Экзотическая и этнографическая лексика в произведениях М.Ю. Лермонтова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Экзотическая и этнографическая лексика в произведениях М.Ю. Лермонтова



Введение

экзотизм лексика лермонтов семантический

На рубеже ХХ - ХХI вв. возрастает интерес к художественному тексту как сложному комплексному явлению. Учёных интересует состав произведения, его стилистические пласты, тематические составляющие и грамматические особенности. Описанию подвергаются единицы различных языковых уровней, позволяющие говорить о своеобразии индивидуально-авторской манеры повествования.

В.В. Виноградов отмечал, что в языке произведений определённого автора воплощена его творческая личность [Виноградов 1989: 6]. Если под языковой картиной мира понимается совокупность представлений народа о действительности, зафиксированных в единицах языка, на определённом этапе развития народа [Караулов 1987: 171-172], то языковая картина мира писателя является зеркалом авторского мира, поскольку «лик писателя проступает в системе словесной организации его творчества <…> писатель стремится изобразить вещи объективного мира такими, какими он их видит через призму своего художественного «я»» [Дроботун 2005: 51-60].

Вопросы семантической системы языка, смысловой структуры языковых единиц, путей пополнения словарного состава, взаимосвязь различных типов значений привлекают внимание лингвистов самых разных школ и направлений. В связи с активным использованием в современной русской речи иноязычных слов, представляется необходимым тщательное изучение различных типов «иноязычий», по-разному относящихся к системе русского литературного языка и по-разному функционирующих в ней. Одним из типов иноязычных слов является экзотическая лексика.

Лексическая система языка отличается от других его уровней своей открытостью, незамкнутостью, ибо словарный состав языка отражает те изменения, которые постоянно происходят в общественной, материальной и других сторонах жизни общества. Современная лингвистика располагает значительным количеством исследований, посвящённых общим проблемам заимствования, отдельным разрядам иноязычных слов или конкретным заимствованным словам. Однако одной из недостаточно изученных проблем языкознания следует считать проблему изучения экзотической лексики.

М.Ю. Лермонтов жил и писал в одну из самых интересных и плодотворных эпох развития русской словесности, эпоху закрепления основных норм национального русского литературного языка. Эволюция языка и стиля Лермонтова, его взглядов на развитие русского языка не могла не отразиться на характере лексики его произведений.

Объектом исследования являются произведения М.Ю. Лермонтова.

Предметом нашего исследования являются экзотизмы и этнографизмы в произведениях М.Ю. Лермонтова.

Экзотизмы представляют значительную группу слов в системе русского языка. Этим и объясняется важность и актуальность проблемы исследования употребления экзотической и этнографической лексики в произведениях М.Ю. Лермонтова.

Лексика современного русского языка очень неоднородна по происхождению. «При описании происхождения и формирования русской лексики разграничивают хронологические и лингвистические этапы её развития, выявить источники образования слов, указать на специфику исторического анализа словарного состава языка и особенности истолкования языковых явлений» [Диброва 2001: 273].

Заимствования способствуют обогащению языка и упорядочению лексической системы. Экзотизмы среди заимствованных слов представляют собой лексический пласт, единицы которого характеризуют специфические национальные особенности жизни разных народов и употребляются при описании действительности в художественном тексте.

Методологической основой исследования являются труды А.Е. Супруна, А.Н. Гвоздева, С. Влахова, С. Флорина, А.А. Реформатского, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В.С. Виноградова, В.П. Беркова, Л.Г. Самотик, Ф.И. Джаубаевой и др.

Цель нашей работы - анализ использования экзотической лексики в поэтической речи М.Ю. Лермонтова.

В соответствии с поставленной целью необходимо решить следующие задачи:

1. определить место экзотической лексики в системе заимствованных слов;

2. выявить экзотизмы и этнографизмы в произведениях М.Ю. Лермонтова;

3. определить особенности введения экзотизмов и этнографизмов в произведения М.Ю. Лермонтова. Источником языкового материала послужили тексты 30 произведений М.Ю. Лермонтова. Методом сплошной выборки нами выбрано 169 примеров, включающих 133 единицы экзотической и этнографической лексики.

Основные методы исследования - описание, сопоставление, анализ, статистика.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы. В первой главе раскрывается понятие «экзотическая лексика» и распределение экзотизмов по тематическим группам. Во второй главе описываются особенности поэтического языка М.Ю. Лермонтова, проводится анализ экзотической и этнографической лексики в стихах М.Ю. Лермонтова, даётся распределение экзотической и этнографической лексики на лексико-тематические группы. В заключении даётся обобщение и выводы.

Список использованных источников состоит из 95 единиц.



1. Экзотизмы и этнографизмы в системе русского литературного языка

1.1 Экзотизмы и их семантическое освоение

«Экзотизмы - это национальные названия предметов быта, домашней утвари, одежды, обычаев, обрядов того или иного народа, той или иной страны» [Диброва 2001: 311]. Попадая в язык-преемник, они сохраняют в своём большинстве национальные языковые черты (кроме графического и отчасти фонетического облика) и функционируют как обозначения уникальных, безэквивалентных понятий, не имеющих аналогов в принимающем языке. Их смысловая функция заключается в передаче колорита исконной культуры носителей языка.

В научной литературе выделяются «широкие» и «узкие» экзотизмы (по терминологии А.В. Калинина) [Калинин 1971: 110]. «Широкими» экзотизмами именуются слова, называющие предметы и явления, свойственные жизни нескольких народов (обычно близких территориально, генетически и др.). Подобные лексемы зафиксированы в толковых словарях современного русского литературного языка. В русских переводах и оригинальных текстах отмечен ряд слов, которые можно квалифицировать как «широкие» экзотизмы: бай - заимствование из тюркских языков, использующееся в текстах в значении «богатый скотовод, землевладелец или торговец в Средней Азии» [ССРЛЯ 1, 1948: 244]. К «Широким» экзотизмам относятся также слова арака, кумыс, кошара, батыр, джут. Но материал, представленный лексемами, отражающими особенности быта, жизни, культуры одного народа (например, тувинского), - это «узкие» экзотизмы. Экзотизмы этого типа не зафиксированы в современных русских лексикографических источниках. Таким образом, критерием отнесённости к «широким» и «узким» экзотизмам является не только факт локальной приуроченности, но и наличие (или, напротив, отсутствие) лексем в толковых словарях современного русского языка.

Чаще всего в литературе встречаются термины «безэквивалентная лексика» и «экзотическая лексика» или «экзотизм» и наряду с ними, нередко в том же или близком значении - «варваризм», «локализм», «этнографизм», «алиенизм», «фоновые слова», «кошютативные слова», «слова с культурным компонентом», «пробелы», или «лакуны» [Влахов, Флорин 1980: 36]. Роднит эти понятия определённая национальная, историческая, местная, бытовая - окраска, отсутствие соответствий (эквивалентов) в переводящем языке, а в отношении некоторых - и иноязычное происхождение.

В первую очередь особого внимания заслуживает термин «экзотическая лексика» («экзотизм») как наиболее серьёзный конкурент других терминов. Исследователи отмечают, что экзотизм - это 1) иноязычное слово, причём некоторые добавляют, 2) «из малоизвестных языков, обычно неиндоевропейских», или 3) вид варваризма, 4) слово, «обозначающее реалию - явление быта, социальных отношений, природы», «жизни, быта, обрядов, обычаев отдельных народов», и 5) слово, употребляемое «для придания речи особого (местного) колорита» [Влахов, Флорин 1980: 40]. Что термин этот недостаточно устоялся в лингвистической литературе со своим точным определённым значением, видно ещё из различных оговорок и уклончивых дефиниций: «под экзотизмом в работе … подразумевается…», «часто подобные слова называют экзотической лексикой», «в том же значении нередко употребляется также термин «варваризм», «среди варваризмов иногда выделяются экзотизмы» и т.д. Е.А. Супрун, одним из первых уделивший экзотизмам особое внимание, всё же употребляет этот термин как бы с опаской: ставит слово «экзотическая» в кавычки уже в заголовке статьи, отмечает, ссылаясь на Е.М. Галкину-Федорук, что «слова такого рода относят иногда к так называемой «экзотической» лексике» [Супрун 1958: 51], и что он, этот термин, удобнее по сравнению с описательными терминами вроде «лексика, характеризующая быт (и не только быт) разных стран и народов», как указывается у А.Н. Гвоздева [Гвоздев 1955: 85-86].

Признаками экзотической лексики являются: отнесённость к национальной реалии, её уникальность, отсутствие синонимов в языке-преемнике, высокая степень обусловленности культурой нации. Приведенные ниже парадигмы представляют в современном русском языке названия определённых «отрезков действительности» разных наций.

Экзотизмы можно разбить на разные тематические группы, обозначающие лица, бытовые реалии, реалии культурной жизни, наименования животных и растений, наименования ономастических реалий, наименования государственных и административно-территориальных образований, этнонимы.

Тематическая классификация экзотизмов отражает основные фрагменты действительности, названия которых традиционно не переводятся на русский язык. Такая классификация включает свыше 20 групп (основные из них намечены в известной статье А.Е. Супруна [Супрун 1958: 50-54]). У А.Е. Супруна реалии делятся, главным образом, по предметному принципу.

Таблица А.А. Реформатского построена на предметно-языковом принципе: отмечается, из каких языков в русскую лексику вошли иноязычные слова, означающие: 1) имена собственные, 2) монеты, 3) должности и обозначения лиц, 4) детали костюма и украшения, 5) кушанья и напитки, 6) обращения и титулы при именах [Реформатский 1992: 132].

С. Влахов и С. Флорин предлагают такую классификацию: I. Предметное деление. II. Местное деление (в зависимости от национальной и языковой принадлежности). III. Временно'е деление (в синхроническом и диахроническом плане, по признаку «знакомости»). IV. Переводческое деление [Влахов, Флорин 1980: 50]. Внутри каждого раздела авторы выделяют ещё подразделы. Так, предметное деление имеет такие подразделы: а) географические реалии, б) этнографические реалии (пища, напитки, одежда, жильё, мебель, посуда, утварь, транспорт, люди труда, орудия труда, организация труда и т.д., в) общественно-политические реалии (административно-территориальное устройство, населённые пункты и т.д., сословия и касты, звания, титулы и т.п.

Наиболее крупные группы экзотизмов составляют обращения (синьор, сеньор, мисс, эфенди, пан, сэр, фрау и т.д.), названия верховного правителя, монарха, наследника, высоких чиновников; названия одежды и обуви, денежных единиц, музыкальных инструментов; танцев, песен, певцов, единиц измерения, видов транспорта, воинов, населённых пунктов, жилищ и усадеб, кушаний и напитков, ветров, земледельцев, лошадей, праздников, учебных заведений, высших органов власти [Самотик 2005].

В тематическую парадигму «Религиозные термины» включены пришедшие в последние десятилетия из неевропейских языков такие именования: ван «монастырь в Лаосе», джихад (илсамск.) «священная борьба за веру против неверных», мехреб «ниша, указывающая направление к Мекке», минбер «подобие трибуны в мечети», садкх «священник индийского прихода», сангх «буддийская община», синто' «религия японцев», то'рии «японские храмовые ворота».

Тематическая парадигма «Национальная одежда»: дхот «набедренная повязка в Индии», дэли «монгольская верхняя одежда», бандана «платок, завязывающийся концами назад, обычно у мужчин», лоунджи «клетчатая юбка бирманцев-мужчин, оби «японский пояс, завязывающийся бантом сзади», хакама «штаны самурая», пиколь «афганская мужская шапочка».

Тематическая парадигма «Музыкальное искусство (инструменты, танцы, песни)»: бань «китайская разновидность кастаньет», маракасы «южноамериканский ударный инструмент», карнаи и сурнаи «узбекские музыкальные инструменты, зикр «ритуальный чеченский танец», ламбада «бразильский танец», самба «латиноамериканский танец», спиричуэлсы «негритянские народные песни», тро'ва «лирическая песня трубадуров на Кубе», хуучир «монгольская песня, стих», танка «японский стих», дархат «народный певец Монголии», додзёдзи «японская исполнительница танца с глицинией».

Тематическая парадигма «Мода»: гранж стиль «сельский стиль», шляпка клоше «шляпа в форме колокола», от кутюр «высокая мода», прет-а-порте «обычная одежда», свингер «расклешённое пальто», сноптоп «короткая дублёнка с особой выделкой меха», топ-модель «модель высшего класса», топ-салон, фэшен-шоу «представление коллекции моделей».

С течением времени именования могут терять свою экзотичность и переходить в разряд заимствований: пальто, кофта, костюм, халат, юбка; бокс, баскетбол, хоккей, футбол; бекон, бифштекс, бульон, гамбургер, котлета, кофе. Некоторые из них даже не осознаются как иноязычные: кофта, костюм, юбка, котлета и др.

Существуют две классификации по степени освоения иноязычных слов. В одной классификации выделяются: а) заимствованные слова; б) экзотизмы; в) иноязычные вкрапления (варваризмы) [Рахманова, Суздальцева 2003: 188].

Полностью заимствованным считается слово, которое ассимилировалось в языке-преемнике графически, фонетически (орфоэпически), семантически, словообразовательно, морфологически и синтаксически. «Экзотизмы - слова, обозначающие предметы, явления, несвойственные русской жизни. Экзотизмы не имеют синонимов в русском языке, так как в них отражается то специфическое, что есть в жизни другого народа. Поэтому их можно перевести на русский язык только описательно» [Рахманова, Суздальцева 2003: 189]. Это национальные названия предметов быта, домашней утвари, одежды, обычаев, обрядов того или иного нарда, той или иной страны.

Иноязычные вкрапления - это слова, словосочетания и предложения, находящиеся в чужом языковом окружении. Иноязычные вкрапления (варваризмы) не освоены или неполно освоены языком их принимающим.

В другой классификации по степени освоения иноязычных слов выделяют освоенную и неосвоенную лексику.

Неосвоенная лексика - слова, оформленные средствами русской графики, но не утратившие непосредственной связи с источником, сохраняющие несвойственные исконной лексике фонетические и морфологические особенности, указывающие на иноязычное происхождение, а также неосвоенная лексика имеет свою специфику и в характере употребления заимствованных слов в русской речи. Так. Нередко новое заимствованное слово используется в русском языке только для обозначения явлений, понятий, реалий иноязычной страны, обычно той, откуда пришло новое слово.

К неосвоенной лексике относят частично освоенную лексику.

Частично освоенная лексика - слова, оформленные графическими средствами русского языка, вошедшими в его фонетическую и морфологическую системы, но сохраняющие внутреннюю связь с языком-источником.

Полностью освоенную лексику характеризует полный отрыв от языка-источника, высокая степень формальной и семантической ассимиляции.

Среди неосвоенной лексики выделяют экзотизмы. Традиционно в научной литературе экзотизмы рассматриваются как разновидность заимствованной лексики, обозначающей явления культуры другого народа и находящиеся на периферии словарного состава, и различающиеся по степени употребительности и сфере использования.

Среди признаков экзотизмов выделяют следующие:

1. Экзотизмы обычно не переводятся, так как обозначаемые ими реалии специфичны и присущи только тому народу, о котором рассказывается. Например: раджа (санскр.) - княжеский титул в Индии, а также человек, носящий этот титул; афгани (пушт.) - денежная единица Афганистана, равная 100 пулам (разменная монета Афганистана, равная одной сотой Афгани); рахат-лукум (тюрк. из араб.) - восточная сладость, приготавливаемая из смеси муки, сахара, крахмала, орехов, миндаля, фруктовых соков.

2. Сохраняют в своём большинстве национальные языковые черты (кроме графического и отчасти фонетического облика). Например: араукария (от названия чилийской провинции Арауко) - высокое хвойное дерево, распространённое в Южной Америке и Австралии; грефье (франц.) - во Франции и Бельгии - должностное лицо при парламенте или суде, составляющее официальные отчёты, редактирующее документы; агрежо (франц.) - учёная степень во Франции, дающая право преподавать в лицеях и университетах.

3. Слова с чётко закреплённой принадлежностью к определённой стране, республике, области и национальности. Например: нанду (исп.) - американские страусы - отряд бескилевых птиц с развитыми, но непригодными для полёта крыльями; распространены в Южной Америке; кимоно (яп.) - традиционная японская одежда - прямой халат с цельнокроеными рукавами и широким поясом.

4. Мало известны носителям того языка, в котором употребляется. Например: йодль (нем.) - жанр народных песен альпийских горцев, а также манера, в которой песни этого жанра исполняются - фальцет с использованием очень высоких регистров звука; сунна (араб.) - священное мусульманское предание, содержащее рассказы о Мухаммеде, а также его высказывания; считается дополнением к Корану; тараф (рум.) - румынский и молдавский народный оркестр, обычно состоящий из скрипки, кобзы, цимбая, ная и бубна.

5. Не имеет синонимов в русском языке, поэтому их ещё называют безэквивалентной лексикой.

6. Имеют книжную окраску.

7. Слабая словообразовательная продуктивность, отсутствие производных.

8. Используется в номинативной функции.

Следует отметить, что некоторые признаки экзотизмов не являются общепринятыми. Так, исследователи С.А. Беляева, К. Сапаров выделяют следующие признаки экзотизмов:

1. Экзотизмы могут употребляться в сравнениях и метафорически: «Вы могли тогда погрузиться в совершенно неправдоподобные джунгли (валютные, каменные) тогдашних рекламных газетных столбцов» (Неделя, 1971. №3).

2. Могут выступать в роли окказиональных синонимов к исконным словам: босс - начальник (разг.), мэр города - о председателе исполкома; село - аул.

3. Экзотизмы образуют производные: доллар - долларовый, чабан - чабанский, аул - аульный.

4. Могут входить в устойчивые словосочетания: курс доллара, каменные джунгли.

5. Употребляются и в книжном, и в устном вариантах одновременно, причём устная форма кажется предпочтительнее.

Процесс адаптации экзотизмов в языке-преемнике носит комплексный и поэтапный характер. Первым подвергается адаптации графический (фонетический) уровень, когда в текстах писателей иноязычные слова (предложения) вводятся в графике языка-преемника (т.е. русского), сохраняя при этом на всех других уровнях (морфологическом, синтаксическом, семантическом) свойства, присущие им в языке-источнике. Е.А. Проценко отмечает: «Такие случаи существенно отличаются от собственно интерсистемных единиц (используются автором с особой целью - подчеркнуть «русский дух» говорящего), доказывая, однако, что перекодирование может осуществляться только на одном уровне, затрагивая в данном случае лишь означающее» [Проценко 2006: 26].

С другой стороны, степень адаптации на морфологическом и синтаксическом уровнях зависит от грамматической категории экзотизмов. Имеется в виду тот факт, что синтаксической адаптации подвергаются словоформы и словосочетания независимо от того, какими единицами они представлены - иносистемными или интерсистемными. Показатели морфологического согласования также могут присутствовать у иноязычных лексических единиц (словоформ или словосочетаний).

Семантическая адаптация также проходит несколько этапов. Первоначально значения перекодированных единиц практически соответствуют языку-источнику, они не один раз проходят через своеобразное сито прежде, чем закрепятся в языке-преемнике.

1.2 Использование экзотизмов и этнографизмов в художественных текстах

Экзотическая лексика выполняет в русских текстах несколько функций.

1. В произведениях, рассказывающих о жизни других стран, других народов, экзотизмы выполняют номинативную функцию - называют понятия, которым нет эквивалентов в русском языке. Невозможно, например, представить без экзотизмов стихи такого поэта как Николай Гумилёв. Рассказывая о чужеземных странах, в которых он сам побывал, Гумилёв постоянно использует названия диковинных зверей, загадочных и прекрасных растений, необыкновенных людей, живущих там:

Как конквистадор в панцире железном,

Я вышел в путь и весело иду,

То отдыхая в радостном саду,

То наклоняясь к пропастям и безднам. (Сонет) [Гумилёв 1989: 89];

Там он жил в тени сухих смоковниц,

Песни пел о солнечной Кастилье,

Вспоминал сраженья и любовниц,



Видел то пищали, то мантильи. (Старый конквистадор) [Гумилёв 1989: 109].

Там травы славятся узорами,

И реки, словно зеркала,

Но рощи полны мандрагорами -

Цветами ужаса и зла. (Одиночество) [Гумилёв 1989: 53].

2. Вместе с тем экзотические слова придают повествованию национальный языковой колорит, «приближают» читателя к языку той страны, жизнь которой описывает автор. Это вторая функция экзотизмов - отражение национальной языковой специфики. Например: «40 лет назад, в августе 1961-го, в живую плоть Берлина врезалась Стена… Бетонное воплощение «железного занавеса» в течение 28 лет разделяло восток и запад, … немцев и … немцев… Сейчас - спустя более чем 10 лет после падения стены и объединения Германии - социологи пришли к обескураживающему выводу: пропасть между менталитетом восточных и западных немцев всё больше увеличивается… Жители города порой всё ещё продолжают делить друг друга на «осси» (восточные немцы) и «весси» (западные)» [АиФ, 2001]. Или ещё пример: И. Бродский пишет: Здесь есть кино, салуны за углом,

Одно кафе с опущенною шторой. (В одном городке) [Бродский 2000: 49].

3. Иногда экзотизмы, употребляясь в переносном значении, утрачивают свою связь с национальной спецификой чужой страны и чаще всего служат средством эмоционально-оценочной, а также образной характеристики явлений. Так, слово каста, которое в прямом значении является экзотизмом, связанным с жизнью Индии и некоторых других стран Востока, стало употребляться у нас и как отрицательно оценочная метафора: для обозначения замкнутой общественной, сословной, профессиональной группировки, отстаивающей свою обособленность и свои привилегии: «Через несколько лет Пантелея уже звали Пантелеем Григорьичем, и он получил известность в касте деловых людей» (Детские годы Багрова-внука) [Аксаков 1988: 112]. Экзотизм нирвана, который в буддизме обозначает «состояние высшего блаженства, отрешённость от всех жизненных забот и стремлений и слияние с божеством» [МАС 1986: т. 2, 500], употребляется в нашей речи и в качестве метафоры - для выражения высшей степени блаженного состояния: «Не здесь ли истинное блаженство, завершение всякой философии» степная нирвана, сладкое усыпление, во время которого снится только синее небо» (Нирвана) [Короленко 1964; 87].

4. Нередки случаи, когда экзотизм употребляется по отношению к реалиям нашей действительности для того, чтобы выделить, подчеркнуть какие-либо нюансы смысла русского слова, то есть как средство, уточняющее значение исконно русского слова. Наиболее характерно это для текстов публицистических, общественно-политических. Показательно, например, употребление прежде бывшего экзотизмом слова парламент. В годы перестройки оно стало регулярно употребляться сначала по отношению к Верховному Совету СССР, затем - к Съезду народных депутатов России: «российский парламент», «спикер парламента» и т.п. По-видимому, «распространение этого слова объяснялось стремлением говорящих подчеркнуть то принципиально новое, что появилось сейчас в работе высшего законодательного органа нашей страны, - возможность открыто высказывать и отстаивать своё мнение, спорить, дискутировать, быть не только «за», но и «против»» [Рахманова 2003: 196].

5. Наконец, иногда употребление экзотизмов объясняется просто стремлением к броскости, оригинальности наименования, причём нередко в ущерб смыслу. Американские, английские, итальянские, японские экзотизмы можно, например, увидеть на вывесках многих ресторанов, кафе, причём как тех, которые отражают национальную специфику, например «Суши-бар», где можно отведать японское национальное блюдо суши, так и тех, которые почти ничего специфически национального не имеют: «Таверна» - кафе, «Ланч» - пивная и т.д.

Но основная функция употребления экзотизмов диктуется прежде всего необходимостью в названии явления.

При вводе экзотизмов в текст художественного произведения используются разные способы их семантизации, известные и описанные в литературе [Джаубаева 2008: 16-17].

Выделим типичные из них, представленные в произведениях разных авторов (примеры даны из сборника рассказов северокавказских писателей «Война длиною в жизнь», с. 426, 619, 620, 626, 620, 437, 626, 451):

1) даётся авторский комментарий в сноске: Потеря коня многократно удешевляет голову его хозяина и подобная переоценка вполне соответствует духу адыге хабзе - адыге хабзе - неписаный нравственный кодекс общественного бытия у кабардинцев, черкесов и адыгейцев (единое самоназвание - адыги);

2) предлагается авторское пояснение в контексте (нередко в скобках): Кукуруза была питанием универсальным. Из неё готовили пастэ (адыгейский вариант мамалыги), хьантхупс (похлёбку), ашрай (суп на молочной основе), хьатыкъ (нечто вроде булочки, но из кукурузной муки), мэджаджь (похож на пирог, особенно если с тыквой), гуйбат (то же, что и булочка-хьатыкъ, но не печёное, а варёное), щипс (соус);

3) в тексте имеется прямой перевод слова: Кроме огорода, у тёти был хатежьый - огородик; главное в этом искусстве - сделать дело настолько тихо, ловко и незаметно, чтобы даже хозяйская собака ухом не повела, чтобы какой-нибудь доносчик - хаша, даже карем глаза ничего не увидел;

4) возможно и индивидуально-авторское толкование слова: Интересным был вечер, когда у нас вязали для нысэ платок. Для этого устроили шъыхьаф, это слово переводится как «взять труд взаймы», или «работа в кредит»;

5) предлагается авторская оценка явления, называемого кавказизмом: Дети стали меньше увлекаться играми, становясь чуть постарше, всё более приобщались к фицига - «черноте священной» (неизвестно, почему адыги магометанскую грамоту, чтение Корана, назвали чернотой».



2. Экзотизмы и этнографизмы в произведениях М.Ю. Лермонтова

2.1 Национальный колорит произведений М.Ю. Лермонтова

За свою короткую жизнь М.Ю. Лермонтов побывал на Кавказе трижды - в 1818, 1820 и 1825 годах, он «с детства видел черкесов в лохматых шапках и бурках, скачки джигитов, огненные пляски, хороводы, праздник байрама, слышал горские песни, легенды, предания» [Джаубаева 2008: 13]. В основу всех кавказских поэм и стихотворений Лермонтова легли эти первые неизгладимые впечатления, виденный им в детстве край войны и свободы, подлинный сражающийся Кавказ.

Для М.Ю. Лермонтова Кавказ стал второй родиной. С ранних лет поэт изучил жизнь, обычаи кавказских горцев и отобразил всё это в произведениях кавказского цикла.

В 1837 году Лермонтов снова попадает на Кавказ, будучи сосланным за стихи на смерть А.С. Пушкина. Здесь Лермонтов наблюдает быт и нравы кавказских народов, находясь в их среде. Знакомится с историей и поэзией и, как поэт и как участник войны, постигает Кавказ во всей совокупности прежних и новых впечатлений. Особое значение для Лермонтова имели встречи с кавказской интеллигенцией и сосланными на Кавказ декабристами.

В 1837 году Лермонтов писал С.А. Раевскому из Тифлиса: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе, - да жаль, теперь не доучусь, а впоследствии могло бы пригодиться» [Лермонтов 1976: т. 4, 541]. Следует отметить, что в то время «татарами» называли на Кавказе всех мусульман, а под «татарским» языком понимали, помимо собственно татарского, все тюркские языки, кумыкский, ногайский, карачаево-балкарский. М.Ю. Лермонтов, по-видимому, понимал «татарский» язык ещё шире или, во всяком случае, имел преувеличенное представление о его распространении.

В творчестве И.Ю. Лермонтова экзотическая лексика в своей основе является восточной (тюркской). В рассматриваемый период в России тюркоязычные народы называли татарами (иногда дифференцировали: казанские татары, крымские татары и т.д.). Лермонтов писал, что начал изучать «татарский» язык, но не уточнил, какой именно.

Среди исследователей творчества М.Ю. Лермонтова нет единого толкования этого высказывания поэта. А.В. Попов полагает, что Лермонтов под татарским языком имел в виду азербайджанский [Попов 1954: 114]. Однако позже языковед В.И. Филоненко высказал иное мнение. Он писал, что «в эпоху Лермонтова под татарским языком понимали все тюркские языки Кавказа, а именно: кумыкский, ногайский, балкарский, карачаевский, азербайджанский» [Филоненко 1966: 193]. Далее В.И. Филоненко пишет: «…если принять во внимание, что некоторые восточные слова в произведениях Лермонтова могут быть отнесены к кумыкскому языку, что место действия «Бэлы» - крепость за Тереком у Каменного Брода, речь идёт об укреплении на реке Аксае Таш-Кичу в Кумыкской плоскости на границе с Чечнёй, что М.М. рассказывает Печорину именно про кумыкскую свадьбу и что в лице князя, отца Бэлы, мы видим кумыкского князя, ибо у чеченцев не было феодальных княжеских родов, то можно предположить, что Лермонтов изучал кумыкский язык, называя его «татарским»» [Филоненко 1966: 193].

Один из русских миссионеров, как пишет А.В. Попов, свидетельствует о распространении татарского языка среди адыгейцев и чеченцев: «Татарский язык, к тому же хотя и не был родным племён Адыге и Чечни, но, как родственный с турецким, сильно был распространён среди них и сделался известным им со времени покорения Кавказа монголо-татарами, а в особенности со времени обращения их в мусульманство и вступления в постоянные непосредственные отношения с турками. Наконец, на татарском и осетинском языках существовала письменность, существовали даже готовые переводы некоторых священных, в особенности новозаветных книг и богослужебных…» [Попов 1954: 541].

Видимо, в период пребывания на Северном Кавказе Лермонтов вообще интересовался языками многоплеменного Кавказа и постепенно знакомился с распространённым «татарским» (азербайджанским) языком в том варианте, который был известен в каждой конкретной местности, где он пребывал, но планомерное изучение «татарского» языка он начал, несомненно, с азербайджанского языка, который функционировал не только в устной, но и в письменной форме, имел богатую литературную традицию, широко был известен как язык торговли и поэзии, носители азербайджанского языка составляли наибольшую часть тюркоязычного населения, проживавшего в Закавказье и на Кавказе. Действительно, знание «татарского (азербайджанского) языка впоследствии могло бы пригодиться Лермонтову, чтобы входить в контакт с различными тюркскими и нетюркскими народами этого региона.

Изучение «татарского» языка даёт возможность русскому писателю непосредственно общаться с кавказскими народами. Занятия Лермонтова «татарским» языком определённым образом отразились и на языке его произведений кавказской тематики; наблюдается достаточно высокая частотность употребления восточных (тюркских) слов в произведениях писателя.

Проникновение экзотизмов в русский язык - живой, развивающийся процесс. Опыт писателей классиков (А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой) учит, что экзотическую лексику следует вводить в литературные произведения осторожно, с разбором, помня, что истинный вкус состоит в чувстве соразмерности и сообразности.

Степень владения М.Ю. Лермонтовым «татарским» языком едва ли выходит за рамки понимания общеупотребительной бытовой лексики. В числе употребляемых Лермонтовым тюркизмов встречаются также слова, относящиеся к глубинным слоям тюркской лексики, редко употребляемой при создании восточного колорита.

Описывая природу Кавказа, жизнь людей, их обычаи и т.д., писатель включал в свои произведения большое количество топонимов и этнонимов, встречаются также немало гидронимов.

Кавказ у М.Ю. Лермонтова не условный, а настоящий, произведения Лермонтова свидетельствуют о знании реального материала и стремлении на нём основываться в процессе создания произведений.

2.2 Лексико-семантические группы экзотизмов М.Ю. Лермонтова

В целом среди экзотизмов, извлечённых из художественных произведений М.Ю. Лермонтова, выделяются следующие лексико-тематические группы:

- названия видов и деталей одежды (13 единиц);

- слова, называющие людей по социальной принадлежности, роду их занятия (16 единиц);

- слова, называющие религиозные понятия, сооружения (13 единиц);

- названия строений, помещений, напитков, предметов быта (10 единиц);

- названия оружия, его деталей, оснащения воина и т.п. (6 единиц);

- этнонимы (11 единиц);

- топонимы (26 единицы);

- гидронимы (5 единиц).

Остальные слова - имена людей (8), названия растений (2), названия музыкальных инструментов (3), названия животных (2), название титулов (4) и другие слова (13).

Анализ экзотической лексики содержит перевод экзотизма на русский язык, способы подачи значения слова автором.

Названия видов и деталей одежды

Для произведений кавказского цикла М.Ю. Лермонтова характерен экзотический, восточный колорит используемых лексических средств. Созданию этого колорита способствуют слова - наименования предметов верхней одежды, её деталей, распространённых у народов, населяющих Кавказ. Употребление слов данной тематический группы помогает создать живое представление о характерных для горцев предметах, создать цельный художественный образ, являясь изобразительным средством, служащим воспроизведению жизни в особой форме художественного повествования.

Нами было найдено 12 единиц названий одежды и деталей одежды и обуви: ахалук, башлык, бешмет, бурка, наговицы (ноговицы), папах, чадра, чалма, чекмень, черкеска, чуха, шальвары (шаровары).

В ранней романтической поэме М.Ю. Лермонтова «Кавказский пленник» (1828), написанной на основании личных впечатлений и рассказов о быте и нравах кавказских горцев, поэт употребил слова «бурка», «шапка»:

…и в бурках, в шапках чёрных

К набегу стар и млад готов,

И слышен топот табунов.

Лексикографическая трактовка слова бурка в русском языке такова: «Бурка - род войлочного плотного мохнатого плаща» [ССРЛЯ 1950: т. 1, 393]. А в словаре В.И. Даля находим такое определение: «войлочный, кошемный, валяный, овечий круглый плащ, с приваляным к нему снаружи мохнатым козьим руном; безрукавая епанча для вершника, оборачиваемая запа'хом от ветра» [Даль 1995: т. 1, 143].

Интересно отметить, что в словаре В.И. Даля указаны не только форма, материал, из которого шили бурку, но и то, что значение слова бурка передаётся через слово епанча. Таким образом, лексемы бурка и епанча - синонимы. С точки зрения современного состояния русского языка епанча - устаревшее слово, не входит в активный словарь русского языка.

В словаре современного русского языка С.И. Ожегова даётся следующее толкование этого слова: «на Кавказе: род плаща из мохнатого овечьего или козьего войлока» [Ожегов и Шведова 2004: 64].

Лингвистический анализ произведений кавказского цикла М.Ю. Лермонтова, учёт активности и частотности употребления той или иной лексической единицы анализируемой тематической группы показал, что слово бурка - активная единица словаря поэта. Приведём некоторые примеры:

На бурке под тенью чинары

Лежал Ахмет Ибрагим,

И руки, скрестивши, татары

Стояли молча пред ним. (На бурке под тенью чинары).

В приведённом отрывке экзотизм бурка оттеняется такими словами как чинара, татары, именем собственным Ахмет Ибрагим, которые придают определённый оттенок и тональность.

Часто в произведениях М.Ю. Лермонтова подчёркиваются основные свойства бурки: удобство в дороге - её можно было привязать к седлу, расстелить на земле, укрыться в непогоду, можно согреть ребёнка, завернув его в бурку и т.п. Особенности качества, формы, предназначения и цвета бурки:

Твой конь готов! Моей рукой

Надета бранная уздечка,

И серебристой чешуёй

Блестит кубанская насечка,

И бурку чёрную ремнём

Я привязала за седлом. (Измаил - Бей)



Потом, бездушное чело

Одевши буркою косматой,

Он вышел и прыгнул в седло

… … … … … … … … … …

Скорее, путник одинокой!

Закройся буркою широкой,

Ремянный повод натяни,

Ремянной плёткою махни. (Хаджи Абрек)

Он материнской ласки не знавал:

Не у груди, под буркою согретый,

Один провёл младенческие леты… (Измаил - Бей)

Одно из свойств языка произведений М.Ю. Лермонтова, один из самых характерных для него тропов - сравнение. В этой функции слово бурка использовано Лермонтовым в поэме «Аул Бастунджи», а также в «восточной повести», по определению самого автора, «Измаил - Бей», самой большой по объёму и самой значительной из его ранних кавказских поэм:

И сквозь него, прорезав половину

Косматых скал, как буркою, густым

Одетых мраком, дикую картину

Родной земли и неба красоту

Обозревал задумчивый Бешту (Аул Бастунджи)

В приведённых примерах слово бурка является художественно-изобразительным средством, придаёт тексту выразительность, что свойственно поэтическим произведениям.

Следующая цитата расширяет наше представление о бурке, мы понимаем, как много она значит в быту кавказца, это поистине гимн бурке:

Он (черкес) равно в жар и в холод носит под сюртуком ахалук на вате и на голове баранью шапку; у него сильное предубеждение против шинели в пользу бурки, бурка, его тога, он в неё драпируется; дождь льёт за воротник, ветер её раздувает - ничего! Бурка, прославленная Пушкиным, Марлинским и портретом Ермолова, не сходит с его плеча, он спит на ней и покрывает ею лошадь; он пускается на разные хитрости и пронырства, чтобы достать настоящую андийскую бурку, особенно белую с чёрной каймой внизу…» (Кавказец). Отсюда понимание того, что бурка - это не просто одежда, помогающая укрыться от снега, дождя, холода, не просто удобная вещь в пути, но и предмет особой гордости, если она изготовлена в определённой местности, с особым шиком.

Следующий пример - чалма:

В чалме он богатой, с обритой главой,

И цепь на руках и ногах (Челнок)

А вот в чалме один мюрид

В черкеске красной ездит важно (Валерик)

Казбек, Кавказа царь могучий,

В чалме и ризе парчевой. (Демон)

В словаре В.И. Даля даётся следующее определение слова чалма: «головной убор у мусульман, обмот на голове по фесу, тюбетейке, шапке» [Даль 1995: т. 4, 581].

Н.Г. Комлев даёт такое толкование: «у народов мусульманского востока - мужской головной убор, состоящий из полотнища лёгкой ткани, обмотанной вокруг головы поверх тюбитейки, фески или другой шапочки, а также само это полотнище» [Комлев 2000: 1221].

Черкеска - «у кавказских горцев и казаков: узкий длинный кафтан, затянутый в талии, без ворота и с клинообразным вырезом на груди» [Ожегов и Шведова 2004: 881].

Следующая деталь одеяния - чадра - это женское покрывало:

Вот улицей пустынною

Бредут, едва скользя…

Но под чадрою длинною

Тебя узнать нельзя!. (Свидание)

Покрыта белою чадрой

Княжна Тамара молодая

К Арагве ходит за водой (Демон)

Чадра - «у мусульман: лёгкое покрывало, закрывающее голову и лицо женщины и спускающееся по плечам вниз (до ног)» [Ожегов и Шведова 2004: 876]. В «Словаре современного русского литературного языка» находим более полное описание: «покрывало, которым женщины-мусульманки закрываются с головы до ног, оставляя открытыми только глаза» [СССЛЯ 1950-1965: т. 1, 374-375].

А шальвары носили и женщины - мусульманки и мужчины:

Посмотри: в тени чинары

Пену сладких вин

На узорные шальвары

Сонный льёт грузин (Спор)

Шальвары - «широкие восточные шаровары» [МАС 1985-1989: т. 4, 699]. И снова «Словарь современного русского литературного языка» даёт более полную информацию: «широкие штаны особого покроя, обычно заправляемые в голенища» [ССРЛЯ 1950-1965: Т.4, 631, 647].

Имеется и другой пример, в котором мы видим не шальвары, а шаровары:

Грузинский кавказец отличается тем от настоящего, что очень любит кахетинское и широкие шёлковые шаровары» (Кавказец).

Отсюда читатель узнает, из какой ткани шьют шальвары, представители какой национальности носят их.

Следующее слово, довольно часто встречающееся в произведениях М.Ю. Лермонтова, - башлык:

Блистает по стенам кругом

Богатство горца: ружья, стрелы,

Кинжалы с набожным стихом,

В углу башлык убийцы белый

И плеть меж буркой и седлом (Измаил-Бей)

Одежда их была богата,

Башлык их шапки покрывал:

В одном узнали Бей-Булата,

Никто другого не узнал (Хаджи-Абрек)

Рядком блистали на стенах простых

Аркан, седло с насечкой воронёной,

Два башлыка, две шашки боевых (Аул Бастунджи)

Из этих текстов узнаём, что башлык - это предмет одежды, не всегда доступный бедным, что надевается он поверх шапки, бывает разного цвета. В ССРЛЯ находим такое определение слова башлык: «род верхнего головного убора в виде остроконечного колпака, закрывающего всю голову до плеч; тюрк. «капюшон» [ССРЛЯ 1950-1965: Т.1, 195].

Ещё одно интересное слово - бешмет:

Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре (Герой нашего времени).



На нём чекмень, простой бешмет,

Чело под шапкою косматой… (Измаил-Бей)

Свой тонкий стан высокий и красивый

В бешмет шелко'вый праздничный одев,

Привлечь одной улыбки гордых дев (Аул Бастунджи)

Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко, да вряд ли это тот самый!. (Герой нашего времени).

И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный денди: ни одного галуна лишнего, оружие ценное в простой отделке, мех на шапке не слишком длинный, не слишком короткий; ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной точностью; бешмет белый, черкеска тёмно-бурая (Герой нашего времени).

Итак, уже из контекста мы понимаем, что бешмет - это верхняя одежда, а из словарей узнаем об особенностях покроя и т.п. В ССРЛЯ дано такое определение: «род недлинной обтяжной одежды; полукафтан, поддёвка (носится некоторыми восточными народами и казаками под верхней одеждой; род женской одежды; тат.» [ССРЛЯ 1950-1965: Т.1, 268]. Более подробное описание дано в «Советском энциклопедическом словаре»: «верхняя мужская одежда, распространённая у ряда народов Северного Кавказа и Средней Азии (тат. - бишмет, каз. - бешпент, бешпет, кирг. - бешмант и др.); бешмет - распашная одежда, доходящая до колен, иногда стёганая. В талии собирается в складки и подпоясывается. Надевается поверх рубахи под другую верхнюю одежду (черкеску, халат). Покрой имеет местные варианты (широкий или узкий рукав и пр.» [СЭС 1988: 137].

Если слова бурка, чалма, башлык, чадра и др. знакомы современному читателю, то слов чуха представляет собой незнакомый объект:

Играет ветер рукавами

Его чухи - кругом она

Вся галуном обложена.

[Чуха - верхняя одежда с откидными рукавами] (Демон).

В примечании к произведению М.Ю. Лермонтов даёт лексическое толкование слова, но и из контекста читатель понимает, что чуха - это одежда, а детали узнаем из словаря: «верхняя мужская одежда, распространённая в прошлом у некоторых кавказских народов, напоминающая черкеску, но со стоячим воротником и рукавами до локтя; тюрк. чоха, чуха из перс.» [МАС 1985-1989: т. 4, 684]. Как видно из словарной статьи, авторы дают не только сведения этимологического характера, раскрывают грамматические особенности слова, здесь можно получить довольно полную этнографическую информацию о слове. В современном русском языке это слово относится к пассивному запасу, является устаревшим. На устаревший характер указывает косвенная помета в словарях русского языка «распространённая в прошлом».

В словаре М. Фасмера происхождение этого слова определяется следующим образом: «Чуха - кафтан, верхняя одежда из синего сукна, кавк. (Даль). Из тур. сoha «длинный кафтан»» [Фасмер 1998: т. 4, 388].

Интересное толкование существительного чуха находим в словаре В.И. Даля: «Чуха ж. чапан, кафтан синяго сукна // Чуха, чужь, нелепица. Запороть чуху» [Даль 1995: т. 4, 616]. Второе значение у В. Даля в этом словаре появилось, видимо, в результате звуковой близости слова «чуха» и «чепуха».

Ещё один пример - чекмень:

К его струям черкесы принесли

Кровавый труп; расстёгнут их рукою

Чекмень, пробитый пулей роковою:

И грудь обмыть они уже хотят. (Измаил - Бей)

Кто ж этот путник? Русский? Нет.

На нём чекмень, простой бешмет. (Измаил - Бей)

Чекмень это «1. Старинная мужская одежда кавказского типа - суконный полукафтан в талию со сборками сзади. 2. Верхняя с длинными полами одежда у казаков; мундир казачьего офицера. 3. Верхняя мужская одежда восточного покроя, сшитая халатом. [Тюрк.чекмен]» [МАС 1985-1989: т. 4, 659]. Мы понимаем, что первое значение из трёх зафиксировано в произведении М.Ю. Лермонтова.

Встречается в произведениях М.Ю. Лермонтова и слово ахалук (архалук):

Он ещё в Петербурге сшил себе ахалук, достал мохнатую шапку и черкесскую плеть на ямщика. <…> Он равно в жар и в холод носит под сюртуком ахалук на вате … (Кавказец).

На нём были рейтузы, архалук и черкесская шапка. (Герой нашего времени).

В словаре В.И. Даля дано такое определение: «Аркалык, архалук, архалух, архалых: полукафтанчик, поддёвка, поддёвок, род домашнего чекменька; несуконнаго; стёганка» [Даль 1995: т. 1, 22]. Более понятное объяснение видим в ССРЛЯ: «лёгкий кафтан на цветной шерстяной или шёлковой ткани, собранный у талии; тюрк. - куртка» [ССРЛЯ 19950-1965: Т.1, 142].

В следующих примерах мы встречаем слово наговицы (ноговицы):

Люблю я цвет их жёлтых лиц,

Подобный цвету наговиц,

Их шапки, рукава худые,

Их тёмный и лукавый взор

И их гортанный разговор. (Валерик).

…ноговицы и черевики пригнаны со всевозможной точностью… (Герой нашего времени).

В словаре В.И. Даля находим такое определение: «ногавка, паголенок, штанинка, колошка; подколееник, камаша, штиблета, всякая отдельная часть одежи и обуви, покрывающая голень, обнимающая берцо и иногда колено; суконныя, цыфрованныя ногавицы употребл. на Кавказе горцами и линейными казаками» [Даль 1995: т. 2, 552].

И ещё один пример:

Вдруг впереди мелькнули двое,

И больше - выстрел! - что такое?.

Привстав на звонких стременах,

Надвинув на брови папах,

Отважный князь не молвил слова… (Демон)

У В.И. Даля зафиксировано такое значение слова папах: «кавк. круглая шапка, высокая или плоская, с самым косматым бараньим околышем» [Даль 1995: т. 3, 16]. В «Словаре русского языка» находим: «Папаха. Высокая меховая шапка. [Кумыкск., азерб. папах]» [МАС 1985-1989: т. 3, 18].

Кроме функции называния, эти слова, обозначающие названия одежды, деталей одежды, головных уборов, обуви и её деталей, придают описанию местный колорит, в чём и заключается их особая стилистическая функция.

Слова, называющие людей по их социальной принадлежности, роду их занятия

Ещё одну группу экзотизмов составляют слова - наименования людей по различным признакам. В произведениях М.Ю. Лермонтова встречаются названия должностей, титулов, званий, социальных положений, степени родства. Таких слов мы выделили уздень, паша, чауш, абрек, хаджи, ашик, кериб, духанщица, кунак, гяур (джяур), каллы, джигит, оглан, ана, джанечка (15 единиц). Здесь мы находим названия людей богатых и бедных, титулованных и простых, господ и слуг и т.п. Приведём примеры и толкования этих слов-экзотизмов.