Роль Махатма Ганди в освободительном движении Индии

Программа заключалась в осуществлении различных форм бойкота колониального режима: отказ от почётных должностей и званий; бойкот официальных приёмов; бойкот английских школ и колледжей; бойкот английских судов; бойкот выборов в законодательные органы; и наконец, бойкот иностранных товаров и уклонение от уплаты налогов. По глубокому убеждению Мохандаса Ганди, только с помощью этих методов борьбу за независимость Индии можно было удержать в рамках ненасилия.

2.2 Послевоенное сопротивление

Когда началась вторая мировая война, Ганди, следуя своему учению о ненасилии, не поддержал усилий Англии в войне, хотя искренне сочувствовал борьбе с фашизмом. В 1942 г. Ганди объявил, что наступил решающий этап борьбы за полную независимость Индии. «Я убежден, - писал он, - наступило время полного отделения Индии от Англии. Окончательный и немедленный организованный уход Британии из Индии стал, наконец, реальностью… Я требую бескровного конца противоестественного господства и наступления новой эры».

Одновременно Ганди выдвинул лозунг «Прочь из Индии!», поддержанный ИНК на заседании его Рабочего комитета. В августе 1942 г. Всеиндийский комитет ИНК принял резолюцию о немедленном предоставлении Индии независимости и начале под руководством Ганди кампании несотрудничества с властями за удовлетворение этого требования. Приветствуя принятие Всеиндийским комитетом ИНК резолюции о бескромпромиссной борьбе за немедленное предоставление Индии независимости, Ганди произнес исторические слова: «Действуй или умри».

Конгресс был объявлен вне закона, но остановить массовое движение протеста было уже нельзя. Вся страна была охвачена революционным брожением. Имя Ганди стало символом самоотверженности и жертвенности во имя независимости. Хотя революционная борьба далеко не всегда шла в русле сатьяграхи и ненасилия, Ганди не терял связи с массами. Он не только поддержал восстание моряков в феврале 1946 г., проходившее под тремя флагами: Конгресса, Мусульманской лиги и Коммунистической партии, но и выступил в качестве одного из посредников в переговорах между восставшими и англоиндийскими властями.

В период подготовки к провозглашению независимости Индии, когда борьба между Конгрессом и сторонниками Пакистана достигла апогея, Ганди отдавал все силы для прекращения братоубийственной индусско-мусульманской резни. В августе 1946 г. он находился в Калькутте, где четыре дня длилось кровавое побоище. Рискуя жизнью, Ганди совершил миротворческую поездку по окрестным деревням и Бихару, куда перекинулось пламя индусско-мусульманских погромов. Кое-где ему удалось приостановить кровавые столкновения, но завоевать на свою сторону большинство мусульман он не смог, они шли за Джинной и готовы были умереть за Пакистан.

Для Ганди это означало крушение его идеи индусско-мусульманского единства. По предложению нового вице-короля Индии лорда Маунтбэттена он прервал поездку во имя индусско-мусульманского единства и прибыл в Дели для обсуждения вопроса о предоставлении Индии независимости. Во время переговоров Ганди еще упорно противился разделу страны, но повернуть вспять ход истории было невозможно. Политический реализм Ганди взял верх над его мировоззренческой позицией в вопросе о единстве Индии. На сессии Всеиндийского комитета Конгресса он присоединился к его большинству, проголосовавшему за план Маунтбэттена о передаче власти двум независимым государствам - Индии и Пакистану.

Первое правительство Индии при прямой поддержке Ганди возглавил Джавахарлал Неру. Ачариа Крипалани, бывший в то время председателем ИНК, назвал Ганди «Отцом нашей нации», а Джавахарлал Неру в «Послании к нации» по случаю провозглашения независимости Индии 15 августа 1947 г. писал о Ганди: «В этот день мы обращаемся мысленно прежде всего к архитектору нашей свободы, Отцу нашей нации, который воплотил древний дух Индии, поднял факел свободы и осветил окружавшую нас темноту. Мы часто были его неверными последователями и нарушали его заветы. Но не только мы, все последующие поколения будут помнить эти заветы и запечатлеют в своих сердцах облик этого великого сына Индии, возвышенного в своей вере, силе, мужестве и скромности, и мы никогда не позволим загасить факел свободы, как бы ни были сильны штормовые ветры и бури».

Ганди провел 15 августа 1947 г. в Калькутте, отметив провозглашение независимости постом и молитвой, скорбя о разделе Индии и тех страшных жертвах, которые его сопровождали.

Он объявил, что не сможет участвовать в официальной церемонии провозглашения независимости и должен остаться в Калькутте с тем, чтобы добиться установления общинного мира в городе, не раз бывшем свидетелем страшных индусско-мусульманских погромов. Это была нелегкая миссия. Ганди объявил пятнадцатую в своей жизни и первую в независимой Индии голодовку и прекратил ее только тогда, когда представители всех проживающих в городе религиозных общин поклялись у постели ослабевшего от голода Ганди не допускать больше в Бенгалии религиозных волнений. Действительно, с этого дня в Бенгалии в течение многих месяцев было спокойно, в то время как в Пенджабе и некоторых других провинциях Индии происходили индусско-мусульманские побоища.

После установления мира в Калькутте Ганди счел необходимым отправиться в Пенджаб. Был сентябрь 1947 г. В дороге Ганди узнал, что Дели тоже охвачен религиозно-общинными волнениями. Он решил, что его место там, где еще можно остановить кровопролитие.

Однако здесь ему пришлось с горечью убедиться, что его слово, поднявшее на борьбу миллионы индийцев, далеко не всегда доходит до сознания людей, ослепленных общинной враждой. И тогда он вновь обратился к голодовке. На пятый ее день стало ясно, что жизнь Ганди в опасности. Сотни представителей индусской, сикхской, мусульманской, христианской и иудейской общин, индусской шовинистической организации Раштрия севак сангх, участвовавшей в погромах, официальный представитель Пакистана, председатель первого учредительного собрания Индии Прасад, глава правительства Дж. Неру, лидер мусульман - членов ИНК Абул Калам Азад пришли к обессилевшему от голодовки Ганди, поклялись установить мир между общинами и гарантировали письменно обязательство защищать жизнь, собственность и веру мусульманского меньшинства, вернуть занятые индусами мечети и обеспечить безопасность деловой активности мусульман-предпринимателей.

Ганди прекращает голодовку. Однако это вызывает недовольство тех, кто стремится раздуть в независимой Индии пламя коммунализма.

Раздел оставил глубокий след в сознании индийцев. Власть Ганди над ними уже не беспредельна. Тем не менее люди по-прежнему собирались у дома Ганди, чтобы послушать своего учителя. А он говорил им, что во имя жизни на Земле во всем мире, и прежде всего в самой Индии, должен победить здравый смысл. Независимая Индия должна освободиться от порождающей насилие нетерпимости друг к другу представителей различных религиозных общин и этнических групп, а в отношениях между государствами, как и в отношениях между людьми, должен воцариться принцип взаимоуважения; великие державы должны разоружаться, дабы избежать страшных катастроф, общечеловеческие ценности и ненасилие должны править миром.

Это были пророческие идеи, глубокий смысл которых начал доходить до сознания людей только на рубеже XXI столетия. Ганди не дожил до этого.

В те трудные для страны месяцы конца 1947 - начала 1948 г. Ганди постоянно подвергался смертельной опасности. 30 января 1948 г. он, как обычно, отправился на вечернюю молитву. Его ждало около 500 молящихся. Когда он подходил к маленькой деревянной скамейке, на которой обычно сидел во время молитвы, он улыбнулся, вскинул руки и соединил ладони для традиционного приветствия благословения. В этот момент к нему бросился член Раштрия севак сангх Натурам Годсе и три раза выстрелил в него в упор. Улыбка медленно сошла с лица Ганди, руки упали, «О Боже» - прошептал он, и его не стало.

Погребальная церемония состоялась в Раджгате близ Дели, у вод святой Джамны. Свыше миллиона людей стояли на солнце. В нескольких сотнях шагов от реки был разложен погребальный костер. На тонких бревнах сандалового дерева, осыпанных ладаном, лежало тело Ганди, головой к северу.

В четыре часа сорок пять минут после полудня сын Ганди Рамдас зажег погребальный костер. Языки пламени слились в один огненный столб. Тело Ганди превратилось в золу и пепел. Это была его последняя жертва на алтарь свободы и единства Индии.

Известие о смерти Ганди мгновенно облетело весь мир. Он был простым гражданином своей страны, лишенным богатств, всякой собственности, титулов, официальных постов, академических званий. И тем не менее главы правительств всех государств, за исключением сталинского режима СССР, папа римский, архиепископ кентерберийский, далай-лама Тибета и сотни других религиозных и политических деятелей прислали свои соболезнования. Его память почтил Совет Безопасности ООН; флаги ООН были приспущены.

Прах Ганди покоится в мемориале в Раджкоте. Каждый год в день его рождения 2 октября на площади перед мемориалом собираются с ручными прялками его соотечественники - члены ИНК, старые соратники, молодежь, официальные лица, нередко президент или премьер и в течение всей поминальной церемонии занимаются домашним ткачеством.

Таким образом, в значительной степени общественно-политические и религиозные воззрения Ганди являлись логическим продолжением развития предыдущих этапов индийской общественной мысли. Сочетание активной политической освободительной борьбы с принципиальными нормами ненасилия является отличительной чертой гандизма. Достижение освобождения Индии Ганди считал возможным лишь при помощи борьбы без применения насилия. Основные программы достижения цели - сатьяграха, сварадж и свадеши - базируются на несотрудничестве и моральном давлении на противника, основаны на таких методах борьбы, как забастовки, демонстрации, петиции, бойкоты. Доступность и этическая безупречность этих методов сделала возможной массовость и масштабность освободительного движения и, в конечном счете, обеспечила достижение цели.

3. Результаты национально-освободительного движения во главе с Махатмой Ганди и идеями гандизма

3.1 Использование принципов М.К. Ганди в идеологических установках общественно-политических организаций Индии на современном этапе

В независимой Индии гандизм, безусловно, продолжал и продолжает развиваться. Однако на вопрос о степени влияния идей Ганди на общественно-политическую, экономическую и культурную жизнь и политическую культуру независимой Индии нельзя дать однозначного ответа. По мнению отечественного исследователя О.В. Мартышина, это влияние «крайне незначительно». «Несостоятельность последователей Ганди - не единственная и, может быть, не главная причина падения авторитета его идей. Изменились те уникальные обстоятельства и условия, которые обеспечивали успех тактики Ганди. Сплотившая всю нацию цель - политическая независимость - была достигнута. Национальное единство дало трещины, обострилось религиозное, этническое, классовое, региональное размежевание. Ведущая политическая партия утратила интерес к практике гандизма и использовала идеи Ганди и его имя в сугубо пропагандистских целях». Тем не менее, представляется, что в независимой Индии у гандистского учения все же были многие последователи, развивавшие и дополнявшие его собственными концепциями. Гандистские движения в Индии во второй половине XX в., как и сама идеология гандизма пережили процесс определенной эволюции.

В период становления национальной государственности гандизм получил довольно слабое отражение в идеологии и деятельности политический партий Индии, равно как и в политике государства в целом. Однако, не получив адекватного отражения в политике, гандизм не исчез, а перешел на уровень общественных организаций. В 50-е - 70-е годы гандизм был связан с движением «Сарводайя», после смерти Ганди объединившем до этого самостоятельные гандистские организации.

Крупнейшие гандистские кампании 50-х - 60-х годов бхудан и грамдан под руководством сподвижника и ученика Ганди Винобы Бхаве сменились концепцией «тотальной революции» Джаяпракаша Нараяна. Нараян активно участвовал в политике и в этом расходился с Винобой Бхаве, полагавшим, что истинный гандизм предполагает не вмешательство в политическую борьбу, но ведение общественной работы, способной привести к «изменениям в сердцах людей». Итогом разногласий Бхаве и Нараяна, двух фигур, воплощавших различные типы лидеров, стал раскол движения «Сарводайя».

Со второй половины 70-х годов начался новый этап в развитии гандистского учения в Индии, связанный с обращением к принципам и методам Ганди общественных, пацифистских и экологических движений, выступающих против отдельных элементов того политический курса, который проводился правительством. Некоторые из этих движений широко использовали гандистские принципы, равно как и методы борьбы. В этом смысле первым таким движением было «Чипко андолан» под руководством Чанди Прасада Бхатта, заявившем о себе в 1973 году. Применяя технику ненасильственного сопротивления для того, чтобы защитить лес от вырубки, Бхатт неизменно подчеркивал, что конечной целью движения является «воспитание в человеке любви к природе». В середине 80-х годов в Индии разворачивается другое движение - «Нармада бачао», ставшее, по выражению Рамчандра Гуха, преемником «Чипко». Вслед за Бхаттом лидер «Нармада бачао» Медха Паткар также намеревалась посредством привлечения общественного внимания к локальной проблеме - строительства речных дамб - перестроить мировоззрение людей. Для этой цели Медха Паткар и другой видный деятель «Нармада бачао» Баба Амте совершали несколько падаятр, в ходе которых неоднократно заявляли о важности следования гандистским принципам ненасилия и любви.

Особенностью движений 70-х годов XX - начала XXI вв., называющих себя гандистскими, является синтетичность. В их идеологии гандизм сочетается - иногда парадоксальным образом - с социализмом, марксизмом, христианством и другими мировоззренческими концепциями и учениями, что не мешает руководителям этих движений позиционировать себя как истинных последователей Махатмы Ганди. Еще одна характерная черта подобных движений - отстраненность от политики, совмещенная со стремлением принимать непосредственное участие в политической жизни общества, оказывать прямое влияние на процесс принятия политически» решений. При этом, что самое главное, такая отстраненность вытекает из желания изменить саму сущность власти, «привив» ей морально-этические ценности. В этом смысле, данные движения четко придерживаются гандистского требования неучастия в политике. Дэвид Хардимэн назвал такую стратегию «альтернативной политикой». «Можно спорить о том, удалось ли Ганди в действительности надолго утвердить такую концепцию альтернативной политики - концепцию, благодаря которой в сегодняшней Индии повсеместно проводятся сатъяграхи. В этом смысле таких людей, как Баба Амте и Медха Паткар можно считать настоящими наследниками Ганди в Индии. Они продолжают придерживаться альтернативных идиллических, антиимпериалистических и ненасильственных воззрений, выражение которых мы можем наблюдать сегодня, а также заявляют о растущем значении моральных ценностей», - полагает Хардимэн. По его словам, появление деятелей, подобных Баба Амте и Медхе Паткар, «для многих людей означает то, что у Индии есть надежда на будущее».

За пределами Индии во второй половине XX в. имя Ганди активно использовалось лидерами движений, боровшихся против европейской экспансии и белого расизма, а также членами пацифистских, экологических и других общественных движений. Кроме того, западные активисты неоднократно пытались повторить и «духовный опыт Ганди», полагая, что такой опыт поможет усилить харизму любого политического деятеля. Многими из них Ганди воспринимался как человек, ставший великим святым и изменивший окружавшее его общество. При этом считалось (об этом говорил и сам Ганди), что процесс подобной трансформации - из человека в политика и святого - доступен каждому, этот путь стремились повторить крупнейшие деятели, считавшие себя гандистами. Подобно тому, как Ганди, преуспевающий адвокат, получивший прекрасное образование в Лондоне, полностью изменил свой имидж и стал, пользуясь определением Черчилля, «полуголым факиром», Махатмой, народным лидером и представителем интересов беднейших из бедных, пытались изменить свой имидж выходцы из состоятельных и уважаемых семей Мартин Лютер Кинг, Петра Келли и Су Чжи.

С другой стороны, в ряду последователей Ганди оказались и лидеры, не исповедующие гандистский принцип ненасилия как кредо, но воспринимающие его как временную меру, эффективную при определенных обстоятельствах. Среди них - Нельсон Мандела и Стив Бико. Определение «гандисты», которое Манделе и Бико дали исследователи их деятельности и воззрений, имеет все же определенное основание. Под гандизмом в данном случае понимается не столько учение и философия конкретного человека, сколько некая модель поведения в политике, которая основывается на вызове (пусть иногда и абстрактном), брошенном общепринятым концепциям власти и государства. Государство, имеющее власть, уподобляется некому замкнутому на себе институту, существующему исключительно благодаря насилию, подавлению свобод и эксплуатации граждан. Гандистами же называются те, кто пытается изменить этот институт, используя ненасильственные методы. Таким образом, феномен гандизма приобретает новый срез - гандизм как универсальное учение, зародившееся в Индии, но применяемое и находящее последователей по всему миру, и потому получающее новые трактовки.

Апелляция политических деятелей Индии к имени и образу Ганди не связана с актуальностью гандистских идей - по сути, принципы, которые предлагал Ганди, были известны задолго до него. Уже предварительное сопоставление моральных ценностей, пропагандируемых Ганди, и тех, о которых заявляют в своих программных выступлениях индийские политические лидеры в последние годы, показывает, что ценности, о которых говорил Ганди если и не «генетически заложены» в сознании индийцев, то сохранились и имеют значение в исторической памяти народа. Так, призыв к «жертвенности» (гандистская тапасья), самопожертвованию во имя нации в разные годы часто звучал в выступлениях Атала Бихари Ваджпаи, Манмохана Сингха, Сони Ганди. Акцент на необходимости заботы о бедных людях (гандистская концепция служения Даридранараяну), а также принцип «добровольного служения каждого на благо всех» неизменно присутствовал в заявлениях М. Сингха и А.Б. Ваджпаи.

Предположение о том, что Ганди привнес в политическую культуру страны категорию ненасилия, оказавшую мощное влияние на последующее развитие страны, не является верным. Популярность Ганди и его постоянное «присутствие» на всех этапах развития независимой Индии связана с тем, что сама модель лидерства, воплощенная в Ганди, находит свое обоснование в складывающейся на протяжении нескольких веков индийской политической культуре, одной из черт которой является первостепенное значение, которое индийцы придавали (и, как показывают современные исследования, придают) наличию у правителя особых личностных качеств.

Восприятие идей Ганди в различные периоды разными политическими, религиозными и другими группами неоднократно менялось, но частота апелляций к его образу, политико-философским воззрениям или просто имени, в том числе, со стороны его идеологических противников, оставалась неизменной. В первые десятилетия существования независимой Индии гандистское учение активно развивали сторонники Ганди, люди, открыто пропагандирующие гандистскую идеологию. В 90-е годы XX - начале XIX вв. наравне с членами гандистских организаций и с отдельными последователями Махатмы, действительно практикующими гандистские принципы, к имени и образу Ганди все чаще обращаются практически все политические партии и общественно-политические организации страны.

При этом политиков, обращающихся к имени и принципам Ганди, не всегда можно назвать гандистами - последователями Ганди, проповедующими его политико-экономическое, социальное и религиозноэтическое учение. Политические и общественные деятели берут лишь отдельные пункты гандистской идеологии или заимствуют черты политического имиджа Ганди для подкрепления собственных программ.

Период с середины 90-х годов XX века до настоящего времени соответствует особому этапу в процессе развития гандистских идей в независимой Индии и обладает некоторыми особенностями. Во-первых, к гандистскому наследию начинают обращаться не только умереннонационалистские политические силы, такие, как Индийский национальный конгресс (ИНК, Конгресс) или «Джаната парти» (Народная партия), но и радикальные организации самого разного спектра, например, «Раштрия сваямсевак сангх» (Союз добровольных служителей родины, РСС) и «Шив сена» (Армия Шиваджи). Во-вторых, индийским обществом Ганди воспринимается как носитель моральных констант - таких, как честность, самопожертвование. Именно поэтому лидеры самых разных политических ориентаций, желая убедить избирателей в правильности своей политической программы, провозглашают себя продолжателями «миссии» Ганди, но не говорят о том, что в полной мере разделяют философию Ганди. Таким образом, оставаясь Отцом нации, Ганди приобретает новую, символическую жизнь.

В настоящее время политику ИНК, нельзя охарактеризовать прогандистской направленностью. Тем не менее, лидеры Конгресса строят имидж партии на утверждении о том, что современный ИНК продолжает развивать гандистскую идеологию.

Наиболее ярким выражением отношения к Ганди со стороны сегодняшних лидеров ИНК - премьер-министра Манмохана Сингха и председателя партии Сони Ганди (вдовы убитого в 1991 году Раджива Ганди, внука Джавахарлала Неру) - может служить «Международный марш за мир, справедливость и свободу», организованный в честь 75-й годовщины «соляной» сатъяграхи Махатмы Ганди.

Марш 2005 года был организован Конгрессом по инициативе правнука Ганди, Тушара Ганди, возглавляющего Фонд Махатмы Ганди, при участии гандистских организаций США и Индии. Участники «соляной» сатъяграхи, стартовавшей 12 марта из Сабармати и завершившейся 7 апреля в деревне Данди, прошли по маршруту знаменитого похода 1930 года.

Некорректным было бы сравнивать историческое значение «походов» 1930 и 2005 гг., однако оба они, несмотря на заявление Сони Ганди о «непричастности» «Международного марша» к политике, строились на определенном политическом символизме, разном по силе воздействия, но все же особым образом подчеркнутом.

Объявляющий своей официальной целью «единство индийцев» «соляной» поход 2005 года со стороны выглядел как акция, рассчитанная, скорее, на привлечение туристов. За несколько месяцев до ее начала в СМИ и Интернете была развернута информационная кампания, призывавшая участвовать в походе. Официальное приглашение звучало следующим образом: «Мы предоставляем вам возможность увидеть великий «соляной» поход таким, каким он был 75 лет назад. Пройдите по следам Ганди и его соратников, останавливайтесь в местах, в которых останавливались они, участвуйте во вдохновляющих и интересных разговорах с современниками Гандиджи и с известными историками, смотрите фильмы и изучайте документы, рассказывающие о жизни Махатмы Ганди и об истории индийского национально-освободительного движения. Каждый вечер смотрите представления, раскрывающие богатое наследие индийской культуры и народного искусства… Знакомьтесь с сельским фольклором Гуджарата. Те, кто пройдут (проедут на велосипеде) расстояние от Сабармати до Данди, будут награждены специальным памятным призом ручной работы, на котором будет выгравировано имя участника. Для тех, кто пройдет не весь маршрут, предусмотрен особый сертификат, подтверждающий участие и фиксирующий пройденное расстояние». Однако уже день начала «Международного марша», 12 марта, доказал, что акция была задумана, в том числе, и по политическим соображениям, одно из которых - с помощью демонстративного почитания Ганди, постоянного упоминания его имени подчеркнуть, что современная политика ИНК основывается на принципах Ганди. Сценарий «Марша» был точно построен по модели первого дня «соляной» сатьяграхи. Организаторы постарались воспроизвести те же события, которые происходили в Сабармати 12 марта 1930 года: большое скопление народа и журналистов, появление организаторов похода - Сони и Тушара Ганди, исполнение любимых религиозных песнопений Ганди - бхаджанов и затем выбор лидера - Тушара, который в данном случае как бы «олицетворял» Махатму Ганди.

Тушар стал центральной фигурой марша. Как описывает авторитетный индийский новостной портал Рэдифф, «через каждые 500 метров Тушару Ганди преподносили цветочные гирлянды. Он вынужден был останавливаться, чтобы принять их, поднимался на множество трибун, построенных специально, чтобы Тушар мог произнести приветственную речь. Несмотря на то, что все это требовало времени, Тушар старался соблюдать расписание похода». Ассоциации с походом 1930 года подкреплялись постоянными призывами участников «Марша» соблюдать моральные принципы и заветы Бапу.

На рубеже XX-XXI вв. к идейному наследию Ганди все чаще обращаются политические лидеры «Бхаратия джаната парти» (Индийская народная партия, БДП). Изначальные идеологические установки партии, в частности, концепция создания в Индии государства индусов, хинду раштра, в корне противоречили гандистским принципам ненасилия и уважения по отношению ко всем религиям. Однако в 90-е годы отношение партии к Ганди меняется. Так, не отказываясь от идеи построения индусского государства, БДП объявила о своей приверженности секуляристским принципам конституции республики, а именно, принципу свободе вероисповедания. Высказывая свое неприятие по отношению к инициативе ИНК (И) принять поправку к основному закону страны, предусматривающему отделение религии от политики, лидеры БДП апеллировали к знаменитому высказыванию Ганди о том, что «политика без религии - грязь».

Стремясь изменить свой имидж партии, резко отрицающей гандистские постулаты, и, более того, причастной к убийству Ганди, в 1993 году лидеры БДП были вынуждены давать объяснения по поводу проводимого в Бомбее митинга в память Натхурама Годсе, человека, убившего Ганди. Митинг был широко разрекламирован. Он состоялся 17 ноября, а 21 ноября газета «Таймс оф Индия» опубликовала заявление президента БДП Лала Кришны Адвани (р. 1929), где он отрицал, что БДП имеет отношение к попыткам «прославления» Натхурама. «Натхурам Годсе был одним из самых резких критиков РСС, - цитирует газета слова Адвани. - На его совести то, что РСС сделала индусов слабыми. У нас нет ничего общего с Годсе. Конгресс всегда использует этот довод против нас, когда не находит никаких других аргументов».

В 1998-2004 годах БДП, будучи партией большинства, лидер которой, Атал Бихари Ваджпаи (р. 1924) занимал пост премьер-министра правительства Индии, резко отходит от критики гандистского учения. Партия не только пытается отвести от себя обвинение в поддержке людей, причастных к убийству Ганди, но и включает в свою программу многие ключевые понятия гандистской философии. Особенно показателен в этом смысле пример Ваджпаи.

До 90-х годов Ваджпаи никогда не позиционировал себя как гандиста. Более того, он считал некоторые постулаты гандистского учения - в частности, ненасилие, неприемлемыми. Так, выступая в верхней палате индийского парламента, Раджья сабхе (Палате штатов), в декабре 1964 года, спустя три месяца после первых ядерных испытаний в Китае, Ваджпаи настаивал на необходимости создании в Индии атомной бомбы. Он говорил: «Чем можно ответить атомной бомбе? Только атомной бомбой - и ничем другим», и добавлял: «Когда правительство объясняет трудности создания атомной бомбы сложным экономическим положением, необходимостью экономического развития страны и, следовательно, невозможностью использования наших ресурсов для создания атомной бомбы, я готов прислушаться к этим аргументам. Но, пожалуйста, не ссылайтесь на моральные соображения, ненасилие и господина Ганди».

В 1998 году, будучи премьер-министром, Ваджпаи вновь высказался за проведение ядерных испытаний. Однако в его выступлениях уже не звучало неприятие ненасилия: «В традициях индийского народа не было агрессивности, несправедливости и жестокости. Мы всегда верили в жертвенность…». Скорее, Ваджпаи предлагает сторонникам соблюдения принципа ахимсы в политике некий компромисс - рассматривать ядерное оружие как средство сохранение мира: «Мы хотим дружественных отношений с соседями. Но если сосед захватывает наш дом, создает беспорядки, тогда главное значение приобретает наша безопасность, и мы из этого исходим. И никто не должен сомневаться в этом. Это и есть основная цель ядерных испытаний. Разрушение не является нашей целью, это лишь самозащита, о которой мы думаем».

В указанный период Ваджпаи с уважением говорит и о других гандистских концепциях, придавая некоторым из них значение целей, приоритетных для развития Индии. В их число, по убеждению Ваджпаи, входят такие принципы Ганди, как деревенское самоуправление - патаяти радж («Мы должны всегда помнить, что институты общинного самоуправления (патаяти радж) - наиболее эффективное средство доведения программ развития до самого низа, что позволит успешно бороться с отсталостью и бедностью») и свадеши («свадеши неотделим от концепции самоуправления. Как мы все знаем, концепция свадеши явилась основной идеей, воодушевившей движение индийского освобождения. Благодаря Махатме Ганди, индийское общественное мнение в первой половине века единогласно выступало за свадеши»), а также забота о беднейших гражданах Индии и борьба с нищетой, связанная с гандистским понятием антйодайи.

Акцент, который Ваджпаи и БДП делали на решении проблемы бедности в Индии и приверженность Ваджпаи принципу антйодайи проявились, в частности в «Зерновой программе антйодайи» («Антйодайя анна йоджана»), принятой партией в 2000 году. Целью программы было обеспечение зерном беднейших слоев населения. В соответствии с программой «Антйодайя анна йоджана», каждая семья-участница должна была получить 25 кг продовольственного зерна в месяц по особым ценам: 2 рупии за килограмм пшеницы и 3 рупии за килограмм риса. Общее число семей-участниц программы достигало 10 миллионов. Программа стартовала в шести штатах: Химачал Прадеш, Раджастхан, Мадхъя Прадеш, Чхаттисгарх, Андхра Прадеш, Уттар Прадеш. В этих штатах около 36 лакхов (3 миллиона 600 тысяч) семей получили продовольственные карточки. Общая годовая стоимость программы «Антйодайя» составила 2315 миллиона рупий. Впоследствии «Антйодайя» постоянно расширялась, охватывая все большее число штатов.

Термин «антйодайя» (благоденствие нищих людей), указанный в названии программы, является, как это было показано выше, одним из ключевых понятий гандистской философии.

Под антйодайей Ганди понимал бескорыстное служение беднейшим слоям населения, тем, в чьих сердцах живет Даридранараян, или бог, понимание которого доступно лишь «нищим индийцам». Отсюда - гандистский постулат о духовности экономики, где в роли Даридранараяна может выступать хлеб. Таким образом, антйодайя не исключает бедность, но в некотором смысле даже поклоняется ей, делая бедность необходимой для морального совершенствования человека. Другими словами, бедность означает не духовную нищету, но скорее и чаще всего - духовное превосходство.

Желая изменить свою репутацию как партии, оппозиционной Ганди, БДП включила в свой политический словарь гандистское понятие антйодайя, стремясь показать, что, как и Ганди, считает своим долгом «служение бедным людям». Однако БДП вкладывает в данное понятие и другой смысл: антйодайя как духовность, характеризующая только индийскую цивилизацию. Данное утверждение объясняется в своеобразном манифесте партии - «Современное управление для антйодайи», опубликованном в 2003 году.

Если БДП заимствует понятия, впервые введенные в политическую лексику Ганди, то РСС (Союз добровольных служителей родины) идет дальше, почитая Ганди наравне со своими основателями. РСС, созданный в 1925 году Кешавом Балирамом Хедгеваром (1889-1940), выходцем из индусской коммуналистской партии «Хинду махасабха» (Великий союз индусов, ХМС) на протяжении нескольких десятилетий своего существования, демонстрировал открытую неприязнь по отношению к Ганди. Однако в 2005 году впервые РСС публично заявляет об изменении своего отношения к Ганди, называя его политиком, имеющим общие цели с РСС.

В 2005 году в рамках программы мероприятий на Ганди Джаянти (день рождения Ганди) РСС устраивает демонстрацию - патх санчалан - в Бхопале (штат Мадхья Прадеш). Колонны активистов РСС прошли по городу, неся флаги и портреты первого сарсангхчалака (вождя) РСС Хедгевара, его преемника Мадхава Садашива Голвалкара (1903-1977) и Ганди.

В 90-е годы новый импульс получает проблема долитое. Долиты («угнетенные») - так в современной Индии называют бывших неприкасаемых, представителей низших слоев индийского общества. Предложенное ранее Ганди название для неприкасаемых - хариджаны («божьи люди») - было официально отменено распоряжением правительства Индии 16 августа 1990 года. После достижения независимости в стране возникает несколько организаций, развивающих концепцию Бхимрао Рамджи Амбедкара (1891-1956), лидера Федерации неприкасаемых и низших каст и одного из авторов Конституции Индии. Амбедкар был оппонентом Ганди по вопросу о положении долитое. Ганди выступал «за отказ от социальной дискриминации неприкасаемых и возврат к иерархической четырехварновой системе, Амбедкар призывал к ликвидации любых кастовых ограничений, предлагал демократический образец развития отношений в индийском обществе». Кроме этого, Амбедкар критиковал гандистское понимание ахимсы как неприменения силы. По его мнению, ахимса означает «во-первых, любовь и сострадание ко всему живому и, во-вторых, разрушение всего и вся, что причиняет зло».

Воспреемником идеологических и политических воззрений Амбедкара стала основанная им в 1956 году в Махараштре Республиканская партия Индии (РПИ), которая, однако, не имела серьезного влияния на общенациональной арене. В 1984 году выходец из РПИ, долит по происхождению, Канши Рам официально объявляет об образовании новой политической организации - Бахуджан самадж парти (Партии большинства, БСП). «Я начал с идеи социальной трансформации и экономической эмансипации, - говорил Рам. - Я до сих пор хочу, чтобы мой народ развивался в социальном и экономическом смысле. Но я понял, что до тех пор, пока у нас не будет политической платформы, мы не сможем далеко продвинуться ни в одной из этих сфер».

Идеи Ганди нашли преломление и в идейных установках и практической деятельности индийских коммунистов, прежде всего, Коммунистической партии Индии (марксистской) - КПИ (М). Несмотря на расхождения с Ганди по многим вопросам и, в том числе, по центральному принципу гандистской философии и политики - ненасилию, КПИ (М) никогда не выражала резкого несогласия с Ганди. Руководители партии избегают резкой критики Ганди, для них он безусловный лидер, добившийся для страны независимости. В конце 50-х годов член ЦК КПИ (М) Э.М.Ш. Намбудирипад написал книгу, критиковавшую гандистскую политическую философию - «Махатма Ганди и гандизм». Намбудирипад утверждал, что в отличие от всех других политических партий, компартия никогда не разделяла позиций Ганди и что в Индии в 50-х годы имя Ганди все чаще упоминалось для того, чтобы показать несостоятельность политики коммунистов: «…именно ссылаясь на учение Ганди и его высказывания, направленные против «насилия черни», нынешние руководители правительства Индии как в центре, так и в штатах выступают против растущего движения рабочего класса и крестьянства».

Однако по прошествии значительного времени, в 90-е годы, отношение к Ганди со стороны той же самой партии меняется. Ганди, долгое время до этого ассоциирующегося с ИНК, коммунисты называют «лидером оппозиции».

Одной из особенностей этого процесса в 90-е годы является очевидная «десакрализация» фигуры Ганди. Так, глава издательского дома «Перманент Блэк» Рукун Адвани в своей статье «Махатма на продажу» говорит, что имя Ганди мало что значит в сегодняшней политике, но книги, написанные о нем, а также его собственные работы по-прежнему распродаются огромными тиражами, что приносит издателю крупные доходы. Такая точка зрения выглядела достаточно необычно среди потока публикаций, где Ганди если и не восхвалялся, то всегда оказывался мерилом добра и честности в политике. Адвани не относит себя к гандистам, он не считает себя обязанным говорить о Ганди исключительно как о человеке, чьи представлении об идеальном общественном устройстве легли в основу развития современной Индии.

Подобное отношение к Ганди в Индии - использование его имени при абсолютном безразличии к его идеям - можно считать распространенным, но не доминирующим. Обобщая мнения о Ганди, существующие в настоящее время в индийской политической культуре, исследователь Ашис Нанди выделяет несколько типов представлений о Ганди. «Первый Ганди - это Ганди индийского государства и индийского национализма. - полагает Нанди. - Биография и политическая карьера этого официального Ганди началась рано, сразу же после завоевания независимости. Однако присутствие в политике именно такого Ганди было не слишком на руку чиновникам молодого индийского государства, потому что заветы Отца нации, выраженные в его произведениях, оказались слишком сложными для того, чтобы следовать им сегодня». Кроме того, пишет Нанди, трудно объяснимым для сегодняшних политиков стала и «очевидная сильная доля анархизма в идеологии Ганди, а также отказ Ганди от явного разделения между личным и публичным, религиозным и секулярным, прошлым и настоящим». Официальный Ганди, объявленный Отцом индийской нации, по мнению Нанди, может считаться своеобразной «иконой» Индийского государства, хотя политики никогда не признавали своего огромного долга перед Годсе за то, что он навязал Отцу нации раннюю мученическую смерть, которая сразу же придала ему статус святого и окончательно покончила с его живым присутствием в качестве политика».

Вторым Ганди, существующим в Индии сегодня, Нанди называет «Ганди, почитаемого гандистами». «Он очень мил, и напоминает дедушку, который воспринимается индийским обществом достаточно положительно», заявляет исследователь. Однако при всех хороших качествах такого Ганди, по мнению Нанди, он не имеет никакого отношения к политике. Как образно выражается Нанди, «он предоставляет различные субсидии и гранты многочисленным ашрамам, созданным в его честь, домотканым кхади, организует показательные семинары по гандизму;… в этом воплощении Ганди созывает собрания, чтобы осудить растущую криминализацию политики и коррупцию в стране». Этот Ганди «часто путешествует по миру с проповедью свого учения, но в Индии его аудитория относительно мала», - добавляет Нанди.

«Третьим Ганди» Нанди называет «непредсказуемого Ганди оборванцев и эксцентриков», инакомыслящего и чудака: он враждебен по отношению к Кока-Коле и протестует против производства в Индии подобных товаров массового спроса. «Воплощением» такого Ганди историк считает, например, лидера движения «Нармада бачао» Медху Паткар.

Последним, четвертым образом Ганди в индийском обществе, по мнению ученого, является «Ганди мифический», тот, чьих произведений никто не читает, но которого, тем не менее, в избытке цитируют. Принципы «мифического Ганди» упоминаются «всегда, когда речь идет об экологических, антиядерных и женских движениях по всему миру», полагает Нанди. Так, по его словам, в начале 1980-х годов польские рабочие называли «своим Ганди» Леха Валенсу, в то время как в действительности Лех Валенса и Ганди не имели ничего общего. Таким образом, «мифический Ганди» - это, скорее, «символ тех, кто борется против несправедливости и старается сохранить человечность, даже когда сталкивается с беспредельной жестокостью», - пишет Нанди.

Таким образом, гандизм в политике современной Индии не играет тойопределяющей роли, которая была отведена ему ранее. Однако частота обращений к Ганди заставляет задуматься о причинах такой популярности лидера, чьи принципы многими воспринимаются как утопия. Многие идеи, пропагандируемые Ганди, в частности - ахимса, были известны задолго до него, однако они не получали широкого распространения в повседневной жизни, оставаясь религиозно-этическими постулатами. Представляется, что феномен Ганди заключается не столько в том, что ему удалось «стереть» границы между политикой и религией, сколько в особом типе политического лидерства Ганди. В данном типе лидерства совмещались традиционные для индийской политической культуры черты правителя и отшельника (саньясина), мудреца, руководимого «внутренним голосом». Как утверждают исследования, в условиях Индии наиболее эффективна именно эта модель лидерства, подразумевающая ориентацию избирателей на личные качества правителя, но не на партию, к которой он принадлежит. Таким образом, причину популярности Ганди следует искать в общих чертах, связывающих парадигму мышления и действия Ганди с характерными и традиционными для индийской политической культуры чертами.

3.2 Влияние гандистского учения на общественно-политические движения в мире

За пределами Индии процесс «отождествления» фигуры Ганди с определенными идеями начался с 20-х годах XX в. В этот период Ганди стал ключевой фигурой в развитии современного пацифистского движения, которое в настоящее время связывается с идеями отрицания использования насилия во всех сферах человеческой деятельности и в том числе в политике. Гандистская тактика ненасильственной борьбы оказалась в значительной степени использована пацифистскими движениями.

Концепция пацифизма оформилась в самостоятельную доктрину только в 1930-х годах. Истоки этой доктрины лежат в выступлениях против ^ развития военно-промышленного комплекса во время Первой мировой войны. После войны активисты протестных антивоенных движений взяли на вооружение гандистскую теорию ненасильственного сопротивления как яркий пример «пацифизма в действии». Современник и биограф Ганди Фредерик Фишер писал, что «Ганди появился на мировой политической арене в правильный с точки зрения психологии момент. Появись он раньше, его учение бы просто проигнорировали. А в тот момент оказалось, что его идеи шли в одном русле с идеями поколения, боровшегося за то, чтобы международные конфликты разрешались ненасильственным способом».

Центральной фигурой пацифистского движения на ранней его стадии был немецкий анархист Барт де Лигт - (1883-1938). Будучи христианским священнослужителем, во время Первой мировой войны де Лихт был посажен немецким правительством в тюрьму за антивоенную агитацию. Церковь никак не поддержала де Лигта, что стало одной из причин, по которой он разочаровался в христианстве. После выхода из тюрьмы де Лигт изучал некоторые восточные религии, полагая, что они «направляют на путь познания космической, универсальной истины». С 1920 года де Лихт стал постоянным участником немецкого рабочего движения. Начиная с 1925 года, де Лигт рассматривал пацифизм как явление, имеющее глубокие традиции. В эти годы он переписывался с Ганди, а в 1931 году в Швейцарии произошла их первая встреча. Позже де Лигт убедил Ганди поддержать находящуюся в Париже организацию Международное собрание против войны и милитаризма (Ressemblement International Contre la Guerre et le Militarisme). В своей книге «Победа над насилием», написанной в 1937 году, де Лигт утверждал, что тактика несотрудничества, применяемая в борьбе членами профсоюзного движения, должна основываться на гандистском принципе ненасилия. Тем не менее, де Лигт не соглашался с мнением Ганди по некоторым вопросам. В частности, он критиковал решение Ганди поддержать Великобританию в Первой мировой войне. Также де Лигт выражал недовольство тем, что в Индии шел масштабный процесс идеализации Ганди, превращения его в некоего «нового Мессию».

В США теория пацифизма развивалась другим последователем Ганди Ричардом Греггом. Грегг узнал о гандистской концепции ахимсы в 1920 году, будучи постоянным участником рабочего движения. Находясь под впечатлением от кампаний гражданского неповиновения, проводимых Ганди, он приехал в Индию для того, чтобы глубже изучить гандистское учение и познакомиться с самим Ганди. После этой поездки Грегг написал несколько книг, посвященных Ганди и пропагандирующих его воззрения. Вернувшись в США, в 1946 году Грегг основал Комитет ненасильственной революции, в задачу которого входили борьба против развития военной промышленности, а также пропаганда среди американцев идей отказа от военной службы и от работы на предприятиях, производящих оружие.

В 1950-х годах в Индии, США и Европе начались движения против разработки и использования ядерного оружия, на которые в значительной степени повлияли гандистская философия ненасилия. Позиция Ганди по вопросу об использовании ядерного оружия стала известна в 1945 году, после американских ядерных бомбардировок в Хиросиме и Нагасаки. Ганди назвал бомбардировки «трагедией», которая, по его словам, не изменила его отношения к ненасилию. «Я считаю, что применение атомной бомбы для тотального уничтожения мужчин, женщин и детей является самым бесчеловечным использованием знаний, которые дает наука», - говорил Ганди. Несмотря на то, что в тот период Индия была далека от планов проведения собственных ядерных испытаний, сама возможность этого обсуждалась уже правительством Неру в 1946 году. По мнению Неру, Индия «должна использовать атомную энергию ради конструктивных целей».

Гандистские принципы оказались в значительной мере использованы в борьбе за права афро-американского населения США. В 1936 году в Индии Ганди посетила делегация афро-американских христиан, приехавших специально для того, чтобы встретиться с ним. Возглавлял делегацию американский государственный деятель, теолог и ученый Ховард Тармэн (1900-1981). Разговор касался проблем расовой дискриминации в США, а также гандистской теории ахимсы. Тармэн просил Ганди посетить США: «Мы хотим, чтобы вы сделали это не ради белой Америки, но ради негров. У нас много проблем, нуждающихся в решении, и вы нам очень нужны». Еще одним известным афро-американцем, считавшим методы Ганди эффективными при разрешении проблемы расового неравенства в США и сыгравшим значительную роль в пропаганде гандистского учения, был Байярд Растин (1910-1987). Растин узнал о гандизме от одного из соратников Ганди, участника «соляной» сатьяграхи 1930 году Кришалала Шридхарани, в 1934 году эмигрировавшего в США. В 1939 году Шридхарани написал книгу «Война без насилия», анализировавшую теоретические и практические аспекты гандистской теории ахимсы. Именно эта работа послужила идеологической основой для программы «Конгресса расового равенства» (КРР), созданного Растином в 1942 году в Чикаго.

В 1955 году Растин познакомился с Мартином Лютером Кингом (19291968), в то время шестнадцатилетним баптистским пастором, выпускником Школы теологии при Бостонском университете и в будущем известнейшим борцом за права афро-американцев, лауреатом Нобелевской премии мира (1964).

Несмотря на то, что Кинг в ходе многих своих выступлений заявлял о своей приверженности принципам Ганди, нельзя сказать, что он во всем следовал гандистскому учению. Так, Кинг вел далеко не аскетический образ жизни: он не был вегетарианцем, любил роскошь. В 1959 году Кинг впервые посетил Индию, где проехал по местам, связанным с именем Ганди и с историей индийского национально-освободительного движения. Как сообщают биографы Кинга, в ходе этой поездки он выразил желание определенное время посвятить медитации и не принимать пищу. Однако вскоре об этом желании было забыто: у Кинга не было ни времени, ни силы воли, чтобы реализовать его.

Действенность гандистских методов Кинг, по его словам, впервые ощутил 5 мая 1963 года, когда полицейские, направленные на подавление организованной Кингом и активистами КРР массовой демонстрации, отказались разгонять ее участников. После этого прецедента Кинг заявил, что теперь очевидна «мощь ненасилия»: «Там я впервые увидел и почувствовал все величие и мощь ненасилия».

С точки зрения Кинга, ненасилие в основе своей является христианским принципом, христианской концепцией любви, которая была воплощена на практике и дополнена Махатмой Ганди. В то же время Кинг подчеркивал универсальность этого принципа, полагая, что он одинаково действенен в любой стране мира. По его мнению, Ганди был первым человеком, который «понял эту великую истину»: «Новым в возглавляемом Махатмой Ганди движении в Индии было то, что Ганди начал революцию, основанную на принципах надежды и любви, надежды и ненасилия».

Трагическая гибель Мартина Лютера Кинга в 1968 году ознаменовала собой конец периода масштабных кампаний за права афро-американцев в США. В то же время, логика ненасилия овладела умами людей и в конце 60х годов только начинала свое шествие по миру.

Ненасилие как стратегия, но не как кредо было в значительной мере использовано народами Южной Африки в ходе борьбы против колониального господства и режима апартхейда. Освободительное движение на Юге Африки против системы апартхейда прошло несколько этапов, отличавшихся формами и методами борьбы. Первый этап, продлившийся до 1961 года, характеризовался использованием мирных методов борьбы. Южная Африка исторически связывалась с именем Ганди. Именно здесь, в Натале, Ганди начинал свои «эксперименты» с ненасилием. Здесь же Ганди основал колонию своих последователей Феникс, которую после возвращения Ганди в Индию в 1915 году возглавил его сын Манилал. Ко времени, когда проходила сатьяграха под руководством Манилала, Пятый Панафриканский конгресс, состоявшийся в Манчестере в 1945 году, уже принял гандистский метод ненасильственного сопротивления в качестве основного метода сопротивления колониализму в Африке. В 1949 году Африканский национальный конгресс (АНК) также признал ненасилие основным инструментом в борьбе против режима апартхейда. Манилал Ганди настаивал на том, чтобы ненасилие призналось АНК непреложным моральным принципом, обязательным для соблюдения на всех стадиях борьбы, но большинство представителей АНК рассматривали ненасилие только как тактику. С их точки зрения, если правительство применит к ним силу, необходимо будет перейти к насильственному сопротивлению. Именно это стало официальной позицией АНК. Как писал Мандела, «ненасильственное пассивное сопротивление эффективно до тех пор, пока ваш противник играет по тем же правилам, что и вы. Однако если мирные протесты наталкиваются на насилие, то они перестают быть действенными. Для меня ненасилие являлось не моральным принципом, но стратегией. Использование неэффективного оружия не является нравственным».