Церковно-государственные отношения в московско-киевский период (1461-1589)

Конфликт с Серапионом побудил Иосифа Волоцкого сформулировать новый взгляд на предназначение царской власти в Русском государстве. Преподобный провозгласил, что властью своей государь подобен «вышнему Богу». Государя русского, доказывал волоцкий игумен, сам «Господь Бог устроил вседержатель во свое место и посадил на царском престоле… и всего православного христианства, всея Руския земля власть и попечение вручил ему». Цит по: Там же. С. 184. Иосиф тем самым укреплял не только и не столько авторитет великого князя, до которого ему, как святому подвижнику, не было особого дела, но роль Церкви в государстве: так как если великий князь получает власть от Бога, то перед Богом он несет и ответственность за нее, за надлежащую заботу о благополучии и процветании Церкви. См.: Русское православие: вехи истории. С. 103.

Начавшаяся в середине XV века эпоха автокефалии в области политической идеологии отметилась утверждением самобытной версии византийской идеи вселенского самодержавия. В Византии означенная идея опиралась на историософское учение о «четырех царствах». Константинопольские идеологи понимали эти царства как сменявшие друг друга мировые империи: Ассирийское царство, Вавилонское, Персидское и Римское. Константинополь - «новый Рим» - продолжает историю Римской империи уже как православного царства. См.: Синицына Н.В. Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции. М., 1998. С. 220-230.

На Руси эта идея трансформировалась в историософскую доктрину о преемственности христианского царства Москвой. Концепция «Москва - третий Рим» тесно связанна с версией о происхождении московских великих князей от римских императоров («Сказание о князьях Владимирских»). Эту идею сформулировал игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях великому князю Василию III. Согласно его взглядам, прежде существовало два мировых христианских центра: сначала древний Рим, который пал ввиду отказа от «истинного христианства», затем Константинополь. Но Византийские правители тоже изменили христианству, пойдя в 1439 году на унию с католической церковью. Следствием этого было падение Византии, завоеванной турками в 1453 году. Москва же не признала Флорентийской унии и стала мировым центром христианства. Так как только православное христианство является «истинным», а все другие веры ложны и «богопротивны», то Москва, рассуждал Филофей, «избрана Богом и является единственным законным наследником древнего Рима… четвертому же Риму не бывать», т.к. могут быть только три мировых царства, после чего наступит конец света. См.: Русское православие: вехи истории. С. 103-104.

Эта концепция была необходима недавно объединенному Российскому государству, пытавшемуся обосновать свое место в системе международных политических отношений. Разработанный Филофеем тезис о «Москве - третьем Риме» был призван служить не только и не столько обоснованием мирового значения Русского государства, но и, прежде всего, обоснованием исключительного значения Православной Церкви, посягательства на которую со стороны великокняжеской власти уже имели место. Филофей в письме к великому князю Василию Иоанновичу писал: «Внимай тому, благочестивый царь! … Соборная Церковь наша в твоем державном царстве одна теперь паче солнца сияет благочестием во всей поднебесной; все православные царства собрались в одном твоем царстве; на всей земле один ты -- христианский царь». Послание старца Филофея к великому князю Василию. old-rus.narod.ru/07-19.html

Об взаимоусилении авторитета Русской Церкви и государственной власти свидетельствует тот факт, что с конца XV века на Московских вликокняжеских печатях появляется византийский двуглавый орел, означающий собой две ветви власти над народом - власть государственную и власть церковную, единое тело которого указывает на идеал политического строя государства - «симфонию» этих двух властей, их совместный труд на благо общества.

Многие исследователи считают, что с венчанием Ивана IV на царство идея «Москвы - третьего Рима» получила реальное воплощение. Ряд историков склонны считать, что инициатором венчания на царство был митрополит Макарий, одной из задач которого было усиление влияния Церкви в политической жизни страны. Поскольку вряд ли шестнадцатилетний Иван IV сам был инициатором принятия царского титула. Но среди его окружения важную роль играли его родственники Глинские и митрополит Макарий.

Принятие царского титула было очень важно. Само слово «царь» происходит от латинского термина «цезарь», который в свою очередь являлся составной частью императорского титула. По этой причине византийских императоров на Руси и именовали царями. «Великий князь» казался стоящим ненамного выше простого князя, тем более, что среди служивших Ивану IV бояр-князей было немало сыновей и внуков великих князей (ярославских, суздальских и др.), что было крайне опасно при сохранении старого титула, с учетом того, что еще оставались отдельные удельные княжества. «Великий князь» мог еще восприниматься как первый среди равных. «Царь» - резкое выделение из ряда, принципиально новый титул. Важную роль царский титул играл в международных отношениях, что было чрезвычайно важно в ситуации ведения активной внешней политики. Ведя переговоры с Казанским, Крымским, Астраханским ханством, русский государь выступал теперь с тем же титулом, что и противоположные стороны. В отношениях с Западной Европой титул «царь» был не менее важен. Титул «великий князь» обычно переводили как «принц» или «герцог» иногда с добавлением «великий». Но оба эти титула были ниже королевского и, там более, императорского. Слово же «царь» либо оставляли непереведенным, либо передавали как «император».

Во время подготовки к венчанию царя Ивана начинается официальное мифотворчество государственной идеологии. Она пропитывается мифами. Всем хорошо известно, что Владимир Мономах был по матери внуком византийского императора Константина Мономаха. Из этого делают длинную историю, что Владимир Мономах получил шапку и бармы от деда и что венчал его будто бы известный митрополит (который на самом деле никогда не приезжал на Русь), и что он завещал свою шапку и бармы, помимо старшего сына Мстислава Великого, младшему - Юрию Долгорукому. И Юрий Долгорукий из поколения в поколение завещал хранить эту самую шапку и бармы, пока не станет на Руси самодержец. Другой миф приписывал римскому императору Октавиану Августу несуществующего брата Пруса, который был прямым предком Рюрика. Таким образом, Иван Грозный возводил свой род к Юлию Цезарю. Сейчас это звучит абсурдно, но тогда это действительно была целая пропаганда и народ в это верил. Впрочем, подобного рода мифы начали создаваться еще в конце XV века для обоснования провозглашения автокефалии Русской Церковью (например, в «Слове об осьмом Вселенском соборе», «О Белом Клобуке»). См.: Петрушко В.И. Указ. соч.

В первый период царствования конфликтов между царем и Русской Церковью не было, так как энергия Ивана была ориентирована на внешнеполитическую сферу. Сначала он покорил и присоединил к России Казанское и Астраханское ханства, затем начал Ливонскую войну. Покорение Казани и Астрахани позволило установить полный контроль над всем Волжским торговым путем и тем самым серьезно увеличить доходы светской власти. А вялотекущий характер Ливонской войны дал возможность Ивану больше внимания уделять вопросам внутренней политики, что в конечном итоге подвигло царя на проведение широкомасштабных реформ страны.

С этого момента отношения между царем и церковной иерархией начали неуклонно портиться.

Для обоснования своих притязаний Иван Грозный по-своему интерпретировал концепцию «Москва - третий Рим». В своей переписке с Андреем Курбским Иван IV часто упоминает, что власть ему дана Богом, а следовательно, и его политика есть воля Божья. Но согласно концепции, разработанной в подражание византийской, власть в той или иной степени принадлежит и «попам», что презирает Иван Грозный. В своей переписке он аргументирует падение царств именно тем, что там к власти пришли «попы», чего он не мог допустить в собственном государстве: «Ты считаешь светлостью благочестивою, когда государство обладается попом невеждою? Но царство, обладаемое попом, разоряется». Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. III М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков, «Фолио», 2001.

4. УЧАСТИЕ ЦЕРКОВНЫХ ИЕРАРХОВ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI ВЕКА

Вся жизнь православного русского общества XVI века была подчинена церковным канонам, а, следовательно, правительству приходилось считаться с мнением православных иерархов, но на практике боярские группировки тем или иным образом пытались влиять на митрополитов, склоняя их на ту или иную политическую сторону.

У Василия III оставался племянник: Димитрий Иванович - внук Ивана III от старшего сына от первого брака. Елена Стефановна (его мать) впала в немилость. Он был заключен в тюрьму. Перед смертью Иван III распорядился его выпустить. Но как только прошли 40 дней с его кончины, Василий III распорядился вновь его посадить, притом в жесткие условия - в клеть тесную и железо (он умер от голода через 4 года).

У Ивана III с Софьей Палеолог было много детей. Всех своих братьев Василий III насильственно держал в холостом положении - не давал жениться (исключение было сделано только Андрею Ивановичу Старицкому). Все его братья сразу попали в опалу главным образом как соперники. А у него самого с его женой Соломонией Сабуровой, на которой его женил отец, в течение 20 лет не было детей. Наконец, Василий III надумал развестись с ней «неплодства ради» и жениться вторично.

Но этому русская жизнь не знала прецедентов, учитывая, что у Василия III были племянники и братья и сестры. Тогда он просил благословения у восточных патриархов, и все ответили отказом. А патриарх Иерусалимский Марк изрек страшное пророчество: «Если дерзнешь развестись и вступить в законопреступное супружество, то от этого брака родится сын, который удивит мир своею лютостью». Флоря Б.Н. Иван Грозный. http://www.sedmitza.ru/index.html?did=20647 Родился Иван Грозный - пророчество сбылось.

Он женился 47-ми лет на Елене Глинской (ей было 20 лет). Для того, чтобы ему жениться, пришлось удалить с московской кафедры митрополита московского Варлаама. Правда, отношения были натянуты во всем. Варлаам всегда являл оппозицию власти княжеской: всегда было у него особое мнение, всегда печаловался за опальных. На место Варлаама, незаконно удаленного, попал волоколамский игумен - преемник Иосифа Даниил - личность очень низкого нравственного уровня: он был абсолютным соглашателем с княжеской властью. Один опальный боярин Берсень-Беклемишев говорил об угодливом и робком митрополите Данииле: «Учительного слова от него не слышно, и не печалуется ни о ком, а прежние святители сидели на своих местах в мантиях и печаловались государю о всех людях». Он же, там же. В угоду великому князю митрополит Даниил постриг Соломонию в суздальском Покровском монастыре и повенчал великого князя с Еленой Глинской.

Но и с ней первые 4 года все не было детей. Тогда Василий III начинает посещение монастырей и дарит им и вотчины, и вклады, чтобы они вымаливали ему желанного наследника. Родился наследник Иван Грозный, а двумя годами позже в 1532 году - его брат Юрий, который был, хоть и характера кроткого, но не имел ни рассудка, ни памяти.

Василий III скончался в 1534 году. В своем завещании великий князь упоминает, что княжение оставляет Ивану Васильевичу, а Елене Глинской и митрополиту Даниилу «подъ сыномъ своимъ государство держати до возмужаниа сына своего». Воскресенская летопись. // Полное собрание русских летописей. http://annals.xlegio.ru/contens/psrl.htm А.В. Карташев считает, что, по завещанию Василия III, он был назначен главой боярской думы. См.: Карташев А.В. Указ. соч. С. 419. Митрополит мог бы при таких условиях высоко поднять ослабленный перед этим авторитет церковной власти, но Даниил уже твердо встал на путь соглашательства в своих отношениях с государственной властью. При регентше Елене был сформирован «верховный совет» из семи бояр - так называемая «семибоярщина». Но не смотря на политическую борьбу между боярскими партиями, фактически семибоярщина существовала только номинально. Главным советником и незаконным мужем Елены Глинской стал Иван Федорович Оболенский.

Многие из бояр были противниками митрополита Даниила, что ставило под вопрос занятие им митрополичьей кафедры. Его участие в делах боярской думы носило пассивный, церемониальный характер. Он не мог даже защитить близкого ему человека, благодетеля Иосифо-Волоколамского монастыря Юрия Ивановича, брата Василия III, умершего в темнице. После этого правительство привлекло митрополита к участию в «изведении» другого брата великого князя - Андрея Ивановича Старицкого, впоследствии разделившего участь Юрия. Заняв положение покорного слуги политических интересов правительства, митрополит оказался бессильным защищать интересы Православной Церкви и клира. Положение митрополита Даниила становилось шатким и еще более ухудшилось со смертью 3 апреля 1538 года великой княгини Елены Глинской. Как только ее не стало, Оболенский был заточен в темницу, где в том же году умер голодной смертью.

Регентство над восьмилетним Иваном Васильевичем было передано в руки боярской думы, в которой тотчас разгорелась партийная борьба за преобладание. Сначала возобладал над всеми князь Василий Васильевич Шуйский, но вскоре он нашел себе соперника в лице Ивана Федоровича Бельского, сторону этой группировки занял митрополит. Выбор оказался неудачным. Василий Шуйский «одолел» Бельского и заключил его в тюрьму. Следующим должен был стать митрополит, но Василий Шуйский умер, передав власть брату Ивану. Этот же бесцеремонно согнал Даниила, как своего политического врага, с митрополичьей кафедры 2 февраля 1539 года и сослал в Иосифо-Волоколамский монастырь, где от него была вытребована подневольная «отреченная грамота». См.: Русское православие: вехи истории. С. 109.

По инициативе Шуйского следующим митрополитом стал игумен Сергеева монастыря Иасаф (Скрипицын). Но он правил Русской Церковью около трех лет. Иосаф, очевидно, счел более достойным правителем заключенного в тюрьме Бельского и ходатайствовал перед государем о его освобождении. Бельский был освобожден. Партия Шуйских немедленно организовала заговор, и в ночь на 3 января 1542 года подняла в Кремле тревогу, во время которой схвачен Бельский был и отправлен в ссылку. Митрополит, выгнанный из своих покоев градом камней, бежал в княжеские палаты, но, не найдя спасения и там, удалился в Троицкое подворье, где был взят и сослан в заточение в Кирилло-Белозерский монастырь. См.: Карташев А.В. Указ. соч. С. 423-424.

Спустя два месяца после изгнания Шуйским Иосафа, в 1543 году, все та же группировка пригласила архиепископа Макария на митрополию, надеясь видеть в нем, как в пастыре дружественного им Новгорода, своего приверженца. Но сам Макарий не был обольщен предстоявшей ему ролью: заняв митрополичий престол, Макарий повел политику благоразумной уклончивости от участия в правительственных делах. Такое поведение понятно, так как два предшествующие митрополита были насильственно свергнуты, и положение митрополита среди борьбы правительственных партий становилось тяжелым и угрожаемым. Однако при всей уклончивости митрополит Макарий последовательно держался одной политики: всячески служил интересам развития самодержавной власти великого князя. Он не оправдал в этом отношении надежд Шуйских. См.: Он же, там же. С. 427-428. Макарий хорошо понимал, что владычество бояр скоро закончится, и старался держаться на нейтральной высоте архипастырского предстательства перед государем за всех гонимых и обиженных. Разрыв митрополита с боярами обнаружился в первый же год его правления. Когда Шуйские и их единомышленники напали в самом дворце на любимца великого князя боярина Воронцова и начали над ним физическую расправу, митрополит по просьбе великого князя явился усмирять временщиков и заступился за страдающего. Но один из сторонников Шуйских - боярин Головин - наступил на мантию митрополита и разорвал ее: это было не просто проявление грубости или наглости со стороны Головина, но символический знак, используемый еще в Византии, - напоминание и угроза митрополиту. «Разорвать мантию на архиерее - означало недвусмысленно предупредить его о том, что если он не примет к сведению, то и с ним поступят так же - расправятся или низложат. Так, например, было с патриархом Константинопольским св. Никифором Исповедником во время иконоборческий смуты при императоре Льве V Армянине. Когда Никифор стал выступать против иконоборцев, то ему для начала разорвали мантию, а позже низложили и сослали». - Петрушко В.И. Указ. соч.

В конце 1543 году враги Шуйских - Глинские (дядья царя Ивана) добились их свержения. Среди немалочисленных опал и гонений этого периода Макарий выступал заступником обиженных, и государь внимал его ходатайствам. См.: Скрынников Р.Г. Указ. соч. С.222-223. Казалось, что митрополит мог бы при таком авторитете благотворным образом повлиять на Ивана Васильевича. Но, видимо, он опасался, что пока продолжается боярская регентура, до тех пор вмешательство в дворцовую жизнь будет всегда грозить ему трагической судьбой его предшественников. Не вмешиваясь вообще в дело воспитания молодого Ивана IV, Макарий, однако, постарался в благоприятную минуту внушить ему важнейшую идею в развитии русской государственности и укрепления авторитета Русской Православной Церкви - идею венчания на царство.

Венчание на царство состоялось 16 января 1547 года. Митрополит Макарий возложил на Ивана корону - «Мономахов венец», крест и бармы. Об этом акте была послана грамота Константинопольскому и другим Восточным патриархам, дабы те утвердили царский титул Ивана IV.

«Уже Василия III - пишет Петрушко В.И., - многие иерархи православного Востока именовали в своих посланиях «царем». Иоанна IV патриарх Константинопольский Дионисий называл царским титулом в грамоте 1556 года. Однако на Руси ждали официального признания, о чем в Царьград ездил хлопотать архимандрит Феодорит. Специальная грамота о признании царского достоинства за Иоанном и его потомками, подписанная Константинопольским патриархом Иоасафом II, была получена в Москве в 1562 году». Петрушко В.И. Указ. соч.

Изобретенный митрополитом Макарием ритуал венчания Ивана IV на царство имел важное значение и для самой Русской Церкви: царь получал корону из рук главы Церкви, которая отныне провозглашалась «матерью» царской власти и являлась своего рода ее гарантом. В то же время царская власть принимала на себя заботу о сохранении прав и привилегий Церкви.

5. РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ИВАНА ГРОЗНОГО

5.1 Духовно-нравственный облик Ивана Грозного

Детство молодого Иван IV было ужасно. Отца он не знал - Василий III умер, когда Иоанну было около трех лет. На его детство пришлись годы боярской смуты. Юный государь рос в обстановке непрекращающихся заговоров, интриг и убийств, случавшихся даже в царских палатах. Его воспитанием никто не занимался - более того - постоянно обижали и унижали. Позднее Иван IV вспоминал: «Было в это время мне 8 лет; и так поданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, о нас, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились друг с другом при этом. И чего только они не натворили! …Дворы, и села, и имущество наших дядей взяли и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и, тыкая палками, а остальное разделили… Нас же с единородным братом моим, святопочившим в Боге Георгием, начали воспитывать, как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений, и в одежде, и в пище». Цит. по: Флоря Б.Н. Указ. соч.

Вот нравственная атмосфера детства и юности Ивана Грозного, выросшего на и постоянных убийствах враждующих боярских партий. Иван не отличался большим умом, но обладал в высшей степени страстным характером: впечатлительностью и нервностью. Уже в те годы в его характере формируются непривлекательные черты: пугливость и скрытность, мнительность и трусливость, недоверчивость и жестокость.

Курбский писал о том, что ребенком Иван развлекался, мучая животных. Жестокость в нем отчасти была заложена генетически: и Елена, и Василий отличались тяжелым нравом. Но склонность к жестокости еще более развилась в Иване после тяжелых впечатлений детства.

Во время дворцового переворота 1543 года Иван Грозный (в 13 лет) совершил свое первое убийство: он отдал своим псарям князя Андрея Шуйского на растерзание,59«Кстати, в эпизоде с Шуйским Иоанн впервые проявил и те черты, которые впоследствии будут постоянно сопровождать все его жестокости - злую иронию и склонность к лицедейству: великий князь объяснил боярам, что псари его, дескать, недопоняли - он-де лишь велел заточить Шуйского, а они его зарезали. Разумеется, от такого пояснения страх перед молодым великим князем стал еще большим». - Петрушко В.И. Указ. соч. после которого ближайшее окружение Шуйского было отправлено в ссылку.

«С ужасом бояре поняли, что пока они ссорились и дрались у престола, на Руси вырос новый государь, обещавший стать не меньшим самодержцем, чем его дед и отец. …Былые наглость и властолюбие вчерашних хозяев страны мигом улетучились, и они, как и во времена Иоанна III и Василия III, вновь стали по-холопьему пресмыкаться перед тем, кого еще вчера унижали и травили» Он же, там же. - пишет В.И. Петрушко.

Отрицательные качества Ивана IV отразились на его благочестии, которое у него, безусловно было, только, как все страстные люди, он постоянно метался. Начиная с 1542 года он предпринимал длинные паломничества по монастырям: в Кирило-Белозерский, а также в Новгород и в Псково-Печерский. Эти благочестивые периоды постоянно перемежались периодами пьянства, охоты и разгула - полного срыва во все тяжкие.

Историки свидетельствуют, что эти дурные наклонности Ивана начинают развивать пришедшие с 1543 года к власти Глинские. Иван набирает «шайку» из знатных молодых людей и гоняет с ней верхом по московским улицам, давя мирных жителей, в том числе детей.

Единственным, кто положительно влиял на формирование личности будущего Грозного, был митрополит Макарий, которому до поры до времени все же удавалось частично обуздывать патологические наклонности Ивана.

До венчания на царство и миропомазания у Ивана на совести уже шесть убийств. 1544 - 1546 годы - смертные казни князя Кубенского и двоих Воронцовых по ложному доносу и двоих товарищей юношеских игр Ивана - под влиянием минутного гнева: казнены молодой князь Трубецкой и Федор Иванович Оболенский-Телепнев.

Эта неустойчивая психика юного царя потом развилась в манию преследования. В этом плане последовавшая борьба с боярами стала своеобразной идеей фикс, хотя к ней были и другие - чисто политические причины.

Правление Иоанна IV можно разделить на два этапа. Первый - светлый этап с 1547 по 1560 был связан с надеждами царя на то, что бороться с боярами возможно, опираясь на народ, его веру в царя: Иван решительно изгнал из своего окружения тех, кто был связан с позорным правлением бояр-временщиков, приступил к мерам, направленным на водворение порядка в государстве. Безусловно, не обошлось без казней и репрессий, но это, по мнению историков, были вынужденные меры: «пока что Иоанн творит только необходимую жестокость - придет время, и тотальный опричный террор станет тем средством, благодаря которому уверовавший в Божественный характер своей автократии Иоанн сделает всеобщий страх основой своей безраздельной власти над Россией». Он же, там же.

Проводить эту политику царю помогал составленный им совет - «Избранная рада», в число которых помимо митрополита Макария, вошли Благовещенский протопоп Сильвестр, окольничий Адашев, князь Курбский и ряд других деятелей

Именно в этом совете принимались важнейшие для жизни страны решения, задумывалась программа реформ. Центральной фигурой в Раде был Благовещенский протопоп Сильвестр, переведенный Макарием в Москву из Новгорода и ставший царским духовником. Протопоп имел на молодого царя колоссальное влияние. Сильвестр постоянно напоминал Иоанну о той громадной ответственности, которую он несет перед Богом за вверенное ему царство.

В то же время начинается борьба Захарьиных - родственников царицы Анастасии с избранной Радой (которая правда, еще не доходит до физического устранения противников), причем Грозный в курсе всех этих интриг. После смерти Анастасии в 1560 году Сильвестра обвиняют в чародействе и ссылают на Соловки.

5.2 Макарьевские соборы 1547 и 1549 годов. Подготовка и проведение Стоглавого собора 1551 года

Венчание на царство имело прежде всего значение государственно-политическое, чтобы показать всему народу, что борьба партий закончилась и что теперь есть царь и можно к нему обращаться. Поэтому царь участвует во всех трех соборах: 1547 года, 1549 года и 1551 года - Стоглавом соборе.

Эти соборы происходят почти через 100 лет после фактической автокефалии Русской Православной Церкви. Притом эта автокефалия в ту пору еще не была признана восточными патриархатами - каноническое и литургическое общение было прервано. Таким образом, макарьевские соборы имели целью теперь уже не канонически, а на практике доказать правомерность своей самостоятельности, найдя небесные подтверждения своему бытию посредством канонизации новых святых.

Кроме того, соборы 1547 года и 1549 года имели важнейшее политическое значение в области формирования единого русского государства и становлении национальной Православной Церкви посредством создания общерусских святынь.

Историк П.Н. Милюков отмечал, что еще во времена Киевской Руси жители каждой местности любили иметь у себя свою особенную, специально им принадлежащую святыню: свои иконы и своих местных угодников, под покровительством которых находился тот или другой край. Естественно, что такие местные святые чтились лишь в пределах своего края, а другие области их не признавали.

Объединение земель требовало и изменения взглядов на местные святыни. Собирая уделы, московские князья перевозили важнейшие из этих святынь в новую столицу. Таким образом появились в Успенском соборе икона Спаса из Новгорода, икона Благовещения из Устюга, икона Божьей Матери Одигитрия из Смоленска и другие. Цель собирания этих святынь в Москве не в том, чтобы лишать покоренные области местных святынь, привлечь к себе их благосклонность, а в том, чтобы привлечь все местные святыни во всеобщую известность и таким образом создать «единую сокровищницу национального благочестия». См.: Милюков Л.Н. Очерки по истории русской культуры в 3 т. Т. 2. http://orel3.rsl.ru/nettext/rus_ist_cult/Mileykov/P-065-Ocherki_po_istor_rys_kylt_2.pdf. С. 38 На решение этой задачи была направлена работа двух соборов в период правления Ивана Грозного по канонизации русских святых. На первом соборе 1547 года было канонизировано 22 святых угодника, в том числе святитель Иона Московский, при котором была провозглашена автокефалия 100 лет назад. 13 человек для всероссийского почитания Для всероссийского почитания были кананизированы: святитель Иоанн Новгородский чудотворец; преподобный Макарий Калязинский и преподобный Пафнутий Боровский; Александр Невский; Никон Радонежский (ученик преподобного Сергия); Павел Комельский-Обнорский, Михаил Клопский, Савва Сторожевский, Зосима и Савватий Соловецкие, Дионисий Глушицкий и Александр Свирский. и 8 местночтимых. Местночтимые: Максим Московский, Христа ради юродивый, новый Чудотворец; Муромские - благоверный князь Константин и чада Михаил и Феодор; Петр и Феврония Муромские; святитель Арсений Тверской; Прокопий и Иоанн Устюжские - Христа ради юродивые.

На втором соборе 1549 года было прославлено еще 14 угодников. Прославленные для всероссийского почитания: три святителя: Новгородский Нифонт, Иаков Ростовский и Стефан Пермский; два благоверных князя: Всеволод-Гавриил Псковский и Михаил Тверской, замученный в Орде; затем преподобные: Авраамий Смоленский, Евфимий Суздальский, Григорий Пельшемский, Савва Вишерский, Евфросин Псковский, Ефрем Перекомский; три Виленских (Литва) мученика: Антоний, Иоанн и Евстафий. Итого, за 3 года в Русской Православной Церкви было канонизировано столько святых, сколько не было канонизировано за пять предыдущих веков ее существования, таким образом доказывая свою благодатность и право на существование.

Оставалась масса других вопросов, которые настоятельно требовали своего разрешения: никакими репрессивными мерами (например, против жидовствующих) инакомыслие и ереси преодолены не были. Требовались меры по поднятию духовного просвещения и улучшению нравственного состояния духовенства, о котором ранее заявляла оппозиция в лице Вассиана Патрикеева и тех же жидовствующих.

В первую половину царствования царь Иван IV искренне ревновал о благе Церкви: именно от него исходила инициатива созыва Стоглавого собора Собор получил на звание «стоглавый», поскольку деяния собора были разделены на 100 глав - в основном по тематике. в 1551 году для устранения означенных церковных нестроений. На соборе царь выступил как властный поборник веры и церковных уставов. Собор был открыт речью царя, в которой тот указывал на необходимость издать такое же уложение по делам церковным, какое им ранее было издано по делам светским. Царь обещал епископам быть «сослужебным им поборником веры и церковных уставов». См.: Петрушко В.И. Указ. соч. Он сам указал предметы соборных рассуждений, формулированные им в 37 вопросах, на рассмотрение которых им было предложено еще 32 вопроса. Эти вопросы касались всех сторон церковной жизни: и мирян, монастырской дисциплины, церковного управления и прочих областей.

Собор утвердил необходимость выверения богослужебных книг и реабилитирует Максима Грека, благословив его труды; вводит иконописный канон.

На Соборе вновь был поднят вопрос о церковном землевладении, что произошло не без участия нестяжательски настроенных Сильвестра и Адашева. Однако им дали отповедь Макарий и другие иосифляне. Но несмотря на противостояние иосифлян попыткам секуляризации, Иоанну все же по окончании соборных заседаний удалось провести ряд постановлений, частично ограничивавших дальнейший рост церковного землевладения.

Кроме того, монастырям и архиерейским домам вменялось в обязанность заводить школы, то это имело определенную статью расхода.

Собор ввел подсудность духовенства только духовной власти, что привело к выделению духовенства в отдельное сословие, для которого существует определенные обязанности и права. Соборным решением полагалось разделять епархии на более мелкие церковно-административные единицы и для наблюдения за благочестием духовенства назначаются «поповские старосты», подотчетные во всем епархиальному архиерею. Духовенству вменяелось в обязанность следить за благочестием мирян: не допускать неблагопристойных плясок и песен.

К сожалению, в ряде случаев решения Собора имели негативное значение для дальнейшей церковной жизни Руси, послужив основой для будущего старообрядческого раскола в XVII веке. Например: постановления об обязательности сугубой Аллилуии и двуперстного перстосложения, о недопущении брадобрития и ряд других. Собор не только провозгласил эти второстепенные обрядовые моменты абсолютно значимыми, но и анафематствовал всех, кто их не приемлет. Таким образом, многое из определенного Стоглавом легло впоследствии в основу идеологии русского старообрядчества.

5.3 «Опричнина» как государственное и как церковное явление

С 1564 года начинается второй - темный этап правления Ивана Грозного, связанный с учреждением так называемой «опричнины», существовавшей с 1565 по 1572 годы.

«Опричнина» - структура, созданная Иваном Грозным по принципу рыцарско-монашеской организации для своей безопасности. До этого, в XII-XIII веке, опричниной назывались владения дружин великих князей, то есть владения «опричь», не в пределах повсеместной юрисдикции. В XIV-XV веке это были владения великих княгинь. Иван Грозный назвал таковыми владения «опричь» всего государственного управления и любой государственной юрисдикции. В них входило более двадцати городов и отдельные улицы (слободы) в Москве. Понятие «опричнина» имеет значение «вне», «кроме», отсюда - другое название сформированной Грозным организации: «орден кромешников», то есть орден, который «кроме, как все государство». В исторической литературе распространено мнение, будто Иван Грозный набрал туда всяких «безродных», чтобы бороться с боярами - это марксистско-ленинское понимание полностью не соответствует действительности, так как это был орден, в который входили входили боярские и дворянские дети, только не старшие, а третьи и четвертые сыновья. Например: Малюта Скуратов - это было его монашеское имя, а мирское имя этого человека - Григорий Лукьянович Бельский-Белозерский - был из рода Гедиминовичей, литовской знати. Второй человек, возглавлявший опричнину, - всем известный князь Афанасий Вяземский вел свой род от Мономаха.

Опричнина состояла из трех групп: первая, которая и являелась собственно орденом насчитывала триста-пятьсот человек, которые жили в Александровской слободе и вели чисто монашескую жизнь. Вторая часть (ближняя тысяча) находилась в Москве и близлежащих городах. И еще шесть тысяч опричников были распределены по двадцати городам. Причем вторая и третья группы исполняли лишь роль внешней структуры управления «царским уделом» для обеспечения функционирования внутренней структуры - собственно «ордена кромешников».

Орден имел свою орденскую амуницию, свою символику, свой орденский храм в Александровой слободе, своего гроссмейстера, в роли которого выступал царь, и даже свою печать. Бывшие дипломатические агенты Ивана IV И. Таубе и Э. Крузе прямо указывали, что «этот орден (выделено мной - С.Х.) предназначался для совершения особенных злодеяний». Таубе И., Крузе Э. Послание. - Цит. по: Никитин А.Л. Основания Русской истории. М.: АГРАФ, 2001. С. 630. Устав опричнины во многом соответствовал орденской практике Западной Европы того времени, переживавшей период возникновения разнообразных рыцарских, монашеских и придворных орденов (и находил подтверждение в заявлении Г. Шлитте (1547 год) о намерении московского царя организовать в России свой рыцарский орден). См.: Он же, там же. С. 630.

Правда, орден этот был довольно странным. Историки, рассматривая его «устав» единодушно отмечали его ярко выраженный антицерковный характер.

Находясь в Александровой слободе, Иван IV, по словам очевидцев «был игуменом, кн[язь] Афанасий Вяземский келарем, Малюта Скуратов пономарем; и они вместе с другими распределяли (по-видимому, «делили». - А.Н.) службы монастырской жизни. В колокола звонил он сам вместе с обоими сыновьями и пономарем (т.е. Малютой. - А.Н.). Рано утром в 4 часа должны все братья быть в церкви; все неявившиеся, за исключением тех, кто не явился вследствие телесной слабости, не щадятся, все равно высокого ли они или низкого состояния, и приговариваются к 8 дням епитемии. В этом собрании поет он сам со своими братьями и подчиненными попами с четырех до семи. Когда пробивает 8 часов, идет он снова в церковь, и каждый должен тотчас же появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьет 10. К этому времени уже бывает готова трапеза, и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остается стоять, пока те едят. Каждый брат должен приносить кружки, сосуды и блюда к столу, и каждому подается еда и питье, очень дорогое и состоящее из вина и меда, и что [тот] не сможет съесть и выпить, он должен унести в сосудах и блюдах и раздать нищим, и как большей частью случалось, это приносилось домой.

Когда трапеза закончена, идет сам игумен к столу. После того, как он кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И есть свидетельство, что никогда не выглядит он более веселым и не беседует более весело, чем тогда, когда он присутствует при мучениях и пытках до 8 часов [вечера]. И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9 [часов]. После этого идет он ко сну в спальню. <...> Что касается до светских дел, смертоубийств и других тиранств и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви. Для совершения всех этих злодейств он не пользуется ни палачами, ни их слугами, а только святыми братьями. Все, что приходит ему в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви <...>. Все братья, и он прежде всего, должны иметь длинные черные монашеские посохи с острыми наконечниками, которыми можно сбить крестьянина с ног, а также и длинные ножи под верхней одеждой, длиною в один локоть, даже еще длиннее, для того, чтобы, когда вздумается убить кого-либо, не нужно было бы посылать за палачами и мечами, но иметь все приготовленным для мучительства и казней...». Таубе И., Крузе Э. Послание. - Цит. по: Он же, там же. С. 640-641.

В большинстве случаев на основании этого и множества прочих свидетельств Грозного обвиняют в атеизме и сознательном глумлении над православными обрядами, однако, стоит выделить мнение А. Никитина, который обращая внимание на глубокую обрядовую педантичность в орденском распорядке жизни царя, сравнивает его с «инквизиционными застенками Европы, в которых ханжество соединено было с изуверством».

Однозначных выводов о целях, преследуемых создателем «ордена кромешников», а равно и о том, в результате чего орден возник и почему был упразднен сделать невозможно. Но так как в отличие от Москвы, в Александровой слободе никогда не прекращались мучения и казни, смысл и главное - количество которых не объяснимы даже с позиции умопомешательства царя, то единственным средневековым аналогом, помимо исторически спорных зверств инквизиции, являются ордены сатанистов.

«Для XVI века в этом не было ничего необычного, - пишет Никитин, - тогда как все орденские атрибуты, знаки, а главное - действия, сопряженные с массовыми и мучительными человеческими жертвоприношениями, делают подобное предположение в высшей степени вероятным. Более того, такое предположение хорошо согласуется с сообщениями о подчеркнутой набожности Ивана IV, со стремлением к мелочной обрядовости, его гипертрофированном суеверии, постоянном страхе и подозрительности. Стоит напомнить, что «уклонение в сатанизм» человека средневековья не только не предполагало у него какого-либо «атеизма» или наличия «антиклерикальных настроений», но, наоборот, требовало глубокой веры в силу обрядности и наличие Бога Небесного. Последняя, в свою очередь, порождала веру в его могущественного антипода и «супротивника», «князя мира сего», к которому человек и обращался за помощью». Он же, там же. С. 645.

Приведенная версия, хоть и не имеет однозначного исторического подтверждения (впрочем, как и все прочие - так как летописание в этот период практически прекратилось и любая теория за отсутствием фактов есть не более чем домысел), тем не менее проливает свет на сущность формируемых институтом опричнины церковно-государственных отношений и наиболее органично объясняет причины того ущерба, который понесла Русская Православная Церковь за означенный период.

В 1572 году опричнина была отменена. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что изменено было лишь название, а опричнина под именем «государева двора» продолжала существовать и далее. Другие историки считают, что Иван IV попытался вернуться к опричным порядкам в 1575 году, когда вновь получил во владение «удел», а остальной территорией поставил управлять крещеного татарского хана Симеона Бекбулатовича, который назывался «великим князем всея Руси», в отличие от просто «князя московского» (не пробыв и года на престоле, хан был сведен с великого княжения).

В результате деятельности опричнины в 1569-1571 годах начался голод, массовое бегство крестьян и горожан на окраины. Население Москвы сократилось втрое, многие земли в центре страны были заброшены.

5.4 Митрополиты во вторую половину правления Ивана Грозного 1564-1584 годы

Несмотря на, казалось бы, продолжающееся благочестие Ивана, его отношения с Макарием Московским становятся все холоднее и формальнее. Свою паранойю по отношению к боярам царь распространил и на духовенство. Особенно его раздражали печалования за опальных.

В сентябре 1563 года Макарий просит отпустить его с кафедры на покой в Пафнутьев-Боровский монастырь, но царь ему отказывает. В ноябре того же года он повторяет эту просьбу. Наконец, 31 декабря, митрополит Макарий преставляется ко Господу.

После смерти митрополита Макария митрополитом Московским стал бывший духовник царя Афанасий. Но он надоедает Ивану с печалованием за опальных. Год спустя Афанасий уходит на покой в Чудов монастырь. Следующий за ним - святитель казанский Герман - человек святой жизни.

Перед этим Иван Грозный удалился в Александровскую слободу (вотчина царя), то его условием для возвращения было, чтобы митрополиты, епископы и духовенство не надоедали ему со своими печалованиями. Но первое, что начинает Герман - говорит о покаянии. С этими «приставаниями», как это именуется в окружении Ивана, мириться не хотят - на него начинаются ложные доносы. Германа отпускают снова в Казань, но там он умирает через две-три недели от изнеможения и бессилия что-либо изменить.

После того, как не стало митрополита Германа, избрали в 1565 году соловецкого игумена Филиппа Колычева. При том мысль о нем подал сам Иван. Правда, Колычевых - знатный придворный боярский род - он давно знал.

Филипп ставит условием занятия московской кафедры уничтожение опричнины. Начинается диалог в ходе которого Филипп и царь приходят к компромиссу: Филипп занимает кафедру, не добившись отмены опричнины, но Иван IV восстановив право печалования.

Филиппа поставили 25 июля 1566 года. На некоторое время Иван затих, но неизменно на увещания, уговоры и обличения митрополита Филиппа Грозный отвечает так: «Молчи, отче. Молчи, повторяю тебе. И только благословляй нас по нашему изволению». Цит. по: Флоря Б.Н. Иван Грозный. http://www.sedmitza.ru/index.html?did=20647

Филипп все-таки продолжает быть на кафедре и даже в Кремле до 31 марта 1568 года. В этот день Иван впервые не получил от него благословения на службе в Успенском соборе. В это же время уже существовал в Александровской слободе шутовской монастырь, где служат опричники, переряженные в монахов. В этом ряженом обличии Грозный заявился на службу - это переполнило чашу терпения митрополита и тот объявляет, что «он не узнает царя», участвующего в делах богопротивных: «Убойся суда Божия, - сказал он, - мы здесь приносим Богу бескровную жертву, а за алтарем льется кровь неповинная. Я пришлец на земли и готов пострадать за Истину. Где же моя вера, если я умолкну?». Цит. по: Знаменский П.В. Указ. соч. С. 134. После этого обличения Филипп оставляет Кремль, но не кафедру, и переезжает в Чудов монастырь (он тоже в Кремле).

Разгневанный царь инспирирует суд над митрополитом, обвинив того в чародействе. Председательствовал на процессе новгородский архиепископ Пимен, судьи были либо запуганы, либо подкуплены. Устраивается следствие: на Соловках ищут против Филиппа компромат. Игумену Паисию, ученику Филиппа, обещали епископский сан, тот поддался и свидетельствовал против своего учителя. Митрополит Филипп был лишен сана по есть основания считать, что царь добивался смертной казни святителя, но под давлением священноначалия сожжение было заменено ссылкой в Тверской Отроч монастырь. По словам историка Р.Г. Скрынникова, «...суд над митрополитом нанес сильнейший удар по престижу и влиянию Церкви». Скрынников Р.Г. Указ. соч.

По его свержении, царь выдвигает на митрополичью кафедру людей пассивных, предпочитавших не вмешиваться в дела государства. «Князь Курбский называет всех русских святителей страшного времени «потаковниками» и восклицает: «Где Илия, возревновавый п Навуфеевой крови? Где Елисей, посрамивший царя израилева?» Знаменский П.В. Указ. соч. С. 134.

В 1570 году поверив слухам об измене Новгорода, царь организовал на него военный поход, в ходе которого город был полностью разграблен. Новый митрополит Кирилл никак не проявил себя при погроме Новгорода, в котором «трудновосполнимый урон понес священнический и иноческий чин: игумены, иеромонахи, иеродиаконы и старцы были поставлены на правеж и забиты, священников и диаконов секли на площади. Архиепископский двор, дом святой Софии, многие монастыри и церкви были разграблены и поруганы. В царскую казну перешли огромные денежные средства». Назаренко А.В. Церковные Соборы XVI века. - Цит. по: Бояринцев К.В. Указ. соч.

По дороге царя в новгородский поход в тверском Отрочем монастыре Малютой Скуратовым был задушен митрополит Филипп. Досталось и осудившему Филиппа епископу новгородскому Пимену: его провезли по городу на белой кобыле в одежде шута, с бубном и волынкой, потом он был лишен сана и заточен в Веневский монастырь. Его преемника Леонида, по приказанию Грозного, зашили в медвежьи шкуры и затравили собаками. Максиму Греку за его смелые суждения о деспотизме московского князя, о подчиненности Русской Церкви светской власти и о повреждении церковного благочиния пришлось терпеть тягостное заточение.

По смерти митрополита Кирилла в 1572 году собрался собор епископов для поставления нового митрополита. На этом соборе царь Иоанн Грозный произнес смиренную речь с просьбой о разрешение ему четвертого брака. Предпочитая не вмешиваться, собор разрешил ему жениться в четвертый раз и лишь наложил на него трехлетнюю епитимию, которую царь вскоре нарушил, а в последствии еще три раза женился уже без всякого церковного благословения. Именно в период правления митрополита Антония было созвано два собора в 1573 и 1580 годов, на которых были еще сильнее урезаны имущественные права Церкви.

В начале 1581 г. митрополит Антоний скончался. На его место в том же году был поставлен бывший игумен новгородского Варлаамо-Хутынского монастыря Дионисий.

6. РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ФЕОДОРА ИОАННОВИЧА И БОРИСА ГОДУНОВА

6.1 Частичная стабилизация церковной и государственной жизни при царе Феодоре Иоанновиче и Борисе (1584 - 1598 годы)

18 марта 1584 года скончался Иван Грозный, постриженный в схиму с именем Ионы (согласно большинству свидетельств уже мёртвым).

По завещанию Ивана Грозного была учреждена опека над Феодором «по его скудоумию» На самом деле «слабоумие» Феодора было мифом, распространенным с подачи самого Ивана Грозного. Когда в 1586-1588 году в Москве прибывали Константинопольский и Антиохийский патриархи, имевшие аудиенцию у Федора, никакого слабоумия они не заметили; наоборот, по их воспоминаниям царь держался, хотя и смиренно, но весьма разумно. Единственным независимым свидетельством в пользу «слабоумия» является письмо Сапеги (польского посла) к Стефану Баторию, что «ума у него нету вовсе», но верить таким заявлениям, да ещё представителя только что воевавшей с Москвой державы, - безграмотно. в составе бояр Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, Мстиславского, Богдана Бельского (племянник Малюты Скуратова) и Бориса Годунова. Сразу начинается бунт, инспирированный одной из соперничающих с опекой боярских группировок, желавшей посадить на трон второго претендента - двухлетнего царевича Димитрия. Но опека не стала тратить времени на расследование, а единодушно решает отправить младенца Димитрия вместе с матерью Марией Нагой и двумя ее братьями Григорием и Михаилом в Углич.

После отправки царевича Димитрия смута не утихает: начинается тайная борьба внутри самой опеки. Тогда Борис Годунов решается на важный шаг: он собирает 4 мая 1584 года расширенное заседание боярской думы с приглашением духовенства, дьяков и служилых людей. Эта расширенная дума передала свое «слезное моление» Феодору сесть на престол. 31 мая, в праздник Вознесения, совершается венчание на царство царя Феодора Иоанновича. После венчания на царство народные волнения успокаиваются, чему сильно способствует исходящая от Бориса раздача хлеба, продуктов московской бедноте и разоренным погорельцам. Имеется в виду пожар 1547 года (!) когда выгорела почти вся Москва - Иван Грозный тогда не предпринял никаких мер по восстановлению (за исключение зданий Кремля) и помощи погорельцам.

Годунов начинает оттеснять других членов опеки: Бельский был обвинен в организации второго бунта, а Иван Петрович Шуйский, в свое время отстоявший Псков, становится наместником Пскова (ему идут все доходы и пошлины с города). Наконец, Захарьин-Юрьев в том же 1584 году выходит из состава опеки по болезни: его разбил паралич.

После венчания на царство царя Феодора Борис Годунов получает титул ближнего боярина, наместника Казанского и Астраханского царств. Начиная с середины 1585 года в стране как бы два царя: один гласный - Феодор, другой негласный - Борис Годунов.

Такое положение дел не устраивало многих бояр, сформировалась оппозиция, во главе которой встали князья Шуйские Иван Петрович и его двоюродные братья Андрей и Димитрий Ивановичи. Царю Феодору подают петицию (1586 год) в которой просят развестись с Ириной ради ее неплодства. Притом, петицию подписал и московский митрополит Дионисий.

Но Годунову удалось переиграть своих противников: по указанию царя все подписчики петиции были собраны на митрополичьем дворе и Годунов произносит речь, в которой апеллируя к церковным канонам, доказывает, что жениться царю от живой жены есть дело безбожное, беззаконное и бесполезное; кроме того, Федор и Ирина оба молоды, еще могут иметь детей, а если бы и не было их, то существует младший брат Димитрий.

Митрополит Дионисий был вынужден согласился с этим и поддержал Годунова. Переворота не произошло. Тем не менее митрополита Дионисия отправляют в Новгородскую епархию в Варлаамо-Хутынский монастырь. Епископа Варлаама Крутицкого, который тоже поставил свою подпись, - также отправляют на покой. На московскую кафедру призывают Ростовского архиепископа Иова, из рода Савеловых. В 1586 году он становится московским митрополитом.