Специфика воспроизведения иронии в англо-русском переводе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образование и науки РФ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Северо-Кавказский государственный технический университет»

Кафедра лингвистики, межкультурной коммуникации и туризма

Курсовая работа

по дисциплине «Теория перевода»

на тему: Специфика воспроизведения иронии в англо-русском переводе (на материале художественных текстов)

выполнил: Незнамов Николай Андреевич

проверил: канд. филол. наук, доцент Калинин И. В.

Ставрополь 2011

Содержание

Введение

Глава I. Общая характеристика понятия иронии

1.1 Раскрытие сущности иронии

1.2 Концепции иронии в зарубежной лингвистике (обзор основных теоретических подходов)

Глава II. Основные приемы передачи иронии

Глава III. Специфика воспроизведения иронии в англо-русском переводе (на материале художественных текстов)

Заключение

Список использованной литературы

Приложение

Введение

Данная курсовая работа посвящена изучению специфики перевода иронии в художественном тексте. Функциональные возможности проявления иронии в языковом материале художественных текстов способствуют глубокому осмыслению исследуемых дефиниций в художественных текстах и рассмотрению лингвистических механизмов формирования иронического эффекта.

Актуальность исследования заключается в том, что феномен иронии, несмотря на свою распространенность и долгую историю, до сих пор остается малоизученным с точки зрения теории перевода, в связи с чем, существует потребность в определении способов перевода и исследования трансформаций, происходящих при воспроизведении иронии.

Объектом исследования являются языковые средства выражения иронии в художественных текстах.

Предметом исследования выступают способы перевода иронии. В ходе лингвистического анализа выделены такие средства репрезентации иронии, как каламбур, метафора, художественное сравнение, перифраз и т.д.

Целью работы является исследование специфики воспроизведения иронии в англо-русском переводе на материале художественных текстов.

Для достижения поставленной цели в работе необходимо решить следующие задачи:

? раскрыть сущность понятия иронии и выделить основные виды иронии;

- выделить критерии для отбора иронически маркированных стилистических средств;

- раскрыть основные теоретические подходы изучения иронии в зарубежной лингвистике;

- выделить основные приемы передачи иронии в переводе;

? определить наиболее частый и наиболее редкий способ перевода каждого вида иронии;

Материалом исследования послужили художественные тексты и их переводы.

Методы исследования выбраны с учетом специфики объекта, целей и задач работы. При отборе случаев языковой реализации иронии и установлении ее признаков, а также при описании наблюдаемых иронически маркированных единиц в вербальной и символической форме используются метод интерпретации результатов наблюдения; метод сопоставления. Статистический прием характеристики фактов. Все виды анализа художественного текста применялись комплексно.

Глава I. Общая характеристика понятия иронии

1.1 Раскрытие сущности иронии

Современный словарь иностранных слов дает два определения иронии: «тонкая скрытая насмешка» и «стилистический прием контраста видимого и скрытого смысла высказывания, создающий эффект насмешки»; по Аристотелю же ирония - это «высказывание, содержащее насмешку над тем, кто так действительно думает». В распространенном определении иронии как бесконечной абсолютной отрицательности сказано о том, что ирония направлена не против отдельного феномена, отдельного существования, но что все сущее становится чуждым ироничному субъекту, а он становится чуждым всему сущему, и как действительность утрачивает для него свою законность, так и он в некоторой степени становится недействительным. Слово «действительность» употреблено здесь, прежде всего в значении «исторической действительности», то есть действительности, существующей в определенное время и при определенных обстоятельствах (Попович А. С., 1988: 15-17).

Принято выделять три основных вида иронии: прямую иронию, анти иронию и самоиронию.

Прямая ирония -- способ принизить, придать отрицательный или смешной характер описываемому явлению.

Анти ирония противоположна прямой иронии и позволяет представить объект анти иронии недооценённым.

Самоирония -- ирония, направленная на собственную персону. В самоиронии и анти иронии отрицательные высказывания могут подразумевать обратный (положительный) подтекст. (Гальперин И. Р., 1990: 87).

Современная лингвистическая наука устанавливает диалогическую природу иронии и анализирует отношения между сознанием автора и адресата, а также предметом иронического высказывания. Исходной позицией большинства современных исследований является постулат о том, что в самой сути иронического общения заложена необходимость активного интеллектуального контакта его участников, и для объяснения сути иронии важнее всего обратить внимание на ее знаковую природу и парадоксальность.

Следует отметить, что оперирование понятием «ирония» в традиционном смысле не укладывается в рамки современных исследований.

Так, традиционная интерпретация данного феномена (О.Я. Палкевич, Т.Ф. Лимарева) позволяет рассматривать ее как ментальное и лингвокультурное образование (Е.А. Брюханова), определяющее функции иронии в формировании особенностей национального видения мира.

Современное состояние лингвистической науки предполагает изучение иронии и иронических контекстов на уровне смежных дисциплин: психологии, психолингвистики, культурологии и др.

В узусе феномена иронии становится очевидным, что для отражения всех оттенков иронического смысла, используется и слово, и словосочетание, и предложение, но только на основе антропоцентрического подхода расшифровывается смысл авторской иронии точно и последовательно. Основополагающим фактором интерпретации иронии в художественных текстах является знание реалий из разных областей жизни, истории, культуры народа. Именно на опыте знаний языкового коллектива, являющегося результатом совместной общественной жизни и общности культуры, основана ирония. (Казакова Т. А., 2000: 65-66).

Значимость контекста и паралингвистических факторов в процессе интерпретации свидетельствуют об их ситуативной обусловленности, так как иронические указатели чаще всего требуют расширенного контекста. Причем при толковании иронического смысла отдельно взятого контекста, необходимо учитывать взаимодействие и взаимообусловленность эксплицитности и имплицитности высказываний автора. Так, контрастная основа контекстуальных условий, способных создавать второй план в сравнении с первым, также предметно-логические и контекстуальные значения и наличие эмоционально-оценочных компонентов, позволяют выделить иронически маркированные единицы текста.

Прагматика средств создания иронии таких, как каламбур, метафора, образное сравнение, перифраз, аллюзия способствует углублению знаний о специфике функционирования иронии в контексте и аспектов ее проявления. Более того, функциональность интерпретации переносных иронических смыслов способствует восприятию имплицитности значений единиц текста на подсознательном уровне. (Бреус Е. В., 1998: 107-111).

Ирония на лексико-семантическом уровне создается организацией средств языка как в структуре авторского повествования, так и в речи персонажей и передается посредством широкого диапазона стилистических приемов (каламбура, метафоры, олицетворения, образного сравнения, оксюморона, гиперболы, зевгмы, аллюзии). В качестве основания отнесения перечисленных приемов к иронически маркированным рассматривается в первую очередь способность создания определенных оттенков модальности, т.е. выявление негативного отношения автора высказывания к факторам действительности. Было замечено, что в этом случае ирония не столь прямолинейно реализует отношение контекстуального значения слова к предметно-логическому.

Критериями для отбора иронически маркированных стилистических средств выступают: 1) способность к созданию второго плана, контрастирующего с первым; 2) контраст между предметно-логическим и контекстуальным значением; 3) наличие эмоционально-оценочного компонента. Важным представляется тот факт, что возможность к созданию иронического эффекта не является системно закрепленной за лексической единицей (единицами) характеристикой. В связи с этим первостепенное значение следует уделять контекстуальным условиям реализации иронии, учитывающим и лингвистические и экстралингвистические факторы, что является проявлением функционального подхода в изучении иронии. (Виноградов В. В., 1984: 57-61).

Очевидно, что средства и приемы могут быть менее или более специализированны для выражения авторского иронического отношения к излагаемому (так, каламбур, оксюморон, гипербола традиционно изучаются как средства создания иронического эффекта); менее или более (а то и вовсе редко) употребляться; входить в систему других средств и приемов или появляться изолированно. К последнему случаю относятся, как правило, случаи чистого анти фразиса (12,9% всех случаев реализации иронического смысла).

Долгие годы ирония была мощным (и зачастую единственным) орудием реконструкции не только для художников, но и для всей мыслящей части советского, а впоследствии - и постсоветского общества; одним из немногих достойных методов обращения с тоталитарным культурным пространством и своего рода анестезирующим средством, позволявшим противостоять кошмару советских будней, не отчаиваясь и не впадая в истерику.

Именно ирония, а не юмор, не смех, поскольку ирония - эффективный способ отстранения от действительности, своего рода вежливый отказ от насильственно навязанной сопричастности, тогда как смех - это все же один из способов активного участия в жизни, по большому счету, смех предполагает согласие с жизнью. (Новиков А. Л., 2004: 23-25).

По меткому наблюдению известного журналиста Александра Тимофеевского еще "лет десять, даже пять назад ирония была универсальным языком для описания любых политических коллизий"; в течение многих лет ирония была универсальным языком, подходящим, в том числе, и для художественных практик.

1.2 Концепции иронии в зарубежной лингвистике (обзор основных теоретических подходов)

В ходе более чем двух тысячелетней истории исследований иронии представления об этом феномене значительно менялись и пополнялись, включая в ряды своих исследователей не только филологов и философов, но и литературоведов, культурологов, психологов, психоаналитиков. И хотя определение, впервые данное этому явлению еще Аристотелем («высказывание, содержащее насмешку над тем, кто так действительно думает»), в общем виде не потеряло свою актуальность, все же современные исследователи в области языкознания так и не выработали единого мнения ни о глубинной сущности данного феномена, ни о его конституирующих характеристиках. (Гальперин И. Р., 1989: 14).

В зарубежной лингвистике научное исследование иронии именно как языкового явления начинается с работы Гаральда Вайнриха в 1966г., в которой дается впоследствии часто цитируемая «стандартная элементарная модель иронии». Эта модель сконструирована с опорой на диалоги Платона, где говорящий (Сократ) ведет беседу со слушающим (своим «противником»), в то время как любопытная публика прислушивается к разговору обоих. Согласно этой схеме «жертвой» иронии чаще всего является тот, кто сам не может понять истинного значения иронического высказывания (то есть оппонент Сократа). Сегодня такое представление не разделяет уже ни один исследователь, поскольку нельзя отрицать тот факт, что в большинстве случаев целью иронически представленной критики является именно то, чтобы слушающий понял критику. (Сдобникова В. В., 1990: 73).

Михаэль Клайн (l974г.) также считает, что «жертва» иронии не понимает имплицитного смысла высказывания. Однако М. Клайн первым обозначил в качестве констатирующего признака иронии несовпадение между различными коммуникативными уровнями, и первым указал на необходимость «неязыковой» информации (т.е. знаний о мире, о контексте, о конкретной ситуации и т.п.), без которой невозможно восприятие иронии.

Характерной чертой исследования Генриха Лёффлера (1975г.), который ограничился риторической иронией, является то, что в качестве необходимого условия для понимания иронии он называет общий язык с общими духовно-культурными и этическими фоновыми знаниями. Как следствие, одной из функций иронического высказывания он считает "gruppensprach1ichen Selektionsmechanismus", т.е. «механизм выделения языковых групп».

Вольф Дитер Штемпель (1984) обращает внимание на тесную связь иронии и юмора, и основной ее функцией называет шутку, или остроту. В своем исследовании автор опирается на Фрейдовский анализ тенденциозных острот, согласно которому тенденциозные остроты в отличие от всех других видов острот дают наибольший эффект (т.е. вызывают наибольшее удовольствие) и обслуживают две основные тенденции: такая острота является либо враждебной, обслуживающей агрессивность, сатиру, оборону, либо скабрезной, служащей для обнажения.

Ульрике Гиссман (l977г.) видит необходимое условие иронии в оценочной составляющей. Кроме того, она доказывает, что хотя сигналы иронии необходимо связаны с иронией, тем не менее, они не составляют какого-то отдельного класса особых языковых сигналов, а являются обычными языковыми средствами, которые могут использоваться и в других целях.

Урсула Оомен (1983г.) также признает за конституирующее свойство иронического высказывания его оценочный характер, который и определяет языковую структуру высказывания. У.Оомен проводит анализ семантических и синтаксических закономерностей построения таких фраз. По ее мнению, ироническое значение возникает вследствие «отношения напряжения между буквальным и производным смыслами», а не просто замещает буквальное значение, как это утверждалось всеми предшествующими исследователями. (Петрова О. В., 2000: 116-123).

Появление нового направления в лингвистике под названием «Теория речевых актов», начало которому положили сразу ставшие известными американские ученые Джон Остин и Джон Серль, дало толчок для принципиально новых исследований иронии, опирающихся на постулаты этой новой теории. Основная идея данной теории, впервые отчетливо сформулированная в книге Джона Остина «Как производить действие при помощи слов», изданной в 1962 г., сводится к тому, что фразу можно рассматривать как действие (например, фраза «Дует!» является действенным побуждением закрыть форточку). При этом в различных контекстах и ситуациях одна и та же фраза будет иметь совершенно разные иллокуции. (Терехова Г. В., 2003: 34).

Теория речевых актов послужила базой для многочисленных статей, монографий и диссертаций об иронии. В терминологии теории речевых актов проводит свое исследование иронических высказываний Давид Й. Аманте, исходя из того, что иронический речевой акт в другом контексте может быть и неироничным. По его мнению, иронические высказывания строятся на ситуативных ожиданиях, которые в свою очередь базируются на общих фоновых знаниях. А условием возникновения иронического смысла является наличие в речевом акте двух противоречащих пропозиций, которые объединяет, по меньшей мере, один и тот же референт.

Хенк Хаверкейт (1990) также придерживается терминологии Дж. Серля. Однако определяющим моментом иронии он считает не про позицию, а иллокуцию. Свой анализ примеров он строит на описании языковой структуры высказываний и выводит, таким образом, два принципа образования иронического значения: антонимическая оппозиция (прежде всего в отдельно взятых лексемах) и отрицание про позиции (в предложениях). Критикуя то, что большинство исследователей концентрируются на анализе утверждающих высказываний, Х. Хаверкейт проверяет действие выведенных им принципов также на директивных, комиссивных и экспрессивных высказываниях.

Очень серьезное исследование было проведено немецким лингвистом Норбертом Гроебеном. В первой части книги, где он описывает свое понимание иронии с точки зрения речевых актов, он делает вывод, что ирония представляет собой «иносказательно-контрастивное высказывание», и конституирующим признаком иронии является контрастивная диссоциация на пропозициональном уровне (между буквальной и подразумеваемой пропозицией).

Кроме прагмалингвистического описания иронии Н. Гроебен работает над психолингвистическим аспектом продуцирования и восприятия иронии. В ходе исследования он делает немало интересных выводов и заключений (Федоров А. В., 1992: 57-60).

Противореча трем вышеназванным исследователям, Ингер Розенгрен (1986г.) в своей работе утверждает, что ирония вообще не относится к уровню речевых актов и ее нельзя определять с точки зрения иллокуции и пропозиции, потому что ирония может быть реализована любым без исключения речевым актом, да и вообще возникает только в процессе коммуникации. Поэтому иронию нельзя назвать ни косвенным, ни имплицитным речевым действием. Теоретический подход И. Розенгрен строится на том, что любое ироническое высказывание представляет собой, прежде всего негативную оценку, которую И. Розенгрен называет пропозициональной установкой говорящего. Следовательно, конституирующим моментом иронии является «противоречие между действительной и выраженной пропозициональной установкой». Поскольку истинная установка относится к знанию контекста, то, по мнению, И. Розенгрен, лингвистические средства никогда не могут дать понять, какой именно вывод должен сделать из услышанного собеседник, ведь это зависит только от конкретной ситуации.

Интересные перспективы в изучении феномена иронии дала теория инференционной модели коммуникации, предложенная Гербертом Полем Грайсом. Основу этой модели составляет намерение говорящего передать слушающему некую мысль. В качестве ведущего выдвигался принцип коммуникативного сотрудничества (или принцип кооперации - Cooperative Principle), который в свою очередь осуществлялся на основе четырех максим: 1) качества (quality): максима истинности сообщений; 2) количества (quantity): максима достаточности, информативности сообщения; 3) релевантности (relevance): Т.е. говори в соответствии с заданной темой; 4) способа выражения (manner): максима ясного, краткого, упорядоченного построения сообщения. Нарушение этих максим имеет свое определенное значение, которое слушающий должен вывести сам в зависимости от контекста.

Г. П. Грайс уже в своей первой работе (1975г.) причислил иронию к одному из видов инференционных моделей: кто-то делает высказывание, которое очевидным образом нарушает максиму количества, поскольку оно выражает не истинное мнение говорящего, а то, что слушающий может вывести сам из контекста.

Эту идею и классификацию максим успешной коммуникации так или иначе развивали в своих работах и другие исследователи иронии, в том числе и упомянутые выше лингвисты, работавшие в рамках теории речевых актов (Казакова Т. А., 1999: 81-86).

Тщательной ревизии теорию инференций подвергает затем в 1990 году Ронг Чен, с тем, чтобы лучше применить ее к проблеме понимания иронического смысла. Его модификации состоят, прежде всего, в восстановлении «обоюдного знания» (mutual knowledge) и пополнении перечня максим, позволяющих обосновать использование иронии в тех случаях, которые оставались не охваченными в теории Г. П. Грайса. В качестве мотивов использования иронии Ронг Чен называет «вежливость», «эгоизм» и «экспрессивность» (politeness principle, selfishness principle, expressivity principle).

Вежливость как первопричину использования иронии считает и Дж. Лич (1983), который даже постулирует особый мотив, характерный только для иронии, - "irony principle", который рекомендует использование иронии во всех тех случаях, когда критика не может быть выражена без нарушения максимы вежливого отношения. Однако такой подход вряд ли можно считать убедительным, поскольку есть много примеров, когда ирония служит не сглаживанию, а именно обострению критики, а также, когда в шутливом разговоре ирония является только развлечением. (Копанев В. А., 1983: 111-114).

Большой резонанс среди ученых лингвистов вызвала работа Дэна Спербера и Д. Уилсона (1981) "Irony and the Usemention Distinction", где авторы предлагают новый подход - теорию релевантности, согласно которой любое ироническое высказывание представляет собой своего рода «упоминание» ("echo mention"). Согласно выдвинутому авторами тезису, говорящий использует фразу, содержащую иронический компонент, не в общепринятом смысле, а с его помощью цитирует нечто знакомое. Этой цитатой говорящий одновременно выражает свое негативное отношение к источнику цитаты, которым может быть некий человек, некое событие или некое положение вещей. Под понятием «упоминание» авторы понимают не «лингвистическое высказывание», а отсылку к самым разным знаниям, например, к стандартным правилам поведения. К тому же такие «упоминания» не обязательно должны быть выражены эксплицитно: они могут имплицитно выявляться многочисленными инференциями.

Роджер Крейц и Сэм Глюксберг (1989) также берут за основу теорию релевантности, но говорят о ее недостатках и несколько модифицируют, дав ей название echoing-reminder-theory. Их основная идея заключается в том, что ироническое высказывание хотя и требует некоего базового релевантного элемента (reminder), однако он не обязательно должен представлять собой некий конкретный антецеденс (событие, фразу или т.п.), хотя это и повышает иронический эффект высказывания. Однако если такого конкретного антецеденса нет, то его роль выполняют нормы и общепринятые правила. (Казакова Т. А., 2001: 88).

Необходимо также сказать о статьях Раймонда Гиббса, в которых автор утверждает, что процесс генерирования иронического значения по стандартной прагматической модели Г. П. Грайса и Дж. Серля экспериментально не подтверждается. Трехступенчатая процедура восприятия, вытекающая из теории Г. П. Грайса - 1) понимание буквального смысла, 2) осознание несоответствия в конкретном контексте, З) выведение подходящего значения - требовала бы гораздо больших временных затрат по сравнению с экспериментальными данными Р. Гиббса, согласно которым иронические высказывания неожиданным образом понимались даже несколько быстрее, чем высказывания с буквальным значением. Р. Гиббс делает вывод, что иронические высказывания понимаются напрямую, минуя фазу выведения дословного смысла. Это подтверждается, по его мнению, еще и тем наблюдением, что во многих случаях передать буквальное значение гораздо сложнее, чем перефразировать иронический смысл.

Затем Р. Гиббс берет за основу теорию релевантности и показывает, что ироническое высказывание понимается тем быстрее, чем эксплицитнее оно выражает тот элемент контекста, на который ссылается ирония. Кроме того, Р. Гиббс проводит эксперименты, позволяющие сделать вывод, что иронические высказывания лучше задерживаются в памяти человека именно благодаря лежащей в их основе «эховой» структуре ("Echo-Struktur"). (Кухаренко В. А., 1988: 57-59).

Данный обзор не претендует на полноту отображения всех идей, связанных с изучением иронии. Однако в целом можно констатировать, что зарубежная лингвистика в последние десятилетия предложила необычайное многообразие подходов и трактовок иронии, которые позволяют не только доказать или опровергнуть постулаты общих лингвистических теорий, но и проливают свет на психологию человеческого общения.

Глава II. Основные приемы передачи иронии

Ирония заключается в подразумевании противоположного во внешне положительных характеристиках. Иногда подразумеваемое выражается в языковых единицах, которые сами по себе представляют трудность для перевода, но гораздо чаще проблема заключается в несоответствии традиционно применяемых способов выражения иронии в разных культурах. Выражение иронии, насмешки осуществляется различными способами, которые могут различаться по форме, содержанию и функциях в разных языках и речевых традициях. (Палкевич О. Я., 2000: 73-75).

Простейшим способом выражения иронии в английском и русском языках являются кавычки, когда вполне стандартное и ожидаемое слово или фраза берутся в кавычки в стандартном контексте:

When I left my public school I had an extensive knowledge of Latin and Greek literature, knew a certain amount of Greek and Latin history and French grammar, and had "done" a little mathematics.

Окончив частную гимназию, я неплохо знал античную литературу, имел представление об античной истории и французском языке, а также «прошел» азы математики.

Более сложной разновидностью иронии является противопоставление двух качеств или двух взаимоисключающих возможностей в одном и том же контексте. Основная сложность при переводе таких контекстов возникает в том случае, если два контрастирующих в исходном тексте элемента требуют сами по себе преобразования в переводящем языке и в преобразованном виде зачастую не обеспечивают тексту достаточной иронической выразительности:

I went to Balliol University a good classic and a complete ignoramus.

Перевод этого предложения связан с необходимостью преобразования слова classic, в результате которого полученное соответствие не является достаточно выразительным для создания иронического контраста - «специалист по классической филологии, с хорошими знаниями в области классической филологии» и т. п. Наиболее распространенный прием, который помогает в таких случаях переводчику, заключается в добавлении, позволяющем объединить противопоставленные элементы иронического контекста:

Я отправился в Баллиол специалистом в области классической филологии и полным невеждой во всех остальных областях.

Одной из проблем при переводе иронического контекста, основанного на контрасте, может быть необходимость антонимического преобразования, которая, в свою очередь, требует преобразования самой структуры контраста:

I knew vaguely that the first Chapter of Genesis was not quite true, but I did not know why.

При переводе на русский язык в этом контексте меняется первая часть противопоставления, что требует соответственного преобразования второй части:

Я смутно сознавал, что начало Книги Бытия отклоняется от истины, но понятия не имел, в какую сторону. (Бреева Л. В., 2000: 108-114).

Более сложные преобразования применяются в случае развернутого иронического контекста, выходящего за пределы предложения, причем в условиях, когда необходимо придерживаться ключевых элементов иронии.

Thinking up titles is an art in itself, but we, legions of would-be authors, face another literary crisis: title depletion. Heedless of the future, successful authors the world over keep consuming a precious resource - book titles - as if there were no tomorrow, and that puts the rest of us off. And they have creamed off the best. Maybe I would have written The Brothers Karamazov, but some older guy got it first. We're left with odds and ends, like The Second Cousins Karamazov.

Перевод этого текста связан с ироническим понятием thinking up titles, которое проходит через весь текст, контекстуально видоизменяясь, то есть каждый раз задает переводчику различные задачи. Придерживаться единства основы для иронического контекста приходится в условиях постоянных преобразований, самым главным из которых является преобразование образной основы иронического оборота:

Придумывание заглавий - само по себе искусство, но мы, легионы писателей будущего, сталкиваемся с кризисом жанра: с истощением источника названий. Не заботясь о будущем, писатели во всем мире, уже получившие свое, продолжают эксплуатировать драгоценные ресурсы - месторождения названий книг, - как будто будущего вовсе не будет, и тем самым лишают нас последнего. А сами между тем снимают сливки. Я, может, назвал бы свой роман Братья Карамазовы, да какой-то дед уже обошел меня. Вот нам и остаются только отвалы, а не назвать ли мне свою книгу Кузены Карамазовы!

В приведенном переводе использован самостоятельный общий образ: истощение ресурсов - эксплуатация месторождений ? отвалы ? который в русском контексте помогает воссоздать более плотную в соответствии с русской традицией ироническую структуру. (Казакова Т. А., 1999: 134-158).

При переводе иронических контекстов с английского языка на русский мы нередко встречаемся с ироническим обыгрыванием известных цитат или их более сложного варианта, аллюзий. Использование цитаты в качестве образной основы для иронического образа может при переводе осложняться, например, необходимостью лексико-грамматических преобразований, требуемых контекстом, в результате чего сама цитата неизбежно теряет исходную форму, то есть перестает быть цитатой. Здесь проходит очень тонкая грань: даже преобразованная, цитата должна быть узнаваема в переводном тексте, иначе она теряет статус цитаты, что может сопровождаться, в свою очередь, информационными потерями. Например, перевод иронического парадокса Оскара Уайльда, построенного на аллюзии к одной из основополагающих цитат европейской культуры То be - or not to be?, встречается именно с такого рода проблемой:

To read or not to read? All books can be divided into three groups: books to read, books to re-read, and books not to read at all.

Одним из способов сохранить иронический контекст может быть добавочный образ, который позволил бы сохранить автономность столь важного для аллюзии инфинитива и вместе с тем не нарушил бы логики исходного текста, с одновременным применением кавычек, выделяющих важные компоненты иронии:

Все книги можно поделить на три группы, снабдив их этикетками: «читать», «перечитать», «не читать». (Бреус Е. В., 1998: 37-43).

Как всегда, проблемой, вызывающей неизбежные преобразования, является наличие в ироническом контексте компонентов, неизвестных переводящей культуре:

Иногда переходят Невский проспект мужики, спешащие на работу, в сапогах, до того перепачканных грязью, что даже Екатерининский канал, известный своей чистотою, не в состоянии был бы ее смыть.

В этом предложении выделенные слова являются основой иронии, то есть, безусловно, означают прямо противоположное: Екатерининский канал известен тем, что очень грязен. Однако для читателя, не знакомого с реками и каналами Санкт-Петербурга, эта ирония полностью пропадает в непосредственном переводе: "the Ekaterininsky Canal well-known with its pure waters". Для того чтобы довести до англоязычного читателя иронию Гоголя, можно воспользоваться антонимическим преобразованием ("... boots so mud-stained that they could surpass even the Ekaterininsky Canal, a notoriously muddy stream"). В таком случае основой иронии в переводном тексте становится слово surpass, в то время как неизвестный читателю перевода Екатерининский канал характеризуется прямо как «грязный». При таком раскладе компонентов, конечно, теряется часть исходной информации, но зато сохраняется сам прием иронии как способ характеристики образа.

Другим вариантом может служить применение комментария, который позволяет сохранить исходную структуру иронии и при этом снабдить читателя перевода необходимой информацией, например, используя такое пояснение:

The Ekaterininsky Canal is notorious with its muddy waters among the rivers and canals of St. Petersburg. (Казакова Т. А., 2000: 234-241).

Таким образом, отечественными лингвистами были предложены следующие рекомендуемые правила перевода иронии:

1. Полный перевод с незначительными лексическими или грамматическими преобразованиями применяется в тех случаях, когда это позволяют как словесный, так и грамматический состав иронического оборота в исходном тексте, при условии совпадения социально-культурных ассоциаций.

2. Расширение исходного иронического оборота применяется в тех случаях, когда смысл иронического словоупотребления неочевиден для иноязычной культурной среды. В таких случаях часть подразумеваемых компонентов иронии облекается в словесную форму в виде причастных или деепричастных оборотов, расширенных атрибутивных конструкций и т. п.

3. Антонимический перевод, то есть перевод с противоположным грамматическим или лексическим значением, применяется тогда, когда прямой перевод утяжеляет переводную структуру в силу различия грамматических или лексических норм и тем самым затемняет или вообще не передает смысл иронии.

4, Добавление смысловых компонентов применяется в тех случаях, когда требуется сохранить исходные лексико-грамматические формы (например, цитаты) в условиях информационной недостаточности аналогичных форм в языке перевода.

5. Культурно-ситуативная замена применяется в тех случаях, когда прямое воспроизведение способа выражения иронии невозможно, поскольку он не будет воспринят переводящей культурой, а сама ирония должна быть передана, поскольку она составляет существенную часть авторского способа выражения.

Глава III. Специфика воспроизведения иронии в англо-русском переводе (на материале художественных текстов)

В первой главе мы выделили три основных вида иронии. Основной целью исследования будет проследить изменения, происходящие с текстом оригинала при переводе, используя при этом правила перевода иронии, приведенные во второй главе данной работы. А также попытаться выявить способы перевода встречающиеся наиболее часто и наиболее редко.

Для демонстрации изменений, происходящих при воспроизведении иронии, были отобраны 3 наиболее ярких примера, по одному примеру на каждый вид иронии. Полный же список использованных примеров показан в приложении.

После каждого вида иронии будет приведена таблица наглядно показывающая наиболее и наименее частотные способы перевода того или иного типа иронии.

Прямая ирония является самым распространенным видом иронии, это своего рода высмеивание, средство придания смешного или отрицательного характера какому-либо явлению, к примеру:

What can we do about it? - asked Nately.

We can talk about it - Yossarian said grimly ( J. Heller. P. 72).

Что мы можем с этим сделать? - спросил Нэйтли.

Mы можем поговорить об этом - мрачно ответил Йоссариан (Хеллер Д. С. 72).

языковой лингвистический стилистический ирония

Анализ результатов перевода прямой иронии

Результаты исследования показывают, что наиболее частым способом передачи прямой иронии является полный перевод, то есть в таких случаях наблюдается практически полное соответствие текстов оригинала и перевода и совпадение социально-культурных ассоциаций.

Следующим видом иронии является антиирония, то есть художественное средство позволяющее представить объект антииронии недооцененным, к примеру:

Dick Stroeve flattered himself on his skill in cooking Italian dishes, and I confess that his spaghetti were very much better than his pictures. (J. Galsworthy P.134).

Дик Строуви хвастался своим умением готовить Итальянские блюда, я же надеялся, что его блюда были лучше, картин которые он рисовал. (Голсуорси Д. С.134).

Анализ результатов перевода анти иронии

При воспроизведении иронии в тексте перевода используются различные средства передачи иронического контекста, но основными из них являются: расширение иронического контекста и добавление смысловых компонентов. Так, в приведенном выше примере мы наблюдаем, что в переводе появляется причастный оборот, то есть происходит расширение иронического контекста.

Последним видом иронии является самоирония, то есть ирония направленная на собственную персону, например:

Excuse me, are уоu stupid or are уоu not English? - (J. Galsworthy P.301).

Простите, вы идиоты или вы не англичане? - (Голсуорси Д. С.301).

Анализ результатов перевода самоиронии

В ходе исследования было выяснено, что основным способом передачи самоиронии, так же как и прямой иронии, является полный перевод.

Таким образом, по результатам исследования прослеживается, что наиболее часто для передачи иронического контекста применяется прием полного перевода. Также отмечается, что такой способ перевода иронии, как культурно - ситуативная замена встречается очень редко.

Заключение

Анализ результатов исследований, проведенных в рамках отдельных наук, позволяет создать основу рассмотрения феномена иронии в данной работе, а также классифицировать ее виды и средства, принимая во внимание уже существующие гипотезы.

В первой главе данной работы мы охарактеризовали понятие иронии, выделили её основные виды и выделили критерии для отбора иронически маркированных стилистических средств, а также были рассмотрены основные концепции воспроизведения иронии в зарубежной лингвистике.

Во второй главе перечислены основные приемы передачи иронии в англо- русском переводе: полный перевод, расширение иронического контекста, антонимический перевод, добавление смысловых компонентов и культурно-ситуативная замена.

В третьей главе описано проведение исследования по специфике воспроизведения иронии в англо- русском переводе на материале художественных текстов. Из различных художественных произведений были отобраны 30 наиболее ярких примеров, затем эти примеры были селектированы по видам иронии и способам её перевода. После каждого вида иронии приведена диаграмма, наглядно отображающая наиболее частотные и самые редкие способы перевода конкретно взятого типа иронии. В конце третьей главы сделан вывод о том, что наиболее частотным способом передачи иронии в англо - русском переводе является полный перевод, то есть перевод с незначительными лексическими и грамматическими преобразованиями.

На современном этапе развития лингвистической науки исследовательская мысль направляется от объекта исследования к расширяющимся контекстам существования последнего. Не явилась исключением и ирония. В последние годы принципиально изменилось, усложнилось и обогатилось представление об иронии; в качестве объекта исследования она последовательно включается во все более усложняющиеся и взаимодействующие системы, выводится за рамки своего конкретного функционирования, рассматривается в глобальном контексте - как проявление закономерностей систем все более высокого уровня.

Реализация основных принципов современной лингвистики в процессе изучения иронии убедительно демонстрирует возросший интерес к данному языковому явлению, характеризующийся комплексным синтезирующим подходом.

Известно, что лексико-семантический уровень рассматривает функционирование разновидностей иронии, но до сих пор в научно-теоретических исследованиях не в полной мере всесторонне освещено функционирование иронии как языковой единицы в художественном тексте. Ироническое оценивание становится необходимым в плане антропоцентрического переосмысления лингвистических идей.

Список использованной литературы

1. Бреус, Е. В. Основы теории и практики перевода с русского языка на английский [Текст] / Е. В.Бреус. ? М. : УРАО, 1998 - 376 с.

2. Бреус Е.В. Теория и практика перевода с английского на русский [Текст] / Е.В.Бреус. ? М. : УРАО, 1994 - 414 с.

3. Виноградов, В. В. Лексические вопросы перевода художественной прозы [Текст] / В.В.Виноградов. ? М. : Гардарики, 1984 - 341 с.

4. Виноградов, В. В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика [Текст] / В. В.Виноградов. ? М. : Высшая школа, 1980 - 287 с.

5. Гальперин, И. Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] / И.Р.Гальперин. ? М. : Едиториал УРСС, 1990 - 356 с.

6. Казакова, Т. А. Практические основы перевода [Текст] / Т.А.Казакова. ? Санкт-Петербург. : СОЮЗ, 2000 - 418 с.

7. Казакова, Т. А. Теория перевода (лингвистические аспекты) [Текст] / Т.А.Казакова. ? М. : Высшая школа, 1999 - 317 с.

8. Бреева, JI. B. Синтаксические средства создания иронии [Текст] / Л. В. Бреева // Романо-германская филология. Саратовский государственный университет. 2000. №1. С. 63 - 68.

9. Копанев, П. И. Вопросы истории и теории художественного перевода [Текст] / П. И. Копанев. ? Минск. : СОЮЗ, 1983 - 511 с.

10. Кухаренко, В. А. Интерпретация текста [Текст] / В. А. Кухаренко. ? М. : Высшая школа, 1988 - 294 с.

11. Вишневская, В. Д. К вопросу о статусе иронии. Языковые средства выражения иронии [Текст] / В. Д. Вишневская // Мир культуры: теория и феномены. 2002. №2. С. 42 - 46.

12. Новиков, А. Л. О контекстуальном смысле слова [Текст] / А.Л Новиков // Филологические науки. 2004. №4 С. 27 - 31.

13. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки [Текст] / Е.М.Вольф. ? М. : Эдиториал УРСС, 2002 - 331 с.

14. Вронский, И. О. Об использовании фразеологических единиц английского языка для создания комического эффекта [Текст] / И.О.Вронский // Вопросы филологии и истории преподавания иностранных языков. 1976. №1. С. 47 - 51.

15. Попович, А. С. Проблемы художественного перевода [Текст] / А.Попович. ? М. : Высшая школа, 1988 - 408 с.

16. Сдобникова, В. В. Теория перевода [Текст] / В. В. Сдобникова, О. В. Петрова. ? М. : Восток-запад, 1990 - 325 с.

17. Терехова, Г. В. Теория и практика перевода [Текст] / Г. В. Терехова. ? Оренбург. : Едиториал УРСС, 2003 - 276 с.

18. Meyers, R. A. Toward a Definition of Irony [Text] / R. A. Meyers. - London. : Scribner, 1997 - 276 p.

19. Muecke, D. C. Irony and the Ironic [Text] / D. C. Muecke. ? New York. : Kumarian Press, 1992 - 176 p.

20. Muecke, D. C. The Communication of Verbal Irony [Text] / Muecke D. C. - New York. : Kumarian Press, 2002 - 194 p.

Список источников:

1. Galsworthy, J. The White Monkey [Text] / J. Galsworthy - New York. : Bantam Books, 1996 - 413 p.

2. Galsworthy, J. The Swan Song [Text] / J. Galsworthy - New York. : Bantam Books, 1990 - 501 p.

3. Heller, J. Catch-22 [Text] / J. Heller - New York. : Berkley Books, 1981 - 394 p.

Приложение

What can we do about it? - asked Nately.

We can talk about it - Yossarian said grimly

Что мы можем с этим сделать? - спросил Нэйтли.

Mы можем поговорить об этом - мрачно ответил Йоссариан

Dick Stroeve flattered himself on his skill in cooking Italian dishes, and I confess that his spaghetti were very much better than his pictures. Дик Строуви хвастался своим умением готовить Итальянские блюда, я же надеялся, что его блюда были лучше, картин которые он рисовал.

Excuse me, are уоu stupid or are уоu not English? Простите, вы идиоты или вы не англичане?

Sit still and if the policeman turns up punch him in his nоsе. Сидите спокойно, а если появится полицейский, двиньте ему в нос.

It was ironic that the fire station burned down. Иронично было то, что пожарная станция была разрушена из-за пожара.

I am sure it'll break mу heart, but уоu mау leave. Я уверен, что это разобьет мне сердце, но вы можете уйти.

Their only hope was that it would never stop raining, and they had no hope because they all knew it would. Их единственной надеждой было то что, дождь никогда не прекратится, но так как они знали, что рано или поздно дождь закончится, они не на что не надеялись.

After that, Colonel Cathcart did not trust any other colonel in the Squadron. The only good colonel, he decided, was a dead colonel, except for himself. После этого полковник Каткарт не доверял ни одному другому полковнику в Эскадроне. Он решил, что лучший полковник это он сам и мертвый полковник.

I did not see Strickland for several weeks. I was disgusted with him, and if I had had an opportunity should have been glad to tell him so, but I saw no object in seeking him out for the purpose. Я не встречал Стрикланда несколько недель. Я был так зол на него, что если бы я его встретил, то высказал бы ему все, что я о нем думал, но мне казалось, что не следует искать его лишь ради этого.

Nately had lived for almost twenty years without trauma, tension, hate, or neurosis, which was proof to Yossarian of just how crazy he really was. Нэйтли прожил двадцать лет без единого ушиба и даже ни разу не разозлившись, что доказывало Йоссариану насколько сумасшедшим он был..

Turn left, at least in the morning it was there - Поверните налево, по крайней мере, утром он еще был там.

At the end of ten days, a new group of doctors came to Yossarian with bad news: he was in perfect health and had to get out of the hospital. Спустя десять дней, новая группа врачей пришла к Йоссариану с плохими новостями: он был абсолютно здоров и должен был выписаться.

I say, is your life safe? According to your theory, though, we are in a mighty soulful era. Скажите, а вам хорошо живется? Исходя из вашей теории, мы живем в ужасно душевное время.

I have no doubt your theatrical performance will receive the praise it so richly deserves. Не сомневаюсь, что ваше представление удостоится похвал, которых он так заслуживает.

You are looking so miserable, shall I bring уоu а drink? - Вы выглядите такой несчастной, принести вам чего-нибудь выпить?

He won the lottery and died the next day... of chronic emphysema from inhalation of the latex particles scratched off decades' worth of lottery tickets. Он выиграл в лотерее и умер на следующий день… от хронической эмфиземы, развившейся из- за стирания защитной оболочки с лотерейных билетов.

A traffic jam when you're already late... to receive an award from the Municipal Planning Board for reducing the city's automobile congestion 80 percent. Попасть в пробку, когда вы и так опаздываете… на церемонию, где вас должны наградить за сокращение количества пробок в городе на 80 процентов.

Can I have a nice cup of tea, please? - Можно мне чашечку хорошего, крепкого чаю? How do you know it is nice? It can be horrible! - Откуда вы знаете, что он будет хороший, может он окажется ужасным!

It was the kind of the party which makes you wonder why the hostess has troubled to bid her guests, and why the guests have troubled to come. Это был один из таких званых ужинов, придя на который вы бы призадумались, а зачем хозяйка позвала гостей и зачем гости согласились придти.

I went to Balliol University a good classic and a complete ignoramus. Я отправился в Баллиол специалистом в области классической филологии и полным невеждой во всех остальных областях.

In 1912 the Titanic was touted as "100% unsinkable", and yet the ship sank on its maiden voyage. В 1912 году Титаник был назван на 100% непотопляемым и тем не менее корабль утонул, выйдя в море в первый раз.

In 1981, while standing next to his car, President Ronald Regan was hit in the chest by a bullet fired by John Hinkley Jr. In fact, Hinkley's bullet completely missed President Reagan, but then ricocheted off the car's bulletproof window, and struck President Reagan in the chest. В 1981 году, президент Рональд Рейган, стоя у своей машины, был убит пулей, выпущенной Джоном Хинкли. На самом деле Хинкли попал в пуленепробиваемое стекло на машине президента, пуля отрикошетила и попала президенту в грудь.

Размещено на Allbest.ru