Прецедентные имена русских сказок

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Человек начал использовать имена около 7 тысяч лет назад. В Библии сказано, что Адаму была дарована Богом власть называть имена окружающим предметам, то есть он обрел способность через звучание раскрывать суть вещи.

Постепенно из названий выделились те, которые были наиболее важны для жизни и духовного развития человека. Эти названия обладали огромным потенциалом связанной с ними энергии. Они-то названия стихий, идей, каких-либо человеческих качеств и стали именами собственными, которыми начали наделять людей.

Издавна имя собственное привлекало внимание представителей самых разнообразных наук лингвистов, географов, историков, этнографов, психологов, литературоведов. Однако в первую очередь собственные имена пристально исследуются лингвистами.

Изучение имен собственных является очень интересным занятием и важной научной деятельностью. Проводимые исследования позволяют приоткрыть завесу тайны, которой окутаны многие личные имена и географические объекты. Теоретические знания в данной области позволяют глубже понять культуру, историю, социальную жизнь человечества. Исследованием имен собственных занимались А. Вежбицкая, Д.И. Ермолович, Ю.А. Карпенко, Е. Курилович, А.Ф. Лосев, А.В. Суперанская, П. Флоренский и многие другие.

Имя, употребляемое в отрыве от своего объекта и известное широкой общественности, относящейся к одной лингвокультуре, принято называть прецедентным. Этот термин является достаточно новым, а исследование возникновения и функционирования прецедентных имен представляет ученым обширное поле деятельности.

Проблема прецедентных имен рассматривается в научных работах Ю.Н. Караулова, Д.Б. Гудкова, С.Л. Кушнерук, Е.А. Нахимовой, И.Э. Ратниковой и других.

Актуальность исследования заключается том, что с развитием науки появляются новые области исследования, которые требуют переосмысления и продолжения исследований, но уже в рамках другой точки зрения на исследуемый объект. То же самое можно сказать и об ономастических исследованиях. Поскольку это молодая наука, то и материала, ожидающего своего часа достаточно. К подобной мало изученной, но уже заинтересовавшей ученых области относятся и прецедентные имена. Поэтому изучение прецедентных имен произведений народного творчества, а именно русских сказок, является крайне интересным и важным с лингвистической и культурной точки зрения.

Целью нашей работы является изучение прецедентных имен русских сказок.

Исходя из поставленной цели, нами были определены следующие задачи:

· изучить научную литературу по исследуемой проблеме;

· рассмотреть понятие «имя» с точки зрения ономастики;

· определить значимость имени на примере литературных произведений;

· охарактеризовать сущность прецедентных имен;

· рассмотреть жанровые особенности сказки;

· подобрать фактический материал для изучения и анализа;

· охарактеризовать прецедентные имена русских сказок.

Объект исследования русские народные сказки.

Предметом исследования выступают прецедентные имена русских сказок.

Выбор предмета исследования обусловлен тем, что имена собственные, как единицы не только языка, но и культуры, обладают высоким информационным и эмоционально-экспрессивным потенциалом, особенно ярко реализующимся в литературных произведениях народного творчества.

1. Понятие прецедентного имени

В современном русском языке существуют сотни тысяч нарицательных слов, обозначающих предметы и их свойства, явления природы и другие реалии нашей жизни. Кроме них существует и другой, особый мир слов, выполняющих функцию выделения, индивидуализации и представляющих собой разнообразные имена и названия.

Сегодня имена собственные изучают представители самых разнообразных наук (лингвисты, географы, историки, этнографы, психологи, литературоведы). Однако в первую очередь собственные имена пристально исследуются лингвистами.

прецедентный имя жанровый сказка

1.1 Имя в ономастике

В современном русском языке существуют сотни тысяч нарицательных слов, обозначающих предметы и их свойства, явления природы и другие реалии нашей жизни. Кроме них существует и другой, особый мир слов, выполняющих функцию выделения, индивидуализации и представляющих собой разнообразные имена и названия.

Сегодня имена собственные изучают представители самых разнообразных наук (лингвисты, географы, историки, этнографы, психологи, литературоведы). Однако в первую очередь собственные имена пристально исследуются лингвистами.

Ономастика (от греческого "onomastikуs" - искусство давать имена) раздел лингвистики, изучающий собственные имена, историю их возникновения и преобразования в результате длительного употребления в языке-источнике или в связи с заимствованием у других языков общения.

В более узком смысле ономастика собственные имена различных типов (ономастическая лексика).

Собственные имена охватывают значительную часть нашей жизни. Имена даются не только всему, что создает человек, но и географическим объектам, включая и те, что находятся за пределами земного шара. Происхождение названий рассматривается в комплексе, как с точки зрения этимологии, так и с точки зрения логики.

Среди имен собственных можно проследить специфические особенности их сохранения и передачи. Именно поэтому их исследования важны с научной точки зрения. Происхождение названий может быть полностью забыто, и само название может никак не связываться с другими словами того же языка. Однако при всем при этом имя собственное сохраняет свое социальное значение, т.е. служит понятным указанием на определенный предмет.

Имена собственные могут быть очень устойчивы. Часто на них не влияет ни революционные изменения в языке, ни даже полная смена одного языка другим. Например, в русском языке по-прежнему существуют названия подобные названиям рек Волга или Дон, которые с точки зрения русского языка не имеют какого-либо значения. Однако после этимологических разъяснений можно проследить их скифское происхождение. Благодаря таким исследованиям становится возможным восстановление характера языка, преобладавшего в момент создания какого-либо названия, а также выяснение многих других аспектов. Так ономастика собирает ценнейший материал для истории, позволяя прослеживать пути миграции народов и давая представление о том вкладе, который внесли в построение культуры не только существующих сейчас, но и уже исчезнувших народов.

Все многообразие мира вещей (реальных, гипотетических и придуманных фантазией человека) составляет первичную основу для имен нарицательных как обобщающих аналогичные факты и собственных как выделяющих отдельные предметы в ряду названных с помощью имен нарицательных.

Подобно тому, как именуемые вещи размещаются на земном (и неземном) пространстве, именующие их слова в сознании говорящего также имеют пространственное размещение, аналогичное для жителей одной и той же местности, различное у жителей отдаленных территорий. Оно может быть непохожим на реальное размещение именуемых объектов, но оно существует и служит каркасом, поддерживающим денотаты имен. Ономастическое пространство это именной континуум, существующий в представлении людей разных культур и в разные эпохи заполненный по-разному. В сознании каждого человека ономастическое пространство присутствует фрагментарно. Достаточно полно оно выявляется лишь при специальном исследовании [1].

Согласно Книге Бытия, первыми получили имена собственные сами люди, известные им места на земле, животные (домашние и дикие) и видимые небесные светила. Эти объекты и их имена заполняли ономастическое пространство древнего человека. С течением времени это пространство расширялось, получили имена новые типы объектов.

В ономастическое пространство современных жителей входят: имена людей - антропонимы (Иван, Марья, Антон Павлович Чехов, Рюриковичи); географические названия - топонимы (гора Эльбрус, город Петушки, покос За болотом, Белый дом), в том числе названия водных объектов - гидронимы (река Волга, озеро Рица, Черное море); клички животных - зоонимы (собака Клякса, конь Громкий Успех, гусь Иван Иванович); собственные имена отдельных растений - фитонимы (Дерево плача, сосна Самолет); названия зон и частей вселенной - космонимы (созвездие Козерога, туманность Андромеды, галактика Большое Магелланово Облако); названия небесных тел - астронимы (звезда Вега, планета Марс, астероид Церера, комета Галея); названия точек и отрезков времени - хрононимы (Петровская эпоха, Варфоломеевская ночь, эпоха Возрождения, Новый год); названия праздников (Рождество, День Победы, День геолога, День учителя, Троица); названия мероприятий, кампаний, войн (фестиваль «Русская зима», Русско-японская война, Брусиловский прорыв, операция «Стальной шлем»); названия предприятий, учреждений, обществ, партий и проч. деловых объединений людей (Российская государственная библиотека, Малый театр, завод «Серп и молот»); названия церквей, монастырей (Троице-Сергиева лавра, храм Троицы в листах, церковь Введения под сосенками); названия путей сообщения (Путь из Варяг в Греки, Владимирский тракт, Минское шоссе); названия средств передвижения (самолет «Родина», теплоход «Космонавт Гагарин», экспресс «Ярославль»); названия произведений искусств (картина В.М. Васнецова Три богатыря, скульптура Перекуем мечи на орала, симфония Зимние грезы П.И. Чайковского, опера Трубадур Дж. Верди); названия периодических изданий (газета «Известия», журнал «Наука и жизнь»); названия документов (Закон о земле, Договор о дружбе, Декрет о мире, Хельсинкское соглашение); заглавия книг, рассказов, стихов, статей (Памятник А.С. Пушкина, роман А.Н. Толстого Хлеб); собственные имена отдельных, особо ценных предметов материальной культуры (золотые самородки «Верблюд», «Заячьи уши», бриллиант «Шах», колокола «Козел», «Баран»); названия орденов, медалей (орден «Знак Почета», медаль «Материнская слава»); названия стихийных бедствий (ураган «Флора»); названия сортов изготовляемой продукции и селекционируемых растений (автомашина «Волга», сыр «Пошехонский», мыло «Дегтярное», одеколон «Сирень», вишня «Краса Севера», сирень «Огни Москвы»); товарные знаки - знаки, маркирующие товар и знаки обслуживания, специально сохраняемые и удерживаемые от перехода в общую лексику (шампунь «Голубая волна», конфеты «Золотой ключик»); имена божеств (Зевс, Перун); имена различных духов (джинн Маймун, Демон, Анчутка); названия различных мифологических реалий (река Лета); имена персонажей и названия мест в литературе и фольклоре (Евгений Онегин, Собакевич, Синяя Борода, село Дырявино, город Скотопрогоньевск); названия гипотетических географических объектов (Земля Санникова, Берингия) и др. В зависимости от типа изучаемых имен ономастика как наука подразделяется на частные области, среди которых наиболее изученными являются антропонимика, топонимика, гидронимика и нек. др. [2].

В литературных произведениях содержится очень богатый материал для изучения имен собственных, нацеленных отражать разные стили и творческие методы. Достаточно упомянуть целый набор «говорящих» имен и названий, таких как Скотинин, Собакевич или Чичиков. Эти имена собственные призваны отражать используемый в произведении жанр, определенным образом характеризуя героя. Можно говорить о целой методике образования имен персонажей в различных стилях и с разной социальной характеристикой. Однако стоит отметить, что материал, который мог бы послужить основой для поэтической ономастики, не собран и не разработан.

Современная ономастика - это комплексная научная лингвистическая дисциплина, обладающая своим кругом проблем и методов. Ономастические исследования помогают изучению путей миграции отдельных этносов, выявлению мест их прежнего обитания, установлению более древнего состояния отдельных языков, определению языковых и культурных контактов разных этносов.

1.2 Имя собственное в художественном тексте

Изучение имен собственных в художественном тексте представляет собой одно из наиболее актуальных и перспективных направлений ономастических исследований. В области теоретических и прикладных исследовательских интересов оказывается достаточно сложный и неоднозначный по природе объект - имя собственное. Его внешняя, а особенно внутренняя форма заслуживают более чем пристального внимания. И имена собственные, и тексты окружают нас повсеместно. Активно исследуются вопросы, связанные с семантическим наполнением этих единиц, их видами, возможностью использования в различных языковых и рече-текстовых ситуациях, происхождением, этимологией; устанавливаются даже связи между элементами внешней структуры имени с их влиянием на судьбу именованного человека и т.д. Область исследовательского интереса литературной ономастики это прежде всего связи между именем собственным и авторским текстом, в смысловом и строфическом пространстве которого оним (имя собственное) существует.

В каждодневной практике мы постоянно сталкиваемся с текстом, непрерывным внутренним и невербализованным или внешним вербализованным, ограниченным какими-либо обстоятельствами; с текстом, представляющим любую последовательность знаков или тщательно отобранную, организованную по константным законам и представляющую объект лингвистического исследования. Так что можно с полной уверенностью утверждать, что мы живем в мире текста. Текст создается при появлении определенной установки его создателя и функционирует в области коммуникации. Коммуникативность, пожалуй, основное статусное свойство текста и понимается как «степень его текста обращенности к читателю» 3, с.8. Многомерность текста порождает многоаспектность его определения. И не только. Текст связывает во взаимосвязанную триаду автора, текст, и читателя, который становится интерпретатором текстовой информации 3. Если рассматривать свойства текста как знаковой последовательности, то художественный текст есть «полная и связная последовательность знаков, которая может быть обозначена как автономная реальность со своей внутренней структурой» [4 с.1022.

С точки зрения содержания, наиболее ценными для восприятия художественного текста являются литературно-художественная фоновая информация, выявляющаяся через систему разного рода литературных реминисценций. Таким образом, текст есть «целостная единица, состоящая из коммуникативно-функциональных элементов, организованных в систему для осуществления коммуникативного намерения автора текста соответственно речевой ситуации» 3, с.21. Организация внешней и внутренней сторон текста напрямую зависит от целей и автора, и самого текста. Если основные установки (объективная сторона) определяются жанром, типом текста, то авторская система целей воплощается в субъективном отношении к текстовой информации со стороны автора. Именно субъективная модальность руководит читателем при интерпретации, корректирует этот процесс, а также определяет и формирует прагматическую сторону текста. В этом процессе немаловажным является первоначальная адресность текста. М.М. Бахтин отмечал, что адресат может быть: 1) непосредственным участником-собеседником бытового диалога; 2) дифференцированным коллективом специалистов какой-нибудь специальной области культурного общения, может быть дифференцированной публикой, народом, современниками; он может быть и совершенно неопределенным, не конкретизированным 5, с.504. По справедливому наблюдению Н.С. Валгиной, текст всегда рассчитан на чье-либо восприятие, и специалист-ученый пишет для коллег, чтобы передать свои наблюдения и выводы; даже автор личного дневника тоже создает свой текст для кого-то, пусть и только «для себя» 3, с.280. Так что коммуникативная последовательность знаков, называемая текстом, не является самоцелью автора, «текстом ради текста». Внешняя структура развертывания текста не совпадает с внутренней: объем знаковых единиц значительно уступает объему значения, который ими выражается.

Онимический конструкт один из значимых элементов организации глубинной, смысловой стороны текста. Оним способен совмещать в себе ряд важнейших информационных планов энциклопедического, стилистического, эмоционального, экспрессивного, социального характера, что активно включаются в систему социальных норм.

В художественном тексте ономастические единицы образуют замкнутое пространство, состоящее из синтагматических рядов, возглавляемых ядерными онимами и нередко включающих в свой состав апеллятивные единицы, способные в условиях контекста приобретать онимическое значение. Сконструированная автором онимическая модель мира качественно реорганизует онимы, заимствованные из реальной модели, и специфика преобразования отмечается на всех уровнях. Во-первых, наблюдается существенное, устойчивое и целенаправленное расширение объема семантики путем расширения прагмаэлемента значения. Во-вторых, актуализируется фонетическое звучание онимических единиц, что проявляется в приобретении эвфонии, мелодичности, которая может развиться в звуковой символизм. В-третьих, возможно акцентирование всех или отдельных элементов генетической структуры онимов, выработка и использование особой, «поэтической» членимости, связанной с художественной этимологией. В-четвертых, во многом специфичным становится и состав функционального потенциала, которым обладает отдельно взятый оним или внутритекстовое онимическое объединение. При том, что модель мира внутритекстового художественного пространства составляется множеством идеальных образных проекций объектов, реалистичность текста повышается при использовании общеязыковых возможностей онимов, при построении онимической модели в соответствии с принципами системности и взаимосвязи с другими речевыми средствами произведения, с его художественной структурой. Особенности же онимических единиц «обнаруживаются лишь тогда, когда авторская ономастическая система сориентирована на общеязыковые особенности имен собственных и их богатейшие коннотативные возможности» 6. На основании сложности собственного имени, приобретенной онимом в ограниченных текстуальных условиях и контексте литературного творчества в целом, можно говорить об ономастиконе художественного текста как особом модусе ономастической действительности, воплощенном в языке художественной литературы.

Литературная ономастика рождается на основе свободного творческого поиска, выбора, производимого автором в соответствии со стилем и жанром художественного произведения. Она в первую очередь выполняет стилистическую функцию, так как имя собственное в речевой коммуникации называет, чтобы различать объекты, а оним в художественной речи эту дифференциальную функцию совмещает с эстетической, изобразительной, которая становится приоритетной. Апеллятивные и онимосодержащие сегменты художественного текста постоянно пересекаются. Уровень художественного текста вносит в круг основных функций свои коррективы: собственное имя приобретает функцию текстообразования. Имя собственное в качестве имени персонажа способно проявлять все статусные свойства текста, то есть авторскую модальность, направленность воздействия. Статусные свойства художественного текста как системы в свою очередь оказывают непосредственное влияние на организацию ономастического пространства в целом, на выделение ядра и периферии, на определение той функциональной нагрузки, которую приобретает оним в определенном контексте и ситуации. [6]

Отношения в системе «оним художественный текст» носят двусторонний, взаимонаправленный характер. И не только текст воздействует на онимы, но и онимическая единица способна оказывать влияние на всю текстовую систему, начиная со структурной организации и заканчивая общим смысловым планом.

1.3 Прецедентные имена

В предыдущих разделах мы говорили об именах собственных, как единицах ономастики и литературного текста. Однако стоит также упомянуть еще об одном термине, который вошел в язык лингвистики сравнительно недавно «прецедентный». Его появление в лингвистике датируется началом 80-х годов ХХ века, куда он перешел из юриспруденции. В обеих научных областях его значение идентично. Понятие прецедентности до сих пор не получило адекватного однозначного толкования в лингвистике. Прецедентность воспринимается на уровне противоположности «было - не было». В языке и культуре прецедентность представляется феноменом первичного понятия, с помощью которого создается вторичный образ с определенной оценкой.

В современной массовой коммуникации последовательно обнаруживаются две, казалось бы, противоположные тенденции: первая это стремление к максимальной свободе, к обнаружению творческой индивидуальности автора, а вторая это активное использование уже зарекомендовавших себя способов выражения мысли, что позволяет хотя бы отчасти скрыть свою субъективность и соотнести свой текст с существующими традициями. В качестве одного из ярких проявлений названных тенденций можно рассматривать активное обращение к многообразным способам использования прецедентности.

Прецедентные имена это широко известные имена собственные, которые используются в тексте не столько для обозначения конкретного человека (ситуации, города, организации и др.), сколько в качестве своего рода культурного знака, символа определенных качеств, событий, судеб.

В самых различных лингвокультурных сообществах имена Дон-Жуан и Ловелас уже много веков выступают как знак чрезмерного женолюбия, Вольтер как символ свободомыслия, Дон Кихот как символ бескорыстной борьбы за справедливость. Вместе с тем значительное место в российской массовой коммуникации играют национальные концепты (Александр Невский, Иван Сусанин, Хлестаков, Троцкий, Чапаев и др.), которые отражают национальную действительность, национальный характер и национальную ментальность русского народа. Прецедентные имена это важная составляющая национальной картины мира, способствующая стереотипизации и оценке действительности в народном сознании, формированию и развитию национальной картины мира, приобщению к национальной культуре и национальным традициям в рамках глобальной цивилизации и с учетом общечеловеческих ценностей. Прецедентные феномены «отражают в тексте национальные культурные традиции в оценке и восприятии исторических событий и лиц, мифологии, памятников искусства, литературы» [7, с. 70].

Вопрос о функциях прецедентных феноменов в тексте уже неоднократно привлекал внимание специалистов, которые стремятся понять, почему авторы обращаются к использованию ресурсов прецедентности.

Обзор существующих публикаций по проблемам функционирования прецедентных феноменов свидетельствует о существовании совершенно различных точек зрения на эту проблему.

Впервые термин «прецедентный текст» был введен в 1986 г. доктором филологических наук Ю.Н. Карауловым в докладе «Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности», в котором он определил основные черты прецедентных текстов и рассмотрел их отдельные виды, используя примеры из художественной литературы [8]. Его последователи (Д.Б. Гудков, В.В. Красных, Д.В. Багаева и др.) несколько видоизменили первоначальное определение и выделили следующие признаки прецедентностных феноменов:

1) хорошо известные всем представителям национально-лингво-культурного сообщества;

2) актуальные в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане;

3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингво-культурного сообщества [8, c. 108].

Следует отметить, что эти критерии до сих пор обсуждаются и критикуются учеными, поскольку вызывают множество вопросов.

Основоположник теории прецедентности Ю. Н. Караулов, рассматривая способы и цели введения прецедентных текстов в дискурс, выделяет несколько типов: номинативный (знак, вводящий прецедентный текст, указывает на какое-то характерное свойство, типовую примету); референтный (включение имен выдающихся людей в целях обогащения идейно-проблемного содержания произведения, наращивания его духовного заряда, увеличения воздейственной эстетической и этической мощи); цитирование. Функции цитирования могут быть двоякими. Роль высказывания, носящего характер формулы, состоит в указании на особого рода "канал", по которому развиваемая в дискурсе языковой личности мысль как бы вливается в широкий "ментальный контекст" духовного арсенала произведения, читателя, эпохи" [9, с. 230].

В. Б. Гудков один из наиболее авторитетных специалистов по теории прецедентности выделяет для них следующие функции: экспрессивную, оценочную и парольную [10, с. 35].

С. И. Сметанина, рассматривая прецедентные феномены в медиа-текстах, указывает, что они "интеллектуализируют изложение, формируют новые смыслы, своеобразно вводя событие текущей жизни в общеисторический и культурный контекст". По мнению Н. В. Немировой, прецедентность контекста "позволяет наиболее ярко выразить политические пристрастия автора-публициста". В статье Н. И. Клушиной выделены две основные тенденции в использовании антропонимов в современном газетном языке. Первая из них это экспрессивная игра со словом, которая призвана привлечь внимание читателя. Вторая тенденция это идеологическое использование антропонима, "когда он становится оценкой (часто противоречащей сложившемуся в обществе этическому канону), являясь грозным оружием в руках умелых журналистов". Автор убежден, что "антропонимика в современной газете является мощным механизмом создания положительного или отрицательного политического портрета"[11].

В виду особенностей семантики прецедентные имена не просто указывают на конкретного индивида, но и обозначают некоторый комплекс объектов, выполняя дефинитивную функцию.

Двуплановость прецедентных имен проявляется также в том, что с одной стороны они тесно связаны с носителями и содержат информацию о нем, а с другой стороны могут существовать относительно самостоятельно и приписывать (передавать) другим объектам те или иные признаки. Эта особенность выступает следствием закреплением определенного значения за прецедентным именем. Это значение, как было уже обозначено выше состоит чаще всего из трех компонентов: номинативное значение - называет объект, обозначенный именем; денотативное значение включает типичные черты, отражающие культурно-исторические сведения, связанные с первичным референтом и зачастую фиксируемые в словарях культуры (М.А. Соловьева); и сигнификативное значение, связанное с наличием в имени понятийного компонента.

Следует также отметить, что прецедентное имя не переходит в разряд общих имен, хотя и несет в себе особого рода понятийность.

Прецедентные имена являют собой особые единицы дискурса, заключающие в себе некий смысл, понятный лишь представителям определенного этно-лингвокультурного сообщества. Прецедентные имена отражают некие дифференциальные признаки, выражают оценку и ассоциируются с атрибутами.

Дифференциальные признаки составляют некую сложную систему определенных характеристик, отличающих данный предмет от ему подобных, и могут включать характеристику предмета по внешности, чертам характера или актуализироваться через прецедентную ситуацию. Атрибутами называются некие «элементы», тесно связанные с означаемым прецедентным именем, являющиеся достаточными, но не необходимыми для его сигнификации, например: кепка Ленина, бакенбарды Пушкина, маленький рост Наполеона. Оценка, выраженная с помощью прецедентных имен, подчеркнуто эмотивна и не претендует на объективность [10, с. 124].

Актуализация дифференциальных признаков прецедентных имен в речи связана с передачей разных типов информации, так как имя собственное представляет собой «точку соприкосновения» лингвистического и экстралингвистического планов, где «сведения о слове переплетаются со сведениями об именуемом объекте» [11].

Таким образом, прецедентные имена являются важной частью языка.

Изучение их функций и особенностей существования открывают новые возможности для ученых. Поскольку прецедентные имена являются отражением культурно-исторического наследия народа их можно встретить в текстах любой направленности и тематики. В первую очередь необходимо, по нашему мнению, обратиться к наиболее древним памятникам народа: сказаниям, легендам, сказкам, былинам. Сказки, как никакой другой литературный жанр, имеют такое повсеместное распространение, которое охватывает всех представителей определенного этно-лингво-культурного сообщества. В следующей главе мы подробнее остановимся на прецедентных именах русских сказок.



2. Прецедентные имена русских сказок

Слово сказка известна с XVII века. До этого времени употребляли термин "байка" или "басень", от слова "бать", "рассказывать". Впервые это слово было употреблено в грамоте воеводы Всеволодского, где осуждались люди, которые " сказки сказывают небывалые". Но ученые полагают, что в народе слово "сказка" употреблялось и раньше. Талантливые сказочники в народе были всегда, но о большинстве их них не осталось никаких сведений. Однако, уже в 19 веке появились люди, которые поставили своей целью собрать и систематизировать устное народное творчество.

2.1 Жанровые особенности сказок

В первой половине XVII века были записаны 10 сказок для английского путешественника Коллинга. В XVIII веке появилось несколько сборников сказок, в которые включены произведения с характерными композиционными и стилистическими сказочными особенностями: "Сказка о цыгане"; "Сказка о воре Тимашке".

В словаре В.И. Даля сказка определяется как "вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание". Там же приводится несколько пословиц и поговорок, связанных с этим жанром фольклора: Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается. Уже из этих пословиц ясно: сказка вымысел, произведение народной фантазии "складное", яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особый смысл [ 12 ]

Важной особенностью народной духовной жизни является соборность, она находит свое отражение и в сказках. Труд выступает не как повинность, а как праздник. Соборность - единство дела, мысли, чувства - противостоит в сказках эгоизму, жадности, всему тому, что делает жизнь серой, скучной, прозаической. Все русские сказки, олицетворяющие радость труда, кончаются одной и той же присказкой: "Тут на радостях все они вместе в пляс-то и пустились…". В сказке отражаются и другие нравственные ценности народа: доброта, как жалость к слабому, которая торжествует над эгоизмом и проявляется в способности отдать другому последнее и отдать за другого жизнь; страдание как мотив добродетельных поступков и подвигов; победа силы духовной над силой физической. Воплощение этих ценностей делает смысл сказки глубочайшим в противовес наивности ее назначения. Утверждение победы добра над злом, порядка над хаосом определяет смысл жизненного цикла сущего живого. Жизненный смысл трудно выразить в словах, его можно ощущать в себе или нет, и тогда он очень прост.

Образы русской сказки прозрачны и противоречивы. Всякие попытки использовать образ сказочного героя как образа человека приводят исследователей к мысли о существовании в народной сказке противоречия - победы героя-дурачка, "низкого героя". Это противоречие преодолевается, если рассматривать простоту "дурачка", как символ всего того, что чуждо христианской морали и осуждение ею: жадность, хитрость, корысть. Простота героя помогает ему поверить в чудо, отдаться его магии, ведь только при этом условии власть чудесного возможна.

Русская народная сказка - это сокровище народной мудрости. Её отличает глубина идей, богатство содержания, поэтичный язык и высокая воспитательная направленность ("сказка ложь, да в ней намек"). Русская сказка один из самых популярных и любимых жанров фольклора, потому что в ней не только занимательный сюжет, не только удивительные герои, а потому, что в сказке присутствует ощущение истинной поэзии, которая открывает читателю мир человеческих чувств и взаимоотношений, утверждает доброту и справедливость, а также приобщает к русской культуре, к мудрому народному опыту, к родному языку.

Фольклористика посвятила сказке множество исследований, но определение ее как одного из жанров устного народного творчества до сих пор остается открытой проблемой. Неоднородность сказок, обширный тематический диапазон, многообразие мотивов и персонажей, в них заключенных, несчетное количество способов разрешения конфликтов действительно делают задачу жанрового определения сказки весьма сложной.

И все-таки расхождение во взглядах на сказку сопряжено с тем, что расценивается в ней как основное: установка на вымысел или стремление отразить действительность посредством вымысла.

Суть и жизнеспособность сказки, тайна ее волшебного бытия в постоянном сочетании двух элементов смысла: фантазии и правды.

На этой основе возникает классификация видов сказок, хотя и не вполне единообразная. Так, при проблемно-тематическом подходе выделяются сказки, посвященные животным, сказки о необычных и сверхъестественных событиях, приключенческие сказки, социально-бытовые, сказки-анекдоты, сказки-перевертыши и другие.

Резко очерченных границ группы сказок не имеют, но несмотря на зыбкость разграничения, такая классификация позволяет начать с ребенком предметный разговор о сказках в рамках условной "системы" что, безусловно, облегчает работу родителей и воспитателя.
На сегодняшний день принята следующая классификация русских народных сказок:

1.Сказки о животных.

2.Волшебные сказки.

3. Бытовые сказки.

Рассмотрим подробнее каждый из видов.

Сказки о животных

Народная поэзия обнимала целый мир, ее объектом стал не только человек, но также и все живое на планете. Изображая животных, сказка придает им человеческие черты, но в то же время фиксирует и характеризует повадки, "образ жизни" и т.д. Отсюда живой, напряженный текст сказок.
Человек издавна чувствовал родство с природой, он действительно был ее частицей, борясь с нею, искал у нее защиты, сочувствуя и понимая. Очевиден и позднее привнесенный басенный, притчевый смысл многих сказок о животных.

В сказках о животных действуют рыбы, звери, птицы, они разговаривают друг с другом, объявляют друг другу войну, мирятся. В основе таких сказок лежит тотемизм (вера в тотемного зверя, покровителя рода), вылившийся в культ животного. Например, медведь, ставший героем сказок, по представлениям древних славян, мог предсказывать будущее. Нередко он мыслился как зверь страшный, мстительный, не прощающий обиды (сказка "Медведь"). Чем дальше уходит вера в то тем, чем более уверенным в своих силах становится человек, тем возможнее его власть над животным, "победа" над ним. Так происходит, например, в сказках "Мужик и медведь", "Медведь, собака и кошка". Сказки существенно отличаются от поверий о животных в последних, большую роль играет вымысел, связанный с язычеством. Волк в повериях мудр и хитёр, медведь страшен. Сказка же теряет зависимость от язычества, становится насмешкой над животными. Мифология в ней переходит в искусство. Сказка преображается в своеобразную художественную шутку критику тех существ, которые подразумеваются под животными. Отсюда близость подобных сказок к басням ("Лиса и журавль", "Звери в яме").

Сказки о животных выделяются в особую группу по характеру действующих лиц. Подразделяются они по типам животных. Сюда примыкают и сказки о растениях, неживой природе (мороз, солнце, ветер), о предметах (пузырь, соломинка, лапоть). В сказках о животных человек:

1) играет второстепенную роль;

2) занимает положение, равноценное животному.

Возможная классификация сказки о животных.

Прежде всего, сказка о животных классифицируется по главному герою (тематическая классификация). Такая классификация приведена в указателе сказочных сюжетов мирового фольклора, составленного Арне-Томсоном и в "Сравнительном Указателе Сюжетов. Восточнославянская сказка":

1. Дикие животные.

2. Дикие и домашние животные.

3. Человек и дикие животные.

4. Домашние животные.

5. Птицы и рыбы.

6. Другие животные, предметы, растения и явления природы.

Следующая возможная классификация сказки о животных - это структурно-семантическая классификация, которая классифицирует сказку по жанровому признаку. В сказке о животных выделяют несколько жанров. В. Я. Пропп выделял такие жанры как:

1. Кумулятивная сказка о животных.

2. Волшебная сказка о животных.

3. Басня (аполог).

4. Сатирическая сказка

Е. А. Костюхин выделял жанры о животных как:

1. Комическая (бытовая) сказка о животных.

2. Волшебная сказка о животных.

3. Кумулятивная сказка о животных.

4. Новеллистическая сказка о животных.

5. Аполог (басня).

6. Анекдот.

7. Сатирическая сказка о животных.

8. Легенды, предания, бытовые рассказы о животных.

9. Небылицы

В.Я. Пропп в основу своей классификации сказки о животных по жанрам пытался положить формальный признак [13]. С.В. Костюхин же в основу своей классификации отчасти положил формальный признак, но в основном исследователь разделяет жанры сказки о животных по содержанию [14]. Это позволяет глубже понять разнообразный материал сказки о животных, который демонстрирует разнообразие структурных построений, пестроту стилей, богатство содержания.

Третья возможная классификация сказки о животных является классификации по признаку целевой аудитории. Выделяют сказки о животных на:

1. Детские сказки:

- Сказки рассказанные для детей.

- Сказки рассказанные детьми.

2. Взрослые сказки.

Тот или иной жанр сказки о животных имеет свою целевую аудиторию. Современная русская сказка о животных в основном принадлежит детской аудитории. Таким образом, сказки рассказанные для детей имеют упрощенную структуру. Но есть жанр сказки о животных, который никогда не будет адресован детям это т. н. "Озорная" ("заветная" или "порнографическая") сказка.

Около двадцати сюжетов сказок о животных это кумулятивные сказки. Принцип такой композиции заключается в многократном повторении единицы сюжета. Томпсон, С., Болте, Й. и Поливка, И., Пропп выделяли сказки с кумулятивной композицией в особую группу сказок. Кумулятивную (цепевидную) композицию различают:

1. С бесконечным повторением:

- Докучные сказки типа "Про белого бычка".

- Единица текста включается в другой текст ("У попа была собака").

2. С Конечным повторением:

-"Репка" - нарастают единицы сюжета в цепь, пока цепь не оборвётся.

-"Петушок подавился" происходит расплетание цепи, пока цепь не оборвётся.

-"За скалочку уточку" предыдущая единица текста отрицается в следующем эпизоде.

Другой жанровой формой сказки о животных является структура волшебной сказки ("Волк и семеро козлят", "Кот, петух и лиса" ).

Ведущее место в сказках о животных занимают комические сказки о проделках животных ("Лиса крадёт рыбу с саней (с воза), "Волк у проруби", "Лиса обмазывает голову тестом (сметаной) , "Битый небитого везёт" , "Лиса-повитуха" и т. д), которые влияют на другие сказочные жанры животного эпоса, особенно на аполог (басню). Сюжетное ядро комической сказки о животных составляют случайная встреча и проделка (обман, по Проппу). Иногда сочетают несколько встреч и проделок. Героем комической сказки является трикстер (тот, кто совершает проделки). Основной трикстер русской сказки - лиса (в мировом эпосе заяц). Жертвами её обычно бывают волк и медведь. Замечено, что если лиса действует против слабых, она проигрывает, если против сильных - выигрывает. Это идёт из архаического фольклора. В современной сказке о животных победа и поражение трикстера нередко получает моральную оценку. Трикстеру в сказке противопоставлен простофиля. Им может быть и хищник (волк, медведь), и человек, и животное-простак, вроде зайца.

Волшебные сказки

Сказки волшебного типа включают в себя волшебные, приключенческие, героические. В основе таких сказок лежит чудесный мир. Чудесный мир - это предметный, фантастический, неограниченный мир. Благодаря неограниченной фантастике и чудесному принципу организации материала в сказках с чудесным миром возможного "превращения", поражающие своей скоростью (дети растут не по дням, а по часам, с каждым днем все сильнее или краше становятся). Не только скорость процесса ирреальна, но и сам его характер (из сказки "Снегурочка". "Глядь, у Снегурочки губы порозовели, глаза открылись. Потом стряхнула с себя снег и вышла из сугроба живая девочка". "Обращение" в сказках чудесного типа, как правило, происходят с помощью волшебных существ или предметов.

В основном волшебные сказки древнее других, они несут следы первичного знакомства человека с миром, окружающим его.

Волшебная сказка имеет в своей основе сложную композицию, которая имеет экспозицию, завязку, развитие сюжета, кульминацию и развязку.

В основе сюжета волшебной сказки находится повествование о преодолении потери или недостачи, при помощи чудесных средств, или волшебных помощников. В экспозиции сказки присутствуют стабильно 2 поколения - старшее (царь с царицей и т.д.) и младшее Иван с братьями или сёстрами. Также в экспозиции присутствует отлучка старшего поколения. Усиленная форма отлучки смерть родителей. Завязка сказки состоит в том, что главный герой или героиня обнаруживают потерю или недостачу или же здесь присутствую мотивы запрета, нарушения запрета и последующая беда. Здесь начало противодействия, т.е. отправка героя из дома.

Развитие сюжета это поиск потерянного или недостающего.

Кульминация волшебной сказки состоит в том, что главный герой, или героиня сражаются с противоборствующей силой и всегда побеждают её (эквивалент сражения-разгадывание трудных задач, которые всегда разгадываются).

Развязка это преодоление потери, или недостачи. Обычно герой (героиня) в конце "воцаряется" то есть приобретает более высокий социальный статус, чем у него был в начале.

В.Я. Пропп вскрывает однообразие волшебной сказки на сюжетном уровне в чисто синтагматическом плане. Он открывает инвариантность набора функций (поступков действующих лиц), линейную последовательность этих функций, а также набор ролей, известным образом распределённых между конкретными персонажами и соотнесённых с функциями. Функции распределяются среди семи персонажей:

* антагониста (вредителя),

* дарителя

* помощника

* царевны или её отца

* отправителя

* героя

* ложного героя.

Е.М. Мелетинский, выделяя пять групп волшебных сказок, пытается решить вопрос исторического развития жанра вообще, и сюжетов в частности. В сказке присутствуют некоторые мотивы, характерные для тотемических мифов. Совершенно очевидно мифологическое происхождение универсально распространённой волшебной сказки о браке с чудесным "тотемным" существом, временно сбросившим звериную оболочку и принявшим человеческий облик ("Муж ищет изчезнувшую или похищенную жену (жена ищет мужа)", "Царевна-лягушка", "Аленький цветочек" и др.). Сказка о посещении иных миров для освобождения находящихся там пленниц ("Три подземных царства" и др.). Популярные сказки о группе детей, попадающих во власть злого духа, чудовища, людоеда и спасающихся благодаря находчивости одного из них ("Мальчик-с-пальчик у ведьмы" и др.), или об убийстве могучего змея хтонического демона ("Победитель змея" и др.). В волшебной сказке активно разрабатывается семейная тема ("Золушка" и др.). Свадьба для волшебной сказки становится символом компенсации социально обездоленного("Сивко-Бурко"). Социально обездоленный герой (младший брат, падчерица, дурак) в начале сказки, наделённый всеми отрицательными характеристиками со стороны своего окружения, наделяется в конце красотой и умом ("Конёк-горбунок"). Выделяемая группа сказок о свадебных испытаниях, обращает внимание на повествование о личных судьбах. Новеллистическая тема в волшебной сказке не менее интересна, чем богатырская. Пропп классифицирует жанр волшебной сказки по наличию в основном испытании "Битвы Победы" или по наличию "Трудной задачи Решение трудной задачи". Логичным развитием волшебной сказки стала сказка бытовая.

Бытовые сказки

Характерной приметой бытовых сказок становится воспроизведение в них обыденной жизни. Конфликт бытовой сказки часто состоит в том, что порядочность, честность, благородство под маской простоватости и наивности противостоит тем качествам личности, которые всегда вызывали у народа резкое неприятие (жадность, злоба, зависть).

Как правило, в бытовых сказках больше иронии и самоиронии, поскольку Добро торжествует, но акцентированы случайность или единичность его победы.

Характерна пестрота бытовых сказок: социально-бытовые, сатирико-бытовые, новэллистические и другие. В отличии от волшебных сказок, бытовая сказка содержит более значимый элемент социальной и нравственной критики, она определённее в своих общественных предпочтениях. Похвала и осуждение в бытовых сказках звучат сильнее.

В последнее время в методической литературе стали появляться сведения о новом типе сказок - о сказках смешанного типа. Конечно, сказки этого типа существуют давно, но им не придавали большого значения, так как забыли, насколько они могут помочь в достижении воспитательных, образовательных и развивающих целей. Вообще, сказки смешанного типа это сказки переходного типа. В них совмещаются признаки присущие как сказкам с чудесным миром, бытовым сказкам. Проявляются также элементы чудесного в виде волшебных предметов, вокруг которых группируется основное действие.

Сказка в разных формах и масштабах стремится к воплощению идеала человеческого существования.

Вера сказки в самоценность благородных человеческих качеств, бескомпромиссное предпочтение Добра основаны так же и на призыве к мудрости, активности, к подлинной человечности.

Сказки расширяют кругозор, пробуждают интерес к жизни и творчеству народов, воспитывают чувство доверия ко всем обитателям нашей Земли, занятым честным трудом.

2.2 Употребление прецедентных имен русских сказок

С самого раннего возраста, ещё не умея говорить, мы знакомимся со сказками. Нам их читают родители, мы смотрим театральные постановки и экранизации. Сказки входят в нашу память почти бессознательно и остаются в ней надолго, вызывая определенные ассоциации. Благодаря своей популярности и узнаваемости, сказочные прецедентные феномены являются хорошим «материалом» для словесной игры в текстах. То, что за ними в нашем сознании закреплен определенный образ, позволяет легко вызвать эффект неожиданности, когда феномены эти появляются в иногда абсурдных контекстах.

В современной прессе, теле и радиовещании значительное место занимают прецедентные концепты, восходящие к детской литературе. В частности, врач часто обозначается как доктор Айболит, милиционера называют дядей Степой, простодушного человека Незнайкой.

Достойное место в этой команде занимают герои сказки А. Н. Толстого "Приключения Буратино или Золотой ключик", образующие развернутый фрейм прецедентных феноменов.

В частности, в "Национальном корпусе русского языка", представленном в Интернете [ruscorpora.ru], содержится 133 документа (около 300 контекстов), включающих имя Буратино (отметим, однако, что примерно в половине контекстов имеется в виду напиток, названный по имени героя сказки, соответствующая игрушка или спектакль по мотивам указанной сказки). В сказке Л.Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» Буратино это длинноносый деревянный мальчик, вырезанный из полена папой Карло. Но с течением времени имя стало прецедентным.

В подтверждение вышесказанного приведём конкретные примеры:

«Нос как у Буратино на боку планшетка, глаза дурные, деревенские, фамилию свою назвал запоминать её Гастев не собирался), руку держал у виска, ожидая "дальнейших указаний", попахивало от него то ли навозом, то ли парным молоком».

«У нас уже половины зубов нетю, на той неделе еще один выпал, так что мы уже богатенькие буратино:)».

«У нас сначала пошла вверх производительность, причем как раз у тех, кто находился в худшем положении, в машиностроении, легкой промышленности, пищевой, а не убогатеньких буратино из топливно-энергетического комплекса».

«Мы для Вас папа и мама, альфа и омега, лиса Алиса и кот Базилио в одном лице! Вы для нас любимые БУРАТИНО. Не верьте инициативным группам!».

«Из меня политический аналитик, как из Буратино пожарный».

Из представленных контекстов видно, что ставшее прецедентным имя Буратино употребляется в отношении людей, схожих с персонажем внешне или по поведению. Сказочный Буратино открытый миру, добрый, светлый и чуть-чуть, конечно, деревянный, но он искренне старается всем помочь, верит людям, обретает настоящих друзей и приходит в конце концов к своей мечте.

«Прецедентные имена, как и другие прецедентные феномены, определяют шкалу ценностных ориентаций национально-лингво-культурного сообщества, формируют набор «героев» и «злодеев», предлагая деятельность первых в качестве примера для подражания, а поступки вторых - образца того, что делать ни в коем случае нельзя, иными словами, отражают и одновременно задают определенную парадигму поведения. Та функция, которую выполняют прецедентные феномены в целом, близка функции мифа в традиционном обществе. Представление, стоящее за ПИ, по сути, и является «свернутым» мифом». Благородные, отважные, добрые герои детских сказок превращаются в обычных людей. Одновременно такое представление сказочных персонажей позволяет во-первых, достичь комического эффекта, а во-вторых способствует лучшей характеристике и оценке современных проблем.

Однако обратимся к именам героев-людей. Они более разнообразны и имеют более широкое употребление.

Начнем анализ с отрицательных персонажей. Кто ж не знает Кощея Бессмертного. Это воплощение чистого зла и коварства. Во многих русских волшебных сказках Кощей плетет козни положительному герою и «над златом чахнет». Кощей Бессмертный - популярный сказочный персонаж. Слово «кощей», достоверно, тюркского происхождения, означает «мальчик, прислужник, плененный». В русских сказках этот образ появляется, по мнению исследователей, в XVIII в. Ему подобен образ по имени Карачун. В русском языке имя Кощей созвучен прилагательному «тощий». Можно подумать, что именно худоба, сутулость, костлявость Кощея и послужили причиной, мотивом возникновения его прозвания. Действительно, имя его кажется родственником таких слов, как «кость», «костлявый». Имя Кощея практически всегда употребляется с определением «бессмертный», ведь он практически не боится смерти: жизнь Кощея спрятана на конце иглы, иголка в яйце, яйцо в утке и так далее, добыть его жизнь может только отважный богатырь. Определение Бессмертный также может обозначать, что он уже очень долго живет на свете, что все и со счета сбились, сколько ему лет. И не зря Кощея всегда в сказках описывают как очень худого старика. Еще одним вариантом происхождения имения считается то, что оно произошло от слова «костить», т.е. ругать. И близкое к слову костить - слово «пакостить». Кощей обычно в сказках похищает царевну, чтобы взять ее себе в жены. Но он всегда держит ее в темнице или просто взаперти, чтобы не убежала. Настолько отталкивающей личностью изображается Кощей в сказках. Кощей бережно и трепетно относится к своему имуществу и награбленному «злату», при этом он не гнушается строить козни другим и мелко пакостить окружающим.