Колониальные владения европейских держав в Вест-Индии (1624-1665 гг.)

Наступление «эпохи сахара» кардинально изменило социальную структуру колонии, приведя в конечном итоге к исчезновению большинства хозяйств свободных белых хозяев-колонистов. Лигой застал Барбадос в переломный момент, когда параллельно с нарождающимся новым экономическим укладом в какой-то степени еще сохранялся и старый: те, кого он называет «бедняками, имеющими мелкие наделы»"'''. Лигой рисует следующие перспективы экономического развития Барбадоса: «Мелкие наделы в 10, 20, 30 акров, которые принадлежат беднякам, если они будут использованы для этого дела и объеденены вместе в руках некоторых могучих персон, чтоб сделать из них плантации в 5. 6. 7 сотен акров, то две трети острова были бы пригодны, чтобы делать там сахар, чго сделало бы остров одним из богатейших кусков суши, находящихся пол солнцем»"' . Причем те мелкие хозяева, что останутся, должны будут стать, по его мысли, дополняющим элементом основной экономической специализации острова: «Эти оставшиеся две трети [от общей площади острова, т. е. территория, пригодная, по расчетам Лигона, для ведения сельского хозяйства - А. К.J составляют 262 квадратные мили, из которых большая часть может быть употреблена под сахарные плантации, другая разделена на мелкие плантации, где не могут построить сахарную мельницу из-за малого количества акров земли, чго плантация такого рода включает, т. к. ее размеры не более 20, 30 или 40 акров. I см не менее они годны для разведения табака, имбиря, хлопка, маиса, пататов. для откорма свиней, но в малом времени большинство таких плантаций будет приобретено могущественными персонами и объединено в плантации но 500. 600. 700 акров. ... предположим, что некоторые из тех, кто имеет маленькие плантации, не захотят их продавать, но они сохранят их, чтобы производить там продовольственные культуры, с помощью которых они смогут себя прокормить и жить в свое удовольствие, так как эти хозяева смогут продавать по хорошей цене те припасы, что они будут производить на своих участках»"". Именно в предсказанном им направлении концентрации земельных владений в руках тех, кто мог завести сахарную плантацию, и пошло дальнейшее экономическое развитие острова.

Трудно со всей определенностью сказать, какая часть сахарных плантаторов того времени вышла из первопоселенцев, последовательно развивавших свое хозяйство, начиная с табака, а кто вошел в эту группу иными путями. Но. безусловно, определенную их часть уже в первое десятилетие «сахарной революции» составляли пришлые, те, кто обладал достаточными капиталами. чтобы купить уже сложившиеся хозяйства. Это подчеркивает и сам Лигой: «Выгоднее и надежнее человеку, имеющему деньги, товары или кредит приобрести плантацию уже со слугами, рабами, лошадьми, скотом, ослами и гак далее, с сахарной мельницей, чем начинать осваивать целину»2"'6. Возможно именно так происходило и некоторое «аноблирование» нарождавшегося слоя крупных плантаторов.

Второй составляющей изменений в социальной структуре колоний стал значительный рост труда именно негров-рабов и, как следствие, значительное увеличение их численности на британских и французских Антилах. Впрочем, от труда белых слуг, как мы видим, гоже не отказывались: рабов не хватало и они стоили дороже (средняя цена крепкого негра составляла 30 фунтов стерлингов, тогда как кабальный слуга стоил 10)"? . Правда, следует отметить, что теперь возросла потребность не просто в рабочих руках белых слуг, как это было на заре колонизации, а в людях, владеющим тем или иным ремеслом. Особенно ценились плотники, столяры, каменщики, тележники: цена такого кабального слуги, по свидетельству авторов того времени, была гораздо выше, чем человека, пригодного лишь для полевых работ" '. Вместе с тем, как свидетельствуют все источники, уже в этот период те. кто вел хозяйство в колониях, начали осознавать особую ценность не столько земли как таковой, сколько рабочих рук, находящихся в их распоряжении, и особенно негров, «ибо от их работы зависит вся прибыль, которую можно сделать»259. Особую ценность рабам придавало то, что не только сами они, но и их потомство являлись «вечными слугами» своих хозяев. Таким образом, налицо окончательное формирование в сознании тех. кто занимался производством колониальных товаров, представлений об основных принципах этого хозяйства, и негры-рабы окончательно избираются его основной производящей силой. Эти идеи, оформившиеся уже в самом начале «эпохи сахара», во многом и определили дальнейший ход социально-экономического развития антильских колоний Англии и Франции.

Следует вместе с тем отметить значительное различие темпов экономического развития английских и французских Антил. Развитие экономики французских колоний шло гораздо медленнее. Весьма показательны в этом отношении сведения, приводимые Рошфором и дю Тертром, о среднем количестве негров на одно хозяйство, считавшееся значительным по французским меркам, и о производстве сахара на французских Антилах в целом. Согласно Рошфору, «тот. кто имеет дюжину этих рабов [т. е. негров - А. К.], может считаться богаче.м»"60. Эти сведения не многим расходятся с информацией, сообщаемой дю Гертром. что обычно хозяйство может похвастаться лишь 15-20 неграми261. К тому же. следует отметить, что речь у дю Тертра на страницах его «Истории...» идет главным образом о производстве табака, а не сахара, что служит еще одним показателем сравнительно небольшого пока вхождения этой культуры в хозяйственную жизнь французских Антил.

Но и хозяйства французов, занявшихся в тот период производством сахара, выглядят жалкими по сравнению с сахарными плантациями англичан того времени. «Многие жители, у которых нет средств иметь столько чанов и эти большие машины для давления сахарного тростника, владеют маленькими мельницами по типу прессов, приводимыми в действие 2-3 людьми или одной лошадью, и с 1 или 2 чанами; они очищают сок и делают из него добрый сахар...»"6". Причем, как следует далее из описания Рошфора, французы на Антилах прекрасно знали о принципах организации крупного хозяйства такого рода, и причиной всех их ft ухищрений была, безусловно, нехватка рабочей силы и необходимого оборудования. Даже если взять для примера Сент-Кристофер - наиболее экономически и социально развитый остров среди французских Антил того времени, - то находившаяся здесь плантация губернатора Гваделупы Обе. где практиковалось производство сахара, располагала лишь 50 неграми"1'. Единственным исключением среди этих скромных хозяйств были имения де Пуанси, включавшие в себя 6 сахарных плантаций со всей необходимой инфраструктурой, на которых трудились 300 негров-рабов и 100 белых кабальных слуг"6 . Но де Пуанси занимал пост генерал-губернатора всех антильеких владений Франции, был фактическим сеньором Сент-Кристофера и располагал значительными средствами, так что завести подобное хозяйство ему. вероятно, не составило большого труда. Получается, впрочем, что хозяйство французского генерал-губернатора не намного превышало хозяйство крупного барбадосского плантатора.

С другой стороны, чрезвычайно замедленное по сравнению с английскими колониями развитие «экономики сахара» на французских Антилах вело к сохранеЕіию в течение продолжительного времени прежнего социального облика колонии, то есть сравнительно большого числа мелких хозяйств и значительной доли белого населения. Впрочем, уже дю Тертр отмечает, что количество негров превышает на некоторых французских островах количество белых"6". Другой особенностью французских Антил являлось то, что здесь оставались значительные возможности развития хозяйства вширь, и хотя на маленьком Сент-Кристофере они уже были к тому времени исчерпаны" . к полномасштабному хозяйственному освоению значительно более крупных Мартиники и Гваделупы французы приступили лишь в конце 50х гг. XVII в., окончательно вытеснив с этих островов карибских индейцев.

Жизнь антильеких колоний была неразрывно связана с торговлей, причем роль торговли была достаточно многосторонней, впрочем, как мы видели, задуманы колонии были преимущественно для коммерческих нужд. С первых лет основания колонии именно через торговлю колонисты в обмен на продукцию своего хозяйства получали то. что не могли производить сами: «...вещи, в которых они могли иметь нужду, как-то: пахотные инструменты, железо, сталь, одежду, рубахи, штаны, чулки и туфли, шляпы и людей, которые могли помочь им в работе»26 . В дальнейшем, по мере развития экономики колоний, повышения покупательной способности их населения и его запросов количество товаров все более увеличивалось. Так. по словам Лигона, в то время, когда он был на Барбадосе, на остров ввозился уже огромный ассортимент самых разнообразных товаров: «...это слуги и рабы, как мужчины, так и женщины, лошади, рогатый скот, ослы, верблюды, оборудование для варки сахара, такое как чаны из меди и пр.. всевозможные инструменты для ремесленников, таких как плотники, столяры, кузнецы, каменщики, строители сахарных мельниц...железо, сталь, свинец, медь, олово, сукна и всевозможные ткани, холсты, шляпы, чулки, башмаки, перчатки, шпаги, ножи, замки и т. д.. всевозможные съестные припасы, подходящие для долгих перевозок но морю: оливки, анчоусы, соленое мясо и рыба, соленая сельдь и макрель, всевозможные вина и водки и доброе английское пиво»"* . На торговле сказывалась и выработка некоторых естественных ресурсов острова: уже тогда Барбадос ощущал нехватку топлива, требуемого в сахарном производстве, и отчасти строительного дерева, так как лес был по большей части уже сведен"' .

Таким образом, торговля удовлетворяла нужду в потребительских товарах, которые сам остров не может производить, но вместе с тем, именно она служила и двигателем экономического развития острова, ведь именно через нее поступала основная рабочая сила колонии - негры и кабальные слуги. Причем доля потребления того, что можно назвать «производственными фондами», для каждой сахарной плантации была весьма значительна. Так, Лигон в своих рассчетах по ведению хозяйства плантации ежегодно предусматривает 500 фунтов стерлингов на закупку скота и рабов только для поддержания обычного режима работы плантации" . В то же время налицо и обратная взаимосвязь: прогресс экономики колонии, в свою очередь, вел к увеличению торговли с ней: по оценке Лигона. уже в то время, когда он был на острове, ежегодно Барбадос посещало свыше 100 судов" '. Правда, колониальная торговля той эпохи отличалась некоторым своеобразием: во взаиморасчетах между плантаторами и их торговыми партнерами практически не использовалась монета, все расчеты шли путем простого товарообмена. Впрочем, эта особенность во многом сохранялась и в дальнейшем.

География торговли Барбадоса, приводимая Лигоном. поражает своей широтой: при том, что основным европейским торговым партнером острова, безусловно, тогда выступала его метрополия, товары, ввозимые на Барбадос, поступали практически из всех европейских стран от Англии до России. Африка служила поставщиком рабов и в определенной мере также рогатого скота и лошадей. Вместе с тем, налицо было развитие и укрепление торговых связей с английскими колониями североамериканского континента, откуда на Барбадос шел пока тягловый скот (причем там он стоил в 5 раз дешевле, чем на Барбадосе). соленая рыба и мясо, виргинский табак (так как, по замечанию того же Лигона. барбадосский табак, наверное, худший в мире)" ". И эту ветвь торговли ожидало большое будущее из-за географической близости торговых партнеров и наметившейся комплементарности обеих экономик, которая была особенно сильной в случае Барбадоса и прочих английских Антил.

Несмотря на то, что. по единодушным свидетельствам источников, сама по себе сахарная плантация в тот период еще обладала некоторой степенью автаркии, особенно в сфере самообеспечения продовольствием, для сельскохозяйственных колоний Англии и Франции на Антилах торговля, как мы видим, была уже просто жизненно необходима. Без нее было невозможно ни само дальнейшее экономическое развитие колоний, ни даже поддержание производства на прежнем уровне.

Следует заметить, что роль торговли не сводилась лишь к простому товарообмену между Антилами и прочими странами и областями. Она была тесно связана с колониальными плантаторами, которые иногда и сами выступали отчасти как торговцы. Но словам Лигона, тому, кто завел плантацию, хорошо бы иметь своего уполномоченного в Новой Англии или Виргинии, который поставлял бы ему товары этих стран, необходимые для его плантации" J. В свою очередь. негоцианты не только были посредниками в перераспределении товаров, но выступали также и как кредиторы плантаторов. Источники единодушно отмечают, что купцы широко практиковали предоставление товаров плантаторам в кредит и всевозможные рассрочки, к ним же можно было обратиться для организации специальной поставки определенного товара в случае форсмажорных обстоятельств, например, внезапного падежа скота и т. д274. В то же время, как следует из рассчетов Лигона, капиталы, приобретенные в торговле с колонией, вполне могли бы быть использованы для приобретения вожделенной сахарной плантации Негоцианты и определенные круги в метрополии. как свидетельствуют более поздние данные, осуществляли и прямое кредитование плантационного производства с целью его развития" 6. Впрочем, при всей диверсифицированности форм кредитования вопрос о том, какие его формы преобладали, не совсем ясен.

Но Барбадос был наиболее и даже чрезмерно ярким примером «сахарной экономики», что определило дальнейшую его судьбу. На прочих английских островах того времени при безусловной тенденции расширения производства сахара в силу особенностей самих островов производство пока что сохранило значительную диверсифицированность.

Подобно ситуации в сельскохозяйственном производстве. между англичанами и французами в тот период существовала огромная разница в положении дел в торговле. При том, что в принципе структура торговли антильских колоний Англии и Франции была примерно сходной в силу одинакового типа экономической специализации, ее масштабы, а также национальная принадлежность весьма различались. Если, говоря о 4-5 первых годах истории французского Сент-Кристофера, дю Тертр отмечает практически каждый редкий эпизод, когда на остров заходили французские суда. то. по его словам, уже в 1629 г. во время прибытия последней крупной партии колонистов, отправленных Компанией, на рейде Сент-Кристофера стояло 10 английских судов, а испанский флот, атаковавший в том же году Невис, самую маленькую в тог момент английскую колонию на Антилах. застал там 5 английских судов"".

Основным торговым партнером французских антильских колоний, несмотря на все запреты Компаний, находившихся в метрополии, являлись голландцы. Причем роль их в торговле французских островов была настолько велика, что купцы Соединенных Провинций не таясь жили в колониях, держали там своих комиссионеров и склады и вообще настолько привыкли к своему практически безраздельному преобладанию в торговле французских Антил. что называли жителей французских колоний не иначе, как «наши колонисты»" . Впрочем, самим колонистам было безразлично, какова национальность их партнеров по торговле, лишь бы они поставляли дешевые и качественные товары, а генерал-губернатор, который должен был по сути отстаивать здесь торговую монополию Компании, принимал иностранцев весьма благосклонно. В то же время, даже при фактической монополии голландцев, которых трудно упрекнуть в неспособности организовать товарообмен в необходимых масштабах, в торговле французских Антил. ее абсолютные цифры, по-видимому, значительно уступали торговле английских колоний. Безусловно, во многом это было связано с более низкой покупательной способностью французских Антил, хотя однозначно ответить на вопрос о причинах этого достаточно сложно. По-видимому, в отличие от своих французских соседей у англичан действительно было гораздо более развито кредитование плантационного хозяйства, нацеленное на его расширение и улучшение, а также в целом более высокая доля в числе переселенцев людей, обладавших необходимыми капиталами. Справедливости ради следует отметить, что голландцы вели весьма активную торговлю и с английскими колониями. Особенно велика была роль их помощи на первых этапах, да и в дальнейшем товары у голландцев зачастую были дешевле тех, что поставляли англичанам на Антилах их соотечественники"' . но протекционизм Кромвеля, а главное, собственные ресурсы английского купечества и торгового флота позволили избежать голландского засилья в колониальной торговле и достаточно скоро потеснить их в этой области.

Вместе с тем, в связи с торговлей следует отметить пока еще глухие высказывания, проскальзывавшие у авторов того времени, о заманчивых перспективах использования английских и французских Антил как баз для развития торговли с испанской Америкой" . Это направление было тем более привлекательно, что помимо уже известных сельскохозяйственных товаров она могла дать товар гораздо более ценный - серебро. Но развитие именно этого направления торговли для англичан и французов произойдет позднее: в конце XVII - первой половине XVIII в. Пока же, несмотря на все запреты Мадрида своим колонистам торговать с иностранцами, лидером в этом направлении торговли выступали голландцы. Они превратили свое владение - остров Кюрасао у побережья Венесуэлы - в крупнейший по тому времени центр торговли с испанской Америкой, значительную долю в которой составляли негры-рабы, что отчасти стимулировало развитие плантационного хозяйства и в самих испанских колониях, особенно в той же Венесуэле.

В то же время, развитие колоний не исчерпывалось постепенным преобразованием их социально-экономического характера, с течением времени складывалось и то, что можно определить как облик колоний, колониальный стиль жизни. Формируются основные группы колониального общества, верхушку которого занимал нарождающийся слой крупных плантаторов, или. как их называли во французских колониях, «больших белых» (Grands Blancs). Именно эта группа колониального населения обладала наибольшим экономическим весом. Она же образовывала свой особый мирок, «приличное общество» со своими правилами поведения. Интересно заметить, что это общество, такое как оно предстает из описаний Лигона, отнюдь не похоже ни на расхожее представление о плантаторах как о праздных прожигателях жизни, ни на общество их современников -английских лендлордов. Эра праздности для плантаторов пока еще не наступила, и они действительно вынуждены были весьма деятельно работать, надзирая за своим обширным хозяйством. Безусловно более капиталистическая и прогрессивная форма организации труда, чем многие из ферм в метрополии, сахарная плантация была от этого не менее рискованным предприятием, особенно учитывая то. что речь шла о занятии, связанном с заморской торговлей. Так, Л и го и говорит, что. «ни один человек не достиг подобного состояния [т. е. не стал крупным сахарным плантатором - А. К.]...не встретив многочисленных преград на своем пути и даже не будучи вынужденным иногда отступать...Отступлениями я называю те случаи, когда происходит пожар, который здесь часто случается, или падеж скота, который столь же част, как пожар, или потери в море;...если одно из этих несчастий случается, убытки равны прибыткам...но если случаются сразу два или одно следует за другим, велика вероятность, что человек не сможет оправиться и его разорение неизбежно»" . Прибавим сюда и все сложности, неизбежные при тропическом земледелии и многооперационном производстве, где все должно работать в тесной взаимосвязи, и нам станет ясно, что производство сахара было на порядок сложнее производства табака. Именно людьми, всецело озабоченными состоянием дел своей плантации, предстают со страниц сочинения Лигона самые крупные в тот период на Антилах хозяева - барбадосские плантаторы. Их не интересуют политические дела в Англии и то. сторонником какой «кавалеров» или «круглоголовых» - является их сосед . Они не желают отрывать негров со своей плантации от работы, чтоб удобнее перестроить свои же дома, ибо это помешает производству сахара" J. Лигона, привыкшего к «блаюродным увеселениям» в метрополии, буквально шокирует их безразличие к своему досугу" . В колониальном обществе действует другой принцип, определяющий положение в нем человека, - это не происхождение, а личное богатство. Именно эту особенность отмечают французские авторы, для которых подобное положение вещей, по-видимому, не совсем привычно"0. И хотя тот же Рошфор отмечает, что тем. кто составляет «благородное общество» колоний, можно жить за счет труда негров и кабальных слуг, речь идет скорее о том, что не надо, подооно тому, что было в первые годы колонизации, самому работать руками. Эра спокойного пользования своим богатством к середине XVII в. ни в английских колониях, ни во французских пока не наступила.

Отношения этой группы и властей, представлявших на местах метрополию, складывались весьма непросто. С одной стороны, губернатор и его чиновничество, безусловно, были связаны с крупными плантаторами. Зачастую сам губернатор владел плантациямии, а крупные плагиаторы занимали определенные посты в сфере колониального управления. Но с другой стороны, весьма часто губернатор являлся «варягом», прибывшим из метрополии, а главное, был обязан проводить ее волю, которая далеко не всегда соответствовала интересам самих плантаторов. Пока еще конфликт между интересами плантаторов и желаниями их метрополии только завязывался, но в дальнейшем он зачастую играл значительную роль в жизни колоний. Особую остроту эти трения приобрели в английских колониях, где колонисты, хорошо освоившие риторику защиты своих свобод, имели и серьезные рычаги давления на губернатора - представителя метрополии. Основным из них являлась колониальная ассамблея, устроенная отчасти по образцу британского парламента. Новый местный билль, вносимый губернатором на рассмотрение ассамблеи, вступал в силу лишь после его утверждения выборными от приходов, составлявшими как бы нижнюю палату, и советниками губернатора, некоторым аналогом верхней палаты. Как правило, и те и другие являлись наиболее весомыми и уважаемыми людьми колонии, то есть крупными плантаторами287.

Но крупные плантаторы были сравнительно немногочисленной группой белого населения, параллельно с ними, жившими главным образом в мирке своей плантации и себе подобных, существовало и другое общество, характерное для торговой колонии, - общество городов.

В отличие от испанцев, первыми шагами которых в Новом Свете было воспроизведение муниципальной системы их родины и создание регулярных городов со всеми необходимыми атрибутами"", англичане и французы, как мы видим, пошли по пути создания ферм, переродившихся в рабовладельческие плантации. Но города были необходимы как центры торговли, и именно в этом пока заключалось их основная функция в антильских колониях англичан и французов. Город в колонии был практически полностью подчинен интересам торговли. Так, основной город Барбадоса - Бриджтаун - располагался в самом нездоровом месте острова и вследствие высокой смертности среди его населения плантаторы предпочитали там не жить" . По именно здесь находилась самая удобная на острове гавань, а потому и происходила основная торговля. Соответствующим было и постоянное население подобных городов: купцы, комиссионеры и агенты крупных европейских негоциантов, ведших дела с островами, белые ремесленники, кабатчики, проститутки, не говоря о постоянно прибывающих и уплывающих с острова путешественниках, моряках и т. д. Безусловно, плантатор связан с этим миром: он имеет свои склады в городе, ведет там дела с купцами и их комиссионерами, но по большому счету это не его мир. и по мере развития колоний различие между двумя этими обществами все более и более УСИЛИТСЯ.

И, наконец, оставляя в стороне общество негров-рабов, образовывавших отдельную группу колониального социума, следует упомянуть о той прослойке, которую называли у французов «мелкими белыми» (Petits Blancs). Это достаточно расплывчатое понятие, дефиниция одновременно по имущественному, в противовес «крупным белым», и по расовому признаку. В эту категорию мог входить мелкий белый фермер, не пожелавший продать свой надел и ведший хозяйство под боком у крупных плантаторов, белый надсмотрщик на плантации, ремесленник, нищий и т. д. Они принадлежали как к обществу города, так и к сельскому мирку. Многие из них вышли из кабальных слуг, получавших свободу.

Таким образом, уже в 50е гг. XVII в. вырисовываются основные черты колониального общества и экономики антильских колоний, ориентированных на сельскохозяйственное производство колониальных товаров. Безусловно, наиболее ярко они к тому времени проявляются в английской колонизации, как наиболее развитой колонизации сельскохозяйственного типа. Французские колонии пока значительно отличались от своих английских соседей. Здесь еще не сформировалась группа крупных плантаторов, осознающих свои интересы и готовых отстаивать их перед лицом кого угодно. Учитывая относительно слабый поток эмигрантов из метрополии, их заселение и развитие шло достаточно медленно, особенно по сравнению с английскими колониями. Вместе с тем. как отмечают источники, характер переселенцев несколько изменился. Нет и прежде это были, главным образом, бедняки, то теперь на острова переселяются и «благородные семьи»" . Во французских колониях губернатор пока занимал положение почти феодального сеньора и были сильны отношения клиентеллы. особенно в период почти 17 летнего правления де Пуанси и сменивших его «сеньоров-собственников» островов. Вместе с тем наблюдалось формирование и развитие органов управления, а отчасти и представительных органов колонистов. Плавным из них был «Суверенный Совет» каждого острова, осуществлявший на нем функции суда последней инстанции. Здесь также пока еще не сложилось двух сообществ, уже присутствовавших, как мы видим, на Барбадосе: мирка города и мирка плантаций. То, что можно было назвать на французских Антилах хотя бы поселком, представляло собой, по словам дю Тертра, кучку складов на побережье и. в лучшем случае, несколько хижиіг91. В это место колонисты и свозили произведенные ими товары, а суда из Нвропы приставали торговать. Впрочем медленное развитие французских колоний отчасти объясняли не только внутренние, но и внешние факторы: колония на Гваделупе начиналась крайне тяжело из-за затяжного конфликта с индейцами. На Мартинике отношения с аборигенами изначатьно складывались лучше, но и там вторая половина 50х гг. ознаменовалась войной с карибами. Маленькая колония на Гренаде также периодически подвергаюсь их серьезным атакам. Вместе с тем. как подчеркиваю! французские источники, колониальное общество французских Антил было значительно милитаризовано, губернаторы обращали особое внимание на то. чтобы постоянно поддерживать милицию своих островов, которую составляли все спосооные держать оружие мужчины, в полной боевой готовности . Безусловно, англичане не сильно отличались в этом от французов. Основу их сухопутных сил на Антилах также пока составляла почти исключительно колониальная милиция, но, учитывая большее количество свободных белых хозяев у французов, их большую мобильность и опыт в стычках с индейцами, можно предположить, что военный потенциал, в том, что касается сухопутных сил, у антильских французов был больше.

Особняком среди английских и французских владений той эпохи на Антилах стояли Санто-Доминго и Ямайка. Пока на данных островах только устанавливается власть их метрополий, а колонии пребывают в процессе своего формирования. На Ямайке партизанская война испанцев с новыми хозяевами острова продолжалась вплоть до конца 50х гг., мешая англичанам активно осваивать захваченную территорию. Лишь с ликвидацией последних очагов сопротивления началось интенсивное развитие английской Ямайки и складывание достаточно своеобразной экономической модели хозяйства этого острова, но в полной мере эти процессы проявились уже во второй половине века. Пока же в конце 50х - начале 60х гг. идет интенсивное заселение новоприобретенного Кромвелем острова и начинается его хозяйственное освоение. Впрочем, что касается последнего аспекта, надо заметить, что здесь уже не было того достаточно четкого стадиального развития, как прежде: одни из переселенцев могли сраз;. завести сахарную плантацию, а другие, как и прежде, начинали с табака, f Іаиболее яркую особенность Ямайки того времени составляют банды флибустьеров, базировавшихся на острове. Власти Ямайки пока занимали благожелательную позицию по отношению к этим «джентльменам удачи», видя в них дополнительную силу для защиты острова, а также отличное наступательное оружие для грабительских рейдов против испанцев, а при случае и прочих врагов Британии.

Еще более неясным было будущее Санто-Доминго. Интернациональная вольница буканьеров, флибустьеров и «жителей», обосновавшаяся в его западной части, могла считаться французскими подданными лишь формально. И усилия губернатора Тортуги и Санто-Доминго Бертрана д'Ожерона были направлены, главным образом, на то, чтобы сформировать из этих людей хоть какое-то подобие регулярной колонии, подчиненной французскому королю. Со временем его усилия в этом направлении стали приносить определенный успех, но власть Франции в этой колонии выглядела пока чрезвычайно непрочной. В целом, экономика и общество на французском Санто-Доминго того времени были еще более примитивны, чем на прочих французских Антилах. Дю Тертр отзывается о жителях этого острова чуть ли не как о дикарях . В сельскохозяйственном производстве колонии пока почти что безраздельно господствовал табак (впрочем, гораздо лучшего качества, чем с Малых Антил), использование здесь подневольного и рабского труда было развито очень слабо. Вместе с тем. Санто-Доминго обладал двумя особенностями. Во-первых, наряду с Ямайкой он являлся основным пен гром базирования флибустьеров. Здесь сказывалась близость испанских колоний, бывших основными объектами атак этих пиратов. Во-вторых, на острове существовал специфический хозяйственный уклад так называемых буканьеров - охотников на дикий крупный рогатый скот и свиней, изобиловавших на Санто-Доминго. Товарами, которые они поставляли на продажу, были шкуры и вяленое мясо. Что касается организации торговли с Европой, то Санто-Доминго ничем не отличался в этой области от прочих французских колоний: главными торговыми партнерами всех категорий его населения были иностранные суда. Правда, ассортимент поставляемых товаров из-за относительно невысокой покупательной способности колонии имел мало общего с барбадосским. Французский Санто-Доминго пока потреблял лишь предметы первой необходимости: мануфактуру, порох, оружие, свинец, водку и вина. Интенсивное экономическое развитие будущей «жемчужины французских Антил» начнется гораздо позднее - лишь в конце века.

4 Основные противоречия между европейскими державами в вест-индском регионе. Англо-франко-голландская война 1664-1667 гг.

Говоря об истории Антил первой половины XVII в., необходимо особо подчеркнуть, что это было время, когда на просторе данного региона одновременно сосуществовали и действовали сразу же несколько сил, определявших сигуацию здесь. Непосредственными игроками на антильской политической сцене являлись как колонии европейских наций, так и местные народности. И наиболее крупными и значимыми среди них на тот момент были, как мы видим, англичане, французы, испанцы, голландцы и сами аборигены - карибские индейцы. Именно взаимоотношения и конфликты между всеми ними служили основным содержанием истории Антил той эпохи.

Вместе с тем, необходимо отметить, что положение дел на Антилах определялось не только интересами и действиями самих жителей островов. Несмотря на удаленность островов от Европы, здесь давали о себе знать и процессы, происходившие в Старом Свете. Метрополии, чьи колонии располагались в антильском регионе, пытались реализовывать на их почве свои политические, социальные и экономические замыслы, которые отнюдь не всегда совпадали с желаниями самих колонистов. Таким образом, налицо две группы интересов и конфликтов, имевших место на просторе Антил: те. что определялись интересами самого местного населения, и те, что были связаны с политикой здесь европейских метрополий. Причем эта двойственность интересов, как мы увидим, будет в той или иной мере проходить через весю историю антильского региона.

Несомненно, одним из первых вопросов, которые пришлось решать пионерам английской и французской колонизации на Антилах, было выстраивание взаимоотношений с местным населением. «Индейский фактор» для анти.тьского региона был одной из составляющих расстановки сил здесь, и его значение на раннем этапе колонизации было особенно велико. Как уже говорилось, одним из первых шагов англичан и французов на Сент-Кристофере было уничтожение ими местного туземного населения острова. Источники представляют дело таким образом, что англичане и французы были вынуждены нанести упреждающий удар. «Дикари», подстрекаемые своими колдунами, якобы сговоритись вероломно перебить колонистов, опасаясь, как бы новые пришельцы не изгнали их с острова . Для исполнения своего замысла они вроде оы даже оорати.тись за помощью к индейцам с соседних островов, которые послали им в поддержку 3-4 тысячи воинов. Но колонисты, прознав об этих планах, сначала перебили всех туземцев на Сент-Кристофере. а затем отбили и атак\' индейцев с соседних островов Вне всякого сомнения, именно индейцев наряду с испанцами англичане и французы первоначально считали своими наиболее вероятными врагами на Антилах. Договор о разделе Сент-Кристофера между двумя нациями говорит об этом абсолютно недвусмысленно и предусматривает, что обе стороны должны действовать совместно для отражения общей угрозы" 6.

Начавшись с прямого столкновения, отношения англичан и французов с индейским населением Антил и в дальнейшем продолжали развиваться не менее сложно. С одной стороны, история этого периода изобилует многочисленными примерами агрессии европейских колонистов против туземцев; конфликтов, сопровождавших колонизацию всех островов, где обитали карибы, между новыми пришельцами и аборигенами. Для европейцев, в отличие от любых их собратьев из Старого Света, карибы однозначно являлись «дикарями» и «варварами». Действия англичан и французов не ограничивались лишь прямым физическим уничтожением или изгнанием туземного населения с занимаемых теми земель. Практиковался также захват и обращение в рабство карибских индейцев. Правда, как единодушно признается всеми авторами, рабы-индейцы практически не имели хозяйственного значения, так как были непригодны к полевым работам". «Что касается индейцев, у нас их очень мало, их привозят из различных мест, одних с соседних островов, а других с американского континента и обращают в рабство. Женщин используют чтоб готовить хлеб** и маби***, так как они лучше негров управляются с маниокой, мужчин употребляют как лакеев и посыльных и чтоб ловить рыбу, в чем они очень ловки...», - пишет Лигон. Именно из-за непригодности индейцев к полевым работам французы, по свидетельству дю Тертра, вскоре разочаровавшись в них как в рабочей силе для плантационного хозяйства, индейцев, захваченных в столкновениях, или убивали сразу, или держали для обмена на своих пленных"^. В то же время, если верить французским авторам, у англичан практика захвата индейцев для обращения в рабство была распространена гораздо шире: «Наши карибы не имеют после аруагов****... никакого более значительного врага, чем англичане... Эта особенная неприязнь происходит от того, что англичане, под флагом других наций завлекая много карибов на свои корабли...мелкими подарками...и видя, что их судно полно этими бедолагами, которые менее всего подозревали подобное вероломство, поднимали якорь и везли карибов - .мужчин, женщин, детей - в свои земли, где они их до сих пор держат как рабов. Говорили, что... они совершали эти трусливые поступки на многих островах. Вот почему карибы до смерти ненавидят англичан...». Индейцы, в свою очередь, предпринимали рейды против европейских колоний, от чего особенно страда.'і и жители небольших островов: «Барбуду роднит с островами Антигуа и Монсеррат тот присущий им всем изъян, что карибы с Доминики и других мест часто совершают здесь большие грабежи. Неприязнь, которую эти варвары испытывают к английской нации, так велика, что не проходит и года, чтоб они не высадились раз или два под покровом ночи на каком-нибудь острове, которым владеет эта нация, и если они не обнаружены тотчас же и не отбиты, они убивают всех мужчин, которых встречают, грабят и жгут дома...»

Но в отношениях английских и французских колонистов с аборигенами Антил отнюдь не все однозначно сводилось к антагонизму, обращению в рабство и войне. Во-первых, следует отметить, что ряд Антильских островов к началу европейской колонизации был почти необитаем, так что Барбадос. Невис. Антигуа. Монсеррат и Барбуду англичане заселили без какого-либо конфликта с карибами. Во-вторых, даже когда дело касалось островов, заселенных индейцами, взаимоотношения колонистов и туземцев во многом определялись конкретной обстановкой на месте: соотношением сил между обеими сторонами, линией поведения, принятой руководителями колонии, и другими факторами. Для англичан и французов карибы, безусловно, представлялись «опасными дикарями», но менталитет колонистов был достаточно гибок, чтобы допускать возможность отношений с туземцами, когда это было необходимо. Иногда это приводило к временному и в некоторой степени даже взаимовыгодному сосуществованию. Особенно остро вопрос о взаимоотношениях с индейцами в тот период стоял для французов: их было меньше, чем англичан, а крупнейшие колонизуемые ими острова - Мартиника, Гваделупа, Гренада - были индейскими территориями. Показателем важности «индейского фактора» для ранней истории французской колонизации Антил может служить ход колонизации Гваделупы. Колония, основанная там французами в 1635 г., уже через несколько месяцев после своего появления вступила на путь войны с аборигенами острова. Интересно в этой связи отметить, что в данном случае все авторы единодушно осуждают антииндейские действия своих соотечественников. Инициатором войны также единогласно называется тогдашний глава колонии л'Олив. пошедший на конфронтацию с индейцами, «похитавшись советам некоторых бестолковых личностей»"' '. В целом, по словам современников, этот конфликт скорее был обусловлен, главным образом, характером и личными замыслами губернатора и его советников, нежели являлся результатом каких-то непреодолимых конфликтов и противоречий. Тем более, как подчеркивалось, это контрастировало с первыми месяцами колонизации, когда соправитель л'Олива - дю Плесси. - наоборот, придерживался курса на сохранение нормальных отношений с туземцами''". Единственное объяснение подобному поведению приводит дю Тертр. говоря, что. начиная войну. л'Олив намеревался захватить у индейцев продовольствие, в котором колония в тот момент чрезвычайно нуждалась.

Но, начав войну, л'Олив недооценил силы противника. Первоначально французам сопутствовал успех, но затем, получив помощь с других островов, индейцы перешли в контрнаступление и отбросили французов фактически к периметру их форта. Ко всем обычным трудностям новоосновапной колонии добавился еще и крайний голод, так как из-за опасности рейдов индейцев нормально обрабатывать свои наделы колонисты не могли. Началась затяжная четырехлетняя война со сведущими в засадах и неожиданных нападениях индейскими воинами. Ни о каком развитии колонии и торговли в такой обстановке не могло быть и речи. Рошфор рисует удручающую картину состояния французской Гваделупы той поры: «Война, которая разгорелась между дикарями и нашей нацией из-за плохих советов некоторых беспокойных умов и легкомыслия предыдущего губернатора, который к ним прислушался, и раздоры.. .которые ли бестолковые разожгли меж основными лицами острова, сделали его самым несчастным из всех колоний в Америке. Нехватка продовольствия привела многих к таким крайностям, что жизнь была им докучна, а смерть желанна. Боязнь, в которой они постоянно пребывали, что их атакуют дикари, заставляла их постоянно находиться под ружьем и оставить свои посадки и наделы необработанными»"'04. Посланные де Пуанси подкрепления не смогли исправить положение дел.

Заслуга в спасении колонии на Гваделупе, если судить по сведениям источников, косвенно принадлежала «Компании островов Америки». Недовольная затяжной войной л'Олива и небезосновательно опасаясь, что она вызовет окончательный крах колонии. Компания нашла другого руководителя для нее -Обе. капитана колониальной милиции с Сент-Кристофера. И первыми шагами, которые предпринял новоиспеченный губернатор, стали переговоры и замирение с индейскими вождями, также как и французы, уставшими от войны. Стоит отметить, что политика мирных отношений с туземцами сохранялась на протяжении всего периода губернаторства Обе. Это дало колонии возможность оправиться, установить торговлю и начать развиваться. Определенную выгоду извлекли из подобного положения дел и индейцы: «Все время, пока Обе правил Гваделупой, мир, заключенный с карибами, нерушимо поддержи ват с я как с той. так и с другой стороны к большой выгоде обеих наций. Ибо дикари благодаря этому договору имели возможность торговать с французами, получая топоры. ножи, многие другие товары, которые были им необходимы, а французы взамен получапи поросят, ящериц, морских черепах., .так что карибы как бы снабжали продовольствием французов, пока те с упорством и в безопасности работали на своих наделах».

Примером более удачного сосуществования французов и индейцев на раннем этапе колонизации может служить Мартиника. По утверждениям современников, остров был якобы полюбовно разделен между его прежними обитателями и новыми пришельцами после переговоров и задаривания индейских вождей: французы обосновались на Басс-Терр, а карибы оставили за собой К'абссс-Терр/ h Трудно сказать. насколько эти утверждения соответствуют действительности, но, так или иначе, авторы не сообщают о значительных конфликтах здесь с индейцами подобно тем, которые были на Гваделупе. Французы и индейцы довольно продолжительное время мирно уживались друг с другом, вели обычную в этом случае меновую торговлю, хогя более тесных контактов между двумя сторонами не существовало. Конфликт европейцев и туземцев разразился здесь во второй половине 50х гг. XVII в. Дю Тертр и Рошфор, подробно останавливавшиеся в своих сочинениях на этом эпизоде, настаивают, что инициаторами войны якобы выступили индейцы. Именно они. по словам французов, и открыли первыми боевые действия. Одной из предполагаемых причин этой войны источники называют колонизацию Гренады, предпринятую по инициативе губернатора Мартиники дю Парке. Либо само основание здесь колонии противоречило прежнему договору с индейцами, либо индейцев возмутило то. что губернатор так и не выплатил им условленную компенсацию за эту оккупацию.' Таким образом, хотя и не прямо, конфликт туземцев и французов был связан с действиями по расширению владений европейцев на Аптилах.

В то же время, трудно сказать определенно, насколько действия губернатора были обусловлены сознательным желанием части колонистов расширить свое хозяйство за счет включения в него индейских земель. Зачастую действия европейцев по колонизации того или иного острова диктовались желанием организовать «эффективную оккупацию» этой территории впрок, пока на нее не начали претендовать другие выходцы из Старого Свеча. Если индейцы считались «дикарями» и занимаемые ими территории, таким образом, не принадлежали никакому европейскому государству, то в случае, если на острове обосновывалась европейская колония, установить свои права на него становилось значительно труднее. К моменту же колонизации французами Гренады «свободных», то есть не занятых европейцами, островов. более или менее подходящих для сельскохозяйственной эксплуатации, осталось очень мало.

Как бы там ни было, в отличие от конфликта на Гваделупе, войну на Мартинике современники воспринимали со всей благосклонностью. И если критика действий л'Олива в немалой степени была обусловлена тем. что он выбрал неподходящий момент для конфронтации, когда колония еще только становилась на ноги, то на Мартинике к тому времени французы уже сумели прочно обосноваться, и потому боевые действия оказались для них гораздо более удачными. К концу 50х гг. индейцы частью были перебиты, частью покинули Мартинику.

В целом, как мы видим, в первой половине века на Антилах ни англичане. ни еще в большей степени французы не были настолько сильны, чгобы иметь возможность сразу же задавить аборигенов военным путем. Так что волей-неволей европейцам приходилось до некоторого времени сосуществовать с туземцами, выстраивать с ними определенные отношения, пока баланс сил не изменялся в пользу выходцев из Старого Света. Но в то же время, даже у аптильских французов, чаще всего контактировавших с аборигенами, никогда не возникало столь тесной связи между индейским населением и колонистами, как что было характерно для Канады . В сознании практически всех европейских колонистов Антил карибы оставались чужаками, опасными соседями и не более того.

Трудно сказать, какую позицию в «индейском вопросе» занимала в это время метрополия. Что касается французов, то среди задач, декларировавшихся в учредительной хартии Компании островов Америки, значилась миссионерская деятельность среди туземцев, и определенные шаги в этом направлении предпринимались. Несмотря на скептицизм колонистов по поводу перспектив обращения карибов в христианство, среди индейцев работал ряд доминиканцев, пытавшихся вести миссионерскую деятельность, но скорее всего инициатива их действиям задавалась из Европы. Впрочем, уже дю Тертр свидетельствует, что больших успехов миссионеры не достигли и распространение слова божьего среди карибских индейцев признано малоперспективным' . Что же касается прямого вмешательства метрополии в сферу отношений колонистов и аборигенов, источники в этой связи говорят лишь об уже упоминавшемся назначении Обе губернатором Гваделупы, чтобы прекратить конфликт с индейцами. Впрочем, читывая слабые пока возможность метрополии влиять на положение дел в своих заморских владениях, безусловно следует признать, что она менее всего могла диктовать колонистам линию взаимоотношений с индейцами.

К началу 60х гг. XVII в. туземное население было по большей части изгнано с занимаемых англичанами и французами островов в результате ряда конфликтов. Особенно это касалось наиболее интенсивно осваиваемых французских островов -Мартиники и Гваделупы, на менее развитой Гренаде Лаба с удивлением отмечал достаточно большую долю индейцев еще в начале XVIII в ''. Вместе с тем. карибы полностью сохранили в своем владении два из антильских островов - Сент-Винсент и Доминику, несмотря на уже вынашивавшиеся европейцами планы колонизации этих территорий, и индейское население там все еще оставатось достаточно многочисленным0 . Таким образом, хотя и потеряв свое былое значение, «индейский фактор» не исчез полностью из жизни Антил. Европейские суда и колонисты практиковали привычную меновую торговлю с индейцами, с ними поддерживалось некое подобие дипломатических отношений, впрочем, в этой области многое зависело от личной инициативы того или иного официального лица колонии, который обладал определенным авторитетом в глазах своих туземных партнеров. В свою очередь, индейцы были еще достаточно сильны, чтобы периодически по тем или иным причинам совершать набеги на английские и французские колонии, хотя, безусловно, для карибов речь уже не шла об отвоевании этих территорий. В целом, в том раскладе сил. что сложился на Антилах к середине века, карибы были достаточно самостоятельны. Именно это обстоятельство, а также еще сохранявшийся индейцами определенный военный потенциал, заставляли европейцев рассматривать туземцев как возможного партнера, которого можно использовать для осуществления своих планов в реї ионе или которого, наоборот, могут использовать соперники.

Весьма своеобразно складывались отношения английских и французских антильских колоний с их испанскими соседями. Испания в этот период занимала, безусловно, враждебную позицию по отношению к любой иностранной колонизации региона, который она все еще считала исключительно своей вотчиной. Именно эта идея пока главенствовала в американской полигике Испании. Ею определялись и действия самого Мадрида, и дух инструкций, безусловного соблюдения которых по отношению к проникавшим на Антилы англичанам, французам, голландцам метрополия требовала от своих колониальных губернаторов. Стоит заметить, что эта недвусмысленная воля была не просто голословной декларацией, но подкреплялась и конкретными действиями против иностранцев, осмелившихся нарушить декларируемое Испанией монопольное право на владение Америкой. Неудивительно, что, как свидетельствует уже упоминавшийся договор о разделе Сент-Крисгофера, в ряды своих главных вероятных врагов англичане и французы сразу же зачислили индейцев и испанцев.

Насколько их опасения были обоснованы, колонисты убедились довольно скоро. В 1629 г. из Испании в Бразилию ~ отправляется крупный флот (24 больших ) судна и 15 фрегатов). И одной из задач, поставленных перед ним властями метрополии, было уничтожение англо-французской колонии на Сенг-Кристофере. о которой Мадриду уже стало известно. Примечательно, что, по свидетельству лю Тсртра, Ришелье знал о подобных планах испанцев. Именно в целях противодействия им он и отправил на Антилы последнее, самое крупное подкрепление из снаряженных Компанией: большую партию колонистов и эскадру из 6 военных кораблей0'0. Правда, все его усилия оказались в некотором роде напрасны: так и не дождавшись испанцев, флот ушел грабить их колонии. Появившаяся спустя некоторое время испанская армада завладела островом без больших трудностей. Французская колония, уместившаяся по причине своей малочисленности на двух кораблях, посчитала сопротивление бессмысленным и бежала с острова, намереваясь обосноваться где-нибудь подальше от путей движения испанских флотов в Америку. Англичанам, которых было гораздо больше, чем французов, пришлось остаться на Сент-Кристофере. Впрочем, испанцы, вопреки «черной легенде» о них, активно муссировавшейся их европейскими соперниками, действовапи достаточно вяло и не слишком жестко по искоренению иностранной колонии. «Англичане, видя, что испанцы захватили французскую часть острова, договорились с ними, что покинут остров, если им для этой цели дадут суда. Большинство англичан посадили на 4 захваченных у них судна и отправили в Англию, остальные пообещали уехать с острова, как только представится возможность. Испанцы пригрозили, что прикончат всех, кого найдут на острове на обратном пути»"' . В конечном итоге, когда французы, не найдя подходящего для повторной колонизации острова, решили разведать положение дел на Сент-Кристофере, они нашли, что «англичане, решив насмеяться над словом, данным испанцам, остатись хозяевами острова». Так что после восстановления своего разоренного испанцами хозяйства французы и англичане как ни в чем не бывало продолжили здесь жить.