Краткое изложение, характеристика основных событий начального этапа Семилетней войны по материалам газеты "Санкт-Петербургские ведомости"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. англо-французский конфликт как отправная точка семилетней войны

ГЛАВА II. фридрих ii вступает в войну

ГЛАВА III. весенне-летняя военная кампания 1757 года

ГЛАВА IV. осенняя военная кампания 1757 года

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Политическая судьба Европы еще с раннего средневековья сводилась к постоянному стремлению её государей делить между собой земли и иметь влияние друг над другом. Именно поэтому Семилетняя война (1756-1763 гг.) объективно являлась порождением многовековой тенденции соперничества европейских стран за богатые территории, за авторитет и первенство в мире. Так, начало XVIII столетия было ознаменовано войной за испанское наследство (1701-1714). Основная ее причина заключалась в борьбе династий Габсбургов и Бурбонов за наследование испанского престола после смерти испанского короля Карла II. Победа влекла за собой приобретение огромных испанских владений в Италии, в Америке, в Бельгии, в Люксембурге. 13 лет звуки оружия не смолкали ни в Европе, ни в Америке, что привело к значительному ослаблению позиций политических лидеров XVII века - Голландии и Испании. Они стали играть в международных конфликтах второстепенную роль. На время угасла гегемония Франции. Таким образом, события начала XVIII века вырастили нового лидера - Австрию, которая фактически вышла из войны победительницей благодаря присоединенным к ней по Утрехтскому миру в 1713 году таких территорий как испанские Нидерланды, Неаполь, Милан, Президий и Сардиния. Подорвать возросшую мощь Австрии предстояло вступившему в 1740 году на прусский престол молодому королю Фридриху II. В первой половине XVIII века прусское королевство являлось сравнительно некрупным государством. Амбициозный прусский король, как и многие его предки, был ослеплен идеей расширения своего королевства путем войны. На его удачу «спор» за земли в Европе не прекращался. Так, после смерти австрийского императора Карла VI европейские державы стремились разделить между собой австрийское наследство. Началась война за Австрийское наследство (1740-1748), в ходе которой Фридриху Великому успешно удалось себя проявить и лишить Австрию провинции Силезии и графства Глац. У дочери Карла VI королевы Марии-Терезии зародилась ненависть к высокомерному Фридриху II, подобную нелюбовь к нему испытывала и русская императрица Елизавета Петровна - задушить возросшее прусское государство было их первостепенной задачей. Английские и французские политики, осознавая привлекательность североамериканских земель и учитывая перспективы от обладания оными, постепенно увлекали свои военные силы за океан. Всю первую половину XVIII столетия их войска провели в стычках, не приносимых удовлетворительных для них результатов. При всем этом военные ресурсы Австрии, Пруссии, Англии, Франции, России не были исчерпаны, а сила давления друг на друга не уменьшалась, ощущение тревоги, тяготы преследовало европейскую общественность на протяжении 8 лет с заключения Ахенского мира в 1748 году по 1756 год. Последовал неминуемый взрыв, который сотрясал Европу, Северную Америку и даже Индию в течение 7 лет до тех пор, пока у участников этой смертельной игры не закончился порох. Не зря Уинстон Черчилль, сделав акцент на территориальной масштабности Семилетней войны, охарактеризовал её как первую мировую войну Bowen H.V. War and British Society 1688-1815. Cambridge, 1998. P. 7. . Таким образом, в XVIII столетии именно Семилетняя война стала пиком взаимной агрессии между европейскими государствами, которые по её окончанию до начала XIX века не предпринимали подобных гегемонистических планов в отношении друг друга.

Для современной отечественной исторической науки всегда останутся актуальными проблемы становления России как независимого и обороноспособного государства. Участие Российской империи в Семилетней войне являлось одним из первых важных этапов на пути утверждения её авторитета в Европе. Способность отстаивать свои интересы перед европейскими державами и одновременно умение договариваться с ними во избежание «бойни» внутри самого русского государства ярко проявилась у России именно в период Семилетней войны. Также стоит заметить, что её военное присутствие в Европе сопровождалось установлением не только дипломатических, культурных, но и информационных связей. Русский просвещенный человек той эпохи осознавал себя частью европейского мира и проявлял живой интерес к происходившим в нем событиям и, следовательно, имел потребность в средствах массовой информации. Анализ прессы, выпускавшейся в годы Семилетней войны, позволяет нам лучше понять сознание современника, соприкоснуться с тем подлинным, доступным ему знанием, из которого он черпал свои впечатления. Более того периодическая печать затрагивала сюжеты и сообщала подробности, которые скрылись в силу разных обстоятельств из памяти последующих поколений и в весьма незначительной степени попали в работы ученых XIX-XX столетий, исследовавших историю Семилетней войны.

Таким образом, основная цель нашей работы состоит в кратком изложении, характеристике основных событий начального этапа Семилетней войны по материалам газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Опираясь на историографический материал, на сведения периодической печати, мы должны выявить причины вступления европейских стран в Семилетнюю войну, этапы формирования коалиционных блоков в канун и в ходе Семилетней войны, определить повод начала военных действий в Европе в 1756 году, дать характеристику основным сражениям за 1756-1757 гг. и отметить их итоги, охарактеризовать нарисованный газетой «Санкт-Петербургские ведомости» образ Фридриха II, обозначить введенные в Саксонии в 1756 году прусские порядки, опираясь на описание газеты «Санкт-Петербургские ведомости».

В 1756 году в Российской империи существовало два периодических издания «Санкт-Петербургские ведомости» и «Московские ведомости». Газета «Санкт-Петербургские ведомости» выпускалась в столице Российской империи. Оперативность поступления информации была налажена более успешно, нежели у «Московских ведомостей», петербургская газета являлась более старым изданием: его организация начала формироваться еще с 1702 года, московского - только в 1756 году. Работа над газетой с 1728 года была поручена Академии наук, поэтому она являлась правительственным изданием и зачастую могла отражать политическую позицию правительства. В качестве редакторов газеты выступали ученые, литераторы. Они владели несколькими иностранными языками, имели культурные связи в Европе и были знакомы с содержанием большого числа зарубежных газет, отбирали из них информацию и переводили её на русский язык. До конца XVIII столетия газета выходила 2 раза в неделю, что свидетельствует не только о постоянной потребности образованной части населения в «информационной пище», но и о немалом объеме сведений, получаемых русским читателем из прессы, которые не удавалось разместить в одном номере. Не зря на первых страницах каждого выпуска «Санкт-Петербургских ведомостей» публиковались сообщения, касающиеся международных отношений. Также известно, что в годы Семилетней войны тираж газеты резко возрастал и её материал становился более разнообразным. Например, известия о военной жизни той или иной армии приходили прямо из её лагеря. Печатались манифесты, декларации и реляции главнокомандующих, что позволяло читателю соприкоснуться с мыслями и мнениями первых лиц государств, с официальной трактовкой явлений внешнеполитической жизни. Нередко публиковались анонимные письма, содержащие пространные рассуждения современников о происходящих событиях. Подобные публицистические произведения появлялись в каждом номере на протяжении нескольких месяцев. Значение их велико: они вобрали в себя резкую критику текущих военно-политических событий.

Отечественная историография по вопросам Семилетней войны отнюдь не является скудной. Однако преимущественно все крупные отечественные исторические труды, рисующие многогранную картину дипломатии, военных действий Семилетней войны и в частности ее начального периода, написаны и изданы в XIX-начале XX вв. Среди историков, написавших монографические исследования по заданной нами теме XX-XXI вв., мы можем выделить только Н.М. Коробкова и М.Ю. Анисимова, остальные же работы немногочисленны и ограничиваются лишь статьями по определенным аспектам Семилетней войны.

Значительный интерес при изучении заданной темы представляют переведенные в XIX веке с немецкого языка сочинения-воспоминания очевидцев событий. К примеру, это историческое произведение «История Семилетней войны в Германии», написанное прусским солдатом И.В. Архенгольцом. Для его творчества характерно стремление показать лучшие стороны Фридриха II как человека и полководца. Прусский король становится в его описании настоящим героем. В ряду подобных исторических произведений достойное место должно быть отведено двухтомному труду «Новые исторические записки о Семилетней войне», написанному сыном прусского генерала Ф.А. Ретцовым. Он, как и Архенгольц, последовательно давал описание каждому сражению войны. Не участвуя во всех битвах войны, автор предупреждал читателя и ссылался на сведения очевидцев. Был знаком с современными трудами той эпохи, например, часто отсылал читателя к сочинению генерала Г.Ф. Темпельхофа «История Семилетней войны», упоминал профессора Шарля-Жозефа де Линя, подвергал критике некоторые утверждения Архенгольца. Важно отметить, что статистические данные, приводимые и Ретцовым, и Архенгольцем, зачастую совпадают со статистикой газеты «Санкт-Петербургские ведомости», что дает основания еще больше доверять их выводам.

При написании нашей работы мы по большей части активно знакомились именно с историографией XIX века. Ярким, самобытным историческим писателем, к чьему труду «История Фридриха Великого» мы не раз будем обращаться, являлся Ф.А. Кони. Его исследование нацелено на подробное освещение биографии Фридриха II. Русский историк, владевший несколькими европейскими языками, работал со многими иностранными источниками, с делами русского архива генерального штаба. Например, он привлекал записки прусского кабинет-министра гр. Герцберга, ссылался на И.В. Архенгольца, анализировал переписку первых государственных лиц. К примеру, это переписка Вольтера и Фридриха II, Марии-Терезии и госпожи Помпадур. Значение работы Ф.А. Кони было оценено еще при его жизни: в Йенском университете с трудом «История Фридриха Великого» подробно ознакомился немецкий переводчик и библиотекарь Шнейдер, который «возвел автора (Ф.А. Кони. - К.А.) в степень доктора философии» Русский биографический словарь (далее - РБС): в 25 т. / Глав. ред. А.А. Половцев (и др.). СПб., 1903. - Т.9. - С.105.. Такое одобрение не случайно, ведь читая сочинение Ф.А. Кони, не трудно догадаться о его пропрусских взглядах, которые, несомненно, были близки немецкой среде ученых. Он всячески приписывал Фридриху Великому лучшие качества как полководца и человека, стараясь признать неудачи решений прусского короля, все же скрывал главные его «преступления». Несмотря на подобные недостатки работы Ф.А. Кони, историку успешно удалось дать подробно описать ход военных действий, оценку профессиональных качеств упоминаемых им военачальников, общее представление о взаимоотношениях власти и генералитета.

С.М. Соловьев в своем многотомном сочинении «История России с древнейших времён» в главах, посвященных правлению Елизаветы Петровны, рассказывая о внешней политике России в 1756-1757 гг., в большей степени делает акцент на дипломатической стороне войны. Так, он подробно пишет о формировании антипрусской коалиции и отношениях её участников друг с другом. Русский историк в своей книге превосходно отражает суть австро-русских связей в середине XVIII века, им же развивается идея о инициативной России, пытавшейся в начальный период Семилетней войны бороться за свои интересы. Для подтверждения своих положений С.М. Соловьев активно ссылался на письма послов, на указы коллегий иностранных дел, на мемуарные материалы, часто цитировал, но не комментировал отрывки из материалов Конференции при Высочайшем дворе Конференция при Высочайшем дворе была создана по инициативе русского канцлера А.П. Бестужева-Рюмина в 1756 году. В сферу её деятельности входила разработка документов международного характера, а также создание планов военных действий. .

Весьма почетное место среди русских историков, изучавших внешние связи России в правление Елизаветы Петровны, занимает русский писатель и журналист Е.М. Феоктистов, написавший книгу «Отношения России к Пруссии в царствование Елизаветы Петровны». Это исследование примечательно тем, что содержит в себе весьма объемную дипломатическую предысторию Семилетней войны, связанную с первыми двумя Силезскими войнами. Их краткий обзор также был изложен Е.М. Феоктистовым в своей монографии. Особенное внимание он обращает на методы воздействия прусских и французских посланников на русский двор. Автору удалось изобразить истинное отношение Фридриха II к противным ему европейским державам, в особенности к России. При этом источниковедческая база, которой владел русский историк, довольно широка. Так, он ссылался на политическую корреспонденцию Фридриха Великого, обращался и к архиву князя Воронцова, к работам немецким, французских, русских историков - П.П. Пекарского и С.М. Соловьева.

В советский период дело исследователей XIX века продолжил Н.М. Коробков и внес значительный вклад в историографию участия русской армии в Семилетней войне. Этому вопросу посвящены две его монографии: «Русский флот в Семилетней войне» и «Семилетняя война (действия России в 1756-1762 гг.)». Коробков хорошо понимал широту избранной им темы и сосредоточил внимание на важнейших письменных памятниках различного происхождения. Советский ученый работал с многочисленными архивными документами: судебные дела, доклады высокопоставленных лиц, материалы личного происхождения (переписка русских военачальников и членов конференции при Высочайшем дворе, Фридриха Великого с представителями «молодого двора»). Владея французским и немецким языками, автор имел возможность полноценно работать с иностранной исследовательской литературой. В своих монографиях он детально описывал продвижение русской армии, совершал исторический экскурс в военную историю России, рассуждал о её положении в системе европейской дипломатии.

Данная работа состоит из четырех глав, разделенных по хронологическому признаку. Первая глава посвящена дипломатическим отношениям участников Семилетней войны до её начала. Во второй главе мы описываем приготовления противников к войне, проливаем свет на обстоятельства, побудившие прусского короля развязать войну именно в августе 1756 года, описываем реакцию противников на его действия в Саксонии и последствия этих действий, касаемся начала первых военных столкновений. Соответственно, следующие третья и четвертая главы освещают основные сражения и их итоги за 1757 год. Все главы данной работы основаны на изучении материалов газеты «Санкт-Петербургские ведомости», а также на анализе некоторых, в том числе упомянутых нами историографических работ.

ГЛАВА I. АНГЛО-ФРАНЦУЗСКИЙ КОНФЛИКТ КАК ОТПРАВНАЯ ТОЧКА СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ

В центре внимания газеты «Санкт-Петербургские ведомости» в первом полугодии 1756 года были известия о военном противостоянии Франции и Англии в Средиземном море. Помимо подробностей, касающихся военной подготовки двух держав, немалый объем информации в газете был посвящен проблемам дипломатии. Уже из январских номеров 1756 года русский читатель мог узнать о крайне напряженных отношениях между Францией и Англией, которые к тому времени еще не вылились в войну, но явно свидетельствовали о её возможном вскоре объявлении. Многие известия, приходившие зимой 1756 года, показывали намерение противников вступить в открытый конфликт, например, сообщение из Лондона от 26 декабря 1755 года, в котором говорится о военных приготовлениях англичан и французов «как водою так и сухим путем», которые, согласно оценке самого английского двора: «миру не провещают (не предвещают. - К.А.)» Санктпетербургские ведомости. 12 января 1756. №4. Из Лондона 26 декабря. .

Со стороны испанского двора, который также был втянут в военно-дипломатические интриги Англии и Франции, приходило немало сообщений, помогающих восстановить картину того напряженного времени. Поступившее из Мадрида от 16 января тревожное известие гласило: «Король весьма не охотно видит дела в таком состоянии, от котораго война во всей Европе загореться может» Там же. 16 января 1756. №5. Из Мадрида 16 января.. Пожалуй, это яркое высказывание могло навести читателя на мысль, что начавшаяся еще в 1754 году франко-индейская война и столкновения на Средиземноморье из региональных конфликтов неминуемо перерастут в глобальный. Однако наряду с предсказаниями будущей войны в Европе также преподнесенные в качестве слухов появлялись сообщения о возможности заключения мира между Англией и Францией.

Как принято считать в отечественной историографии, морские силы Франции заметно уступали мощи английского флота Анисимов М.Ю. Семилетняя война и российская дипломатия в 1756-1763 гг. М., 2014. С. 90.. Е.М. Феоктистов справедливо заметил, что Франция должна была найти любые средства, чтобы ослабить Англию на европейском континенте. Одним из этих средств стало намерение Австрии выступить против Ганновера, принадлежавшего Георгу II Феоктистов Е.М. Отношения России к Пруссии в царствование Елизаветы Петровны. М., 1882. С. 92.. Мнение русского исследователя об опасности, грозящей владению английского короля, подтверждается сообщением из Лондона: «Сие войско (баварское. - К.А.) вместе с Ганноверским, как сказывают, станет двумя лагерями, из которых один назначен к прикрытию курфиршества Ганноверского, ежели оно Французами атаковано будет» Санктпетербургские ведомости. 19 января 1756. №6. Из Лондона 2 января. . Но кроме военных методов отражения предполагаемой атаки лондонский двор использовал также и дипломатические хитрости. В этой связи Е.М. Феоктистов указал, что Англия, в свою очередь, обратилась к Австрии с предложением союза, по которому австрийцы должны были ограждать Ганновер и австрийские Нидерланды от нападения французов. Но Мария-Терезия проявила себя упорно и не намеревалась подчиняться английским интересам. Венский двор изначально неохотно шел навстречу предложениям Англии, по причине того, что ему такое подчинение было невыгодно и стратегически, и дипломатически Феоктистов Е.М. Отношения России к Пруссии…С. 93..

Предметом спора между французами и англичанами зимой 1756 года стало поставленное Францией Англии ультимативное требование, по которому последняя обязана была вернуть все отнятые ею суда и возместить убытки. Сообщения, касающиеся столь сложного вопроса, в газете «Санктпетербургские ведомости» публиковались неоднократно. Среди тех материалов выделяли последовавшее из Версаля от 8 января решительное заявление Людовика XV: «а ежели Лондонский двор хотя мало в том откажет, то Его Величество почтет то за действительное и подлинное объявление войны» Санктпетербургские ведомости. 23 января 1756. №7. Из Версаля 8 января. . Англия явно не собиралась идти на какие-либо уступки Франции, так как это не решило бы конфликта между двумя державами, разгоревшегося из-за территории в долине реки Огайо еще в 1754 году. Из Лондона от 16 января последовал такой ответ на декларацию французского короля: «Оной состоит в том, что об отдаче назад судов и мыслить не должно» Там же. 30 января 1756. №9. Из Лондона 16 января. . Подобные известия приходили из Гааги, Утрехта, Дикирха и в очередной раз подтверждали усиливающиеся противоречия между двумя коронами. Однако еще зимой составители информации не осмеливались говорить о явно предстоящей войне между колониальными соперниками, дополняя свои материалы всяческой «утешительной» информацией о возможном примирении противников.

16 января 1756 года был заключен Вестминстерский трактат между Англией и Пруссией. В прессе это событие также нашло отражение. Яркий пример - послание из Лондона от 23 января, которое начинается с краткого описания реакции английской общественности на заключение англо-прусского трактата: «Нечаянный случай привел весь народ в радостное движение». Далее говорится о важнейших положениях данного соглашения, по которому глава Великобританского государства находится «в рассуждении сохранения покоя в Немецкой империи и противится входу туда всякаго иностранного войска». А Фридрих II становится гарантом сохранения безопасности курфюршества Ганноверского. Это сообщение интересно еще и тем, что оно содержит редакторскую оценку на заключение Вестминстерского трактата, которая, возможно, основывалась на умонастроениях английского народа: «Сие щастливое соединение обоих дворов может иметь важныя следствия, и уповательно, что мы получим чрез мир с Франциею таковож скоро, как поныне опасались скорой войны с сею короною Там же. 6 февраля 1756. №11. Из Лондона от 23 января. ». Крайне благожелательной была настроенность англичан и к самому Фридриху II. Так, в одном декабрьском номере от 1756 года в «The Gentleman`s Magazine» был нарисован визуальный и словесный портрет прусского короля, который был ориентирован на прославление его гениальности и характера, и даже когда военный успех Фридриха II несколько уменьшался, авторы данного периодического издания продолжали восхвалять союзника их короля Spector R.D. English Literary Periodicals and the Climate of Opinion during the Seven Years` War. Hague, 1966. P.41.. И в английской поэзии каждое его действие причислялось к «непревзойденной мудрости» Ibid. P.44. . Стоит отметить, что в среде современников появлялись и совершенно противоположные суждения касательно отношения английской общественности к «дружбе» Георга II с Фридрихом II. Опубликованное в «Санкт-Петербургских ведомостях» письмо анонимного автора гласило, что «во всех своих публичных письмах объявленной выше сего с Королем Прусским учиненной договор, явно ругает (английский народ. - К.А.)» Санктпетербургские ведомости. 10 января 1757. №3. Продолжение третьяго письма от партикулярнаго человека к другу своему, о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Очевидно, что подобное мнение мало соответствовало действительности и обслуживало интересы исключительно антипрусской пропаганды. Таким методом постепенно закреплялся стереотип представления прусского короля как общеевропейского врага.

Заключение данного трактата было не только крайне неожиданным для остальных игроков европейской дипломатии, но и было воспринято как предательство. Ведь Англия и Пруссия еще совсем недавно были врагами, договор их, по словам упоминаемого выше анонимного писателя «ни на дружбе ни на общей пользе для того не утверждался, что у бранденбургии с Ганноверским домом ни дружбы ни общей пользы никогда не бывало» Там же. 10 января 1757. №3. Продолжение третьяго письма от партикулярнаго человека к другу своему, о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . И поэтому принято считать, что они резко изменили свою политику по отношению к ранее союзным дворам Феоктистов Е.М. Отношения России к Пруссии…C. 105.. Еще в 1755 году Англия хлопотала о союзе с Россией против Фридриха II, сила которого также представляла угрозу для ганноверских владений английского короля Там же. С. 103. . Предполагаемый союз сводился к субсидному договору, по которому Россия должна была на средства Англии выставить свои войска против прусского короля. 30 января 1756 года была подписана декларация, ратифицирующая сентябрьскую субсидную конвенцию Мартенс Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. 9 (10) СПб., 1892. С.201-203.. 4 февраля 1756 года произошла встреча Ч. Уильямса с А. П. Бестужевым. Английский посол спешил сообщить русскому канцлеру о заключении Вестминстерского трактата. С. М. Соловьев, комментируя эту встречу, утверждал, что Ч. Уильямс всячески пытался внушить русскому министру, что Вестминстерский трактат не является помехой для дальнейшей дружбы России с Англией. Дипломат британской короны решился на подобную наглость, будучи уверенным, что петербургский двор продажен и не составит труда заставить его отказаться от своих национальных интересов Соловьев C.М. История России с древнейших времен. Т. 24. СПб., 1851-1879. С. 900-901. . Именно эти сведения как нельзя лучше характеризуют искаженный образ русского двора в восприятии европейских политиков. И этот образ продажной, глупой России сыграл злую шутку не только с Англией, но и с Пруссией. Ведь Пруссия решилась на эту авантюру, так как англичанам удалось заверить Фридриха II, что их денежные средства и влияние на русский двор намного значительнее австрийских Там же. С. 892.. Однако меньше чем через год правительство Елизаветы Петровны распорядилось не так, как предполагали её противники. Будущая императрица Екатерина II следующим образом описала провал английской и вместе с тем прусской дипломатии: «Граф Бестужев получил приказание и полномочие заключить этот договор, и действительно договор был подписан великим канцлером и послом, который не помнил себя от радости по случаю своего успеха, а на другой же день граф Бестужев сообщил ему нотой о приступлении России к конвенции, подписанной в Версале между Францией и Австрией» Записки Императрицы Екатерины Великой. СПб., 1907. С. 391. . Также не менее интересно известие из Берлина от 5 февраля. В начале сообщения можно прочесть следующее: «Их Величества наш Король (Фридрих II. - К.А.) и Король Великабританской, приняв в зрелое рассуждение, коим образом происшедшия от некотораго времени в Америке неспокойства лекко могут далее распространиться, и возгоревшейся там огонь наконец коснуться и Европейских земель» Санктпетербургские ведомости. 9 февраля 1756. №12. Из Берлина 5 февраля.. Отрывок из этого источника дает нам полное основание утверждать, что желания европейских правителей подогревались именно «американскими неспокойствами». Но вместе с правдивыми сообщениями о неминуемости «мировой» войны вновь появлялись известия, говорящие совершенно противоположное и опровергающие объявление официальной войны между Францией и Англией. Послание из Брюссели от 4 февраля сообщает о неком заявлении Франции, что «ежели война между короною Аглинскою и Франциею действительно начнется, то она происходить будет только на море. Корона францусская будет действовать под именем морской державы» Там же. 23 февраля 1756. №16. Из Брюссели 4 февраля.. А в сообщении из Брюсселя от 17 февраля и вовсе отмечается: «бутто Франция учинила пропозицию, чтоб ссоры с великою британиею прекратить на учреждаемом конгрессе в Акене (Ахене. - К.А.)» Там же. 5 марта 1756. №19. Из Брюссели 17 февраля.. Однако начиная с мартовских номеров, в изложении происходящих событий пропали всякие сомнения о начале войны на Средиземноморье. О приготовлении к будущим операциям писалось более твердо и уверенно. Ни в Лондоне, ни в Париже не скрывали, что к «приуготовления к оным чинят с невероятною ревностию». Там же. 15 марта 1756. №22. Из Парижа 1 марта. А уже в апреле Франция открыто заявила о своем нападении на Менорку и на порт Маон, которые были оккупированы англичанами еще в начале XVIII столетия. Решение Франции ознаменовало собой начало военной кампании в Средиземном море Там же. 12 апреля 1756. №30. Из Парижа 26 марта. .

Последующие весенние номера в 1756 году были посвящены описаниям приготовлений и начала борьбы Франции и Англии за Менорку. Становилось очевидно, что объявления официальной войны не избежать. Из «Прибавления к Санкт-Петербургским ведомостям» от 30 мая 1756 года читатель мог ознакомиться с заявлением об официальном объявлении войны со стороны английского двора. Изучая его, складывается впечатление, что именно Франция выступила зачинщиком конфликта, а Англия - сторона обороняющаяся, всячески стремящаяся сохранить мир. Когда «Францусские Губернаторы, пока наконец в Апреле месяце 1754 года в самое мирное время, начали явно неприятельски действовать, и без всякаго объявления войны, ниже подав наперед какое известие или учиня хотя малое представление, корпус францусскаго войска под командою Офицера атаковал аглинскую крепость у реки Огио в Северной Америке, и взял оную». Конечным обвинением англичан против французов стало нападение на Менорку Там же. Прибавление к Санктпетербургским ведомостям 30 мая 1756.. Однако вдумчивому читателю «Санктпетербургских ведомостей» была предоставлена возможность сравнить взаимные обвинительные речи двух дворов. Мы имеем в виду напечатанный в газете более яростный и эмоциональный указ Людовика XV, содержащий объявление войны против Георга II. Теперь же английский король выступал агрессором, который «в 1754 году напал на владения Его Величества в Северной Америке», и, кроме того, в июне 1755 года «Аглиныская морская сила с нарушением народных прав и трактатов начала чинить наисильнейшия неприятельския действия против кораблей Его Величества». Людовик XV, в свою очередь, приобретает черты терпеливого государя, который «целые 8 месяцев» не стремился подвергнуть Англию нападению, будучи настоящим миротворцем, он не делал этого «по одной той причине, дабы Европы не подвергнуть бедствиям новой войны». Далее описываются всяческие уступки французской короны английской, которые могли убедить читателя в «непогрешимости» Франции и сделать его выбор в пользу этой державы. В заключительной части указа говорилось, что если бы французские суда были отданы законному владетелю, то тогда Людовик XV обещал бы «оказать себя готовым к дружелюбному прекращению ссор до Америки касающихся» Там же. Прибавление к Санктпетербургским ведомостям 28 июня 1756. . Такое заявление французского монарха является не более чем самооправданием. Очевидно, что возвращение судов играло едва ли не последнюю роль в разрешении территориальных конфликтов, назревших не только в Америке, но и в Европе. Франция, оставшаяся без поддержки Пруссии, могла сблизиться только с Австрией, ненавидящей Фридриха II. В печати по поводу возможности обозначенного союза редакторами также была подобрана краткая информация, передающая отношение французского двора к вынужденной «дружбе» с Австрией: «однакож сие многим кажется невероятно» Там же. 7 июня 1756. №46. Из Парижа 24 мая.. Такая оценка не случайна, ведь отношения Франции и Австрии, как нам уже известно, на протяжении всего XVIII века оставались натянутыми из-за претензий каждой страны на Южные Нидерланды. Но вскоре на страницах газеты появилось сообщение из Парижа о заключении Версальского договора: «Заключенные между нашим (парижским. - К.А.) и Венским двором нейтралитетной трактат и оборонительной союз ратификованы 28 числа прошедшаго месяца, и оба дружественным державам скоро сообщены быть имеют». Основные условия, описываемые в прессе, были таковы: «постановлен нейтралитет для Италии и Австрийских Нидерландов, притом же взаимно гарантированы земли и владения обоих держав в Европе; и в потребном случае обещано дать друг другу 24000 человек вспомогательнаго войска» Там же. 21 июня 1756. №50. Из Парижа 7 июня.. А известие из Лондона от 8 июня отражало реакцию английского двора на заключение Версальского трактата. Представлена она была в положительном и спокойном свете, а спокойствие это произрастало из того, что якобы Англия была готова к такому дипломатическому перевороту. «Наше министерство (английское. - К.А.) давно знало, токмо оно не признавает в том ничего противнаго трактатам с великою британиею». Очевидно, что в Лондоне зорко следили за действиями своего основного соперника. В сообщении от 14 июня можно прочесть тревожные предположения составителей информации, что «Франция имеет надежду еще разные дворы трактатами в свой интерес привлечь» Там же. 25 июня 1756. №51. Из Лондона 14 июня.. И действительно, далее русский читатель мог узнать о постепенном укрупнении коалиции, направленной против Англии и Пруссии. Упоминались и переговоры французского двора с Испанией Там же. 5 июля 1756. №54. Из Лондона 18 июня. , а также сообщалось о вступлении Курфюрста Саксонского «к нейтралитетному трактату, и к дружественному оборонительному союзу, заключенному между нашим Королем и Римскою Императрицею Королевою» Там же. 19 июля 1756. №58. Из Парижа 9 июля., но в действительности это не было осуществлено - к середине 1756 года саксонский курфюрст и король польский Август III так и не примкнул к антипрусской коалиции.

Таким образом, мы видим, как англо-французские столкновения в Северной Америке нарушили спокойствие в Европе и привели к формированию двух военных блоков, участники которых готовы были в любой момент взяться за оружие.

ГЛАВА II. ФРИДРИХ II ВСТУПАЕТ В ВОЙНУ

В предыдущей нашей главе мы кратко отразили нараставшие англо-французские противоречия, которые привели к возобновлению военных действий не только в Северной Америке, но и в Европе. Как мы уже отмечали, Семилетняя война является продолжением войны за Австрийское наследство (1740-1748 гг.). Ахенский мир, заключенный по окончанию той войны, не лишал Австрию от надежды вернуть богатую провинцию Силезию, которую отторгнул Фридрих II Marston D. The Seven Years' War. Oxford, 2001. P.7. . Намерение французов ввести войска в Ганновер, принадлежавший Георгу II, заставило английского короля искать союзников на европейском континенте. Следствием его дипломатии стало стремительное разрастание вражды между Австрией и Пруссией. По Вестминстерскому трактату Пруссия вступила в союз с Англией, а заключение между Австрией и Францией союза в Версале 1 мая 1756 года являлось реакцией на неожиданное сближение британской и прусской корон. К лету 1756 года основной состав коалиций был сформирован.

В конце июня австрийский граф Штернберг получил известия о военных сборах прусского короля Соловьев C.М. История России…С.915.. Благодаря этой вести, австрийское правительство могло предполагать, что Фридрих II в скором времени намеревается подойти к границам Богемии и Моравии, и поэтому поспешило организовывать собственные военные приготовления. В номере от 19 июля 1756 года сообщалось: «И поныне поговаривают о учреждении одного лагеря в богемии, а другаго в Моравии. Понеже новое крепостное строение в Олмице (Ольмюце - К.А.) готово, то отвозят теперь туда потребное число артиллерии и аммуниции» Санктпетербургские ведомости. 19 июля 1756. №58. Из Вены 30 июня.. На страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» в июле-августе 1756 года появился ряд известий об отправке полков в Богемию и Моравию, об устройстве военных лагерей, о заготовлении провианта. Эти материалы прямо не говорили о причинах столь внезапных военных сборов Австрии, да и читатель не знал всех подробностей дипломатии и поэтому не мог полноценно судить о целях данной военной акции. Однако знакомясь с сообщением, пришедшим 9 августа из Гааги, он мог обратить внимание на следующую фразу: «Ея Императорское Королевино Величество (Мария-Терезия. - К.А.) дарованную Ей от господа бога силу в Богемии и Моравии собрать повелела, дабы быть в готовности на все нечаянные случаи» Там же. 20 августа 1756. №67. Из Гаги 9 августа.. И сделать вывод, что военные приготовления Австрии носили, прежде всего, оборонительный характер, так как под «нечаянными случаями», упомянутыми в данной цитате, подразумевалась возможная агрессия со стороны прусского короля.

В отечественной историографии сложилось мнение, что Австрия летом 1756 года не была готова к наступательной войне с Фридрихом II и сама дожидалась его нападения. Первой причиной нерешительности Австрии было отсутствие, по её мнению, надежных союзников: России она не доверяла, ссылаясь на слабость командного состава её армии, Франция и вовсе всегда являлась большее её врагом, нежели другом и отказывалась помогать войском в случае нападении Австрии на Пруссию Соловьев C.М. История России…С.907.. Вторая причина заключалась в нестабильности экономического положения Австрии - «доходы государственные в беспорядке» Ретцов Ф.А. фон. Новые исторические записки о Семилетней войне / Пер. с нем. яз. А.В. Казадаевым. - СПб., 1818. С.52. . Об отсутствии достаточных средств для ведения войны и о необходимости брать взаймы может свидетельствовать сообщение из Вены: «У земских чинов здешних наследных земель (австрийских. - К.А.) Ея Императорское Королевино Величество (Мария-Терезия. - К.А.) изволила занять 14 милионов» Санктпетербургские ведомости. 23 августа 1756 год. №68. Из Вены 4 августа.. И при всех этих малоутешительных условиях Австрия умудрилась совершить еще одну ошибку - это принудить петербургский двор к решению приостановить движение русских войск. Об этом узнал Фридрих II и еще более стал усиливать свои приготовления, которые были явным преимуществом на фоне странной медлительности противников Щепкин Е.Н. Русско-австрийский союз во время Семилетней войны. СПб., 1902. С.437. . Таким образом, Мария-Терезия потеряла возможность своевременно получить помощь от своего верного союзника и навлекла на себя еще больший гнев прусского короля.

Но какие меры предпринимал Фридрих II в последние предвоенные недели? Агентура его, несмотря на прошлые ошибки, все-таки работала на высоком уровне Ретцов Ф.А. фон. Новые исторические записки…С.31. . Кроме информации о приостановленных сборах русской армии ему было известно и о размещении австрийских войск в Богемии и Моравии. Несколько раз Фридрих II посылал запрос Марии-Терезии о причинах военной подготовки с требованием заверения, что Австрия не собирается нападать на Пруссию ни в текущем, ни в следующем году. Но получал уклончивые ответы Коробков Н.М. Семилетняя война (действия России в 1756-1762 гг.). М., 1940. С. 30. . Фридриху II предстояло сделать непростой выбор относительно дальнейших действий в отношении противной ему державы. Ф.А. Ретцов в сочинении «Новые исторические записки о Семилетней войне» описывает беседу Фридриха II со своим генералом Г. Винтерфельдом, который предлагал ему немедленно начать войну, считая, что необходимо вовремя воспользоваться бездействием России и слабостью Австрии, еще не успевшей собрать всей своей армии Ретцов Ф.А. фон. Новые исторические записки... С.33.. Уверения ближайшего окружения прусского короля и собственные рассуждения сподвигли Фридриха II к скорейшему началу неожиданной для его противников молниеносной войны.

17 (28) августа 1756 года прусский король ввел свои войска в Саксонию. Причин данного вторжения он не скрывал - они были оглашены в его же декларации: «опасные против земель Его (Фридриха II. - К.А.) умыслы Венскаго двора, принудили Его Величество при такой предстоящей ему напасти, для собственной своей и областей своих безопасности предупредить такого неприятеля» Санктпетербургские ведомости. 4 октября 1756. №80. Продолжение письма из Дрездена к приятелю в Лондон.. Мыслители того времени, читая данный документ, не упускали возможность обличить лукавство прусского короля, который все-таки умолчал о характере своих последующих намерений. Зато одно из них было озвучено неким «партикулярным человеком» в письме к своему приятелю, с которым мог ознакомиться и русский читатель: «он для наступления войною на богемию захватил Саксонию» Там же. 27 декабря 1756. №104. Первое письмо партикулярного человека к другому, его приятелю, о нападении Короля Прусскаго на Саксонию..

Теперь нам стоит подробней остановиться на пространных-рассуждениях этого автора, посвященных проблеме нападения Фридриха II на Саксонию. Анонимный писатель проявил качества весьма незаурядного наблюдателя и даже философа. Его мемуарные сочинения, написанные в духе антипрусской пропаганды, немалыми объемами публиковалась в нескольких номерах газеты «Санктпетербургские ведомости». По его мнению, Фридрих II был будто единственным правителем среди остальных монархов-участников Семилетней войны, который стремился к новым завоеваниям: «только о том мыслит, как бы власть и державу свою умножая разспростиратть с чьими бы то убытками ни было». И эта тенденция, казалось бы, присущая всем динамично развивающимся государствам во все времена, стала еще одним поводом для обличения прусского короля как мирового врага, который «всех равно озлобляет». Также у современника событий сложилось впечатление о Фридрихе II как о недальновидном политике, якобы не понимавшим, что своими действиями он отвернет от себя всю Европу: «Прусской Монарх этой на него збирающейся грозной тучи наперед не видел» Там же. 10 января 1757. №3. Продолжение третьяго письма от партикулярнаго человека к другу своему, о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Реакция автора на вторжение прусского короля в Саксонию была крайне негативна. Действия его не находили оправдания у мемуариста и расценивались им как нарушение всяких народных прав Саксонии: «Не точное ли попрание ногами народнаго права, и всего что в общем рода человеческаго сожитии, за самую святость почитается? Без всякой притчины обидить в дружбе с собою находящегося Короля, миролюбиваго соседа…» Там же. 3 января 1757. №1. Продолжение втораго письма от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Но нам следует признать, что автор во многих местах весьма трезво рассуждал о характере вступления прусского короля во владение Августа III. Сочинителя возмущало, что Фридрих II даже «спрашивать не хотел, имеет ли Король Польской с другими державами союзы, или ни с кем ни в какия обязательства не вступил; желает ли в нейтралитетстве остаться, или нет; но Король Прусской ни слова о том не спрося и ничего о сих обстоятельствах знать не хотевши Саксониею к своим рукам прибрал..» Там же. 28 января 1757. №8. Продолжение пятаго письма от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Н.М. Коробков по поводу этого вопроса утверждал, что Фридрих II хоть и предъявил саксонскому правительству требование свободного пропуска своего войска в Богемию через Саксонию, но не дождался ответа Августа III, осуществил это предприятие фактически без его согласия, которое Дрезден подтвердил позже Коробков Н.М. Семилетняя война…С.31.. Более того, прусский король требовал от польского короля полной присяги его армии, так как против Марии-Терезии их войска «должны действовать сообща» Феоктистов Е.М. Отношения России к Пруссии…С.146. . Сам Фридрих II позже пытался оправдывать свой поступок путем очернения образа Саксонии. Именно это прекрасно иллюстрирует умело включенный автором в одно из своих писем отрывок из опубликованной прусским королем декларации на немецком языке. Фридрих II писал: «Неблагодарной Саксонской двор учиня опасное согласие с неприятелями моими, свое войско с их армеею соединил не только для неприятельскаго нападения на мои земли в Шлезии (Силезии. - К.А.), да еще пагубное намерение имел, не токмо внутренния у меня провинции, но и самую столицу мою атаковать» Санктпетербургские ведомости. 14 января 1757. №4. Четвертое письмо от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Его заявление о том, что Август III имел какие-либо соглашения с участниками антипрусской коалиции так же несправедливо, как и доведенное до фарса утверждение, что польский король хотел атаковать Берлин, да еще объединил свое войско с их войсками. Историки объясняют подобные обвинения тем, что прусский король ссылался на документы Дрезденского архива, которые по его убеждениям свидетельствовали о «дружбе» Саксонии и Австрии, однако в отечественной исторической науки никакого положительного комментария по поводу этих документов исследователями не дается. Все же, мы должны учитывать, что Фридрих II имел право на личные предубеждения, исходя из того, что в Силезской войне Август III был на стороне Австрии, даже в прессе летом 1756 года ходили слухи о присоединении саксонского курфюрста к австро-французскому альянсу Там же. 19 июля 1756. №58. Из Парижа 9 июля.. Вступив на территорию слабой Саксонии, Фридрих II почувствовал себя на её земле сильным «хозяином», а установлением на её территории своих порядков, действительно, нарушил свои сказочные обещания: «пред лицем Всея Европы, точно и торжественным образом чрез сие объявить, что притом ни против Его Величества, ни против земель Его отнюдь никаких неприятельских замыслов не имеет, почему и сильнейше уверяет, что войска Его Величества вступают в Саксонию не как неприятели, но единственно для безопасности сея Его Величеству Польскому принадлежащия земли, и что войску повелено наблюдать доброй порядок, и строгую воинскую дисциплину» Там же.4 октября 1756. №80. Продолжение письма из Дрездена к приятелю в Лондон. . Поэтому нам следует согласиться с мнением «партикулярного человека», считавшего, что «величеству признаться над меру тягостно, и весьма дорого будет: (поэтому. - К.А.) сей Монарх, пред богом и перед людьми протестует и кленется, будто он не так в Саксонию вступил, как неприятелю надлежит; да только для собственной безопасности сею землею овладел» Там же. 17 января 1757. №5. Продолжение четвертаго письма от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . Как мы уже сказали, Фридрих II как настоящий завоеватель ждал присяги саксонской армии, а также «предлагал» Августу III некоторые кондиции, о характере намекал автор: «только из публикованной от Короля Польскаго в лагерь его 19 дня сентября 1756 году декларации увидел, как не возможно было Польскому Монарху сих кондицей за тем принять, что не упоминая того, дабы Королю Прусскому обладателем Саксонии остаться, все эти кондиции такого состояния были, чтоб Его Величество Король Польской принятием оных, всей чести, и клятвою обещанной верности в крепком содержании союзов и обязательств своих с договорами совершенно бы лишился». И по справедливости, по закону мемуарист как простой наблюдатель был прав в том, что «Ему (Фридриху II. - К.А.) Королеве Венгерской мстить, а не на Польском Короле вымещать надлежало; ибо сей Монарх, кроме отпуску вспомогательнаго корпуса войск своих на услугу Императрице Королеве, по учиненному с Ея Величеством договору, никакого участия в этой войне партикулярно не брал» Там же. 14 января 1757. №4. Четвертое письмо от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. . В последнем письмо он закончил он свои рассуждения в последнем письме неким обращением к Фридриху II и привел цитату-пророчество древнеримского писателя Валерия Максима: «Хотя праведный гнев божий тихими шагами к отмщению идет; но потом уже людей за грехи их, тем тяжчае наказует» Там же. 31 января 1757. №9. Продолжение пятаго письма от партикулярнаго человека к другу своему о нападении Короля Прусскаго на Саксонию. .

Какова же была реакция Венского двора, который все это время догадывался о движениях Фридриха II и специально предпочитал дожидаться его нападения. Очевидно, что правительство Марии-Терезии в какой-то мере была весьма обрадовано тому обстоятельству, что европейская общественность будет на её стороне. Причины, которые Фридрих II объявил в своей декларации, были оценены австрийцами как «пустые одно другому противуречущия слова и такия причины, которых и самыми явственными вымышлениями вероятными учинить не возможно бы было. Поставленные Фридрихом II в вину Марии-Терезии, чинимые её армией приготовления в Богемии летом 1756 года королева никак не комментировала, а только пояснила, что «известное всему свету происхождение дел противным правде образом описывал». К объявленным прусским королем вымышленным причинам, по мнению, Марии-Терезии были также добавлены «многия явно между собою противоречущия обстоятельства». Хотя сами эти противоречия королева не раскрывала. Между тем, в комментируемом послании, очевидно, скрывались обстоятельства тайных соглашений Австрии и России, по которым союзники, действительно, собирались предпринять наступление на Пруссию. Марией-Терезией для убеждения читателя хитро говорилось лишь о Петербургском мирном договоре 1746 года, который был заключен с целью обороны - «дабы охранить себя от четвертаго с Прусской стороны мирнаго разрыву», сам «Венский двор нималой нужды не имел возбуждать Российской Императорской двор к чувствовованию оказуемых оному с Прусской стороны всяких соединенных с презрением озлоблений». Лицемерие Австрии, которое было затруднительно рассмотреть читателю, не посвященному в тонкости дипломатии, подтверждает следующая фраза: «Чего ради Венской двор и не вступает в особливое защищение российскаго Императорскаго двора против содержащихся в томже прусском манифесте порицаний». Хотя сразу после нападения Фридриха II на Саксонию, Австрия потребовала немедленного выступления русского войска, о продвижении которого в конце октября сообщали «Санкт-Петербургские ведомости». В заключении этого послания провозглашалось, что «Ея Величество, будучи совершенно уверена о вспоможении наивернейших Ея союзников, ожидает онаго с утешением и надеждою, и не сумневается, что и все прочия державы, видя такое явное повреждение народных прав и оскорбление Величества, сообща вступятся за обидимых». Таким образом, Австрией была сформулирована общеевропейская задача, так как пришло время, «когда смерить должно гордых, и уничтожить опасныя обществу их умышления» Там же. Прибавление к Санктпетербургским ведомостям 19 ноября 1756. Ея Величества Императрицы, Королевы Венгерской и богемской, ответ на Королевской Прусской военной манифест, публикованной под именем Причин, которыя Его Королевское Величество Прусское побудили сопротивиться намерениям Венскаго двора, и упредить исполнение оных..

Прибытие Фридриха II с армией вызвало в Саксонии всеобщее чувство ужаса и растерянности Архенгольц И.В. фон. История Семилетней войны в Германии / Пер. с нем. яз. А.И. Мартосом. - М.,1841. С.10.. Внешней политикой Дрезденского двора руководил первый министр саксонского курфюрста граф Г. Брюль. По его инициативе собрали военный совет, на котором, по оценке И.В. Архенгольца, были приняты «несообразные» меры. Г. Брюль приказал собрать саксонское войско в лагерь около городка Пирны, находившегося на Богемской границе Там. же. С.10-11.. Решение этого совета отразилось в сообщении из Дрездена от 18 августа: «Стоящие в Польше лехкие драгуны и два баталиона уланов скоро сюда будут. На предбудущей неделе начнут наводить мост при Пирне. Наше войско имеет быть расставлено к богемской границе по деревням и городам. Все ныне готовится к походу» Санктпетербургские ведомости. 3 сентября 1756. №71. Из Дрездена 18 августа. . Но почему граф Брюль остановился именно на этом плане действий? Дело в том, что армия Августа III включала не более 17 тыс. человек и не имела возможности сопротивляться Фридриху II. И тогда зависимый от мнения иностранцев саксонский министр согласился с идеей французского дипломата Ш.Ф. Брольи, который предложил собрать войско в укрепленный лагерь Longman F.W. Frederick the Great and The Seven Years` war. New York. 1912. P.99. . С истинной целью данного мероприятия можно было ознакомиться в газетном № 76: «Наша армия (саксонская. - К.А.), сколько возможно было, собралась в скорости, и при Пирне лагерем стала, с тем намерением, чтоб с Цесарскою Королевиною армиею (австрийской. - К.А.) в богемии соединиться» Санктпетербургские ведомости. 20 сентября 1756. №76. Экстракт письма из Саксонской главной квартиры..