Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. История, характер и динамика конфликта

2. Вехи истории

3. Хронологические, хорологические и сущностные параметры кризиса

4. Возможность сохранения единства Сербии

Заключение

Список литературы

3 октября 2007 г. в Центре политических исследований Института экономики РАН (заведующий - д.и.н. профессор Б.А. Шмелев) состоялась конференция «Варианты и перспективы урегулирования конфликта в Косово и международная безопасность». В ней приняли участие сотрудники Института экономики РАН, а также Института всеобщей истории РАН, Института Европы РАН, Института этнологии РАН, Института мировой экономики и международных отношений РАН. Выступившие на нем специалисты представляли не только разные подходы, но и разные научные дисциплины - историю, этнологию, международные отношения, политологию.

Когда речь заходит о ситуации в Косово (Косува - алб.) в центре внимания оказывается соотношение национального самоопределения, с одной стороны, и целостности и суверенитета государств, с другой. Дискуссия на конференции показала, что национальное самоопределение рассматривается в основном как правовой принцип и политический лозунг, но не как имеющий свои этапы, национальную и региональную специфику исторически обусловленный процесс. Большинство выступавших критиковали трактовку понятия «нация» как этническая общность, рассматривая ее как все население определенной территории (в данном случае - Косово) независимо от национальности и подчеркивая, что только подобная гражданская общность имеет право на самоопределение. Однако в реальности балканская традиция такова, что в идеологии национального движения каждого народа нация трактуется прежде всего как этническая общность, а ее самоопределение рассматривается как создание своего независимого этнического государства в максимально возможных границах[1].

О реальном значении и месте «фактора Косово» в международной политике хотелось бы сказать особо. Этой болезненной и трагической проблеме зачастую придают преувеличенное значение и для взаимоотношений России - США и ЕС, и для судеб Европы. Если бросить взгляд на хронологию, с одной стороны, и на карту Европы, с другой, то можно увидеть, что каждый подобного рода конфликт имел и имеет свои причины, свои условия возникновения, свою динамику развития и свои условия и формы разрешения. Поэтому обобщения должны быть очень осторожными.

Вероятно, подобные конфликты можно сравнивать с правовой точки зрения. Возможно, исходя из упрощенно понимаемой геополитики и существует цепь конфликтов, которые можно абстрактно объединить понятием «дуга нестабильности». Но при этом с точки зрения истории, этнологии и некоторых других дисциплин нельзя забывать, что все эти конфликты имеют свои причины и особенности и поэтому попытки жестко привести их к одному знаменателю» чреваты ошибками и в оценке ситуации, и в мероприятиях по их ограничению, смягчению и урегулированию.

Вряд ли можно говорить о том, что независимость Косово откроет «парад суверенитетов» в России и на постсоветском пространстве. Исследования показывают, что в России сложилась совершенно иная ситуация, чем на Балканах, связанная и с множественностью этнонациональных образований, традициями «центр - периферия», традициями взаимоотношений между разными народами РФ. Механически переносить ситуацию в одной стране на ситуацию в другой - не корректно.

То же самое можно сказать и о сопоставлении Косово и разной степени напряженности конфликтных ситуаций в странах Западной и Средней Европы, странах иных традиций и иной политико-правовой культуры (Баскония, Шотландия, Бельгия, Корсика и т.д.). Если там и произойдут этнотерриториальные изменения, то они будут обусловлены отнюдь не тем или иным «решением по Косово». Вероятно, надо говорить о новом этапе развития государственности, новом этапе процесса национального самоопределения на территории Европы, который не вчера начался и не завтра закончится и который невозможно сводить к одному конкретному случаю. В то же время нельзя исключить, что судьба Косово может повлиять на судьбу Боснии и Герцеговины, где некоторые сербские политики предлагают провести референдум относительно самоопределения Республики Сербской и присоединения ее к Сербии.

Надо признать, что пока концепция восстановления или установления мультиэтничности в Косово не работает. В условиях, когда общественное движение практически тождественно этно-национальному, сформировались независимые и самоизолированные друг от друга, почти не способные к диалогу политические системы и государственные структуры, основанные на этнической самоидентификации.

Проблема Косово состоит не в том, чтобы провести новые границы. Скорее, наоборот, как и раньше, новые границы породят новые противоречия и новые конфликты - новую основу конфликтности - новые этнотерриториальные притязания. И с этой точки зрения независимость Косово, равно как и целостность Сербии - не являются решением.

Любое иное решение на данном этапе, в том числе и независимость Косовы, не будет окончательным. Представляется, что в нынешней ситуации независимость не будет способствовать ни ослаблению внутриполитического кризиса в Сербии, ни смягчению напряженности в отношениях между двумя народами, ни уменьшению негативного влияния роли Косово на развитие международных отношений.

Самопровозглашение независимости Косовы (Косово) стало самым трудным вариантом и для сербско-албанских двусторонних отношений (причем для обеих сторон), и для международной ситуации в целом, и для мировой дипломатии, и для отношений России с США и ЕС. Конфликт будет продолжаться в иных формах, возможно появление новых дестабилизирующих и конфликтогенных факторов. Поэтому главная задача состоит в том, чтобы минимизировать грядущий ущерб, не «глобализируя» и не абсолютизируя так называемый «прецедент Косово». Однако поиск региональной политической формулы, преодоление воспоминаний о взаимных обидах и преступлениях в отношениях двух народов, равно как преодоление противостояния «Восток-Запад» в общей системе международных отношений быстрым не будет.

В предлагаемый читателю сборник вошли материалы, подготовленные на основе выступлений участников конференции. В начале книги помещены статьи проблемно-постановочного характера, в которых освещаются внутренние этнополитические процессы и современная ситуация в собственно Сербии и Косово. Второй блок статей посвящен международным аспектам конфликта. В частности, их авторы размышляют над его возможными кратко-, средне- и долгосрочными последствиями для внутреннего развития других государств и международных отношений.

Исследования хронологически доведены до июня - июля 2008 г. Свою задачу организаторы конференции и составители сборника видели в том, чтобы, во-первых, показать сложность и остроту проблемы Косово, исторические причины ее возникновения, современное состояние и возможные варианты развития событий; во-вторых - представить читателю разнообразную палитру мнений в отечественном профессиональном научно-аналитическом сообществе по проблемам, вызывающим споры не только на научных конференциях, но и в российском обществе, и на сложных дипломатических переговорах.

Некоторые авторы в зависимости от контекста используют как сербское (Косово) так и албанское (Косува) название края.

Высказываемые исследователями мнения и оценки не обязательно совпадают с позицией редколлегии и не являются официальной точкой зрения соответствующих институтов РАН.

1. История, характер и динамика конфликта

косовский конфликт международный дипломатия

События, происходящие в Косово с середины 1990-х гг., обычно называют косовским кризисом. Между тем этот кризис - лишь часть и продолжение распада Югославии как многонационального государства, начавшегося в 1990-1991 гг. Первым его этапом были войны в Словении (1991), Хорватии (1991-1995 гг.) и Боснии и Герцеговине - БиГ (1992-1995 гг.), закончившиеся обретением этими государствами полной независимости, а также мирный выход из состава Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ) Македонии (1991 г.). Второй этап распада не только затронул образованную в 1992 г. Союзную Республику Югославию (СРЮ), или «третью Югославию», состоявшую из двух формально равноправных республик - Сербии и Черногории, но и поставил под вопрос территориальную целостность самой Сербии. СРЮ просуществовала до 2003 г., когда уступила место Государственному союзу Сербии и Черногории. Он, в свою очередь, просуществовал до 2006 г. - Черногория после референдума из него вышла. Тогда стало очевидно, что как централистское и этноцентричное государство сербов ни Югославия, ни Сербия не могли сохраниться в существовавших границах, независимо от того, какая политическая сила - консерваторы-националисты или реформаторы-либералы - будет находиться у власти в Белграде.

Обострение отношений в Косово стало в конце 1980-х годов непосредственным толчком к началу распада СФРЮ. Именно оно позволило президенту Сербии (1989-1997 гг.) и Югославии (1997-2000 гг.) Слободану Милошевичу развернуть политическую кампанию, основанную на идеологии сербского этнического национализма. Он (как это было на территории Хорватии и БиГ в 1995 г.) использовал столкновение двух национальных движений в процессе самоопределения. В первом случае - хорватского и сербского, а также сербского, хорватского и боснийско-мусульманского; во втором - соответственно, - сербского и косовско-албанского. Со своей стороны, лидеры албанского национального движения в Косово закономерно решили воспользоваться сложившейся на рубеже 1980-х и в 1990-е гг. ситуацией и попытаться добиться если не отделения и полного суверенитета территории, то хотя бы повышения статуса Косово как этнотерриториального образования в составе или СФРЮ, или реформированного государства. К сожалению, в Сербии социально-политическая революция была погребена под революцией национальной, проходившей одновременно с распадом СФРЮ под этноконфессиональными лозунгами. К этому необходимо добавить и особенности балканской психологии и социальный тупик, в котором оказались маргинализировавшееся и беднеющее сербское общество, а также и албанская этносоциальная общность, которая всегда была одним из самых бедных, этноцентричных и замкнутых по отношению к внешнему миру народов Балкан, ощущавших себя чужеродным элементом в славянском государстве - Югославии.

Косовский кризис соединил в себе как процесс распада югославского государства, созданного на идее региональной славянской общности, став ее третьим этапом, так и долгосрочный кризис государственности сербской. С одной стороны, он высветил недостатки унитарного устройства Сербии и централистских тенденций в ее внутренней политике, а с другой - стал результатом изменения этнодемографической ситуации как в стране в целом, так и в отдельных её регионах[2]. Он одновременно был и причиной и стимулом процесса национального самоопределения у национальных меньшинств и региональной самоидентификации сербского населения.

На территории Сербии (помимо албанцев, населяющих в основном Косово) проживают представители многочисленных национальных меньшинств - венгры, словаки, румыны, цыгане, хорваты, македонцы, словенцы, мусульмане, болгары, русины, украинцы, турки и некоторые другие[3]. Одни живут относительно компактно и даже составляют большинство в определенных районах, другие - расселились по всей территории Сербии. Поэтому кризис, охвативший страну - это кризис Сербии как полиэтничного в своей основе, но унитарного и централистского государства.

Кроме того, каждая из областей Сербии имеет свои особенности исторического и экономического развития, а также традиции межэтнических взаимоотношений. Достаточно упомянуть собственно Сербию, Косово, Воеводину, Санджак. Как считает один из виднейших сербских ученых, директор Форума по изучению этнических отношений Душан Янич, необходимо признать тот факт, что Сербия не единообразна не только в национальном, но и во внутрирегиональном отношении[4]. Поэтому для дальнейшей судьбы Сербии обеспечение равных и индивидуальных, и коллективных прав людей разных национальностей имеет не меньшее значение, чем экономические реформы и изменения политической системы и режима.

Во второй половине 1990-х гг. была широко распространена иллюзия, что все трудности и недостатки сербского и югославского государства сводятся лишь к устранению от власти С. Милошевича. Однако проблема сербского национализма не могла быть решена столь простым способом, как устранение того или иного лидера и поддерживающих его структур, а также изменения политического устройства. То же самое относится и к национализму косовских албанцев и ситуации в Косово. Тем более, что на границе Балкан и Центральной Европы наблюдались конфликтные (разные по свой сути, форме и динамике) взаимоотношения нескольких народов. Нередко главным аргументом в споре с соседями использовался широко распространенный в общественном сознании народов региона и исторически оправдываемый тезис об избирательном и «несправедливом» отношении к соответствующему народу (стране) со стороны «великих держав» в ХIХ-ХХ вв., выразившегося в установлении государственных границ вопреки этническому принципу.

Сербский, косовско-албанский, мусульманский[5] и венгерский национальные вопросы объективно возникли в Сербии в процессе самоопределения этих народов, и от формы и методов их разрешения зависело и сегодня зависит существование и территориальная целостность не только Югославии, но и Сербии.

В то же время сложившаяся в 1998-2008 гг. ситуация в Сербии и в Косово - результат не только событий последних двух десятков лет, но и длительного исторического развития.

2. Вехи истории

Косово вошло в состав Сербии в 1913 г. - после Второй Балканской войны, по Бухарестскому мирному договору. В 1918 г. как территория, принадлежавшая Сербии, оно оказалось Королевстве сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. - Королевство Югославия). Проблема албанцев Косово, как и взаимоотношения с Албанией, стал одной из главных внутри- и внешнеполитических проблем югославского государства во главе с сербской династией Карагеоргиевичей уже в 1920-1930-е гг. В 1924 г. армия Королевства СХС (вместе с отрядами пребывавших на территории Королевства русских эмигрантов под командованием генерала П.Н. Врангеля) вторглась в Албанию. В результате вооруженного вмешательства албанская демократическая революция была разгромлена, правительство во главе с «красным епископом» Фано Ноли было свергнуто и установлена власть Ахмета Зогу[6]. Как и другие национальные конфликты государства Караегоргиевичей, проблема взаимоотношений албанского населения Косово как с государством, так и с сербским населением не была разрешена вплоть до начала Второй мировой войны, которая началась для Югославии 6 апреля 1941 г. нападением Германии и ее союзников. Оно закончилось быстрым разгромом югославской армии и разделом территории Югославии на несколько зон оккупации и этнонациональные территории с разным статусом под управлением коллаборационистов[7].

В каждой из трех - сербской, албанской (итальянской) и болгарской частей Косово и Метохии имелись свои особенности. При этом албанцы в сербской части имели особые права. Зона Косово, оккупированная итальянскими войсками, была присоединенная к находившейся под полным контролем Италии «Великой Албании», а болгарская часть - включена в состав Болгарии. После объявления Италией войны Германии последняя признала «Великую Албанию» и фактически стала управлять ею. Между албанскими националистами, стремившимися использовать ситуацию для решения албанского национального вопроса, не было единства[8].

Еще в конце 1944 г. ставший в будущем крупнейшим историком «титовской» Югославии серб Васа Чубрилович, по традиции воспринимавший Югославию исключительно как сербское национальное государство, сочинил записку о проблеме национальных меньшинств в новой Югославии. В ней он утверждал, что «еще до начала войны наблюдался рост сепаратистских тенденций национальных меньшинств во всех государствах, в том числе и в Югославии. Все свои культурные и экономические привилегии они использовали исключительно как средство разрушения государств, в которых проживали». В число этих «стратегических меньшинств» - по степени их значения для Югославии - он включил немцев, венгров, албанцев, итальянцев и румын. Вышеозначенные меньшинства, по мнению историка, надо было выселить. Что же касается Косово и отношений с Албанией, то Чубрилович считал, что «симпатии, которые мы (т.е. сербы -- СР.) питаем к народу Албании, не должны помешать нам рассчитаться с разбойни-ками-квислингами Косово и Метохии». «Поскольку в вопросе об арнаутах (устар. название албанцев -- СР.) Старой Сербии и Македонии мы в этническом отношении должны управлять Косово и Метохией, а также избежать конфликта с соседним албанским народом, то здесь надо действовать еще более обдуманно и практично, чем в Воеводине»[9].

Разделенное между созданным итальянскими оккупантами квазинезависимым албанским государством и царской Болгарией Косово стало ареной преследований сербов по этническому и конфессиональному признаку. Уничтожались их дома, люди становились беженцами; многие были убиты. «Сербских поселенцев надо убивать», - говорил в 1941 г. глава албанского «правительства» Мустафа Круя[10]. Нельзя не упомянуть также и организацию албанских националистов «Бали комбетар» («Национальный фронт» - Balli Kombetar - алб.), выступавшей за создание «Великой Албании». Её идеология была типологически схожей с этно-великодержавными доктринами других балканских народов, независимо от их происхождения[11].

Со своей стороны, албанские коммунистические партизаны внесли свой вклад в антифашистскую борьбу и общую победу над Германией и ее союзниками. При этом существовали прямые связи между Коммунистической партией Албании (КПА) и Коммунистической партией Югославии (КПЮ), которая оказала своим албанским товарищам существенную помощь[12]. В ноябре 1943 г. вторая сессия Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ) приняла решение о том, что будущее югославское государство, создаваемое под руководством компартии Югославии и при помощи СССР, должно стать «подлинным отечеством для всех своих народов». Чтобы «осуществить принцип суверенности народов Югославии», новое государство должно было стать федерацией. Как тогда казалось, это могло обеспечить «полное равноправие» всем народам[13]. Однако даже в коммунистических планах воссоздания югославской государственности ни Косово, ни населявшие эту область албанцы как субъект политики и права не упоминались. Коммунистическая Югославия создавалась, прежде всего, несмотря на официальную пропаганду пролетарского интернационализма, как государство славянских народов.

После создания социалистической Югославии в форме этнотерриториальной федерации в 1942-1946 гг. национализм не умер. Он лишь мимикрировал под лозунгом борьбы «интернационализма» против «национализма и сепаратизма» за целостность государства, которую вели коммунисты, на централистской основе[14]. Проблема Косово вопросов и взаимоотношений с Албанией сразу же стала одной из главных внутри- и внешнеполитических для нового государства. Беседуя в феврале 1947 г. в Москве с И.В. Сталиным, один из ближайших соратников Йосипа Броза Тито Эдвард Кардель заявил, что «на территории Косово и Метохии и сегодня проживает больше албанцев, чем сербов». Поэтому титовское руководство планировало позднее, при установлении более тесных отношений с «албанцами» (имелась в виду коммунистическая Албания Энвера Ходжи и ее присоединение к Югославии в рамках Балканской федерации) «уступить» албанцам эти территории. Согласно записи беседы, Сталин одобрил это намерение[15].

Весной-летом 1948 г. начался конфликт между И.В. Сталиным и Й. Брозом Тито, между ВКП(б) и КПЮ, СССР и ФНРЮ, навсегда похоронивший идею Балканской федерации, в которую помимо Югославии и Албании должна была войти и Болгария. Албанский вождь Э. Ходжа не только поддержал Москву, но и превратился в личного недруга югославского лидера[16].

В конце августа - начале сентября 1949 г. Э. Ходжа обратился в ЦК ВКП (б) с секретным письмом «О Косово и Метохии». Он писал: «Албанцы Косово и Метохии и других мест свой насильственный отрыв от Албании (имелись в виду события 1912-1913 гг., сопровождавшие образование албанского независимого национального государства и роль в этом процессе великих держав - С.Р.) считали и продолжают считать самой большой несправедливостью, допущенной по отношению к ним. Они не согласились с таким решением вопроса и не желают оставаться в границах Югославии независимо от ее политического строя… Их единственный идеал - слияние с Албанией…». Подталкивая Сталина к прямой агрессии против Югославии, Ходжа выдвинул собственную версию причинно-следственных связей: «Албанцы Косово должны быть уверены в том, что, сражаясь наряду с народами Югославии против фашизма, они этим завоевывают себе право на самоопределение», поскольку «после разоблачения предательства клики Тито (…) вопрос о Косово должен быть поднят вновь». «Мы считаем, - продолжал албанский национал-коммунист, - что освобождение народов Югославии может быть достигнуто лишь борьбой и кровью. Другого пути нет…»[17].

Ходжа предлагал, чтобы албанцы Косово и Метохии сражались под албанским флагом, партизанские части находились под руководством албанцев, а после освобождения Югославии «из когтей Тито и империализма» Косово и Метохия и часть пограничной с Албанией Македонии с албанским населением должны быть присоединены к Албании». При этом Ходжа лицемерно заявлял, что отношение Албании к вопросу Косово и Метохии должно быть «сдержанным, потому что иначе это может быть использовано кликой Тито как средство мобилизации великосербов и послужит как обвинение Албании в шовинизме»[18]. Убеждая Сталина в том, что «борьба за национальное освобождение Югославии должна вестись под руководством югославского пролетариата во главе с новой коммунистической партией, опирающейся на марксистско-ленинско-сталинские и интернационалистические основы»[19], Э. Ходжа пытался навязать Кремлю свои интересы и предлагал, по сути дела, создать новое, послушное Москве и (скорее) Тиране руководство Югославии, которое согласится на присоединение Косово к Албании.

Сталин, однако, не поддержал эту инициативу, ответив, что вопрос о судьбе албанского меньшинства можно будет решить только после свержения диктатуры югославских «фашистов»[20]. Он понимал, что осуществление этого варианта приведет к чрезмерному усилению Албании и самого Э. Ходжи, а возникновения «второго Тито» он допускать не мог и не хотел. Кроме того, отторжение от Югославии Косово и Метохии создало бы прецедент для других соседних стран-союзников, имевших этнотерриториальные претензии и к Югославии. А ослабление или даже исчезновение Югославии как единого государства вовсе не входило в его планы. Смену правящей группировки (даже не режима!) Сталин четко отделял от перекройки границ. Наконец, новый раздел Югославии привел бы к возникновению партизанского движения и соответственно к созданию новой оккупационной системы управления под видом диктатуры пролетариата при участии соседних стран, совсем недавно оккупировавших Югославию в качестве союзников Германии, что породило бы весьма нелестные параллели.

В конце 1940 - начале 1960-х гг., после создания общего государства, основанного на совмещении «пролетарского интернационализма» - «братство и единство наций и национальностей», этнотерриториальной федерации и личной диктатуры, казалось, что национальный вопрос в Югославии решен окончательно. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, националисты и их идеология практически у всех народов Югославии в 1941-1945 гг. скомпрометировали себя исключительной жестокостью в борьбе с представителями других этносов и сотрудничеством с иностранными оккупантами. Во-вторых, фундаментом внутренней консолидации в Югославии стал конфликт с СССР. Он позволил Тито под лозунгом отпора вполне реально существовавшей советской угрозе, в том числе и военной[21], вести достаточно жесткую внутреннюю политику. Даже не в идеологических интересах, а для сохранения личной власти, он подавлял и национальные движения всех народов Югославии, и попытки либеральных по представлениям того времени реформ. Главным орудием этой политики были партия - КПЮ (с 1952 г. - Союз коммунистов Югославии, СКЮ), армия и спецслужбы.

Но постепенно межнациональные противоречия в результате развития процессов национального самоопределения вновь стали давать о себе знать. Их обострению способствовало усиливавшаяся из года в год неравномерность в развитии республик и областей страны. Косовская проблема была лишь одним из проявлений постепенно нараставшего общего экономического, социального и политического кризиса в СФРЮ.

В этой обстановке нужно было срочно создать достаточно прочную и гибкую «систему сдержек и противовесов»: сербы, проживавшие в Хорватии, в области Книна и Славонии, должны были противостоять национальному движению хорватов, а албанцы, которые были национальным меньшинством в Сербии, но составляли большинство в Косово, служили противовесом усилению Белграда и Сербии во внутренней структуре Югославии.

Одновременно Тито, чтобы обезопасить Югославию от пробуждения национальных устремлений, подавляемых, но не умиравших, несмотря на политику подавления, играл и с Ходжей. И хотя Косово оставалось наиболее бедным районом Югославии, уровень жизни был там неизмеримо выше, чем в самой Албании. Не говоря уже о том, что в 1960-1980-е годы Югославия была, по представлениям терминологии того времени, самой «либеральной» из коммунистических стран.

Отсталость края при повышении государственного статуса в сочетании с национальным притеснением толкали албанцев на выступления под все более и более радикальными лозунгами. Все громче стали раздаваться голоса о предоставлении Косово «равноправия и автономии». Но в тот период партийные руководители Косово - в основном албанцы по национальности выступали против таких «крайних» на тот момент лозунгов, как «Требуем республику», «Требуем конституцию», «Мы албанцы, а не югославы» (демонстрации 1968 г.). В 1981 г. о конституции уже речь не шла, но добавились два новых лозунга: «Республику - по-хорошему или силой» и «Косуву - косоварам»[22]. Реакцией на эти события отчасти стали дополнения к конституции СФРЮ, принятые в декабре 1968 г., в которых определялись права автономных краев - Воеводины и Косово[23].

После разгрома в 1971-1972 гг. реформистских сил в Союзах коммунистов Сербии, Хорватии и Словении[24], после отстранения от руководства реформистски настроенных деятелей в других республиках, после событий в Косово в конце 60-х годов, стало ясно, что необходимы реформы, изменяющие баланс сил и принципы функционирования государства. Впрочем, все более становилось очевидным, что Югославия внутри и вовне держится лишь авторитетом Тито. Начавшаяся конституционная реформа завершилась принятием Конституции 1974 г.

Внутри- и внешнеполитические обстоятельства заставляли Тито пойти на повышение статуса Косово в рамках не только Сербии, но и федерации. По конституции 1974 г. Косово и Метохия, а также второй автономный край в составе Сербии - Воеводина, получили не только внутриреспубликанский, но и общефедеральный статус. Этот статус позволял им блокировать решения Белграда. Но об этнической государственности, ни албанской - в Косово, ни венгерской - в Воеводине речь не шла[25].

Конституция СФРЮ 1974 г. являлась политико-юридическим оформлением сложного баланса сил и интересов как в рамках СФРЮ, так и в рамках Социалистической Республики Сербии. Согласно этой конституции, СФРЮ являлась «союзным государством, то есть государственной общностью (союзом) добровольно объединившихся наций и их социалистических республик, а также социалистических автономных краев Воеводины и Косово, входящих в состав Социалистической Республики Сербии»[26]. Статья 2 фактически провозглашала автономные края субъектами федерации наряду с республиками. Автономный край Косово являлся составной частью как СФРЮ, так и Сербии. Среди прав и обязанностей, которыми было наделено это государственное образование, были и такие, которые позволяли блокировать решения органов власти республиканского уровня.

Конституция 1974 г. расширяла и повышала уровень полномочий республик и автономных областей. Признавалось право каждой нации на самоопределение вплоть до отделения. После поражения реформистских сил Тито не побоялся предоставить больше власти в руки верных, как ему казалось, республиканских партийных «верхов», которые должны были не допустить ни подлинных реформ, ни роста радикального национализма и сепаратизма.

Последовавшие одна за другой смерти группы основателей югославского государства Э. Карделя (1979 г.), Й. Броза Тито (1980 г.) и В. Бакарича (1982 г.) существенно изменили политическую и идейную ситуацию в стране. Новое поколение коммунистических руководителей столкнулось с отсроченными последствиями социалистического эксперимента и необходимостью как выплачивать внешние многомиллиардные кредиты, так и получать новые, без которых югославская экономика существовать уже не могла. Но эти люди не имели ни власти, ни авторитета Тито[27]. Поэтому многие республиканские коммунистические лидеры постепенно вставали на путь использования этнонационализма, рост которого был тесно связан с дальнейшим развитием исторически обусловленного процесса национального самоопределения. Они видели в нем средство завоевания и укрепления своей власти. Время существования Югославии стремительно сокращалось, как шагреневая кожа.

Весной 1981 г. на фоне тяжелого общеюгославского экономического кризиса косовская проблема обострилась вновь. Как и в 1968 г., начались массовые волнения. Лозунгом их участников стал «республика в составе СФРЮ», которая должна была бы охватить территории, на которых проживали албанцы, - в Сербии, Черногории и Македонии[28]. В этом смысле принципы албанского национального движения ничем не отличались от установок как сербского, так и других национальных движений народов СФРЮ. Их целью издавна было создание «своего» моноэтничного государства, которое охватило бы все максимально возможные территории, где проживали и проживают люди «своей» национальности. Проблема Косово широко обсуждалась в СКЮ, в частности - на 20-м заседании ЦК СКЮ 7 мая 1981 г., а 17 ноября была принята Программа деятельности СКЮ по развитию социалистического самоуправления, братства, единства и общности в Косово. Окончательный вердикт был вынесен на ХII съезде СКЮ - первом съезде партии после смерти Тито, прошедшем 26-29 июня 1982 г. Событиям в Косово был посвящен отдельный параграф «Уроки контрреволюционных событий в Косово» в отчетном докладе председательствующего президиума ЦК СКЮ Душана Драгосавца. Таким образом и эти события, и национальный вопрос в принципе рассматривались сквозь призму классовой борьбы и диктатуры пролетариата[29].

В 1986 г. был опубликован печально известный Меморандум Сербской академии наук и искусств (Српска академија наука и уметности - САНУ), ставший манифестом националистов, мечтавших о превращении Югославии в «Великую Сербию», либо об объединении в одно государственное образование всех территорий, на которых проживают сербы. Его авторы считали, что в условиях нараставшего кризиса СФРЮ «отношения между Сербией и [автономными] краями не могут сводиться исключительно или большей частью к формально-юридическому толкованию двух конституций (т.е. СФРЮ и Сербии - С.Р.). Речь идет прежде всего о сербской нации и её государстве. Нация, которая после долгой и кровавой борьбы вновь обрела свое государство, завоевала гражданскую демократию и в двух последних войнах потеряла 2, 5 млн. соплеменников, ныне оказалась в ситуации, когда составленная аппаратным методом партийная комиссия постановила, что после четырех десятков лет существования в новой Югославии только она (т. е. сербская нация - С.Р.) не имеет своего государства. Трудно себе представить более ужасное историческое поражение»[30].

По мнению сербских академиков, «весной 1981 г. сербской нации была объявлена специфическая по форме, но открытая и тотальная война, в разные годы подготовленная административными, политическими и государственно-правовыми изменениями. Ведущаяся с искусным применением различных методов и тактических приемов, с распределением ролей, при активной и не слишком скрываемой поддержке отдельных политических центров в самой стране, более губительной, чем исходящая из соседних стран, - эта открытая война, ведущаяся исподтишка и не названная своим настоящим именем», к тому моменту, по мнению авторов Меморандума, длилась уже пять лет. Они полагали, что эта война ведется всё более успешно и близка к победному концу. Критикуя политику властей СФРЮ, они утверждали, что «не было настоящей схватки с неофашистской агрессией. Все предпринятые до настоящего момента меры были направлены только против ее внешних проявлений, а на самом деле они только усиливали расистские устремления, оставляя неизменными цели, для достижения которых годились любая цена и любые средства. (…) Заговор, обычно замышляемый в полной тайне, в Косово осуществлялся не только открыто, но и демонстративно»[31].

В противовес позиции албанских интеллектуалов, считавших, что именно албанцы являются в Косово автохтонным населением, в Меморандуме подчеркивалось, что «сербы в Косово и Метохии имеют не только свое прошлое, отразившееся в ценнейших культурных и исторических памятниках, но и настоящее, олицетворенное в духовных, культурных и нравственных ценностях. У них есть своя исконная прародина, на которой они издревле живут»[32].

Вывод академиков САНУ относительно перспектив развития межнациональных отношений в Косово в 1986 г. был таков: «В соответствии с этнической ситуацией на Балканском полуострове - этнической пестротой многих областей, осуществляемое на практике требование этнически чистого Косово будет не только непосредственно угрожать всем народам, которые составляют меньшинство на этой территории. Если это осуществится, поднятая волна экспансии превратится в реальную и ежедневную угрозу всем народам Югославии»[33].

Заложенные в Меморандуме идеи сербской этнической государственности в конце 1980-х - начале 1990-х годов стали активно использовать различные политические силы: от «реформированного» Союза коммунистов Сербии (с 27 июля 1990 г. - Социалистическая партия Сербии, СПС) под руководством С. Милошевича[34] до откровенных сербских националистов Воислава Шешеля и Вука Драшковича. Результатом этого стали многотысячные митинги по всей Сербии в «защиту Косово», а апогеем - знаменитое празднование годовщины Косовской битвы[35]. При этом сербские национал-коммунисты в пропагандистских целях отождествляли сербские национальные интересы с интересами социализма, представляя цели албанского национального движения как контрреволюционные и антисоциалистические.

Обострение отношений в Косово в конце 80-х годов было первым актом в драме распада Югославии. Именно эти события позволили начинавшему свою стремительную карьеру С. Милошевичу развернуть политическую кампанию, основанную на сербском этническом национализме[36].

В 1988-1989 гг. по его инициативе Милашевича автономный статус Косово, как и другого автономного края - Воеводины, был изменен. Они лишались прав на уровне югославской федерации. В новой конституции Республики Сербия, принятой в 1990 г., в разделе, посвященном территориальному устройству, заново определяется статус автономных округов - Косово и Метохии, а также Воеводины. Оба эти образования имели лишь внутриреспубликанский статус и не являлись субъектами государственных и политических отношений в рамках созданного после распада СФРЮ нового государственного образования - Союзной Республики Югославии (СРЮ). По сравнению с полномочиями автономий в рамках СФРЮ их полномочия были сильно урезаны[37].

Правившая до октября 2000 г. в Сербии Социалистическая партия (СПС), ставшая элементом государственного механизма, и ее глава - авторитарный президент С. Милошевич несут всю ответственность за проводившуюся национальную политику. В частности, направленную на переселение в Косово сербов, причем не только из собственно Сербии, но и из Хорватии и Боснии и Герцеговины. В результате политики социалистов эти люди, после начала войны ставшие беженцами, в 1998-1999 гг. вновь были вынуждены бежать и от чуждого и враждебного им албанского населения, и от начавшихся эпизодических, но постоянных боевых столкновений между силами безопасности Сербии и Армией освобождения Косувы (АОК-UЗК).

В 1990 г., в момент начала распада СФРЮ, политиками-косоварами (так называются жители Косово албанской национальности) была принята Декларация о независимости. Первый пункт документа гласил, что он является актом конституционного самоопределения Косувы в составе Югославии. Авторы Декларации, исходившие из факта существования СФРЮ (федерация распалась годом позже), провозгласили, что «представляя Косуву как независимое и равноправное образование в составе Югославии, возникшее на основании аутентичного принципа демократии - уважения воли отдельных людей и национальных коллективов, ожидают признания данного акта югославской конституцией и полной поддержки со стороны югославской и международной демократической общественности». Косова объявлялась «конституционно-политическим образованием равноправных наций и граждан, в котором албанцы, будучи большинством, а также одним из самых многочисленных народов Югославии, так же как и сербы, и другие народы Косовы, считаются НАЦИЕЙ, а не меньшинством»[38].

На основании этой Декларации позднее была принята конституция Республики Косува, так никем и не признанной. В преамбуле этого документа, подобно конституциям вышедших из СФРЮ Хорватии и Словении, содержались ссылки на антифашистскую борьбу во время Второй мировой войны как на источник легитимности требований и прав жителей Косово и албанского населения, проживающего в этом крае. Подобно конституциям независимых государств, образовавшихся на территории распавшейся Югославии и признанных международным сообществом, в конституции самопровозглашенной Республики Косува говорилось о том, что она «представляет собой демократическое государство албанского народа и людей иных наций и национальных меньшинств, являющихся ее гражданами: сербов, мусульман, черногорцев, хорватов, турок, цыган и других»[39].

В этом документе содержались также положения о неделимости, целостности территории и полном суверенитете Республики Косува, о том, что ее официальным языком является албанский. В то же время конституция подтверждала право граждан иных национальностей использовать свою национальную символику, гарантировала равенство граждан в их правах и обязанностях, их равное право на защиту перед государственными органами без различия национальной, расовой, половой, религиозной принадлежности, политических убеждений, образования, социального происхождения и т.д.

Сравнительный анализ идеологии сербского и албанского национальных движений показывает, что практически невозможно было примирить две радикальные - великосербскую и великоалбанскую - программы, два антидемократических течения тоталитарного типа, так же как и поддержать одно из них[40]. Это подтверждает, в частности, Меморандум форума албанских интеллектуалов Косувы, принятый в 1995 г., который можно считать общенациональной программой албанского движения в Крае.

«...Запад часто узнает албанскую историю из сербских пропагандистских материалов, - говорилось в Меморандуме. - Из-за своего геостратегического положения албанцы долгое время находились под долгой римской, византийской, турецкой и славянской оккупацией». Говоря об исторических корнях возникновения «албанского вопроса», авторы Меморандума писали, что он был создан мировыми державами еще на Берлинском конгрессе 1878 г., где албанцы не были признаны нацией. Позднее это подтвердила и Версальская конференция в 1919 г., в результате чего албанские земли «были оккупированы Сербией, Черногорией и Грецией»[41].

По мнению авторов, термин «меньшинство» относился лишь к части албанского народа, сознательно разделенного по разным административным единицам в Югославии[42]. Это разделение «было методом проведения сербско-черногорской и македонской колониальной политики». Албанский вопрос в бывшей Югославии - это проблема прав и свобод человека, и в то же время проблема разделенного народа, говорится в Меморандуме. Албанский народ требовал уважения его политического и национального волеизъявления, писали авторы, поскольку в бывшей Югославии албанцы были по численности третьим народом после сербов и хорватов. Но албанцы, как неславянский народ, были лишены права иметь свою собственную республику в составе бывшей югославской федерации. Им не было разрешено объединиться и со своим национальным государством.

Путь обретения самоопределения деятели албанского национального движения, ссылаясь, как и сербские политики, на документы ООН, видели в проведении референдума под международным протекторатом, который «уважал бы выраженную на плебисците волю к политическому и национальному статусу и не представлял бы угрозы новому международному порядку». Под конец авторы утверждали, что «справедливое решение албанского вопроса означало бы и изменение государственных границ». «Границы не являются неприкосновенной святыней», - писали они, ссылаясь на распад СССР, ЧССР, СФРЮ и объединение Германии[43].

Вместе с тем надо отдавать себе отчет в том, что требование отделения Косова от Югославии и требование создания «Великой Албании» - вещи совершенно разные. Дело в том, что на албанском этнополитическом пространстве существуют три образования, три центра притяжения - собственно Албания, Косово и районы Македонии, где албанцы составляют большинство. Отношения между албанцами, косоварами и македонскими албанцами далеко не идеальны. О политических лидерах и говорить нечего. Объединение в одно государство неизбежно приведет для большей части из них к утрате влияния и власти. Поэтому, хотя «великоалбанская идея» и существует, говорить о ней как о реальной программе, вероятно, невозможно. Не говоря уже о том, что она отнюдь не «лучше» и не «хуже» подобных идей создания этнических государств в максимальных границах, которые в разные периоды ХХ в. в разной форме и на разной социально-политической основе возникали у национальных движений и других балканских народов. Более того, «великоалбанская идея», как и все прочие идеи подобного рода (будь то у сербов, хорватов, мусульман Боснии, болгар, македонцев или греков), не может осуществиться, что и показала история ХХ века.

Косовский кризис 1999 г. стал труднейшим испытанием для всей системы международных отношений, едва не поставив мир на грань войны. Формально - войны за «сербское наследство». Но «постъюгославский кризис» стремительно превратился в региональный и грозился распространиться на весь мир. И Москва, и Вашингтон, и Брюссель вольно или невольно оказались заложниками политики, которую вел тогдашний президент СРЮ С. Милошевич, поставив на карту судьбу не только собственного народа, но и всего мира. Было бы, однако, несправедливым возлагать ответственность за это только на сербских националистов, а также их врагов из Армии освобождения Косувы - националистов албанских. То, что и начало косовского кризиса, и его завершение едва не привели к военно-политической конфронтации между НАТО и Россией, лежит и на совести наиболее радикальной и консервативной части военно-политических элит этих стран, по-прежнему вдохновлявшихся воспоминаниями о холодной войне и руководствовавшихся упрощенными стереотипами[44].

3. Хронологические, хорологические и сущностные параметры кризиса

В октябре 2000 г. С. Милошевич в результате поражения на выборах президента СРЮ 24 октября и последовавших событий был отстранен от власти, 31 марта 2001 г. арестован. 28 июня 2001 г. - выдан Международному уголовному трибуналу по бывшей Югославии в Гааге, в тюрьме которого 11 марта 2006 г. умер во время следствия, так и не дожив до вынесения приговора суда. События в Сербии в период правления коалиции оппозиционных партий - прежде всего Демократической партии Зорана Джинджича, а вскоре после его убийства 12 марта 2003 г. - Бориса Тадича и Демократической партии Сербии Воислава Коштуницы - в начале первого десятилетия ХХI в. стали приобретать драматический характер и свидетельствовали о приближении развязки. Неуклонная последовательность предпринимавшихся противостоявшими сербской и албанской сторонами шагов по легитимизации собственной позиции подтверждали такой вывод большинства экспертов и политических наблюдателей: 28-29 октября 2006 г. - референдум по конституции Сербии, которая провозгласила Косово неотъемлемой частью Сербии, без участия албанцев Косово; 18 ноября 2007 г. - парламентские выборы в Косово, бойкотировавшиеся сербами, проживающими в крае; 20 января - 3 февраля 2008 г. - президентские выборы в Сербии, бойкотировавшиеся косоварами. Таковы были основные политико-правовые вехи на пути к 17 февраля 2008 г.- провозглашению албанской общиной Косово его независимости и его отделения от Сербии.

Анализируя ситуацию в Косово в 1999-2008 гг., т. е. от резолюции ООН № 1244 (от 10 июня 1999 г.) и до акта провозглашения независимости в контексте проблемы статуса этой территории, должно исходить из того, что перед нами острый, исторически обусловленный кризис в отношениях между двумя народами и их политическими классами. Для того, чтобы способствовать его реальному разрешению, не должно становиться ни на сторону сербов, ни на сторону албанцев Косово, не поддерживать ни Белград, ни Приштину. Точно также не стоит выступать a priori ни за независимость, ни против нее. Главная задача политиков, дипломатов, аналитиков - найти методы смягчения межэтнических противоречий и нормализации отношений между двумя народами, а также форму разрешения внутриполитического кризиса, имеющего и внешнеполитическую составляющую, избежать превращения Косово в постоянный конфликтогенный фактор регионального, общеевропейского и глобального масштаба.

Одной из центральных тем дискуссий остается проблема соотношения внутреннего и внешнего фактора. Сторонники «конспирологического» взгляда на исторический процесс, сочетающегося с абсолютизацией геополитических концепций конца ХIХ - первой половины ХХ вв., видят первопричину создавшейся конфликтной ситуации исключительно во внешнем вмешательстве. Они рассматривают сербский народ как единое в политическом отношении целое, как жертву «всемирного католического и/или мусульманского заговора» против православия, а сербское государство - как вечного «имманентного» союзника православной России (в действительности - полиэтничного и поликонфессионального государства), который «по-братски» должен следовать в фарватере ее внешней политики, которая одна только-де и может обезопасить Сербию от происков враждебного окружения. В их глазах события в Косово - это продолжение извечного конфликта Запада и Востока, еще одно проявление холодной войны.

Другие исследователи полагают, что в основе конфликта лежат, прежде всего, сложные взаимоотношения двух народов, проживающих длительный исторический период на одной территории, в процессе модернизации, транзиции и национального самоопределения. По их мнению, конфликт носит не всемирный, а локальный и, до некоторой степени, региональный характер. Однако он был и остается тесно связанным с положением и интересами крупнейших мировых держав и военно-политических союзов. Их лидеры и правящая часть политического класса часто имеют искаженное представление о сути ситуации, ложно трактуют собственные интересы и в результате этого делают ставку то на одну, то на другую сторону во внутрибалканских конфликтах. Навязывая своим «младшим партнерам» искусственные этнотерриториальные границы, эти государства или организации оказывались и оказываются вовлеченными в локальные конфликты, позволяют собой манипулировать балканским политикам и зачастую получают ситуацию, обратную желаемой. Однако это - политическая, правовая психологическая и прочая реальность, не имеющая ничего общего с теорией «заговора».

Характер конфликта, вызвавшего кризис, определяют несколько факторов. Во-первых, противоречия между двумя народами в их современном обличье начали проявляться еще в конце ХIХ - начале ХХ вв.; во-вторых, что отношения между сербами и албанцами далеко не всегда были конфликтными[45].

Как отмечалось выше, это было связано с внутренним кризисом как СФРЮ, так и Сербии. Кризис сербской государственности, который обострился с приходом к власти Слободана Милошевича в конце 1980-х гг., к сожалению, продолжается и поныне[46]. Именно на волне этого кризиса С. Милошевич и поднялся к вершинам власти. Поскольку албанцы, проживающие вне территории собственно Албании, составляли национальное меньшинство в Сербии (в то же время на территории Косово они являлись абсолютным большинством), Македонии, Черногории и Греции и у них, так же как и у других народов Балканского региона, идет процесс национального самоопределения, кризис объективно имеет и региональное измерение.

Косовская проблема оказывает негативное воздействие на международные отношения. В этом плане можно выделить с несколько кризисов - кризис международных организаций, прежде всего ООН и ОБСЕ, а также ЕС; кризис миротворчества, превращающийся в попытки навязать решения внутренних конфликтов извне; кризис международной дипломатии; кризис в отношениях России и «Запада» - США, НАТО и ЕС. Последний, впрочем, перерос в глобальный.

Парадокс развития ситуации в Косово и шире - на постъюгославском пространстве - состоит в том, что межэтнический конфликт порожден сугубо внутренними причинами, прежде всего историческим процессом национального самоопределения. Однако в его разрешении (в какой форме - иной вопрос) зачастую решающую роль играл внешний фактор, который - путем проведения новых границ - вел к созданию новой внутренней конфликтности в будущем. В этом отношении «механика» межэтнических и межгосударственных отношений не претерпела изменений с 1878 г., со времени Берлинского конгресса[47].

Кроме того, свое воздействие оказывают и две неизменные черты балканского политического сознания - политика рассматривается преимущественно сквозь призму этнического самосознания и межэтнических отношений; каждое национальное движение, каждое государство стремится добиться полного совпадения границ своего этноса (часто безосновательно преувеличенных) с границами «своего» государства, что воспринимается как обретение «справедливости» с исторической, социальной и национально-этнической, а зачастую - и конфессиональной точек зрения.