Повседневная жизнь революционеров в годы первой русской революции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Повседневная жизнь революционеров в годы первой русской революции



ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ "СТАРШЕГО ПОКОЛЕНИЯ"

1.1 Факторы, влиявшие на формирование мировоззрения революционеров

1.2 Ссылки и аресты как элемент повседневности

ГЛАВА 2. ЖЕНЩИНЫ В РЕВОЛЮЦИИ

2.1 Оформление революционного сознания

2.2 Революционный быт как образ жизни

ГЛАВА 3. РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ-ТЕРРОРИСТЫ: ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ПРОВОКАЦИЯ

3.1 Образ жизни провокаторов

3.2 Жизнь и деятельность летучих боевых отрядов на примере лбо со ПСР

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСТОЧНИКИ



ВВЕДЕНИЕ

Актуальность изучения деятельности революционеров через призму повседневной жизни связана с развитием в исторической науке такого направления, как история повседневности в целом, с одной стороны, и значением революционного крыла общественной жизни Российской империи на рубеже XIX - ХХ вв., с другой. Поиск истоков и причин формирования мощных и жизнеспособных радикальных партий, радикализация значительной части мыслящего общества, формирование своего рода "моды" на нигилиста- революционера, требуют от исследователя вдумчивого анализа истоков данного феномена. Изучение повседневной жизни радикалов позволяет проанализировать истоки мировоззрения, жизненные идеалы и позиции деятелей революции.

Отечественный исследователь и теоретик истории повседневности, Н.Л. Пушкарева пишет, что повседневность должна включать в себя частные события в жизни человека, а также эмоциональную сторону событий и явлений, значимых для конкретной личности. Можно сказать, что термин повседневность включает в себя формы поведения людей, в том числе в специфических, экстремальных социально-политических условиях. В центре внимания истории повседневности лежит «реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного жизненного мира». Пушкарева Н.Л. История повседневности: предмет и методы. - М., 1997

П. Бергер, Т. Лукман. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995. С.3

Актуальность темы определяется тем, что в последнее время в исторической науке проявляется рост интереса к человеку, к отдельной личности, изучая жизнь радикалов, стремившихся повлиять на ход истории, можно определить и мотивацию их поступков. Благодаря изучению повседневной жизни "поздних" народников, женщин-революционерок и деятелей террористических организаций начала ХХ в., можно воспроизвести не только эпизоды их личной жизни, но и общественной, а также более глубоко раскрыть особенности революционного движения конца XIX начала ХХ веков.

Народническая идеология оказала глубокое воздействие на молодёжь XIX-начала ХХ вв. Особо нужно отметить активную роль русских женщин в революционном движении. Наравне с мужчинами женщины участвовали в революционной деятельности и некоторые из них становились лидерами, проявляли бесстрашие, отрекались от традиционных человеческих ценностей, покидали семьи ради победы идеи революции.

Нетипичная для обывателя повседневная жизнь революционера, полное отречение от традиционных ценностей, уход из семей, формировали новую реальность. Одной из задач нашего исследования является описание максимально достоверно этой реальности, ставшей типичной для подавляющего большинства революционеров, единственно приемлемой, состоящей из необычных повседневных практик.

Предметом данной работы является повседневная жизнь революционеров на рубеже веков. Объектом - условия формирования революционной идеологии и особенности повседневных практик отдельных революционных деятелей.

Цель работы - охарактеризовать типичные стороны повседневной жизни русских революционеров.

Задачи:

- Изучить повседневную жизнь революционеров "старшего поколения". Рассмотреть факторы влиявшие на формирование мировоззрения революционеров: ссылки и аресты как элемент повседневности.

- Описать роль женщины в революции и оформление революционного сознания как такового.

- Разобрать быт революционеров.

- Проанализировать деятельность революционеров-террористов, образ жизни провокаторов, а так же жизнь и деятельность летучих боевых отрядов.

Основным источником по мировоззрению и повседневности является опора на личные воспоминания и впечатления участников событий, в которых авторы описали то, что ими переживалось. Это помогает воссоздать атмосферу их жизни. «Запечатлённый труд» в двух томах Веры Фигнер написан ей в 1921 году в эмиграции. Книга богата разнообразным материалом. Автор раскрывает взаимоотношения в своей семье. В своей работе она рассказала о волнующих её вопросах свободы, морали, о том, что пришлось пережить, находясь в тюремном заточении, а, выйдя на свободу, искать своё место в жизни. С любовью о своей няне, как родном и близком человеке, вспоминает Вера Николаевна в рассказе «Моя няня». В Полное собрание сочинений вошли кроме «Запечатлённого труда» ещё воспоминания, стихи, письма родным и друзьям, которые также являются незаменимым историческим источником. В стихах В.Н. Фигнер передала чувства, переживаемые в заточении и веру в правоту революционного дела. Много стихов она посвятила сокамерникам - народовольцам: Лопатину, Лукашенко и др. Женский взгляд на жизнь революционеров видим и в трудах народоволки П.С. Ивановской. Она в своих «Воспоминаниях» рассказывает о событиях, участницей которых она была и о людях, с которыми была связана революционной деятельностью.

В. Вересаев в своих воспоминаниях дает психологический портрет В.Н.

Фигнер. Писателя привлекает её цельный образ революционера, прямота и откровенность в отношениях с людьми. Он обращает внимание на необыкновенную красоту Веры Николаевны, которую отмечали окружающие. Он характеризует её как сильную волевую личность, которая постоянно находилась в борьбе. Фигнер В.Н. Запечатлённый труд. Воспоминания в 2-х томах. - М.: Мысль, 1964

Фигнер В.Н. Моя няня. XII сборник //Знамя. 1892

Ивановская П.С. Боевая организация. Из воспоминаний. //Былое, №3, 1928

Вересаев В. Литературные воспоминания. Собрание сочинений в 5 томах.- М.: «Правда». 1961. Т.5

«Повести моей жизни» Н.А. Морозова также непосредственный исторический источник. Первая повесть была написана им в Шлиссельбургской крепости в 1902 г. Н.А. Морозов рассказывает о своём детстве, становлении научных и политических взглядов, а далее повествует о тех жутких условиях, в которых ему пришлось жить более 20 лет (в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях). Поражают мельчайшие подробности описываемых им картин. Работа Н.А.Морозова «В начале жизни»является составной частью воспоминаний «Повести моей жизни». Она охватывает периоды его детства, гимназические годы, начало революционной деятельности и «хождение в народ». Автор пишет о становлении своих революционных взглядов и сомнениях в правильности выбранного жизненного пути. Одними из главных ценностей являются письма узников тюрьмы. Они написаны родным и знакомым. В «Письмах из Шлиссельбургской крепости» Н.А. Морозов передал воспоминания о детстве и юности, о «хождении в народ», а также описал чувства и эмоции, которые были пережиты за многие годы заключения.

В «Террористической борьбе», выпущенной в 1880 году в Лондоне (по

другим сведениям в Женеве), Н.Морозов отводит чрезмерную роль террору, желая сделать эту борьбу «исторической, традиционной, популярной». Он уверен, что ради идеи стоит идти на убийства. Отдельно стоит рассмотреть теорию террористической борьбы Н.А. Морозова. В 1870-х годах он последовательно отстаивал свою точку зрения о возведении политических убийств в систему.

Историография вопроса восходит к началу ХХ в. В. Богучарский в монографии «Активное народничество семидесятых годов» представляет свои глубокие рассуждения об идейных корнях народничества, анализирует взгляды идеологов этого движения: Бакунина, Лаврова, а также ищет причины неуспеха движения в народ. Работа содержит много документального материала: воспоминания участников движения, отрывки речей революционеров на суде, личную переписку, цитаты из газет и журналов того времени, что позволяет составить представление о рассматриваемой эпохе.

Повествование о быте, мечтаниях о светлом будущем русского народа, заключении фиктивных браков между революционерами с целью конспирации,

«хождении в народ», арестах идёт в «Очерках из жизни русских революционеров 70-80-х годов».

Книга жандармского генерала А.И. Спиридовича «Партия социалистов- революционеров и её предшественники» представляет собой исследование, построенное на фактическом материале, в котором освещается деятельность партии эсеров с момента образования до 1917 года. Автор использовал целый массив источников, т.к. был связан с полицейскими ведомствами..

Сохранившаяся переписка Азефа с товарищами по партии, с охранной службой, женой, любовницей дают возможность составить его более полный портрет. Переписка «великого провокатора» представляет большой интерес для историков, т.к. по его письмам можно характеризовать взгляды, убеждения, интересы и т.д. По словам З.И. Перегудовой и Д.Б.Павлова «эпистолярное наследие Азефа является не только комплексом документов нравственного характера, но и ценным источником революционного и общественного движения России». Листок «Земли и воли». 22 марта 1879. Революционная журналистка семидесятых годов. -Ростов-на-Дону, 1970

Богучарский В.Я. Активное народничество семидесятых годов. - Москва: Издательство Сабашниковых, 1912

В подполье. Очерки из жизни русских революционеров 70-80 гг.- С.-Петербург: Друг народа, 1907

Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и её предшественники. - Петроград, Вленная типография, 1918

Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и её предшественники. - Петроград, Военная типография, 1918. С. 165

Жизни и деятельности В.Н. Фигнер посвящено множество книг и статей. В 1920-х гг. вышла рецензия С. Иванова18 на книгу В.Н. Фигнер

«Запечатлённый труд», журнал «Летописи марксизма»19 охарактеризовал

«Запечатлённый труд» В.Н. Фигнер как одно из выдающихся явлений мемуарной литературы и как важный исторический источник. В 1928 году газета «Красная звезда»20 писала, что знакомство с книгой Фигнер необходимо каждому, кто желает сознательно относиться к историческому прошлому.

Книга В.Н. Войновича «Степень доверия»21 посвящена жизни и творчеству В.Н. Фигнер. Э. Павлюченко - историк, исследовательница вопросов общественного движения XIX века в России в своей работе «Вера Николаевна Фигнер и её «Запечатлённый труд»22 отмечает, что в революционном движении женщины сыграли выдающуюся роль. Автор шаг за шагом прорабатывает биографию В.Н.Фигнер в совокупности с рассмотрением революционного движения в России конца XIX - начала XX вв. Она пишет, что воспоминания Фигнер сконцентрировали в себе всё самое характерное своего времени. Монография этого же автора «Женщины в русском освободительном движении от Марии Волконской до Веры Фигнер», вышедшей в 1988 году, посвящена женскому вопросу, начиная с декабристок и заканчивая народовольцами. Автор отмечает, что с развитием общественной жизни женский вопрос обострился и активизировался во время революций.

«Хождение в народ» она считает «женской стихией, продолжением органической деятельности, начатой ещё 60-десятницами»24. Исследуя психологические особенности народников, Э.А. Павлюченко выделила два момента, сближающие революционеров с верующими людьми - тип мышления (усвоение революционных идей на уровне веры) и преемственность религиозной культуры (аскетизм, жертвенность, идеалистическое восприятие народа). Автор пишет и о том, что в процессе борьбы сформировался новый женский тип с не женскими качествами: решимость, твёрдость, верность революции. Часто такие качества порождали крайние меры - террор.

Современные исследователи изучают такие аспекты проблемы, как женщины в революции, так, например, диссертация О.Н. Кондаковой, в которой говорится о женщинах-революционерках, посвятивших себя революционному делу. Автор делает выводы, что появился новый тип женщин, психологически готовый к борьбе. Павлюченко Э.А. Женщины в русском освободительном движении от Марии Волконской до Веры Фигнер. - М.: Мысль, 1988

Павлюченко Э.А. Женщины в русском освободительном движении от Марии Волконской до Веры Фигнер.- М.: Мысль, 1988. С. 234

Кондакова О.Н. Автореферат. Женщины революционерки 70-80-х годов XIX в. и их пребывание в Сибирской ссылке. - М., 2002

Вольфкович С.И. Николай Александрович Морозов. Природа, 1947. №11

Амфитеатров А.В. Шлиссельбуржцы. Собр. Соч. т.35. - Спб.: Просвещение, 1915

Также о повседневной жизни революционеров некоторая информация содержится в публицистике. Например, академик С.И. Вольфкович, который был лично знаком с Морозовым, поражало в нем неутомимое трудолюбие. Публицист А.В. Амфитеатров в работе «Шлиссельбуржцы» вступает в полемику с автором статьи «Шлиссельбургское последействие» Л. Войтоловским. «Шлиссельбургское последействие» написано на основе записок бывших узников М. Фроленко и М. Новорусского. Л. Войтоловский считает тех, кто вышел на свободу после многолетнего заключения, духовно опустевшими. Он объясняет это тем, что изоляция личности от коллектива приводит к «оскоплению души … Ценою принижения интеллекта они (узники) приобретали возможность вынести столь долгое отсутствие импульсов к жизни». Л. Войтоловский считает Н. Морозова человеком, который почувствовал в себе духовное банкротство и поэтому «искал спасение в недрах своего собственного мозга». А. Амфитеатров не согласен с таким выводом. Опираясь на воспоминания шлиссельбуржцев, он считает, что бывшие заключённые крепости не отупели, а наоборот, набрались интеллектуальной и физической энергии. Они не потеряли надежду быть ещё полезными обществу. Что касается Николая Морозова, то его здоровье автор называет богатырским, которое всё выдержало и даже окрепло. И на свободу он вышел в твёрдом духе. Л. Круковская представляет свою книгу «Н.А. Морозов. Очерк жизни и деятельности», вышедшей в Петербурге в 1920 году. Она знакомит с деятельностью Н.А. Морозова, в основном обращая внимание на его научную работу. Автор считает, что жизнеописание учёного может послужить уроком для тех, кто устал от жизни и зарядить таких людей энергией. Писателя М.П. Поповского привлекают незаурядные люди большого интеллекта и высоких идеалов. Он с восторгом отзывается о народниках, но «хождение в народ» автор считает неверным решением.

Работа В.А.Твардовской «Н.А.Морозов в русском освободительном движении» посвящена биографии Морозова, из которой читатель узнаёт о «хождении в народ», участии Морозова в революционной организации «Земля и воля» и «Народная воля». В статье Г.С. Кана «Идейные еретики» делаются попытки охарактеризовать некоторых народовольцев, не согласных с программой «Народной воли». О.В. Будницкий концентрирует внимание на терроризме как феномене, который ещё недостаточно изучен («Терроризм глазами историка. Идеология терроризма»).

История провокаторства привлекала не только ученых исследователей, но стала обсуждаемой темой в популярной литературе, например, имя Е.Ф. Азефа оказалось притягательным для писателей, мемуаристов. Ему посвящались воспоминания, ставились пьесы: «Товарищ Иван», «Орёл или решка». Б.Савинков в своих «Воспоминаниях террориста» писал в основном о революционной деятельности Азефа. Но также отводил место для его характеристики в обычной жизни. С точки зрения Савинкова Азеф представлял собой не только идеал революционера, но и образцового, скромного семьянина, любящего жену и детей.

Б.Николаевский в «Истории одного предателя» дал яркую характеристику Азефу, подробно описав его жизненный путь. Многое автор почерпнул непосредственно из рассказов сожительницы Азефа Х. Клёпфер. Твардовская В.А. Н.А. Морозов в русском освободительном движении. - М.: Наука, 1983

Кан Г.С. Идейные еретики народной воли. //Индивидуальный политический террор в России XIX-начала XX вв.//Материалы конференции. Мемориал, 1996

Будницкий О.В. Терроризм глазами историка. Идеология терроризма.- Ростов-на-Дону: Феникс, 1996

Савинков Б.. Воспоминания террориста. - М.: Вагриус, 2006

Николаевский Б.И. История одного предателя. - М.: Вече, 1991

Исследование Б. Николаевского построено на тщательном подборе фактического материала. Но Р.А. Городницкий считает, что Б.Николаевский односторонне подошёл к рассмотрению фигуры Е.Ф. Азефа, характеризуя его как низменную личность. По мнению Городницкого для полного воссоздания портрета Азефа надо рассматривать позиции двух лагерей - правительственного и революционного.

Необходимо упомянуть книгу Ф. Лурье «Полицейские и провокаторы» написанную в популярной форме, в которой автор рассматривает взаимоотношения полиции со своими агентами. В.Г. Джанибекян посвятил свою работу «Азеф - король провокаторов» исследованию биографии главного провокатора.

Монография А.А. Городницкого «Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911гг.», выпущенная в 1998 году, построена на обширном историческом материале. Ю.М. Лотман рассматривает быт и повседневную жизнь русского общества во взаимосвязи с культурой, обращая внимание на обычаи, одежду, поведение в обществе, на внутренний мир человека. Он раскрывает сущность декабристского движения в России, как первого революционного движения в стране, останавливая внимание на их мировоззрении. П. Бергера и Т.Лукмана интересует проблема социологии жизненного мира человека. Объектом их анализа является объективная реальность, которая взаимодействует с человеком. Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг. - М.: РОССПЭН, 1998

Лурье Ф. Полицейские и провокаторы. - С-Петербург: Час-пик, 1992

Джанибекян В.Г. Азеф-король провокаторов. - М.: Вече, 2005

Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг. - М.: РОССПЭН, 1998

Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII -- начало XIX века). - Спб.: Искусство, 1994

Бергер П., Лукман Т. «Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания». - М.: Медиум, 1995

Различные авторы, в соответствии со своими методологическими принципами, по-разному оценивают события, связанные с революционерами, включенными нами в исследование. Историки советского периода восторженно отзываются о революционерах, считая их героями, выделяя их стремление освободить народ от самодержавия. Особое место отводилось женщинам в революционном движении, что было связано с наступлением героического периода в истории русской интеллигенции. Современные историки более реалистичны, они стараются глубже вникнуть в проблему.



ГЛАВА 1. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ "СТАРШЕГО ПОКОЛЕНИЯ"

1.1 Факторы, влиявшие на формирование мировоззрения революционеров

Н.А. Морозов - один из ярких представителей народовольцев. Одарённый и способный он серьёзно увлекался наукой, которой решил посвятить свою жизнь, но попав в революционную среду, поменял свои взгляды. После долгих размышлений он отошел от научной стези. Совершив «хождение в народ» и познакомившись с его бытом, Морозов определил для себя дальнейший революционный путь в жизни.44. Его отец был из дворян, а мать - из богатых крестьян.

Для Н. Морозова мать оставалась нравственным идеалом на протяжении всей жизни. Н.А. Морозов писал из Шлиссельбургской крепости: « …Вы мне сказали, что всякий раз, когда я хочу сделать что-нибудь касающееся другого человека, я сначала представил бы себе, что это самое сделали со мной, и если сочту такой поступок дурным по отношению к себе, то он нехорош и с моей стороны». «Отношения детей и взрослых являются главными двигателями в развитии ребёнка и весь психический склад человечества передаётся через узкий тоннель детства и через способы ухода за детьми».

Обстановка их дома представляла «смесь дворянской сельской простоты и научной увлеченности обитателей дома». Внутренние комнаты дома блестели зеркалами от пола до потолка, с которого свисали бронзовые люстры, на стенах располагались картины знаменитых художников в золочёных рамах. Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 10

Шкуратов А.А. Историческая психология. - М., 1997. - С.66

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 23

Уже в десятилетнем возрасте к Николаю стали приходить в голову мысли о справедливости: почему один живёт в богатстве, а другой в нищете и голоде? Уже тогда у него появились религиозные сомнения. Оказалось, «что в таком незаметном, тихом человеке на самом деле заключен подлинный покоритель мира». К тому же у него была прирождённая любовь к природе, вызывавшая особенное восторженное чувство. Морозов был одухотворён природой до такой степени, что утром здоровался с речкой, деревьями, солнцем и т.д. а вечером прощался.

В гимназические годы многие революционеры хорошо учились, но интересовались в основном, государственным устройством. Так, Морозов узнал, что республиканский строй в иностранных государствах достигнут в результате тяжёлой борьбы. Рассказы о Петропавловской крепости вызывали в его воображении картины ужасов. Читая романы, Морозов знакомился с жизнью людей. В. Фигнер писала в воспоминаниях, что Морозов - «пылкая натура, мечтающая о геройских подвигах», но пока таких не находилось и из двух дорог, которые рисовались Николаю в будущем (наука и гражданская свобода), он пока выбирал первую.

Модным научным направлением было естествознание. Учась в гимназии, многие будущие революционеры увлекались естествознанием. Днями и ночами он просиживали над книгами, ища ответы на вопросы: как начался мир и чем он окончится, в чём сущность сознания, стоит ли жить. Много читали, учились "не ровно, то поражая учителей знаниями, а то запуская предмет». Учителя гимназии так характеризовали его: «Чрезвычайно способен и усидчив, если хочет; рассеян и вечно занят чем-то посторонним». Они всё чаще задумывались о месте науки в обществе, видя, что ей отводится второстепенная роль при самодержавном строе. Морозов считал, что тот, кто занимается наукой, такой же герой, как и борец за свободу. К девизу: свобода, равенство, братство он добавил науку, которая может рассеять суеверия и предрассудки. Поповский М. Побеждённое время. Повесть о Николае Морозове.- М.:Политиздат, 1975. - С. 21

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 18

Фигнер В.Н. Полное собрание сочинений в 7 томах. -М.: 1932. - Том 6. - С. 190

Поповский М. Побеждённое время. Повесть о Николае Морозове. - М.:Политиздат, 1975. - С. 35

Многие революционеры формировались в 60-70 гг., много времени они проводили в размышлениях о различных сторонах русской жизни: о бедных и богатых, об образованных и неграмотных и приходили к выводу о необходимости образования. Например, народник Морозов констатирует общее для революционеров, явление: «Окружающая обстановка детства наложила отпечаток на душу Морозова, содействовала развитию в нём сосредоточенности, которая сыграла роль в будущем».

Большое влияние на формирование революционного мировоззрения оказывали первые годы обучения в университете. Пестрившие воззваниями и прокламациями, жизнь студента была весьма политизирована. В тексте различного рода листовок запоминалось больше всего то, где писалось о самопожертвовании во имя идеалов, раздавались воззвания к борьбе свободу. «Вот люди, за которых можно отдать душу, вот что делается и готовиться в тайне. А я всё думал до сих пор, что кроме нашего кружка нет в России никого, определяющего наши взгляды!». Он начал приходить е мысли, что хорошо бы погибнуть за истину и справедливость. «Идеалистически настроенный, с мягкой нежной душой, он благоволил с юных лет перед людьми, жертвующими собой для общего блага и освобождения человечества», - так высказалась о Николае Морозове Л. Круковская.

Учась в Университете, Морозов жил с другом на квартире на полном попечении прислуги и лакея. Его комната имела учёный вид, одна стена была уставлена сотнями естественнонаучных книг, другая - увешана витринами с коллекциями насекомых, которых он сам собрал.

Зимой 1874 г. он стал посещать квартиру О.Г. Алексеевой - своеобразный общественный салон, где собиралась интеллигенция, сочувствующая революционерам. Люди нового типа покорили его смелостью, отношением к народу, к долгу. Он понял, что «участие в революционной борьбе - дело не только увлекательное и романтическое, но и суровое и опасное, требующее мужества и самопожертвования». Чтобы понять и осмыслить жизнь народа, Морозов с товарищами посещал харчевни, а чтобы иметь предлог путешествовать по деревням, освоил ремесло сапожника. Таким образом, в результате мучительной борьбы Морозов решил идти в народ, как сотни других молодых людей. Твардовская В.А. Морозов Н.А. в русском освободительном движении. - М.: Наука, 1983. - С.27

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 78

Чтобы привлечь внимание крестьян, народовольцы организовывали чтение книг, устраивали посиделки с песнями, в которых осмеивались власть и самодержавные порядки. Песенки разучивались и разносились народом по деревням. «Мы ковали в крестьянских пестрявых рубахах и грубых фартуках в три молота, так что наши удары, быстро следующие друг за другом, отбивали на раскалённом куске металла одну непрерывную дробь. Тысячи железных искр вылетали огненными струями из-под наших молотов…» Крестьяне относились к Николаю как к своему человеку, завязывая разговоры, к нему быстро привязался сын хозяина, где Морозов осваивал кузнечное дело. Так как сын был неграмотным, как и основная масса крестьян, то Николай начал ему читать книжки, привезённые с собой, но к глубокому разочарованию книги не воспринимались. «Черту абсолютной неспособности охватывать соотношения между различными, связанными друг с другом идеями приходилось мне встречать в головах отдельных людей, не развитых предварительным обучением». Но жизнь в деревне не ограничивалась для Николая Морозова только пропагандой. В окрестностях он искал лишайники и окаменелости, т.е. то, что представляло интерес для науки, которая всё также оставалась его страстью.

Хождение в народ совершалось пешком и в полном одиночестве. Николаю было и страшно, и в то же время радостно от чувства свободы. На его пути встречались в основном безграмотные крестьяне, с которыми трудно было вести пропаганду. «Народовольцы всеми силами стремились в деревню, а деревня не давалась им в руки».

Очутившись в крестьянской среде, Николай думал, как бы ему чем- нибудь не шокировать крестьянскую семью. Но оказалось, что рабочие пользуются в деревнях особым уважением, т.к. у них можно многому научиться. Вероятно у крестьянина кроме идеала внешности есть ещё и идеал внутреннего содержания. «И этот идеал - удачливый человек, которому всё без труда удаётся… народ, отчаявшись получить возможность образования, начал мечтать не об учёном человеке, а об удачливом. Только этот идеал уже прошлый, ... в какую форму он у них выльется в ближайшем будущем? Не в виде ли интеллигентного человека?». В этом утверждении мы можем усомниться, т.к. в то время крестьяне в большинстве своём не могли об этом задумываться и не внимали пропагандистским стараниям народовольцев.

Труд был очень тяжёлым, они работали с утра до вечера, но так как опыта у них никакого не было, то зарабатывали всего 7 копеек в день. Этого едва хватало на пропитание, а уставали они так, что валились с ног. Приходилось им работать и в болоте, проваливаясь в лаптях в воду. Занятие это было прекращено после того, как Союзов заболел. После этого местные крестьяне их зауважали, т.к. сами больше двух недель не выдерживали. Морозов был тронут таким отношением. Несмотря на тяготы и лишения, ему нравилось хождение в народ. Богучарский В.Я. Активное народничество семидесятых годов. - Москва: Издательство Сабашниковых, 1912. - С. 242

Шагая по деревням, Николай тосковал по своим товарищам, тревожился не арестованы ли они. Особенно он волновался за Алексееву - товарища по революционному кружку. Народовольцы изгоняли из своей жизни такие чувства, как любовь, счастье, которые по их мнению унижали человека. Они прославляли «идеал политического стоицизма, героического аскетизма». Но они оба были счастливы, т.к. «добровольно обрекли себя на гибель во имя высоких бескорыстных идеалов всеобщей братской любви и равенства».

«Социализм был для них верой, а народ его божеством» Николай тосковал и по своей прежней жизни, желание читать, заниматься наукой его не покинуло. В крестьянской среде до него не доходило ничего из цивилизованного мира. Иногда он чувствовал себя отщепенцем, с которым опасно разговаривать из-за страха быть арестованным. Но это чувство Морозова не подавляло, а, наоборот, заставляло идти по выбранному пути . Его девизом было: если чего-то боишься, но считаешь хорошим, то именно это сейчас и сделай. Кан Г.С. Идейные еретики народной воли. //Индивидуальный политический террор в России XIX-начала XX вв.//Материалы конференции. Мемориал, 1996, -с. 32

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 98

Богучарский В.Я. Активное народничество семидесятых годов. - Москва: Издательство Сабашниковых, 1912, - с. 65

После доноса одного из крестьян и ареста нескольких товарищей Морозов был вынужден скрываться от полиции, но свои приключения он рассматривал в романтическом виде, находясь под впечатлением прочитанных книг. Он чувствовал себя счастливым, т.к. посвятил жизнь делу освобождения человечества. У него стали часто появляться порывы пожертвовать жизнью за великий идеал. «Точно какой-то могучий клик, исходивший неизвестно откуда, пронёсся по стране, призывая всех, в ком была живая душа, на великое дело спасения родины и человечества. ... горячей верой, которая не знает препятствий, не меряет жертв и для которой страдания и гибель являются самым жгучим, непреодолимым стимулом к деятельности». Так определил деятельность революционеров писатель-народник С. Степняк-Кравчинский.

По возвращении в Москву Морозову представилась возможность вступить в революционное тайное общество. Он немедленно согласился стать его членом. Перед ним замелькали политические заговоры, тюрьмы с подземными ходами, то есть картины когда-то прочитанных романов. Революционеры собирались для обсуждения текущих дел, обменивались мнениями, кто-то сочинял стихи, кто-то пел, но Морозову хотелось скорейшей революции. Товарищи объяснили ему, что для неё необходима идейная подготовка народа, он прислушивался к их мнению и многое обдумывал сам. К тайному обществу присоединили и общество естествоиспытателей. В результате чего было собрано много научной, художественной литературы и образована целая библиотека. Спустя годы Николай Морозов задавал себе вопрос: правы были ли те, кто отказался от движения? И получал такой ответ:

«…были правы, потому что сбылись предсказания о гибели. Вся активная часть кружка попала в темницу, ссылку, а некоторые на каторгу… Но дальнейшая история показала, что наши труды не погибли бесследно, хотя цель пробуждения России от её тысячелетнего сна и была достигнута и не так как предполагали вожди тогдашнего движения, а несколько своеобразно. Враги наши своими гонениями помогли развитию и распространению освободительных идей несравненно больше…» Морозов приходил к выводу, что те, кто отстранился, не увидели яркой жизни и прожили тускло. Гинев В.Н. Революционеры 1870-х годов. - Лениздат, 1986. - С. 6

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 124

После начавшихся арестов Морозов вынужден был уехать в поместье знакомых помещиков. Здесь он скрывался вместе с О.Алексеевой. Они пользовались полной свободой: купались, гуляли по окрестностям. Но, восторженно описывая свою жизнь в крестьянской среде, возможно, Морозов что-то и преувеличивал. Скорее всего - это юношеская бравада. Мы думаем, что нереально адаптироваться к крестьянской обстановке, попав в неё, до этого находясь в богатых хоромах родителей.

Революционеры 70-80 -х гг. много времени проводили за границей. Когда одному из них представилась возможность поехать в Швейцарию для пропагандистской работы, это открывало для него новые горизонты. Приехав в Швейцарию, он ощутил себя по-иному. «Живя среди ежедневных опасностей, человек по натуре не робкий, он привыкает их встречать лицом к лицу, но он живо чувствует их отсутствие. … Вам кажется, как будто вы возвратились из далёкой поездки к себе домой и сбросили надолго с своих плеч всякие заботы…». - другая страна производила новые впечатления. Остановившись на короткое время в Берне, Морозов не мог не побывать у памятника Вильгельму Теллю - символа освобождения. Николай мысленно поздоровался с Теллем и ощутил легкость и свободу.

В Женеве ему пришлось жить не в отеле, а в типографии т.к. почти все деньги, привезённые из России, он отдал в долг, который не вернули. Поэтому квартирой стала служить типография. Вместо подушки служил свёрток газет, вместо одеяла - тоже бумага. Но воображение Морозова разыгралось и его склонность к романтизму говорила, что здесь очень хорошо. Спать обёрнутым листами революционных изданий означало жить как истинный революционер, который отказался от всех удобств. Ночью температура опускалась до 5 градусов, но под кучей листов ему было тепло. Поповский М. Побеждённое время. Повесть о Николае Морозове. - М.: Политиздат, 1975. - С. 299

Николая не было, а все мелкие вещи он носил с собой в сумке, подаренной В.Фигнер. В Женеве русские эмигранты отнеслись к Морозову как к ветерану революции. Он пользовался большим уважением за то, что исходил половину России во всевозможных видах, научился выражаться языком народа, а значит лучше его понимать. Все приглашали его в свои квартиры с рассказами, т.к. интересно было узнать о хождении в народ. Морозов ощутил себя общепризнанным человеком и вырос в собственных глазах. Находясь за границей, Николай Морозов стал членом Интернационала, мечтал создать его отделение в России. Он посещал собрания революционеров, лекции по географии, много читал. Николай Морозов постепенно превратился в террориста, отстаивающего свою точку зрения о необходимости применения политического террора. Он был уверен, что « террористическое движение будет неизбежно, если будущая террористическая борьба станет делом не отдельной группы, а идеи, которую нельзя уничтожить подобно личности».

Таким образом, Николай Морозов нашёл выражение своим мечтаниям в грозной борьбе. В.Н.Фигнер вспоминала: «Выступления с оружием в руках, нападения повсюду, насильственное освобождение товарищей, попавших в руки правительства, как нельзя более соответствовало его пылкой натуре и давнишним мечтам». Революционеры не ставили ни во что ни свои жизни, ни чужие. Такова была их психология. В беседах о ценности жизни и ответственности за убийства В.Фигнер с Б. Савинковым отмечалась надуманность этих проблем. В.Фигнер сказала: « Если берёшь чужую жизнь - отдавай и свою легко и свободно. …Мы о ценности жизни не рассуждали … всегда были готовы отдать, как-то просто, без всякой оценки». И далее: «…повышенная чувствительность к экономической и политической обстановке затушевывала личное, и индивидуальная жизнь была такой несоизмеримой величиной в сравнении с жизнью народа, что как-то не думалось о своём». Но Э. Павлюченко отмечает, что сама Вера Фигнер была против террора, «но всё- равно принимала его как необходимость». Американские учёные Э. Найт и А. Гейфман анализируя мотивы самопожертвования народовольцев, сопровождавшие террористические акты, пришли к заключению, что скорее всего многие террористы имели психические отклонения. Этим объясняется их тяга к смерти. Они нашли для себя нестандартный способ рассчитаться с жизнью - своей или чужой. Морозов Н.А. Террористическая борьба. - Лондон, 1880. - С. 35

Фигнер В.Н. Полное собрание сочинений в 7-ми томах. - Т.1. - М., 1932. - С. 166

1.2 Ссылки и аресты как элемент повседневности

По возвращении в Россию революционеров очень быстро арестовывали. Например, даже готовность к аресту не помогала становилась часто неприятной неожиданностью. Морозова и Саблина арестовали на границе. С.М. Кравчинский вспоминал: «Арест произошёл благодаря неосторожности самого Николая, просидев где-то целый день на чердаке, он не вытерпел и вышел прогуляться. Это была непростительная ребяческая оплошность». Павлюченко Э.А. Женщины в русском освободительном движении от Марии Волконской до Веры Фигнер. - М.: Мысль, 1988, - с. 124

Найт Э., Гейфман А.. Революционный террор в России 1893-1917. - М., 1997

Морозов Н.А. Повести моей жизни. - М.: АН СССР, 1962. - С. 438

Испытания народники старались встретить достойно, в такой обстановке они сначала падали духом, чувствовали себя обречёнными: «Пусть жизнь окончится теперь, она окончится честно».74 Первые дни заточения арестант, как правило, чувствовал себя очень нервно, привыкая к новой обстановке. Но затем началось новое горе - день, ничем не занятый, тянулся бесконечно долго. Большим событием стало, когда разрешили читать книги. Чтение запоем романов и журналов отвлекало от тяжёлого испытания. Чтение пробуждало воображение, многие начинали писать. Появилась надежда, что кто-нибудь из товарищей поможет освободиться. «Арестованный мечется по камере до тех пор, пока не осознает своего положения. Далее наступают томительные дни и рождаются воздушные планы о свободе».

Первый месяц заключения был самым мучительным. Удручало, что с воли не было никаких вестей. Из окна темницы человеческий мир казался недоступным, и этому миру не было никакого дела до идей и людей , томящихся в тюрьмах. Заключённым приносили жареных цыплят, ветчину, масло, деньги и книги.

Заключенному полагалось 10 копеек в день. На них можно было купить кусок чёрного хлеба за 3 копейки, а на остальное - кусочек дешёвой колбасы или рыбы. Белый хлеб и сахар были недоступны. Скудную тюремную пищу приходилось делить на маленькие кусочки, чтобы хватило на несколько раз. Через четверть часа организм снова требовал пищи. Изредка заключенный ходил из угла в угол своей камеры, но большее время лежал, чтобы окончательно не потерять силы. Во сне ему снились вкусные блюда, а просыпался он с болью в желудке.

Находясь в одиночке, народники размышляли о новой жизни, за которую боролись народовольцы. Морозов испытал голод, одиночество, бездеятельность, то есть то, что может сломить человека. Но, судя по воспоминаниям, он оказался сильнее невзгод, т.к. рассуждал о новой жизни, которая, по его мнению, непременно наступит. Ивановская П.С. Боевая организация. Из воспоминаний. //Былое, №3, 1928. - С. 36

Заключенных переводили из одной тюрьмы в другую и везде, была угнетающая тоска. Велика была угроза сойти с ума от бездействия и в таком состоянии выдать товарищей. Он старался не поддаваться страху, пытка одиночеством и безмолвием убивала мозг. Он вспоминал, что одиночное заключение - это особый экзотический строй жизни, который развивает и особую психологию. По ночам его мучили кошмары, и он с ужасом ожидал прихода ночи. Они были такими яркими, что проснувшись, Морозов не мог сразу отличить сон от действительности. А поздними вечерами, ходя по камере, боялся взглянуть в углы и увидеть там чудовищ, хотя умом он не верил в их существование. «Но с течением какого-то промежутка времени чувствительность притупляется и человек становится более спокойным. Т.к. до сих пор я не умер, стало быть нужно жить»

Разнообразие в жизнь вносило только перестукивание по стене с сокамерниками. Единственными живыми существами были мыши, которые чем-то шуршали, грызли хлебные крошки, сидели на столе и кровати. Они помогали отвлечься от безотрадных мыслей. Чтобы как-то коротать время, Морозов повторял по памяти стихотворения Некрасова, которого очень любил, Лермонтова, Пушкина. Вскоре он сам начал сочинять и записывать стихи на стене, т.к. бумагу тоже не давали. «Я понял, как вечно недоедающий человек должен ,наконец, сделаться идиотом или, в лучшем случае, неспособным к умственной деятельности».

Однажды Николаю передали от сокамерника ветчину, апельсины , чай и сахар. Этот день запомнился как настоящий пир. У него заработало воображение и стали выстраиваться научные мысли. Идея написать свою книгу оказалась вовремя пришедшей, поэтому он с таким рвением бросился работать над ней. Работа помогала ему разгонять тоску и утолять голод. В подполье. Очерки из жизни русских революционеров 70-80 гг.- С.-Петербург: Друг народа, 1907, - с. 78

Николая перевели в Московскую тюрьму и он даже не успел попрощаться со своим новым другом. В его новой камере стояла кровать, застеленная матрацем из соломы и войлочным одеялом. У окна стояла табуретка. Это была вся обстановка. Сидя на табуретке, Морозов часами наблюдал через маленькое оконце за происходящим на улице: торопящихся прохожих, играющих детей и т.д. наблюдая эти картина, он размышлял: «… как много надо времени, чтобы просветить умы и души этой пёстрой толпы, сделать их восприимчивыми ко всему идеальному, высокому, даже в политически свободном республиканском строе, а не только в таком, как у нас…» Морозов погрузился в мир литературных приключений. Его мозг заработал и начал жить жизнью литературных героев. Постепенно он окреп духом. Путём перестукивания по стенам Николай познакомился с новыми товарищами. Весть о Морозове разнеслась по всему Петербургу, друзья с воли стали присылать ему фрукты, конфеты. Подкупленные надзиратели передавали ему записки от товарищей, книги. Морозов прочитал книги по истории, потом принялся за другие. Он решил сам писать историю богов и духов.

Неожиданно Морозова отпусти на свободу. Домой Николай вернулся красиво одетым и постриженным. Отец не хотел, чтобы прислуга увидела его сына в оборванном виде. А сам Николай думал иначе: « Отчего бы отцу просто не привезти меня домой и, показав швейцару, не сказать: вот как царящий у нас произвол и угнетение обработали моего сына!». Многих отпускали на поруки родственников с условием, что он не будет заниматься революционной деятельностью.

Такое положение не устраивало и в первый же день на свободе он встретился с товарищами с которыми его связывала сила преданности высшим идеалам. За долгое время отсутствия дома родители сообщили полиции об исчезновении сына. Отец Николая Морозова, например, старался всячески отвлечь сына от революционных идей и показать, что кроме революционного мира существует мир другой, который намного ярче и интересней. Видимо, у народников произошли изменения в восприятии жизни: перестали привлекать свобода, богатство, красота окружающего мира.

Вновь налаживались связи с товарищами-революционерами, записавшись в библиотеку, где ему передавались записки. Друзья на воле и те, кто сидел в тюрьме любили своего друга Николая Морозова. Они радовались, что он на свободе и в нужный момент включится в борьбу. Получил Морозов и послание от В.Фигнер, полное дружбы и радости. Он писал: «Вот они, верные друзья на жизнь и смерть, неизменные и в радости, и в горе! Как ничтожны показались мне перед ними те нарядные светские барышни и дамы, с которыми старался знакомить отец, надеясь, что их вид затемнит в моих глазах прежние облики!». По приказу императора Морозов вновь был арестован и уже никто не был в силах его освободить.

Снова оказавшись в камере, Николай почувствовал мучительную тоску. Время, проведённое на воле, показалось ему сном. Он снова оказался в мрачной каморке с пыльными стенами. Как будто ему нарочно показали разницу между свободой и заключением. Если бы его посадили в другую камеру, то было бы легче. А здесь же Николаю вспомнилось всё пережитое и будущее казалось неизвестным. Его снова ждало повторение мучительных ночей и полное одиночество днём. Но неожиданно какая-то внутренняя пружина поднялась из глубины его души, которая сказала, что нельзя сдаваться и падать духом. Морозов решил окончательно, что посвятит себя только революции. А для этого ему надо подготовиться самому и поддержать товарищей.

Он сказал себе, что не упадёт духом и будет работать и бороться. Таким образом, Николай окончательно определился с выбором. Почти все народовольцы, заключённые в Шлиссельбурге, надеялись на лучшее будущее, так как состояние безнадёжности не постоянно. « Оно может длиться часами, днями, но всё равно проходит». Поэтому отчаяние сменялось у Морозова мыслями о воле, счастье. За годы заключения Н.Морозов освоил английский, немецкий, польский, итальянский языки. Он учил языки не путём зазубривания, а за счёт звуковых аналогий. В результате через месяц он уже читал романы в оригинале. У него было желание выучить голландский и шведский языки, но друзья не нашли учебников. Кроме того, Морозов изучил различные курсы математики и выработал собственные математические воззрения.

В крошечном тюремном садике он разводил цветы, около 300 сортов. Он писал родным из Шлиссельбургской крепости, что вера в науку поддерживала его в трудные моменты жизни. «Чувствую невыразимое удовольствие всякий раз, когда после долгих размышлений, вычислений, иногда бессонных ночей, мне удаётся найти порядок и правильность в таких явлениях природы, которые до сих показались загадочными».

В Шлиссельбурге Морозовым было написано 26 томов рукописей, которые он вывез при освобождении в 1905г. Впечатляет работа, проделанная Н.А. Морозовым в тюрьме. Несмотря на то, что он был человеком большой эрудиции, вызывает сомнение, как мог один человек сделать столько открытий в различных областях науки, имея ограниченную информацию и не имея соответствующего образования.

Другим занятием было сочинение стихов. Отсутствие впечатлений на протяжении долгих лет приводило к тому, что заключенные, не способные заниматься как Морозов, начинали забывать слова и связно говорить. Поэтому часто декламировались стихи известных поэтов и свои собственные. Стихи, написанные Морозовым о пребывании в темнице, находили отклик у сокамерников и вскоре оказались переданными на волю. Они вошли в сборник «Из-за решётки» и были опубликованы в Женеве. А за Морозовым установилась репутация поэта, чем он очень гордился. В стихах он открывал свой внутренний мир, рассказывал о сомнениях, которые одолевали его в одиночной камере, о тоске по родным, по природе. Но его стихи, стихи умирающего духовно и физически, заставляли сопротивляться и надеяться. Шкуратов А.А. Историческая психология. - М., 1997. - С.105

РГАЛИ Ф. 1185. ОП.1 Д. 147. Л. 340-341

В.Фигнер вспоминала, что Морозов был молчалив и всегда погружён в свои мысли. Но он всегда находил силы утешить или помочь кому-то из товарищей. В молодости он не любил шуток, но в тюрьме стал шутить и выдумывать смешные истории. «В последние 10-12 лет этот узник с высохшим телом, но не с переставшей в его уме живой мыслью, с удивительной настойчивостью день за днём обдумывал и набрасывал на бумагу гипотезы и соображения, делал бесчисленные вычисления, составлял таблицы и схемы. Позади его была почти вся жизнь, а впереди - одна безнадёжность». Иногда больной и измученный Морозов признавался, что его силы тают. Но он с новым воодушевлением принимался за работу в надежде, что его сочинения увидят свет. Он писал матери из Шлиссельбургской крепости, отсидев в ней уже 14 лет: «… будем надеяться на лучшие дни! Не будем думать, что душевное настроение зависит только от окружающей обстановки». В. Фигнер писала, что Морозов «мучился цингой. Преодолевал колющие боли в ногах, но всё равно старался ходить по камере, повторяя: «Меня хотят убить … а я всё-таки буду жить!». Николай Морозов отмечал, что стоило отдаться осуществлению какой-либо цели, тогда личные невзгоды начинали казаться ничтожными по сравнению с величием общечеловеческой работы. Фигнер В.Н. Запечатлёный труд. Воспоминания в 2-х томах. - М.: Мысль, 1964. - С. 48

Морозов Н.А. Письма из Шлиссельбургской крепости. - Спб., 1910. - С 271

В.Каверин вспоминал: «Ему некогда было заниматься собственной смертью, которая годами неотступно грозила ему… Именно эта удивительная способность позволила ему прожить такую долгую жизнь».

Л. Толстой, прочитав воспоминания Н.А. Морозова сказал, что «Морозов поучителен, и очень интересно заглянуть в душу революционера».



ГЛАВА 2. ЖЕНЩИНЫ В РЕВОЛЮЦИИ

2.1 Оформление революционного сознания

Женщины в революционном движении составляют отдельную страницу истории. Их жизнь, деятельность, бытовые условия и мировоззрение формировались сходным путем. Типичным представителем революционерок России была В.Фигнер. Вера Николаевна Фигнер родилась в 1852 году в Казанской губернии в дворянской семье. О своей матери В.Фигнер писала с большой любовью. Мать получила домашнее образование она немного играла на фортепиано, немного пела и говорила по-французски. А остальное « для обогащения ума она приобрела собственными усилиями, как все даровитые

личности, учась и совершенствуясь до конца жизни». От неё дети

унаследовали способность к самодисциплине, упорство, выдержку. Мать не приняла идей социализма, но оказала моральную поддержку троим дочерям, когда они оказались в тюрьмах и изгнании. Фигнер В.Н. Полное собрание сочинений в 7-ми томах. - Т.5 - М., 1932. - С.17

Фигнер В.Н. Запечатлённый труд. Воспоминания в 2-х томах. - М.: Мысль, 1964. - С.11

Родители старались, чтобы их дети росли неприхотливыми: ели, что дают, одевались в то, что есть. Атмосфера в доме была казарменной: мать не могла "...Ни ласкать, ни баловать, ни даже защитить перед отцом она нас не могла и не смела, а безусловное повиновение и подавляющая дисциплина были девизом отца», - так описала отношения в семье В.Фигнер. Таким образом, между родителями и детьми не было близких отношений. По мнению американского исследователя Л. Демоз чередование воспитательных мероприятий родителей с телесными наказаниями закаляло ребёнка как личность. Возможно это и способствовало в будущем вовлечению Веры Фигнер в революционную борьбу. Единственным утешением для Веры и её братьев с сёстрами была няня. Только она понимала потребности детей и только с ней они отдыхали душой.

До 6-ти лет Вера жила в лесу изолированно от людей, т.к. отец служил лесничим. «И нигде, насколько видит глаз и ухо слышит, никакого признака бытия человека: ни дыма из трубы, ни лая собаки или отдаленного звона с высоты деревенской колокольни». Поскольку кругом не было ни одной живой души, то жизнь семьи была полна своеобразных эмоций. В связи с переводом отца на другую работу, семья Фигнер переехала в деревню, где была другая обстановка. Барский дом с высоким крыльцом окружали молодые дубы. «… дом этот стоял над небольшим прудом, в котором плавали и кричали жирные утки. Повсюду раздавались деревенские звуки: лай собак, пенье птиц и мычание коров». Кроме того, здесь был красивый сад. Детство, проведённое в такой среде, заложило основу потребности общения с природой у Веры. Тяга к природе сохранилась у неё на всю жизнь.