2.1. Сущностные характеристики компаративов

Сущность и место компаратива в системе философских и языковых категорий представляются недостаточно ясными, что вызывает немало трудностей при анализе языкового материала. Компаратив как морфологическая форма признаковых слов связан прежде всего с пониманием содержательного плана и средств выражения категории степени в целом, с пониманием интенсивности признака, в частности.

Категория степени связана с процессом изменения неопределенной величины в одном или нескольких подобных качественных предметах и может характеризовать с помощью различных языковых средств степень проявления того или иного признака, который представлен значением абстрактной, ассоциативной величины (высокий, выше, высоковатый, очень высокий и т.д.).

Степень признака связана, прежде всего, с мерой. Степень признака выявляет превосходство над неопределенной мерой количественного признака определенного качества. В основе формирования субъективно неопределенной, ассоциативной величины есть идея некоторой субъективно устанавливаемой средней величины, некоторого среднего эталона, и мера тогда выступает как идея соотношения с этой средней величиной, идея соответствия, превосходства, равенства. Эти эталоны составляют содержание меры (ср.: маленький, средний, большой). Содержание же степени есть превосходство над эталоном, то есть над мерой.

Анализируя категорию степени, мы используем термин интенсивный признак, поскольку этот термин составляет содержательную сущность данной категории.( Беловольская, 1999)

Интенсивный (напряженный) качественный признак назван в любом качественно определенном предмете, признаке предмета, признаке действия, действии или состоянии, обозначенном глаголом или глагольными формами. Этот признак имеет статичный характер, если находится в содержании несопоставляемых единиц, он внешне характеризует качественно определенные единицы языка, фиксируя факт проявления разного статичного качества, и раскрывается наиболее ярко в системных отношениях языковых единиц: в антонимических, например: высокий - низкий, жара - холод, хороший - плохой, хвостик - хвостище, увеличиваться - уменьшаться; синонимических: громадный - крохотный, холодный - прохладный - теплый - горячий и др.

Содержание и выражение интенсивного признака связано с модальной логикой, которая слагается из логики абсолютных оценок, формулируемых обычно с помощью понятий «хорошо», «плохо», и «оценочно безразлично», и логики сравнительных оценок, в которых используются понятия «лучше», «хуже», «равноценно». (Ивин 1976:25)

Сравнительная степень по своему содержанию, формированию и функционированию отличается рядом особенностей, которые тем или иным образом привлекали внимание ученых-лингвистов. Так, в работах проф. Чесноковой Л.Д. отмечено, что семантике сравнительной степени присущи два значения: «больше» и «больше или меньше», которые зависят от ее формы: простой сравнительной степени свойственно только значение «больше», а сложной форме - значения «больше или меньше», благодаря семантике вспомогательных слов, причем важно, на каком языковом уровне решаются вопросы о семантике членов парадигмы сравнительной степени. (Чеснокова 1992:146).

В науке есть несколько определений сравнительной степени, или компаратива:

1) Компаратив, - это форма прилагательного, обозначающая, что названный ею качественный признак представлен в большей степени, чем тот же признак, названный формой положительной степени. (Грамматика русского языка 1980: 562)

2) Степени сравнения - грамматическая категория качественных прилагательных и наречий, выражающая относительную разницу или превосходство в качестве, присущем предметам или действиям. (Розенталь, Теленкова 1985: 341)

3) Компаратив - грамматическая категория прилагательного и наречия, обозначающая большую степень проявления признака по сравнению с тем же признаком, названным в положительной степени. (Ожегов, Шведова 1999: 288)

Анализ результатов исследований ряда работ в области словообразования (Жаворонкова, 1965; Сергеева, 1966; Айрапетова, 1978; Джамашева, 1989) а также анализ словаря Longman Dictionary of Contemporary English (далее LDCE) посредством метода словарных дефиниций позволяют сделать вывод о том, что в современном английском языке существует система различных словообразовательных средств для выражения значения компаративности.

На лексическом уровне выражению значения неравенства и превосходства способствуют следующие группы слов, построенные при помощи определённых словообразовательных моделей:

1) слова, выражающие значение превосходства, высшую степень обладания качеством:

super- + Adj: supersonic;

super- + N: superstar, superman, superglue;

ultra- + Adj: ultrasonic;

ultra- + N: ultrasound;

all- + Adj: allpowerful; almighty;

arch- + N: archenemy, archbishop;

N + -most: topmost;

Adj + -most: northernmost;

2) слова, выражающие значение очень высокой интенсивности признака:

hyper- + Adj: hyperactive, hypersensitive;

hyper- + N: hypertension, hypermarket;

over- + Adj \ P II: overactive, overlong, overmanned, overdressed;

over- + N: overdose, overkill;

macro- + N: macrocosm, macroeconomics;

3) слова, обозначающие высокую интенсивность, чрезмерность, перевыполнение, а также успешность, превосходство осуществляемого действия:

over- + V: overact, overbook;

en- + V: enlarge, enrich;

out- + V: outclass, outgrow;

4) слова, передающие значение ослабления степени интенсивности признака, отсутствие определённого качества, а также неполностью выполненное действие:

sub- + Adj: subordinate, subnormal;

sub- + N: subcommittee, subgroup;

under- + Adj \ P II: underage, underdeveloped;

under- + V: underrate, underpay;

N + -less: boundless, bottomless;

5) слова, передающие значение различия, несходства признаков или действий:

dis- + Adj: dissimilar;

dis- + N: dissimilarity;

dis- + V: dissociate;

6) в отдельную группу можно включить слова, образованные при помощи префиксов mini-, micro-, потому что эти аффиксы могут выражать противопо-ложные значения:

mini - + N; выражают как значение недостаточно высокой интенсивности признака у одного объекта по сравнению с другими: minibreak (непродолжительный отдых), minimart (маленький магазин, работающий допоздна), так и высокую интенсивность признака: miniskirt (очень короткая юбка).

Кроме перечисленных выше словообразовательных моделей, образованных путём аффиксации, значение неравенства может выражаться и при помощи словосложения: all-time, all-star, best-seller, super-rich, super-superior, well-built, well-born, king-size, top-secret, top-ranking, top-class и др.

В сфере равенства в системе суффиксации имеют место следующие семантические группы, получающие своё выражение в языке посредством определённых словообразовательных моделей:

1) сходство по форме:

N + -oid - ovoid, humanoid;

N + -ar - circular;

N + -ate - spatulate;

N + -ic - cubic;

2) cходство по качествам, признакам, внешним характеристикам:

N + -like - ladylike, childlike;

N + -esque - safariesque;

N + -ly - manly; queenly;

N +-ish - boyish, babyish;

3) сходство по манере, характеру, стилю передаётся словообразова-тельными моделями с суффиксами:

N + -esque - Kafkaesque - в стилe Кафки;

N + -ian, -an - Dickensian;Ttolstoyan;

N + -ic - Byronic

Значительную часть компаративов составляют сложения, обозначающие цвет: снежно-белый - snow-white, кроваво-красный - blood-red, угольно-черный - coal-black и т.д. Цвет, возможно, самое яркое визуальное качество, воспринимаемое человеком и имеющее для него первостепенное значение.

В современном английском языке есть группа немаркированных кор-невых слов, которые выражают значение компаративности имплицитно: champion, elite, patriarch.

Есть ряд существительных, имеющих в структуре своего значения се-мы «различия» (difference) или «противопоставления» (contrast, comparison). Значение сходства или полного соответствия передают такие существительные, как: similarity, identity.

По мере отвлечения значения слова от предметно ориентированных признаков, оно включается в ассоциативные связи адгерентного характера. Адгерентные ассоциации возникают в сознании благодаря действию аналогии, переключающей ассоциативные связи в иноприродную сферу (Телия, 1981: 239). Имена, в основе которых лежат адгерентные ассоциации, имеют отвлеченную семантику, например, dog-poor - нищий, букв. бедный как собака, stone-deaf - совершенно глухой, букв. глухой как камень.

Отметим, что в русском языке сложные прилагательные c такой семантикой практически не встречаются. Данная семантическая схема реализуется на уровне других лексических или синтаксических единиц, например фразеологизмов: гол как сокол (нищий), глухой как пень, глухой как тетерев. Круг объектов для толкования признаков глухой, слепой, старый, древний, дешевый значительно различается в языковых системах.

Изучение компаративных оборотов правомочно как с точки зрения многообразия формальных средств выражения сравнения, так и с точки зрения синонимического варьирования семантики сравнения. Такого характера исследование в языке проводилось, и не раз. Однако в тени оставались фразеологические единицы с компаративным значением.

Сравнительная степень имеет не только синтаксическое, морфологическое, но и фразеологическое проявление, поскольку для объективной действительности и языковой системы неважно, какая единица избирается для коммуникативного акта: словообразовательная, лексическая, лексико-грамматическая, синтаксическая или фразеологическая, важно, что эта единица отражает определенное смысловое содержание и реализует коммуникативную задачу высказывания.

Следуя данной логике, компаративные идиомы можно рассматривать как особый тип ФЕ, обладающий богатой системой средств выражения степени и сравнения, что позволяет им выступать эффективным средством речевого воздействия в системе дискурса.

Компаративные ФЕ со значением усиления, синтаксическая идиоматика, фразеологические интенсификаторы были предметом изучения многих отечественных лингвистов.

Впервые вопрос об интенсивности во фразеологии английского языка был затронут в работе Логана П.Смита «Английские идиомы», которая была напечатана в трудах «Society for Pure English» в 1922 году, а затем включена автором в его книгу «Слова и идиомы. Исследования в области английского языка» («Words and Idioms. Studies in the English Language», первое издание в 1925 году). Смит констатирует факт наличия в языке небольшой группы ФЕ - компаративных оборотов со значением интенсивности и перечисляет их. Английский ученый приводит список из 23 компаративных ФЕ, в качестве примера приведем некоторые из них: as dull as ditch water, as good as gold, as large as life, as mad as March hare, as pleased as Punch, as cool as cucumber, as cross as two sticks и др. (Смит, 1959).

Н.П. Гераскина, А.Ф. Артемова в диссертационных исследованиях рассматривают структурно-семантические преобразования ФЕ, направленные на усиление их значения (Гераскина, 1978, Артемова, 1991).

Так, А.Ф.Артемова (Артемова, 1991), изучая значение ФЕ и их прагматический потенциал, указывает на тот факт, что интенсивность ФЕ как средства воздействия на слушателя связывается не с любой количественной квалификацией явления, а только с такой, которая демонстрирует отклонение от нормы. Автор поясняет это утверждение на следующем примере: Women jump to conclusion that men do not. Выражение to jump to conclusion характеризует, как считает А.Ф.Артемова, одну из черт, присущих женщинам, которые в отличие от мужчин, не всегда приходят к правильным заключениям и не всегда задумываются над совершаемым действием, часто поддаваясь каким-либо импульсам. /Ср. to come to conclusion/ ФЕ to jump to conclusion можно интерпретировать в аспекте степени меры как to come to conclusion very quickly (Артемова, 1991:75). Однако фразеологизм, по мнению А.Ф.Артемовой, актуализирует не столько действие «приходить к заключению», сколько его высокую степень, и не столько реальное действие - приходить к заключению очень быстро», сколько представление о таком действии. Иными словами - из мира наблюдения и указания смысл перемещается в мир воображения и переживания.

И.И.Туранский (Туранский, 1990) затрагивает вопрос о компаративных ФЕ (КФЕ), выполняющих функцию усиления и предлагает классифицировать их по трем принципам:

I. По семантическому содержанию он делит их на четыре группы:

1. Структуры, в которых основанием для сравнения служат физические свойства неодушевленных предметов: as light as gossamer.

2. Компаративные структуры, в основе которых - сравнение с природными явлениями: as free as the wind.

3. Структуры, включающие названия представителей фауны, когда основанием для сравнения служат наиболее типичные черты, повадки, образ жизни, доминирующие физические качества: as slow as a tortoise, as obstinate/ stubborn as a mule.

4. Аллюзии, связанные с библейскими, мифологическими сюжетами и с историческими личностями: as rich as Croesus.

II. В зависимости от использования или отсутствия аллитерации класс компаративных ФЕ подразделяется на:

1. КФЕ, в структуре которых используется прием аллитерации: as blind as a bat, as pleased as Punch, as thick as thieves;

2. КФЕ без аллитерации: as happy as a lark, as black as sin, as like as two peas.

Определяя функцию КФЕ в системе дискурса, прежде всего следует раскрыть понятие самого дискурса. К сожалению, выполнить эту задачу непросто. Понятие дискурс трактуется чрезвычайно широко. К ведущим разработчикам теории дискурса относят голландского лингвиста Т.ван Дейка. Он определяет дискурс как коммуникативное событие, при этом люди используют язык для передачи своих идей и мыслей, что, в свою очередь является частью более сложных социальных действий (Dijk, 1997). Таким образом, в понимании Т. ван Дейка, дискурс - это использование языка, передача мыслей и убеждений, т.е. речевое воздействие.

Большинство исследователей подчеркивают, что дискурс - сложное коммуникативное явление, включающее текст и контекст необходимый для понимания текста. Контекст есть экстралингвистические знания о мире, мнения, установки, цели адресата, отношения коммуникантов (Н.Д. Арутюнова, Ю.Н. Караулов, В.В.Петров).

В литературе можно найти огромное количество типологий и классификаций контекста, возникающих в зависимости от целей каждого исследователя. Так, принято выделять микро- и макроконтекст, где микроконтекст - это минимальное окружение единицы плюс дополнительное кодирование в виде ассоциаций, конннотаций и т. д., а макроконтекст - окружение единицы, позволяющее установить ее функцию в тексте как в целом. Говорят также об эксплицированном (эксплицитном) вербальном и невербальном и имплицированном (имплицитном) контекстах; по функциональному принципу выделяют разрешающий, погашающий, компенсирующий и другие типы контекта. О. С. Ахманова перечисляет такие виды контекста, как бытовой, театральный, топонимический, метафорический; совершенно особо контекст трактуется в теории литературы и исследованиях по эстетике.

Основываясь на языковых индикаторах, можно выделить три типа контекста: лексический, грамматический и смешанный (лексико-грамматический).

При лексическом типе важно лексическое значение слов-индикаторов, под влиянием которых и происходит выбор семантически связанной с ними части значения ядра. Грамматический контекст возникает тогда, когда в роли индикатора выступает какая-либо грамматическая функция. Чаще всего используется смешанный (лексико-грамматический) тип контекста, где важно и лексическое значение, и грамматическое оформление индикаторов.

В тех случаях, когда в качестве индикатора выступает не материальный отрезок речи, а условия, в которых происходит речевой акт, мы имеем дело с речевой ситуацией или экстралингвистическим, «неязыковым контекстом».

Речевой контекст используется в первую очередь в лингвистике текста, а также в конверсационном анализе и дискурс-анализе.

Г. Парре (Parret 1983: 94-98) выделил следующие пять теоретических моделей речевого контекста.

Экзистенциальный контекст (existentional context) подразумевает мир объектов, состояний и событий, - все то, к чему отсылает высказывание в акте референции.

Ситуационный контекст (situational context), формирующий социологическое, а подчас этнографически и антропологически ориентированное, широкое социально-культурное направление прагматики, содержит набор факторов, частично определяющих значения языковых и прочих знаковых выражений. Ситуации как контексты представляют собой обширный класс социально-культурных детерминант, среди них: тип деятельности, предмет общения, уровень формальности или официальности, статусно-ролевые отношения, место общения и обстановка, социально-культурная «среда» и т. п.

Акциональный контекст (actional context) представляет особый класс ситуаций, которые конституируются самими речевыми действиями - речевыми актами.

Психологический контекст (psychological context) включает в прагматику ряд ментальных и когнитивных категорий, что предопределяется принятием деятельностной точки зрения на дискурс, согласно которой все речевые акты интенционально обусловлены. Интенции, верования и желания рассматриваются как психологические, когнитивные регулятивы, ответственные за программы действий и взаимодействий.

Центральным смысловым звеном контекста является его феноменальное ядро (phenomenal context), отражающее онтологическую структуру общения и деятельности, доступную всем его участникам; индивидуально же контексты отличаются своими эпистемическими составляющими (epistemic contexts), т. e. знаниями, мнениями, установками и верованиями (contextual beliefs), которые оказываются важнее с психологической точки зрения говорящего/ слушающего. (Макаров, 1998: 151)

Е.А. Добрыднева понимает под контекстом «фрагмент текста, монологического или диалогического, в котором фразеологическая единица выступает в определенной конструктивной связи с другими элементами речи (Н.Н.Амосова), с актуализаторами (А.В. Кунин) и в котором с позиции говорящего «гарантируется» понимание и интерпретация адресатом фразеологического смысла, как узуального, так и окказионального (Добрыднева, 2000: 96).

Поддерживая точку зрения Е.А. Добрыдневой о необходимости разграничения языкового и речевого контекстов фразеологизмов, отметим, что, их разграничение на основе принципа узуальности-окказиональности нецелесообразно. С ее точки зрения, языковой фразеологический контекст - это «такой фрагмент текста, в линейном пространстве которого лексико-грамматическое окружение фразеологической единицы благодаря своим системно обусловленным свойствам «поддерживает» и одновременно ограничивает потенциальный спектр возможных реализаций фразеологического значения», а речевой фразеологический контекст - это «нетипичное, неординарное, лексико-грамматическое окружение фразеологической единицы, которое видоизменяет системное значение данного номинативного знака, нарушая его узуальную смысловую дистрибуцию (Н.Ф. Алефиренко) и подвергая окказиональному семантико-прагматическому варьированию». (Добрыднева, 2000: 96).

Мы полагаем, что языковой контекст фразеологизма - это один из совокупности наиболее типичных контекстов, поддерживающих основное, языковое значение фразеологической единицы, не входящих в противоречие с языковой компетенцией говорящих на данном языке.

Речевым контекстом фразеологизма следует признать любой конкретный контекст, окружающий фразеологизм при его использовании в речи, что позволяет говорить о большом разнообразии речевых контекстов, формирующих конкретные речевые смыслы фразеологизмов.

Можно выделить и так называемый нулевой контекст, не приводящий к интерпретации семантики ФЕ.

Данное понимание фразеологического контекста не расходится с пониманием дискурса как связного текста в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте, речь рассматриваемая как целеноправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания. «Дискурс - это речь, погруженная в жизнь» (ЛЭС 1990:136).

Э.Бенвенист считает существенной чертой дискурса его соотнесение с конкретными участниками акта, т.е. говорящим и слушателем, а также с коммуникативным намерением говорящего каким-либо образом воздействовать на слушателя. (Benveniste, 1985)

Субъекты понимают языковые выражения только в том случае, если они интерпретируют контексты, в которых данные выражения появляются (Parret 1980: 73). При этом анализ прагматического контекста участниками общения есть постоянный процесс (ван Дейк 1989: 30).

Таким образом, фразеологический контекст в дискурсе не есть нечто заданное перед актом общения. Причем процессы жизнедеятельности и дискурс постоянно меняют контекст. Индивидуальное знание коммуникантов, их концептуальная система - это «непрерывно конструируемая и модифицируемая динамическая система данных (представлений, мнений, знаний)» (Каменская 1990: 19; ср.: единая информационная база - Залевская 1985: 155).

В неразрывной связи с понятием дискурса мы также можем увидеть суть такого лингвофилософского и логического объекта, как концепт. В философии М. Хайдеггера концепт не может быть оторван от языка, который понимается как «дом бытия». «Под процессом концептуализации понимается определенный способ обобщения человеческого опыта, который говорящий реализует в данном высказывании. Ситуация может быть одна и та же, а говорить о ней человек умеет по-разному, в зависимости от того, как он ее в данный момент представляет - и вот эти представления как раз и называются концептуализациями». (Апресян, 1995: 91)

Понимая концепт как исходную идею, подчеркнем, что концепты имеют идиоэтнический характер и закрепляются в языке, не всегда совпадая со словом (противоположная точка зрения у А. Вержбицкой). Именно концепты ложатся в основу первичной лексики языка в онтогенезе и филогенезе.

Определение дискурса в зарубежной лингвистике происходит, как минимум, с трех позиций. Первый подход, осуществляемый с позиций формально ориентированной лингвистики, определяет дискурс просто как язык выше уровня предложений или словосочетания - «language above the sentences or above the clause» (цит. по Макаров 1998:69). Второй подход дает функциональное определение дискурса как «всякого употребления языка»: the study of discourse is the study of any aspect of language use» (Макаров 1998:69). Этот подход предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте. Третий подход подчеркивает взаимодействие формы и функции: «дискурс как высказывания» - «discourse as utterances» (Макаров 1998:70). Это определение подразумевает, что дискурс является не примитивным набором изолированных единиц языковой структуры «больше предложения», а целостной совокупностью функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.

Можно согласиться с А.М. Каплуненко относительно того, что по сравнению с текстом дискурс является более широким и универсальным лингвистическим объектом, охватывающим не только самое языковую структуру речевого произведения, но также типовые параметры коммуникативной ситуации, особенности коммуникантов, стратегию построения коммуникации. В отличие от дискурса, текст представляет собой более специфическое и узкое явление, не выходящее за рамки собственно структурно-смысловых параметров речевого произведения (Каплуненко 1991).

Очевидно, что многозначность дискурса предопределила множество подходов к его классификации.

2.3. Типология дискурса