Размещено на http://www.allbest.ru/

Русское гуманитарное и дипломатическое присутствие в Эфиопии во второй половине XIX - начале XX века

Содержание

• Введение
• Глава 1. Общественно-политические предпосылки российско-эфиопского сближения в середине-конце XIX века
• 1.1 Условия присутствия России в Эфиопии в середине XIX века
• 1.2 «Колониальная авантюра» Н.И. Ашинова в Северо-Восточной Африке
• 1.3 Политическое значение экспедиций В.Ф. Машкова в установлении российско-эфиопских отношений
• Глава 2. Российско-эфиопские межгосударственные отношения в 1896-1900 годах
• 2.1 Деятельность Николая Степановича Леонтьева до отправления первой официальной миссии
• 2.2 Дипломатическая миссия действительного статского П.М. Власова в 1897 году
• 2.3 Участие русских офицеров, врачей и священников в налаживании российско-эфиопских контактов
• Глава 3. Трансформация отношений России и Эфиопии в начале XX века
• 3.1 Российско-эфиопские связи в период деятельности временного поверенного в Эфиопии А.А. Орлова и начала работы постоянной дипломатической миссии во главе с министром-резидентом К.Н. Лишиным (1900 - 1906 гг)
• 3.2 Работа постоянной российской дипломатической миссии в Аддис-Абебе в 1906-1919 годах
• Заключение
• Список источников и литературы


Введение

Изучение направлений и характера российско - эфиопских взаимоотношений во 2 - й половине XIX - н. XX в. проливает свет на некоторые общие закономерности исторического пути колониальных держав и стран, которые боролись против их влияния.

Высокий интерес в этом плане представляют связи именно с Эфиопией, т.к. страна привлекала к себе внимание по причине приближённости к Суэцкому каналу, выходу к берегам Белого Нила, ресурсам, товарам для экспорта. При этом страна была окружена странами, зависящими от колониальных империй. С одной стороны - египетский Судан (с 1877 г англо-египетский), с другой - итальянской Эритреей и Сомали, зависящем от Франции, Великобритании и Италии. При этом абиссинцы смогли дать отпор итальянцам, претендовавшим на влияние над страной. Результат первой итало - эфиопской войны имеет большое значение в антиколониальном сопротивлении.

В рамках изучения темы рассматриваются предпосылки начала сотрудничества России и Эфиопии, их расцвет и причины ослабления. Это имеет особую важность т.к. научно-техническое, культурное и экономическое сотрудничество России и Эфиопии сохранилось и по сегодняшний день. Осмысление значения российско-эфиопских отношений позволяет понять основу для возможного сотрудничества в будущем. В этом плане разнообразные способы проникновения России вызывают интерес у исследователей и являются актуальными.

Вопросы взаимоотношения двух стран поднимались в трудах отечественных историков, этнографов, географов, религиозных деятелей.

Отечественная историография данного вопроса может быть разделена на три периода:

1) дореволюционная;

2) советская;

3) современная.

В конце XIX - начале XX века появился ряд работ, имеющих своей целью познакомить русских с Абиссинией. Их спецификой можно назвать описательный характер. В них нашли отображение религиозные особенности страны, черты её государственного устройства, а также быта абиссинского населения (народностей эфиопского нагорья, народов галла и сидамо на юге, на востоке племён сомалийцев и данакиль, на западе - негров шанкалла).

Отечественными авторами были затронуты аспекты борьбы европейских государств за влияние в районе бассейна Красного моря, а также внешней политики России в контексте международных отношений. Такой работой является труд А. Троянского о колонии Италии (Эритрее), стратегический очерк Н. Орлова о действиях итальянцев в Эфиопии в 1870- 1896 гг., труды К. Скальковского и Ю. Карцева, посвященные внешнеполитической деятельности России на рубеже XIX -- XX вв.

В 1897 г. появилась работа Ф.Е. Криндача о третьем путешествии поручика А.К. Булатовича в Эфиопию «Русский кавалерист в Абиссинии. Из Джибути в Харар». Эти исследования соответствовали запросу российского МИД и православного общества, поэтому носили в основном информативный характер.

В советский период исследователей привлекли особенности колониального раздела Африки в районе Африканского Рога. Эти вопросы изучали советские африканисты. Так, в работах В. Хвостова и В. Попова открыла особенности внешней политики Италии в Абиссинии. Борьбе европейских держав за влияние в Северо-Восточную Африку посвящены карты и материалы обобщающего коллективного сборника справочного характера. В 1936 г. появился сборник статей под редакцией Д. А. Ольдерогге, который посвящен вопросам географии, населения, социального строя, экономики, языков, литературы Эфиопии, в некоторых статьях затрагиваются проблемы истории Абиссинии с древнейших времён до 1914 г., а также второй итало-эфиопской войны. Такое явление, как «мирное проникновение» европейцев в страну описывает небольшая статья Б. Вебера, раскрывшего суть явления на примере нештатного австрийского консула К. Швиммера и русского офицера Н.С. Леонтьева.

После Великой Отечественной войны советские учёные продолжили изучение вопросов сотрудничества с Эфиопией, но их выводы и набор фактов производились с позиции теории классовой борьбы. Путешествия русских по африканскому континенту, в частности и по Эфиопии, вызывали большой интерес у историков в 50 - 60 - е гг. XX века.

Благодаря отечественным исследованиям 60-80-х гг. XX в. Мы можем узнать обстоятельства путешествий поручика А.К. Булатовича на неисследованных землях Эфиопии и деятельности полковника Генерального штаба Русской Армии Л.К. Артамонова к берегам Белого Нила. Первая русская геологическая экспедиция, совершённая под руководством Н.Н. Курмакова в 1904 г., подробно описана в статье З.П. Акишевой.

В специальной медицинской литературе 60-70-х гг. неоднократно поднимался вопрос о помощи Российского Общества Красного Креста армии Эфиопии и Италии, а также населению Абиссинии во время первой войны с итальянцами в 1895 - 1896 гг. Исследователи - африканисты в советское время работали над проблемой определения вклада русских географов и путешественников по Восточной и Северо-Восточной Африке в изучение на научной основе эфиопского общества и природных особенностей страны. Об этом повествует статья Б.А. Вальской «Вклад Русского Географического Общества в изучение Африки», которая даёт довольно полный обзор экспедиций РГО в Эфиопию. Особенно данная работа интересна описанием небольшого по продолжительности путешествия (февраль 1897 г.) А.Н. Дмитриева и А.А. Полякова и двух казаков. А.Н. Дмитриев исследовал местную флору и фауну, а художник А.А. Поляков, по словам Б.А. Вальской, нарисовал портрет императора Менелика II, который сейчас находится в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого, и картину «Прибытие абиссинского посольства в Россию», которая хранится в Государственном Эрмитаже. Деятельность других русских путешественников и исследователей Эфиопии, прежде всего В.В. Юнкера, Е.Н. Ковалевского и А.К. Булатовича, посещавших Центральную и Северо- Восточную Африку, рассматриваются объёмной статье «История, социология, культура народов Африки» Л.Е. Куббеля.

Вопросы политической истории Эфиопии конца XIX - начала XX века рассматриваются отечественными историками 70-80-х гг. XX в. B.C. Ягья исследовал особенности влияния церкви Абиссинии на общественно-политическую жизнь страны, также об особенностях политического курса Лиджа Иясу (преемника и племянника Менелика II на эфиопском троне) и о характере политической ситуации в период регентства будущего императора Хайле Селассе I. Изучение вопроса и анализ проблем первого опыта межгосударственных связей между Россией и Эфиопией посвящена статья B.C. Ягьи «Церковь Эфиопии и её влияние на общественно-политическую жизнь страны»

Политическое развитие Эфиопии на рубеже XIX и XX вв., а также первый опыт официальных дипломатических связей с Россией отображены в содержательной статье А.А. Ханова. Статья Ю.М. Кобищанова, которая основана на исследовании архивных документов, освещает внешнеполитическую жизнь Эфиопии в период с 1907 по 1910 гг.

В статьях исследователей 70-90-х гг. XX в.рассматривались частные инициативы русско-эфиопских взаимоотношений в конце XIX -- начале XX вв. Например, пресса Московской Патриархии отражала некоторые вопросы контактов православной и эфиопско - коптской церквей. В интересующий нас период попадает обзор попыток организации религиозной деятельности в Абиссинии Н.И. Ашинова, архимандрита Паисия, В.Ф. Машкова, Г.В. Болотова, А.В. Елисеев и иеромонаха Александра, которые оставили значительный вклад в развитии русско-эфиопских культурных связей.

Историк А.В. Хренкова, в своей статье также поднимает вопрос религиозных контактов России и Эфиопии и приходит к выводу, что решение проблемы возможного объединения и сближения наших церквей никогда не прекращалось окончательно, несмотря на «довольно вялые шаги церковных кругов обеих стран в этом направлении».

Современные исследования основываются в основном на ряде диссертаций. С.В. Григорьева исследовала инициативу российской элиты и политику официальную в 80 - 90 - е гг. XIX в. Н.В. Малыгина рассматривала дипломатические культурные связи к. XIX - н. XX вв. К.В. Виноградова затрагивала вопросы военно-политического и культурно- религиозного взаимодействия двух стран в Новое время.

Источники можно поделить на несколько групп. Мемуарная литература и дневники. Основным видом источников, использовавшихся в данной работе, являются дневники, отчётные материалы путешествий и мемуары русских офицеров, участников различных научных экспедиций, путешественников и участников миссии красного креста, а также дневники французских, английских и итальянских путешественников и офицеров, переведенные на русский язык еще до угасания русско-эфиопских связей, в которых так или иначе иностранцы выражали своё отношение по поводу проникновения России в страну. В работах описаны особенности культуры, социальной структуре абиссинцев, эфиопская армия их климатические условия и территориальное положение, особенности религии, языка и национальности. Авторы не только описывали, то, что они видели, но и высказывали своё отношение и делали обобщения.

Прежде всего, это работы русских офицеров А.К. Булатовича и А.К. Артамонова. Благодаря дневниковым записям Д.А. Милютина, министра финансов С.Ю. Витте, государственного секретаря А.А. Половцева и министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа можно понять особенности деятельности правящей элиты России, роль министров и ведомств в решении важнейших внешнеполитических вопросов. Особое место занимают дневники русских врачей, которые показывают роль участия России в развитии эфиопской медицины, например в М.И. Лебединский подробно описывает обстоятельства организации первого госпиталя в Абиссинии.

Периодическая печать. Опубликованы оценочные статьи по «эфиопскому вопросу» и статьи, содержащие статистические сведения Журнал Русского Географического общества, куда вошли отчёты экспедиций А.К Булатовича, Н.А. Дмитриева, В.Ф. Машкова, Н.Д. Пацукевича, П.В. Щусева. В газетах «Новое время» и «Московские ведомости» появлялись записки путешественников К.Х Звягина, Н.С. Леонтьева.

Целью исследования стало выявление предпосылок и особенностей взаимоотношений России и Эфиопии в конце XIX - начале XX века.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

- раскрыть условия присутствия России в Эфиопии в середине XIX века;

- выяснить особенности «Колониальной авантюры» Н.И. Ашинова в Северо-Восточной Африке в конце 80-х годов ХIХ в;

- изучить политическое значение экспедиций В.Ф. Машкова в установлении российско-эфиопских отношений;

- раскрыть особенности установления официальных российско- эфиопских дипломатических отношений;

- выяснить особенности миссии действительного ст. сов. П.М. Власова;

- обозначить заслуги русских офицеров, врачей и священников в налаживании российско-эфиопских дипломатических и экономических контактов;

- раскрыть формы российско-эфиопских связей в период работы временной миссии (1900-1903 гг.);

- охарактеризовать работу постоянной российской дипломатической миссии в Аддис-Абебе (1903-1919 гг.);

Объектом исследования являются эфиопское и российское государства и общества во второй половине XIX - начале XX вв.

Предметом изучения стали российские миссии в Эфиопию как основа для дипломатических и культурных отношений в политической и духовной сферах.

Нижняя граница хронологических рамок ВКР обусловлена первыми контактами с Эфиопией, произошедшими в середине XIX века во время правления императора Теодроса II. Верхняя граница характеризуется прекращением официальным отношений в 1919 г.

Методологической основой исследования является системный подход, принципы историзма, научности, объективности. Исторические события рассмотрены в причинно-следственной связи и во взаимодействии с основными социально-политическими процессами того времени.

Практическая значимость исследования состоит в использовании материалов ВКР преподавателями общеобразовательных заведений для изучения характера внешней политики Российской империи в середине XIX - начале XX вв. В работе рассмотрены обстоятельства, которые имеют отношение к возможностям проникновения России в Эфиопию, факты и документы этого периода.

Глава 1. Общественно-политические предпосылки российско-эфиопского сближения в середине-конце XIX века

1.1 Условия присутствия России в Эфиопии в середине XIX века

Эфиопия - страна, которая расположена на территории северо- восточной Африки и вместе с государством Сомали и Джибути формирует регион - Африканский Рог.

В административном плане к концу XIX века страна делилась на две части. Первая северная часть - коренная, самая древняя и населённая христианами. Она включала районы: Тигре, Амхара, Бегемдер, Годжам и Шоа. Южная часть была обширнее и состояла из государств местных князей, которые в разное время входили в состав государства, а также из завоёванных территорий.

Что касается национального состава, то можно выделить несколько видов народностей, говорящих на разных языках и находящихся на разных этапах общественно - экономического развития. Основная часть населения - это народности эфиопского нагорья, которые занимают провинции Тигре, Ласта, Бегемдер, Амхара, Дамот и Шоа. К югу от них располагались народы галла и сидамо, а на востоке в провинциях Огаден и Данакиль населяли племена сомалийцев и данакиль. Районы западной части Эфиопии обосновали негры шанкалла.

Эфиопия - или как её называли раньше Абиссиния, удивительная, самобытная и очень древняя африканская страна. Она издавна привлекала к себе взоры европейских колонизаторов.

Благодаря обширным географическим исследованиям в XIX в. стала возможной европейская экспансия в глубинные области Африканского континента. С 1800 по 1870 г. в Африку было отправлено более 70 крупных географических экспедиций.

Основу экономики Эфиопии составляла феодальная собственность на землю, поэтому в хозяйственном плане её можно считать отсталой. К тому же в основании социальной лестницы находился крестьянин-земледелец, на которого падал тяжелый груз многочисленных трудовых отработок, податей и налогов. В стране, где урожай мог собираться до 3-х раз в год, сельское хозяйство находилось на низком уровне, потому что эфиопы предпочитали военные походы вглубь африканского континента на соседние племена, которые могли им принести гораздо большее материальное обогащение. Рост сельского хозяйства задерживали частые войны, сопровождавшиеся разорением земель побеждённого противника, нестабильное общественное устройство. На самом верху социальной лестницы находился император негусе негест («царь царей»), которому, по сути, принадлежала вся земля, но состояла из правительственных, частных и церковных владений.

Из сельскохозяйственных культур сеялся, прежде всего, ячмень, пшеница, бобы, таф (вид проса) кукуруза, и дурра, использовавшаяся для выпечки хлеба. Из домашнего скота разводили преимущественно быков, коз и овец. Занимались пчеловодством, что позволяло использовать местный мёд взамен иностранного сахара. Охота на диких зверей постепенно теряла своё значение в связи с ухудшением спроса на диких зверей.

Что касается торговли, то и здесь она была достаточно на низком уровне и имела характер больше внутренний и сосредотачивалась в некоторых крупных городах. Развитию торговли мешали некоторые обстоятельства: отсутствие качественных путей сообщения, не было удобного транспорта, феодальная раздробленность, слабо развитая промышленность, морского порта, неразвитая денежная система, наличие грабежей торговых караванов и нищеты населения.

Армия, как указывал советский исследователь В. Попов в отечественной прессе, состояла из двух частей: постоянного войска и призывного, при этом постоянных было мало, а в мирное время они размещались по домам обычных крестьян, которые вынуждены были их кормить, что безусловно разрушало страну. Звание солдата почётно и война - это самый верный путь, если не единственный, где мужчина может увеличить своё благосостояние и социальный статус.

Именно во второй половине XIX в. начался период образования централизованного государства. Император Теодрос II сыграл важную роль в объединении Эфиопии и укрепление абсолютную власть правителя создавал предпосылки для экономического и социального развития.

На рубеже XIX-XX вв. завершился раздел Африки. Огромные территории континента оказывались во владении Англии, Франции, Португалии, Италии, Бельгии и Германии. И хотя военное преимущество было на стороне европейцев, многие африканские народы оказывали им ожесточенное сопротивление. Наиболее известный пример это Эфиопия.

В Абиссинии в конце XIX века как очень богатой природными ресурсами стране скрещивались экономические, политические и военные интересы Англии, Франции и Италии.

Первой из крупных европейских держав, в 1-й половине XIX в., обнаружила заинтересованность в Эфиопии Англия. Главной причиной послужило желание Англии увеличить своё влияние на Египет и Судан. Захват Эфиопии давал возможность контролировать истоки Голубого Нила и его притоков, которые берут своё начало на эфиопском нагорье.

По мере роста капитала Италии её интересы росли и их могли удовлетворить колониальной экспансии. Ещё в 1869 г. после того, как открыли Суэцкий канал, судоходная компания «Рубаттино» купила у султана Рахейты бухту Ассаб и несколько островов в Красном море для постройки там угольного склада. В будущем ожидалось, что это будет самый оживлённый морской путь в мире. Итальянское правительство впоследствии перекупило права у компании и Ассаб стал официальной итальянской государственной колонией, а уже в 1882 г. в нём появились итальянские войска. Позднее для Италии это был главный плацдарм, откуда она вела наступление на Эфиопию.

Франция стремилась составить конкуренцию Великобритании и создать свою колониальную империю с запада на восток Африки, тем самым ослабив позиции своей соперницы. Французское правительство понимало большое значение Суэцкого канала и старалось не мешкать с реализацией своих планов, тем более, что страна уже имела опорный пункт на побережье Красного моря в виде территорий Обока и порта Зулу. Так как вся экономика Италии была сосредоточена в руках Французского капитала, Итальянские колониальные намерения контролировались Францией и она старалась направлять Италию в те области, где бы она избежала соприкосновения с Французскими колониями.

Обладание Абиссинией открыло бы для стран путь к образованию огромных колониальных империй. Кроме того, колонизаторов манили богатства страны - золото, кофе, слоновая кость, хлеб и они стремились завладеть ими. Можно было считать, а в европейских столицах уже никто не сомневался, что дни Эфиопии в качестве независимой страны сочтены. Она находилась в плотном кольце колониальных владений французского, итальянского и английского Сомали и Эритреи, египетского (с 1877 англо - египетского) Судана. Послы и военные только о том, какая держава заставит покориться царю царей Эфиопии.

Однако справедливости ради нужно признать, что европейцы несли и прогресс в Эфиопию. Например, в 1895 г. была создана компания, возглавляемая французскими подданными, по строительству железной дороги в Эфиопии. В 1901 г. было открыто сообщение Джибути - Дыре-Дауа (рядом с Харэром). В результате ветка через Дыре-Дауа была доведена до Аддис-Аббебы.

Франция и Аддис-Абаба старались наладить отношения. По свидетельству современников «…прибыл в Аддис-Абаба караван, с которым возвратились из Франции муж и жена Савуре, Шефнё, и кроме того приехало еще несколько новых европейцев, в том числе г. Мондон, который теперь печатает свои корреспондентки из Абиссинии в газет «Temps». Шефне, возивший в дар президенту Карно молодого льва, привез Негусу в обмен звезду Почетного Легина, сорок тысяч франков новой серебряной монеты с изображением профиля Негуса и, между прочими поручениями от французского правительства, должен был вступить в переговоры с Менеликом о поставке 1.000 мулов для мадагаскарской экспедиции».

Эфиопия во второй половине XIX- начале XX века представляла собой самобытное, но довольно отсталое государство в административном, социальном, экономическом и военном плане. Ряд причин и очевидная отсталость страны, которая позволяла европейским державам думать о лёгком завоевании Эфиопии, привлекали внимание европейских колонизаторов Италии, Франции и Англии. К тому же в результате открытия Суэцкого канала в 1869 году все территории, прилегающие к этой важнейшей морской коммуникации, приобрели стратегически важное значение.

Именно из-за этого важного географического открытия Ближневосточный регион приобрел чрезвычайно важный статус, что несомненно отразилось на внешней политике европейских держав и усилило их борьбу за контроль над этой областью. Опасаясь дальнейшего возможного закрепления в регионе влияния Италии, Великобритании и Франции, российское дипломатическое общество обратило внимание на Эфиопию - единственную страну в тот период, сохранившую свой независимый статус в Северо-Восточной Африке. Поэтому российский дипломатический агент в Каире и генеральный консул М.А. Хитрово говорил о возможности использования Эфиопии в качестве противовеса военного присутствия Англии в Египте и колониальной активности Италии в Африке.

В «Записке об Абиссинии», направленной в МИД в 1885 г. М.А. Хитрово, обращая внимание на выгодное стратегическое положение Эфиопии относительно Суэцкого канала и Красного моря, подчеркивая, что поддержка со стороны российского правительства попыткам абиссинского императора Йоханныса IV в приобретении для Абиссинии выхода к Красному морю, может в последствии дать Российской империи большие экономические и политические выгоды. М.А. Хитрово отмечал, что «в настоящее время, ввиду повсеместно в Европе возбудившихся стремлений к развитию колониальной политики, значение в этом отношении Абиссинии чрезвычайно возросло... До сих пор все попытки турок, египтян, англичан и в последнее время итальянцев приобрести преобладающие влияния и значение в Абиссинии оказывались безуспешными вследствие крайней враждебности воинственных абиссинцев к иностранцам, их ненависти к мусульманам и недоверия к европейцам-католикам и протестантам. Одна Россия находится в отношении к Абиссинии в совершенно исключительном положении. Почитая себя православными, абиссинцы с давних времен смотрят на православную Россию как на естественную покровительницу всего православия. В горах полудикой Абиссинии, как и на всем Востоке, живет смутное народное предание о могущественном белом царе, имеющем прийти, рано или поздно, с отдаленного Севера на защиту и освобождение всего восточного христианства... Вовлечение Абиссинии в сферу нашего политического влияния, не вводя нас ни в какие расходы и не представляя для нас в будущем никакой опасности от каких-либо усложнений, могло бы сделаться весьма серьезным подспорьем для нашей общей политики».

Однако, прогнозируя негативную реакцию европейских капиталистических держав на установление официальных связей между Россией и Эфиопией, министр иностранных дел Н.К. Гирс на протяжении долгого времени не поддерживал инициативы М.А. Хитрово, опасаясь, что активные действия в отношении в Абиссинии повлекут за собой открытую конфронтацию России с Великобританией и Италией, которые занимали прочные позиции на побережье Красного моря.

Планы М.А. Хитрово, отвергнутые в министерстве иностранных дел, нашли положительный отклик в различных кругах российской общественности и, в первую очередь, в Православном палестинском обществе, активным членом которого был М.А. Хитрово. Горячо поддержаны были проекты Михаила Александровича и на страницах весьма влиятельных газет националистического толка, таких, как «Московские ведомости» и «Гражданин». Именитый славянофил, издатель и журналист

«Московских ведомостей» М.Н. Катков, представлявший оппозиционные настроения в отношении к правительству, например, открыто призывал царя уволить Н.К. Гирса в отставку.

К концу XIX века Эфиопия имела выход к берегам Белого Нила, была приближена к Суэцкому каналу, открытому в 1869 году, обладала богатыми ресурсами и товарами для экспорта. У страны были слабо развиты международные связи, а также она была довольно отсталым государством в административном, экономическом, военном и социальном отношении. Кроме того Эфиопия была христианской страной. Всё это усиливало привлекательность страны для Италии, Франции и Великобритании.

Российская империя не являлась исключением. Дипломатический агентом в Каире М.А. Хитрово было предложено использовать Абиссинию в качестве противовеса английскому военному присутствию в Египте и колониальной активности Италии в Африке, но правительство пока временило с налаживанием контактов с Африканской страной.

1.2 «Колониальная авантюра» Н.И. Ашинова в Северо-Восточной Африке

Возможно, именно по инициативе М.А. Хитрово, как на это указывают некоторые косвенные данные, принадлежала идея экспедиции в Эфиопии, совершённой руководителем «вольных казаков» Н.И. Ашиновым в 1885 - 1886 гг. И несмотря на то, что Николай Иванович приписывал себе инициативу своей первой поездки в Африку, факты говорят, что до знакомства с М.А. Хитрово в 1885 г. в Москве на квартире именитого славянофила И.С. Аксакова, «атаман» имел об Эфиопии очень смутные представления.

Получив согласие властей на организацию поселения, в состав которого могли войти только лица, имевшие все документы (бродяг и просто подозрительных личностей «атаману» запретили брать), Н.И. Ашинов поехал в путешествие по всей России, уговаривая крестьян и беднейших казаков и обещая «30 десятин земли, 200 рублей ссуды и казачьим званием со всеми привилегиями».

Не успокоившись на этом в 1885 г., Николай Иванович по приезде в Москву начал обивать пороги редакций газет, а также дома известных общественных деятелей, культурных и благотворительных организаций, знакомя всех с рассказом о «вольных казаках», собирающихся поселиться на черноморских берегах. Препятствием этому, по его словам, могла послужить кавказская администрация, враждебная «русскому делу», поскольку состояла из поляков, немцев и армян.

Из всех организаций, которые посещал Н.И. Ашинов, мало кто ему верил, но в кругах предпринимателей Петербурга отыскались люди, рассмотревшие в «атамане» человека, способного воплотить в жизнь «колонизаторские» планы. Эти качества Н.И. Ашинова оценили также во Франции и Англии. Французы через подставных лиц предложили ему использовать «казаков» в целях обеспечения в Алжире французских колониальных интересов. От англичан Н.И. Ашинову поступило другое предложение: наладить нелегальную доставку оружия из России в Афганистан, а затем предлагалось там направить против России сочувствующие ей афганские группировки. Н.И. Ашинов отверг это предложение, но согласился на другое, более выгодное. Англичане «уговорили» Н.И. Ашинова на то, что он завербует в Турции волонтёров из числа «вольных казаков» для партизанских действий на Закаспийской железной дороге, которая строилась в Туркестане. Кроме этого, Н.И. Ашинов был обязан организовать поставку оружия на Кавказ. За это Николаю Ивановичу обещали 2 млн. фунта стерлингов, и 12 тыс. ф. ст. (тогда 120 тыс. рублей золотом) дали в качестве аванса.

М.А. Хитрово способствовал организации поездки Н.И. Ашинова в Абиссинию, но, желая подстраховать себя в случае вероятной неудачной экспедиции, написал в Петербург: «Поездка этого авантюриста в Абиссинию при нынешних обстоятельствах представляется мне совершенно неуместною и несвоевременною... Я отказал Н.И. Ашинову в каких бы то ни было рекомендациях и объявил ему, что если он отправится в Абиссинию, вопреки моим советам, то пусть на нас не рассчитывает и знает впредь, что в случае каких - либо затруднений я ему никакого содействия не окажу».

После прибытия в красноморский порт Массауа, находившийся под контролем итальянцев, Н.И. Ашинов столкнулся с агрессивным отношением к себе, и был вынужден сказать итальянским властям, что он был отправлен на поиски русского путешественника В.В. Юнкера, исследователя экваториальной Африки. Попавшему в достаточно непростую ситуацию Н.И. Ашинову, поддержку совершенно неожиданно оказали представители греческой колонии в Массауа, весьма неохотно мирившиеся с итальянским присутствием. Кроме этого, греки пообещали Н.И. Ашинову свою финансовую помощь в постройке в Абиссинии русской православной школы и храма для миссионерской пропаганды среди эфиопов. Как он писал из Массауа: «На постройку храма, мы с греками здесь сделали складчину, но денег этих мало, и наших единоверцев - греков надо нам поддержать».

После этого инцидента «атаману» всё же удалось встретиться с представителями эфиопской знати. Он был встречен расом Алулой, как важный гость и официальное лицо. Событие ознаменовалось поднятием русского флага и салютом из ружей. Николай Иванович и сопровождающие его казаки приподнесли расу богатые дары: дорогое оружие, иконы в золотых ризах и церковную утварь). Для закрепления дружбы «атамана» попросил исполнить государственный гимн и несколько казачьих песен, а в ближайшей церкви был отслужен благодарственный молебен. Как говорилось в одной из статей газеты «Новое время», таких почестей, как говорили сами эфиопы, не удостаивался еще никто из иностранных гостей. Судя по всему, автор принимал непосредственное участие в экспедиции.

После возвращения в Петербурге, Н.И. Ашинов представил в МИД России проект развития двусторонних взаимоотношений между Россией и Эфиопией.

Задачи, которого заключались в следующем:

1) создать русскую колонию на побережье Красного моря с портом для стоянки русских судов, проходящих через Суэцкий канал;

2) отправить в Абиссинию православную миссию, которая бы содействовала объединению русской православной церкви с эфиопской;

3) развить торговые связи;

4) заключить военно-политический союз, направленный против Великобритании и Италии.

Н.И. Ашинов хлопотал также о поставке в Эфиопию оружия и направить туда военных инструкторов, о чем просил его рас Алула. Кроме этого, Николай Иванович утверждал, что император Эфиопии выразил согласие на выделение земли для организации на ней постоянного казачьего поселения.

Из-за нестабильной внешнеполитическая обстановки в МИДе не обратили внимания на предложения «атамана», и Н.И. Ашинов, не отступавший перед трудностями, обратился в другие правительственные ведомства.

В военном министерстве ему отказали в просьбе на поставку оружия в Абиссинию. В феврале 1887 он встретился с начальником Главного штаба Н.Н. Обручевым, к которому обратился с просьбой выделить «для вооружения абиссинской армии 10 тыс. винтовок и 1 млн. патронов». В свою очередь военное министерство обратилось с запросом в МИД и получило отрицательный ответ. Н.Н. Обручев соответственно категорически отказал «атаману».

Получив в военном министерстве и МИДе отказы, Н.И. Ашинов решил попытать счастья у духовных лиц. Несмотря на поддержку, оказанную ему некоторыми высокопоставленными лицами и Святейшим Синодом правительство России всё равно не решалось оказывать содействие Н.И. Ашинову в реализации его планов. В такой ситуации его сподвижники (церковь и славянофилы) советовали искать помощи в Москве, которая и была оказана московскими купцами. Дело в том, что в «старой» столице всегда недолюбливали высокомерных петербургских чиновников. «Атаман» получил тут небольшую поддержку, за большой ему советовали обращаться во Францию.

Что он и сделал. В конце октября 1887 г. из Парижа, Н.И. Ашинов вскоре писал с гордостью, подчеркивая, что познакомился «со многими министрами...». Некоторые данные свидетельствуют, что Н.И. Ашинов действительно имел успех и получил устный договор с некоторыми видными деятелями Третьей республики на проведение своего предприятия по основанию русского казачьего поселения на берегу Красного моря.

Конечно, имперское правительство осталось недовольным этими «интригами» Н.И. Ашинова и дипломатическому представителю России в Константинополе было поручено вести внимательное наблюдение за Н.И. Ашиновым и его приятелем капитаном А. Набоковым, стремившимися, разумеется, как можно меньше афишировать свою деятельность.

Тем не менее, несмотря на запреты МИД, Н.И. Ашинов все же предпринял отчаянную попытку организовать поселение в Эфиопии. С 150- тысячной экспедицией он занял место Сагалло, которое находилось под протекторатом Франции. Кроме этого он поднял русский флаг над крепостью, в которой они обосновались. Французы обстреляли лагерь, Николая Ивановича арестовали и отдали русским властям. Как помечал Л. А. Бич - Богуславский к сочинению Ж. Вандергейма «Автор не упоминает о могилах русских, а здесь их похоронено в 1890 году и мужчин, и женщин, и детей, - жертв не «служебного долга» знаменитой Ашиновской экспедиции…»

«Колониальная авантюра» Н.И. Ашинова была не официальной попыткой сближения России и Эфиопии, но она свидетельствует о существовавшей влиятельной силе в правящих кругах России, выступавшей за создание постоянной русского поселения в регионе. Целей достичь не удалось, т.к. возникновение нового соперника в Восточной Африке не позволили сделать внешнеполитические конкуренты России, в то же время Петербург занял выжидательную позицию, что привело к провалу миссии Н.И. Ашинова.

1.3 Политическое значение экспедиций В.Ф. Машкова в установлении российско-эфиопских отношений

Появление такой фигуры, как подпоручика В.Ф. Машкова, который практически в то же время, когда Н.И. Ашинов пытался организовать «духовную миссию», говорит о том, что правительство всё - таки было заинтересовано в налаживании отношений с Абиссинией. К тому же экспедиция с участием В.Ф. Машкова готовилась в военном министерстве России и с одобрения самого генерала П.С. Ванновского, причём автором проекта и инициатором был сам подпоручик.

Почему В.Ф. Машкову так приглянулась Абиссиния до сих пор остается загадкой. По мнению подпоручика цель российской политики в Абиссинии связывалась с главной политической задачей Российской империи - установлением контроля над Босфорским проливом, этим, по его выражению: «ключом России от ее собственных дверей».

Прежде всего, чтобы достичь этой цели, как считал В.Ф. Машков, нужно предоставить Эфиопии военную поддержку. Эта поддержка должна была осуществиться под покровительством российского правительства специальной военной миссии. В неё должны были входить несколько офицеров всех родов войск, врача и артиллерийского техника. Поставка оружия и боеприпасов, как предлагал Н.И. Ашинов, в первое время представляла бы большие затруднения, поскольку Италией была объявлена блокада красноморского побережья. Эта группа должна была «составить штаб абиссинской армии», причем ее задача «заключалась бы в ознакомлении абиссинцев с главнейшими положениями военного искусства».

Как считал В.Ф. Машков «умело и осторожно действуя», русское воздействие на Эфиопию «можно довести до желательных размеров» вплоть до русского покровительства включительно.

Поэтому В.Ф. Машков относился к «миссии» Н.И. Ашинова весьма критически. По его мнению, эта затея, кроме того, что обречена на провал, еще просто негативно отзовётся на интересах России. Как говорил В.Ф. Машков, экспедиция Н.И. Ашинова «не только не внушает доверия, а скорее заставляет опасаться, что уже существующие к нам в Абиссинии симпатии будут и русское дело там также будет погублено,... самое имя России покроется грязью».

Как говорил один иностранец, который находился при дворе Менелика II, В.Ф. Машков «удачно поддерживал атмосферу официальных отношений», а также он заострял внимание на близости двух стран в отношении «сходства догматов русского и эфиопского православия».

За месяц, который В.Ф. Машков провел в Аддис-Абебе, он неоднократно встречался с императором, и всякий раз Менелик II подробнейшим образом расспрашивал его о России, русской дипломатии, торговле, армии и прочем. Из-за трудностей в финансовом отношении подпоручик не мог оставаться в Абиссинии долго, поэтому он вынужден был спешить с возвращением на Родину, чтобы не посрамить честь великой Российской державы, в могуществе которой эфиопский император не сомневался. В начале осени В.Ф. Машков выехал домой и увёз вместе с собой дружеское послание Менелика II Александру III, а также дары, посланные русскому императору: парадное эфиопское убранство и оружие. По пути на Родину В.Ф. Машков успел заехать в Египет и передать русскому генеральному консулу в Каире А.И. Кояндеру информацию, которую он собрал в Эфиопии. В этом сообщении были данные о внутреннем и внешнеполитическом положении страны. В свою очередь, А.И. Кояндер донёс Н.К. Гирсу, что В.Ф. Машков «выполнил возложенное на него поручение с большим умением, тактом и даже, можно сказать, с отличием. Во время поездки ему приходилось не раз рисковать своею жизнью и встречать почти непреодолимые трудности, о которых он рассказывает очень просто, без всякого хвастовства или рисовки. Вообще он показался... человеком серьезным, слова которого... заслуживают доверия».

Это письмо, а также подробный отчёт В.Ф. Машкова о путешествии в Эфиопию вызвали резонанс в правительственных и научных кругах. За свою деятельность он получил членство в Императорском Русском Географическом обществе и получил в награду малую серебряную медаль. Военное министерство, отправившее В.Ф. Машкова в эту экспедицию, оплатило все долги, которые он был вынужден сделать, и присвоило ему очередное воинское звание поручика. Также В.Ф. Машкову была устроена аудиенция с императором Александром III в 1890 году в Аничковом дворце и был вручен орден Владимира IV степени. Кроме этого, в результате это встречи царь выразил согласие на возможную вторую поездку В.Ф. Машкова в Эфиопию.

Новую миссию поручика в африканскую страну готовили три правительственных ведомства, а именно: военное, иностранных дел и духовное (Святейший Синод). Официально цель миссии определили как исключительно рекогносцировочная. Перед путешественниками стояла задача «ознакомиться со страною в экономическом и географическом отношениях, изучить политическое устройство страны и определить ее внутреннюю прочность, выяснить ее политические отношения к соседним туземным племенам и европейским государствам», а также «ближе ознакомиться с вероучением абиссинцев и, в случае оказавшейся возможности, способствовать действительному сближению их с православной церковью».

Во тоже время, в поездке В.Ф. Машкову решительно запрещалось делать какие-либо заявления от имени российского правительства. В этой связи российский МИД особенно настаивал на том, чтобы экспедиция В.Ф. Машкова в Абиссинию имела видимость абсолютно частного мероприятия, несмотря на то, что она в действительности финансировалась из государственных средств и «официально чисто научная по характеру, фактически преследовала политические цели».

Второе путешествие далось В.Ф. Машкову не так легко. 27 июня. он отправился в крупнейший город Восточной Эфиопии - Харар, но в самом начале пути он сталкивался с многочисленными неприятностями. Прежде всего, их устраивали местные племена, которые были подкуплены и запуганы итальянскими и британскими агентами. Однажды, В.Ф. Машкову даже пришлось захватить заложников, чтобы местные жители пропустили его караван к воде. Кроме этого, весь состав экспедиции переболел тяжелой формой малярии за эти дни, а сам поручик перенес два солнечных удара. И всё же, несмотря на все невзгоды, встреча, которая случилась в Хараре, оправдала все ожидания и заставила забыть о всех тяготах и лишениях пути.

Во время своего визита в Абиссинию (вплоть до марта 1892 г.) поручик собирал некоторые сведения и вёл наблюдения, которые заносил весьма подробно в свой дневник. В частности В.Ф. Машков собрал важные данные о роде занятий, происхождении, территории расселения, особенностях быта, хозяйственных занятиях и социальной структуре одних из самых крупных абиссинских племен, как галла, амхара и данакиль и проч. Особенно тщательному изучению путешественник уделял «внутренним» взаимоотношениям, связям этих народов, а также их отношениям с внешним окружением. До сих пор В.Ф. Машкову ставят в заслугу африканистикой его заметки, которые касаются народа «данакиль. Именно В.Ф. Машков отметил первым, что «данакиль» на официальном уровне исповедуют ислам, но по факту имеют о нём самое смутное представление. Кроме этого В.Ф. Машкову удалось привезти в Россию 85 этнографических экспонатов. Таких как: оружие абиссинцев, образцы одежды, предметы домашнего обихода.

С Менеликом II поручик и во второе путешествие расстался в дружеских отношениях и на прощание император выразил надежду на скорое возвращение поручика в Эфиопию и одарил его белым мулом в богатой серебряной сбруе и эфиопское парадное оружие.

7 августа 1892 г. В.Ф. Машков вернулся в Петербург, а 8 декабря статс- секретарь Н.П. Шишкин представил царю докладную о статусе отношений с Эфиопией в которой использовал выдержки из рапорта поручика. О нём самом в записке было сказано: «Машков исполнил возложенное на него поручение с совершенным успехом, не причинив притом никаких политических затруднений Императорскому Правительству. Он, таким образом, завязал впервые сношения России с Абиссинией, где был принят, по-видимому, с большим почетом». На полях этого отчета император Александр III написал: «Очень интересно».

Из экспедиции В.Ф. Машков привез письмо Менелика, адресованное русскому императору. На проекте ответного письма Александр III собственноручно: «Одного офицера-артиллериста послать нетрудно», и далее: «Я переговорю с военным министром об офицере-инструкторе.». В командировку эту предполагалось отправить «поручика 2-ой гвардейской артиллерийской бригады Грум - Гржимайло, который кончил курс

артиллерийской академии, совершил две экспедиции в Центральную Азию и хорошо владеет иностранными языками».

В качестве русского офицера - инструктора решено было отправить М. Грум - Гржимайло, командировка которого так и не состоялась. Ознакомившись со своими задачами и условиями поездки в Эфиопию, он подал в военное министерство записку (март 1893 г.), в которой настаивал на маленьком практическом значении подобной командировки в случае, если в Эфиопию будет направлен только один офицер-инструктор без артиллерийских техников, которые могли бы починить вышедшее из строя оружие. При подобных обстоятельствах, по мнению М. Грум - Гржимайло: «командирование одного офицера-артиллериста» выльется в отправление значительной по численности военной миссии, поэтому военное министерство решило, что лучшее вовсе отказаться от такой затеи.

Если подводить политический итог миссий В.Ф. Машкова в Абиссинию, то результаты походов чрезвычайно важны для страны. Благодаря двум путешествиям В.Ф. Машкова: 1. Свершился первый официальный в истории двух стран обмен письмами между императорами Эфиопии и России. 2. В.Ф. Машкову удалось лично наладить доверительные и тесные взаимоотношения как с самим императором Эфиопии Менеликом II, так и с представителями духовенства и многими влиятельными чиновниками империи, что заметно скрепило зарождающуюся дружбу и увеличило симпатию к России, что раскрывало большие перспективы для самых различных связей между двумя странами. Кроме того, как писала М.В. Райт в статье «Русские экспедиции в Эфиопию в середине XIX - начале ХХ вв. и их этнографические материалы»: «Машков прекрасно осветил истинную политическую обстановку, царящую в стране «черных христиан». Путешественник с Кубани дал правильную и беспристрастную оценку всем событиям, протекавшим на его глазах, и верно охарактеризовал весь внутренний уклад жизни ряда народностей Эфиопии, со всеми его сложными особенностями во взаимных отношениях друг с другом».

Глава 2. Российско-эфиопские межгосударственные отношения в 1896-1900 годах

2.1 Деятельность Николая Степановича Леонтьева до отправления первой официальной миссии

Рубеж XIX - XX в. ознаменовался для Эфиопии чередой политических, экономических, культурных, военных и иных реформ. В исторической литературе эти преобразования, как правило, связывались с инициативами выдающегося эфиопского императора Менелика II (1889-1913) и его преемников - Лиджа Иясу (1913-1916) и регента Тафари Макконена (1916- 1930), будущего императора Хайле Селассие I, которые осуществляли переустройство традиционного общества, несмотря на его сопротивление. Поскольку мировоззрение большинства эфиопов находилось под сильным влиянием монофизитского духовенства, церковь в силу своей консервативности становилась естественным противником реформ. Образование давало возможность занять должность царского духовника, светского главы церкви, придворного историографа настоятеля крупного собора или возможность стать привилегированным чиновником.

Влияние церкви подкреплялось и ее экономическим положением. По мнению английского путешественника Г. Дафтона, «бесчисленное духовенство, составляющее примерно треть населения, обладает третью всей земли в стране».64 Естественно, эфиопские монархи должны были учитывать мнение церкви во всех своих начинаниях. Духовенство формировало негативный образ прибывавших в страну европейцев, проповедовало идею национальной исключительности. Так, С. Гобат писал о настроениях местного населения: «Большинство полагает, что белые приходят в Абиссинию лишь в поисках золотых копей», а эфиопский ученый Вольде Селассие считал, что «европейцы потому только сюда и приезжают, что здесь все гораздо лучше, чем в Европе». Католики с легкой руки эфиопского духовенства получили прозвище «западных волков», сохранявшееся вплоть до середины XX века, а к протестантам нередко относились хуже, чем к язычникам, так как они, по мнению монофизитских священников, «не соблюдают абсурдных постов и придерживаются богохульных учений», «не почитают святых или не верят, что Христос действительно присутствует в святом причастии». Обрядовые и догматические различия усложняли контакты Эфиопии с западными странами, но в то же время близость вероучения способствовала сближению этой страны с императорской Россией.

В источниках и в исторической литературе можно найти множество повествований о том, как эфиопское духовенство не принимало новых методов медицины, считая, что болезнь вызывается злыми духами, клеймило кинотеатры, как «дома сатаны», а фотоаппараты, как «дьявольскую работу». Поэтому церковь в преобразованиях в Эфиопии конца XIX - начала XX века, как правило, оценивалась историками как сугубо консервативная сила, препятствующая всяческим реформам.

С высоты XXI века нетрудно упрекнуть эфиопское духовенство, по своему мировоззрению средневековое, в консервативности и назвать его деятельность одной из причин отсталости эфиопского государства, провала модернизационных преобразований. Ведь, несмотря на традиционную систему образования, большинство населения страны оставалось неграмотным, а в экономике господствовали феодальные пережитки, которые церковь всячески поддерживала. Но не следует забывать, что модернизация общества не была целью эфиопского священства.

Задача церкви состояла не в поощрении быстрого развития страны по европейскому пути, а в сохранении древней традиции, в воспитании в человеке глубокого уважения к этой традиции, к соотнесению своих поступков с деяниями отцов и дедов, к принятию существующего природного и социального порядка как богоустановленного. Несмотря на консерватизм, церковь на протяжении многих веков обеспечивала социальные потребности экономически не развитого эфиопского общества, обеспечивала вполне успешно, пока это общество оставалось в изоляции от западного мира. Однако с середины XIX в., т. е. со времени увеличения контактов с европейскими державами, монофизитская церковь перестала удовлетворять всем общественным потребностям и потому перестала быть источником единственной системы мировоззрения эфиопской элиты, превратившись в консервативную организацию, вынужденную терпеть рядом с собою новые явления с Запада. Эфиопская церковь, как и все общество, вынуждена была отвечать на вызов времени и приспосабливаться к изменившимся условиям существования. Поэтому оценка участия церковных деятелей в преобразованиях в Эфиопии не может быть однозначной.

Эфиопская церковь вполне могла примириться с некоторыми новыми явлениями в обществе при двух условиях:

1) они могли быть полезны христианству;

2) они привносились в страну посредством тех иностранцев, которым эфиопы доверяли ввиду относительной близости веры (египтяне-копты, армяне, позднее русские и греки).

Так, духовенство перестало вести агитацию против кинотеатров с 1910 г., т. е. только спустя 12 лет после того, как они появились в Эфиопии. Это было связано с тем, что один грек показал в фильме хождение Христа по водам. российский эфиопский колониальный ашинов

Беспокоило церковь и распространение по стране бесплатных западных миссионерских школ, выпускники которых, как правило, становились католиками и протестантами и могли попасть в государственный аппарат в качестве секретарей, переводчиков, делопроизводителей. Поэтому духовенство приняло самое деятельное участие в создании в Эфиопии образования светского типа. Митрополит Матфей предложил Менелику пригласить в качестве учителей коптов, в правоверии которых у эфиопов не могло быть сомнения, и в 1906 г. десять коптов во главе с профессором Ханна Салеб-беем прибыли в Эфиопию и основали начальные школы в Аддис-Абебе, Хараре, Анкобэре и Дэссе. В октябре 1908 г. эти учителя составили преподавательский костяк первой современной бесплатной школы в Аддис-Абебе имени императора Менелика II. Позднее сеть таких школ была расширена. Хотя образование, даваемое в них, было значительно слабее европейского, эти учебные заведения составляли в эфиопском обществе достойную конкуренцию миссионерским и давали кадры для государственного аппарата.