Баланс сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе в начале XXI века

Сразу стоит отметить, что крайне важным является фактор относительного дистанцирования двух ключевых рассматриваемых нами акторов - США и Китая - от данной проблемы по критерию их непосредственного участия. Основными субъектами данного конфликта являются КНДР и Южная Корея. Тем не менее, северокорейская проблема представляет крайне важный кейс для изучения и анализа, так как Южная Корея связана с США рядом стратегических и партнерских соглашений, в том числе о военной помощи, а Китай, ввиду непосредственной близости влияния США у своих границ, поддерживает КНДР для получения стратегической выгоды и сдерживания роста влияния Вашингтона в регионе. Таким образом, корейская проблема служит полем борьбы между Китаем и Вашингтоном, при этом оба актора вовлечены в процесс через других акторов.

Пхеньян регулярно предпринимает провокационные действия, которые обостряют ситуацию с Южной Кореей, на что вынуждены реагировать в Вашингтоне. Это вынуждает Китай участвовать в разрешении конфликта даже тогда, когда Пекин имеет другие приоритетные направления во внешней политике. Связь Пекина и Пхеньяна является достаточной, чтобы Пекин имел весомое влияние на политику КНДР, так как в условиях постоянных кризисов и гуманитарных катастроф северокорейский режим нуждается в сильном союзнике в лице Китая для собственного выживания Bower E. Glaser B. Cha. V. (2016) Asia-Pacific Rebalance 2025. Capabilities, Presence and Partnerships. Center for Strategic and International Studies (CSIS). p.17-20.

2009-2010 годы демонстрировали полное падение стабильности ситуации и резкий рост напряженности между акторами, вовлеченными в разрешение конфликта. Данный период отличался высокой степенью угрозы для комплекса безопасности АТР и перерос в военный конфликт между странами полуострова. В марте 2010 года в водах КНДР затонул южнокорейский крейсер Cheonan. Главной версией Сеула была атака северокорейских подводных лодок КНДР официально обвинили в уничтожении южнокорейского корабля [электронный ресурс] // "РКБ Новости" (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/20/05/2010/5703da4f9a79470ab5020d21 (дата обращения 25.03.2017). Данный период совпал с активной фазой разработки ядерного оружия КНДР, в рамках которой проводились испытания ракет-носителей, что вынуждало других акторов региона готовиться к отражению угрозы со стороны Пхеньяна. Резкая критика такой политики КНДР со стороны США и Южной Кореи имела обратный эффект, и северокорейский лидер Ким Чен Ир отдал приказ о мобилизации вооруженных сил КНДР в мае 2010, а также разорвал дипломатические отношения с Сеулом КНДР перешла в отношениях с Южной Кореей на законы военного времени [электронный ресурс] // "РКБ Новости" (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/25/05/2010/5703da7c9a79470ab502105f (дата обращения 25.03.2017).

Ситуация находилась на гране начала масштабного военного конфликта, что привело к необходимости визита госсекретаря США Х. Клинтон в Сеул для выражения поддержки договору о военной помощи. Кроме того, в сентябре Сеул и Вашингтон ввели новый перечень санкций в отношении Пхеньяна и провели масштабные военные учения вблизи границ КНРД Х.Клинтон прибыла в Сеул на переговоры по конфликту с КНДР [электронный ресурс] // "РКБ Новости" (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/26/05/2010/5703da7e9a79470ab5021088 (дата обращения 25.03.2017).

Такая демонстрация силы лишь усугубила ситуацию, которая переросла в угрозы применения Пхеньяном ядерного оружия по США, приведение в состояние боевой готовности вооруженных сил, также массивному обстрелу в октябре 2010 пограничных территорий Южной Кореи, которые Сеул вынужден был подавить военной авиацией.

Разрядка и недопущение начала масштабных военных действий на Корейском полуострове стало возможным после включения Пекина в процесс. В ходе начала конфликта Китай занимал пассивную позицию и призывал США и Южную Корею не переходить к ответным провокационным действиям, которые бы могли вывести ситуацию из-под контроля, а действовать в формате резолюций, принятых ООН в отношении КНДР.

В фазе обострения противостояния сторон Китай сыграл посредническую роль, сначала приняв северокорейского лидера Ким Чем Ира в декабре 2010, а после и Ху Цзиньтао нанес визит в Вашингтон в январе 2011 для переговоров по урегулированию кризиса на полуострове Kissinger H.A. The Future of US-Chinese Relations: Conflict Is a Choice, Not a Necessity // Foreign Affairs (official website). 2012. March-April. URL: http://www.henryakissinger.com/articles/fa0412.html (date of access 25.03.16). После этого напряженность на границе двух Корей снизилась, а Пхеньян даже выразил желание провести переговоры в “шестистороннем формате” (КНДР, Россия, КНР, США, Южная Корея, Япония), по вопросам своей ядерной программы в обмен на гуманитарную помощь СШАШестисторонние переговоры по ядерной программе КНДР [электронный ресурс] // РИА Новости. (официальный сайт). URL: https://ria.ru/spravka/20110824/422914168.html (дата обращения 25.03.16).

На протяжении всего 2011 года уровень напряженности в Корейской проблеме резко снижался по причине ухудшения состояния здоровья Ким Чен Ира и ряда внутренних конфликтов среди правящей элиты КНДР. Таким образом, Пхеньян не время ушел в собственные внутренние проблемы.

Одновременно в 2011 году обострились конфликты в других “точках напряженности” в регионе. Китай и США переключили внимание на другие театры противостояния за господство в регионе (главным образом на Южно-Китайское море), пока в Северной Корее решалась судьба нового лидера.

Однако смена власти в КНДР в конце 2011 года способствовала новому витку обострения данной проблемы. Явные конфронтационные действия нового лидера Северной Кореи Ким Чен Ына, по разработке ядерного оружия и прекращению любых контактов со странами так называемой “Шестерки” по вопросам нуклеаризации Корейского полуострова КНДР разорвала антиядерную договоренность с США [электронный ресурс] // "РКБ Новости" (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/26/05/2010/5703da7e9a79470ab5021088 (дата обращения 25.03.2017), усилили действия США по оказанию давления на Пхеньян путем введения санкций и демонстрации силы с помощью военных учений со странами-союзниками - Южной Кореей и Японией в октябре 2012 Южная Корея и США начали совместные военные учения [электронный ресурс] // “Лента.ру” (официальный сайт). URL: https://lenta.ru/news/2012/02/27/korea/ (дата обращения 25.03.2017).

В ответ на это КНДР перевела свои вооруженные силы в состояние боевой готовности и снова создала опасную ситуацию на границе между странами полуострова. Сама ситуация осложнялась также тем, что попытки переговоров между лидерами КНДР и Южной Кореи в ноябре 2012 были провалены На события в Южной Корее КНДР ответила полувоенным положением [электронный ресурс] // “РБК Новости” (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/26/10/2012/5703fe969a7947fcbd441d77 (дата обращения 25.03.2017).

На рубеже 2012-2013 Пхеньян проводит сразу две операции, которые усилили напряжённость вокруг проблемы и привлекли в регион дополнительные военные силы США и их союзников. Сначала, в декабре 2012, КНДР запустили в космос первый спутник, а в начале 2013 года провели очередные ядерные испытания. Это послужило причиной начала дополнительного развертывания системы ПРО США в Японии, Южной Корее, на Гуаме и в Сингапуре Кирьянов О. Сеул согласился разместить американскую ПРО [электронный ресурс] // Российская газета (официальный сайт). URL: http://www.rg.ru/2014/06/27/pro-site.html (дата обращения 25.03.2017).

Лишь очередное вмешательство Китая в роли посредника летом 2013 и проведение Пекином серии переговоров со всеми сторонами конфликта по отдельности позволило избежать начала нового конфликта. Стоит отметить, что в фазе обострения Вашингтон регулярно призывал Пекин оказать давление на Пхеньян, с целью прекращения им провокационных действий США призвали РФ и Китай использовать свое влияние для сдерживания КНДР. [электронный ресурс] // “РИА Новости” (официальный сайт). URL: https://ria.ru/world/20130402/930670691.html (дата обращения 25.03.2017). Однако КНР, ссылаясь на нормы международного права, хоть и критиковало КНДР за ядерные испытания, но не занимала однозначной позиции по данной проблеме, сохраняя формальный нейтралитет. Однако действия США по развитию военной инфраструктуре в АТР все же вынудили Китай вступить в процесс и снизить активность КНДР. Итогом этого стало возобновление диалога между Северной и Южной Кореей на высшем уровне в начале 2014 КНДР и Южная Корея начали переговоры на границе [электронный ресурс] // “РБК Новости” (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/09/06/2013/57040a199a7947fcbd449e02 (дата обращения 25.03.2017).

Вся новая фаза обострения корейской проблемы показала, что нынешний режим КНДР характеризуется крайней непредсказуемостью. Причем это оказывает негативное воздействие и на КНР. Несогласованность действий Северной Кореи с Пекином и провокации, которые устраивает Пхеньян вовлекают дополнительные силы США в регион, что становится негативным фактором в процессе изменения структуры баланса сил в борьбе за господство в АТР.

Третий скачок напряженности вокруг корейской проблемы случился в августе 2015 года. Однако теперь актором, спровоцировавшим конфликт, стала Южная Корея. Сеул активизировал средства пропаганды против северокорейского режима на приграничных территориях с КНДР, чем привлек внимание вооруженных сил Северной Кореи, которые начали обстрел границы Военные КНДР обстреляли позиции южнокорейских военных в районе границы [электронный ресурс] // ТАСС, Информационное агентство России (официальный сайт). URL: http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/2197756 (дата обращения 25.03.2017). Обе стороны привели свои вооруженные силы в состояние боевой готовности. Это также вынудило Вашингтон перебросить часть своих сил для оказания помощи Южной Корее в случае начала конфликт США возобновили учения с Южной Кореей после угроз Пхеньяна [электронный ресурс] // “РБК Новости” (официальный сайт). URL: http://www.rbc.ru/politics/21/08/2015/55d77e719a7947a537fc7ddb (дата обращения 25.03.2017). КНДР, в свою очередь, начали более плотное дипломатическое взаимодействие с Китаем. Китай выражал серьезную обеспокоенность планами США по размещению системы ПРО на территории Южной Кореи, так как использование такой системы могло иметь последствия для самого Пекина Кирьянов О. Вашингтон и Пекин поставили Сеул перед сложным выбором [электронный ресурс] // Российская газета (официальный сайт). URL: https://rg.ru/2015/03/16/korea-site.html (дата обращения 25.03.2017). Это усилило критическую риторику Пекина против Вашингтона, Сеула и Токио по вопросам сдерживания Пхеньяна и обострения противостояния на полуострове. Тем не менее, КНДР и Южная Корея в конце 2015 года провели переговоры и сделали шаги к урегулированию кризиса.

Еще один кризис был спровоцирован очередным ядерным испытанием Пхеньяна в январе 2016. Для Китая и США данное событие было неожиданным, что в очередной раз доказало непредсказуемость нового северокорейского лидера, который не делал никаких заявлений о подготовке испытания МИД: Сеул призывает союзников усилить коллективное давление на КНДР. [электронный ресурс] // “РИА Новости” (официальный сайт). URL: https://ria.ru/world/20160113/1359011597.html (дата обращения 25.03.2017). Китай, на это раз, был крайне озабочен таким положением дел, выразил протест Северной Корее и даже ввел ряд торговых ограничений Китай выражает решительный протест из-за ядерных испытаний в КНДР [электронный ресурс] // “РИА Новости” (официальный сайт). URL: https://ria.ru/world/20160106/1355313002.html (дата обращения 25.03.2017). Данной ситуацией незамедлительно воспользовались в Вашингтоне, что стало предлогом для переброски и развертывания дополнительных систем ПРО на полуострове, а также проведения масштабных военных учений в Желтом море, вблизи границ Китая и КНДР. Это стало поводом к резкому осложнению в отношениях США и Китая вокруг корейской проблемы, неудовлетворительным результатам переговоров Б. Обамы и Си Цзипина в марте 2016 года Лидер Китая обсудит с президентом США двухсторонние отношения [электронный ресурс] // “РИА Новости” (официальный сайт). URL: https://ria.ru/world/20160324/1395877967.htmll (дата обращения 25.03.2017) и осложнению конструктивного диалога в целом (теперь Пекин чаще взаимодействует непосредственно с Южной Кореей и Японией, а не с США), а также к очередным вербальным провокациям со стороны КНДР по отношению к Сеулу и Вашингтону с угрозами применения ядерного оружия.

На момент конца 2016 года, Китай выражал надежду на обновленный подход к проблеме новой администрации США, так как проблема вокруг полуострова зашла в тупик и находится в остром кризисе, о чем свидетельствует выступление Си Цзиньпина в ноябре 2016 Главы КНР и Южной Кореи обсудили ситуацию на Корейском полуострове [электронный ресурс] // “РИА Новости” (официальный сайт). URL: https://ria.ru/world/20160427/1421478733.htmll (дата обращения 25.03.2017).

Это является важным моментом в специфики взаимоотношений между США и Китаем. Пример кризиса корейской проблемы иллюстрирует, что даже в условиях, когда ни один из акторов не является непосредственным участником конфликта и действует через посредника, баланс сил в рамках комплекса безопасности может динамично трансформироваться, влияя на распределение властных амбиций гегемона и “возвышающейся державы”.

Примечательным выглядит и риторика Вашингтона в отношении Пекина, как ключевого актора, способного повлиять на развитие кризисной ситуации на полуострове. Обращаясь с призывами к Пекину, США признают в КНР такого актора, который обладает весомым потенциалом, способным влиять на архитектуру безопасности. Это дополняется и тем условием, что процесс взаимодействия акторов на площадках для диалогов по безопасности снова сводится к минимуму и не используется сторонами в качестве основного инструмента по урегулированию кризиса.

Рассмотрим более подробно динамику взаимоотношений США и Китая в рамках развития корейской проблемы:

Рис. 4. Динамика событий “корейской проблемы”. Действия США и Китая 2009 - 2016гг.

Как видно из графика, оба актора вовлекаются в конфликт на полуострове в моменты кризисных ситуаций и ухудшения обстановки на границе КНДР и Южной Кореи. Это доказывает, что Корейский полуостров является важным стратегическим районом и влияние на нем позволяет изменять баланс сил в борьбе за господство в АТР.

Однако в данном кейсе усматривается принципиальная разница в стратегиях поведения Пекина и Вашингтона. Если США утверждают свое присутствие и вовлечение в данную проблему через перебалансировку сил морского флота и систем ПРО на территорию государств-союзников, то Китай старается действовать путем дипломатических инструментов. Формально Китай выступает против провокаций и разработки ядерного оружия Северной Кореей, однако призывает мировое сообщество, и США в частности, не усиливать напряженность на границе стран полуострова путем наращивания военного потенциала, тем самым избегая негативной риторики, способной привести к росту напряженности. В тоже время Китай регулярно проводит переговоры с Пхеньяном. Дипломатическая деятельность США была активна в начале первого обострения, приведенного на графике (2009-2010 годы). Все необходимые дипломатические соглашения между Сеулом, Токио и Вашингтоном были достигнуты, но провал переговоров с КНДР и распад “шестисторонних переговоров” по вопросу ядерного оружия сделал более предпочтительным для США выступление с позиции силы по вопросу Корейского полуострова.

На наш взгляд риторика, выбранная Пекином в отношении корейской проблемы, способствовала большей стабилизации и улучшению ситуации, чем явная негативная риторика Вашингтона, создающая почву для дальнейших провокаций со стороны северокорейского режима. Это хорошо прослеживается при применении спирали “действие-противодействие”. События, связанные с активизацией действий США по корейской проблеме, негативно воспринимались в Пхеньяне, что усиливало обостряющие действия со стороны КНДР. Как пример, демонстрация силы США через военные учения с Японией и Южной Кореей приводило к более серьезным ответным действиям Северной Кореи. В 2010 году это закончилось мобилизацией вооруженных сил на границе с Южной Кореей, а после проведения ядерных испытаний, Пхеньян все чаще угрожал применением ядерного оружия в ответ на действия США вблизи своих границ.

Напротив, действия Китая не носили провокационного характера, вынуждающего КНДР остро реагировать. Более того, включение Пекина в процесс в дальнейшем сопровождался налаживанием контактов с конфликтующими сторонами. Негативная риторика Пекина усиливалась чаще всего в случае проведения ядерных испытаний, что представляется единственно верным вариантом c точки зрения международного права, однако для Пхеньяна это могло также донести негативный сигнал, который в дальнейшем сглаживался Пекином, посредством призыва ко всему мировому сообществу проводить совместный и всесторонний диалог по поводу “денуклеаризации” Корейского полуострова.

Рис. 5. Динамика событий “корейской проблемы”. Действия КНДР и Южной Кореи 2009 - 2016гг.

Что касается отношений между акторами, расположенных на полуострове, то они “формируют почву”, которая является предметом конфликта интересов между США и Китаем. Все пики напряженности в отношениях Пхеньяна и Сеула сопровождаются включением в процесс Пекина и Вашингтона. Остается лишь добавить, что несомненным агрессором и провокатором в контексте корейской проблемы является Северная Корея, которая зачастую угрожает как своим соседям, так и мировому сообществу в целом.

Теперь рассмотрим взаимодействия непосредственно актора-участника конфликта и поддерживающей его державы.

Рис. 6. Динамика событий “корейской проблемы”. Действия США и Южной Кореи 2009 - 2016гг.

Как видно из графика, США поддерживают действия Южной Кореи и стремятся обеспечить безопасность своего союзника, вовлекаясь в конфликт интересов как, формально, активный второстепенный участник. Таким образом, вся политика Южной Кореи в рамках разрешения корейской проблемы поддерживается Вашингтоном, что свидетельствует о важности для США происходящих на полуострове событий.

Рис. 7. Динамика развития “корейской проблемы”. Действия КНДР и Китая 2009 - 2016гг.

Что касается действий КНДР и Китая, то здесь ситуация обстоит несколько иначе. Политика КНДР вокруг “корейской проблемы” носит непредсказуемый и провокационный характер. Кроме того, Китай не использует столь широко своей военный потенциал, как это делает Вашингтон, и придерживается дипломатических инструментов по вопросам разрешения спорных и напряженных ситуаций вокруг полуострова. Однако Китай и КНДР все же связывают определенные союзнические отношения, которые впервые были закреплены в 1961 году в договоре «О дружбе и взаимопомощи», по положениям которого оба государства обязались помогать друг другу в случае нападения на одну из сторон. Последний раз договор был продлен в 2001 году сроком на 20 летA China-N.Korea military alliance? [electronic resource] // The Hankyoreh 07.11.2011. URL: http://english.hani.co.kr/arti/english_edition/e_editorial/486776.html (date of access 13.05.2017) Baker R. China and North Korea: A Tangled Partnership [electronic resource] // Stratfor. 04.16.2013. URL: https://www.stratfor.com/weekly/china-and-north-korea-tangled-partnership (date of access 13.05.2017). Фактически же, Китай не может открыто поддерживать северокорейский режим, ставящий под угрозу структуру безопасности комплекса, поэтому возможности действий для демонстрации военного потенциала по аналогии с США у Пекина нет, так как высока вероятность негативной реакции со стороны мирового сообщества. Таким образом на динамику решения данной проблемы играет и ограниченность инструментов Китая для препятствия захвата Вашингтоном стратегического преимущества в рамке баланса сил АТР через корейскую проблему. Китай способен действовать лишь путем негласной политики с Северной Кореей по вопросу ее ядерного оружия и сохранения формального нейтралитета, который отражается в позиции Пекина в призывах к соблюдению международного права в ходе решения конфликтной ситуации и недопущению ее эскалации. А в случае допущения эскалации Китай выступает в роли связующего звена в ходе переговорного процесса, стараясь не допустить столкновения, в ход которого должен будет вмешаться.

Кроме того, Китай отмечает однозначную угрозу собственной безопасности со стороны действий США по корейской проблеме, размещающих военные контингенты близ границ обоих государств. Однако очевидно, что ряд неоднозначных и непредсказуемых действий Пхеньяна являются такой же серьезной проблемой для Пекина, так как осложняют обстановку в регионе и приковывают усиленное внимание США к данной проблеме, отвлекая Пекин от других “точек напряженности” в споре с Вашингтоном за господство над АТР.

Обобщая все вышесказанное, такое повышенное внимание к корейской проблеме представляет ее существенной в рамках структуры баланса сил в комплексе безопасности. Контроль над полуостровом дает стратегическую инициативу каждому из акторов: Китай получает дополнительную возможность сдерживать США и оспаривать его статус “гегемона”, а США - расширять свое военное присутствие вблизи границ Китая, сдерживая “агрессивное развитие” Пекина.

В отношении решения самой проблемы можно сделать вывод, что процесс поиска компромисса и достижения договоренностей крайне сложен, и акторы, прежде всего, стремятся обеспечить собственную безопасность и получить господство над ситуацией и не допустить реализацию одного из возможных сценариев. Ведь это, в итоге, позволит увеличить потенциал одного из акторов в ходе борьбы в рамках “вызова гегемону” на территории АТР.

Что касается уровня «дилеммы безопасности», то данный регион характеризуется как “очень интенсивный”. В очередной раз причина этого становится агрессивная и непредсказуемая политика Северной Кореи, которая несколько раз создавала крайне опасную ситуацию, которая могла перерасти в открытый военный конфликт. Ввиду этого, опасность новых конфронтаций сохраняется, что вновь может поставить полуостров на грань войны. Пока же на Корейском полуострове идет гонка вооружений, результатом которой уже стало появление ядерного оружия у Северной Кореи. Южная Корея пользуется поддержкой США и наращивает свой военный потенциал за счет сил Вашингтона. Что касается Китая, то расширение влияние США в регионе для Пекина недопустимо, что вынуждает взаимодействовать с нынешним северокорейским режимом для поддержания своего присутствия и баланса сил на данной территории.

Вписывая такую динамику развития корейской проблемы за последние несколько лет в эволюцию баланса сил в АТР необходимо подытожить, что ключевую роль играет появление ядерного оружие у КНДР. Это придает важное значение агрессивному поведению Пхеньяна по отношению к ряду акторов, вовлеченных в решение проблемы. Это является дополнительным фактором, который формирует основу вышеописанных стратегий США и Китая по корейской проблеме в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности.

3.1.4 Тайваньская проблема

Особого внимания заслуживает и “Тайваньская проблема”. Данная “точка напряженности” имеет существенные отличия от остальных рассмотренных выше конфликтов между акторами в АТР. Главная особенность ситуации вокруг острова Тайвань - то, что формально она признается мировым сообществом внутренней проблемой КНР. Кратко рассмотрим генезис данной ситуации.

Рассматривая остров как важную стратегическую территорию, США стремились налаживать отношения с Китайской Республикой. Несмотря на непризнание суверенитета, Вашингтон являлся одним из крупнейших партнеров Тайваня по числу неформальных связей. Стратегию Вашингтона в отношении острова можно охарактеризовать известным высказыванием американского полковника ВМС Дугласа Макартура: «Географическое положение Тайваня таково, что, окажись остров в руках недружественного Соединенным Штатам государства, он сразу выводит противника в самый эпицентр американской стратегии на Тихом океане», - а также законом «О безопасности Тайваня» 1979 года, по которому США обязуются оказывать военную поддержку Китайской Республике и выступают гарантом ее безопасности в случае применении Китаем силы в отношении острова Терехов. В. Треугольник США-Япония-Китай [электронный ресурс] // Журнал Москва. Март 2014. Режим доступа: http://www.moskvam.ru/publications/publication_1074.html (дата обращения 13.05.2017) . К 1990-м годам в Китайской Республике начался процесс демократизации, что стало еще одним важным фактором в установлении партнерства между Вашингтоном и Тайбэем Taiwan Relations Act [electronic resource] // Public Law 96-8 96th Congress. 04.10.1979. URL: http://www.gpo.gov/fdsys/pkg/STATUTE-93/pdf/STATUTE-93-Pg14.pdf (date of access 13.05.2017) . По сути, все это означало включение Тайваня в концепцию “hub&spokes”.

В период с 2000 по 2008 год у власти на Тайване находилась Демократическая прогрессивная партия (ДПП) во главе с Чэнем Шуйбанем, который ориентировался на независимость острова и отстранение от политики “одного Китая”, которая велась при правлении партии Гоминьдан. В 2005 году произошло обострение ситуации. КНР, отвечая на политику ДПП, принял закон “О противодействию расколу страны”, согласно которому вооруженные силы Пекина могут быть использованы для решения внутриполитических проблем, влияющих на целостность суверенитета. Данный закон противоречил принятому в США в 1979 году закону “О безопасности Тайваня”. Это вызвало обеспокоенность Вашингтона, который заявил о том, что подобные шаги КНР могут существенно повлиять на стабильность в АТР. Это послужило причиной роста напряженности вокруг “тайваньской проблемы”, так как после этого США активнее подключились к процессу модернизации и перевооружения вооруженных сил Тайваня. Вместе с тем, именно данный промежуток времени стал наиболее позитивным для развития двустороннего экономического сотрудничества между КНР и КР, что впоследствии стало играть важную роль.

“Оттепель” в отношениях между КНР и КР началась после очередных выборов на Тайване в 2008 году, когда власть вернулась к партии Гоминьдан. Тем не менее, несмотря на традиционное для партии стремление к объединению, главной стратегией лидера Гоминьдана Ма Инцзю стала концепция “трех нет”: “Нет независимости, объединению и вооруженному противостоянию”. Предполагается, что ситуация должна находиться в рамках установившегося баланса при фактической автономии Тайваня, который будет сдерживать рост напряженности в регионе. Такая политика предполагала успешную платформу для лавирования Тайбэя между Пекином и Вашингтоном. Результатом такой тактики стало сотрудничество Тайваня с материковым Китаем, результатом которого стало подписание ряда торговых соглашений. Наиболее значимое из них - Соглашение о смягчении тарифной политики между странами, которое должно открывать широкие возможности для интеграции двух акторов в рамках стратегии “одного Китая”.

Такой шаг Пекина может означать не просто факт выгодной сделки, а быть свидетельством новой политики в отношении Тайваньской проблемы, которая основана на расширении торгового партнерства и развитии еще большей зависимости Тайбэя от Пекина как от главного торгового партнера. Однако решительных политических шагов на данном этапе не предпринималось. В 2012 году, после переизбрания, Ма Инцзю выступил с речью, в которой подчеркнул установившейся курс развития между КР и КНР: «С материковым Китаем мы должны сначала работать над вопросами экономики, и лишь затем - политики. Надо идти от простого к сложному. Нет никакой спешки для начала политического диалога с КНР». Это может свидетельствовать, что КНР, в целом, устраивает стабильность ситуации, при которой Тайбэй не развивается в однозначно “сепаратистском” направлении.

Вместе с тем, практически сразу после своего избрания в 2008 году, Ма Инцзю заявил, что Тайвань должен поддерживать собственную безопасность, что привело к активизации сотрудничества Гоминьдана с США. Между акторами были подписаны новые договоры о модернизации и поставках оружия.

В 2016 году, после очередных выборов на острове, к власти вернулась Демократическая прогрессивная партия, а президентом стала Цай Инвень. Отличительной чертой новой политики ДПП стала большая ориентация на сближение с материковым Китаем. Формально, ДПП остаются сторонниками независимого развития, но в своей победной речи Цай Инвэнь заявила, что не собирается резко отделяться от КНР, попутно развивая сотрудничество с США. Это существенно отличает новый курс партии от старого, оказавшегося неоднозначным и излишне резким во взаимоотношениях “двух Китаев”.

Подводя итог, стоит подчеркнуть, что ситуация вокруг “Тайваньской проблемы” имеет неоднозначный характер, так как значимую роль в данном вопросе играет само тайваньское правительство, которое стремится выбрать наиболее оптимальный для себя курс развития в рамках треугольника КНР-КР-США. Китайская Республика считает необходимым сохранять баланс между двумя ключевыми акторами, которые заинтересованы получить от острова как можно больше стратегической выгоды Габуев Александр. Тайвань сказал да «трем нет» [электронный ресурс] // Коммерсант. 16.01.2012. Режим доступа: http://www.kommersant.ru/doc/1851966 (дата обращения 13.05.2017) .

КНР, несмотря на несогласие с политикой острова, все же стремится развивать экономическое партнерство. Пекин пытается создать для Тайбэя ситуацию, в условиях которой Китай будет являться ключевым партнером, без которого остров не сможет развиваться самостоятельно. Фактически, тактика КНР в отношении КР заключается в реализации- “мягкой силы”. Также важным сдерживающим фактором, который способствует балансированию ситуации в нынешнем состоянии, является способность КНР к проведению “насильственного присоединения” в случае обострения сепаратизма на острове согласно закону 2005 года “О противодействии раскола страны”. В 2016 году о приверженности этому принципу заявило высшее военное командование КНР, указав, что политика по объявлению независимости острова неизбежно приведет к войне War with China is inevitable if Taiwan keeps pushing for independence [electronic resource] // QUATRZ Agency (official website). URL: https://qz.com/602804/war-with-china-is-inevitable-if-taiwan-keeps-pushing-for-independence-a-chinese-general-says/ (date of access 13.05.2017).

Позиция и стратегия США по данному вопросу является не менее важной. Формально, Вашингтон не признает Китайскую Республику и выступает сторонником концепции “одного Китая”. Однако широкое взаимодействие в военном секторе и статус “гаранта безопасности” острова принципиально обозначают интересы Вашингтона U.S Relations With Taiwan [electronic resource] // U.S Department of State 02.12. 2015. URL: http://www.state.gov/r/pa/ei/bgn/35855.htm (date of access 13.05.2017). Вашингтон обладает набором средств для сдерживания Китая и отстаивания собственных интересов по “тайваньской проблеме”. Остров является крайне выгодным стратегическим пунктом для политике США в АТР, что становится причиной сотрудничества с Тайванем в военной отрасли, а идея создания Транс-Тихоокеанского партнерства (отмененного по инициативе Дональда Трампа в январе 2017), в рамках которого Тайвань стремился взаимодействовать с США, вполне могла быть расценена как средство сдерживания КНР в АТР. Это относит Китайскую Республику к потенциальному элементу концепции “hub&spokes”.

Таким образом, можно с высокой долей уверенности сказать, что “Тайваньская проблема” не выделяется значительным уровнем напряженности по сравнению с другими “точками напряженности” в регионе. Ситуация приняла характер стабильной проблемы, изредка обостряющейся на дипломатическом уровне. Безусловно, данная проблема имеет существенное стратегическое значение, однако ее комплексность препятствует дальнейшей эскалации в рамках борьбы между США и КНР за влияние в АТР. Тем не менее, переход контроля над островом может существенно измененить баланса сил в регионе, что даст несомненное преимущество одному из акторов. США могут получить близкий к границам КНР плацдарм для развертывания своих сил для оказания давления на КНР по принципу концепции “hub&spokes”. Пекин, в свою очередь, смог бы существенно увеличить свою зону морского контроля, что придавало бы более весомый статус силам КНР в борьбе за влияние в регионе.

В настоящий момент, стратегии, выбранные участниками треугольника КНР-КР-США в отношении “Тайваньской проблемы”, характеризуются относительной стабильностью и, практически, полностью исключают вооруженную конфронтацию между сторонами, что создает “не интенсивный” уровень “дилеммы безопасности”.

Говоря об эволюции баланса сил применительно к данному кейсу, любопытным является тот факт, что существенных изменений по данному вопросу не происходит. КНР, выдвигая тезис о необходимости “воссоединения двух Китаев” с конца 1970-х годов, остается верна выбранной стратегии. Что касается Вашингтона, то его план по включению острова в концепцию “hub&spokes” продолжает реализовываться, но изменений дипломатического статуса острова также не происходит. Существенные изменения в эволюции баланса сил в рамках “Тайваньской проблемы” могут произойти лишь в случае резкого изменения курса развития самого Тайваня.

По этой причине, учитывая полученные результаты в отношении данного кейса, стоит сделать вывод о существенном отличии от прочих “точек напряженности”, что выделяет его из анализа эволюции баланса сил региона. Роль данной “точки напряженности” важна с позиции ТРКБ, однако подходы к ее решению отличны от прочих кейсов, что снижает влияние данной проблемы на эволюцию баланса сил в рамках данного исследования.

3.2 Выводы по “точкам напряженности” комплекса безопасности

Подводя итог анализу динамики развития “точек напряженности” в рамках Азиатско-Тихоокеанского комплекса безопасности, еще раз зафиксируем внимание на ключевых параметрах, рассматриваемых в данном исследовании: уровень интенсивности “дилеммы безопасности” и эволюция баланса сил.

Но прежде необходимо отметить значение теории комплексов региональной безопасности, которая внесла важный вклад в очерчивание поля исследования. Данная теоретическая рамка открыла возможности для изучения АТР через специальные техники, прежде всего “секьюритизации” и совмещение глобальной и региональной структуры мирового порядка, что позволило более четко формализовать основные проблемы в архитектуре безопасности комплекса и проанализировать структуру баланса сил. Также ТРКБ способствовала созданию дизайна исследования и определению ключевых акторов: США и Китая - для конкретизации факторов, лежащих в основе эволюции баланса сил в регионе.

Исходя из полученных результатов, главное, что стоит отметить - это сам факт наличия “дилеммы безопасности” вокруг вышеописанных “точек напряженности”. Наиболее высокий уровень интенсивности имеет “корейская проблема”, а низкий - “тайваньская”.

“Дилемма безопасности” возникает из-за наличия противоположных позиций у акторов, играющих первостепенную роль в разрешении конфликтов. Такая полярность исходит из стратегий США и Китая по расширению своего влияния и представительства в регионе. В свою очередь, причиной конкурирующих стратегий является укрепление потенциала Китая в процессе эволюции баланса сил в комплексе безопасности.

В общем виде, на данный момент в АТР сложилась следующая ситуация: Китай, ввиду своего динамичного развития и роста военного потенциала, существенно укрепил свои позиции и стал региональной “сверхдержавой”. В тоже время США, отметив рост потенциала КНР, посчитали Пекин угрозой устоявшемуся балансу сил, что привело к необходимости продолжать усиливать свое присутствие и сдерживание КНР в комплексе безопасности, применяя особые методы для реализации своей стратегии - “hub&spokes” - будучи внерегиональным актором. Это привело к аналогичным ответным действиям Пекина. Ввиду этого, образовалась спираль “действие - противодействие” что вызвало «дилемму безопасности» (что демонстрируется на примерах “точек напряженности”) и попадание акторов в “ловушку Фукидида”.

Действительно, как было отмечено ранее, конфликты в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях на данный момент находятся в фазе застоя, не имеющей каналов для разрешения. Военное вмешательство является маловероятным по причине возможности перерастания локального столкновения в открытый масштабный конфликт, очевидно невыгодный ни одному из акторов. Тем не менее, стороны продолжают использовать военные методы для отстаивания своих интересов по данным проблемам, создавая бесполетные зоны и усиливая военный потенциал, что придает ситуации риск вооруженного столкновения. Кроме того, ситуация осложняется тем, что в ней невозможно выделить актора, действующего в наступательном и в оборонительном порядке. Этот вопрос остается открытым, что является причиной недееспособности дипломатического процесса для администраций США и Китая. Ввиду такого состояния дел, уровень “дилеммы безопасности” является “интенсивным”.

Что касается корейской проблемы, то данная ситуация является более комплексной с точки зрения развития самого конфликта интересов и стратегий акторов, которые в него вовлечены. Прежде всего, корейская проблема характеризуется “очень интенсивной” “дилеммой безопасности”, в основе которой лежит гонка вооружений на полуострове, результатом, которой стало появление ядерного оружия у КНДР. Для США и Китая полуостров является стратегически важным районом, контроль над которым существенно улучшит расклад сил в рамках баланса сил для одного из акторов, в случае установления над регионом своего локального господства.

Тем не менее, стоит добавить, что стратегия Китая не формируется исходя из потребности сдерживать Южную Корею, в отличии от позиции США в отношении Северной Кореи. Цель Пекина - удержать расширение влияния США на полуострове через поддержку северокорейского режима. Напротив, США используют в качестве повода наличие ядерной угрозы со стороны КНДР для увеличения своего представительства не только на Корейском полуострове, но и во всем регионе.

Однако проявление “дилеммы безопасности” в данном случае является отличным от предыдущих кейсов. “Дилемма безопасности”, прежде всего, существует между непосредственными участниками проблемы: Южной и Северной Кореей. За последние десять лет конфликт неоднократно обострялся и приводил к отдельным вооружённым столкновениям, однако полномасштабной войны не происходит. Основной сдерживающий фактор - ядерное оружие. Кроме того, в случае начала противостояния, США будут вынуждены выступить на стороне Сеула, а Пекин может увидеть риск безопасности для собственных границ, что повлияет на взаимоотношения с Вашингтоном, и выступить на стороне КНДР в рамках имеющихся двухсторонних соглашений.

Важно добавить, что в ходе урегулирования корейской проблемы Китай играл существенную роль в недопущении ее дальнейшей эскалации. Кроме того, в ходе острых фаз, Вашингтон напрямую обращался к Пекину с требованиями оказать давление на северокорейское руководство по прекращению роста напряженности. Это означает, что Китай играет существенную роль в решении данной проблемы, что утверждает Пекин как ключевого актора данного процесса. Это добавляет Китаю особый статус, что отражается на балансе сил в комплексе безопасности. Чем сильнее обострялся конфликт на границах полуострова в последнее время, тем существеннее была роль Пекина в диалоге с Вашингтоном и в архитектуре безопасности АТР в целом.

Подводя итог “дилемме безопасности”, стоит зафиксировать, что в настоящий момент в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности “дилемма безопасности” между США и Китаем действительно существует. Более того, уровень ее напряженности можно отметить как “интенсивный” для всего комплекса безопасности.

Этот вывод можно подкрепить следующими данными. Взглянув на графики ниже, отметим, что на протяжении всего рассматриваемого периода 2009-2016 гг. в Азиатско-Тихоокеанском регионе попеременно обострялись конфликты интересов в той или иной “точке напряженности”.

Это значит, что противостоящие друг другу “полюса” комплекса безопасности находятся в состоянии конфликта интересов, что может повлиять на структуру безопасности региона. Тем не менее, как показал анализ “точек напряженности” в распределении баланса сил, всем конфликтам интересов присуща тенденция к образованию “дилеммы безопасности” разной степени напряженности. Определяя средний из них как “интенсивный”, это значение можно применить ко всему комплексу в целом.

3.3 Эволюция баланса сил в АТР. Резюме

Далее подведем итоги эволюции баланса сил в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности.

В первую очередь, как было уже неоднократно отмечено, политический потенциал Китая с момента конца XX века до начала 2017 года возрос Swaine, M., Eberstadt, N., Fravel, M.T (2015). Conflict and Cooperation in the Asia-Pacific Region: A Strategic Net Assessment. Carnegie Endowment For International Peace. Washington. 287p. Bower E. Glaser B. Cha. V. (2016) Asia-Pacific Rebalance 2025. Capabilities, Presence and Partnerships. Center for Strategic and International Studies (CSIS). 275p. Cordesman Anthony H, Colley Steven (2015). Chinese Strategy and Military Modernization in 2015: A Comparative Analysis. A Report of the CSIS Burke Chair in Strategy. CSIS. Washington D.C. 612p. . Это привело к тому, что Пекин стал проводить более активную политику по представительству своих интересов, итогом которой стало столкновение интересов КНР с интересами США.

Вашингтон, изначально обладая статусом “гегемона”, стремится сохранить данный статус Campbell, K. (2016). The Pivot: The Future of American Statecraft in Asia. New York. pp.218-286. Turner, O. (2016). China, India and the US Rebalance to the Asia Pacific: The Geopolitics of Rising Identities. Geopolitics, 21(4), pp.922-944. и отстаивать свои интересы в структуре баланса сил. Это приводит к возникновению следующей ситуации: Китай расширяет сферу своего влияния, постепенно становясь региональной сверхдержавой, что вызывает опасения у Вашингтона. Это приводит к необходимости использования тактики расширенного сдерживания для защиты своих интересов.

Таким образом, акторы попадают в “ловушку Фукидида”, в рамках которой, в настоящий момент, развивается “дилемма безопасности”. Стороны имеют ряд существенных противоречивых позиций по ключевым вопросам, влияющим на структуру баланса сил, поэтому этот параметр является ключевым в анализе его эволюции. Фактически, с 1990-х годов по 2017 год Китай прошел в структуре баланса сил региона путь от актора, который ставит своей целью исключительно выживание в устоявшейся системе контроля со стороны “гегемона”, до актора, который “бросает вызов гегемону”.

Главный рычаг воздействия США в политике расширенного сдерживания такого вызова - тактика “hub&spokes” Cha Victor D., “Powerplay: Origins of the U.S. Alliance System in Asia”, International Security, Vol. 34, No. 3. 2015, pp. 158-196.. Вашингтон пользуется статусом мировой супердержавы и прочным фундаментом в сфере двухсторонних связей с рядом акторов АТР, что позволяет транслировать и защищать свои интересы через союзников, например, размещая на их территории военные базы и системы противоракетной обороны (ПРО) Meijer, H. (2015). Origins and evolution of the US rebalance toward Asia. New York City: Palgrave Macmillan, pp.45-68.. Как было отмечено в ходе исследования, США, в процессе регулирования кризисных ситуаций в “точках напряженности”, регулярно укрепляли двухстороннее сотрудничество, оказывая давление на противоположную сторону конфликта. Использование такой концепции объясняется двумя моментами. Во-первых, США не могут самостоятельно использовать военные силы по причине “внерегионального” статуса в рамках комплекса безопасности (так как США просто не имеют формальных претензий на территориальные споры). Во-вторых, двухстороннее сотрудничество признается Вашингтоном более гибким и простым в сравнении с другой политической сетью - НАТО. Тем не менее, обладая рядом соглашений о военной помощи со странами АТР, США могут вовлекаться во внутренние дела региона не просто на правах “глобального гегемона”, но и по причине защиты союзников от внешней агрессии.

В свою очередь, Китай выбрал подход к продвижению собственных интересов через следующие каналы: во-первых, Китай стремился отобрать у Вашингтона влияние на переговорных площадках АТР, пользуясь дистанцированием США от них в период президентства Дж. Буша-младшего. Тем самым Китай представляет себя альтернативным полюсом для консолидации акторов в рамках архитектуры безопасности. Пиком данной стратегии выступает десятая Белая книга Пекина (2017). Во-вторых, Китай активизирует территориальные споры с другими акторами. Получение контроля над этими территориями существенно отодвигает оборонные позиции КНР от береговой линии дальше в море. Это должно способствовать конструированию собственной архитектуры безопасности. Фактически, контроль над спорными архипелагами делает Пекин единоличным лидером на важном морском пути, проходящим через АТР, соединяющий Тихий и Индийский океаны. Более того, это будет являться важным сдерживающим элементом для Вашингтона, ведь в случае альтернативного сценария Китай окажется в практически полной морской изоляции.

Такая тенденция Пекина к расширению своего представительства вне своей континентальной части является частью более масштабной стратегии по расширению глобального представительства Китая. Одна из нынешних приоритетных целей КНР во внешней политике - создание “Жемчужного ожерелья” (“String of pearls”) (Приложение 3), сети военных баз, обозначающих и укрепляющих продвижение Пекина на запад, в сторону Индийского океана для противодействия США и Индии на другом рубеже Cordesman Anthony H, Colley Steven (2015). Chinese Strategy and Military Modernization in 2015: A Comparative Analysis. A Report of the CSIS Burke Chair in Strategy. CSIS. Washington D.C. p.568. По причине того, что данная стратегия, по большей части, выходит за рамки Азиатско-Тихоокеанского комплекса безопасности, в данном исследовании она не рассматривалась. Однако стоит отметить, что ряд архипелагов, а именно: Спартли и Парасельские острова, являются частью данного масштабного плана, что еще раз подчеркивает стратегическую важность данных спорных территорий в структуре баланса сил уже на глобальном уровне. Это также занимает особое место в контексте эволюции баланса сил и на региональном уровне.

На момент конца 2016 - начала 2017 гг. Китай является новым центром силы в Азиатско-Тихоокеанском комплексе безопасности. Он активно защищает и продвигает свои интересы. США, следуя, в рамках неореализма, логике Д. Миршаймера и Г. Снайдера, считают необходимым защитить свой статус гегемона в АТР. Сдерживание Китая является логичным, так как возникновение нового полюса мировой политики серьезно угрожает устоявшейся системе гегемона, что может положить начало утраты им своего уникального статуса. Неореализм скептически относится к сосуществованию нескольких центров, баланс сил которых нейтрален и не стремится к изменению. Между такими акторами всегда должны происходить процессы, борьбы либо за выживание, либо за господство. В случае с Азиатско-Тихоокеанским регионом, на данный момент, в нем разыгрывается второй сценарий.

3.4 Сценарии развития

Как известно, в конце 2016 года в США прошли выборы нового президента, победу на которых одержал Дональд Трамп.

В связи с тем, что приход новой администрации в США может привнести в АТР новый взгляд на сложившиеся проблемы, целесообразным представляется рассмотреть несколько сценариев, которые могут быть реализованы в ближайшем будущем, что отразится и на балансе сил в комплексе безопасности.

Сценарий 1. Отмена курса “разворота к АТР”

Одним из первых сценариев дальнейшей эволюции баланса сил в АТР может стать отход Д. Трампа от стратегии своего предшественника по усилению присутствия США в регионе. Предпосылки к этому заключаются в продвижении тенденции Трампа к решению внутренних проблем США и отказу от вмешательства в те сферы мировой политики, которые не имеют прямого отношения к безопасности государства. Более того, Трамп отдает приоритет в развитии экономической политики над внешней политикой, что выражалось в критике ряда действий предыдущей администрации по вмешательству во внутренние дела государств. Одним из ключевых актов в рамках реализации такого сценария является выход США из проекта Транс-Тихоокеанского партнерства, что было одним из первых официальных указов нового президента США. Вашингтон будет прекращать придерживаться тактики сдерживания Китая и станет стремиться к нормализации взаимодействия двух администраций на базе экономического сотрудничества. Это станет причиной усиления КНР в регионе, укрепив ее позиции региональной сверхдержавы, что ослабит позиции США в регионе и во всем мире. Таким образом, Вашингтон, фактически, откажется от статуса “гегемона” в регионе, чье место в балансе сил занимает Китай. Впрочем, такой сценарий представляется маловероятным.