Возможно, такими прагматическими соображениями руководствовался и Лансинг при обсуждении проблемы вторжения в российские внутренние дела, настаивая на военной акции. Но Вильсон, определяя свою политику в отношении России, не желал производить впечатление, будто его действия преследуют экономические и политические цели. Президент говорил: "Я верю в их (русского народа) освобождение,. даже если они барахтались некоторое время в анархии". В целом, власть большевиков, по его мнению, была невозможна, а русский вопрос должен быть вновь поднят только на мирной конференции. С этим заключением не соглашался Уайзмэн, полагая, "что возможно уже [будет] слишком поздно", и что союзники могут найти в России "силы и условия, в которых трудно или даже невозможно будет разобраться".

По планам союзников немаловажным фактором вторжения на Дальний Восток России могли быть японские отряды. Поэтому еще одним аспектом американо-английских отношений зимой-весной 1918 г. было обсуждение японской интервенции в Россию или альтернативного объединенного вторжения союзников, Соединенных Штатов и Японии, где последняя должна была доминировать. Япония изначально считала, что протекторат над Сибирью должен быть передан ей, о чем постоянно напоминала дипломатическим представителям стран-союзниц и США. Поэтому в союзническом совете существовало опасение, что Япония могла самостоятельно начать наступление на Россию, что причинило бы больше вреда, чем пользы.

В связи с этим, в феврале 1918 г. Лансинг заявил британскому послу, что необходимо избежать предоставления мандата Японии на вторжение в Россию, о чем так же информировал японскую сторону. Главным аргументом было отсутствие гарантий того, что Япония не перейдет заведомо определенные моральные и географические границы и не лишит русский народ права на самоопределение и на выбор демократического пути развития.

Кроме того, Вильсон и Хауз считали вторжение японских войск в Сибирь невозможным и равнозначным оккупации Западной России Германией, что могло привести к ухудшению или даже потере моральной позиции США. Для Вильсона также было важно отношение демократического мира к санкционированию японской интервенции, так как он опасался, что эти действия будут восприняты как антисоюзные или даже как прогерманские, хотя британское руководство о таких аспектах даже и не задумывалось).

Чтобы избежать несанкционированной японской интервенции, Уильям Уайзмэн, связующее звено в американо-английских дипломатических отношениях, выступал за совместное военное вторжение в Россию Великобритании, США и Японии. Он стремился убедить генерала Блисса в том, что военная операция в Россию осуществима и желательна. Блисс согласился встретиться с постоянными военными представителями Высшего военного совета Антанты. В результате этой встречи,19 февраля 1918 г. была принята объединенная нота № 16. В ней "военные представители подтвердили вмешательство Японии, действующей от имени союзников" и рекомендовали "занять Сибирскую железную дорогу от Владивостока до Харбина вместе с обоими терминалами, что создавало военные преимущества, которые [должны были] перевесить вероятные политические неудобства".

Анализируя эту ноту, Кэлхоун отмечает, что союзники не детализировали преимущества действий Японии, а только сказали о гарантиях, которые она должна дать, чтобы не использовать ситуацию для своей выгоды. Таким образом, нота не обязывала ни к чему и не содержала дальнейшего плана действий.

Не смотря на то, что генерал Блисс подписал ноту, Соединенные Штаты были не согласны с вариантом японской интервенции и по-прежнему выступали против вмешательства во внутренние дела России. Это отразилось в сообщении Блисса в Вашингтон, что "военное преимущество [антигерманского блока] от ее реализации, возможно, будет незначительным". Президент воздержался от ее одобрения, так как нота, по его мнению, "не была тем ответом, которого искала его администрация". Его также оскорбило то, что решение по политическим вопросам стал принимать "совет солдат". Но согласие Блисса подписать эту ноту показало, что вместе с американским консулом военные круги США стали склоняться к решению русского вопроса, присоединившись к военным акциям Великобритании на севере России.

Объявление Л. Троцким 28 января (10 февраля) 1918 г. прекращения состояния войны между Россией и Центральными державами, что нарушало союзнические обязательства России, окончание перемирия на восточном фронте и начало наступления немецких войск 18 февраля 1918 г. вынудило Великобританию перейти от дипломатических акций к ограниченным действиям в России. После заключения Брест-Литовского соглашения 6 марта в Мурманск вошел английский крейсер "Глори" с десантом морской пехоты (170 чел., 2 орудия), 14 марта был высажен десант с английского крейсера "Кокрейн". Английские действия были санкционированы главой исполкома Мурманского совета A. M. Юрьевым, чтобы отразить наступление немцев и их союзников - финнов. Этот шаг предопределил военное вторжение союзников на север России. Несмотря на то что 24 марта к союзникам присоединился американский крейсер с отрядом пехоты, позиция Соединенных Штатов в решении русского вопроса оставалась неясной.

Не определив четкого курса в русском направлении к весне 1918 г., американское руководство стало опираться на принцип "ничего не предпринимать" ("do nothing"), сформулированный Лансингом, который означал неприятие и отражавший его веру в то, что "нет правительства, опирающегося на частную собственность и национальные особенности, которое могло бы себе позволить отношения с опасными большевистскими идеалистами". Этот принцип соответствовал позиции Вильсона и Хауза, но по другим причинам. Они боялись контактов с большевиками меньше, чем военного вмешательства в Россию, которое могло усилить реакционные силы и окончательно остановить процесс демократизации, начатый февральской революцией. Кроме того, вмешательство в дела России нарушило бы принцип самоопределения наций и стоило бы правительству Соединенных Штатов морального уважения в стране и за ее пределами в связи с официальным заявлением Вильсона. В противовес позиции президента, Лансинг считал, что отстранение от решения данного вопроса не является выходом и говорил о необходимости "проводить какую-либо политику, утвержденную до времени активных действий".

Вариантом временной американской политики в обеспечении помощи российскому населению могла стать отправка американской комиссии во Владивосток и Мурманск. Это предложение было высказано Уайзмэном в меморандуме Хаузу от 11 марта 1918 г., где он обрисовал, как Соединенные Штаты могли одновременно, создавая угрозу Германии на восточном фронте, предотвратить подавление "новорожденной российской демократии". Главной задачей комиссии Уайзмэн определял пропагандистскую деятельность, так как, по его мнению, "массы русского народа, возможно, не понимают, что происходит и не знают, что им надо, поэтому пропагандистская и информационная деятельность комиссий будет иметь огромную важность". В этом ей должны были оказывать помощь японские вооруженные отряды.

Таким образом, в начале 1918 г. принятие решения о начале совместного вторжения в Россию откладывалось, так как союзники пока не могли сделать этот шаг без американского согласия. Давление союзников на Вильсона усилилось с началом переговоров России с Германией. Не получая полной поддержки от США, Англия и Франция подталкивали Японию на выполнение союзнических обязательств в России. С этой точки зрения переговоры в Бресте развязывали им руки, поскольку Россия с заключением перемирия утрачивала статус союзника.

Несмотря на расхождения в позициях Вашингтона и Лондона, заключение большевиками Брест-Литовского соглашения с Германией изменило политику обоих государств в русском вопросе, обнаружив точки соприкосновения. Администрация президента была склонна согласиться на вторжение в Россию, но считала, что интервенция, если она произойдет не по просьбе России, окажется бесполезной и гибельной. Необходимо было найти компромиссное решение, которое и было предложено британским правительством. Англичане ясно представляли положительные и отрицательные последствия интервенции, где последние перевешивали, и надеялись на то, что большевики через Локхарта, в конце концов, попросят о вмешательстве. Британский посол в Вашингтоне Ридинг объяснял Вильсону и Лансингу, что необходимо побудить народного комиссара иностранных дел в большевистском правительстве Троцкого обратиться к правительствам США и Англии с просьбой о военной помощи при условии, что Япония подпишет декларацию, по которой после войны занятая территория будет возвращена России без каких-либо условий.

По официальным данным большевики не обращались за помощью к союзникам и Соединенным Штатам. Но генерал-майор американской армии У. Грейвс в воспоминаниях о сибирской кампании Соединенных Штатов отмечает, что Троцкий 5 марта 1918 г. передал полковнику Робинсу, возглавлявшему Красный Крест в России, ноту, в которой спрашивал о том, "может ли советское правительство рассчитывать на помощь Соединенных Штатов, Великобритании и Франции в борьбе против Германии", какой вид помощи может получить Россия в целом и, особенно, от Соединенных Штатов в случае отказа Съезда Советов ратифицировать Брест-Литовский договор или наступления Германии? Эта попытка Троцкого, по замечанию Грейвса, осталась без ответа. Похожие сведения были представлены полковником Хаузом в мемуарах: "Троцкий, по крайней мере, в течение некоторого времени показывал признаки понимания того обстоятельства, что сотрудничество с союзниками дает единственную надежду на освобождение России от немцев и предпринял действия против антисоюзных газет и просил о сотрудничестве в Мурманске и по другим вопросам". Таким образом, эти сообщения говорят о том, что союзники все-таки получали прошение России, но оно осталось нереализованным.Ч. Сеймур отмечал, что в середине марта 1918 г. Бальфур и Ллойд Джордж выступили за отсрочку начала японской интервенции, что было связано с тем, что Локхарт из России сообщал, что Троцкий "хочет "делового" соглашения с союзниками". Но других сообщений от него не было, и британский кабинет вновь стал настаивать на японской интервенции.

14 марта 1918 г. Бальфур выразил свое отношение к русской проблеме в парламенте. Министр начал свою речь с определения общего негативного отношения англичан к революциям, которые раскачивают основы государства и несут бедствия и преступления. Поэтому, по его мнению, если союзные державы не вмешаются в российские дела, то Германия "беспрепятственно продолжит эти разрушения, которые негативно отразятся на развитии русской революции". В конце своей речи министр также наделил Россию эпитетами "сильная, свободная, уверенная". После этих реверансов Бальфур перешел к основному пункту - как Великобритания сможет использовать кризис в России, хотя потом умело уклонился от однозначного ответа, ограничившись заявлением, что страны-союзницы должны сделать все возможное, чтобы помочь в данный момент России. Итогом обращения было предложение кандидатуры Японии в качестве спасительной силы, которая, по мнению Бальфура, являлась образцом порядочности, бескорыстности и обязательности и не должна была нанести ущерб России. В итоге, министр предложил Японии направить отряды в Сибирь не дальше Уральских гор и обещал компенсировать затраты.

Противоположную точку зрения высказал Брюс Локхарт, который считал, что "миссия" Японии бросит Россию в объятья Германии. Проанализировав донесения Локхарта, лорд Бальфур и Ллойд Джордж все же согласились с отсрочкой японской интервенции, рассчитывая на достижение соглашения с США.

В марте 1918 г. в момент напряженной дипломатической борьбы по русскому вопросу в рядах Антанты Соединенные Штаты по-прежнему пытались проводить самостоятельный курс. В президентском послании IV Всероссийскому Съезду Советов, который должен был ратифицировать Брест-Литовское соглашение, отправленном 11 марта 1918 г., говорилось, что "правительство Соединенных Штатов, к сожалению, не в состоянии сейчас оказать непосредственную и эффективную помощь русским людям., и берет на себя смелость посредством Съезда заверить население России, что США воспользуются любым случаем, чтобы выразить готовность обеспечить безопасность России, включая ее суверенитет и независимость в ее внутренних пределах, а так же полное восстановление ее великой роли в жизни Европы и современного мира". Фактически это воззвание являлось шагом в направлении официального признания большевистского правительства.

В послании не делалось никаких конкретных предложений о материальной помощи России, поэтому демарш Соединенных Штатов не имел успеха. В своем ответе на послание президента большевики отказались от помощи Америки в достаточно категоричной форме. Кроме того, если это акция была направлена на американское общественное мнение, то, по замечанию Дж. Кеннана, она не имела бы успеха в любом случае, так как в марте 1918 г. оно испытывало еще незначительный интерес к ситуации в России.

Реакция британского руководства на этот жест Соединенных Штатов в отношении правительства большевиков была неоднозначной. Ридинг считал, что большевики недостаточно сопротивляются немцам, чтобы заслужить признание. Бальфур повторил, что признание большевистского правительства невозможно, так как оно не контролировало всю территорию России, и призывал помогать небольшевистским группам.

Послание американского президента к Съезду Советов во многом повлияло на продолжение активных действий англичан в России: 5 апреля английские и японские отряды высадились во Владивостоке, откуда стали продвигаться в Приамурье и Забайкалье. Одновременно начал свое наступление в Забайкалье генерал Г.М. Семенов, в мае активизировал свою деятельность в Приморье и Приамурье атаман Уссурийского казачьего войска И.М. Калмыков, получивший от союзников вооружение и боеприпасы.

Но деятельность Великобритании в России не ограничилась только военными акциями. Лидеры британского кабинета в определенные моменты также рассматривали вопрос об установлении с большевиками каких-либо отношений, начав с неофициального представительства в России Локхарта и предоставлением такого же статуса в Лондоне М. Литвинову. Планируя свои действия по отношении к России, британская дипломатическая служба прислушивалась к оценкам свого неофициального представителя. Например, в начале 1918 г. Локхарт призвал свое правительство признать большевиков как законную власть в России. Бальфур и Ллойд-Джордж согласились с дипломатом в том, что большевики являются серьезной политической силой в России и могут стать военным противником Германии и Австрии. Кроме того, для британской дипломатии сотрудничество с Россией имело свои преимущества, так как она могла стать противовесом усилению Франции на континенте и Америки в мировой политике.

Таким образом, в начале весны 1918 г. с одной стороны, шаги американской и британской дипломатии к разрешению российской проблемы показали, что позиции обеих стран по-прежнему были различными, что мешало определению программы совместных действий. Локхарт отметил, что "британская и американская политика, кажется, расположены на разных концах земного шара". Фоулер оценил данное несовпадение позиций как радикальное и препятствовавшее "оформлению объединенной политики".

С другой стороны, отказ большевиков от помощи Соединенных Штатов, ратификация Брест-Литовского мира Съездом Советов, контрнаступление Германии на западном фронте в конце марта 1918 г. вынудили президента начать обсуждение с британским правительством конкретных шагов и общего направления активных действий. На это решение президента немалое влияние оказала и враждебная по отношению к России позиция Лансинга и изменение позиции по русскому вопросу полковника Хауза.

Лансинг был убежден, что большевики "оппозиционно настроены в отношении каждого правительства на земле; открыто предлагают разжигать революции во всех странах против существующих правительств; в одинаковой степени враждебны и к демократии, и к автократии". Поэтому в результате их признания, союзники "поощрили бы их и их последователей в других странах", что было бы серьезной ошибкой. Под властью большевиков распад страны был неизбежен, поэтому "нельзя определить то, как признание большевиков могло бы предотвратило этот процесс". Кроме того, американский политик утверждал, что признание большевиков "не будет тем стимулом, который вынудит Россию продолжить войну".

По мнению государственного секретаря, большевики "нисколько не считались с международными обязательствами". Их стремление к "социалистической революции, к уничтожению национальных границ, расовых различий и современных политических, религиозных и социальных учреждений" может привести к "уничтожению цивилизации насилием толпы". Продолжая сравнивать последствия русской революции с событиями французской буржуазной революции, Лансинг пришел к выводу, что "русский произвол превзошел в зверствах и разрушениях жизни ужасы французской революции". Поэтому в мае 1918 г. Лансинг был уже готов обсуждать британские предложения о совместных действиях в России, в первую очередь о санкционировании американо-английского вторжения со стороны большевиков.

Хауз также решил поддержать английскую сторону в намерениях добиться согласия советского правительства или другой значительной силы России на иностранное вторжение с целью предотвращения продвижения немцев на восток. Сеймур отмечал, что 12 июня 1918 г. "Хауз был убежден, что невозможно дольше относиться только отрицательно к союзным требованиям интервенции, и обдумывал методы, с помощью которых союзные силы смогут быть введены в Россию".21 июня Хауз в письме президенту отметил, что "в отношении России нужно что-нибудь делать немедленно, в противном случае она станет добычей Германии". Таким образом, шаг к оформлению совместной американо-английской политики был сделан.

Считается, что поворот в американской политике по отношению к России был связан с тем, что в мае 1918 г. Вильсон получил личные бумаги генерального директора иностранной секции комитета по общественной информации Эдгара Сиссона, в которых говорилось, что главе советского правительства Ленину и наркому иностранных дел Троцкому за выход из войны платило немецкое правительство. Кроме того, после ухода 3 марта 1918 г. Троцкого с поста наркома делать на него ставку было уже бессмысленно. Таким образом, этот аспект проблемы неожиданно был исчерпан.

"Подрывная деятельность Ленина и большевиков в пользу Германии" - это один из вопросов, который является наиболее актуальным и спорным в истории рассматриваемого периода. На самом деле документы Сиссона оказались подделкой. Этот вывод сделал авторитетный историк и дипломат Джордж Кеннан. Отечественный историк В.Л. Мальков, подробно изучив документы в библиотеке Принстонского университета, пришел к следующим выводам: Эдгар Сиссон не был яркой фигурой и был известен только в связи с этими "доказательствами" причастности германских денег к российской революции. Он не владел русским языком, в России для него было все чужим и не знакомым. Поэтому точных выводов о происходящем он сделать не мог.

После февраля 1917 г. в Комитете по общественной информации начинает работу Эдвард Буллард, "один из ближайших советников полковника Хауза, талантливый журналист, аналитик и дипломат", отлично знающий русский язык и политическую элиту страны. Буллард выполнял "секретное поручение Хауза - передавать по каналам дипломатической связи аналитический обзор событий, происходивших в России". В ноябре 1917 г. посольству США в Петрограде приходилось выдерживать лавину компрометирующих правительство большевиков материалов. Буллард призывал свое руководство отойти от "упрощенного изображения деятельности большевиков как простого производного от германских интриг" и вопросу о германском золоте самостоятельного значения не придавал. Перед получением документов Сиссона в Вашингтоне ознакомились с меморандумом Булларда "О германском золоте", где автор объективно анализировал эту проблему. Он пришел к выводу, что, если даже Ленин получал германские деньги (в России финансовую помощь стран Антанты и Центральных держав "получали все борющиеся за власть политические партии, поэтому большевики не были исключением), то он не чувствовал себя связанным с Германией: "у немцев был свой расчет, у Ленина - свой". Меморандум завершался выводом о том, что эту информацию можно было использовать только лишь в борьбе против пацифистского движения. Вашингтон буквально воспринял завершающие слова меморандума и дал этим документам ход, организовав их экспертизу на подлинность. После этого оригиналы документов исчезли вплоть до 1952 г., когда их обнаружили в одном из забытых сейфов Белого Дома.

Бумаги Сиссона частично обусловили присоединение Вильсона к большинству в американской администрации, выступавшему за интервенцию. Президент пришел к выводу, что необходимо согласиться на определенный вид вмешательства в российские дела, хотя по-прежнему отвергал любую возможность сопровождения гражданской союзной миссии японскими вооруженными отрядами. Помощь России Вильсон назвал курсом благожелательных целей, и он уже был готов к вторжению без санкции русских, если это будет способствовать их собственной пользе. Но президента смущал вопрос о законности и практической пользе фактически всех предложений военного кабинета, рассматривавших вопрос о восстановлении Восточного фронта. Отправление большой американо-британской армии из Владивостока через Транс-Сибирскую железную дорогу могло бы "объединить русских в защите своей страны", а, доверив интервенцию полностью японцам, - настроить русских против союзников, то есть отдать в руки Германии инициативу. Поэтому, по мнению Вильсона, страны антигерманского блока должны были наблюдать за ситуацией "осторожно и деликатно и быть готовыми действовать, когда нужное время настанет".

Другим фактором интервенции в Россию в 1918 г. стали отряды чехословаков. По мнению члена военного кабинета лорда Роберта Сесиля, "чехи относились к новому и категорически решительному фактору в вопросе об интервенции".50-тысячный чехословацкий корпус оказался в Сибири по соглашению от 28 января 1918 г. между Советской Россией и Антантой о репатриации находившихся в русском плену чехов и словаков. Союзники хотели использовать чехословацкий корпус в борьбе против Германии, так как они были настроены против Австро-Венгрии. Советское правительство не выступало против репатриации чехословаков, но настаивало на их эвакуации по восточному маршруту через Владивосток, а затем морем в Европу. К моменту заключения Брест-Литовского договора отряды чехословаков растянулись по всей Сибири и начали вооружаться, захватывая города. В ответ большевики поставили чехам ряд условий для их дальнейшего продвижения: чехи должны были разоружиться и не вмешиваться во внутренние российские дела. Союзниками это было воспринято как препятствие передвижению чехов со стороны Советской власти.

Грейвс в своих воспоминаниях об американском вторжении в Сибирь рассматривает проблему, возникшую вокруг чехословацких отрядов. Он ссылается на мнение американского полковника Дж. X. Эмерсона, который прибыл в Россию инспектировать железные дороги по просьбе американского посла Фрэнсиса, находящегося в Вологде. Следуя по КВЖД из Харбина, он столкнулся с чехами на юге Сибири в захваченном ими городе Мариинске и был вынужден стать посредником в локальном конфликте между отрядом чехов и большевиками. Представитель советской власти в разговоре с Эмерсоном отметил, что захватнические действия чехов направлялись французами и возможно, "Франция займет Сибирь совместно с чехами в 24 часа". Это свидетельствует о том, что в мае 1918 г. большевики не могли контролировать ситуацию в Сибири и препятствовать объединению разрозненных чешских отрядов.

Американский консул в Сибири Харрис по приказу правительства выступал посредником между чехами и большевиками в г. Иркутске, но в соответствии с инструкциями президента он не должен был присоединяться к внутриполитическим силам в России. Поэтому после того, как чехи примкнули к контрреволюционному движению, "он отказался от всех встреч". В результате Грейвс приходит в выводу, что Соединенные Штаты не должны были участвовать в действиях союзников в России, так как "чехам никогда не угрожали агрессивные действия Советов", а, напротив, они "захватывали города, склады, вооружение".25 мая 1918 г. чехи присоединились к белой армии и стали использоваться Великобританией и Францией в борьбе против большевизма. Таким образом, чешский фактор сыграл значительную роль в дестабилизации ситуации в России.

В результате президент оказался в сложном положении: с одной стороны, в соответствии с его инструкциями американские представители не должны были вмешиваться во внутриполитическую борьбу в России. С другой стороны, военная ситуация требовала присоединения к действиям Англии и Франции. Поэтому ситуация вокруг чехов лишь добавила Вильсону сомнений в процессе принятия решения о военном вторжении в Россию.

В мае 1918 г. консультантом внешнеполитического ведомства США политологом А. Кулиджем был представлен анализ российской ситуации. Записка Кулиджа была составлена с опорой на официальную документацию государственного департамента Соединенных Штатов. Автор, в первую очередь, отмечает, что мировая война стала одной из причин русской революции. Бедствия, принесенные войной и переплетение политических, национальных и социальных проблем в России значительно облегчили "разрушительную работу Германии" и сделали реализацию задачи союзников и Соединенных Штатов по удержанию России в войне "чрезвычайно трудной". Ту политику, которую проводили большевики, разделяло лишь меньшинство американцев, так как она опиралась на "принципы интернационального движения, в основе которых лежит теория, отказывающая Соединенным Штатам в праве называться землей свободы". С другой стороны, для Соединенных Штатов могли увеличиться трудности в случае, если Россия будет представлена отдельными государствами, так как будет "нелегко определить правильную политику".

Вторым вопросом в определении курса Соединенных Штатов по отношению к России было признание "в какой бы то ни было форме" большевистского правительства. Сторонники признания утверждали, что большевики являются единственной партией в России, которая способна добиться поставленных целей, и может быть "оплотом против реакции, с одной стороны, и анархии - с другой". По их мнению, авторитет большевиков со временем будет все возрастать. Противники признания аргументами своей позиции выдвигали следующие: большевики разрушали страну, их политика опиралась на террор и разбой. Политику большевиков ненавидело большинство населения, а так же они "представляют идеи и практику, которые не приемлемы для американцев, и что они открыто отвергают то, что мы считаем священным". И последним аргументом было то, что лидеры большевиков были "подкуплены немцами и. массы стали слепым орудием германской политики".

Другим проблемным вопросом был выбор формы "помощи" России.

Кулидж предлагал пять вариантов. Первый вариант исключительно японской интервенции в Восточную Сибирь был уже отклонен Соединенными Штатами, так как она могла вызвать у русского населения "самые большие опасения" и быть представлена "в качестве акции по расчленению их территории руками той страны, которую они боятся больше, чем Германии". Второй предполагал интервенцию силами всех союзников, включая Японию. Он мог вызвать "меньшую тревогу русского населения", но так же и повернуть Россию в сторону Германии. Кулидж отмечает, что этот вариант также был не приемлем, так как "сама по себе интервенция оказалась бы очень громоздкой операцией, которая не дала бы длительное время ожидаемого эффекта". В-третьих, интервенция силами одних Соединенных Штатов, по мнению Кулиджа, могла быть встречена дружески. Но эта операция вызывала некоторые деликатные вопросы, в первую очередь, в связи с отношением к ней Японии.

Два последних варианта предполагали экономическое давление на русское население. Первый отражал мнение о том, что в Россию необходимо "немедленно послать большую партию различных товаров, в которых русское население нуждается". Но удастся ли доставить эти грузы в достаточном количестве, не попадут ли они в руки к немцам было не известно. В пятых, можно было по примеру Англии и Франции "увеличить закупки русских товаров", чтобы они не достались немцам.

Таким образом, Кулидж, анализируя возможные варианты разрешения русской проблемы, был уверен в том, что уже в мае 1918 г. полная или частичная интервенция Соединенных Штатов в Россию была неизбежна. Вопрос стоял лишь в выборе формы воздействия на нее. Собственное мнение политолога более всего соответствовало позиции сторонников военного вторжения в Россию, о чем свидетельствует критическая оценка проводимой Соединенными Штатами политики "невмешательства". Все вышеизложенные доводы могли подтолкнуть Вильсона принять решение о вторжении в Россию.

Общественное мнение Соединенных Штатов играло определенную роль в принятии решений на высшем уровне. Летом 1918 г. пресса, официальные лица государственного департамента, американские, агенты на Дальнем Востоке призывали администрацию перейти к активным действиям. Хауз также под влиянием общественного мнения превратился в сторонника интервенции. Привлечение общественного мнения к решению русской проблемы, в качестве важного фактора политической жизни страны, позволило Хаузу в письме Вильсону сделать вывод о том, что участие Соединенных Штатов во вторжении в Россию стало "вопросом скорее дней, чем месяцев".

Но для Вильсона предпочтительнее был план отправки миссии американских, британских и французских граждан с целью организовать систему бартера, чтобы "не позволить коммерческим интересам эксплуатировать русских". Этот вариант решения российского вопроса получил поддержку в государственном департаменте в июне 1918 г.13 июня сотрудник государственного департамента Гордон Очинклосс в письме президенту отметил, что стремительность, с которой разворачиваются события в России, требует от администрации немедленных действий. Очинклосс предлагал создать комиссию по выяснению реальной ситуации в Сибири под руководством Герберта Гувера, которая должна была "рассмотреть предложения о военной интервенции". Письмо Очинклосса получило одобрение Лансинга, Хауза и Уайзмэна и, по мнению автора письма, это предложение было более походящим для Соединенных Штатов.

Предложенная комиссия Гувера не могла встретить одобрения в Лондоне, так как, отправляя комиссию, Соединенные Штаты отказывались от участия в военной кампании в России. Но Гувер как руководитель миссии, который "не был сентименталистом" и был пробритански ориентирован, возможно, мог убедить Вильсона в необходимости военной интервенции. Хауз, Ридинг и Уайзмэн предполагали, что "Комиссия помощи русским" должна была сопровождаться американскими вооруженными силами, так как она была бы "бессмысленна без сопровождения военной силы, которая является аккомпанементом для нее". Они были уверены, что президент рассматривал вариант военной экспедиции в Россию и обдумывал план активных действий. Так или иначе, он находился на перепутье и, по замечанию военного секретаря государственного департамента Ньютона Д. Бэйкера, принял решение об участии в военных экспедициях только под влиянием дипломатических факторов.

Несмотря на то что американская администрация долгое время выступала против военного вторжения в Советскую Россию, организатором интервенции советская историография выделяла именно "англо-американский империализм", что не соответствует фактам. Решение о вторжении в Россию было принято Великобританией и Соединенными Штатами самостоятельно друг от друга.

Если первые шаги к интервенции были сделаны британским кабинетом уже в марте-апреле 1918 г., то американская дипломатия до лета 1918 г. лавировала между британскими военными целями и мирным курсом советского правительства. Летом 1918 г. американское отношение к России стало негативно окрашиваться в связи с политикой большевиков, направленной на установление диктатуры пролетариата и принудительное распространение советской власти на всю территорию бывшей Российской империи, сопровождавшейся нарушением прав человека и частнособственнических отношений. Кроме того, победы красногвардейцев на севере в первой половине апреля 1918 г., наступление Красной Гвардии в Забайкалье и на Уссурийском фронте, принятие 29 мая 1918 г. декрета о всеобщей мобилизации в Красную армию усиливали позиции большевиков и обеспечивали распространение советской власти на большую часть России.

Личное мнение президента Вильсона также повлияло на принятие решений о присоединении Соединенных Штатов к интервенции в Россию. Он был отрицательно настроен к диктаторским режимам, которые, по его мнению, должны быть уничтожены. В конце мая Лансинг отмечал, что "Соединенные Штаты готовы направить свои отряды, если генерал Фош даст согласие".3 июня данное сообщение было передано послу Ридингу.

Таким образом, стоявшие в начале 1918 г. перед Соединенными Штатами и Великобританией три альтернативных решения: ничего не предпринимать, ждать приглашения большевиков, создать русское правительство в эмиграции, летом 1918 г. были уже отброшены, так как не соответствовали реальной цели планируемой интервенции - уничтожить большевизм и ликвидировать Советы. Оставался четвертый - вторгнуться в Россию против желания большевиков. В июне начинается практическое планирование американо-британской интервенции на север России.

Чтобы предотвратить односторонние действия японцев в России, Вильсон предложил отправить в Россию 7 тысяч японских солдат одновременно с 7 тысячами американских, которые должны были объединиться с 50 тысячами чехов. После принятия решения о начале переговоров с японцами Лансинг сообщил об этом послам союзников. Ридинг выразил недовольство тем, что Соединенные Штаты действуют без консультации с союзниками, и сделал вывод, что он должен сообщить об одностороннем понимании плана интервенции своему правительству. Вильсон предупредил его о том, что такое сообщение должно "создать затруднения" и обещал, что возможность объединения должна возникнуть в тот момент, когда будет получен ответ от Японии. Частично утешенный Ридинг предостерег Лондон от выражения протеста и передал мнение Лансинга о том, что "эта экспедиция может в итоге означать создание русского фронта".

Ллойд Джордж не воспринял американский демарш, так как этот план, по его мнению, был "нелепым и неполным с точки зрения достижения целей союзников". Министр военного кабинета лорд Милнер был расположен более благожелательно к американским предложениям. До сообщения об американском плане он сообщил Уайзмэну, что если Вильсон не согласится на крупномасштабное вторжение, то, вероятнее всего, следующим шагом будет воссоединение британских отрядов с чехами и начало оказания союзниками помощи в восстановлении и утверждении порядка в Сибири.

Таким образом, раздражение Лондона по поводу самостоятельных дипломатических действий американской администрации говорит о том, что в этот период американо-английские отношения вступили в стадию кризиса. Уайзмэн, общаясь по этому вопросу с официальными лицами Лондона, старался замаскировать противоречия между позицией Вильсона и Ллойд Джорджа. Позиция Вильсона раскрывалась в телеграмме, написанной в основном Уайзмэном и отправленной 12 июля премьер-министру под именем Ридинга: "Президент и американский народ во много раз больше симпатизировали русской революции, чем европейцы, и, тем не менее, боялись, что интервенты стремятся создать определенную форму русского правительства. Президент все еще противодействует интервенции, но согласен с переходом к каким-либо действиям, и он сейчас готов взять на себя руководство более масштабными действиями".

Отношение Соединенных Штатов к вторжению в Россию официально было объявлено 17 июля в памятной записке государственного департамента. Записка начиналась утверждением о том, что США "всем сердцем" стремятся к победе в этой войне и "желают сотрудничать каждым реальным способом с союзническими правительствами", так как победа может быть достигнута только общими усилиями.

Рассматривая ситуацию в России, весной 1918 г. американская администрация по-прежнему делала вывод, что "военное вмешательство добавит беспорядка и усугубит ситуацию" и может помешать реализации главной цели - победе над Германией. Этот вывод соответствовал личной позиции президента Вильсона о том, что нельзя вмешиваться во внутренние дела другого государства, нарушая принцип самоопределения наций. Но летом 1918 г. отношение президента к России изменилось, вне зависимости от того, поверил он бумагам Сиссона или воспринял их как необходимый козырь для американской дипломатии в данный момент. Предполагаемый в 1917-начале 1918 гг. проект американо-российского союза в будущих международных отношениях, который еще до последнего момента разрабатывался в кабинетах Белого Дома, был уничтожен. Это было связано с внутренней политикой большевистского правительства: началом раскулачивания, всеобщей национализацией крупных промышленных предприятий и предприятий железнодорожного транспорта, убийством царской семьи, принятием конституции революционного типа.

Эти обстоятельства и давление со стороны союзников вынудили Вильсона обратить внимание на то, что "военные действия в России допустимы", так как они могли содействовать чешским отрядам объединиться и обеспечить "безопасность военных складов, которые могут впоследствии быть необходимы российским силам". Поэтому Соединенные Штаты были "готовы предоставить незначительные силы", чтобы помочь "русскому народу в организации их собственной обороны". Таким образом, соглашаясь на вторжение в Россию, американская администрация показала, что ее действия будут ограничены поставленными задачами. Записка государственного департамента от 17 июля стала последним мирным дипломатическим документом по русской проблеме.

Летом 1918 г. наступило время активных действий. Пока американское и японское правительства решали вопрос о руководстве вторжением в Сибирь, Великобритания продолжила активные действия в России. Британская экономическая миссия под руководством сэра Уильяма Юіарка была отозвана военным кабинетом из Сибири и заменена 10 июля военной миссией под руководством генерала Альфреда Нокса, который еще в начале 1918 г. составил план формирования просоюзнической армии из антибольшевистски настроенных офицеров царской армии.

3 июня на Парижской конференции было принято решение о расширении интервенции на севере России и поручении британскому командованию возглавить северный экспедиционный корпус союзных войск. К началу июля в Мурманске было сосредоточено около 8 тыс. чел. иностранных войск, количество которых к августу значительно выросло. Антибольшевистские силы приступили к формированию "славянско-британского батальона" и "мурманской добровольческой армии".6 июля по соглашению с Юрьевым Мурманский совет разорвал все отношения с Советской властью, что обеспечивало дальнейшую оккупацию Севера России. Дальнейшая интервенция на севере России проходила по трем направлениям: северодвинскому (вдоль р. Сев. Двина к Котласу и Вятке) - на соединение с белогвардейскими войсками; железнодорожному (вдоль железной дороги Архангельск-Вологда); петрозаводскому (вдоль железной дороги Мурманск-Петроград). Но наступление иностранных и белогвардейских войск было остановлено отрядами Красной армии, которые к осени были объединены в 6-ю армию, вошедшую в Северный фронт.

Первые американские отряды (около 9 тыс. чел.) высадились во Владивостоке 16 августа, где они обнаружили 25-й Миддлсекский полк армии Соединенного королевства, которые прибыли туда 3 августа.12 августа британский представитель в разговоре с Лансингом отметил, что из-за "критического" положения чешской армии британское правительство намерено послать еще вооруженные силы.

В связи с этими событиями в августе 1918 г. президент Вильсон начал "ощущать то, что союзники пытаются бросить его в политику, которую он отказывается принимать" Он инструктировал Лансинга обратиться к союзникам и отметить, что он не признает ту комбинацию военного командования, которую они пытаются создать в Сибири. Но этот жест президента уже не был воспринят.

Таким образом, достигнуть дипломатического согласия в русском направлении между Соединенными Штатами и Великобританией не удалось. Обе державы осуществляли самостоятельные действия по отношению к Советской России. Зимой-весной 1918 г. Соединенные Штаты пытались достигнуть дипломатического соглашения с большевистским правительством и не предпринимали никаких активных действий. Великобритания сочетала военное давление с попытками дипломатического воздействия на большевистское правительство. Военное вторжение в Россию Соединенными Штатами и странами-союзницами летом 1918 г. было предпринято с целью ликвидации власти большевиков и установления контроля над определенной российской территорией.

В сентябре Вильсон начал ощущать, что "контроль за русской ситуацией ускользает из его рук". Лансинг заверил, что русская политика Америки полностью была выражена в меморандуме союзным правительствам, где он показал отношение к военной операции в Мурманске как к неудаче и назвал союзные надежды на восстановление фронта вдоль Волги "несбыточными". Поэтому США должны отказаться от оказания помощи русским людям на неопределенный срок. Бальфур в ответ на меморандум заявил, что британские военные не согласны с этим выводом, и их отряды будут "благородно поддерживать своих друзей из Европейской России".

В итоге, осенью 1918 г. весь Дальний Восток был занят иностранными и белогвардейскими войсками. В октябре 1918 г. британские войска достигли Иркутска и соединились с мятежным чехословацким корпусом, активно участвовавшим осенью 1918 г. в боях с Красной Армией. Но в этот период внимание государственных деятелей стран Антанты переключилось на проблему окончания войны в связи с грядущей капитуляцией Германии, поэтому Соединенные Штаты уже не стали комментировать этот шаг англичан.

Компьенское перемирие от 11 ноября 1918 г. определило, что все германские войска, находящиеся на территориях, "входивших до войны в состав России, должны равным образом вернуться в пределы Германии. как только союзники признают, что для этого настал момент, приняв во внимание внутреннее положение этих территорий". Таким образом, 12 статья свидетельствует о том, что союзники уже не рассматривали Россию как самостоятельное государство, способное представлять свои интересы на международной арене, и планировали принять решение относительно ее территории.

После подписания Компьенского перемирия военное вмешательство стран Антанты в Россию расширилось и приобрело новые формы. Отряды Соединенных Штатов и Великобритании действовали как автономно, так и совместно с контрреволюционными силами, оказывая им материальную помощь. При белогвардейских генералах и атаманах состояли иностранные военные советники и инструкторы, которые координировали действия белогвардейских и интервенционистских войск. При штабе "верховного правителя России" Колчака, который захватил Сибирь, также находились военные иностранные миссии. В формировании и снабжении колчаковской армии активную роль играл английский генерал А.В. Нокс.

Таким образом, окончание мировой войны позволило сконцентрировать основные силы союзников и США на решении русского вопроса вплоть до вывода в январе-апреле 1920 г. союзных и американских войск с Дальнего Востока.

Подводя итог, можно прийти к следующим выводам. В 1918 г. американо-английские отношения сопровождались расхождениями и согласованием действий в вопросах решения русской проблемы.

В 1918 г. американо-английская дипломатия стала активно разрабатывать русское направление. Объединяющим фактором в американо-английских отношениях в 1918 г. было то, что оба государства не исключали дипломатическую возможность решения русской проблемы. Правильные шаги в этом вопросе могли обеспечить руководящие позиции по завершении войны. С британской стороны миссия Локхарта стала дополнением планированию вооруженной интервенции. В свою очередь американская администрация первоначально пыталась найти компромиссное решение, исключающее вооруженную интервенцию. Вторжение в Россию противоречило принципам, которые были установлены отцами-основателями и закреплены в доктрине Монро. Поэтому вплоть до мирной конференции англичане, рассматривая вопрос активных действий, делали вывод, что "Вильсон все еще основательно поддерживает политику "ничего не предпринимать" ("do nothing")".

Препятствием на пути согласования интересов обеих стран в русском вопросе было то, что Лондон планировал начало военной кампании в Россию уже в январе 1918 г. и рассчитывал вынудить большевистское руководство восстановить восточный фронт. Одновременно с этим, восстановление мощи России не входило в планы британского кабинета, который, пользуясь условиями мировой войны и русской революции, стремился ослабить прежнего соперника на международной арене. Поэтому английская интервенция в Россию была неизбежна.

Для США вторжение в Россию стало вынужденным шагом. Государственный департамент оценивал проблему вторжения с точки зрения интересов государства, поэтому в мае 1918 г. он стал склоняться к вторжению в

Россию. Это решение было связано с тем, что Соединенные Штаты могли потерять завоеванные в 1914-1917 гг. экономические и политические позиции в антигерманском блоке. Присоединение к этой кампании было необходимым условием для участия Вашингтона в создании новой модели мирового порядка. Таким образом, оба государства были заинтересованы в согласовании действий в 1918 г., преследуя собственные цели. Неудача совместной интервенции в Россию привела к тому, что в результате Первой мировой войны Вильсон не смог реализовать свои внешнеполитические идеи и новый мировой порядок не получил поддержки со стороны объединенной американо-английской дипломатии. В этих условиях создание прочного американо-английского союза в противовес зарождающимся диктаторским режимам было невозможно.

Список литературы