Роль фразеологизмов И.С. Тургенева в его произведениях

- поджать хвост («…а хозяин хотел какую-нибудь противность учинить, так его Василий Федотыч сейчас отчеканил; брошу, говорит, сейчас все; тот сейчас хвост и поджал», «Новь»);

- вилять хвостом («Все равно: вилять хвостом не стану!», «Отцы и дети»);

- губа не дура («…у твоего отца, видно, губа не дура», «Отцы и дети»);

- знай сверчок свой шесток («…не нам бы с вами об таких людях рассуждать - где нам?.. Знай сверчок свой шесток», «Гамлет Щигровского уезда», «Записки охотника»);

- собраться с духом («Лукерья собралась с духом…», «Живые мощи»);

- перевести дух («Дайте дух перевести… с минуточку», «Живые мощи»);

- резать правду-матку («Вот, дескать, откровенный человек… Наш брат-степняк так правду-матку и режет», «Гамлет Щигровского уезда», «Записки охотника»);

и другие.

В произведениях И.С. Тургенева можно выделить также фразеологические сочетания и выражения, которые представляют собой семантически членимые фразеологические обороты, значение которых целиком соответствует значением образующих их слов.

Примерами могут служить следующие фразеологические сочетания из романа Тургенева «Новь»:

- черствое сердце, черная неблагодарность («…я им плачу черной неблагодарностью, потому что у меня, должно быть, сердце черствое»);

- дуться в карты («Они и теперь дуются в карты - и не заметят вашего отсутствия»);

- ломать комедию («Он прищурился и улыбнулся так, как бы желал сказать: «Ну-с, будемте ломать комедию!»»);

- скрести на сердце («Паклин, наконец, засмеялся сам, хоть и скребло у него на сердце»);

- милости просим («Любят друг друга до невозможности, а посетит их кто - милости просим!»);

- славно отбрили («Славно меня отбрили! Вы молодец, моя милая!»);

- свет божий («…штука трудная - помогать неопытному гражданину при его первом вступлении на свет божий…»;

- вавилонское столпотворение («Вскорости наступило то, что на языке пьяниц носит название столпотворения вавилонского»);

- в когтях смерти («Дмитрий! Ведь ты не знаешь, ведь я видела тебя там, я видела тебя в когтях смерти, без памяти...»;

- сквозь зубы («Ну, да вам известно, что я хочу сказать, - прибавил он сквозь зубы»);

- путеводная звезда («Ты будешь моей путеводной звездой, моей поддержкой, моим мужеством…»);

- для очистки совести («..да и он произносил эти любезности вяло, для очистки совести»);

и другие.

А вот некоторые примеры фразеологических выражений коммуникативного характера из произведений И.С. Тургенева:

- «Волк, так волчью хватку и знает» («Записки охотника»);

- «А у меня, скажу вам, такая примета - коли отец вор, то и сын вор» («Записки охотника»);

- «Все равно: вилять хвостом не стану» («Отцы и дети»).

Фразеологические выражения номинативного характера выполняют в произведениях Тургенева присущую им номинативную (назывную) функцию, например:

- герой дня («Коля, в своей новой курточке с золотыми пуговками, был героем дня», «Новь»);

- покраснеть до корней волос («Марианна покраснела до корней волос», «Новь»);

- разборчивая невеста («…Или все им брезгаете? Нам во все входить нельзя. Мы - не разборчивые невесты», «Новь»);

- путеводная звезда («Ты будешь моей путеводной звездой, моей поддержкой, моим мужеством», «Новь»);

- милости просим («Любят друг друга до невозможности, а посетит кто их - милости просим!», «Новь»);

- в любви и совете («…они действительно жили в любви и совете», «Новь»);

- от козла ни шерсти, ни молока («Да и купец наш… мне кажется, от него, как от козла, - ни шерсти, ни молока», «Новь»);

- скука грызет; легче стало («...и хоть сначала скука грызла лихо, теперь как будто легче стало», «Новь»);

- руками развести («Ведь он какой? Книжки всякие читает! - и все может сейчас как руками развести», «Новь»);

- знак внимания («На днях ее рождение, а вы знаете, как она дорожит малейшим знаком внимания с вашей стороны», «Накануне»);

- свет божий («…шутка трудная - помогать неопытному гражданину при его первом вступлении на свет божий…», «Новь»);

- на свой страх и риск («Действуй на свой страх и риск, как знаешь, - я не препятствую», «Новь»);

- как сыр в масле кататься; не заедать чужого века; палец о палец не ударить («Жить в довольстве, как сыр в масле кататься, да не заедаться, да не заедать чужого века, да палец о палец не ударить для блага ближнего…», «Новь»);

- своя рубашка ближе к телу; щука в море, чтобы карась не дремал («…а скажу вам одно: своя рубашка ближе к телу, на то и щука в море, чтобы карась не дремал», «Постоялый двор», «Записки охотника»);

- сор из избы («…осторожен он; сору из избы не выносит, ни о ком дурного словечка не скажет», «Лебедянь», «Записки охотника»);

и другие.

Тургенев придал русскому языку необыкновенную гибкость и выразительность. В его романах можно обнаружить целые системы определений, освещающие предмет или явление, чувство или переживание всесторонне. Фразеологические конструкции с двойными или тройными эпитетами придают тургеневскому повествованию особую гармоничность.

Вот диалог из романа «Накануне» (напомним, фразой «Что и требовалось доказать» кончается каждое математическое рассуждение греческого математика Эвклида):

«..вы никогда, ни за что… не полюбили бы художника?..

- Не думаю, Павел Яковлевич; нет!

- Что и требовалось доказать, - проговорил с комическою унылостью Шубин» Тургенев И.С. Накануне // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 8. С. 312..

В сочетаниях «бедные, бледные, бессильные руки», «потемневшая, благовонная, уединенная комната», «спокойное, изнеженное, избалованное существо», «страстное, грешное, бунтующее сердце» каждый последующий эпитет не только усиливает предыдущий и уточняет смысл, но и способствует созданию общего ритма и мелодики повествования. Цепь двойных и тройных определений обычно состоит из синонимов («вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей», «горькой, терпкой, бобыльной жизни»), которые образуют сильное экспрессивное средство -- градацию. Цель ее -- фиксировать внимание читателя не на самом предмете, а на его признаках, преломленных через писательское восприятие.

О том, что Тургенев придавал большое значение признакам предметов, роли определений при передаче внутреннего состояния героев, можно судить по следующему факту: когда один из друзей писателя недоумевал, почему умирающему Базарову мерещатся «красные собаки», Тургенев ответил: «...ты пойми: Базаров в бреду. Не просто «собаки» могут ему мерещиться, а именно «красные», потому что мозг у него воспален приливом крови» См.: Щербань Н.В. Тридцать два письма И.С. Тургенева и воспоминания о нем // Русский вестник». 1890. № 7. С. 18..

Описывая одиночество стариков Базаровых, автор видит не просто «дом», а «съежившийся и подряхлевший дом»; это субъективно окрашенное видение предмета передается и читателю. Лиризм тургеневского повествования достигается часто не только лексической градацией, но и ритмическими повторами одних и тех же определений к разным объектам, например, «Одинцова заснула вся чистая и холодная, в чистом душистом белье» Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 8. С. 267..

Когда речь идет об обычных человеческих эмоциях и их оттенках, Тургенев избегает резких, кричащих эпитетов. Напротив, он использует общеупотребительные отвлеченные определения, которые даже могут показаться банальными (благородное смирение, изнеженная небрежность, тоскливая скука, глухое беспокойство). Эти сочетания отвлеченных определений, не бьющих в глаза своей новизной, с подобными же определяемыми словами благодаря своей однотипности не производят впечатления неожиданности и оригинальности, а создают лишь желаемый фон.

Но на фоне именно таких словосочетаний контрастно выделяются другие, на которых хочет заострить внимание писатель. Например, благородное смирение -- сочетание гармоничное и более или менее нейтральное, а на его фоне благородное кипение -- сочетание преднамеренно дисгармоничное и явно сатирически окрашенное. Объединение обоих сочетаний в один ряд дает сильный экспрессивный эффект. Суеверный ужас, холодный ужас, глухие рыдания, слезливая ярость, -- хотя и ярко экспрессивно окрашенные сочетания, но они не привлекут надолго внимание читателя, так как каждое из них не содержит в себе контраста, разноудаленности понятий, поражающих своей неожиданностью. Но такие сочетания, как, например, застенчивая развязность, или трусливая дерзость, или леденящая вежливость, привлекут наше внимание именно контрастом определения и определяемого слова.

Когда же писателю необходимо выразить свое отрицательное отношение к герою, он прибегает к сатирическим определениям, весьма удаленным по значению от определяемых ими слов: «будет с него губернского фимиама» Там же. С. 189..

Следует отметить, что не только сам Тургенев использовал фразеологизмы, но и многие из них нашли начало в его произведениях. Так, словом «базаровщина» стали обозначать крайности мировоззрения, узкий практицизм, грубый материализм, отрицание искусства и т.п. Заглавие романа «Отцы и дети» стало синонимом розни двух поколений - старого и молодого. Всем известно и определение Тургенева, данное им русскому языку, ставшее фразеологичным: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!..» Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 26. С. 261..

Приведенные нами примеры показывают, что мастерски найденное слово или разговорный речевой оборот не являются в произведениях Тургенева чем-то дополнительным, преследующим лишь «колористические» цели; они органически входят в повествование, являясь важнейшим моментом его выразительности Новиков С.М. Тургенев - художник слова. М., 1954. С. 45-46. .

2.2 Классификация фразеологических оборотов произведений Тургенева с точки зрения их экспрессивно-стилистических свойств

Все фразеологические обороты произведений И.С. Тургенева можно подразделить на несколько групп с точки зрения их экспрессивно-стилистических свойств. Различия фразеологических оборотов по стилистической принадлежности и экспрессивной окраске объясняются тем, что каждому из стилей языка присущи особые языковые приемы, выбираемые говорящими из общенародного речевого запаса для выражения определенного содержания. Закрепленность или преимущественное употребление того или иного устойчивого сочетания слов в каком-либо стиле языка и связанные с этим его разнообразные экспрессивные свойства составляют сущность этих различий.

С одной стороны, употребление многих фразеологизмов в той или иной степени ограничено рамками определенного стиля языка. Так, фразеологические обороты ни к селу, ни к городу; сирота казанская; топтаться на месте являются принадлежностью разговорно-бытовой речи; фразеологизмы вешние воды, светило дня, уснуть вечным сном, входя в терминологическую и поэтическую фразеологию, принадлежат уже книжной речи Баранникова Л.И. Введение в языкознание. Саратов, 1973. С. 342. .

С другой стороны, многие фразеологические обороты не только называют то или иное явление объективной действительности, но и указывают на определенное отношение говорящего к этому явлению (неодобрение, ирония, ласка, риторичность и т.д.). Например, прожужжать все уши (ср. - надоесть); ворон считать (ср. - быть невнимательным); курить фимиам (ср. - восхвалять).

Особенно наглядно различие фразеологизмов с экспрессивно-стилистической точки зрения выявляется при сопоставлении между собой устойчивых сочетаний, которые составляют один синонимический ряд, например: сложить свою голову (кн.) - сломать себе шею (разг.).

Учитывая сферу употребления и присущие им экспрессивные особенности, фразеологизмы современного русского литературного языка можно разделить на 3 большие группы: межстилевые, разговорно-бытовые и книжные.

Классифицируя таким образом фразеологические обороты, следует учитывать, конечно, что стилистическая дифференциация устойчивых сочетаний слов, равно как и принадлежность конкретного фразеологизма к той или иной группе, представляют собой явление историческое: в процессе развития нашей речи все больше и интенсивнее происходит возникновение новых групп и моделей среди разговорно-бытовых и книжных фразеологизмов, постоянно происходит экспрессивно-стилистическая переоценка отдельных фразеологических оборотов и т.д.

Межстилевые фразеологические обороты - это устойчивые сочетания слов, известные и употребляемые во всех стилях языка. Межстилевые фразеологизмы являются, таким образом, простыми наименованиями явлений объективной действительности без какой-либо их оценки. Они экспрессивно не окрашены и общеупотребительны, а потому всегда выступают как стилистически нейтральные.

Фразеологических оборотов межстилевого характера много, и их количество постоянно растет. Однако их все же меньше, чем фразеологизмов, ограниченных в своем употреблении определенной сферой общения. Это обстоятельство объясняется тем, что подавляющее большинство фразеологизмов, эквивалентных слову, функционирует в русском языке в качестве образных синонимов слов и имеет какую-либо экспрессивно-стилистическую окраску.

К фразеологическим оборотам межстилевого характера можно отнести следующие фразеологизмы из произведений Тургенева:

- собраться с духом («Записки охотника»);

- знак внимания («Накануне»);

- путеводная звезда («Новь»);

- герой дня («Новь»);

- черствое сердце («Новь»).

Разговорно-бытовые фразеологизмы - это устойчивые сочетания слов, преимущественно или исключительно употребляемые в устной речи. Фразеологизмы разговорно-бытового характера отличаются от межстилевых фразеологизмов, с одной стороны, более узкой сферой употребления, а с другой - своей «сниженной» экспрессивно-стилистической окраской (ласкательный, бранный, иронический, презрительный, шутливый, фамильярный и др.). Эти специфические свойства разговорно-бытовых фразеологизмов особенно ярко видны при сравнении их с синонимичными общеупотребительными словами, например, убежать - навострить лыжи, враждовать - быть на ножах и др.

Почти все разговорно-бытовые фразеологические обороты имеют образный характер. Они вносят в речь оттенок непринужденности, простоты, даже некоторой «вольности».

Разговорно-бытовые фразеологизмы являются наиболее многочисленной группой фразеологических оборотов, выделенных нами из прозы Тургенева. Они являются экспрессивно-маркированным элементом текста с общестилистической точки зрения, что обуславливает столь широкое использование разговорно-бытовой фразеологии в художественных произведениях.

Вот некоторые примеры разговорно-бытовых фразеологизмов в «Записках охотника»:

- «…она рассказ свой вела почти весело, без охов и вздохов…» («Живые мощи»);

- «Вот, дескать, откровенный человек… Наш брат степняк так правду-матку и режет» («Гамлет Щигровского уезда»);

- «Волк, так волчью хватку и знает» («Постоялый двор»).

Немало фразеологических оборотов разговорно-бытового характера встречается и в романах И.С. Тургенева:

- «…а хозяин хотел какую-то противность учинить, так его Василий Федотич сейчас отчеканил, брошу, говорит сейчас все, тот сейчас хвост и поджал» («Новь»);

- «Все равно: вилять хвостом не стану» («Отцы и дети»);

- «Славно меня отбрили» («Новь»);

- «Она стригла свои русые густые волосы и смотрела букой» («Новь»);

- «Он бы у меня запел другим голосом; и как бы шапку ломать передо мной стал… прелесть!» («Новь»).

Книжные фразеологические обороты - это устойчивые сочетания слов, преимущественно или исключительно употребляемые в письменной речи.

Фразеологизмы книжного характера отличаются от разговорно-бытовых фразеологизмов, с одной стороны, совершенно иной сферой употребления (это фразеологизмы, характерные для письменной речи), а с другой - своей «повышенной» экспрессивно-стилистической окраской (торжественный, патетический, поэтический и др.).

Тем самым, подобно книжным словам, книжные фразеологические обороты употребляются в основном в строго нормированной литературной речи, публицистических и научных произведениях, художественной литературе и т.д. Поэтому наиболее крупные группы образуют книжные фразеологизмы терминологического и публицистического характера.

Специфические свойства книжных фразеологических оборотов яснее всего проявляются тогда, когда они сравниваются с синонимичными, общеупотребительными словами, например, уничтожить - стереть с лица земли, случай - игра судьбы и др.

В произведениях И.С. Тургенева фразеологические обороты книжного характера встречаются довольно редко Марканова Ф.А. Стилистическое мастерство Тургенева в употреблении и раскрытии значения народно-разговорного языка, диалектной лексики и фразеологии. Ташкент, 1958. С. 45. . Например, в романе «Накануне» Елена, обращаясь к Инсарову, говорит: «Дмитрий! Ведь ты не знаешь, ведь я видела тебя там, я видела тебя в когтях смерти, без памяти…».

В романе «Новь» автор так говорит об одном из своих героев, Сипягине: «Он понял, что наступила минута положить, так сказать, предел… остановить! И он положил предел».

Особое место среди книжных фразеологизмов занимают устаревшие фразеологические обороты: фразеологические историзмы и архаизмы.

Фразеологические историзмы - это фразеологические обороты, вышедшие из активного употребления в связи с исчезновением соответствующего явления действительности, например, статский советник и др.

Фразеологические архаизмы - это фразеологические обороты, вышедшие из активного употребления в связи с вытеснением их другими устойчивыми сочетаниями слов или отдельными словами, оказавшимися более подходящими для выражения соответствующих понятий, например, биться об заклад (ср. спорить, держать пари).

Степень устарелости фразеологических оборотов может быть разной. Одни фразеологизмы в настоящее время совсем вышли из употребления и без специальных справок совершенно непонятны. Другие фразеологические обороты, четко осознаваясь как устаревшие, почти всем известны и используются в стилистических целях.

Употребление устаревших фразеологических оборотов с определенной художественно-выразительной и изобразительной целью в известной степени аналогично использованию устаревших слов. Они могут быть использованы для придания речи торжественности и патетики, для создания языкового колорита эпохи комического эффекта. Однако стилистическое использование фразеологических историзмов и архаизмов иногда может быть подобным тому, какое характерно для фразеологизмов, входящих в активный словарный запас. В таком случае они подвергаются индивидуально-авторской обработке и выступают в контексте уже как фразеологические неологизмы.

В качестве примера фразеологического историзма в произведениях Тургенева можно привести фразеологический оборот «предводитель дворянства», употребленный в речи автора в «Записках охотника» с целью создания комического эффекта Валагин А.П. И.С. Тургенев. «Записки охотника»: Опыт анализирующего чтения // Литература в школе. 1992. №3/4. С. 23-28; 28-35.. Примером фразеологического архаизма могут послужить следующие фразеологизмы в романе Тургенева «Новь»:

- «Жить в довольстве, как сыр в масле кататься, да не заедать чужого века, да палец о палец не ударить для блага ближнего»;

- «Вскорости наступило то, что на языке пьяниц носит название столпотворения вавилонского».

«…Образованность я защищать не стану, - продолжал, помолчав немного, Рудин, - она не нуждается в моей защите. Вы ее не любите… у всякого свой вкус… Позвольте вам только напомнить старинную поговорку: «Юпитер, ты сердишься: стало быть, ты виноват» Тургенев И.С. Рудин // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 278.. Здесь Тургенев словами своего персонажа Рудина несколько перефразировал крылатое античное изречение: «Юпитер, ты сердишься, - значит, ты не прав».

В «Степном короле Лире» Тургенев использует фразеологические архаизмы немощи одолевают и тать в нощи: «Становлюсь я стар, государи мои, немощи одолевают… Уже и предостережение мне было, смертный же час, яко тать в нощи, приближается» Тургенев И.С. Записки охотника // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 412. .

Витиеватую романтическую фразеологию 30-х годов ХIХ века Тургенев развенчивает в романе «Дворянское гнездо», где восторженный студент Михалевич, «Демосфен полтавский», сравнивает себя «с птицей небесной», «с лилией долины», говорит, что «он очистился в горниле бед» Тургенев И.С. Дворянское гнездо // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 7. С. 311. или: «волны жизни упали на мою грудь» Там же. С. 290. и т.п. Не менее иронично Тургенев относится к романтическому стилю речи Шубина в «Накануне»: «У меня на сердце теперь такая нежность»; «она (природа) будит в нас потребность любви и не в силах удовлетворить ее. Она нас тихо гонит в другие, живые объятия...» Тургенев И.С. Накануне // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 8. С. 156..

«…Почему я с вами, с вовсе мне не знакомым человеком, так неожиданно разговорился, Господь, Господь один ведает!.. Не вследствие же родства наших душ!» Тургенев И.С. Записки охотника // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 389. («Гамлет Щигровского уезда»).

На фоне литературной нормы языка автора в «Записках охотника» заискрилась сочная орловская речь с ее диалектными словами и выражениями. Они стали рассматриваться Тургеневым не как инородное тело в языке образованного человека, стремящегося очистить свою речь от них (как было в XVIII веке), а как важнейшее художественное средство, как необходимая принадлежность языка персонажей. В отличие от Даля и Горбунова, которые стремились к буквальному копированию мужицкого лексикона, в отличие от Григоровича, который, подделываясь под народную речь, создавал различные стилизации, Тургенев (как и Гоголь) не стремился к натуралистической детализации в описании крестьянского быта, он рассматривал различные диалектные слова и выражения в качестве характерологического средства, создающего яркую экспрессию на фоне языковой нормы авторской речи.

Из литературных персонажей «Записок охотника» выделяются своей речевой манерой, например, Хорь, который употребляет слова вестимо, набольший, отродясь, или Ермолай, в устах которого вполне естественны выражения: Правогя, Чай, все хвораешь? Деревенские мальчики Костя и Илюша в рассказе «Бежин луг» говорят: понятственно, откентелева или пересыпают свою речь такими диалектными словами (рольня, лисовщики, казюли), к которым Тургенев вынужден давать пояснения. Заметный пласт диалектной лексики вклинивается в литературную повествовательную норму так искусно и так гармонично с ней взаимодействует, что читатель замечает только общую картину, органическое единство того и другого. Впрочем, некоторые местные слова и выражения автор вводит с познавательной целью, т.е. чтобы расширить представления читателя об особенностях Орловщины: он поясняет их: майер -- густой тростник, бучило -- глубокая яма с весенней водой, казюли -- змеи, лисовщики -- люди, которые гладят, скоблят бумагу, сугибель -- крутой поворот в овраге, заказ -- лес, верх -- овраг и т.д.

С той же целью и в соответствии с темой очерков в «Записках охотника» употребляется и профессиональная лексика и фразеология: поршок -- молодой перепел, порскать -- криком и хлопаньем арапника выставлять зверя в поле, цыркать (о ястребе), живот (в значении -- домашнее животное, лошадь) и т. д.

Все эти территориальные и профессиональные диалектизмы в очерках и рассказах Тургенева художественно оправданы, не теряют своей самостоятельности и постоянно взаимодействуют с основной лексикой литературного языка. Так, например, в рассказе «Бежин луг» сразу после слов Павла о Тришке, содержащих диалектную лексику, включается в повествование автор, и лирическая стихия языка сразу захлестывает читателя: «Все мальчики засмеялись и опять приумолкли на мгновенье... Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего вечера сменила полуночная сухая теплынь, и еще долго было ей лежать мягким пологом на заснувших полях; еще много времени оставалось до первого лепета, до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари» Тургенев И.С. Записки охотника // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 4. С. 378..

Примечательно употребление Тургеневым характерных выражений «народной этимологии»: персонажи «Записок охотника» говорят фершал, удоблетворили, неабнакавенный. Для Орла и Орловщины явление «народной этимологии» весьма органично.

Аналогичные операции проделывались со словами вариации и вероятно (что дало верояции), фельетон и клевета (что дало клеветон) и так далее.

В «Записках охотника» в качестве речевой характеристики героев употребляются и искаженные иностранные слова: щеколат, ниверситеты, ладеколон, фейвирки, фалетор, кеатр и др.

Тургенев значительно расширил пределы употребления и функции просторечия. У него, как и у других писателей «натуральной школы», просторечие стало не только средством речевой характеристики определенных героев, но и превратилось в достояние всей системы литературного языка. Как указывает В.В. Виноградов, просторечные новообразования типа «резанул, захолонул» сначала употреблялись только в простонародных диалогах, а затем стали появляться и в авторской речи См.: Виноградов В.В. Очерки по истории русского литера-турного языка. М., 1934. С. 218..

В произведениях Тургенева различное употребление просторечной лексики можно проследить при сопоставлении романов «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети».

В «Дворянском гнезде» просторечные слова и выражения являются в устах Марфы Тимофеевны ярким характерологическим средством, таким же, как в устах Марьи Дмитриевны французские изречения. Некоторые исследователи не без основания называют этот пласт лексики, употребляемый Марфой Тимофеевной, старинным усадебным просторечием. Действительно, грубоватые словечки типа обтрепались, глаза вытаращил на фоне общелитературной нормы придают речи Марфы Тимофеевны оттенок старомодности. Совсем иное в «Отцах и детях». Здесь просторечие втягивается в систему литературного языка и перестает быть лишь характерологическим средством исключительно одного или нескольких героев. Не только Базаров употребляет слова: сказывал, махнем-ка, вишь, прокатимся, поболтаемся, в переделке была, шлялись, напичкан, улизнуть, рассиропиться, дудки, но и представители либерального лагеря пользуются этой экспрессивной лексической категорией. Николай Петрович говорит: «подсобляйте», Павел Петрович: «хвать», «угомонился», «бишь», «прихватить», «торчать» (о Базарове), «околею»; Аркадий: «полно, папаша, полно»; Василий Иванович Базаров: «почеломкаемся», «верть назад», «вино... подгуляло», «отделал меня». Более того, просторечные слова и выражения встречаются и в авторской речи: «мужички... обтерханные», «не потакал им», «таскался за ней повсюду», «Ситников ...затрещал на славу», «потащился в город», «толчется в Петербурге», «якшается со студентами». Следовательно, в данном случае просторечие перестало фиксировать индивидуальные особенности речи какого-либо одного или нескольких персонажей, а превратилось в общенародное средство общения, расширив пределы литературного языка.

Сложнее обстоит дело с западноевропейскими фразеологическими заимствованиями. С одной стороны, в связи с развитием журнальной прозы, публицистических стилей, научной и философской терминологии, разговорный словарь героев Тургенева значительно обогащается философскими и научными терминами. В художественные произведения проникают и получают там права гражданства слова: нигилизм, принципы, скептицизм, парламентаризм, космополитизм, дилетант, гипотеза, демократ, либерал, система и другие.

С другой стороны, резко отрицательно относясь к французомании, к щеголянию иностранными словечками, писатель высмеивает особый помещичье-сословный лексикон аристократов Колязина, Павла Петровича Кирсанова («Отцы и дети»), пристрастие реакционера Калломейцева злоупотреблять иностранными словами («Новь»).

Высокопоставленный чиновник, претендующий на высший аристократизм, Матвей Ильич Колязин не говорит, а изрекает французские сентенции: «l'energie est la premiere qualite d'un homme d'etat» («энергия -- основное качество государственного человека»); «но байронизм смешон, il fait son temps» (он отжил свой век). Все это произносится для того, чтобы, как говорит автор, «задать пыли». Тургенев замечает о Колязине: «Рассыпался en vrai chevalier перед дамами» и даже Кукшиной сказал: «enchante» («очарован»).

Ироническое отношение автора чувствуется и к манере Павла Петровича Кирсанова насыщать свою речь иностранными изречениями, нередко искусственно перемешанными с русскими словами и выражениями. Так, например, -- «Я нахожу, что Аркадий S'est degourdi» (стал развязен); «Du calme, du calme» (спокойствие, спокойствие); «это был минутный vertige» (головокружение); «Фенечка будет моею belle-soeur» (невесткой).

Итак, иностранные фразеологизмы в произведениях Тургенева употребляются в двояких целях: и как средство обогащения словаря, и для осмеяния шаблонов, дежурных украшательств в речи персонажей. В этом смысле Тургенев следовал Пушкину и Гоголю, а они, как известно, признавали законным употребление иностранных слов, обозначающих предметы и понятия, для которых нет подходящего выражения в родном языке («Но панталоны, фрак, жилет, всех этих слов на русском нет» -- Пушкин), и, напротив, боролись с изысканным, искусственным словоупотреблением (типа «манкировала контрвизитом» или «инкомодите в виде горошинки на правой ноге» -- Гоголь).

2.3 Выводы

В произведениях И.С. Тургенева с точки зрения стилистической принадлежности и экспрессивной окраски преобладают фразеологизмы разговорно-бытового характера. Вышеуказанные специфические свойства разговорно-бытовой фразеологии обуславливают ее широкое использование в прозе Тургенева, помогая писателю добиваться «яркости и сочности языка, воспроизводя излюбленные средства народного выражения» Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М., 1987. С. 280. .

Тургенев широко использует фразеологию в языке личного авторского повествования, в языке персонажей. При этом он тщательно отбирает и так умело использует фразеологические элементы, что они или органически сливаются с общим языком, или четко ему противостоят Смирнова Л.Н. Литературные портреты в «Записках охотника» И.С. Тургенева. Портрет как особенность стиля произведения, его роль в характеристике и типизации образа. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. М., 1958. С. 6-7..

В языке персонажей Тургенева фразеология служит средством социально-языковой характеристики или средством индивидуализации речи персонажа.

Описанные нами случаи отбора и употребления фразеологических словосочетаний и множество других говорят о том, что Тургенев нашел удивительно гармоничную художественную форму и сохранил меру в использовании фразеологии.

Заключение

Всестороннее изучение фразеологической системы современного русского языка позволят нам глубоко проникнуть в сложную и разнообразную жизнь устойчивых сочетаний слов, получить представление об их основных структурно-семантических и стилистических типах, узнать их происхождение и особенности функционирования, помогает объективно и правильно оценивать творческие поиски писателей и публицистов, в данном случае - И.С. Тургенева.

Теоретическое изучение фразеологической системы современного русского языка не только позволяет познать ее как определенное языковое явление, но и дает возможность усвоить основные нормы литературного употребления фразеологических оборотов.

В научном плане всестороннее исследование фразеологического состава русского языка в его настоящем и в истории поможет также созданию ортологии - науки о правильной речи: она должна строиться на объективных лингвистических данных, а не на субъективных оценках ученых, работающих в области практической стилистики.

В народном разговорном языке И.С. Тургенев видел источник силы и богатства русского литературного языка и щедро черпал из этого источника, широко используя разговорно-просторечную, диалектическую лексику и фразеологию.

Мы можем подвести итог, что в произведениях И.С. Тургенева встречается достаточно большое количество фразеологизмов, относящихся к каждой из четырех групп в соответствии с классификацией фразеологических оборотов с точки зрения их семантической слитности. Таким образом, мы видим, насколько разнообразна фразеология прозы И.С. Тургенева.

При помощи классификации фразеологизмов с точки зрения их семантической слитности мы можем определить соотношение значения фразеологизмов произведений И.С. Тургенева в целом и значений составляющих их компонентов, что может помочь овладеть литературными нормами использования фразеологизмов в речи, выявить и устранить неправильное использование фразеологических оборотов в результате незнания их значения и состава.

Тургенев придал русскому языку необыкновенную гибкость и выразительность. В его романах можно обнаружить целые системы определений, освещающие предмет или явление, чувство или переживание всесторонне. Фразеологические конструкции с двойными или тройными эпитетами придают тургеневскому повествованию особую гармоничность. В сочетаниях «бедные, бледные, бессильные руки», «потемневшая, благовонная, уединенная комната», «спокойное, изнеженное, избалованное существо», «страстное, грешное, бунтующее сердце» каждый последующий эпитет не только усиливает предыдущий и уточняет смысл, но и способствует созданию общего ритма и мелодики повествования.

Фразеологические обороты не являются в произведениях Тургенева чем-то дополнительным, преследующим лишь «колористические» цели; они органически входят в повествование, являясь важнейшим моментом его выразительности.

Фразеологизмы помогают писателю немногими словами сказать многое, поскольку они определяют не только предмет, но и его признак, не только действие, но и его обстоятельства. Усложненность семантики фразеологизмов отличает их от однословных синонимов. Язык выступает как главное характерологическое средство, создающее преставление о внутреннем облике героя, выражающее основные взгляды автора на построение речи персонажа.

И.С. Тургенев любил русский язык, в своих произведениях он сумел блестяще использовать великое языковое наследие русского народа и поднять технику русского художественного слова на небывалую высоту. Как чуткий художник слова, тонкий стилист, он внес неоценимый вклад в развитие родного языка.

Характерологическая роль языка очень сильна в романах Тургенева. Так, в «Отцах и детях» есть классические примеры полного соответствия речевой манеры героев их характерам. Данное соответствие достигается в том числе с помощью использования фразеологических оборотов. Здесь салонная речь Павла Петровича Кирсанова и строгая, точная, афористическая речь его идейного антагониста Базарова дают ясное представление о двух разных обликах героев.

Изучение языка и стилистического мастерства И.С. Тургенева в плане использования им фразеологии представляет глубокий интерес как для понимания словарного богатства и совершенства грамматического строя русского языка, так и для выяснения вопроса о взаимоотношении фразеологии с языком художественной литературы, и имеет большое не только теоретическое, но и практическое значение для языковедов, литературоведов, писателей, переводчиков, педагогов и учащейся молодежи.

Список использованной литературы

1. Алещенко Е.И. Русская поэтическая фразеология (на материале произведений В.М. Гаршина и Н.С. Лескова): Дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. Волгоград, 1998. 197 с.

2. Бабкин А.М. Русская фразеология, ее развитие и источники. Л., 1970. 263 с.

3. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961. 262 с.

4. Баранникова Л.И. Введение в языкознание. Саратов, 1973. 456 с.

5. Басихин Ю.Ф. «Ранние поэмы» И.С. Тургенева. От стихотворных поэм к романам. Автореф. канд. дисс. М., 1969. 172 с.

6. Батюто А.И. Тургенев - романист. Л., 1972. 134 с.

7. Белинский В.Г. Русская литература в 1845 году // Белинский В.Г. Собр. соч. в 3-х т. М., 1948. Т. 3.

8. Бушмин А.С. Преемственность в развитии литературы. Л., 1975. 178 с.

9. Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. М.; Л., 1962. 189 с.

10. Валагин А.П. И.С. Тургенев. «Записки охотника»: Опыт анализирующего чтения // Литература в школе. 1992. №3/4. С. 23-28; 28-35.

11. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка. М., 1934. 448 с.

12. Виноградов В.В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке. - В сб. Академик А.А. Шахматов. М., 1947. 345 с.

13. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // Вопросы языкознания. 1953. №5. С. 45-52.

14. Виноградов В.В. Основные понятия русской фразеологии как лингвистической дисциплины // Труды юбилейной сессии Ленинградского университета. Л., 1964. С. 3-22.

15. Виноградов И.И. По живому следу: духовные искания русской классики. Литературно-критические статьи. М., 1987. 245 с.

16. Гвоздарев Ю.А. Рассказы о русской фразеологии. М., 1988. 206 с.

17. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л., 1979. 189 с.

18. Голубков В.В. Художественное мастерство Тургенева. М., 1960. 234 с.

19. Гриднева Т.В. Фразеологические средства выражения категории интенсивности: Дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. Волгоград, 1996. 242 с.

20. Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. Ростов-на-Дону, 1979. 189 с.

21. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М., 1987. 194 с.

22. Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов. М., 1978. 234 с.

23. Жуков В.П. Русская фразеология. М., 1986. 234 с.

24. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии. - В сб.: Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике. Л., 1956. 234 с.

25. Лексика русского литературного языка XIX - начала XX века. М., 1981. 189 с.

26. Марканова Ф.А. Стилистическое мастерство Тургенева в употреблении и раскрытии значения народно-разговорного языка, диалектной лексики и фразеологии. Ташкент, 1958. 232 с.

27. Мокиенко В.М. Загадки русской фразеологии. М., 1990. 207 с.

28. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М., 1980. 342 с.

29. Молотков А.И. Основы фразеологии русского языка. Л., 1977. 123 с.

30. Назарова Л.Н. Тургенев и русская литература конца XIX - начала XX века. Л., 1979. 212 с.

31. Новиков С.М. Тургенев - художник слова. М., 1954. 123 с.

32. Петрова М.А. Русский язык. Лексика. Фонетика. Словообразование. М., 1986. 345 с.

33. Попов Р.Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаическими значениями и формами слов. М., 1976. 234 с.

34. Поселенова А.В. Коммуникативно-прагматические свойства фразеологических единиц в диалогической речи (на мат-ле русск. драматургии XIX в.): Дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. Волгоград, 1999. 228 с.

35. Пустовойт П.Г. И.С. Тургенев - художник слова. М., 1980. 376 с.

36. Русские писатели о языке. Л., 1954. 523 с.

37. Русский язык в современном мире / Отв. ред. Ф.П. Филин. М., 1998. 289 с.

38. Салим А. Тургенев - художник, мыслитель. М., 1983. 232 с.

39. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972. 267 с.

40. Смирнова Л.Н. Литературные портреты в «Записках охотника» И.С. Тургенева. Портрет как особенность стиля произведения, его роль в характеристике и типизации образа. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. М., 1958. 234 с.

41. Соловьев О.М. Фразеологические единицы как средство создания комического в произведениях А.Т. Аверченко и Н.А. Таффи. Дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. Магнитогорск, 2001. 186 с.

42. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30-90-е годы XIX в. М.-Л., 1965. 234 с.

43. Стилистика русского языка: Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста / Под ред. А.Н. Кожина. М., 1987. 345 с.

44. Тагиев М.Т. Глагольная фразеология современного русского языка. Баку, 1966. 290 с.

45. Телия В.Н. Что такое фразеология. М., 1967. 212 с.

46. Тургенев в русской критике. М., 1953. 412 с.

47. Тургенев И.С. Вопросы биографии и творчества / Под ред. Мостовской, Никитиной. Л., 1967. 178 с.

48. Тургенев. Новые материалы и исследования / Под ред. Дубовикова. М., 1967. 278 с.

49. Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология. М., 1990. 415 с.

50. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. Молоткова А.И. М., 1986. 456 с.

51. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романиста. М., 1958. 312 с.

52. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. СПб., 1996. 165 с.

53. Шаталов С.Е. Проблемы поэтики Тургенева. М., 1969. 189 с.

54. Шелякин М.А. Работа над языком «Записок охотника». Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. фил. наук. М., 1954. 229 с.

55. Щербань Н.В. Тридцать два письма И.С. Тургенева и воспоминания о нем // Русский вестник». 1890. № 7. С. 23-28.

56. Щмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977. 234 с.

57. Ваllу Сh. Рrесis dе stуlistiquе. Gеnеvе, 1905. 262 р.

Источники

1. Тургенев И.С. Ася // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 7.

2. Тургенев И.С. Дворянское гнездо // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 7.

3. Тургенев И.С. Дым // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 9.

4. Тургенев И.С. Записки охотника // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 4.

5. Тургенев И.С. Накануне // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 8.

6. Тургенев И.С. Новь // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 12.

7. Тургенев И.С. Отцы и дети // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 8.

8. Тургенев И.С. Первая любовь // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 9.

9. Тургенев И.С. Разговор // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 1.

10. Тургенев И.С. Рудин // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 6.

11. Тургенев И.С. Стено // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. М.; Л., 1962. Т. 1.

Размещено на Allbest.ru