаута», военный министр публично предупредил Вильсона не стремиться остановить войну прежде, чем союзники победят .

По мнению Линка, Ллойд Джордж не мог отвергнуть дискуссию о мире, так как осознавал, что союзники могли проиграть войну. Кернек возражает историку-вильсонисту, утверждая, что позиция Ллойд Джорджа была связана с его стремлением дискредитировать правительство Асквита и занять его офис. Он не допускал мирных переговоров как перспективы для Великобритании и в меморандуме в ноябре 1916 г., корректируя военные позиции союзников, предлагал перевести основные военные действия с западного фронта на восточный.

В ноябре 1916 г. мировая пресса стала утверждать, что «английское морское господство вследствие деятельности немецкого подводного флота стало сомнительным». Лорд Лансдаун в ответ на просьбу Асквита высказать мнение относительно стратегических и военных позиций Великобритании, подчеркнул, что бремя войны будет скоро невыносимым: «Мы медленно, но верно уничтожаем лучших представителей мужского населения островов». Взгляды министра получили поддержку со стороны министра торговли Уолтера Рансимана и канцлера казначейства Реджинальда Маккены, Лансдаун искренне признал свою неспособность сделать любые положительные суждения, но призвал не препятствовать «любому движению, независимо от источника возникновения, в пользу обмена мнениями относительно возможности урегулирования».

Военные не разделяли этого пессимизма и были уверены относительно победы в 1917 г., непосредственно опираясь на несколько предположений об истощении немецких сил, пострадавших в борьбе в 1916 г. Лорд Хардинг сделал вывод о «плохом состоянии» немцев и доказательством этому привел их мирную ноту: «они никогда бы не предложили мир, если бы не были в отчаянном положении». Хардинг также отмечал, что в результате «умеренного успешного» наступления союзников «немецкая система будет сломана» . Именно эта жизнеутверждающая точка зрения и расположила Грея, при всей его нерешительности, против мирных переговоров. После обсуждений в Кабинете премьер-министр выступил в Палате, чтобы вновь подтвердить союзнические цели: «адекватная компенсация за прошлое и адекватная безопасность в будущем» . Его слова означали исчезновение к началу 1917 г. всякой надежды на мирные переговоры.

Таким образом, в 1916 г. наступил переломный момент в американо-английских отношениях. Факторами этих изменений Ватт называет, во-первых, блокирование антиамериканской позиции в министерстве иностранных дел «способной и интеллектуальной» группой, которая американскую доброжелательность ставила выше английской блокады, а также антиамериканский настрой Адмиралтейства. Во-вторых, отказ Вильсона реагировать в «агрессивной и шовинистской манере» на немецкие подводные лодки. В третьих, ослабление либерального правительства Асквита под давлением консерваторов , которое вызвало его смещение и создание коалиционного кабинета во главе с Ллойд Джорджем.

В противовес Грею, который определял внешнюю политику британского кабинета в 1914-1916 гг., и оценивался как «далеко не идеальный министр военного времени» , Ллойд Джордж был самым непримиримым противником такого военного курса страны, чему посвятил немало страниц в своих мемуарах . Новый британский премьер-министр был настроен продолжать войну до победного конца, поэтому был далек от симпатий к американским целям в войне. Он отмечал, что новое британское руководство «не должно было быть настроено проамерикански ни в чем, кроме общественного красноречия». В новой коалиции британского кабинета среди всех групп только неоимпериалисты считали, что отношения Англии и Америки могут приблизиться к союзным, квазифедеральным. Министра иностранных дел нового правительства Артура Бальфура британские историки характеризуют как «проамериканские настроенного и придерживающегося неимпериалистических симпатий». Но в переписке российских дипломатов «отмечается, что в конце 1916 г. Бальфур совсем не симпатизировал дипломатическим действиям Америки. Такой же точки зрения придерживаются современные отечественные историки Г. Н. Севостьянов, Б. Д. Козенко, которые называют его в рядах политиков, ориентированных антиамериканские.

Как государственный деятель Бальфур должен был внимательно

* проанализировать мирные предложения президента, рассматривая их с точки зрения государственной пользы. Как свидетельствуют материалы переписки российского дипломатического корпуса в Лондоне, он не придал «большого значения новой американской попытке», считая, что взаимные обязательства, принятые союзниками, исключали возможность всяких сепаратных переговоров.

* Но отклонение предложений Вильсона и отставка Грея, по мнению Ватта, сформировали у президента убеждение, что «к британским намерениям в будущем необходимо относиться с большим подозрением, как и к Германии» и что британский маринизм можно было приравнять к немецкому милитаризму . Советский историк Н. А. Ерофеев справедливо отмечает, что американо-английские отношения к 1916 г. достигли критической фазы, так как Англия вынуждена была рассмотреть предложения Вильсона и затем «согласиться на участие США в военных действиях». Причиной этого были поражения союзников на фронте и рост революционной ситуации в России, что вызвало отстранение ее от военный действий. Кроме того, истощение Франции и дезорганизация российской армии вынудили Великобританию найти нового союзника в войне против Германии и в послевоенной борьбе за влияние в Европе.

Эти обстоятельства вызвали ноту Бальфура от 3 января 1917 г. Для того чтобы загладить острые углы британского ответа на мирные предложения Вильсона, Бальфур в первую очередь обратил внимание на то, что «британское правительство всецело разделяет взгляды президента Вильсона», но в то же время не может отойти от своего убеждения в том, что «прочность мира зависит от его характера и что никакая прочная система международных отношений не может быть построена на неверных основаниях». Министр имел в виду, что без полной победы над Германией уважение к международным законам будет потеряно. Бальфур подтвердил, что союзники не намерены отойти от дипломатии системы равновесия сил, и считал, что изменение карты Европы, которое намечено союзниками, принесет облегчение народам. Договоры союзников являлись, согласно словам министра, гарантом будущей безопасности.

Главным источником конфликта в Европе, по мнению Бальфура, была Германия: «ее философы и историки прославляли войны и заявляли, что сила является настоящей сущностью каждого государства». Бальфур стремился убедить Америку в добрых чувствах Британии к ней. Он отметил, что только Великобритания и Соединенные Штаты посредством третейского разбирательства пытались предотвратить этот конфликт. Министр противоречил фактам. Во-первых, в конце июля 1914 г. с предложениями о третейском урегулировании конфликта между Сербией и Австро-Венгрией выступили Великобритания и Россия. Соединенные Штаты отреагировали на разразившийся конфликт только нотой 4 августа, объявлявшей их невмешательство в европейский конфликт. Во-вторых, стало очевидно, что для Великобритании в 1917 г. более важным был союз с США, чем с Россией и Францией. Этим Бальфур показал новые приоритеты британской дипломатической стратегии.

Бальфур был убежден, что в случае победы Центральных держав «будет доказано, что террор на суше и на море является лучшим орудием для достижения победы». Эти слова министра отразили происходившие изменения в философии британской внешней политики. Кабинет склонялся к мнению, что методы борьбы, направленные на истощение друг друга, уже не могли привести к действительной победе. Чтобы одержать военную победу, необходимо было достичь дипломатической победы. Идеи Вильсона могли стать хорошей идеологической основой для британской концепции мирного урегулирования, но только после военной победы союзников. В целом, Бальфур отражал мнение кабинета в конце 1916 -- начале 1917 гт134.

Нота Бальфура произвела неблагоприятное впечатление в дипломатических кругах союзников. Дипломаты стран Сердечного соглашения проявляли обеспокоенность тем, что разговоры политических лидеров о мире стали оказывать нежелательное воздействие на общественное мнение в странах антигерманского блока, возбуждая лишние надежды135. Вступление Соединенных Штатов в военный конфликт нарушало установленный войной механизм отношений между странами.

Канцлер казначейства Бонар Лоу поддержал министра иностранных дел. Выступая в Бристоле 24 января 1917 г., он призвал не отвергать предложения Вильсона о послевоенном мироустройстве, изложенные им в речи перед Сенатом 8/22 января 1917 г. Бонар Лоу исходил из того, что финансовая помощь США была необходима союзникам, поэтому действовать надо очень дипломатично. По верному замечанию министра, Соединенные Штаты не могли воспринимать европейский конфликт так же, как британцы, так как они были «чрезвычайно отдалены от происходящих в этой войне ужасов, мы же находимся среди них». Достижение прочного мира -- это та цель, которую декларировал Вильсон, к этой же цели стремятся и союзники. Этот вопрос не является абстрактной утопией будущего, а наоборот, он является вопросом «жизни и смерти в настоящий момент». Но условия войны вынудили английскую сторону признать тот факт, что без полного поражения Германии разговоры о мире были невозможны.

Подводя итог, можно прийти к заключению, что с началом войны начинается процесс оформления американо-английских отношений, а ключевыми международными вопросами становится признание Великобританией прав нейтральной торговли, миротворческие акции Соединенных Штатов, обсуждение мирных предложений Вильсона в британском правительстве. Вильсон смог преодолеть стремление к национализму и отойти от грубых империалистических установок в сторону морализации внешнеполитической идеологии, так как главной задачей президента на данном этапе было выгодно использовать созревший к 1914 г. потенциал страны и создать эффективную систему мировых отношений, противоположную рухнувшей концепции европейского равновесия сил. Навстречу этому курсу британский кабинет все более стал продвигать концепцию «особых отношений» Великобритании с Соединенными Штатами. Областью совпадающих интересов США и Великобритании стало противостояние попыткам Германии завоевать мировую гегемонию и стремление в условиях трансформации системы международных отношений в годы войны занять лидирующие позиции в политическом и экономическом курсе Европы. Немаловажную роль для достижения этой цели сыграла внешнеполитическая концепция Соединенных Штатов, соответствовавшая идейным установкам президента. США должны были продемонстрировать исключительно миролюбивый потенциал, не вступив в европейскую войну, в отличие от агрессивных и воинственных наций Европы.

Среди всех держав Хауз и Вильсон сделали ставку на Великобританию, во многом опираясь в своем выборе на довоенные симпатии обоих государств. Другой причиной стремления США к американо-английскому сотрудничеству было нежелание победы России или Германии в войне. Россия изначально не вызывала симпатий у американского руководства из-за самодержавного строя и великодержавных принципов во внешней политике. В связи с этим, Г. Киссинджер замечает, что постоянная экспансия Российской империи пугала ведущие державы мира, поэтому именно она была основной угрозой миру, а не Германия. Победа Германии могла привести к милитаризации международных отношений. Поэтому Хауз надеялся на третий вариант, который предполагал сохранение равновесия сил в Европе, где маятником была Великобритания, преобразованного в «систему взаимной безопасности»138 под руководством Америки.

В основе разногласий между Соединенными Штатами и Великобританией лежало «желание американцев зарабатывать, а не воевать», стремление заработать на увеличенном объеме поставок воюющим странам. Отечественная историография придерживалась такой же точки зрения и отмечала, что политика нейтралитета соответствовала интересам монополистических кругов США, «заинтересованных в «свободе рук» в условиях, когда другие империалистические державы оказались вовлеченными в ожесточенную борьбу между собой и были лишены возможности помешать дальнейшей экономической и политической экспансии американского капитала за рубежом».

В начале 1917 г. происходят изменения во внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов и Великобритании. Во многом они были связаны со сменой руководства в обеих странах. Британская позиция воюющего наблюдателя в период 1914-1916 гг. была заменена активным участием в военных и дипломатических действиях во главе стран Дружеского соглашения под руководством нового премьера Ллойд Джорджа. Именно в этот период происходит окончательное оформление британского курса в мировой войне. В США на президентских выборах Вильсон был избран на второй срок и стал склоняться к более активной позиции в войне.

Другим результатом этого периода было определение основ американо английского сотрудничества в решении дипломатических и военных проблем последнего периода войны. Но создание долговременного союза между США и Великобританией в 1914-1916 гт. было невозможно, так как атлантические государства руководствовались разными внешнеполитическими концепциями и претендовали на единоличное лидерство в послевоенном мироустройстве. Это было связано с тем, что в первый период войны Соединенные Штаты не вписывались в ряды участников международных отношений по образцу XIX в., поэтому в 1917-1918 гг. они активно выступили против них, опираясь на сотрудничество с Великобританией. Согласование интересов Вашингтона и Лондона к 1917 г. можно определить как сотрудничество для достижения своих целей в противовес претензиям двух лидеров европейской политики -- России и Франции.

Раздел 3. Американская историография проблемы вступления Соединенных Штатов в войну и развития американо-английских отношений в 1917-1918 гг

Важной гранью американо-английских отношений в 1917-1918 гг. было вступление Соединенных Штатов в войну. Оно обусловило перегруппировку сил, воюющих против германского блока: США, став активной военной и дипломатической стороной, вынудили Великобританию изменить основы своей внешней политики и общее направление действий. Это событие стало переломным в истории международных отношений, потому что обеспечило будущее изменение политического устройства мира, поэтому оно должно быть рассмотрено с позиций исторического и историографического анализа.