Типы построения текста

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования, науки, молодежи и спорта Украины

Восточно-украинский национальный университет имени Владимира Даля

Факультет массовых коммуникаций

Кафедра журналистики

Типы построения текста

Луганск 2011г.

Работая над содержанием и формой произведения, редактор анализирует не только организацию текста как целого, состоящего из относительно законченных смысловых фрагментов - подтем, но и рассматривает каждый такой фрагмент в отдельности. Чтобы построить произведение осмысленно и целенаправленно, надо понять сущность и закономерность структурно-логических связей между фразами и большими единицами текста. Части текста (фразы в СФЕ, параграфы в главах, главы в произведении) соединяет та же самая связь, которая существует между явлениями и предметами действительности, получившими отражение а=в данном тексте или его части.

В зависимости от характера объекта действительности, отражаемого произведением или его частью, и находится тип построения:

1) если объект - действие во времени, тип построения повествование;

2) если объект - части или стороны единого объекта в его статике, тип построения описание;

3) если объект - движущаяся к выводу развивающаяся мысль, тип построения рассуждение.

Повествование - это способ изложения, цель которого дать представление о событии в хронологической последовательности эпизодов, его составляющих. Каждый эпизод повествования представляется как относительно законченный, необходимо влекущий последующие. В качестве примера приведу рассказ:

текст фраза смысловой

Александр Иванович Куприн

Чары (1897)

- Неужели вам до сих пор не наскучило приставать ко мне с одним и тем же вопросом?.. А еще называете себя моим верным другом… Разве верные друзья бывают так нескромны, чтобы спрашивать у женщины, кого она в своей жизни любила? Что вы говорите? Ревность? Ай, ай, ай! Как не стыдно! Разве вы не помните нашего уговора, что после первого намека с вашей стороны на нежные чувства я отзываю послов и объявляю между нами войну?

А впрочем… возьмите щипцы и помешайте уголья в камине… Впрочем, если уж на то пошло, я расскажу вам трагикомическую историю моего первого увлечения. Только я заранее беру с вас слово не смеяться… Это было бы мне очень грустно. Начало истории очень романтично. Представьте себе великосветский бал, салон, залитый огнями, ряды декольтированных дам вперемежку с расшитыми мундирами и безупречными фраками мужчин. И вот на эстраде, сплошь загороженной зеленью, высоко над морем человеческих голов появляется «он». Черные кудри падают на плечи, черные, бархатные, сверхъестественные глаза смотрят вперед с холодным величием, рука - длинная, выхоленная, прекрасная рука артиста небрежно обтирает платком деку скрипки и потом также небрежно бросает этот платок на рояль. Тишина… робкие аккорды прелюдии… сердце замирает в каком-то сладком ужасе, когда первые звуки вторгаются в него с нежной настойчивостью. Нет больше ни сияющей залы, ни наставлений «maman», ни чопорных соседей, остаются только звуки и вдохновенные, то страстные, то горящие мрачным огнем, то ликующие глаза.

Дальше представьте себе наивную, только что начавшую выезжать девушку-институтку, с головой, набитой романтическим вздором, жаждой необычайного и возвышенного… Одним словом, завязка для вас выяснилась. Не правда ли? Мой скрипач был в высшем свете, который так жадно бросается на все новое, выдающееся и наделавшее шума. Ему давали прозвания «второго Паганини» и «второго Сарасате», его нарасхват приглашали на вечера, перед ним заискивали. Дамы находили в нем что-то демоническое.

Сойдя с эстрады, он держался в обществе безукоризненно-импонирующим образом. Сколько раз, глядя на его задумчивый и гордый профиль, я с мучительным любопытством думала о его интимной жизни, о людях, которые его окружают, о его многочисленных победах женских сердец. Я уже знала из книжек, что великие люди осуждены на вечное одиночество в шумном мире. И я мечтала… впрочем, мало ли о каких глупостях может мечтать взбалмошная девичья голова. Однажды я решилась написать ему письмо (конечно, с вымышленною подписью и с просьбой ответить в почтамт «до востребования»), дикое, восторженное письмо. Он ответил, и между нами завязалась переписка, из которой я еще раз убедилась в справедливости книжного афоризма. Мой артист глядел на жизнь с усталостью и презрением, не примиряясь с людской пошлостью, мелочностью, завистью и непониманием порывов творческой души. При этом он изливался в благодарностях чуткому женскому сердцу, оценившему его. Нечего и говорить, что это чуткое женское сердце принадлежало мне.

Летом переписка прекратилась, потому что мы уехали на дачу. Maman нарочно выбрала очень отдаленную от города местность. Она находила, что после утомительного зимнего сезона мне необходимо подкрепить свои силы свежим воздухом деревни. Впрочем, я думаю, тут имели значение и экономические интересы.

Нашим ежедневным гостем сделался кавалерийский генерал с прекрасным будущим, представительный и свежий сорокалетний холостяк. Он был очень занимателен и любезен; и я находила только, что его волосы и брови могли бы менее отливать фиолетовой краской.

Генерал возил мне цветы и конфеты. Maman не раз с очень прозрачной хитростью заводила разговор о том, какую хорошую он представляет партию для девушки с не особенно большим приданым. Когда же генерал в разговоре называл себя с раскатистым смехом стариком, она энергично и досадливо протестовала. Но мое сердце было переполнено демоническим артистом. «Если не он, то никто!» - решила я с той бесповоротностью, которая составляет преимущество семнадцатилетних романтических героинь. И наверно, я осталась бы при своем решении, если бы не случилось маленького неприятного обстоятельства. Однажды мы возвращались домой, сделав прогулку по роще и напившись там молока: я, maman и наш генерал.

Я отстала. Они не заметили этого, потому что были всецело заняты соображениями: в какой степени родства находилась кузина генерала с зятем maman.

Когда я проходила мимо маленькой, затонувшей в густой зелени акаций дачи, до слуха моего донесся знакомый, сразу взволновавший меня голос. Любопытство было так сильно, что я (хотя моя совесть и возмутилась против этого) остановилась и, скрытая кустами зелени, стала прислушиваться и наблюдать. Боже мой! Прежде всего я увидела «его», моего кумира, мою демоническую натуру, моего гордого гения, моего «Серасате и Паганини» вместе. Он сидел перед террасой, около круглого зеленого стола. На коленях у него держался ребенок месяцев трех-четырех, с бессмысленным, сморщенным лицом и головой, качающейся во все стороны. Против него толстая женщина, без корсета, в сером платье, засаленном на груди, варила на переносной печке варенье. Четверо других детей - трое мальчиков и девочка - толпились около дымящегося таза, время от времени украдкой облизывая ложки с настывавшим на них сиропом. Картину дополняли еще две женщины, сидевшие около того же круглого зеленого стола: старушка лет восьмидесяти, вязавшая чулок, и горбатая женщина, скорее девушка, с птичьим лицом, но очень похожая на моего «Паганини», которая, то приближая, то удаляя от глаз младенца блестящий стакан, заставляла его вскрикивать, пускать ртом пузыри и тянуться вперед руками. Глядя на эту невинную забаву, и толстая женщина, и старушка с чулком, и сам «Паганини» улыбались блаженными улыбками, улыбками счастливого отца, довольной матери и бабушки, пользующейся в доме заслуженным почетом. При этом мой демонический музыкант с любовной заботливостью вытирал какой-то грязной тряпкой мокрые губы и нос своего ребенка.

Вдруг, повинуясь притягательной силе моего пристального взгляда, музыкант повернул голову. Я видела только, как его лицо покрылось густой краской, как его руки инстинктивно протянулись, чтобы дать дитя горбатой девушке. Что было дальше, я не знаю, не помню… я бросилась бежать, бежать и бежать, унося в сердце нестерпимую боль стыда, жалости и злобы…

Ну а развязку вы, конечно, знаете. Через полгода я стала женой представительного кавалерийского генерала.

Повествование построено на основе прямой хронологии, поскольку оно соответствует реальному развитию событий.

Выделенные фрагменты - узлы повествования. Каждый из них представляет относительно законченный смысловой и временной эпизод, а каждый такой эпизод обусловливает появление следующего.

Я расскажу вам трагикомическую историю моего первого увлечения - великосветский бал - появляется «он» - сердце замирает я решилась написать ему письмо - он ответил, и между нами завязалась переписка - летом переписка прекратилась - мы уехали на дачу - нашим ежедневным гостем сделался кавалерийский генерал с прекрасным будущим, представительный и свежий сорокалетний холостяк - генерал возил мне цветы и конфеты - но мое сердце было переполнено демоническим артистом - однажды мы возвращались домой - когда я проходила мимо маленькой дачи - стала прислушиваться и наблюдать - я увидела «его» - на коленях у него держался ребенок - против него толстая женщина, четверо других детей, еще две женщины - улыбались блаженными улыбками - музыкант повернул голову - его лицо покрылось густой краской - я бросилась бежать, унося в сердце нестерпимую боль - через полгода я стала женой представительного кавалерийского генерала. Расположены узлы повествования в соответствии с реальным ходом событий - в хронологической последовательности.

Композиционно в этом тексте можно выделить зачин (несколько фраз в первом и втором абзаце, в которых в самом общем виде называется и характеризуется тема), концовку (последняя фраза, итог событий) и несколько подтем, связанных с отдельными периодами и переменой обстановки.

Приведенный пример - эпическое повествование, т.к. оно ведется от лица автора, который повествует обобщенный рассказ о случившемся событии.

Описание - способ изложения, цель которого создать целостныую картину с помощью последовательного перечисления характерных черт описываемого объекта, свойственных ему в определенный промежуток времени. Оно строится на основании видимых, наблюдаемых признаков. Важные его черты - единый временной план изображаемого и то, что описание всегда дается с точки зрения автора.

И.С. Тургенев

Морское плавание

Я плыл из Гамбурга в Лондон на небольшом пароходе. Нас было двое пассажиров: я да маленькая обезьяна, самка из породы уистити, которую один гамбургский купец отправлял в подарок своему английскому компаньону.

Она была привязана тонкой цепочкой к одной из скамеек на палубе и металась и пищала жалобно, по-птичьи.

Всякий раз, когда я проходил мимо, она протягивала мне свою черную, холодную ручку и взглядывала на меня своими грустными, почти человеческими глазенками. Я брал ее руку и она переставала пищать и метаться.

Стоял полный штиль. Море растянулось кругом неподвижной скатертью свинцового цвета. Оно казалось невеликим; густой туман лежал на нем, заволакивая самые концы мачт, и слепил и утомлял взор своей мягкой мглою. Солнце висело тускло красным пятном в этой мгле; а перед вечером она вся загоралась и алела таинственно и странно.

Длинные прямые складки, подобные складкам тяжелых шелковых тканей, бежали одна за другой от носа парохода и, все ширясь, морщась да ширясь, сглаживались наконец, колыхались, исчезали. Взбитая пена клубилась под однообразно топотавшими колесами; молочно белея и слабо шипя, разбивалась она на змеевидные струи, а там сливалась, исчезала тоже, поглощенная мглою.

Непрестанно и жалобно, не хуже писка обезьяны, звякал небольшой колокол у кормы.

Изредка всплывал тюлень и, круто кувыркнувшись, уходил под едва возмущенную гладь.

А капитан, молчаливый человек с загорелым сумрачным лицом, курил короткую трубку и сердито плевал в застывшее море.

На все мои запросы он отвечал отрывистым ворчанием, поневоле приходилось обращаться к моему единственному спутнику обезьяне.

Я садился возле нее; она переставала пищать и опять протягивала мне руку.

Снотворной сыростью обдавал нас обоих неподвижный туман; и погруженные в одинаковую, бессознательную думу, мы пребывали друг возле друга, словно родные.

Я улыбаюсь теперь... но тогда во мне было другое чувство.

Все мы дети одной матери и мне было приятно, что бедный зверок так доверчиво утихал и прислонялся ко мне, словно к родному.

Весь текст является повествованием, которое полностью построено на описании. Автор представляет ситуацию, героями которой являются он сам и маленькая обезьянка, когда они плыли на пароходе. Изображается картина одного события, на основе которого автор хочет показать отношения человека и животного. В описании взгляд автора спокойно движется от характеристики обезьянки до характеристики моря и их взаимоотношений с обезьянкой. Все эти элементы сводятся сводятся в одну большую картину - отношения человека и животного на пароходе. Элементы описания позволяют читателю вообразить картину в целом, дополнив ее представлениями из собственного опыта.

Таким образом, систематизация элементов основана на принципе «от общего впечатления - к пририсовке все более мелких деталей».

По характеру описываемого предмета это описание динамическое, т.к. предмет (обезьянка, море) находится в движении.

Рассуждение - наиболее сложный по предмету, целеустановке и разнообразный по языковому оформлению способ изложения. Цель его - установление новых связей между известными явлениями и получение таким образом новых знаний или аргументированное представление чьей-либо точки зрения по какому-либо поводу.

Рассуждениями являются антитеза, альтернатива, умолчание и другие мыслительные и риторические фигуры наряду с умозаключением, выводом по аналогии и гипотезой.

Константин Арбенин

Темница

ПЕРСОНАЖ. ... Номер тысяча пятьсот два - Сальваторе Квазимодо. Номер тысяча пятьсот три - Марко Вовчок. Номер тысяча пятьсот четыре - Орасио Кирога. Номер тысяча пятьсот пять... тысяча пятьсот пять... Не помню. Устал... Ну вот, господа летописцы, вы и дождались своего звездного часа. Пришел-таки и в нашу камеру праздник. И не какой-нибудь календарный, а самый настоящий, одноразовый. То есть, именно сегодня и больше никогда. Поздравляю, наконец-то свершилось событие, которое было подготовлено ходом всей истории человечества [большая посылка]. А именно: один человек умер, а другой родился. И все это, заметьте, совершенно без посторонней помощи. Один на один с матушкой природой. Человек, который умер, - это я. Человек, который родился, - тоже, в некотором смысле, я, только уже на совсем другом уровне существования [меньшая посылка]. Я не очень заумно изъясняюсь? Все ведь очень просто [демонстрация]. Сегодня я прежний окончательно постиг никчемность всего происходящего и утратил последние надежды; и появился я новый, которому ничего не нужно, которому абсолютно на все наплевать, даже на самого себя. Меня теперь как будто нет [связка]. За годы прежней жизни я был столько раз унижен, сломлен, разочарован, оскорблен и потерян, что начисто лишился личностного начала и окончательно сошел на нет. И перешел через это в совершенно новую форму, что оказалось очень даже приятно. То есть не то, чтобы приятно, а наоборот - безразлично. Ибо я теперь - человек нового типа, типа всестороннего равнодушия. Мне все равно. Физический труд создал из обезьяны человека, а труд умственный создал из меня еще более удивительное создание, более непостижимое создание. Эволюция после долгого топтания на одном месте сделала еще один смелый шаг. Я продолжаю существование и начинаю новую жизнь [вывод]. Пишите, летописцы! Я появился на свет в этот самый день, в этот самый час, в возрасте полной утраты иллюзий и стал жить, ничего не принимая всерьез. Записали? Впрочем, можете и не писать. Буквы - это мелочь, слова - чепуха. Принесли бы лучше тазик теплой воды.

Рассуждение в этом тексте является умозаключением. Оно состоит из большей, общей (Пришел-таки и в нашу камеру праздник. И не какой-нибудь календарный, а самый настоящий, одноразовый. То есть, именно сегодня и больше никогда. Поздравляю, наконец-то свершилось событие, которое было подготовлено ходом всей истории человечества), и меньшей, частной (А именно: один человек умер, а другой родился. И все это, заметьте, совершенно без посторонней помощи. Один на один с матушкой природой. Человек, который умер, - это я. Человек, который родился, - тоже, в некотором смысле, я, только уже на совсем другом уровне существования) посылок, из которых следует истинный вывод (За годы прежней жизни я был столько раз унижен, сломлен, разочарован, оскорблен и потерян, что начисто лишился личностного начала и окончательно сошел на нет. И перешел через это в совершенно новую форму, что оказалось очень даже приятно. То есть не то, чтобы приятно, а наоборот - безразлично. Ибо я теперь - человек нового типа, типа всестороннего равнодушия. Мне все равно. Физический труд создал из обезьяны человека, а труд умственный создал из меня еще более удивительное создание, более непостижимое создание. Эволюция после долгого топтания на одном месте сделала еще один смелый шаг. Я продолжаю существование и начинаю новую жизнь), т.к. обе посылки истинны.

Главное в этом рассуждении - убедительность, аргументированность вывода с помощью логически правильных, истинных мыслей. Рассуждение имеет форму доказательства, которое состоит из нескольких взаимосвязанных по смыслу и структурно элементов: тезис - положение, которое должно быть доказано; аргументы - положения, с помощью которых доказывается истинность тезиса; и демонстрация (Все ведь очень просто) - логическая форма связи аргументов и тезиса.

Главный признак того, что этот текст является рассуждением, - это причинно-следственные выводные отношения: одно - основание другого, другое - следствие первого и основание третьего и т.д. Порядок фраз в рассуждении определяется отношениями между основанием и следствием, следствием и основанием.

Размещено на Allbest.ru