Религиозный фактор формирования американских национальных приоритетов и внешнеполитических доктрин XVII - начала XX вв.

Рассматривая проблемы отношения к истории колониальных захватов, Фруд сожалеет о недостаточной, по его мнению, проработанности данного вопроса, об утрате исторической памяти английским народом о «славных временах». Погоня за максимальной прибылью, установление максимальной рыночной стоимости в масштабе государственной политики «является знаком того, что она [империя] потеряла чувство, с которым великие народы всегда дорожат героическими традициями своих отцов»Там же.. Деяния их, по мнению историка, колониям шли только на благо, ибо другие европейские колониальные державы, исходя из своих корыстных интересов, несли этим территориям чудовищный ущерб, причем подобная тенденция и продолжается поныне; «Из торгового Пуэрто-Рико я узнал, что, если английские колонии были в плохом состоянии, испанские колонии находились в гораздо худшем» Там же. - как бы мимоходом замечает он. Фруд приводит слова мнение француза Пьера Лабата, побывавшего в середине XVIII в. на Барбадосе и сделавшего заключение: «Если бы Гренада принадлежали англичанам, которые знали бы, как повернуть к получению прибыли ее естественные преимущества, то она стала бы богатой и могущественной колонией» Там же.. Только англичанам, доказывает Фруд, достает государственной мудрости, чтобы распорядиться ресурсным достоянием колониальный владений на благо развития мировой экономики. (К сожалению, подобная пагубная, но успешная в определенных кругах риторика имеет тенденцию к повторению). Одной из явных ошибок испанцев и французов, указывает Фруд, при их попытках организации успешного производства в колониях Западного полушария, является длительное и болезненное нежелание отказываться от применения рабского труда и начать активное внедрение современных промышленных технологий.

Большим заблуждением является рассмотрение феномена США через призму идеи утверждения модели секулярного общества. Безусловно, Соединенные Штаты не являются иерократическим государством. Однако отсутствие иерократии - это еще не секуляризм. Генезис США определялся особым эсхатологическим проектом, уходящим своим корнями в протестантизм и модернизированную просветительскую теологию.

Американская эсхатология - это не просто популярный в богемных кругах концепт. Речь идет о государственной идеологии. Характерно в этом отношении присутствие эсхатологических мотивов (причем, не в светском, а в сугубо теологическом значении) в публичных выступлениях президентов США. Еще в канун революции Дж. Адамс, будущий второй североамериканский президент, выступал со следующим, много объясняющим в воззрениях отцов-основателей, признанием: «Я всегда с благоговением рассматриваю образование Америки как открытие поля деятельности и замысла Провидения для просвещения невежественных и освобождения порабощенной части человечества повсюду на земле». Ровно та же мысль Р. Рейгана, цитированная выше.

Организованная в рамках западной советологии кампания критики коммунистического мессианства выглядит на фоне вышеприведенных цитат как политическое лицемерие.

Государственная идеология США была не менее мессиански ориентирована, чем марксистско-ленинское учение в СССР.

Патетика публичных выступлений президента, понятно, была ограничена традицией официального протокола. При обращении же к оценкам миссии США ведущими духовными авторитетами американской нации контуры эсхатологического проекта становятся еще более очевидными. Идея богоизбранности американцев и земли Соединенных Штатов является одним из ведущих мотивов церковного проповедничества. В этом смысле на американские Церкви, при всем различии их учений, негласно возложены государственные задачи. Священнослужитель в США де-факто идеологический работник государства.

Традиции проповеднического обоснования американского мессианизма были заложены в XVIII в. знаменитым кальвинистским богословом Джонатаном Эдвардсом. С его именем было связано движение «Великого пробуждения», непосредственно подготовившее в религиозном плане институционализацию американского государства. Возникло направление «новосветников», увязывавших реализацию божественных замыслов с особой историко-эсхатологической миссией Америки. В проповеднических целях ими был учрежден ряд светских учебных заведений, таких как Принстонский университет и Дартмутский колледж, ставших впоследствии брендом американского высшего образования.

Сам Дж. Эдвардс говорил о переходе статуса «богоизбранного народа» от евреев к американцам. «Новая Англия» провозглашалась им тем местом, где согласно Апокалипсису «Господь сотворит новое небо и новую землю».

Американские колонисты идентифицировались проповедником как особое «воинство Иисуса». Современник Дж. Эдвардса ректор Гарвардского университета И. Мэзер также считал очевидным, что «Иисус Христос особенно расположен к этому месту и к этому народу». В качестве аксиомы с XVIII столетия американцам через церковь внушается представление о том, что длительное сокрытие Богом Америки объясняется уготовленной ей миссией стать новым ковчегом спасения.

Тезис о богоизбранности США утверждался не только в церковном проповедничестве. Ту же задачу решала, в частности, американская литература. «Божья благодать в отношении Новой Англии, - писала, к примеру, автор романа «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, - это предвещание славного будущего Соединенных Штатов... призванных нести свет свободы и религии по всей земле и вплоть до великого судного дня, когда кончится война и весь мир, освобожденный от гнета зла, найдет радость в свете Господа». Еще более пафосно высказывался о миссии США поэт и публицист Герман Мелвилл: «Мы, американцы - особые, избранные люди, мы - Израиль нашего времени; мы несем ковчег свобод миру. Бог предупредил, а человечество ожидает, что мы свершим нечто великое; и это великое мы ощущаем в своих душах. Остальные нации должны вскоре оказаться позади нас. Мы достаточно долго скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический мессия. Но он пришел в нас».

От констатации богоизбранности США лежит прямой путь к легитимизации американского глобального экспансионизма.

Уже к концу XIX в. концепт планетарной экспансии приобрел четкое идеологическое выражение. Первым, кто без обиняков провозгласил целью США установление мирового господства, был протестантский священник Джошуа Стронг. Характерно, что американизм соединялся им с апологией англосаксонской расы, которая восприняла прежние мессианские задачи, стоящие перед евреями, греками и римлянами. «Ныне, - провозглашал Дж. Стронг, - впервые в истории человечества эти три великие линии развития проходят сквозь пальцы одной преобладающей расы для того, чтобы образовать, переплетясь между собой, единую наивысшую цивилизацию новой эры, совершенство которой будет означать, что это и есть вполне царство божие... Все объединятся в единой англосаксонской расе, показывая, что эта раса в исключительной степени соответствует намеченному и потому избрана богом для подготовки полного торжества его царства на земле». Модель нового мирового порядка Дж. Стронга не была системой господства - подчинения империй прошлого. Народы, не подходящие под англосаксонский эталон, не подчинялись в ней англосаксам, а исчезали, вычеркивались с карты грядущего царства.

Идеологема Pax Americana впервые была сформулирована в 1890-е гг. апологетом американского экспансионизма сенатором от штата Индиана Альбертом Дж. Бевериджем. Произнесенную им в 1898г. в Сенате речь «Марш флага», лейтмотивом которой было доказательство необходимости завоевания Кубы и Филиппин, небезосновательно называют американским «Майн Кампфом». Специфическую аргументацию и высокопатетическую риторику нового экспансионизма воспроизводит фрагмент из вводной, проблемно-постановочной части знаменитого выступления:

«Соотечественники! Бог одарил нас прекрасной землей; землей, которая может накормить и одеть мир; землей, чья береговая линия могла бы охватить половину стран Европы; землей, стоящей, подобно часовому, между двумя величественными океанами земного шара; более великой Англией с более благородной судьбой. Он поселил на этой земле могущественный народ - народ, возникший из самого решительного в истории человеческого рода; народ, постоянно пополняющийся зрелыми, мужественными, работящими людьми со всего мира; народ высшей категории в силу своего могущества, по праву созданных им институтов, властью продиктованной им свыше цели - пропагандистов, а не попрошаек истории. Бог даровал своему избранному народу славную историю, историю, тон которой задал Колокол Свободы, историю героическую, исполненную веры в нашу миссию и в наше будущее: историю государственных мужей, распространивших границы нашей Республики на неизведанные земли и дикие территории; историю солдат, пронесших знамя через пылающие пустыни и гряды враждебных гор к вратам заходящего солнца; историю постоянно умножающегося народа, за полвека прошедшего сквозь весь континент; историю пророков, предвидевших последствия зол, унаследованных от прошлого, и мучеников, умерших во имя нашего спасения от этих зол; историю божественно логичную, в процессе творения которой мы сегодня участвуем. Таким образом, в текущей кампании возник вопрос, являющийся больше чем партийным вопросом. Возник американский вопрос. Возник вопрос всемирного масштаба. Должен ли американский народ продолжать свой непреодолимый марш к торговому господству над миром? Должны ли свободные институты расширять свое благословленное царствование, по мере того как дети свободы обретают силу, пока система наших принципов не овладеет сердцами всего человечества? Разве нет у нас миссии, которую следует выполнить, разве нет долга перед нашими собратьями, который следует исполнить? Разве Бог наделил нас дарами за пределами наших пустынь и отметил нас как народ, пользующийся Его особым благоволением, лишь для того, чтобы мы загнивали в нашем собственном эгоизме, как поступают люди и государства, избравшие трусость своим уделом, а себя - в качестве божеств, как поступают Китай, Индия и Египет?».

Одним из основных внешних врагов США А. Дж. Беверидж считает Россию - «волка завоевания», «плетущего паутину торговли, в которую попадают территория за территорией, народ за народом». Последующий ход американской и мировой истории реализовывался целиком по бевериджевскому сценарию неоэкспансионизма, что позволяет классифицировать речь сенатора как программный идеологический документ.

Во время опроса американского конгресса 96-го созыва (1979-1981 гг.) на утверждение о том, что Бог благословил Америку больше, чем другие страны, 38% конгрессменов дали отрицательный и 32% - положительный ответ. А.М. Шлезингер-младший указывал на этот опрос, как свидетельство угасания мессианских настроений в американском обществе. Но, с другой стороны, тот факт, что треть представителей Законодательного собрания США продолжают в конце XX столетия верить в особое избрание Богом американской нации, есть аргумент не в пользу слабости, а в пользу силы национального эсхатологического концепта. Среди советской партийной элиты было в то же время значительно меньше лиц, продолжающих верить в идеалы коммунизма. Не возникает сомнений, какое общество более идеократично.

Образ В.И. Ленина, как «величайшего утописта» нового времени, затмевает галерею его современников, конструкторов иных футурологических проектов. Не меньшим футурологом был, например, президент США Вудро Вильсон. «Америка - провозглашал он в 1919 г., во время апогея Гражданской войны в России, - единственная идеалистическая нация в мире. Сердце этого народа чистое. Сердце этого народа верное. Это великая идеалистическая сила в истории. Я, например, верю в судьбу Соединенных Штатов глубже, чем в любое иное из дел человеческих. Я верю, что она содержит в себе духовную энергию, которую ни одна другая нация не в состоянии направить на освобождение человечества. Америка обладала неограниченной привилегией исполнить предначертанную судьбу и спасти мир». Безусловно, национальный лидер должен быть убежден в существовании особой исторической миссии своей нации. Этим он отличается от государственного руководителя-временщика.

В ином совеем сочинении, «Океания», Фруд предлагает обоснование особой связи метрополии и переселенческих (только их!) колоний: «Народ Англии создал колоний. Английский народ и народ колонии - один народ». Фруд указывает, что колонии Западного полушария (равно как и бывшие их колонией Соединенные Штаты)ситуации создания самостоятельной, зрелой и эффективной политической системы не достигли. Он с явным недовольством указывает: «парламентские правительства, вполне вероятно, окажутся просто временной мерой, принятой в подражание английским институтам, но они не способны на постоянство» . Современную ему систему управления колониями Фруд именует «колониальной Федерацией», в то время как желаемой формой для него выступает идеалистическая «имперская Федерация».

Ч. Дилк в своей работе «Более великая Британия также обнаруживает различные аспекты, делающие связи Британии как метрополии с ее колониями исключительными и нетипичными для других колониальных систем. В частности, одним из таких аспектов ученый называет довольно настороженное, по его мнению, отношение англичан к применению рабского труда в своих владениях. Он считает, что «ранняя отмена рабства или его полное неприятие в британских колониях привело к несчастливому провалу распространения нашего родного языка» , однако, тем не менее, способствовало успешному управлению заморских территорий и сформировали ситуацию благоденствия для их цивилизационного развития .Основной преобладания Британской империи и ее «стрежневой» нации над другими государствами и народами Дилк видит не в мощи военно-морского флота и сухопутной армии, не в доминировании в мировой экономике, а в обладании самыми совершенными, по мнению ученого, формами общественных институтов, учреждений, культурных традиций и языковых средств. Ученый пишет: «В Америке (США) народы мира сплочены воедино, но обличены они при этом в английскую форму: хотят они того или нет, но законы Альфреда и язык Чосера присущ им»Там же.. Историк доказывает, что утраченные территории североамериканских колоний, став Соединенными Штатами, стали также своего рода витриной британских цивилизационных достижений.

По мнению Дилка, наиболее перспективный в стратегическом развитии доминион - это Канада. Обладающая богатыми природными ресурсами, не требующими значительных затрат для освоения (как в Австралии), Канада, как считает ученый, не представляет из себя опасности воинствующим населением (как в Южной Африке).

Особую опасность во взаимоотношениях метрополии с ее канадским доминионом представляют, согласно размышлениям публициста, США. Поэтому первоочередной задачей он называет установление таких экономических отношений, которые способствовали бы более тесному сплочению Канады со «старой, доброй Англией». Также он считал необходимым сформировать строгую систему распределения обязанностей центра и периферии. Гарантировать благополучное развитие англо-канадской торговли, равно как и безопасность в этом регионе, заявляет Ч. Дилк, может только британский военно-морской флот.

Исключительность Австралии Ч. Дилк находил в особой ситуации непрерывного социально-экономического реформирования; прежде всего, он указывает на акт 1869 г. о свободном освоении земель австралийскими фермерами. Фактором, сдерживающим стабильное развитие экономики в этом регионе, является череда «золотых лихорадок». Дилк считал необходимым интенсифицировать сельское хозяйство, значительно ускорив возведение сети железных дорог, переход от аврального пастбищного к стойбищному овцеводству (прежде всего овцеводству). Также в решении этих проблем Дилк выступал, разумеется, как классический либерал, отрицая возможность государственной поддержки инициативы частных предпринимателей.

В отношении политического устройства Дилк зачастую был склонен идеализировать государственный строй Австралии, указывая, что именно здесь процветает «власть народа» (в отличие от Соединенных Штатов, где налицо, по мнению ученого, торжество охлоса, «власть толпы»). Как пишет С.А. Богомолов, характеризуя отношение Дилка к этому вопросу, «в Австралии, считал он, нет ни американской плутократии, ни британской аристократии в форме изолированных каст, а правящая элита комплектуется не по происхождению, а по личным заслугам» Богомолов С.А. Чарлз Дилк о геополитической структуре Британской империи конца XIX века //Россия и Британия. Вып 2. М., 2000. С. 67. Основными задачами для региона Дилк называет совершенствование форм их экономического и военно-политического сотрудничества с «туманным Альбионом».

Характеризуя значение для метрополии Южной Африки и сравнивая ресурсное достояние последней с Австралией, ученый не преминул посетовать на известную степень агрессивности африканских племен. Истоки конфликта с бурами он усматривал не иначе как в несхожести экономических форм эксплуатации территорий Африканского континента, столкновение «городской культуры» британцев и «деревенской традиции» буров: первые стремились развивать ресурсную добычу полезных ископаемых, прежде всего золота и алмазов, вторые - совершенствовать возможности сельского хозяйства. Вина за эскалацию напряженности и возникновение конфликтной ситуации в регионе, разумеется, возлагалась ученым на буров: именно они, утверждает Ч. Дилк, способствовали агрессивности аборигенов и их моральному разложению, не запрещая рабского труда африканцев и спаивая их алкогольными напитками.

Английское присутствие в Индии Дилком обосновывалось не иначе как цивилизаторскими мотивами. Британия, по его мнению, представляет там высокий модернизационный потенциал, без которого индийская цивилизация неспособна к какому-либо дальнейшему развитию. Публицист даже заявляет, что «английские путешественники, пересекая Индию от Калькутты до Бомбея, сталкивались с отсутствием какой-либо цивилизации на этой земле» Dilke C.W. Greater Britain. London, 1890. [Электронный ресурс] URL: http://www.gutenberg.org/files/41755/41755-h/41755-h.htm (дата обращения 5.03.2013). Автор при этом умолчал о фатальном голоде и свирепых эпидемиях, а также массовом разорении индийских ремесленников-кустарей, происшедших не без участия «цивилизованных» англичан. Опасность для Британской империи в этом регионе Дилк, исходя из традиций «Большой игры», видел в России, военная мощь которой, ввиду слабости ряда английских контингентов в Индии, должна сдерживаться естественным «буферным» политико-географическим барьером - Афганистаном.

Будущность же индийского государства представляется публицисту благополучным, поскольку «английские язык и культура. Смогут цивилизовать и сделать свободными население Индии» .

При этом следует заметить, что ученый старательно избегает рассматривать подробно примеры цивилизационного влияния на культуру США, хотя степень культурного заимствования весьма велика. Говоря об этой почти «родственной» связи, Сили практически не приводит никакой системы аргументации. Так, к примеру, размышляя о тождественности в XVIII столетии североамериканских и индийских владений, историк указывает: «кризис в Америке и в Индии настал одновременно между 1740 и

1760 годами., и в обоих полушариях Англия осталась победительницей» , после чего пускается в пространные рассуждения о аспектах, означающих несомненные плоды цивилизаторской политики британцев в «жемчужине туманного Альбиона», и совершенно не приводит подобного же рода аргументов в отношении Соединенных Штатов. Подобное вполне объяснимо; хотя прямых указаний Сили не дает, присутствует косвенное ощущение того, что американцы исковеркали «неправильным» понимание демократического устройства и, по мнению историка, институты традиционной британской культуры. Это же характерное для викторианских историков убеждение подтверждает и Дилк, заявляющий, что власть в Соединенных Штатах принадлежит олигархическим кругам. В отношении США Дж. Сили прежде всего критикует исторические исследования своих предшественников в данном вопросе. Обвиняя их в банальном собирательство поверхностных фактов, обывательском восприятии задач исторической науки, ученый, по его собственному убеждению, пытается понять, почему поселенцы североамериканских колоний на определенном этапе оказались вне цивилизаторской матрицы британской государственности. Рассуждая над этой проблемой, историк ставит начальный тезис, заявляя, что «американская революция вызвала к жизни новое государство - государство. Унаследовавшее язык и традиции Англии, но шедшее во многом своей дорогой, уклоняясь по пути не только от Англии, но и всей Европы»⁹⁹. Он признает, что США стали успешным экспериментом Британской государственности только в одном отношении (но при этом основополагающим, с его точки зрения) - отстаивании личной гражданской свободы; в этом, указывает он, величайшее достижение англосаксонской нации. Колонии Испании и Португалии в данном регионе, даже обретшие свободу и ставшие суверенными государствами, по мнению историка, столь впечатляющего результата никогда не достигнут, по той причине, что у истоков их возникновения стояли люди романской, «вымирающей», как он доказывает расы, да еще и со значительными вкраплениями «варварской» крови. Возникновение же антагонизма между двумя родственными общественными системами (американской и английской) возникло потому, что, по заверению Сили, уже упоминаемая в его концепции старая колониальная империя не могла рассматривать североамериканские территории и ее население как объект колонизации.

Значительная работа в данном направлении проделана профессором Сили. В своем лекционном курсе историк рассуждает о причинах отпадения североамериканских колоний. Ученый отмечает некую «неблагодарность», поскольку английское правительство считает он, сформировало ситуацию экономического благоденствия для предпринимателей британской Северной Америки, разгромив французские конкурирующие структуры при помощи военной силы. Увеличение податей, в коих он видит формальную причину разрыва, было вызвано как раз англо-французскими войнами, обеспечивающими их интересы. Однако затем историк приходит к выводу, что все же основной причиной отпадения североамериканских территорий стало несовершенство прежней колониальной системы, которая «ставила колонии скорее в положение завоеванной страны, чем в положение федеративного государства» Там же, с. 60.. Историк указывает, что порочность данной системы изначально заложила идейную «мину»: отказ воспринимать в полной мере североамериканских колонистов как граждан и собратьев по духу и крови привел в итоге к обострению эскалации. «Выгоды», извлекаемые из такого неравного положения, как указывает Сили, были мнимы и раздутыми. Кульминация парадокса заключалась в том, по мнению ученого, что обращаясь с колонистами «как с завоеванным народом, она [старая колониальная система] предоставляла им такую свободу, что они могли легко восстать.» Там же, с. 63. Таким образом, сетует Сили, это разногласие привело к расколу, не принесшему ничего хорошего ни одной из сторон, и породило опасный прецедент для других зависимых территорий переселенческого типа. Для избежания краха в противостоянии с молодыми, поднимающимися державами, коими историк называет США и Россию, Британия должна, опираясь на научные достижения, в частности, новые логистические мощности преодолеть старую форму имперского устройства «в виде искусственного союза колоний и островов» Там же, с. 68. и стать унифицированной государственной структурой, настоящей «Великой Британией».

Вопросы англо-саксонской консолидации рассматривает и Чарльз Дилк. Как и Сили, публицист указывает, что огромную опасность для преобладания в мировом пространстве представляет Россия и США, присовокупляя к ним стремительно развивающуюся Германию. Дилк полагал, что развитие гармоничного и четко отлаженного имперского механизма возможно лишь в случае установления ценностных установок европейского типа в колониях - системы классического права, избирательных норм, традиционной политической культуры, ситуации конкуренции в экономической сфере. Как справедливо указал Богомолов, по мнению Дилка, радикальные демократические эксперименты завершаться крахом, ибо это сразу же приведет к торжеству расового большинства: «Он констатировал провал попытки ввода в Натале представительской демократии. европейцы, доминировавшие в экономике, не могли создать даже оппозиционной парламентской фракции» . Как и Сили, Дилк полагал, что торжество науки будет способствовать развитию имперской системы, однако, если первый возлагал основные надежды на развитие морских коммуникаций, то второй был яростным сторонником масштабного железнодорожного строительства. Повсеместное распространение налаженной сети железных дорог, считал Дилк, будет способствовать интенсификации экономического развития, стабильному росту производственных мощностей. Особое значение историк отводит «зеленому континенту» - Австралии. Он полагает, что австралийское общество наиболее прочно впитало политические и культурные основы социальной системы Британии и ему предстоит стать формальным «полигоном», на котором британская политическая может отрабатывать возможности предоставления элементов самоуправления; предоставленная в 1900 году Австралии конституция стала косвенным тому подтверждением.

Дж.А. Фруд, анализируя современную ему систему внутриимперских связей между метрополией и колониями, делает характерное заключение о том, что «взаимоотношения между метрополией и колониями представляет собой отношения родителя и ребенка, однако в дальнейшем такой тип отношений должен способствовать к переходу в дружественный альянс, с частичными элементами суверенитета и, если потребуется, кабинетом министров» Froude J.A. The English in the West Indies. London, 1888. [Электронный ресурс] URL: http://www.gutenberg.org/files/32728/32728-h/32728-h.htm (дата обращения 3.05.2013). Приемлемой формой такой трансформации Фруд видит Имперскую федерацию, как некую лигу самоуправляющихся регионов, объединенных общностью целей внешней политики, обороны, мировой торговли, но при этом обладающие достаточной автономией при принятии законодательных актов, направленных на регулирование внутренних проблем. Координацией деятельности такого содружества, по мнению историка должен заниматься специальный орган, своеобразный центральный парламент, имеющий представительство регионов в равных пропорциях. Разумеется, это, вероятно всего, относиться к колониям переселенческого типа, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, отчасти Южно-Африканского Союза, в которых в значительной мере рычаги административных постов заняты англичанами, и которые практически стали «своими», если не по национальности, то по общности языка и культуры. В целом, взгляды Фруда на будущность империи довольно оптимистичны. Он полагает, что мощи Британской империи никогда не наступит конец, уже хотя бы по той причине, что «англичане распространились [по всей земле] вдаль и вширь»Там же..

Следует сказать, что далеко не всегда идеи англо-саксонской консолидации находили отклик у всей интеллектуальной элиты британского общества. К примеру, поэт Блант указывал в своих заметках, что единство метрополии и колоний является бесполезным и даже вредным для английского народа. Пропаганда имперского величия, считает он, привела к участию в разорительных войнах и сомнительных внешнеполитических акциях, обратив все европейские державы, и в особенности Германию, против Британии. Рассуждая о наступлении нового, XX века, поэт заявляет, что он «не желает так ничего, как увидеть спад Британской империи».Blunt W. S. Britain's Imperial Destiny, 1896-1899. London, 1899 Дж. Гобсон в своем исследовании довольно критично отзывался о проблемах структуры Британской империи, указывая, что неравномерное положение некоторых колоний, в частности, привилегированность «белых» владений, создает ситуацию нестабильности и хаоса. и порождает тенденцию к центробежности.

Идеологические построения ученых о консолидации Британской расы находили определенную степень понимания у британских политиков и общественных деятелей. Так, была сформирована Лига имперской федерации, в задачи которой вменялась трансформация империи до уровня особого содружества. Идеи Фруда о переформатировании имперской структуры буквально носились в воздухе. В статьях ведущих газет обсуждались различные проекты формирования предложенного им единого имперского парламента. Один из таких проектов подразумевал наличие 300 уполномоченных из собственно метрополии и всех переселенческих (белых колоний), где на долю колоний отводилось 115 мест; в верхней палате предполагалось наличие двадцати мест для лордов из числа наиболее уважаемых лиц в колониальных владениях. Такие общественные деятели и чиновники, как Дж. Дальтон, Ю. Фогель стремились обеспечить более реалистичную модель реформирования системы. В частности, последний полагал, что для образования единого имперского парламента не готов ни британский народ, не жители колоний и предлагал постепенное вкрапление в действующий парламент особой «скамьи» депутатов от колониальных ведомств. Дальтон, в свою очередь обращал внимание на пример Соединенных Штатов, указывая, что когда правовая инициатива Б. Франклина по представительству в парламенте североамериканских колоний была отвергнута, произошло их отпадение, и призывал формированию «англо-саксонского единого братства» (brotherhood). Однако, с другой стороны, критики реформы находили ее нежизнеспособной, неубедительной, считали, что проект формирования федерации является мертворожденным по причине незаинтересованности колоний в решении общеимперских проблем, местечковости их взглядов на решение глобальных проблем. Также бесперспективным обозреватели некоторых журналов находили идею единого парламента, полагая, что аристократичные пэры едва ли откажутся от своих привилегий и станут заседать в ведомстве, попирающих интересы собственно Англии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время США не отказываются от уже устоявшегося статуса сверхдержавы мира, воспринимая свое положение как неизбежный статус- кво. В риторике лидеров североамериканского государства по-прежнему звучат нотки мессианизма, во имя «высших идей демократии» позволяющих совершать вмешательство во внутренние дела государств. Характерным образом происходит провиденциалистское обоснование подобных геополитических приоритетов как результат Божественного предопределения.

Во многом заявления лидеров политической элиты США, вне зависимости от их вероисповедания носят характер абстрактного обращения к высшим силам, «Богу», что свидетельствует о значительном влиянии протестантского клерикального дискурса в политической практике США. Именно протестантам еще раннего Нового времени была присуща унификация вероисповедального обряда и ритуала, а также сопутствующих элементов. Национальная идея государства, претендующего на заметную роль в мире, должна обладать мессианским пафосом. В этом смысле она экстравертна. Ее адресатом являются не только собственные граждане, но и народы зарубежных стран. Несмотря на эту универсальную особенность, «русское мессианство» традиционно преподносится как нечто цивилизационно аномальное, аналог экспансионизма и империалистичности.

Между тем, существует не только «русский», но и «американский» мессианизм - Pax Americana. Никаких негативных ассоциаций он у ревнителей международного права не вызывает. Напротив, речь идет о благородной миссии американской демократии как ценностно-значимой для всего человечества. Мессианизм «Нового Света» это не только эсхатологические чаяния переселенцев-конгрегационалистов с «Мэйфлауэр». Традиция мессианской рефлексии сохраняется в США и в настоящее время. Рональд Рейган высказывался в 1982 г. вполне в духе конгрегационалистских миссионеров: «Я всегда считал, что эта благословенная земля была необыкновенным образом отделена от других, что божий промысел поместил этот великий континент между океанами для того, чтобы его обнаружили люди со всех концов земли, наделенные особой любовью к вере и свободе».

Вместе с тем представления о миропорядке, воплощаемый в идеях мессианства политической элиты США, зачастую встречает отторжение со стороны различных политических и социальных сил мира. Так, например, папа Лев XIII в одной из своих энциклик допустил термин «ересь американизма», в рамках которой осуждал американское видение религиозных аспектов представляя их как крайнюю степень деконструкции изначальных христианских религиозных смыслов. Неприятие американского образа жизни, ценностей и доминант общественного развития, в частности, в современном мире выражается в движении антиглобализма, росте экстремистских антиамерикански настроенных группировок религиозного (нехристианского толка) в Африке, на Ближнем Востоке.

Таким образом, идеи американской исключительности и мессианства, несмотря на то что являются стержневой основой для системы ценностей и мировосприятия членов американского этноса, нуждается в серьезном пересмотре и трансформации. Убежденность как политической элиты США, так и рядовых американцев в том, что только им под силу нести цивилизационное «бремя» в мировом геополитическом пространстве на деле привела к превращению американского государства в своего рода «глобального жандарма» на мировой арене. Вследствие этого США более всего в настоящий момент испытывают воздействие мирового кризиса и очутились перед лицом достаточно серьезных рисков и вызовов.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бэррес Р. Документы Американской Революции: Декларация независимости, Конституция Соединенных Штатов, Билль о правах. Пер. с англ. П.В. Рыбина и И.А. Бжилянской. Тверь-Москва: Альба, Российский экономический журнал, 1994.

2. Говорит сам Джордж Фокс. Перевод и вступительная статья Т.А. Павловой. М., ИВИ РАН, 2000.

3. Источники по истории Реформации. Вып. 1-2. М.: С.П. Яковлев, 19061907.

4. Кальвин Ж. Наставление в христианской вере / Пер. с фр. А. Д. Бакулова / Под ред. Ю.Ф. Кимилева / Пред. А.Д. Бакулова / Комм. Г.В. Вдовина. Т. 1-3. Кн. 1-4. М.: Изд-во РГГУ, 1997.

5. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. М., 2008.

6. Ключников Ю.В. Конституции буржуазных стран. Т.4. Британская империя, доминионы, Индия и Филиппины. М.- Л., 1936

7. Коломб Ф.Х. Морская война. М., 2003

8. Конан Дойл А. Англо-бурская война (1899 - 1902). М., 2004

9. Корбетт Дж. Великие морские сражения XVI - XIX веков. М., 2009.

10. Лютер М. Время молчания прошло. Избранные произведения 15201526 гг. Харьков, 1994.

11. Лютер М. Избранные произведения. СПб., 1994.

12. Лютер М. О паломничестве и пилигримстве // Источники по истории Реформации. Вып. 1. М.: С.П. Яковлев, 1906.

13. Лютер М. О рабстве воли // Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986.

14. Лютер М. О светской власти // Источники по истории Реформации. Вып. 1. М.: С.И. Яковлев, 1906.

15. Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870): Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности "История" / сост. Юровская Е.Е. М.: Высшая школа, 1990.

16. Хроника христианства. / Пер. с нем. В. Годфрида. М.: ТЕРРА, 1999.

Размещено на Allbest.ru