Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего образования

«Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова»

Филологический факультет

Кафедра русского языка

Функционирование обращений в художественном тексте (на материале произведений В.Н. Войновича)

СОДЕРЖАНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• I. ОБРАЩЕНИЕ КАК ТЕКСТООБРАЗУЮЩАЯ ЕДИНИЦА
• 1.1 Понятие и сущность обращения
• 1.2 Текстообразующие функции обращения
• 1.3 Изучение обращения в художественном тексте в современной лингвистике
• II. АНАЛИЗ ОБРАЩЕНИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.Н. ВОЙНОВИЧА
• 2.1 Характер обращений
• 2.2 Классификация обращений в произведениях В.Н. Войновича
• 2.3 Квалификация обращений с точки зрения структуры
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• ЛИТЕРАТУРА
• ПРИЛОЖЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

В последнее время в лингвистической литературе все большее отражение находит изучение обращений в произведениях. Лингвистика начала изучать язык «как инструмент социального взаимодействия» индивидуумов. Следя за манерой общения, слушая, как общается человек, мы можем составить представление о языковой личности. Одним из важных составляющих характеристики языковой личности является обращение. Согласно лингвистическому энциклопедическому словарю «обращение - обособленный интонационно и грамматически самостоятельный компонент предложения или сложного синтаксического целого, служащий для обозначения лица или предмета, являющегося адресатом речи»[Ярцева, 1990: 340].

Данная работа посвящена вопросу функционирования такой языковой категории, как обращение, его текстообразующей роли в художественных произведениях. Для исследования нами выбрана проза В.Н. Войновича, как одного из малоизученных авторов современной русской литературы.

Актуальность работы обусловлена ценностью феномена обращения как контактоустанавливающей коммуникативной единицы. Обращения в художественных произведениях играют большую роль, так как при их помощи можно выразить отношение к герою, отобразить его статус, показать взаимоотношения между персонажами.

Новизна работы состоит в том, что впервые предприняты попытки выявить индивидуальные авторские особенности в употреблении форм обращения в художественных произведениях В.Н. Войновича.

Цель работы: выявить особенности функционирования обращений в художественном тексте.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

- раскрыть понятия «обращение», выявить его суть, принципы, функции;

- квалифицировать обращения в лексико-семантические группы;

-выявить лексико-семантические, структурные особенности обращений;

- выявить индивидуальные авторские особенности в употреблении форм обращения в художественных произведениях В.Н. Войновича.

Материалом исследования послужила книга В.Н. Войновича «Сказка о глупом Галилее, рассказ о простой труженице, песня о дворовой собаке, и много чего еще», включающая в себя произведения различных жанров: повести, фельетоны, стихи, пьесы, трагедии, драмы и сказки и др., что обусловило употребление широкого круга обращений. Нами выявлено 393 обращения.

Объект исследования: обращение как стилистико-грамматическая категория.

Предмет исследования: обращение в произведениях В.Н. Войновича.

Методы и приемы исследования:

- лексико-семантический;

- описательный;

- сопоставительный.

Теоретическая ценность данной работы определяется ее актуальностью. Результаты исследования важны для решения проблемы употребления обращений в речи в соответствии с его функциональными особенностями.

Практическая же значимость заключается в том, что результаты работы могут быть использованы в практике обучения русскому языку при рассмотрении вопросов семантической специфики обращений и их функциональных особенностей.

Апробация. Проведенное нами исследование апробировано в ходе международной научно-практической междисциплинарной интернет-конференции «Гуманитарные науки и проблемы современной коммуникации» (http://philology.s-vfu.ru/?page_id=1627). Исследование было представлено в виде доклада «Обращение в художественном тексте (на материале повести-притчи В.Н. Войновича «Владычица», а также было апробировано на студенческой научной конференции филологического факультета «Филологические науки в ХХI в.».

Структура работы:

Данная работа состоит из введения, двух глав: «Обращение как текстообразующая единица», «Анализ обращений в произведениях В.Н. Войновича», заключения и списка источников и литературы, приложения.

I. ОБРАЩЕНИЕ КАК ТЕКСТООБРАЗУЮЩАЯ ЕДИНИЦА

1.1 Понятие и сущность обращения

обращение художественный войнович

В процессе коммуникации обращение - одна из основных единиц общения. Обращение исполняет одну из самых важных функций - адресует сообщение, устанавливает контакт.

Основная функция обращения - побудить собеседника слушать, привлечь внимание к сообщению, вследствие этого в качестве обращения часто употребляются имена и фамилии. В художественных произведениях в функции обращений могут выступать не только номинации людей, но и названия животных, птиц, неодушевленных предметов, богов. В современном русском языке обращения проявляются формой именительного падежа существительного или субстантивированной частью речи. Обращение не только называет лицо, но и изображает различные сопровождающие это название оттенки: испуг, упрек, радость, то есть передает субъективную модальность. Предложения-обращения в особенности богаты интонационными оттенками.

В современных учебниках синтаксиса обращению уделяется особое внимание. Авторы замечают его особенность не вступать в грамматические связи с другими словами в предложении и его особую интонационную оформленность, хотя и толкуют его как слово или группу (сочетание, ряд) Академик А.А. Шахматов рассматривает обращение какслова или словосочетания, соответствующие названию 2-го лица, к которому обращена речь говорящего. Оно стоит вне предложения и не является поэтому членом предложения [Шахматов, 1941: 261].

Согласно традиции, которая сложилась в школьной практике, обращением принято называть слово или сочетание слов, называющее того, к кому обращена речь [Валгина, 1991:214]. Обращение принято относить к явлениям, осложняющим простое предложение.

Однако есть некоторые неточности, ведь слово - единица номинативного уровня, которая само по себе не имеет интонации, получает интонационную оформленность в предложении. Обращение же не способно вступать в синтаксические связи с другими членами предложения.

Часть лингвистов относит обращение к односоставным предложениям. Например, А.А. Шахматов считает, что привлечение внимания адресата, отягощенное вспомогательными семантическими оттенками упрека, предостережения и т.п. (типа: Ну, мама! - в значении: Зачем ты это говоришь? или не говори так) ведет к образованию односоставного предложения. [Шахматов, 1941:620; 86-90]. Однако эту теорию поддержали многие языковеды, но и тут есть противоречия: каким образом семантическое дополнение превращает слово в предложение, т.е. переводит из одного уровня в другой уровень единицы речи. Непонятно также, почему призыв, привлечение внимания адресата сообщения имеет меньший смысловой вес, чем упрек. Поэтому в ходе исследования нами была выдвинута гипотеза, что в примерах профессора А.А. Шахматова осуществляется не интенция призыва для вступления в общение, а интенция упрека, порицания и подобное, т.е. перед нами не обращение в первоначальном виде.

Есть еще третья сторона - лингвисты, которые относят обращение к категории морфологии, точнее звательного падежа. Звательный падеж или вокатив - это старый, седьмой падеж, который сохранился в словах «Боже», «Господи», «старче», «отче» «батюшки» и других. Форма звательного падежа сохранилась и в словах деда, доча, формах Тань, Маш и т. п. Но название этой формы «падежом» условно, так как в строго грамматическом смысле звательная форма падежом не является, по форме звательный падеж идентичен именительному, но образует независимый оборот речи (обращение), по функциям подобный междометию - выражает чувства, отношение к тому, кого зовем. Следовательно, слово рассматривается не как существительное в каком-то падеже, а как возглас, неизменяемое слово. Следует отметить, что при морфологическом разборе в обращении перечисляются морфологические признаки, определяется, что это - обращение, и все.

Нужно сказать, что в грамматическом смысле звательная форма падежом не является, она идентична именительному падежу, но образует обращение.

Пожалуй, наибольшее сходство у обращения с междометием - оно проявляет чувства, отношение к тому, кого зовем, призываем, поэтому слово рассматривается не как имя существительное, а как возглас, неизменимое слово.

Считается, что обращение, первоначально, как оно есть, т.е. как зов, призыв, не было вовлечено в падежную систему, она (падежная система, т.е. звательный падеж) развивалась в области номинативной системы единиц. Свидетельством является тот факт, что обращение существует и в тех языках, где нет категории падежа, оно одновременно уникально и универсально, присутствует в любой языковой системе.

Следует отметить, что мнение синтаксистов сходится в одном - обращение не связано с другими словами в предложении. Связи типа «Лена, ты училась?», «Петя, ты учился?» не грамматические, а смысловые, согласуемые по полу адресата. Подобным образом, мы еще раз аргументируем тот факт, что обращение - самостоятельный акт речи с интенцией призыва, зова. Отсюда можно сделать вывод, что в современном русском языке «звательного падежа» нет, есть звательная форма обращения.

Звательность выражается и обеспечивается со стороны языка, например - имена существительные: имена собственные, номинации родства, социальных ролей и статуса, функциональные наименования в момент речи, прозвища, клички. Но всем обращениям присуща интонация звательности, поэтому можно сказать, что это и просодии - интонация, тембр, громкость и т.д. Следует подчеркнуть, что эта интонация схожа с интонацией единиц речевого этикета: поздравления, приветствия, извинения, прощания, так как речевой этикет выполняет контактоустанавливающую функцию.

1.2 Текстообразующие функции обращения

Текст является объектом лингвистики более чем полвека. Текстообразование, по одной версии, и лингвистика текста - по другой, появившись в первой половине XX века, до сих пор остается весьма дискуссионной филологической проблемой. Отсюда наличие многочисленных определений понятий «текст» и «текстовых категорий».

Общая целевая установка дипломной работы не требует от автора подробностей в освещении истории исследования теоретических подходов к тексту и интерпретации природы его категорий. Состав и определение последних обусловлено разной квалификацией понятия «текст». В данном случае сошлемся на самое общее понимание его функциональной сущности, приведенное в книге М.Р. Проскурякова «Концептуальная структура текста»: «В лингвистике авторские тексты рассматриваются со стороны использования в них соответствующих элементов языковой структуры для того, чтобы воссоздать и описать эту систему в таком виде, в котором она способна обеспечить порядок любого текста не только сегодня, но и в возможной языковой перспективе. Вероятностное и случайное с позиции системы языка в ее актуальном состоянии может иметь статус постоянного и закономерного в речевом произведении, чтобы в дальнейшем стать нормой для всего языка» [Проскуряков, 2000:25].

В рассмотренных нами к анализу произведениях для интерпретации текстовых категорий весьма важно и уточнение М.М. Бахтина, связанное с внетекстовыми дополнениями для извлечения смысла того или иного творческого акта: «В произведении входит и необходимый внетекстовый контекст его» [Бахтин, 1975: 369].

Кстати, на это высказывание М.М. Бахтина делает ссылку и М.Р. Проскуряков.

Конкретные цели нашего исследования позволяют опустить вопрос о широкой и узкой интерпретации текста. Сошлемся на ряд работ последних лет, из которых можно извлечь соответствующие обзоры изучения этой категории: М.Я. Дымарский «Проблемы текстообразования и художественный текст» (2001); Е.А. Попова «Коммуникативные аспекты литературного нарратива» (2002); К.А. Филиппов «Лингвистика теста» (2003); М.Л. Макаров «Основы теории дискурса» (2003) и др.

При интерпретации обращения как компонента целого текста, обладающего самостоятельной коммуникативной функцией, необходимо учитывать его «поведение» в структуре текста и способность реализовывать «текстообразующие функции».

Термин текстообразующая функция трактуется как способность синтаксической структуры «становиться стимулятором в развитии текстовых категорий» [Ильенко, 2003: 363].

Как мы видим, понятие текстообразующая функция--оказывается тесно связанным с понятием текстовой категории, определяемой З.Я. Тураевой как категории, возникающей вместе с текстом как системой высшего ранга, характеризующей отрезки большие, чем предложение, отображающее наиболее общие и существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира [Тураева, 1986: 80].

Состав категорий текста исследователями устанавливается по-разному. Так, И.Р. Гальперин в работе«Текст как объект лингвистического исследования» отмечает 10 таких категорий: информативность, когезия, континуум, членимость, автосемантия отрезков текста, ретроспекция, проспекция, модальность, интеграция, завершенность.

А.И. Новиков определяет другие текстовые категории: развернутость текста, последовательность, связность, законченность, глубинная перспектива, статика и динамика текста.

З.Я. Тураева отмечает 2 группы категорий текста: 1) категории, передающие признаки структуры текста (сцепление, интеграция, прогрессия (стагнация) и 2) категории, передающие своеобразие его содержательной стороны (образ автора, художественное пространство и время, информативность, причинность, подтекст и др.).

В конце XX века появилось значительное количество работ, посвященных текстовым категориям. Назовем лишь некоторые из них: З.К. Танабаева «Языковые средства смысловой организации текста» (1980); Р.А. Унайбаева «Категория подтекста и способы его выявления» (1980); Н.Д. Бурвикова «Закономерности линейной структуры монологического текста» (1981); М.Н. Левченко «Темпоральная структура художественного текста (жанр рассказа)» (1981);А.Д. Прянишникова «Средства выражения категории партитурности и проблема текстового уровня» (1982); Е.В. Сидоров «Системные категории текста (централизация)» (1982); Г.Я. Солганик «К проблеме модальности текста» (1984);Н.А. Купина «Принципы и этапы лингвосмыслового анализа художественного текста» (1984); Н.Д. Марова «Текст как картина» (1995) и др.

Обращаясь к вопросу о составе текстовых категорий, С.Г. Ильенко определяет его с ориентацией на ведущие свойства текста, что позволяет определить основные и частные текстовые признаки. К важнейшим признакам исследователь относит цельность, членимость и модальность. «Именно они могут быть названы важнейшими категориями текста, подчиняющими в себе более частные его признаки» [Ильенко, 2003:366].

С ориентацией на последний подход в нашей работе проводится анализ текстообразующих функций обращения, являющейся прежде всего в категориях, подчиненных трем названным: интеграции, проявляющийся частной по отношению к целостности, представляющей собой подчиненность компонентов текста наиболее общей мысли всего текста; делимитации (членимость текста, представляющая собой факт композиционной структуры текста, части которой представлены для оптимального восприятия читателем того объема информации, который необходим для осуществления конкретных содержательно-эстетических задач); модальности (оценочное отношение автора к изображаемому). Как эксплицитное, так и имплицитное присутствие автора в тексте обнаруживается при помощи специфических средств.

В первом случае С.Г. Ильенко указывает на грамматические факторы: местоимения I лица, обращения к читателю, вводные конструкции, вопросительные и риторически-вопросительные построения, адресованные читателю, междометия. Во втором случае можно лишь вести речь о следствиях его роли в создании текста («повествовательных сдвигах»). «"Волюнтаризм" авторского поведения представляющийся как бы в создании <...> повествовательных сдвигов» [Ильенко, 2003: 369]. Эти повествовательные сдвиги проявляются в авторском оценочном отношении. Этот ориентир и является важнейшим при рассмотрении роли в реализации текста обращения.

1.3 Изучение обращения в художественном тексте в современной лингвистике

обращение художественный войнович

Проблема функционирования обращений в художественной речи длительное время не привлекала внимания лингвистов.

Одним из первых вопрос о необходимости анализа роли обращения в поэтической речи поставил Л.Ю. Максимов «Обращение в стихотворной речи» (1965). Необходимость подобного изучения обращения, с точки зрения ученого, обусловлена тремя факторами:

1) общеграмматическим (необходимость определения типов функций обращения с учетом границ этой категории);

2) историко-стилистическим (необходимость установления связи языка русской художественной литературы с языком фольклора, с методами античной литературы, со стилистической практикой классицизма и романтизма; установлением типов обращений, характерных для стихотворной речи в различные периоды развития художественного языка);

3) задачами общей и исторической поэтики (поиск ответов на вопрос о соотношении «лирического героя» («1 лицо», автор) - «лирического адресата» или читателя («2 лицо») - «лирического предмета» (объект, «3 лицо»).

Достоинство статьи Л.Ю. Максимова определяется ориентацией на весьма широкие перспективы в изучении стилистики обращения. Им выделены четыре функции обращения:

1) собственно звательная;

2) фиктивно-звательная;

3) условно-звательная (устанавливает контакт с образами, созданными самим писателем);

4) координационно-звательная (устанавливает контакт с читателем).

Остановимся кратко на употреблении обращений в различных функциях в стихотворной речи.

Фиктивно-звательная функция лежит в области лирической поэзии и связана с приёмом олицетворения. Сюда относят обращения к предметам и явлениям, не способным воспринимать речь и входить в контакт с адресатом. Количество обращений в этой функции достигает 30%, что свидетельствует о живой связи поэзии А.С. Пушкина лицейского периода с окружающим миром. Первые обращения к природным объектам и явлениям. Их в поэзии лицейского периода немного.

Будь же скромен, о ручей,

Мрачнее тмись за тучами, луна,

Зачем из облака выходишь, уединенная луна,

Зачем ты, месяц, укатился,

Поля, холмы, знакомые дубравы! Хранитель священной тишины

Вторые обращения, содержащие временные представления:

Умчались вы, дни радости моей,

Почто, минуты, вы летели тогда столь быстрой чередой [Пушкин, 1985:105].

Третьи обращения к неодушевленным или сказочным предметам:

И ты со мной,

О лира, приуныла,

О дружество!

Предай меня забвенью,

Люблю тебя,

О юбка дорогая.

Обращения, создающие условно-звательную функцию, наиболее частотны в поэзии А.С. Пушкина. Эти обращения служат для того, чтобы выразить отношение автора к лирическим адресатам:

Но я, любезный Горчаков, не просыпаюсь с петухами,

Дай руку, Дельвиг! Что ты спишь? Проснись, ленивец сонный!,

Вильгельм, прочти свои стихи, чтоб мне заснуть скорее,

О Вальтер! О муж единственный,

Любезный именинник, О Пущин дорогой!

О Галич, верный друг бокала и жирных утренних пиров,

О Пущин, ветреный мудрец! Прими с моей глубокой чашей увядший миртовый венец!

Забудь, любезный мой Каверин, минутной резвости нескромные стихи.

Координационно-звательная функция служит для установления контакта между поэтом и читателем:

И, может быть, читатели, как знать? И ваша кровь с стремленьем страсти льется,

Ты хочешь, друг бесценный, чтоб я, поэт младой, беседовал с тобой,

Друзья! Вам сердце оставляю и память прошлых красных дней,

Но знаешь ли, о мой гонитель, как я беседую с тобой?

А вы, друзья моей прелестной музы, которыми любви забыты узы, которые владычеству земли, конечно, сон спокойный предпочли,

Друзья! Немного снисхожденья оставьте красный мне колпак [Пушкин, 1985:112].

Собственно-звательная функция связана с живой разговорной, диалогической речью. Поэтому обращения в собственно-звательной функции обычно употребляются там, где воспроизводится диалог, передаются речевые контакты героев.

По тропке, опершись на подожок,

Идет старик, сметая пыль с бурьяна:

«Прохожий! Укажи, дружок,

Где тут живет Есенина Татьяна?» [Есенин, 1991:265].

Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,

Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу» [Есенин, 1991: 30].

«Государь ты мой,- шомонит жена,

- Моему ль уму судить суд тебе!..» [Есенин, 1991: 205]

Позиции обращений:

Обращения возможны в начале (препозитивные), в середине (интерпозитивные) и в конце (постпозитивные) предложения.

Позиция обращений в предложении в лирике А.С. Пушкина, наверное, связана с выделением главного слова.

Особое значение в классификации имеет уточнение характера звательной функции обращения. В поэтической речи звательная функция может носить, как пишет Л.Ю. Максимов, фиктивный характер, когда реальный речевой контакт не возможен уже в силу того, что говорящий может адресовывать речь адресату, позицию которого занимает неодушевленный объект, историческое событие и т.д.

Этот прием позволяет писателю «сделать предметами речевого контакта вещи и явления неодушевленные, сделать их чрезвычайно близкими, выразить наиболее полно свое к ним отношение» [Максимов, 1965: 69].

Классификация Л.Ю. Максимова (надо, однако, учесть, что она являлась первой) страдает неполнотой, заключающейся в одноаспектности. Ведь ее основу составляет звательная функция, целью которой является установление контакта с адресатом речи [Максимов, 1965: 68]. Эта мысль реализуется в ряде формулировок автора. Сравним их: 1. «Литературная функция (координационно-звательная) -- установление речевого контакта с образами, созданными писателем» [Максимов, 1965: 69] и 2. «В языке художественной литературы отчетливо выделяется еще одна функция обращения - установление непосредственного контакта с читателем» [Максимов, 1965: 69].

Такие формулировки провоцируют ряд вопросов, связанных с исполнением выделенных функций обращения в поэтической речи. И прежде всего вопрос: Чем отличаются друг от друга обращения, употребленные в собственно-звательной функции (Например: Тятя, тятя! Наши сети // Притащили мертвеца... (пример из статьи Л.Ю. Максимова) от обращения к читателю (по классификации автора координационно-звательная функция). Например: Где, может быть, родились вы // Или блистали, мой читатель... [Максимов, 1965: 113].

Ведь в обоих случаях возможна ответная реакция на обращение либо в виде ответа или действия, либо ответа и действия одновременно (первый пример), либо ответ или действие подразумеваются (второй пример).

Тем не менее классификация обращения Л.Ю. Максимова популярна до сих пор. Так, Н.В. Патроева в монографии 1999 года «Осложненное предложение и его функции в поэтической речи (на материале стихотворений и поэм Е.А. Баратынского)» повторяет функции обращения в поэтической речи, выделенные Л.Ю. Максимовым.

Представляется, что классификация обращений должна учитывать его функции на фоне сфер употребления. Обращение, как уже было сказано, активно используется как в бытовом общении, так и в художественной речи. Следовательно, представляется возможным выделить, по крайней мере, две сферы употребления обращений: 1) повседневное; 2) художественное.

В сфере художественного использования обращения делятся прежде всего на две группы: 1) собственно обращения и 2) обращения- олицетворения. Именно результатом приема олицетворения являются обращения, названные Л.Ю. Максимовым фиктивными. Это и должно быть подчеркнуто в выделении этого рода явления. Указанные группы обращений широко распространены в поэтической речи.

Следовательно, обращение - эффективный синтаксический метод, широко использующийся в художественных текстах, осуществляющий выделительную, контактную и оценочную функции, с помощью которых выражается как определенное отношение к действительности, так восприятие того или иного лица адресантом.

Статья Л.Ю. Максимова,послужило появлением специальных работ, связанных с использованием обращения в поэтическом тексте. К этой проблематике относится статья Е.М. Галкиной-Федорук «Обращение», материалом которой является поэзия С. Есенина: рассматриваются типы обращений с точки зрения их структуры, эмоциональной окрашенности и художественно-стилистической функции.

Нельзя не заметить, что в современных работах, посвященных обращению, анализируются его функции, главным образом, в поэтической речи.

Исследователи при этом объясняют свой выбор известным положением И.И. Ковтуновой: «...именно язык лирики отличается наивысшим своеобразием и сложностью, потому что лирика - сложная форма познания, выражения и коммуникации» [Ковтунова, 1986: 115]. К этой формулировке обращается, например, И.М. Наумова [Наумова, 2000: 5].

Проблема использования обращения в стихотворной речи решается двояко: с одной стороны, с ориентацией на произведения целого ряда поэтов одного периода; с другой, - с ориентацией на творчество одного поэта.

Первый подход обнаруживается в кандидатской диссертации И.М. Наумовой «Статус обращения в поэтической речи XIX века (на материале текстов А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Фета, Ф.И. Тютчева, Е.А. Баратынского)» (2000).

Цель работы автор определяет необходимостью «охарактеризовать синтаксические и семантические качества конструкций с обращениями в русской поэтической речи XIX века и на основе их анализа предложить основания для определения синтаксического статуса обращения» [Наумова, 2000: 5].

Особое внимание в исследовании представляет вторая глава «Обращение как единица оптимального текста», основу которой составляет анализ графического облика обращения. И.М. Наумова считает, что графическое оформление отражает не только интонационные особенности стихотворного текста, но становится особым средством выразительности: «в случаях с ненормативной графикой использования обращения в препозиции, интерпозиции влечет за собой наиболее яркие изменения всего высказывания в смысловом, функциональном и эмоциональном плане» [Наумова, 2000: 11]. В качестве аргументации перечисленных тезисов приводятся конструкции обращения-представления, которое определяется как особое поэтическое обращение, находящееся в препозиции и графически оформленное восклицательным знаком. По словам И.М. Наумовой, это самая многочисленная группа обращений, которая может быть различно представлена по эмотивной напряженности и оттенкам одиночных значений. Классификация обращений-представлений повторяет классификацию обращений М.В. Ломоносова, который определял обращения, выражающие радость, сожаление, упрек, восторг, иронию и др.

Диссертация И.М. Наумовой любопытна подходом к анализу обращения с позиции взаимосвязи графического и эмоционального планов. Это еще один взгляд на трансформацию обращения в поэтическом тексте. Однако, вникая в суть данного подхода, нельзя не усомниться в справедливости представленных автором выводов.

Неубедительным представляется утверждение: «...контактоустанавливающая функция обращений, выраженных абстрактными существительными, в конструкциях с восклицательным знаком на месте традиционной запятой ослабевает практически до минимума. Главной становится функция эстетико-субъективной оценки, позволяющая в данных случаях говорить о нетрадиционной графике как о средстве художественной изобразительности. В сознании читателя создается яркий выразительный образ, определение, представление понятия или явления, представляющегося адресатом речи - мысли поэта» [Наумова, 2000: 11].

Автор приводит пример из стихотворения Е.А. Баратынского:

О, мысль! Тебе удел цветка: // Он свежий манит мотылька, // Прельщает пчелку золотую... [Наумова, 2000: 11].

Однако отметим, что при традиционной графике многие обращения не теряют своей красочности, что устанавливает у читателя образ представленного явления или понятия, являющегося адресатом поэта:

Умолкни, сердца шепот сонный, // Привычки давной слабый глас, // Прости, предел неблагосклонный, // Где свет узрел я в первый раз.

Иллюстративным материалом работы являютсястихотворения, написанные в XIX веке, в то время, когда еще не существовало единой пунктуационной нормы.

Работа И.М. Наумовой - один из примеров рассмотрения особенностей функционирования обращения в произведениях нескольких авторов, в нескольких творческих системах, что может позволить установить общие черты употребления тех или иных форм обращения в определенный временной период. Однако такой подход не всегда оправдан, т.к. игнорируются существенные особенности индивидуального поэтического текста.

Второй («узкий») подход связан с исследованием индивидуальных особенностей творчества одного поэта, предпринятый с целью изучения его идиостиля.

Именно эта задача поставлена в кандидатской диссертации И.В. Зензеря. Работа исследована на материале поэтических текстов Б. Пастернака (2003).

Исследователь ставит цель: выявить и описать семантико-структурную и функциональную специфику языкового воплощения обращения в стихотворных произведениях Б. Пастернака, выявить индивидуальные авторские особенности в употреблении форм обращения.

В главе «Семантико-функциональные особенности проявления обращенности в стихотворном языке Б. Пастернака» анализируются тематические разновидности обращений в поэзии Пастернака (природа, внутренний мир человека, творчество, история, Бог).

Автор видит специфику тематических обращений в том, что они взаимодействуют друг с другом и образуют тематические поля. «Тематические поля обращений, - пишет И.В. Зензеря, - взаимодействуют друг с другом, поскольку все их составляющие равноценны для поэта» [Зензеря, 2003: 14].

В работе также представлено функциональное разнообразие обращений в стихотворном языке Пастернака, состоящее из двух групп: 1) обращения к лицам (функции: звательная, призывная, этикетная); 2) образное обращение, (при котором происходит персонификация предмета лирического дискурса - «поэтическое одушевление фиктивного лирического собеседника») [Зензеря, 2003: 14-15].

Идея исследования данных функций проливает свет на текстообразующую роль обращения в поэтическом тексте.

При интерпретации текстообразующей роли средств обращенности автором используется методика текстовых парадигм, под которыми понимается «совокупность лексических единиц (словных и сверхсловных), объединенных концептуально на основе какого-либо общего элемента: внешнего (экстралингвистического) и внутреннего (лингвистического)» [Зензеря, 2003: 16].

В исследовании выделены и охарактеризованы типы текстовых парадигм: лексическая; формальная; формально-смысловая; смысловая межсловная; конферентная смысловая.

Подводя итог, заметим, что основная часть исследований, посвященных функционированию обращения, ориентирована, как было сказано, на поэтические жанры.

Таким родом работ, задача которых связана с изучением функций обращения в художественном тексте, еще весьма мало, до сих пор актуальны слова Л.Ю. Максимова: «Отдельные замечания и высказывания по поводу обращения, имеющиеся в общих и частных исследованиях языка художественной литературы и языка некоторых писателей, имеют эпизодический характер и не могут претендовать на полное, последовательное и систематическое описание этой интереснейшей стилистико-грамматической категории» [Максимов, 1965: 66].

Отсутствие же работ подобного содержания, с его точки зрения, затрудняет изучение индивидуальных особенностей употребления обращения в стихотворном языке того или иного поэта.

Еще менее исследован вопрос о функционировании обращения в прозаической речи. Одна из работ, посвященная этой теме, - кандидатская диссертация СэнАпарна «Лексика и синтаксис обращения (на материале языка произведений М. Горького)» (1982).

Цель работы автора устанавливается следующим образом:

«1) Предложить типологию коммуникативных функций, исполняемых обращением; 2) Рассмотреть различные функции обращения в соотношении с его лексическим наполнением и некоторыми синтаксическими факторами» [Апарна, 1982: 2].

Автор выделяет первичные (номинативная, контактная, побудительная) и вторичные (оценочно-характеризующая, эмоциональная, этикетная) функции обращения.

В диссертации предложена классификация обращений с учетом его лексического наполнения, выраженные терминами родства, обращения, выраженные общепринятыми названиями; обращения, выраженные эмоционально-оценочными словами. Также отмечены функции обращения в зависимости от его месторасположения в предложении: препозитивные обращения выполняют и собственно-контактирующую (простое привлечение внимания собеседника), и выделительно-контактирующую функции (выделение адресата из числа многих лиц с целью установления контакта именно с ним).

Как мы видим, основную часть работы СэнАпарна «Лексика и синтаксис обращения (на материале языка произведений А.М. Горького)» занимает анализ коммуникативных функций обращения, его лексического наполнения, словообразовательной и компонентной структуры.

Однако, в данной диссертации произведения писателя демонстрируются лишь иллюстративным материалом, в ней отсутствует анализ особенностей функционирования обращения в своеобразных горьковских текстах как таковых.

Это еще раз свидетельствует о необходимости исследования обращения в определенных художественных текстах, как поэтических, так и прозаических, особенно, если речь идет о творчестве одного писателя.

Следует, однако, определить общие подходы к осуществлению этой весьма непростой задачи. Одним из таких подходов является обязательный учет творческой эволюции в деятельности изучаемого писателя.

II. АНАЛИЗ ОБРАЩЕНИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.Н. ВОЙНОВИЧА

2.1 Характер обращений

Материалом исследования послужила книга В.Н. Войновича «Сказка о глупом Галилее, рассказ о простой труженице, песня о дворовой собаке, и много чего еще», включающая в себя прозаические и поэтические произведения различных жанров: повести, фельетоны, стихи, пьесы, трагедии, драмы и сказки и др., что обусловило употребление широкого круга обращений. Нами было выделено 393 обращения.

2.1.1 Изменение характера обращений

В произведениях по отношению к одному и тому же герою могут быть использованы разные обращения. Это зависит не только от того, кто обращается, но и от характера взаимоотношений между героями, а также от изменения речевой ситуации.

Как известно, экстралингвистическими факторами речевой ситуации являются: адресант и адресат, место, время, условия, тема, цель и др. При изменении речевой ситуации, изменяется и характер обращений.

Так, по обращениям можно судить, как меняется социальный статус Маньки, главной героини повести, выбранной владычицей для осуществления воли правителя людей, некоего Духа, хозяина моря и леса.

Суффикс -к- в антропонимах относится к эмоционально-экспрессивным. Он придает имени фамильярный характер. В уменьшительно-ласкательной форме называет Манькой свою возлюбленную Гринька: «Слышь, Манька, - сказал он ей, помолчав, - ты это… Да и кто она есть, коль сравнить с тобой? Страшилище, да и все» [Войнович, 2010: 7]. Манька и Анчутка относятся к молоденьким девушкам, из которых отбирали «самую красивую, самую ловкую и, конечно же, самую умную» [Войнович, 2010: 5].

Родители Маньки ласково обращаются к дочери: «Слышь, доченька, собирайся, пойдем»; «Дочка, собирайся, - послушно сказал отец» [Войнович, 2010: 14,15]. Мать позволяет себе и покричать на дочь, не испытывая к ней особого пиетета, когда та действует против ее воли: «Ах ты, охальница! - закричала мать»; «Манька! -она кинулась к самой воде, намочила лапоть и отскочила. «Манька, зараза такая, не будешь плыть, я тебе дам!» [Войнович, 2010: 15, 20].

После выбора Владычицей все, включая собственных родителей, няню Матрену и старцев, стали обращаться к Маньке в соответствии с ее высоким статусом: «Матушка наша, пресвятая Владычица! Дух святой подает нам знак, что с охотою берет тебя в жены. Служи ему по правде, будь верной до самой смерти. А нарушишь в чем закон верности, ляжешь в землю живая, а народ твой постигнет великая кара. Помни об этом. Ты теперь у нас самая старшая. Ты наша матушка, а мы твои дети» [Войнович, 2010: 22].

С новым статусом не может смириться возлюбленный Маньки Гринька: «Манька, - закричал он, - да какая ты, к бесу, Владычица? Они же тебя разорвут сейчас. Пошли отсюда!»[Войнович, 2010: 23]. Но все же и он несколько раз называет ее матушкой Владычицей, но после того, как понимает, что Манька его не забыла, вновь обращается к ней по-прежнему.

Сама же Владычица в своей речи употребляет те же обращения, что и до своего посвящения, что указывает на отсутствие тщеславия и простоту нрава: нянька, нянюшка, Гринюшка, тятя, маманя. Отец Маньки в отличие от горделивой матери не смог сразу перестроиться: «Счастливый путь, тятя. - Благодарствую, до… матушка, - вовремя исправил свою ошибку отец. Авдотья смотрела на дочь взглядом, исполненным счастья и гордости»; «Занесите, маманя, - сказала Владычица почтительно. - Слушаю, матушка», - благоговейно склонилась Авдотья. Смущенная таким обращением матери, Владычица повернулась и быстро пошла к терему» [Войнович, 2010: 33, 34].

Вновь как к дочери мать обращается к Маньке уже после ее гибели, хотя хоронили ту как Владычицу с соблюдением ритуалов: «Доченька, моя родная! - кинулась к носилкам Авдотья, но ее тут же схватили и оттащили, бьющуюся в истерике, в сторону»[Войнович, 2010: 61].

Лицемерный Афанасьич не меняет обращения матушка и после развенчания Владычицы и откровенных признаний с его стороны: «Прощай, матушка, - сменив тон с резкого на почтительный, заключил Афанасьич и, вежливо, поклонившись, вышел» [Войнович, 2010: 58].

Социальная комедия «Трибунал» написана в официально-деловом стиле. В пьесе обличается общество в стиле Ф. Кафки. Главный герой произведения -инженер Подоплеков, отправляется под суд прямо из зрительного зала театра, куда, ничего не подозревая, пришел культурно провести вечер с женой.

Поначалу Подоплеков не может понять, куда он попал. В комедии используются обращения по имени:

«Лариса. Сеня, я не понимаю, что здесь происходит! Почему здесь такмного вооруженных людей?» [Войнович, 2010: 201].

«Подоплеков. Успокойся, Лара. Что ты нервничаешь? Это же спектакль» [Войнович, 2010: 201].

«Подоплеков. …Товарищ артист, вы не скажете, какую вы роль исполняете?» [Войнович, 2010: 201].

«Председатель (переглянувшись с заседателями, смеется). Чудак-человек! Да как же мы можем без вас начинать?» [Войнович, 2010: 205].

«Подоплеков (вскакивает)… (Жене). Пойдем, Лара! Я даже и вовсе этот спектакль смотреть не хочу, довольно, я бы сказал, дурацкий» [Войнович, 2010: 205].

В произведении употребляется много этикетных обращений, отражающих статус героев комедии: товарищ председатель, подсудимый, свидетель и т.д.

«Прокурор. Товарищ председатель, прошу заметить, он ударил милиционера. Он его убил!» [Войнович, 2010: 206].

«Председатель. А что это у вас, Горелкин, под глазом?» [Войнович, 2010: 207].

«Горелкин. Разрешите доложить, товарищ председатель, это синяк, полученный во время задержания арестованного» [Войнович, 2010: 207].

«Прокурор. Я полагаю, товарищ председатель, что Горелкина надонемедленно отправить для медицинского освидетельствования и выяснить,насколько опасны для здоровья полученные им повреждения» [Войнович, 2010: 207].

«Секретарь. Товарищ председатель! Товарищ председатель!»[Войнович, 2010: 208].

«Секретарь. Секретарь, товарищ председатель» [Войнович, 2010: 208].

«Председатель. Что за ерунда? Почему это ты товарищ председатель? Это я - товарищ председатель» [Войнович, 2010: 208].

«Прокурор. Товарищ председатель, не Чехова, а милиционера» [Войнович, 2010: 208].

«Защитник. Товарищ председатель, я протестую против искажения фактов» [Войнович, 2010: 208].

«Председатель. Прекратите базар! (Встряхнувшись, Подоплекову).

Подсудимый, ваше имя, отчество и фамилия?» [Войнович, 2010: 208].

«Председатель. Подсудимый, когда к вам обращаются, надо вставать» [Войнович, 2010: 209].

«Председатель. Подсудимый, как председатель данного трибунала я должен вам разъяснить, что чистосердечное признание совершенных вами преступлений и искреннее раскаяние могут облегчить вашу участь»[Войнович, 2010: 211].

«Председатель. Горелкин, вы, я вижу, находитесь в очень тяжеломсостоянии» [Войнович, 2010: 212].

Обращение Председателя к Подоплекову: «Чудак-человек! Да как мы можем без вас начинать?» Доброжелательно о чудаке (обычно в обращении) «да пойми ты, чудак-человек, для тебя же стараюсь!».

В третьем действии после задержания Подоплекова, обращение к нему меняется: «Подсудимый, ваше имя, отчество и фамилия?» [Войнович, 2010: 208].

«Подсудимый, когда к вам обращаются, надо вставать» [Войнович, 2010: 209].

«Подсудимый, как председатель данного трибунала я должен вам разъяснить, что чистосердечное признание совершенных вами преступлений и искреннее раскаяние могут облегчить вашу участь» [Войнович, 2010: 211]. После вымышленного обвинения Подоплеков не может смириться с новым статусом подсудимого: «Вы все врете!» [Войнович, 2010: 211].Абсурдность ситуации подчеркивается обращением к жене Подоплекова как к свидетельнице:

«Председатель. Свидетельница, вы видели, что бывает с теми, ктоотказывается выполнить распоряжения судьи?» [Войнович, 2010: 216].

«Председатель. Свидетельница, суд предупреждает вас, что на задаваемые вам вопросы вы должны отвечать только правду» [Войнович, 2010: 216].

«Свидетельница, вы знакомы с подсудимым?» [Войнович, 2010: 216].

В показании перед судебным заседанием Лариса не меняет характера обращения: «Сенечка!» [Войнович, 2010: 219]. «Я люблю тебя, Сенечка» [Войнович, 2010: 219]. «Сеня, да что же ты делаешь?» [Войнович, 2010:221].Она отказывается называть мужа подсудимым: «Лариса. Я понимаю. Я должна быть очень осмотрительной, но не могу же я тебя называть подсудимым. Я люблю тебя, Сенечка» [Войнович, 2010:219].

После очередного возражения Председателя, что Лариса неправильно обращается к Подоплекову: «Председатель. Свидетельница, а я вам еще раз говорю, вы должны называть его не Сеня, а подсудимый» [Войнович, 2010:219], та пытается смягчить официальное обращение при помощи притяжательного местоимения первого лица, уменьшительно-ласкательного суффикса: «Подсудимый мой! Подсудимочкин!» [Войнович, 2010: 219].

Но и она смиряется с абсурдностью ситуации: «Лариса (покорно). Да что же ты, говорю, подсудимый, делаешь!» [Войнович, 2010:221].

Абсурдность происходящего подчеркнуто тем, что председатель запрещает называть друг друга по имени, даже если речь идет о прошедших событиях: «Зеленая. … Хоть бы раз сказал: «Алечка, как ты сегодня прекрасно выглядишь». «Председатель. Не Алечка, а свидетельница» [Войнович, 2010:237].

Защитник, уговаривая Подоплекова сделать чистосердечное признание, меняет обращение на уважительное, чтобы вызвать его доверие: «Слушайте, Подоплеков, Семен Владиленович, Сеня, признайся честно и бескомпромиссно, и ты мне поможешь. А я помогу тебе» [Войнович, 2010: 231].

В ходе заседания прибывает еще одна свидетельница Зеленая Альбина Робертовна. Ее плохое отношение к Подоплекову не мешает обращаться к нему уважительно: «Семен Владиленович» [Войнович, 2010: 237]. А Подоплекову не нравится, что Зеленая настраивает суд против него и обращается бранно: «Мерзавка!» [Войнович, 2010: 237].

Обращение Председателя к Ларисе меняется после размышлений на тему души и справедливости: «Темная женщина! Неужели вы до сих пор не осознали, что никакой души нет, а есть только химическое соединение белковых тел» [Войнович, 2010: 260].

В ходе события задействованы такие медийные личности, как ученый, поэт, писатель. Возвышенное обращение к Ларисе подчеркивает ранимую и благородную личность человека: «Откуда вы, прелестное дитя?» [Войнович, 2010: 262]. «Слушайте, волшебница, вы подарили мне строчку!»[Войнович, 2010: 263].

После безрезультатных просьб Лариса взывает к богу как к последней надежде: «Господи, ну помоги же! Если люди не хотят помогать друг другу, для чего же ты их создал? Для того, чтобы поглощать кислород? И выделять углекислый газ? Для того, чтобы деревьям было чем дышать? Чтобы таежному гнусу было кого кусать? Помоги же, Господи!» [Войнович, 2010: 266].Молитвы Ларисы были не напрасными. После смерти Председателя судьей назначили секретаря. Но все же это не привело к положительному для Ларисы исходу.

Обращение защитника к Ларисе уважительное - по имени-отчеству: «Порядок, Лариса Павловна» [Войнович, 2010: 283]. «Ну вот и хорошо. Пожалуйста, Лариса Павловна» [Войнович, 2010: 283]. Она же к нему никак не обращается.

В «Трибунале» отображена речь современных судей со всей ее казенщиной, канцеляризмами.

Водевиль в одном действии «Фиктивный брак» представляет собой диалог между электриком Отсебякиным и эмансипированной женщиной Надей, с которой он только что заключил фиктивный брак по непонятной читателюпричине. Действие происходит в квартире Отсебякина, куда он впервые приводит Надю. Тут же, в сущности, и происходит их настоящее знакомство друг с другом.

По ходу действия комичность ситуации подчеркивают фамильярные обращения: Отсебякин, Отсебятин, Отсобакин, Отфедякин,Оторвакин, Отчебукин, Отчебякин.Надежда постоянно путает фамилию своего новоиспеченного мужа. Так выражается равнодушие героини к герою.

«О. …Ты уж, Отсебякин, извини, ты ж холостой, тебя от семьи отрывать не надо. Это еще ладно, если говорят - Отсебякин. А то все путают. То Отсебятиным назовут, то Отсобакиным» [Войнович, 2010: 295].

«Н. Слушай, Отсебякин. Ты что, из дурдома выскочил! Пусти!» [Войнович, 2010: 303].

«Н. Надо же. Слушай, Отсобакин…» [Войнович, 2010: 304].

«Н. О'кей. Тогда я… тогда я… Слушай, Отфедякин, открой или я из окошка выпрыгну» [Войнович, 2010: 304].

«Н. Нет, Оторвакин, это наша квартира» [Войнович, 2010: 305].

«Н. Слышишь, Отсебякин, ты это не надо… Вставай, Отсебякин, не придуривайся… Слышишь, Отсебякин, я тебе серьезно говорю, ты вставай, ты меня не пугай. …Отчебукин фамилия… то есть этот Отчебякин… Отсебякин точнее» [Войнович, 2010: 306].

Жена от мужа еще более дистанцируется при помощи обращения дядя: «Н. Эй, дядя! Так вы гомик!» [Войнович, 2010:298].

Вначале произведения герой свою жену никак не называет, но после разразившегося скандала, когда он не отпускал ее домой, чувства обоих друг к другу теплеют.Герой обращается к жене по полному имени: «О…Оставайся, Надежда. Может, чего и получится» [Войнович, 2010: 308], а затем ласково: «О. Наденька, Надюша, что же ты плачешь?» [Войнович, 2010: 309].

2.2 Классификация обращений в произведениях В.Н. Войновича

2.2.1 Стилистически обусловленные обращения

1) Книжные:пресвятая Владычица, господа, прелестное дитя (к женщине).

«- Матушка наша, пресвятая Владычица, надумали мы оженить наших детушек, просим твоего святого благословения» [Войнович, 2010: 43].

«- Добро пожаловать, матушка пресвятая Владычица, будь в сем доме хозяйкой….» [Войнович, 2010: 27].

«А сам Гоголь свою смешнейшую повесть закончил словами: «Скучно на этом свете, господа»[Войнович, 2010:314].

Записывайте, господа. Вы, господин… у вас микрофон далеко. Вы поближе его, поближе, а то вашим радиослушателям не будет слышно» [Войнович, 2010:290].

«Откуда вы, прелестное дитя?» [Войнович, 2010: 262].

2) Официальные: товарищ председатель, подсудимый, свидетель и т.д.

«Председатель. Свидетельница, а я вам еще раз говорю, вы должны называть его не Сеня, а подсудимый» [Войнович, 2010:219].

«Председатель. Свидетель, прекратите сейчас же истерику» [Войнович, 2010:242].

3) Сниженные:

Охальница, охламон, нахалка.

4) Бранные:зараза такая, пьянь несчастная, глупая голова, дураки, пужливые дураки, окаянные, оглашенные, мерзавка

Нередко встречаются низкие оскорбительные обращения: «Чего-чего! Пьянь несчастная»; «Да куда ж ты бьешь, глупая голова? - сказала мать. - Платье попортишь, а оно у нее одно»[Войнович, 2010: 15, 16]. Мать Маньки не уважает и не любит своего мужа.

«Подоплеков. Мерзавка!» [Войнович, 2010: 237].

Оскорбительные обращения-номинации являются средством обличения: «Дураки! - закричал Гринька, перескакивая через лежащие перед ним тела. - Пужливые дураки! Вот я вас ужо не так напужаю» [Войнович, 2010: 47], а также средством выражения агрессии, с целью психологической атаки: «Отойдите, окаянные! Отойдите, кому говорят», - надрывалась Матрена» [Войнович, 2010: 50].

«Глупая курица! Ты что говоришь!»[Войнович, 2010: 288].

«Подоплеков. Темная женщина! Глупица! У тебя мозг, как грецкий орех»[Войнович, 2010: 288].

«Подоплеков. Дураки! Идиоты! Кретины! На что они рассчитывали?»[Войнович, 2010: 289].

«- Дураки, - говорит, - да что же вы за фомы неверные, говорят же вам, остолопам, вон же она, земля» [Войнович, 2010: 345].

5) Ласкательные:

Дочка, доченька, нянька, нянюшка, Гринюшка,матушка, мужички, Матренушка, милок, милый, Антоша, Троша, Толик.

Ласкательные обращения - номинативы, образованы от личных имен с помощью уменьшительно-ласкательных суффиксов. Обращения с суффиксами субъективной оценки могут свидетельствовать о добром и мягком нраве героев, например Маньки: мужички, нянюшка, Гринюшка, Матренушка. Так же ласково обращается ее отец к своей супруге: «Ты что, Авдотьюшка?»[Войнович, 2010: 15]. Манька способна на искреннюю жалость к бывшей сопернице Анчутке: «Владычица подошла, погладила ее по голове и тихо сказала: - Бедная ты моя»[Войнович, 2010: 52].