В коммуникативных процессах обращение - одна из частотных единиц общения, а именно адресации, несущая важнейшую контактоустанавливающую функцию. Эта единица вызывает неизменный интерес исследователей, однако ее квалификация неоднородна, поскольку одни помещают ее в синтаксическую систему языка, другие предпочитают рассматривать как принадлежность системы речевых актов, речевого этикета, т.е. в коммуникативно-прагматическом аспекте.

Системно-структурный, синтаксический взгляд на обращение хорошо известен, хотя и противоречив: с одной стороны, есть попытка причислить его к обособленным членам предложения, с другой - определить как самостоятельное односоставное предложение. В 2000 году в докторской диссертации профессор А.В. Полонский, решая проблемы адресатности, с одной стороны, привлекает антропоцентрическую научную парадигму, поскольку здесь действует отношение говорящий - адресат, с другой - прослеживает собственно языковые средства обеспечения адресации, адресованности обозначения адресата и выстраивает эти средства в системно-структурном уровневом представлении. Применительно к обращению, речь идет о звательном падеже (морфология) и обособленном второстепенном члене предложения (синтаксис).

Обращение как синтаксическое явление традиционно привлекает ученых. В современных учебниках синтаксиса ему уделяется очень много внимания. Авторы регулярно отмечают его свойство не вступать в грамматические связи с другими словами в предложении и его особую интонационную оформленность, хотя и толкуют его как слово или группу (сочетание, ряд) слов, например: "Слово или группа слов, называющие адресата речи, является обращением" [1, c.214]. Суммируя общепринятые определения этого синтаксического явления, можно вывести среднее, представленное в четырёхтомном Словаре русского языка: слово или ряд слов, которыми называют того, к кому обращаются с речью [2, c.715]. Однако остается неясным, каким образом слово получает облигаторную интонационную оформленность: как известно, слово - единица номинативного уровня - интонации не имеет. Не проясняется также и такое свойство обращения, как его "нежелание" вступать в синтаксические связи с другими словами в предложении. По законам русского словоизменения слово должно связываться с другими: слова-конструкты, которые функционируют как обращения, имеют, как правило, морфологические парадигмы. Таким образом, отнесение этого компонента предложения к уровню слова оставляет нераскрытым его свойства интонированности и несочетаемости. Это противоречие заставило профессора А.А. Шахматова одну группу обращений посчитать односоставными предложениями [3,c.86-90]. По мнению А.А. Шахматова, привлечение внимания адресата, отягощенное дополнительными семантическими оттенками упрека, предостережения и т.п. (типа: Ну, мама! - в значении: Зачем ты это говоришь? или Не говори так) ведет к образованию односоставного предложения. Эту точку зрения поддержали некоторые синтаксисты. Однако остается неясным, каким образом дополнительные семантические приращения переводят единицу одного уровня в единицу другого, т.е. слово в предложение. Неясно также, почему призыв, привлечение внимания собеседника имеет меньший семантический вес, нежели, например, упрек. Поэтому можно сделать вывод, что в примерах профессора А.А. Шахматова реализуется не интенция зова, призыва для вступления в контакт, а интенция упрека, порицания и подобное, т.е. перед нами не обращения в исходном значении.

А теперь рассмотрим проблему приписывания обращению морфологической категории падежа, а именно звательного падежа. Явление звательности, видимо, принадлежит к очень сильным коммуникативно-семантическим проявлениям "человека говорящего". Как известно, язык возник из потребности называть явления окружающего мира, познавая его (когнитивная функция), и общаться с "другими", передавая свои знания и намерения (коммуникативная функция).

Можно предположить, что одним из первых речевых действий человека был призыв, зов "другого", привлечение его внимания для последующих речевых действий: побудить наделенного коммуникативной ролью адресата к чему-либо, спросить, сообщить что-либо. Так, первичная коммуникативная функция, видимо, очерчивала зону своих проявлений в коммуникативных (речевых) актах, из которых вырабатывались постепенно категории и формы языка [4,c.315-331].

Можно думать, что зов, призыв собеседника оказался для разных человеческих сообществ коммуникативной универсалией и развился в категорию обращения, поскольку адресация речи лежит в основе коммуникации. Обращение, по мнению многих лингвистов, "обитает" не в номинативно-предметной сфере языковых единиц, хотя и обеспечивается обширным кругом лексем, но в непосредственно коммуникативной сфере, как речевой акт, т.е. минимальное перформативное высказывание, рядом с императивным побудительным речевым актом, вопросительным речевым актом, эмотивно-экспрессивным речевым актом, выражаемым междометными высказываниями (Вот это да!, Ни-ни-ни!, А как же!, Еще бы! и мн. др.)

Предположительно, морфологическая категория падежа развивалась в зоне номинативной системы языковых единиц. Обращение же, как изначально коммуникативный призыв, зов, в падежную систему вовлечено не было. Косвенным доказательством этого служит его наличие в тех многочисленных языках, в которых нет категории падежа - китайский, другие восточные, африканские и мн. др. Повторим: обращение универсально, оно присутствует в общении людей - носителей языков самых разных систем. И в славянских языках, имеющих падеж, обращение ведет себя "непадежно" и по-разному. Так, болгарский язык в своем развитии утратил все падежные окончания существительных, но форму звательности сохранил; русский язык повел себя прямо противоположно, оставив лишь архаичные следы звательной формы: Боже, Господи и др. Кроме того, падеж, обозначая некое семантическое отношение, служит для связи слов. Обращение же, по единодушному мнению синтаксистов, не связано с другими словами в предложении. Связи типа: Катя, ты ходила…? Петя, ты ходил…? являются не грамматическими, а смысловыми, "согласованием" по полу адресата. Обращение не может связываться с другими словами, так как оно отдельный, самостоятельный речевой акт с интенцией призыва, зова. Таким образом, можно сделать вывод, что нет звательного падежа существительного, но есть звательная форма обращения. В современном употреблении русская разговорная речь стремится формализовать звательность с помощью усечения окончания, удвоения и подобное: Мам!, Тань, а Тань!, Анн Ванн! и подобное. В некоторых произведениях можно найти особый способ передачи произношения имени и отчества - написание этой формы в одно слово. Например, у М. Булгакова в романе "Мастер и Маргарита" - Палосич (Павел Иосифович), у Н. Дубова в повести "Беглец" - Юливанна (Юлия Ивановна). Но вообще звательность как сильное, значимое прагмасемантическое явление формализуется и обеспечивается со стороны языка. Это, прежде всего, большие ЛС-группы существительных: собственные имена, номинации родства, социальных ролей и статуса, функциональные наименования в момент общения или случайные признаки (укушенный - у Зощенко, товарищ посторонний - у Айтматова, девушка в голубом-в очереди и мн. др.), а также прозвища, клички и др. Это и просодии: интонация, паузация, тембр, громкость и др. Всем обращениям присуща интонация звательности в начальной позиции относительно последующего текста/дискурса. И эта интонация во многом схожа с интонацией единиц речевого этикета-приветствия, поздравления, извинения, прощания и др., поскольку и он [речевой этикет] выполняет контактоустанавливающую функцию, наряду с регулирующей, конативной, национально-культурной и др. В речевом этикете как системе социально заданных и национально специфических правил речевого поведения, регулирующих выбор кода при вступлении в контакт с собеседником и поддержании общения, обращение занимает центральную позицию и составляет наиболее многочисленное, складывающееся из ряда тематических групп, функционально-семантическое объединение единиц [5, c.305-312].

Речевая ситуация, в которой реализуется речевой этикет, определяется компонентами непосредственности речевого акта, когда собеседники, "я" и "ты", встречаются "здесь" и "сейчас". Прагматические координаты "я-ты-здесь-сейчас" определяют грамматическую и семантическую суть речевого этикета, проецируясь в его единицы эксплицитно (Приветствую вас, Благодарю вас, Поздравляю…) или имплицитно (Привет, Спасибо…). С этой точки зрения, любая единица речевого этикета содержит явные или скрытые указатели реальной модальности (или такой перспективы), настоящего актуального времени момента речи (или такой перспективы) и направленности от первого лица ко второму лицу. И в этом отношении обращение не составляет исключения, однако перечисленные категории присутствуют здесь имплицитно. Таким образом, обращение можно посчитать речевым актом-семантическим перформативом с открытой текстовой валентностью, поскольку оно и существует (в начальной позиции) для последующего текста/дискурса.

Помимо обычных обращений, лингвисты выделяют "предложения - обращения", которые иначе называются вокативными предложениями [6, c.113-155]. Вокативные предложения оцениваются разноречиво. Одни ученые выделяют их в особый тип односоставных предложений, другие включают в число номинативных, третьи рассматривают как нечленимые предложения.

Разноречивость характеристик вызывается синкретизмом семантико-грамматических свойств вокативных предложений.

Вокативные предложения - это обращения, осложненные выражением нерасчлененной мысли, чувства, волеизъявления [7, c.254].

В типичных случаях обращение легко отличить от вокативного предложения. Ср.: - …Спаси меня, Ваня, спаси меня. (Чехов); - Ваня! - позвала она, - Иван Андреич! (Чехов). В первом примере слово Ваня выполняет роль обращения, во втором - это вокативное предложение, в котором имя собеседника осложнено желанием привлечь его внимание.

Вокативные предложения отличаются семантико-грамматической изолированностью. Они содержат имя существительное (или местоимение) в именительном падеже, произносимое с особой интонацией, передающей призыв, побуждение к прекращению действия, несогласие собеседником, укор, упрек, сожаление, негодование и т.п. Например: - Взять бы этого Канта да за такие доказательства года на три в Соловки! - совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич; - Иван! - сконфузившись, шепнул Берлиоз (М. Булгаков "Мастер и Маргарита"). Вокативное предложение Иван! не имеет значения обращения, а выражает укор и побуждение к прекращению действия.

Часто употребляющиеся междометия и частицы усиливают и дифференцируют структурно-семантические свойства вокативных предложений. Характер интонации, выражающей сложное содержание вокативных предложений, в художественной литературе определяется авторскими ремарками или ситуацией. Например: - Бабушка! - укоризненно с расстановкой произнесла Олеся (Куприн); - Лиза, - произнес Лаврецкий,-Лиза,-повторил он и склонился к ее ногам. (Тургенев).

По значению различаются следующие группы вокативных предложений:

1) вокативные предложения-призывы, в которых называется адресат речи с целью привлечь его внимание: - Часовой! - строго окликнул Новиков (Бондарев); - Андрюша, - страдальчески улыбаясь, напомнила о чем-то своем Христина Афанасьевна (Николаев);

2) вокативные предложения, выражающие эмоциональную реакцию на слова и действия собеседника: - Мама! - стонала Катя, не зная, куда спрятаться от стыда и похвал (Чехов); - Строго говоря, положено так: вы нам работу, мы вам расчет, - сказал он, не моргнув глазом. - Саша, - с мягким укором напомнила Христина Афанасьевна (Николаев).

Главный член вокативных предложений нельзя квалифицировать ни как подлежащее, ни как сказуемое, однако он может определяться другими членами, например приложением, что обычно имеет место при главном члене - местоимении: Как-то наши ребята устроили концерт в палате для выздоравливающих. Раненые. стали просить, чтобы Таня почитала стихи. Я стояла в дверях. Рядом, не заходя в палату, опираясь на палку, слушал капитан Малинин. - Ах ты, зверюшка смешная! - сказал он (Вигдорова).

Вокативные предложения стоят на границе односоставных и нечленимых. Условно включая вокативные предложения в односоставные, отметим, что они не являются типичными односоставными, и это определяет потенциальную способность вокативных предложений к переходу в разряд нечленимых предложений при утрате лексической значимости существительных. Например: Кто-то фыркнул, кто-то протянул: - Батюшки! (Вигдорова); Боже мой! боже мой! Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня (Брюсов).

Следует отметить, что вокативные предложения в конструктивном плане идентичны номинативным (они содержат в своем составе форму именительного падежа). Но если функция номинативных предложений - утверждение бытия, существования, наличия предмета, явления, то функция вокативных - побудить слушателя к чему-то, обратить его внимание на что-то, что выражается интонацией. У них и характер именительного падежа разный, о чем было сказано выше. Это побуждает к выделению вокативных предложений как особого типа односоставных предложений [8, c.177-178].

1.1 Семантическая структура обращения