Другая, крайне важная функция специализированной лексики в движении реконструкции - элемент социальной инициации, эффект сопричастности и обретения групповой идентичности. В данном случае происходит конструирование и закрепление уже нового типа памяти - коллективной социальной памяти исследователя- реконструктора.

Основные методом работы членов реконструкторского движения условно можно подразделить на два фундаментальных направления:

а) практическое создание объектов исторической реальности, материальных и духовных элементов прошлого;

б) ролевые игры.

Останавливаясь более подробно на втором направлении, следует отметить его специфические характеристики. Само понятие ролевой игры является достаточно условным, и может охватывать довольно широкий спектр социальных явлений. Наиболее уместным будет определить ролевые игры как совокупность информации и деятельности, направленной на моделирование какой-либо текущей либо исторической ситуации, в опоре на материалы художественной и научной литературы, художественные фильмы, документалистику и проч.

Ролевая игра в практике реконструкторов становится не просто «отыгрышем» и восстановлением того или иного факта и события, этот процесс, по сути, представляет собой эволюцию отношения индивида к окружающей реальности.

Практически все КИР в своей повседневной деятельности свято следят за «полным погружением» в исторические роли и даже вводят элементы социального контроля с элементом негативных (исключение из клуба либо какие-нибудь «историчные» штрафы, например, понижение в «армейском» чине, лишение рыцарского звания) и позитивным (такие же исторические поощрительные действия - посвящение в рыцари, дарование различных внутриклубных привилегий и иногда предметов ценностно-значимого характера - например «воинский» перстень) санкции.

В итоге ролевая игра стала не только эффективным способом осуществления реконструкторской деятельности, но и наиболее оптимальным каналом социального интегрирования единомышленников, превосходя по своим аналогиям все возможные методы тимбилдинговых стратегий крупных коммерческих корпораций.

Проблема игры как одного из четырех основных видов деятельности человека, ее условный, «виртуальный» характер создает впечатление о несущественности игровых актов для мировоззрения человека, что само по себе не соответствует действительности. Переход в воображаемую стадию подкрепляется реальными свойствами объектов и окружающих людей, позволяет по новому переосмысливать их положение для себя и свое собственное место в обществе.

Зачастую, к примеру, оценочное участие в ролевой игре в отношении индивида впоследствии переноситься и на реальную жизнь, как, например, в данном случае восприятия стиля и поведения человека, зафиксированного из уст одного из участников: «У него костюмных доспехов несколько, с мордами там, с усами, то есть все, но он действительно металлург… от Бога, кузнец от Бога, у него реально вот эти вот классные вещи… И кто-то там попытался его в гобуля записать, юноше посоветовали выбирать выражения, читать книжки, потому что родной…ты … хм… человек, который в принципе знает что такое» Цит. по: Радченко Д.А., Писарев А.Е. Историческая реконструкция: нормативное пространство и фольклор субкультуры // Традиционная культура. - 2012. - № 1. - С. 151..

Тем самым, можно обнаружить нарастание личных неприязненных отношений на основе, казалось бы, условных игровых «несостыковок» и стереотипов участника. Более того, зачастую ролевые условия игры настолько оказываются социально значимыми для вовлеченного в нее индивида, что начинают перевешивать иные социальные нормы и установки, даже актуальной общественной морали и правовых ограничений. Так, например, характерен эпизод из реконструкторской практики, где «был некто Вася (имя изменено), человек контуженный… Его поставили караулить. И когда приехала машина, он сказал: «Стой, кто идет? Стрелять буду!». Машина не останавливается, а он вот прямо штыком в радиатор всадил» Цит. по: Там же, с. 153. !!! ПРроверьте сноску. Таким образом, ролевая игра благодаря своему когнитивному и социопсихическому потенциалу зачастую достигает максимального эффекта вытеснения привычных социальных установок и ориентации на транслируемые ей ценности и предписания.

1.3 Методологический аппарат исторической реконструкции

Характеризуя корпус методов и средств исторической реконструкции, необходимо заявить об определенных гносеологических рисках. Во-первых, видовая неоднородность и сама неопределенность данного термина расширяет пространство и объем методологического аппарата до границ и рамок всей «новой исторической науки», что, однако, не может быть удовлетворительным результатом для исследования проблемы. Во-вторых, известная степень междисциплинарности исторической реконструкции как научного направления провоцирует некую «пестроту» и сложность вычленения именно «историко-реконструкторских» от массива «общих» методов.

В-третьих, отсутствуют объективные критерии верификации «научности» того или иного метода, связанного с данным направлением, равно как и определении научной значимости полученных исследовательских результатов. Вся совокупность рисковых факторов, связанных с изучением методологического аппарата исторической реконструкции, не исчерпывается только вышеперечисленным, но и указанного оказалось достаточного для длительной и практически неискоренимой дискредитации эпистемологического потенциала данного направления.

Особого внимания в характеристике методологического инструментария направления заслуживают позитивистские методы. По сути, привычная стратегия «классического» исторического исследования, заключающаяся в привычном комплексном сборе, анализе, сопоставлении и выстраивании в систему совокупности научных фактов, полученных при проведении эмпирического уровня научного познания. Нельзя заявить, что основа исторической реконструкции ограничивается лишь данной методологией. Огромное значение для направления сыграл «антропологической поворот» истории. Следует отметить, что антропологический поворот знаменовал обращение социогуманитарных исследований к проблемам их содержательного психологизма, что и проявилось в ряде соответствующих научных практик.

Следует отметить, что историческая реконструкция в силу высокой вовлеченности в структуру междисциплинарных связей апеллирует к методолгическому аппарату многих других «родственных» научных направлений, таких как «казусная история», «интеллектуальна биография», «просопография», «новая биография» и проч.; поэтому следует более подробно охарактеризовать их содержательные особенности и методологический инструментарий.

«Казусная история» - одно из основных, если не основное направление микроисторического анализа. Основным элементом, с которым работают исследователи в данном ключе, является «казус», который один из апологетов микроистории К. Гинзбург обозначает как «история одного события, явления, человека». Под последним подразумевается не какая-либо популяризованная в рамках классической научной парадигмы личность, а скорее «рядовой» персонаж исторического процесса, который тем не менее, занимает свое место и значение в его течении.

В рамках данного подхода происходит акцентуация на частностях, уникальных проявлениях пространства исторического знания, Если марксистский подход в исторической науки был озабочен поиском закономерностей, то казусный подход нацелен на нахождение того особого, спонтанного, что может дать новое знание о предмете исследования. На протяжении веков в истории доминировали макроподходы, и, как следствие, в конечном итоге это привело к известному кризису исторической науки. Это особенно явственно просматривается на основе диссертационной культуры отечественных ученых. Игнорирование научным сообществом перипетий в биографиях историков, отказ от признания значимыми многих, даже порой абсолютно абсурдных научных исследовательских стратегий, восприятие самого «казуса» как некоего исторического «артефакта».

Складывавшаяся в 1980- 1990-х гг. новая парадигма социальной истории демонстрировала явную потребность в охвате исследователем как можно большего числа сфер жизни, социальных связей, общественных структур и явлений как проявления динамической системы. В итоге концепция социальной истории приобрела значительную долю обновленного антропоцентризма, в котором уже «частный» человек как субъект исторического действия испытывал дуальное проявление самого себя - с одной стороны, он выступал как итог культурно- исторического наследия предшествующих эпох, с другой - как элемент воплощения всех сложностей и противоречий современного ему периода, общества, социальной коммуникации и проч.

Персональная история (или «индивидуальная история») - новое направление, основой которого является восстановление модели «истории одной жизни». Несмотря на широкое разнообразие, для всех типов личной истории, будь то микроистория, психоистория и др., существует определённый набор схожих факторов. Объединяет их подход и концентрация исследователя на частной жизни и судьбе исторических лиц, формирование и развитие их интеллектуальной парадигмы, исследование следов их деятельности в различных интервалах масштаба пространства и времени действия. В результате их собственной личной истории в качестве аналога используются новая биография, используемая для уточнения социального контекста, а не наоборот, как в случае традиционной исторической биографии.

Каждая культурно-историческая эпоха, «логос» каждой национальной культуры, имеет свои дискурсы и самосознания, в частности, собственную эволюционную типологию биографических текстов. Это не означает отсутствие общих законов и корпус отличий от развития традиционного биографического жанра, но это учитывает специфику, которая находит свое выражение в трансформации дисциплинарных традиций, оригинальной разработки определенных областей знаний.

Задача состоит не только в реализации «генеалогии», определении понятий начальной лексической формы и т.д., но также корреляции в использовании различных терминов, сочетании его в той же области исторического и биографического исследования.

Существует четыре варианта применения понятия «персональная история». Первым из них являются «персонифицированной истории», где используются традиционные методы психоаналитического анализа; вторым является «личная история» - изучение жизни индивида через призму его индивидуальных частных отношений; третий вариант - история личности как «внутренней биографии» (развития внутреннего мира человека), в отличие от «внешней» или «публичной»; наконец, четвёртый вариант - автобиография.

В российской историографии сегодня в ходу две версии персональной истории, которые сосредотачиваются на различных исследований проблемы личной истории и «истории вообще»: экзистенциальная биография и т.н. «новая биографическая история (иначе - «новая биография».

В 1990-е гг. исследовательский интерес к «человеческому измерению» в интеллектуальной истории нашел свое продолжение и наиболее рельефное выражение в «новой биографической истории», ориентирующейся не просто на воссоздание персональной судьбы, но на анализ его многообразных проявлений в постоянно изменяющемся социально-интеллектуальном пространстве.

Одним из основных проблем, стоящих перед любым историком, является вопрос о репрезентативности исходного материала. В исторических исследованиях он всегда должен остерегаться делать выводы из отдельных случаев и обобщений из горстки красноречивых примеров. Просопография может рассматриваться как попытка преодоления этой опасности. Подвергая идеально большое количество членов из заранее определенного населения к одному и тому же варианту опроса, конкретные характеристики этой популяции в целом становятся видимыми. В тоже время, особое внимание уделяется объективности предлагаемого научно-практического результата. В частности, А.И. Макаров отмечает: «Данная трактовка природы исследовательской деятельности ставит под сомнение классический идеал объективности исследования, но она не упраздняет для него прошлого классического критерия истинности. А это в свою очередь позволяет говорить об объективности исторических исследований, и следовательно - об истинности образов прошлого коллективной исторической памяти людей, для которых пишет историк. Итак, я утверждаю, что прошлое - объективно. Объективно в том смысле, что образы, через которые действуют смыслы и происходит понимание, принадлежат не только памяти отдельного человека, но связаны с надындивидуальной культурно памятью. Это объективность здравого смысла, коллективных представлений человечества о своем прошлом» Макаров А.И. Историческая память: конструкция или реконструкция // Историческая экспертиза. Журнал рецензий. - 2014. - № 1. - С. 10.. Таким образом, акцентуация на проблемном поле объективности исторического исследования не то что бы дискредитируется, а скорее переносится как априорное припоминание «генетического опты» и социокультурных паттернов, как в рамках индивидуальной, так и коллективной памяти.

Особенным образом позиционируется «интеллектуальная история» и «история идей». Зачастую постулируется отличие интеллектуальной истории от истории идей. Характеризуя проблемное поле интеллектуальной истории, нельзя не отметить позиционирование школы «Анналов» в данном проблемном поле. Школа Анналов хотела интегрировать идеи и методологии, взятые из антропологии, географии, социологии, экономики и психологии. Она была заинтересована в длительных временных промежутках, социальной истории повседневной жизни, и «mentalites» (моделей сознания).

В сущности, это была аналитическая история, которая смотрела на экономическую и социальную историю в долгосрочной перспективе, отходя от традиционной историографии на основе событий.

Во-первых, следует отметить, школа Анналов, как подход, не может быть отделен от журнала, вокруг которой он был основан. Марк Блок и Люсьен Февр основали журнал Annales d'histoire йconomique et sociale в качестве средства для продвижения своего нового подхода к изучению истории. В послевоенный период журнал, который был переименован в Annales Йconomies, Sociйtйs, Civilisations, стал известен по всей Европе из-за усилий Февра и его наследника, Фернана Броделя. Тем не менее, до 1960-ых годов как журнал, так и подход, не завоевали ту всемирную известность, которую ему суждено было заполучить.

К концу 1980-х гг. Анналы считался самым влиятельным историческим журналом в мире, и многие до сих пор считают этот подход имевшим огромное влияние на западную историографию. По иронии судьбы, как только школа Анналов начала получать международное признание, движение начали критиковать изнутри. Было ощущение, что школа Анналов, которая была построена на отрицании методов и практики традиционной истории, само по себе станет чем-то вроде учебного учреждения.

Незадолго до своей смерти в 1985 году, Бродель выразил разочарование, что журнал утратил свой первоначальный смысл, не утверждая, однако, что он больше не был лидером в исторических исследованиях, но обвиняя школу Анналов в «погоне за модой». Эта критика от Броделя и других заинтересованных состояла в необходимости возвращения журнала к политической истории, большем акценте на актуальных событиях, и все большее сосредоточение на методологии, в частности, доминировании количественных исследований (Юппер, 1997). Другие не заходили так далеко, но признавали, что необходим явный пересмотр проблемного поля интеллектуальной истории и истории идей.

Интеллектуальная история сопротивляется платоническому ожиданию того, что идея может быть определена прежде поставленных условий, ставшими внешними причинами её возникновения и это, как правило, вместо того, чтобы рассматривать идеи как исторически обусловленные особенности времени, которые могут быть поняты в каком-то более широком контексте, будь то контекст социальной борьбы и институциональных изменений, интеллектуальной биографии (индивидуальной или коллективной), или более широкий контекст культурных или языковых диспозиций («дискурсов»).

Чтобы быть уверенным, иногда необходимый контекст является контекстом других, исторически обусловленных идей интеллектуальной истории, что не обязательно требует изучения в рамках более крупной, концептуальной системы.

Правда, последний пункт может быть спорным: некоторые интеллектуальные историки принимают его за чисто «интерналистский» подход, то есть, они устанавливают мысли по отношению к другим мыслям, без ссылки на какую-либо обстановку вне их самих. Этот метод, как правило, наиболее показателен, когда отношения между идеями помогают увидеть ранее непризнанную связь между различными сферами интеллектуальных вопросов, например, отношений между богословскими и научными методами познания, или между метафизической и политической концепциями причинности. Но этот метод имеет тенденцию воспроизводить платонизм, которые оказали на историческую науку гораздо больше влияния, нежели «история идей».

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что есть много видов интеллектуальной истории, и каждый из них имеет свои собственные методологические особенности. Пожалуй, наиболее полезный способ думать о различных тенденциях в интеллектуальной истории сегодня - сравнить их с внутренними дисциплинами интеллектуальной истории и теми дисциплинами, что находятся на её «орбите». К ним относятся: философия, политическая теория, история культуры и социология.

Просопографическое исследование политиков в соответствии с режимом Наполеона III может заглянуть внутрь жизни «среднего» французского политика при режиме этого императора; просопографическое исследование членов средневекового гильдии мясников в Брюгге может позволить окунуться в быт этой гильдии, изучить карьерные модели ее членов, их социальные, политические и экономические отношения; просопографическое исследование директора школы девятнадцатого века предлагает заглянуть в их образовательные и социальные или профессиональной перспективы; и так далее.

Использование и развитие просопографии, следовательно, тесно связано с проблемой дефицита исторических данных. Просопография не заинтересована в уникальной, но в среднем, общем, в «общности» в истории жизни более или менее большого числа лиц.

В отличие от истории частных лиц исключительным важным представляется тот факт, что просопографическое исследование предоставляет информацию о коллективных массах. Для просопографа выдающиеся личности (например, Цезарь, Шекспир, Наполеон или Бисмарк) являются менее привлекательными, потому что они являются «из ряда вон выходящими». Просопография - коллективная биография, описывающая внешние черты групп населения, между которыми исследователь определил как имеющее что-то общее (профессии, социальное происхождение, географическое происхождение и т.д.).

Начиная с анкеты, биографические данные собираются о качественно определенной группе людей. На основе этих данных можно найти ответы на некоторые исторические вопросы. Просопографический метод состоит в описании характеристик материала на более или менее однородную группу лиц путем сбора как можно большего массива информации из материальных элементов, которые позволяют нам описать человека и тех духовных элементов, которые позволили бы нам перейти от человека к личности. В этом и заключается разница между просопографией и биографией, хотя это не означает, что просопографияне играет существенную роль в биографии и наоборот.

Просопография является собой изучение общих характеристик группы посредством коллективного изучения их жизни. Под термином «просопография» мы имеем в виду базы данных и список всех лиц из конкретной среды, который определяется в хронологическом порядке.

Биография - изучение конкретных историй жизни определённых исторических лиц. Она обращает внимание не только на существенные события в жизни человека, но и его внутренние характеристики, поиск мотивов чьих-то действий, его психологии и ментальности.

Интеллектуальная же биография как таковая являет собой одну из ключевых и ярких точек, которыми отмечен подход интеллектуальной истории к своей собственной методологии. Так как интеллектуальная история в первую очередь сконцентрирована на выработанной эпохой интеллектуальной парадигме и соответствующим конгломератом идей, основной темой интеллектуальной биографии является интеллектуальное творчество индивида, представляющего собой автора, внесшего вклад в строительство фундамента мыслей, ставшего опорой соответствующего ему исторического периода.

Интеллектуальную биографию можно назвать в своём роде «кирпичиком», атомом интеллектуальной истории. Обычно она представляется в рамках урезанной картины жизни того или иного человека, представителя интеллигенции или интеллектуалов. «Урезание» происходит посредством вычленения основной информации о тех или иных взглядах носителя интеллектуальной идеи в ущерб его жизнеописанию. Тщательно документируется его материальное и духовное наследие, которое может послужить источником его интеллектуальной биографии.

Принципы интеллектуальной биографии несут в себе базис методы микроистории. Основная её задача - сосредоточиться на анализе личности того или иного индивида, определить социальную среду, к которой он принадлежал и в которой функционировал. Макроисторический же подход в определённой мере скрывает или не замечает черты, качества и нюансы личности. Для того, чтобы рассмотреть личность под микроскопом, требуется микроисторический подход. Те детали, которые макроскопический подход воспринимает как ненужную мелочь, микроисторический подход старается учесть и тщательно проанализировать. Артикуляция человека в данных ему условиях изучается не как совокупность тех или иных причин и следствий, но как сцепленная последовательность жизненных событий в сфере интеллектуальной деятельности в «истории в целом».

Как направление биографических исследований интеллектуальная биография появилась в русле «обновленной» интеллектуальной истории: ее «возрождение» на рубеже 1980-1990-х гг. было связано с «лингвистическим поворотом», который, в свою очередь, во многом способствовал начавшемуся процессу переосмысления всего историографического опыта «истории идей» в том виде, в каком в «западной» традиции «история идей» сложилась как «биография идей» - с изъятием собственно «носителя» идей и их социокультурного контекста.

Одновременно под влиянием «новой социальной истории» появилась «история интеллектуалов», институциональное оформление которой во Франции началось с создания (по инициативе Ж.-Ф.Сиринелли) специальной междисциплинарной группы (1985). В эти же годы научная деятельность П.Нора и Ф.Ариеса приводит к появлению в контексте нарратологии «ego-histoires», нового направления в историописании, цель которого - анализ взаимосвязи личностной истории ученых с их «научной лабораторией», конструкций их «жизненных нарративов» и способов конструирования ими «исторических (мета) нарративов». «Расцвет» исторической антропологии в 1980-е гг. («антропологический поворот») актуализировал интерес к «человеческому измерению» в интеллектуальной истории.

В 1980-е гг. проблема «биографического анализа» в интеллектуальной истории находилась в дискуссионной плоскости евроатлантического научного поля. Примечательно, что проблемы биографии были подняты и активно обсуждались представителями истории экономической мысли. Центральным в полемике оказался вопрос об отношении между идеями и жизнью, между тем, «как мы думаем, и тем, как мы живем».

Дискуссии отразили наличие двух оппонирующих «платформ»: представители первой отрицали познавательную ценность биографической информации, рассматривая биографию в качестве «иллюстрации»; представители второй считали, что без обращения к «личной ментальной истории» ученого нельзя понять его концепцию, выявить социокультурный и интеллектуальный контекст его творчества, генезис его идеи, специфику принятия его наследия научным сообществом.

Таким образом, историческая реконструкция, «впитав» основные подходы всех вышеуказанных направлений исторической науки (и не только их), составляет сложный синтез из них, что делает её не просто обширным методом, а, наверное, даже вспомогательной дисциплиной. Однако, максимальная междиплинарность не даёт ей стать отдельным направлением, выделив ей место в ряду многих подходов и методов научного исследования не только в рамках исторической науки, что, с одной стороны, делает реконструкцию как научный метод, фактически универсальным, а с другой стороны, «растворяет» ее в массе «родственных» направлений и делает своего рода как бы несущественной.

Антропологический поворот, стал для этого метода ключевым фундаментом, без которого реконструкция сводилась бы к репликации уже существующих результатов, и побудил научное сообщество обратить внимание на психологизм проводимых исследований, что позволит осуществлять подачу научно-практических результатов с элементами субъективной образности.

Глава II. Анализ научно-практической значимости метода исторической реконструкции

2.1 Изучение потенциала метода на основе характеристики экспериментального замкового комплекса «Геделон»

Стремление исследователей-реконструкторов к восстановлению структуры исторической реальности на основе каких-либо практико- ориентированных проектов, специфика их научной деятельности довольно отчетливо проглядывается в реализации проекта замкового комплекса «Геделон».

Данный проект интересен по ряду причин. Прежде всего, уникален сам факт, что в отличие от многих других архитектурных построек, обычно задействуемых в ролевых играх реконструкторского движения, как «любителей»-реконструктров из КИР, так и исследователей-«профессионалов», «Геделон» никогда не существовал до этого в реальности, это не историко-культурный памятник, воссозданный по материалам источников письменного и материального происхождения, а совокупная, эклектичная по своей сути модель замковой конструкции, основанный не только на канонах и сведениях источникового корпуса медиевистики, но и на личностном факторе самих участвующих в проекте людей, их исторической памяти и социокультурных паттернов в воссоздания исторической реальности.

В отличие от ранее классических подходов к воссозданию «официальных» исторических памятников, где максимально используются все имеющиеся технико-технологические новинки, напротив, на это наложен строжайший запрет. Возводя замок с нуля, участники проекта обязаны применять то сырье и те технологии, что существовали в XIII в. Тем самым идет ролевое вживание и ментально-психологический «отыгрыш» каждого из участников в процессе постройки замкового комплекса. Разумеется, что претензии создателей проекта идут гораздо дальше, чем просто воссоздать материально-типологический объект исторического прошлого в его достоверном объективном воплощении.

Примером использования аутентичных технологий может выступать применяемый в строительстве реконструкторами для вычерчивания прямых углов правильной формы веревочный 12-ти узловой «египетский треугольник» - специальное простейшее приспособление, которое задействовали в своей архитектурной практике средневековые зодчие. Запрет на использование цементных растворов побудил участников разрабатывать свои предложения по поиску идеальных строительных смесей; «соломоново решение» было найдено при анализе растворов соседних настоящих замковых комплексов.

Существовали и различные риски в возрождении медиевальных строительных технологий, грозивших погубить проект в зародыше. Так, например, длительное время специалисты не могли придумать и выработать технологию обработки каменных блоков, чтобы наладить систематические поставки каменных материалов из карьера. Проблема вскоре была решена посредством наработки и накопления определенного опыта, привлеченных к проекту современных камнетесов, научившихся подмечать наиболее подходящие в карьере каменные блоки. Для транспортировки всех необходимых материалов используются средства, привычные для средневековых крестьян и поденщиков - лошадные тележки, одноколесные тачки, волочение.

Инициатором данного проекта исторической реконструкции выступил француз Мишель Гуйо, французский предприниматель средней руки, и большой любитель отечественной истории. В данном контексте можно обнаружить реализацию такого вышерассмотренного фактора, как исторический интерес индивида, и реализация его социокультурных (духовных и престижных потребностях); говорить о материальной стороне вопроса не приходится - Гуйо владеет шато, и не испытывает нужды.

Старт проекта был инициирован в 1997 г., а его завершение планируется к 2023 г. - разумеется, такой длительный период вызван аутентичностью применяемых техник и технологий. Проект осуществляется на основе краудфандинга, т.е. «народного финансирования» энтуазистов- добровольцев из среды исторической реконструкции; они же и являются основными персонажами разворачивающихся реконструктивно-ролевых ситуаций на территории экспериментального объекта. Штат постоянных работников на территории замка - порядка 70 человек, кроме того, в режиме периодического участия в решении различных масштабных рабочих задач участвует еще около полутысячи. Строительные работы протекают в период с апреля по ноябрь.

Архитектурно-стилевая композиция проекта выполняется в рамках классического французского замкового комплекса XIII столетия. Следует более подробно охарактеризовать архитектурные особенности замковых конструкций такого типа. К XIII в. сложился ряд модных особенностей в постройке такой архитектуры. В частности, тенденциями возведения замков в XIII и частично XIV во Франции были:

ь Устойчивая тяга к возведению больших башен;

ь Ориентация возведение башенной конструкции круглого формата (а не квадратного, как это было принято в Английском королевстве). Причиной этого были соображения безопасности - в подобных конструкциях легче было организовывать «круговую оборону»;

ь Возложение на замковый комплекс функционала крепости, что непосредственным образом отражается на внешнем облике замка. Это выступало одним из кардинальных отличий при планировании композиции постройки, так как в Англии замки в данный период создавались зачастую с учетом эстетических амбиций владельца, а не из прагматических соображений оборонительного назначения;

Выше указаны лишь наиболее характерные черты, следует также уточнить ряд подробностей. Так, среди уникальных, и в тоже время наиболее типичных замковых конструкций эпохи следует указать замок Шато-Гайар (Нормандия). Созданная приблизительно 1198 г., данная постройка тем не менее вобрала в себя практически все архитектурные решения для последующего периода. Примечательно, что замок был создан популяризированным английским монархом Ричардом Львиное Сердце, однако уже в 1204 г. был захвачен французским королем. Следует заметить, что ввиду своего стратегического и оборонительного назначения, замок неоднократно был захватываем то английской, то французской стороной в ходе Столетней войны.

Характерно, что на выстраивание его композиции, как и композиции многих других французских замков XII-XIII столетия, оказал влияние уникальный военный опыт, привнесенный участниками крестовых походов из боевых условий Святой Земли. Так, к примеру, в основе крепостного вала заложена идея его возведения в форме 19 полуокружностей, в которых наличествовали своего рода «амбразуры» для ведения боя из лука. Данная концепция крепостного вала имела свой утилитарный смысл: встраивание стены в виде множества полуокружностей обеспечивало сравнительную защищенность от осадных орудий противника, и в целом повышала живучесть крепости, а круговой разворот с наличием отверстий позволял вести стрельбу в различных направлениях.

В целом, архитектура замка вобрала в себя специфических черты и оборонительные техники аналогичных конструкций Византийской империи и мусульманских крепостей Ближнего Востока. Так например, в композиции его башен использовались машикули - специальные навесные бойницы, которые до начала XIII столетия не использовались в практике возведения европейских замков; их функционал выражался в возможности вертикального обстрела отрядов осаждавших, что значительно повышало уровень поражаемости противника, метания каменных глыб, обваривания с помощью кипящих жидкостей.

Это был типичный элемент ближневосточного устройства оборонительных построек, унаследованный еще из древности. Тем не менее, все это не спасло замок от взятия французами в 1204 г., в ходе которого в рамках длительной осады использовались как баллисты, так и измор противника.

Еще две достаточно характерных французских замковых постройки периода - города Эг-Морт и Каркассон, возведенные Людовиком IX, являвшиеся изначально крепостными сооружениями. Тем не менее, считается, что вышеперечисленные каноны при возведении французских замков XIII столетия заложил король Франции Филипп II Август; на сайте проекта также позиционируется приверженность «Геделона» обозначенным монархом канонам замкостроительства Le cadre historique et architectural// [Электронный ресурс] URL: http://www.guedelon.fr/fr/le-cadre-historique- et-architectural_28.html (дата обращения 15.04.2017).

Так, правление монарха было отмечено активным архитектурным строительством, в частности, король инициировал возведение новых крепостных стен вокруг Парижа, Компьеня, ряда других городских центров; именно он заложил архитектурный тренд в возведении больших круглых башен при постройке замковых комплексов.

Таким образом, совокупность принципов и стилистики замкостроения, аутентичных эпохе, оказались востребованы практикой реконструкторов при возведении замка «Геделон». Как уже было выше замечено, тем не менее не создание достоверной замковой постройки является конечной целью - это будет лишь воссозданная, максимально реалистичная историческая среда, прямое воплощение распространенного на западе направления историко- научных исследований, именуемое «ливингхистори». Будучи популярным на западе, эта отрасль исторического знания пока что мало реализована в российской научно-исследовательской и даже любительской практике.

Следует сказать, тем не менее, что максимальная попытка абстрагирования от реальности «настоящего» и переходу в реальность «прошлого» все равно включает в себя некий элемент аксиологического самообмана участвующих в данном процессе индивидов, поскольку даже при максимальном соблюдении всех элементов производственной этики и структуры медиевальной повседневности жителя замка, при психоэмоциональном переключении участников данной ролевой игры на социокультурные паттерны индивида средневекового социума, все рано не удастся достичь «абсолютной чистоты» эксперимента и тождественного превращения в средневекового виллана или сеньора.

М.А. Кадер, характеризуя риски подобной увлеченность полного ухода в историческую реальность, отмечает: «своеобразие исторических источников, где обязательно присутствует личность творца, и принципиальное различие познавательных позиций очевидца прошлого и познающего субъекта, изучающего прошлое с точки зрения современности» Кадер А.М. Аксиологический аспект исторической реконструкции // Вестник МГУКИ. - 2015. - № 1 (63). - С. 142-143.. Тем не менее, сама попытка позволяет дать максимально приближенный научно-практический результат, формируя своеобразный когнитивный полигон, где каждый участник реконструктивного процесса сможет сформировать свое видение и свой опыт переживания указанных событий, фактов или локаций исторической реальности.

Проект имеет воплощение не только в виде материальной, но и ментально-исторической и социокультурной плоскости. Так, в частности, на электронной странице проекта в Сети представлена детально прописанная предыстория замка «Геделон». Согласно предложенной инициаторами проекта версии, за исходный год начала строительных работ принят 1228 г.

Также был разработан социокультурный образ условного «владельца» замка - некоего Жильбера, феодала невысокого социального статуса, материальные возможности которого не позволяют отстроить себе крепостное жилье «королевского» уровня. По сути, и сама структура замковой постройки представляет собой скорее сильно укрепленную усадьбу помещика, для подкрепления соответствующего статус-кво.

Сами участники отыгрывают повседневную жизнь строителей замкового комплекса, их одежда, быт, строительный инструментарий полностью восстанавливает жизнь сельской глубинки XIII столетия. Таким образом, проект не только ориентирован на погружение в ролевую «историческую реальность» постоянно задействованных там участников не только на время проведения там строительных работ, но и в остальное время частной жизни индивида тоже.

В итоге это придает проекту «Геделон» максимальную научно-практическую полезность с точки зрения современного социогуманитарного знания и постнеклассической научной парадигмы. Получение не только материального объекта в виде практически полноценного средневекового замка-крепости XIII столетия, но и описания своего интеллектуального, чувственного и социального опыта участниками проекта позволяет намного ближе придвинуть научное сообщество к проблемам постижения картины мира средневекового индивида в его интеллектуальном и эмоционально-волевом срезе.

Материальные факторы, несмотря на критику концепции материализма, все равно накладывают определенный, довольно мощный отпечаток, на психику индивида, поэтому наличие условий для отыгрыша производственных ролей в подобной проекте создает уникальный прецедент частичного вытеснения современной ментальности человека средневековыми социокультурными паттернами, и как следствие, необходимо его изучение с привлечением методологического аппарата исторической антропологии и смежных с ней научных направлений.

2.2 Состояние и проблемы проектов «ливинг хистори» в российском научном «любительском» реконструкторском сообществе

В исследовательском пространстве отечественного научного сообщества в течении некоторого времени существовало отчужденное отношение к такому направлению практических изысканий, как «ливинг хистори». Такое отчуждение вполне очевидно: советская, а затем и российская археологическая научные школы являются одними из самых мощных в мире. В течение второй половин XX - начала XXI столетия было проведено множество археологических экспедиций и мероприятий физической реконструкции, эпохи первобытной, античной и средневековой российской истории, что создание специализированных искусственных проектов казалось многим историкам-«профессионалам» явлением нецелесообразным и в некотором отношении любительским и ненаучным. Зачастую при этом синонимом термина «ливинг хистори» используют понятие «экспериментальная археология».

Сам термин «экспериментальная археология» не получил значительного распространение в научном языке историков - ведь любые археологические исследования, как часть эмпирического уровня исторической науки, уже сами по себе носят форму эксперимента. В то же время, гораздо более удачен, оказался термин «живая история», поскольку ментально несет в себе даже несколько иной смысл, чем «экспериментальная археология» - в рамках первого производится именно «вживание» несущее зачастую мощные и явные отпечатки на эмцоионально-психологической карте личности исследователя, а не просто технический эксперимент. Н.С. Божок, характеризуя особенности метода, констатирует: «По сути, это та же историческая реконструкция, только с более высокой степенью сопричастности с реалиями прошлого. В отличие от остальных фестивалей на «Living History», к участникам выдвигаются более высокие требования на предмет соответствия реконструируемому периоду. Эти требования затрагивают следующие сферы:

1) Приготовление пищи должно осуществляться по историческим рецептам с применением соответствующих продуктов;

2) для пошива одежды используются натуральные материалы и соответствующая техника, где не должно быть машинных швов - только ручной;

3) общение индивидов должно происходить на диалектах той местности, страны и периода, который они воссоздают (желательно);

4) самой сложной является реконструкция поведения, нравов и обычаев без угрозы для жизни участников.

Соблюдение максимального количества требований повышает уровень в исторической реконструкции, то есть определяет экологию исторической реконструкции, что, в свою очередь, способствует достижению «эффекта историчности» и темпоральной объективности» Божок Н.С. Метод livinghistory как инновационный фольклорно-этнографический компонент исторической реконструкции в контексте молодежной политики // Инновационная деятельность. - 2013. -№ 2 (25). - С. 163. В частности, подобная позиция активно подтверждается практикой КИР и задействованных в данном направлении организаций - ассоциаций реконструкторов, фестивальных компаний и т.д.

В частности, странице одного из мероприятий, инициируемых создателями проекта «Форпост», указывается: «На первом этапе, и можно сказать ключевом, мы предлагаем вести все работы исключительно в одежде средневекового периода и минимизировать использование современного ручного инструмента и к концу сезона на нашем мероприятии в августе «День Жатвы» проводить работы исключительно уже историчным инструментом. На втором этапе мы добавим историчное кулинарное меню и перейдем на средневековое питание и проживание в средневековых домах. На третьем… и т.д.» Дни Средневековья на Форпосте // // [Электронный ресурс] URL: https://vk.com/medieval_forpost (дата обращения 14.03.2017)..

Однако, было бы большим упущением считать «живую историю» только проявлением «расширенной» и «экологичной» исторической реконструкции. По своей сути, «ливинг хистори» выступает довольно перспективной попыткой единовременного сведения воедино «мощностей» всех трех типов исторической реконструкции - физической, теоретической и ментальной, чтобы не просто смоделировать, а скорее даже, «открыть портал» в «настоящее прошлое». Нельзя сказать совсем, что в советской исторической науке данное направление полностью игнорировалось; происходило осмысление хотя бы на теоретическом уровне Семенова С.А. Изучение первобытной техники методом эксперимента // Новые методы в археологических исследованиях. - М.-Л., 1963; Малинова Р., Малин Я. «Прыжок в прошлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох». - М.,1988. Однако подобные попытки должны были получать поддержку на уровне государственного администрирования науки - и подобные подходы в виде «игр в историю» управленцам от образовательных и научных организаций вряд ли пришлись бы по вкусу.

По своей сути, «живая история» представляет собой практикоориентированное направление исследований на стыке таких курсов, как «музейная педагогика», «историческая антропология и психология», «история повседневности» и «интеллектуальная история».

Апелляция к методам живой истории, столь активно распространявшейся в рамках академического социогуманитарного цикла западной науки, у нас оказался популяризирован совсем недавно, с конца 2000-х - начала 2010-х гг., в условиях необходимости практического подкрепления исторического интереса у широких слоев российского населения, поскольку потенциал «классических» музеев перестал отвечать интеллектуальным поискам и духовным и социальным потребностям социума.

Как указывают активные участники одного из проектов КИР, «Русская Ладога», причина такого поворота проста: «одно дело просто поглядеть в музее на гончарный круг, и совсем другое - увидеть как на нем изготавливают горшок, а то и попробовать сделать его самому. Рассказ о произошедшей на этом месте битве никогда не сравнится по эмоциональной насыщенности с возможностью воочию увидеть фрагмент реконструкции этого действия и даже самая смелая фантазия не даст таких ощущений, которые получит человек, взявший в руку реконструкцию метательного копья и поразивший ею мишень. Именно это и есть соль живой истории» Живая история // [Электронный ресурс] URL: http://www.rusladoga.ru/livinghistory.htm (дата обращения 18.03.2017).. Тем самым происходит реализация потребностей в актуализации собственной исторической памяти участниками подобных проектов, вовлечение их в процессы, переживаемые поколениями несколько веков назад.

Одним из мощных и впечатляющих проектов в направлении «ливинг хистори» к настоящему моменту представляет собой так называемый «Парк живой истории «Форпост» (далее «Парк…»), инициированный участниками ассоциации реконструкторов «Гарнизон» (специализация - XII-XIII вв. российской и западноевропейской истории). Целями проекта, декларированными в рамках проекта, указывается «создание в Подмосковье парка живой истории представляющего собой поселение XII-XIII века, воссозданного по источникам и описаниям, которые мы собирали последний год. В данном парке планируется проводить мероприятия в формате «living history» и экспериментальной археологии.

Наличие домов и башни позволит существенно расширить рамки и выйти за пределы обычных фестивалей, сделав их по-настоящему незабываемыми», а также «организация независимого частного полигона для проведения маневров, исторических фестивалей, ролевых игр и исторических форумов без обычной волокиты связанной с особенностями регистрации и согласования подобных мероприятий» Концепция проекта / «Парк живой истории «Форпост» // [Электронный ресурс] URL: https://vk.com/topic- 97721737_32777571 (дата обращения 14.03.2017)..

По сути, «Парк живой истории Форпост» в реализации мероприятий в стиле «живой истории» по некоторым позициям (однако не по масштабности строительно-реконструктивных работ) превосходит аналогичную практику проекта «Геделон». Так, пространство парка неоднократно становится местом проведения дружественных мероприятий, реконструкторских ролевых отыгрышей эпох, которые по своим особенностям могут «вписаться» в атмосферу, воссозданную в рамках «Форпоста».

В частности, в рамках исследования проблем военного искусства Средневековья экспериментальной проверки существующих в среде теоретической реконструкции гипотез летом 2016 г. на территории «Парка…» была проведенная масштабная реконструктивно-ролевая игра «Рыцарский лагерь. Большая Осада». Характерно, что в отношении данного мероприятия был прописан достаточно четкий регламент и устав, затрагивающий как организационный, так и теоретико-научные положения, состав материалов «реквизита» и проч. Правила войны «Рыцарский лагерь. Большая Осада»-2016 / «Парк живой истории «Форпост» // [Электронный ресурс] URL: https://vk.com/topic-44623109_33530804 (дата обращения 14.03.2017).

Характерным образом в материалах устава используется актуальная терминология как самого движения, так и историчные понятия. Весьма интересна в данном ключе проблема поиска источниковой базы, а также апелляции к вопросам достоверного отражения в материально воссоздаваемом объекте характерных черт исходного артефакта. Нередко это порождает острую полемику в среде участников реконструкторского движения, поскольку требования, предъявляемые условиями проведения «ливинг хистори», очень жестки.

Отчасти это вызвано специфической психологией представителей реконструкторского движения. Поскольку для многих из них данный род занятий является не просто приятным хобби, но и делом жизни, а в некоторых случаях - и формой социального эскапизма, соответственно, происходит некая степень едва ли не сакрализации данного процесса. Такая высокая степень значимости может приводить порой к очень резким и болезненным реакциям фанатично настроенных деятелей «ливинг хистори» по отношению к упущениям своих более небрежных единомышленников.

Отмечая аксиологические аспекты проблемы, исследователь Н.С. Божок рассуждает: «…реконструктор совершает действие, когда решает данную задачу с прохождением указанных этапов и вкладывает в это действие свой субъективный смысл, достигая целерациональности, ценностной рациональности, определенной аффективности (вкладывая чувства в свои действия) и традиционности (соответствия нормам и традициям конкретного клуба исторической реконструкции). Таким образом он [реконструктор] может в полной мере рассматриваться как исполнитель социального действия: его интересы и ориентация в клубе соотносятся с действиями членов его команды и организаторов конкретного фестиваля» Божок Н.С. Метод livinghistory как инновационный фольклорно-этнографический компонент исторической реконструкции в контексте молодежной политики // Инновационная деятельность. - 2013. - № 2 (25). - С. 164.

С другой стороны, активная вовлеченность «фанатиков» в процесс организации подобных фестивальных мероприятий способствует максимально эффективному соответствию рекреативным и интеллектуальным ожиданиям аудитории, а также социальному заказу.

Еще одним довольно интересным мероприятием, которое апеллирует к потребностям физической активности и спортивного азарта населения, является специальный фестивально-реконструкторский чемпионат «Битва Наций». Спецификой данного направления является как апелляция к историко-культурному и этно-антропологическому аспектам, так и большой привнесенный элемент спортивных состязаний, подвижных игр, квестов, турниров боевых искусств.

Характерно, что данное фестивальное направление получило свои истоки изначально в российской практике, и уже потом было активно перенято аналогичными зарубежными движениями и КИР, взявшими на себя обязательства по проведению чемпионата в своих странах. В процессе организации данных соревнований идет достаточно мощное обращение к элементам традиционных культур, восстанавливаются различные аспекты, связанные с конструированием национальной идентичности, особое внимание уделяется достоверности и историчности тех или иных видов соревнований.

В рамках каждой из турнирных секций назначается «маршал», как правило, это не только теоретический специалист в указанном виде боевого искусства или спортивного состязания, но и последовательный практик; нередко в таком качестве выступают тренеры и владельцы спортивных клубов, бывшие и действующие военные и инструкторы спецназа. В настоящее время открыты специализированные «маршальские школы», где любой желающий волонтёр может ознакомиться с правилами и форматом проведения чемпионата, и, прослушав курс и сдав экзамен, сможет стать членом судейской комиссии, можно сказать, получив профессию. В общем, это распространено и в других видах спорта.

Еще один, крайне важный составляющий элемент мероприятий в духе «ливинг хистори» - наличие у каждого из проводимых мероприятий в рамках конкретного проекта особых обрядов, систем инициации своих участников. Тем самым воспроизводится некая «проекция» общего ментального среза эпохи на современный менталитет каждого из участников. Как указывают исследователи, «воссоздавая прошлое поэтапно, реконструктор переживает связь с настоящим, а его чувственная природа коррелирует с деталями, питается многоплановыми символическими воспоминаниями, укорененными в конкретном культурном пространстве…. Эффект от всего этого положителен - реконструктор растет как интеллектуально, так и духовно. Также интенсифицируется и аспект памяти.