Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

аграрный столыпин реформа политический

Мне кажется, прежде чем начать рассказ об аграрной реформе Петра Аркадьевича Столыпина стоит немного рассказать о его жизни.

Петр Аркадьевич Столыпин, последний крупный государственный деятель царской России, принадлежал к старинному дворянскому роду, который дал России немало дипломатов, военных, государственных деятелей. Отец Петра Аркадьевича, Аркадий Дмитриевич, участвовал в Крымской войне и в освобождении Болгарии и во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг., дослужился до генерала. Аркадий Дмитриевич увлекался музыкой, скульптурой, историей. Это был большой жизнелюб, кутила и картежник. Однажды он выиграл имение Колноберже, недалеко от Ковно, которое на долгие годы стало основным местом жительства семьи Столыпиных.

Петр Столыпин родился 2 апреля 1862 г. Детство и раннюю юность провел в Литве. Кто же он был, если принимать во внимание не мифы и легенды, сложенные о нем, а строгие исторические факты и свидетельства современников? Петр Аркадьевич не пошел по традиционной для его фамилии службе, не стал ни дипломатом, ни военным. Окончив Виленскую гимназию, он в 1881, неожиданно для многих, поступил на физико-математический факультет Петебургского университета. После окончания университета далеко не сразу дошел до «степеней известных». Только в 1888 году имя Столыпина впервые попало в «Адрес-календарь», что могло свидетельствовать о каком-то общественном признании. Он служил в Министерстве государственных имуществ на должности помощника столоначальника и с чином коллежского секретаря. Но через год переводится в МВД уездным предводителем дворянства в родные места - в Ковенскую губернию. Здесь Петр Аркадьевич много занимается не только служебными делами, но и личными - сам ведет помещичье хозяйство в Колноберже. Через 10 лет П.А. Столыпин назначается ковенским губернским предводителем дворянства. Ковенская губерния граничила с Германией, и по разным делам предводителю дворянства часто приходилось бывать в соседней стране. Возвращаясь из этих поездок, он с увлечением рассказывал о жизни немецких крестьян на хуторах. А еще через три года назначается, - в 1902 - гродненским губернатором. Назначение его губернатором - результат политики министра внутренних дел В.К. Плеве, взявшего твердый курс замещения губернаторских должностей местными землевладельцами, хорошо знавшими жизнь в губернии и твердо охранявшими помещичьи интересы.

В Гродно Столыпин пробыл всего 10 месяцев. В это время по всем губерниям были созваны местные комитеты, призванные заботиться о нуждах сельскохозяйственной промышленности. На заседаниях гродненского комитета Столыпин подчеркивал, что необходимо повышать культуру земледелия и расселять крестьян по хуторам. При этом губернатор давал понять, что народ темен, пользы своей не разумеет, а потому следует улучшать его быт, не спрашивая его мнения. И это убеждение пронес через всю свою жизнь. Но вместе с тем Столыпин выступал за широкое развитие народного образования. «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя, - втолковывал он помещикам. - Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не поведет его к анархии… Общее образование в Германии должно служить идеалом для многих культурных стран».

Характером П.А. Столыпин был противоположностью своему отцу, хотя внешне они были очень схожи, он не курил, почти не употреблял спиртное и редко играл в карты. Женился рано, еще студентом. Как гласило семейное предание, долгие годы скрываемое от посторонних, жена Петра Аркадьевича, Ольга Борисовна, раньше была невестой его старшего брата, убитого на дуэли. С убийцей своего брата стрелялся и Петр, получив ранение в правую руку, которой с тех пор плохо владел. С течением времени он стал отцом многочисленного семейства (пятеро дочерей и один сын).

В литературе тех лет часто противопоставлялось мятежное поколение, сформировавшееся в 60-е годы, и законопослушное, практичное поколение 80-х. Столыпин был типичным «восьмидесятником». Петр Аркадьевич никогда не имел недоразумений с департаментом полиции, а по окончании университета поступил на службы в Министерство государственных имуществ. Здесь он и начал делать быструю карьеру.

В 1903 был назначен саратовским губернатором. Вся его прежняя жизнь была связана с Западным краем и Петербургом. В коренной России он бывал лишь наездами и российскую деревню знал очень слабо.

Летом 1905 Саратовская губерния стала одним из главных очагов крестьянского движения. В сопровождении казаков Столыпин разъезжал по мятежным деревням. По его приказам проводились массовые обыски и аресты. Выступая на сельских сходах, губернатор бранился, грозил Сибирью и каторгой. Иногда ему приходилось проявлять мужество и находчивость. На время волнения стихли, но осенью, после завершения полевых работ возобновились с невиданной ранее силой. На этот раз Столыпин явно не справлялся с положение, и на помощь ему был командирован генерал-адъютант В. Сахаров.

В апреле 1906 был удален в отставку председатель Совета министров Сергей Витте, пытавшийся наладить отношения с общественностью. На его место был назначен престарелый и инертный Иван Горемыкин. Чтобы отчасти сгладить недовольство общественности этой заменой, решили отправить в отставку министра внутренних дел Петра Дурново, прямолинейного карателя, считавшего возможным решить все проблемы путем репрессий. Встал вопрос - кем его заменить? До сих пор не вполне ясно, какие пружины вытолкнули П.А. Столыпина, сравнительно молодого и малоизвестного в столице губернатора, на ключевой в российской администрации пост. По-видимому, активную роль в этом деле сыграл управляющий кабинетом Его Величества «любезный Котя Оболенский».

27 апреля 1906 собралась I Дума. Министры, привыкшие к чинным заседаниями в Государственном совете и Сенате, не любили ходить в Думу, где не сияли золотом мундиры и ордена, здесь хаотически смешивались сюртуки, пиджаки, рабочие косоворотки, священнические рясы. В зале было шумно, с мест раздавались выкрики, а когда на трибуне появлялся какой-нибудь особо непопулярный министр, поднимался невероятный гвалт. В такой обстановке Горемыкин не мог сказать и двух слов. Не терялся в Думе только Столыпин, за два года в Саратовской губернии познавший, что такое стихия вышедшего из повиновения многолюдного крестьянского схода. Выступая в Думе, Столыпин говорил твердо и корректно, хладнокровно отвечая на выпады. Это не очень нравилось Думе, зато нравилось царю, которого раздражала беспомощность его министров.

1. Крупные политические деятели последних лет царизма. Их оценка историками. Кто разрабатывал основные пункты «столыпинской аграрной реформы»?

На административно-бюрократическом небосклоне в царствование последнего российского императора были на удивление тусклые «звездочки». Их представляли или выутюженные и застегнутые на все пуговицы вицмундира чиновники типа министра финансов и главы правительства в 1911-1914 годах В.Н. Коковцева, или старики-рамолики типа И.Л. Горемыкина, с искренним удивлением заявлявшего: «Не знаю почему, но меня третий раз вынимают из нафталина», или откровенные проходимцы и клинические больные вроде министра внутренних дел А.Н. Хвостова и А.Д. Протопопова. Лишь два человека были значительно выше их по всем параметрам: звездой первой величины был крупнейший деятель пореформенной России Сергей Юльевич Витте (1849-1915) и на порядок менее яркий, но все же волевой, смелый и неглупый Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911).

Витте и у современников, и у историков получил более или менее однозначную оценку, как крупный, умный, хитрый, дальновидный, но и беспринципный, и карьерный государственный деятель. Оценки же П.А. Столыпина и у современников, и у историков куда шире «по разбросу». А некоторые из советских журналистов объявили его не только создателем «столыпинской» реформы (которую предлагал в самом начале XX в именно Витте). Но и государственным деятелем, успешно доведшим ее до конца, что тоже не соответствует историческим фактам, - реформа «не состоялась», не реализовалась в жизни по целому ряду как объективных причин: не было достаточно средств на ее проведение, Россия не получила требуемых Столыпиным 20 лет покоя; так и субъективных: отнюдь не все крестьяне радовались ей, очень многие вовсе не спешили выходить из общины, и властям сплошь и рядом приходилось ломать ее силой, применение которой к решению чисто экономических задач, стало отличительной чертой ближайшей российской истории.

В качестве одной из последних писательских трактовок этой проблемы можно указать на предисловие Дмитрия Жукова к книгам В.В. Шульгина «Дни» и «1920». Автор уделяет в нем немало внимания и П.А. Столыпину, предлагая читателям искусственную схему, одну из тех, в которые никак нельзя уложить исторические факты без того, чтобы не искорежить их. Как известно, еще министр финансов И.А. Вышнегородсикий (1887-1889), руководствуясь принципом «не доедим, на вывезем», форсировал экспорт хлеба; С.Ю. Витте еще в конце XIX века ввел золотой рубль, а Д. Жуков все это ставит в заслугу Столыпину. А дальше продолжает: «На первом месте по прежнему оставались Соединенные штаты. Но на Уолл-стрите понимали, что рано или поздно их монопольному превосходству в промышленности и сельском хозяйстве придет конец, и тогда были приняты самые решительные меры. Для низвержения конкурента годилось все, политика не исключала ни продолжения ее иными средствами, ни террора. Прежде всего решено было убрать носителя идеи сильной России», т.е. Столыпина.

Разнобой в оценке П.А. Столыпина есть и в академической науке. Под пером одних - Петр Аркадьевич не только душитель и вешатель, давший своей фамилией название намыленной удавке, накидываемой палачом на шею приговоренного. По другим оценкам он предстает более или менее разумным государственным деятелем, искренне стремившимся выполнить не только первую половину своей формулы: «Сначала успокоение, а потом - реформы», но и вторую. Однако предложенная Столыпиным программа реформ «вызвала сопротивление поместного дворянства. Осуществление бонапартического курса, проводником которого был кабинет Столыпина, отвечала широко понятым интересам дворянства, а задуманные им реформы были призваны укрепить и приспособить его к новой обстановке. Однако эти реформы вступили в противоречие с сиюминутными интересами той части помещиков, которые не могли приспособиться к капиталистическому развитию. Соглашаясь на аграрную реформу, поместное дворянство имело целью стравить крестьян между собой и отвести угрозу от собственных усадеб. Но за весь период осуществления реформы вышедшие из общины продали по преимуществу богатым крестьянам 3439 тыс. десятин земли, причем большая часть этих продаж приходилась на последние предвоенные годы. За период же с 1905-1915 гг. из рук поместного дворянства ушло 10801 тыс. десятин земли, что составляло 19,7 всего их земельного фонда в 1905, и из них 9795 тыс. десятин попали в руки крестьян. Экономическая угроза помещикам со стороны деревенской буржуазии была реальностью, и жалобы на обезземеливание дворянства имели под собой явные основания». По мнению В.С. Дякина, П.А. Столыпин, пытаясь осуществить и вторую половину провозглашенной им формулы, встретил яростное сопротивление со стороны тех сил, которые считали, что существующие в России порядки настолько идеальны и совершенны, что не требуют никаких реформ.

С резкой критикой такого понимания политики Столыпина и такого определения его места в истории России выступил другой исследователь А.Я. Аврех. «Согласно принятому взгляду, - писал он, - который целиком разделяет и автор этих строк, Столыпин - это именно, и прежде всего, правый крайний революционер, проводник политики, вошедшей в историю под именем столыпинской реакции». Но, как известно, наука для того и существует, чтобы развивать и корректировать «принятые взгляды». Помочь в этом и профессионалом-историкам, и всем, интересующимся прошлым своей страны, может публикуемое полное собрание речей П.А. Столыпина в Государственном совете и Государственной думе.

В пореформенной России так называемый «аграрный вопрос» стал подлинной головной болью правительства. Деревня нищала, происходил процесс, официально определяемый как «оскудение центра России». В Петербурге и на местах шли заседания «особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности». В столице столкнулись две точки зрения. Одну выражал министр внутренних дел В.К. Плеве, другую - министр финансов С.Ю. Витте.

ь Первая сводилась к сохранению крестьянской общины, которая всегда считалась царизмом «опорой» порядка в деревне, и к проведению экономической политики, направленной на всемирную поддержку государственными средствами и методами разорявшегося крупного дворянского землевладения. Государство должно было активно вмешиваться в аграрные вопросы помещика и крестьянина, переориентировать политику Крестьянского поземельного банка - и все с одной конечной чисто полицейской целью - ослабить борьбу крестьян с помещиками, защитить интересы последних. Этому должна была способствовать и переселенческая политика, целью которой стало: не лишая помещичьи хозяйства дешевых рабочих рук, избыток их направить в те районы страны, где имелись избытки земли, и тем ослабить земельный голод в центре страны. Программа Плеве предусматривала и проведение ряда агротехнических мероприятий. Все это - вековая. Традиционная «попетическая» политика царизма в аграрном вопросе: государственная поддержка разорявшегося помещичьего землевладения, государственная защита его от разраставшегося крестьянского движения.

ь Иной рецепт лечения больного аграрного вопроса предлагал министр финансов С.Ю. Витте. Он считал, что это проблема первостепенной важности, затрагивавшая и разорявшихся помещиков, и вечно полуголодных крестьян, вполне может быть разрешена на основе личной инициативы и капиталистической предприимчивости самих земельных хозяев. Витте решительно возражал против сохранения общинного землевладения, выступал за частную собственность на землю, за то, чтобы крестьянин чувствовал себя ее хозяином, чтобы его уравняли в правах с другими сословиями и превратили «из полуперсоны в персону». Все должны стать равноправными собственниками: крестьяне - клочка земли в несколько десятин, помещики - колоссальные латифундии в сотни, а то и в тысячи гектар. Витте также предлагал активизировать деятельность Крестьянского банка, расширить выдачу банковских ссуд для всех желающих и способствовать переселению крестьян на неосвоенные земли.

Предложения, выдвинутые Витте, получили поддержку большинства членов совещания, но не были одобрены царем, который утвердил проект министра внутренних дел. Нужны были уроки революции 1905-1907 гг., чтобы показать самодержавию «неблагонадежность» общины. Русская пословица «на миру и смерть красна» полностью подтвердилась в годы революции: действуя «миром», крестьяне дружно сожгли в 1905-1907 гг. одну шестую помещичьих усадеб (около 16 тысяч), ломали амбары помещичьих экономий и растаскивали хранившееся в них зерно и имущество. Предложения С.Ю. Витте, сделанные еще накануне революции, предвосхищали «Указ», изданный в ее разгар - в ноябре 1906 года и несправедливо получивший название «столыпинской реформы». «Витте понимал, что Столыпин «обокрал» его, т.е. использовал идеи, убежденным сторонником которых был Витте, для проведения своей политики, а поэтому он не мог писать о Столыпине без чувства личного озлобления», - так справедливо считал крупнейший знаток истории России начала XX века А.Л. Сидоров.

Но та же справедливость требует признать, что в споре Витте с Плеве Столыпин еще в 1902 году стал на сторону Витте. «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» имелось не только в столице. Было создано 82 губернских и областных и 536 уездных и окружных комитетов этого совещания, возглавлявшихся местной властью. Гродненский губернатор П.А. Столыпин решительно высказался за уничтожение общинной чересполосицы и расселения на хутора. При этом Столыпин заявил: «Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешаться сами собой, - это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслима ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью». Процитировав это высказывание П.А. Столыпина, советский исследователь П.Н. Зырянов заключает: «Иными словами, народ темен, пользы своей не разумеет, а потому следует улучшать его быт, не спрашивая его мнения. Это убеждение Столыпин пронес через всю свою государственную деятельность». Однако убеждения Столыпина в это время были все же еще весьма далеки от той довольно четкой программы Витте, которая была отклонена накануне революции 1905-1907 годов, но осуществлена в ее ходе под именем «Столыпинской аграрной реформы».

2. «Сначала успокоение, а потом реформы» - основное направление политики П.А. Столыпина. Путь к проведению аграрной реформы

События 1905-1907 гг. показали глубокую революционность крестьянства, ошибочность расчетов самодержавия на любовь к нему «простого народа» и надежд на то, что крестьянская община - опора государственного порядка. Нелегкое бремя борьбы с революцией и поисков иной социальной опоры для самодержавной системы и легло на плечи П.А. Столыпина, когда он неожиданно себя стал сначала министром внутренних дел, а всего через два с половиной месяца - и председателем Совета министров.

Петр Аркадьевич выдвинулся и определился в Думе. Но, в то же время, он в значительной степени определил собой Государственную думу. Новый председатель совета министров интуитивно «чувствовал» Государственную думу. С самого первого же выступления основной тон был взят им, по оценкам историков, совершенно правильно. Если вчитаться в ту первую речь, которую он произнес по запросу о действиях чинов охранного отделения, то мы найдем в ней целый ряд мелких черточек, в точности соответствующих тому облику большого государственного деятеля, который в последующие годы укрепился, развился и сделался популярным в России.

Характер и направление государственной деятельности реформатор четко обозначил в своих выступлениях в Государственной думе. Он четко выразил свою позицию о роли государственной власти в управлении страной. «…Оговариваюсь вперед, что недомолвок не допускаю и полуправды не признаю». Всякое упущение в области служебного долга «не останется без самых тяжелых последствий для виновных». Но каковы бы не были поступки и преступления отдельных подчиненных органов управления, правительство не пойдет на встречу тем депутатам, которые сознательно стремятся дезорганизовать государство. «Власть - это средства для охранения жизни, спокойствия и порядка, поэтому, осуждая всемерно произвол и самовластие, нельзя не считать опасным безвластие». «Бездействие власти ведет к анархии; правительство не может быть аппаратом бессилия». На правительстве лежит «святая обязанность ограждать спокойствие и законность». Все меры, принимаемые в этом направлении, «знаменуют не реакцию, а порядок, необходимый для развития самых широких реформ». Но как же будет действовать правительство, если в его распоряжении еще нет реформированных законов? Очевидно, что для него имеется только один исход: «применять существующие законы впредь до создания новых». Говоря об этом Столыпин привел очень яркий пример: «Нельзя сказать часовому: у тебя старое кремневое ружье; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружье. На это честный часовой ответит: покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым».

Программа П.А. Столыпина была им намечена в высшей степени просто и отчетливо. Для того чтобы провести необходимые реформы, нужно, прежде всего, утвердить порядок. Порядок же создается в государстве только тогда, когда власть проявляет свою волю, когда она умеет действовать и распоряжаться. Никакие посторонние соображения не могут остановить власть в проведении тех мер, которые, по ее мнению, должны обеспечить порядок. Дебатирует ли Государственная дума шумливым образом о препятствиях, будто бы чинимым местной администрацией тем лицам, которые поехали оказывать продовольственную помощь голодающим, - ответ приходит сам собой, простой и естественный. Криками о человеколюбивой цели нельзя смутить ту власть, которая знает, чего она хочет: «насколько нелепо было ставить препятствие частным лицам в области помощи голодающим, настолько преступно было и бездействовать по отношению к лицам, прикрывающихся благотворительностью в целях противозаконных».

Все эти тезисы кажутся в настоящее время простыми и само собой разумеющимися. Но если вспомнить, в какой период они были произнесены, то можно понять, что человек, говоривший их, проявлял большую степень государственной зрелости. В те дни в России было очень много безотчетного увлечения Государственной думой, увлечения почти мистического. Люди, претендовавшие на всестороннее знакомство с всемирной историей и готовившиеся занять министерские посты, разделяли всеобщее опьянение. Они наивно думали, что молодая, только что созванная Государственная дума силой тех речей, которые будут в ней произноситься, переменит движение жизни и из дореформенной России сразу сделает государство, в котором будут осуществлены и абсолютные политические свободы, и безусловное социальное равенство. Выступить в этот момент с трезвым словом, показать истинные пределы законодательной власти, наметить ее соотношение к власти исполнительной и, главное, наметить для исполнительной власти те основные идеи, вне которых она не может ни работать, ни существовать: для всего этого требовался широкий ум, ясное понимание политического момента, глубокое проникновение в проблемы государственного властвования.

Во II думе П.А. Столыпин выступает уже не с принципиальными афоризмами, а с подробной и строго продуманной программой реальной государственной деятельности. Впоследствии многие из его политических противников, с Милюковым во главе, обвиняли председателя Совета министров в том, что во II думе он выставлял программу иную, не ту, с которой он явился впоследствии в Думу третью. Но ближайшее рассмотрение обоих документов доказывает, что - за малыми исключениями - все основные пункты политического кредо намечены были перед Думой кадетски-революционной совершенно так же, как и впоследствии перед Думой националистически-октябристской. Правительство готово работать с Думой. «Его труд, добрая воля, накопленный опыт предоставляются в распоряжение Государственной думы, которая встреть в правительстве сотрудника». Но правительство это, очевидно, сознает свой долг: оно должно восстановить в России порядок и спокойствие; «оно должно быть и будет правительством стойким и чисто русским». Что же будет делать это правительство? Правительство будет создавать материальные формы, «имеющие воплотить в себе реформы нового времени». «Преобразованное по воле Монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое».

Для этого правительство должно разработать новые законопроекты о свободе вероисповедания, о неприкосновенности личности, о поднятии народного образования и т.д. Но основная задача, которую должно решить государство, есть забота о крестьянстве. Необходимо «содействовать экономическому возрождению крестьянства, которое ко времени своего окончательного освобождения от обособленного положения в государстве выступает на арену общей борьбы за существование экономически слабым, неспособным обеспечить себе безбедное существование путем занятия «земледельческим промыслом». Эту задачу правительство считает настолько важной, что оно даже приступило к осуществлению ее, не дожидаясь созыва II думы. «Правительство не могло медлить с мерами, могущими предотвратить совершенное расстройство самой многочисленной части населения в России». К тому же, «на правительстве, решившем не допускать крестьянских насилий и беспорядков, лежало нравственное обязательство указать крестьянам на законный выход в их нужде». Правительство ведет, значит, успокоение и реформы - совершенно параллельно. Оно не отступает ни на шаг от возлагаемой на него государственностью обязанности обеспечить гражданский порядок. Но оно сознает и свой нравственный долг намечать те органические пути развития общественной жизни, путем постепенного упрочнения которых беспорядки сделаются ненужными.

Реформы и порядок. Таковы два мотива, проходящие через все думские речи Столыпина. Реформы, на которых трудно снискать себе быструю популярность, которые представляют собой «продолжительную черную работу». Но без которых невозможно создание истинно свободной России. Путь этот скромен, но он хорош тем, что ведет не к «великим потрясениям», а к «великой России». Ибо аграрный вопрос нужно «не разрешить, а разрешать», хотя бы для этого потребовались десятилетия. Крестьянин должен сделаться личным собственником. Как мелкий земельный владелец он явится составным элементом будущей мелкой земной единицы. «Основываясь на трудолюбии и обладая чувством собственного достоинства, он внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток». «Вот тогда, тогда только - писаная свобода превратится и претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей, из чувства государственности и патриотизма».

Но, занимаясь реформою, правительство именно не должно забывать своей обязанности по сохранению порядка. Нападки оппозиции, рассчитанные на то, чтобы вызвать у правительства «паралич воли и мысли», «сводится к двум словам: руки вверх». На эти два слова правительство «с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить двумя словами: не запугаете». И затем шел прекрасный призыв, обращенный к Государственной думе во имя успокоения и умиротворения страны: «Мы хотим верить, господа, что вы прекратите кровавое безумство, что вы скажете то слово, которое заставит всех нас встать не на разрушение исторического здания России, а на пересоздание, переустройство его и украшение». Пока это слово не будет сказано, пока государство будет находиться в опасности, «оно обязано будет принимать самые строгие, самые исключительные законы для того, чтобы оградить себя от распада». «Это всегда было, это всегда есть и всегда будет». «Государственная необходимость может довести до диктатуры».

Только тогда, когда реформы пойдут параллельно с успокоением страны, они явятся выражением истинных нужд государства, а не отзвуком беспочвенных социалистических идей. «Наши реформы для того, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в русских национальных началах». Такими национальными началами является прежде всего царская власть. Царская власть является хранительницей русского государства; она олицетворяет его силу и цельность. К этой исконно русской власти, к нашим русским корням, к нашему русскому стволу «нельзя прикреплять какой-то чужой, чужестранный цветок». «Пусть расцветет наш родной цветок, расцветет и развернется под взаимодействием Верховной Власти и дарованного ею представительного строя». Вторым исконным русским началом является развитие земщины. На низах должны быть созданы «крепкие люди земли, связанные с государственной властью». Им может быть передана часть государственных обязанностей; часть государственного тягла. Но в самоуправлении могут участвовать не только те, кто «сплотился общенациональным элементом». «Станьте на ту точку зрения, что высшее благо - это быть русским гражданином, носите это звание также, как носили его когда-то римские граждане, и вы получите все права». Русским же человеком может быть только тот, кто желает «обновить, просветить и возвеличить родину», кто предан «не на жизнь, а на смерть Царю, олицетворяющему Россию».

Этими словами человека, который на деле подтвердил, что он не на жизнь, а на смерть предан царю, мы можем закончить наш краткий очерк.

Что бы не говорили враги Столыпина, он первый дал в Государственной думе верный тон для взаимоотношений между исполнительной и законодательной властью; он первый начертал ту программу обновления строя, которую он неуклонно проводил до конца своей жизни и которая, надо полагать, будет осуществляться и впредь.

Но сделать это оказалось отнюдь не так легко, как это мыслилось первоначально Столыпину. Правые политики считали, что в ходе революции слишком много сделано уступок: манифест 17 октября 1905, указ 9 ноября 1906 (которым была предопределена аграрная реформа) и речь поэтому должна идти не о новых реформах, а об «усечении» старых. Однако Столыпин не собирался отказываться от своих планов и со свойственной ему твердостью пошел напролом в проведении реформ. Они, конечно же, не могли изменить основ самодержавия, верным слугой которого он был, но должны были хоть чуть-чуть модернизировать его.

Суть своей государственной деятельности на посту главы правительства П.А. Столыпин определил так: «Сначала успокоение, а потом - реформы!». Меры по установлению «успокоения» включали в себя все: от введения «скорострельных» военно-полевых судов, когда тройка офицеров выносила приговор, не подлежащий обжалованию, до широчайшего применения армии «в помощь гражданским властям», как официально именовались подобные меры. На «успокоения» были брошены все силы самодержавия. Ему удалось временно подавить революционное движение, водворить в стране «успокоение», в чем немалую роль сыграл и лично П.А. Столыпин. На этом этапе деятельность главы правительства пользовалась неограниченной поддержкой власть имущих. Столыпин был им необходим и стал общим кумиром и дворянства, и правого крыла либеральной буржуазии (партии «октябристов», возглавлявшейся А.П. Гучковым), и лично «хозяина земли русской», как определил свою профессию Николай II при всеобщей переписи в 1897 году.

Нелепо представлять Столыпина просто кровавым монстром, лично подписывающим смертные приговоры, как это делал Сталин. 12 августа 1906 года эсерами-максималистами была взорвана дача Столыпина на Аптекарском острове. Кроме двух террористов, погибло 25 невинных людей, пришедших на прием к главе правительства, ранены трехлетний сын и четырнадцатилетняя дочь Петра Аркадьевича. В ответ он ввел военно-полевые суды, приговоры которых должны были утверждать командующие военными округами. От них то и зависела «скорострельная полиция». Одни не хотели пачкать себя чужой кровью, другие же охотно выполняли палаческие функции. Вряд ли за действия палачей непосредственную ответственность должен нести Столыпин.

Александр Изгоев (один из первых биографов Столыпина) писал, что в его времена «ценность человеческой жизни, никогда в России высоко не стоявшая, упала еще значительно ниже». Писатель Владимир Короленко отмечал, что «казни стали бытовым явлением». Столыпин же оправдывал введение военно-полевых судов так: «Бывает, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества».

Как писал о Столыпине Керенский: «С помощью своей безжалостной политики «умиротворения» Столыпин рассчитывал завоевать поддержку большинства населения. Однако достиг он прямо противоположных результатов, и чем решительнее и тверже становилась его политика, тем решительнее звучали против нее протесты». В наши дни называть Столыпина правителем-террористом… нелепо. За это говорит хотя бы тот факт, что число невинных заложников, расстрелянных в России всего за один день после покушения Каплан на жизнь Ленина, значительно превысило число приговоренных к повешиванию столыпинским «скорострельными» военно-полевыми судами за все восемь месяцев их существования.

Несмотря на это, все образованные граждане России, независимо от их классовой принадлежности и исповедуемых взглядов, с чувством глубокого возмущения воспринимали каждое сообщение о новой расправе. Россия того времени не желала, чтобы правительство прибегало к кровавым расправам в отношении своих политических противников.

Лев Толстой писал о Петре Аркадьевиче Столыпине после введения военно-полевых судов: «Я хорошо знал его отца и его когда-то качал на коленях. Может быть, и ему совестно вешать, а вешает, потому что такова его должность. А на эту должность пошел, потому что красная цена ему даже не шестнадцать целковых, а, может, ломаный грош, получает же он - тысяч восемьдесят в год. И таковы все эти порядочные люди, из так называемого высшего общества. Милы, любезны, учтивы, пока не коснется должности, а по должности - звери и палачи».

Но для Столыпина характерно и другое: он не боялся оставаться лицом к лицу с разъяренной толпой, в отличие от большинства высокопоставленных мерзавцев, отдающих кровавые палаческие приказы из надежно защищенных кабинетов без малейшего риска для своей драгоценной персоны, был лично храбр и не просто заявил революционерам с трибуны Государственной думы: «Не запугаете!», но и на самом деле вел себя бесстрашно.

Однако и «рыцарем в белых перчатках» он тоже не был. 1 июля 1907 Столыпин сделал в закрытом заседании II Государственной думы заявление, на основании которого она была распущена и произведен через два дня государственный переворот - изменен избирательный закон в Думу, что делать без ее согласия было нельзя. П.А. Столыпин не мог не знать, что в основе его заявления - грязная провокация, состряпанная провокацией через своих агентов Бродского и Шорникову, и все же воспользовался ею в политических целях: I и II Думы явно не «вписывались» в самодержавную систему, и надо было создать новую Думу, более «покладистую», а для этого, по мнению Петра Аркадьевича, все средства хороши! Третьеиюньский государственный переворот ознаменовал конец революции 1905-1907 годов. Долгожданное «успокоение» было установлено, теперь надо было переходить к выполнению второй части формулы - реформам.

3. Состояние российской экономики в начале XX века

В начале XX века Россия являлась среднеразвитой страной. Наряду с высокоразвитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал ранне-капиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства - сосредоточием пережитков феодальной эпохи. Важнейшими из них были крупные помещичьи землевладения, широко практиковались отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с ее переделами тормозили модернизацию сельского хозяйства.

Социально - классовая структура страны отражала характер и уровень экономического развития. Наряду с формированием классов буржуазного общества (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат), в нем продолжали существовать и сословные деления. Буржуазия занимала ведущую роль в экономике страны в XX веке, до этого она не играла сколько-нибудь самостоятельной роли в общественно политической жизни страны, так как она была полностью зависима от самодержавия, в следствие чего оставалось аполитичной и консервативной силой.

Дворянства, которое сосредоточило более 60% всех земель, стало главной опорой самодержавия, хотя в социальном плане оно теряло свою однородность, сближаясь с буржуазией.

Крестьянство, составлявшее ѕ населения страны, было также затронуто социальным расслоением общества (20% - кулаки, 30% - середняки, 50% - бедняки). Между полярными его слоями возникали противоречия.

Разрушению крестьянской общины способствовал не только указ от 9 ноября 1906 г., но и другие законы 1909-1911 гг., предусматривающие роспуск общин, с 1861 г. не подвергавшихся разделу, и возможность его проведения решением простого большинства, а не двух третей членов общины, как было раньше. Власти всячески способствовали дроблению и обособлению.

4. Политические дискуссии накануне проведения аграрной реформы П.А. Столыпина

Столыпинская аграрная программа настолько совпадала с аграрной программой Совета объединенного дворянства, что все тогдашние политические наблюдатели, от кадетов до большевиков подчеркивали это родство. Кадет А.С. Изгоев отмечал, что программа Столыпина - это программа «объединенных дворян». В июне 1906 будущий лидер умеренно правых - Балашов в записке царю писал: «Дайте, государь, крестьянам их земли в полную собственность, наделите их новой землей из государственных имуществ и из частных владений на основании полюбовной частной сделки, усильте население, удешивите кредит. А главное - повелите приступить немедленно к разверстанию земли между новыми полными ее собственниками, и тогда дело настолько займет крестьян и удовлетворит главную их потребность и желание, что они сами откажутся от обращения с революционной партией. Обсуждение указа 9 ноября 1906 года началось в Думе 23 октября 1908 года, т.е. спустя два года после того, как он вошел в жизнь. Обсуждение его шло более полугода. Докладчиком аграрной комиссии стал октябрист С.И. Шидловский. Докладчик, отвергая в принципе идею о конфискации помещичьей земли, противопоставил ей идею личной собственности крестьян на землю. «Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, - утверждал он, - то не может высказаться против личной собственности на землю».

С презрением отвергнув кадетский тезис о том, что право выше силы, Марков без обиняков заявил: «Я думаю что сила выше писаного права. Я нисколько не опасаюсь того, что часть крестьян неизбежно при этом останется без земли, и опять-таки в этом я не вижу ни малейшего зла». Устами Маркова помещичья контрреволюция ясно дала понять, что для сохранения своих земель она не остановится не перед каким насилием. Позиция же кадетов обуславливалась таким мотивам: понимание, что с каждым годом действия указа 9 ноября их собственная программа «принудительного отчуждения» становится анархизмом.

Первый кадетский оратор Шингарев начал свою речь с такого признания: «Этот кошмарный вопрос в России обладает свойством феникса, вновь возрождающегося из, казалось бы, потухшего пепла». Призыв Шингарева к осторожности распространялся прежде всего на общину. Он защищал ее «жизнеспособность, способность к «здоровой» революции», требовал сохранения за выделенными землями характера надельных земель.

В основе всей кадетской критики указа лежал страх перед революцией. Еще на заседании земельной комиссии 16 января 1908 года кадет А.Е. Березовский заявил: «Указ приведет к образованию сельского пролетариата, который волей-неволей нами этой свободой толкается на грабежи и присвоение чужой собственности…».

Большинство правых крестьян. В аграрном вопросе должны быть разрешены еще многие другие стороны, т.е. суть важно острое безземелье крестьян. Отношение правых депутатов-крестьян Могилевской губернии отражал Шевцов: «он (народ) ожидал вовсе не указа 9 ноября, он его и не ожидает; он ожидает не разделения наших земель, которые у нас есть, он ожидает каких-либо источников наделения крестьян землей…».

Трудовик же видел в ней одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания.

Другие понимали невозможность попятного движения. За переходом крестьян к личной собственности на землю маячило предоставление им экономического и политического равноправия, а в итоге - появление новой демократической силы как основного элемента общественной и политической жизни страны. Единственное, что оставалось делать представителям правового лагеря, - это по мере сил тормозить реализацию реформы.

5. Ход и этапы проведения столыпинской аграрной реформы

Столыпин понимал, что при помощи репрессий можно сбить волну революционного движения, но нельзя устранить причины революции. Он поставил задачу провести серию реформ, которые решили бы насущные проблемы в угодном для правительства и правящих кругов духе. Под руководством Столыпина были созданы законопроекты, некоторые из которых были проведены в августе - ноябре 1906 по 87-й статье. 9 ноября 1906 был издан указ, положивший начало столыпинской аграрной реформе.

Еще будучи саратовским губернатором, Столыпин пускает первый пробный шар. В отчете за 1904 г. он пишет государю: «Жажда земли, аграрные беспорядки сами по себе указывают на те меры, которые могут вывести крестьянское население из настоящего ненормального положения. единственным противовесом общественному началу является единоличная собственность…

В настоящее время более сильный крестьянин превращается в обыкновенного кулака, эксплуататора своих общинников, по образному выражению, в мироеда. Вот единственный выход крестьянину из бедноты и темноты - видная по сельским воззрениям мужицкая карьера.

Если бы дать возможность трудолюбивому землеробу получить сначала временно в виде искуса, а затем закрепить за ним отдельный земельный участок, вырезанный из государственных земель или из земельного фонда Крестьянского банка, то на ряду с общиной, где она жизненна, появился бы самостоятельный зажиточный поселянин, устойчивый представитель земли. Такой тип уже зародился в западных губерниях».

В деле задуманных преобразований Столыпин, конечно, не одинок. В правительстве есть исключительно даровитый и энергичный А.В. Кривошеин, ведающий сельским хозяйством. Есть опытные специалисты, такие, как министр путей сообщения Рухлов - выходец из крестьян.

Этажом ниже - учреждения, созданные в эпоху реформ Александра II, но находящиеся в почти полном бездействии. Это земский отдел министерства внутренних дел, сыгравший немалую роль в деле освобождения крестьян. Теперь на отдел возлагается разработка указов, долженствующих положить начало новой крестьянской реформе.

Это Крестьянский банк, основанный в 1882 г., и затем в течении ряда лет не имевший возможности предоставлять крестьянам нужный кредит. Об этом премьер-министр говорит в правительственной декларации 6 марта 1907.: «Изменен устав Крестьянского банка в смысле согласования с существующим уже в законе, но оставшемся мертвой буквой, разрешением залога надельных земель в казенных кредитных учреждениях».

Это землеустроительные комиссии располагающие великолепными специалистами, но имеющими бюрократический облик. Об этом сказано в той же правительственной декларации: «Успешное осуществление аграрных мероприятий находится в зависимости от деятельности местных землеустроительных комиссий, необходимость землеустройства которых сознается главным управлением, составившим проект, имеющий целью:

1) теснее связать эти комиссии с местным населением путем усиления в них выборного начала;

2) придать им рабочие силы для проектирования и осуществления землеустроительных планов».

Препятствующие факторы - это некоторые партийные круги, представленные в наших законодательных палатах. Крайне правые, консервативные круги дорожат общинным строем. В общину они вкладывают какой-то мистический смысл, видят в ней выражение исконного начала общественной справедливости. Эти консервативные круги особенно сильны в верхней палате - Государственной совете.

Правда, в этих кругах намечаются кое-какие сдвиги. Отнюдь не сочувствующий деятельности нового премьера граф С.Ю. Витте отмечает в своих воспоминаниях (т. 1, с 440): «Почтеннейший член Государственного совета П. Семенов - ярый сторонник общины - только этой зимой (1907) сознался, что после пережитого в последние два года он убедился, что была сделана большая ошибка в 60-х годах: не оценили при крестьянской реформе принципа собственности, увлеклись общинным началом».

А слева? В нижней палате - Государственной думе. Левый центр занят Партией народной свободы (кадетами), находящейся в принципиальной аппозиции к правительству. Левее их - представители революционной демократии, желающие разрушения существующей государственности, а в области сельского хозяйства - черного передела земли. Земельная реформа для них страшна.

Эта реформа - самое известное начинание Столыпина. В отличие от многих других его реформ, она не осталась на бумаге. И потому, наверное, она лучше всего отражает личные качества Столыпина, и положительные, и отрицательные: смелость и решительность, едва скрываемое лицемерие, сословную ограниченность и явную оторванность от жизни некоторых его представлений.

Преобразования начались в 1906 г. в условиях еще не стихнувшей революционной бури 6 марта 1907 г. а правительственной декларации, прочтенной во второй думе, Столыпин заявил. «В целях достижения возможности выхода крестьян из общины, облегчающих переход к подворному и хуторскому владению, причем устранено всякое насилие в этом деле и отменяется лишь насильственное прикрепление крестьян к общине, уничтожается закрепощение личности, несовместимое с понятием о свободе человека и человеческого труда».

Речь идет об указе 9 ноября 1906, положившем начало преобразованиям. В чем была в общих чертах суть указа? Он уравнивал крестьян в правах с остальными сословиями. Общины, в которых в течение последних 24 лет не было переделов, считались распавшимися, и надельная земля автоматически превращалась в частную крестьянскую собственность.

Таким путем 193477 семей получили в личное владение 1855814 десятин земли. Эти крестьяне, как и остальные общинники, были освобождены еще указом 3 ноября 1905 г. от выкупных платежей (наложенных на них в момент отмены крепостного права). Эти платежи - в среднем около 4 золотых рублей с каждого двора в год - были, несмотря на их незначительность, все же бременем для бедной части крестьянства.

Но главная суть указа заключалась в праве свободного выхода крестьян из общины, в предоставлении им свободных казенных земель в европейской России, в разрешении крестьянам откупать участки у помещиков с помощью ссуд, предоставляемых крестьянским банком. Ссуды эти с незначительным процентом должны быть возмещаемы обычно в течение 55,5 лет. Уплату части процентов брало на себя государство. Таким образом, фактически все налогоплательщики страны помогали крестьянам в приобретении нужной им земли.

Одновременно в целях защиты зарождающейся крестьянской собственности указ вносил ограничения: надельная земля не могла быть продана лицу другого сословия, она не могла быть заложена иначе чем в Крестьянском банке, она не могла быть продана за личные долги и завещана иначе, чем по существующим правилам.

Помимо этого, делая ставку на зажиточного крестьянина середняка, указ от 9 ноября возбранял концентрацию более шести наделов в одних руках. Обычный размер участка, типичный для зажиточного середняка, равнялся примерно 14-15 десятин, и только в некоторых районах с менее богатыми землями средний размер участка не превышал 20 десятин.

В своей речи 16 ноября 1907 при открытии третьей Думы П.А. Столыпин подчеркнул: «Мелкий земельный собственник, несомненно, явится ядром будущей земской единицы, вот тогда только писанная свобода претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма…»

Затруднения в проведении преобразований лежат частично в психологической области. Крестьянин во все времена медлителен и консервативен. Включится ли он полностью в правительственное начинание?

Второе крупное затруднение в упорядочении нового личного крестьянского землевладения: размеживание участков, изжитие чересполосицы и т.д.

В январе 1909 г. Столыпин указывает в своем выступлении на съезде членов губернских присутствий землеустроительных комиссий, сто «надлежит присоединиться к убеждению, что укрепление участков лишь половина дела, и что не для закрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября. Вам предстоит теперь обеспечить успех второй стадии: отвод участков к одним местам, внутринадельное переустройство крестьян».

Выходившие из общины крестьяне могли требовать вместо мелких разбросанных полосок выделение одного куска земли, равного сумме прежних. Эти цельные куски получили название отрубов. Если крестьянин покидал свою деревню и селился на своем куске земли, он становился хуторянином.

Закон «О Землеустройстве» 29 мая 1811 г. внес в это дело окончательную ясность. Он подтверждал право крестьянина требовать выделения для него цельного куска земли и значительно расширял полномочия землеустроительных комиссий, решения которых стали обязательными в вопросах устранения чересполосицы и ограничения смежных владений.

Указ 9 ноября 1906 г., преобразование этого указа третьей Думой в закон 14 июля 1910 г., утвержденный той же третьей Думой, закон о землеустройстве 29 мая 1911 - это три вестовых столба в деле создания нового крестьянского общества.

Главные цели реформы состояли в разрушении общины и создании устойчивого слоя крестьян собственников в лице хуторян и отрубников. Крестьянская община, видоизменяясь и перестраиваясь, существовала в России испокон веков. Большинство крестьян не выражало желания расставаться с ней. К тому же правительство вплоть до начала XX века проводило политику сохранения общины. Оно стремилось запереть крестьян в их общинах и оградить от влияния либеральных и социалистических идей. С общины также было удобно собирать налоги. Революция показала банкротство такой политики, и Столыпин с ней порвал, решительно взявшись за разрушение тысячелетней русской общины. Официально он заявлял, что правительство вовсе не хочет насильственной ликвидации общины, а между тем оно использовало все законные и незаконные способы ее подрыва. Столыпин надеялся решить аграрный вопрос путем постепенного преобразования крестьянского меньшинства в фермеров и столь же постепенного обезземеливания и вымывания из деревни остальной крестьянской массы. Что же касается помещичьего землевладения, то Столыпин надеялся частично его ограничить, облегчив продажу земли помещиками и покупку ее крестьянами через крестьянский поземельный банк. В целом это был путь затяжной капиталистической эволюции, весьма мучительной для крестьянства.

Особое внимание Столыпин и его сподвижники уделяли массовому насаждению хуторов и отрубов, считая их универсальным средством повышения крестьянской агрокультуры - от Польши до Дальнего Востока. Между тем отнюдь не везде хутора и отруба подходили по природным, историческим и прочим условиям. Многое в «столыпинской аграрной» реформе было надуманным, шло от неглубокого знания русской деревни.