Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава 1. Общие вопросы антропонимики

1.1 История антропонимической терминологии

1.2 История происхождения фамилий

Глава 2. Особенности русских и английских фамилий

2.1 Структура русских и европейских фамилий

2.2 Особенности происхождения русских фамилий

2.3 Особенности происхождения английских фамилий

Заключение

Словарь лингвистических терминов

Список сокращений

Литература

Введение

Антропонимия - это совокупность именований людей, которая включает личные имена (Елена, Сергей) с различными производными (Леночка, Сергунчик), отчества, фамилии, индивидуальные и групповые прозвища (Токариха, Чернопяты) [Антропонимика 1970: 12.]. Все эти типы именований историчны: каждое возникло в определенный период у определенного народа в конкретной социальной среде.

Общими и частными, теоретическими и прикладными вопросами именования людей занимается антропонимика, образующая вместе с топонимикой и другими разделами науки о собственных именах ономастику - отрасль языкознания, изучающую имена собственные.

Научная разработка антропонимических проблем началась давно. Однако долгое время ею занимались отдельные ученые, изучавшие разрозненные факты. Как особая отрасль науки антропонимика начала складываться лишь и последние десятилетия, когда в научный оборот были введены материалы по современной и исторической антропонимии разных стран и народов.

Антропоним - это, прежде всего, слово, которое, как и все прочие слова, подчиняется законам языка и изучается лингвистическими методами. Но антропоним - это собственное имя, и как имя он связан с социологическим, историческим, этнографическим фоном [Личные 1970: 21]. Это обстоятельство долгое время мешало лингвистам вплотную заняться антропонимическими исследованиями, поскольку материал для них собирается путем нелингвистических изысканий и нуждается в апробации историков, этнографов, психологов, социологов, географов и т.д.

Целью данной работы является рассмотрение места фамилий в системе собственных имен в русском и английском языках. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

1. Рассмотреть общие вопросы антропонимики.

2. Показать особенности происхождения фамилий в мире.

3. Проанализировать происхождение русских фамилий.

4. Представить способы образования английских фамилий.

Объектом данного исследования являются русские и английские фамилии, а предметом - место фамилий в системе собственных имён данных языков.

Актуальность данного исследования вызвана тем, что пути возникновения почти каждого имени индивидуальны и неповторимы. Но есть в этой индивидуальности и общее, присущее всем именованиям любых народов. Это общее относится к мотивировке имен, к причинам, требующим наличия на определенном этапе развития общества одного, двух или более имен у каждого именуемого, к определенной длине имен, к сходным антропонимическим процессам, наблюдающимся в разные эпохи у различных народов земного шара. Эти общие закономерности можно назвать ономастическими универсалиями.

Учет внеязыковых факторов необходим для всестороннего понимания роли языка в обществе и в особенности столь специфической части языка, как собственные имена. Всестороннее изучение собственных имен должно способствовать не только облегчению работы различных юридических учреждений, в частности загсов и паспортных столов, для которых ежедневно возникают многочисленные лингвистические вопросы (одно ли имя Егор, Юрий, Георгий или три разных; как передавать по-латышски литовские имена и т. п.), но и дальнейшим успехам "чистой" лингвистики в области этимологии, диалектологии, истории языка.

Широкая разработка ономастических проблем, как и постановка проблемы "Язык и общество" и вооружение лингвиста математическими методами, вводит в языкознание новые проблемы, завоевывает для него новые возможности. В частности, привлечение различного ономастического материала позволяет по-иному ставить проблему номинации, по-новому решать вопрос о статусе имени собственного.

Исчерпывающей библиографии, посвященной изучению русских фамилий нет. Наиболее полная составлена С.И.Зиминым [Зимин 1968]. В нее включены только работы, опубликованные на русском языке (и вследствие этого почти исключительно в России и в СССР). Библиография не носит критического характера и не содержит аннотаций. В ней 470 единиц, которые охватывают ономастику в целом, а не только русскую. Это ротапринтное издание, тираж которого всего 250 экземпляров. Более доступной, но менее полной является библиография, опубликованная в издании: Славянское языкознание: библиографический указатель литературы, т. I и II. М., 1963 [т. I: 46; т. II: 71-76] и в дополнении к нему [М., 1969, с. 69-72]. В эту библиографию включены материалы с 1918 по 1965 г., и она также ограничена работами, опубликованными в СССР. Другая библиография, не ограниченная только советскими работами, но менее полная, чем библиография Зинина, составлена Р. Рихардтом [Rihardt 1953]. Ее антропонимический раздел (с. 59-72) включает 220 единиц. Ежегодно автор публикует в "Onoma" дополнение к этой библиографии.

Происхождение английских фамилий наиболее полно раскрывает словарь А.И. Рыбакина [Рыбакин 2000], который содержит около 22700 английских фамилий, распространенных в Великобритании, США и других странах английского языка. Даются сведения о русском написании и произношении наиболее употребительных фамилий и об их происхождении. В предисловии к словарю автор раскрывает историю развития английских фамилий с древнейшего времени до наших дней.

Данная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Во введении определяются цели, задачи, предмет и объект работы, обосновывается её актуальность.

Первая глава посвящена рассмотрению общих вопросов антропонимики: показана история развития антропонимической терминологии, представлена история происхождения фамилий в мире.

Во второй главе проанализированы особенности происхождения русских и английских фамилий.

В заключении подводятся итоги работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.

Глава 1. Общие вопросы антропонимики

1.1 История антропонимической терминологии

В отечественной лингвистической литературе нет специальных работ, в которых рассматривались бы вопросы становления антропонимической терминологии. Между тем определение значения некоторых терминов антропонимии в диахронии может способствовать успешному разрешению некоторых вопросов исторической ономастики.

Система антропонимических именований прошла длительный путь развития, находясь в определенной зависимости от социально-классовой структуры общества и от времени. Вместе с изменениями функций антропонимов изменялась и семантика антропонимических терминов, поэтому значение современных нам антропонимических терминов имя, отчество, прозвище, фамилия и др. нельзя механически переносить в диахронический аспект исследования антропонимии [Личные 1970: 12].

Историю антропонимических терминов нельзя рассматривать изолированно от истории лексики. Несмотря на стремление термина быть однозначным и устойчивым в своем значении, термины переживают ту же участь, что и слова общеупотребительные. Антропонимическая терминология образована за редким исключением на базе общеупотребительных слов, которые играли в процессе общения большую роль. Этот долгий и сложный процесс терминологизации общеупотребительных слов был связан с постепенным уменьшением количества употребляемых терминов.

Одним из древних терминов в антропонимии следует считать имя, которое до XV в. употреблялось в самом широком значении. Человека, как и многие предметы и явления действительности, могли именовать, нарекать, назвать, прозвать и т.п., а отсюда и богатая синонимическая замена слова имя при определении собственно личного имени: рекло, имя, назвшце, прозвище, название, прозвание, проименование и. др. [Мирославская 1962: 128].

В XVIII-XIX вв. происходит определенное дифференцирование при именовании. Слово название стали употреблять для именования вообще, а имя или имена - для человека. В.И. Даль отмечал в словаре: "Имя предмета - название; Имя животного - кличка; Имя человека - собственно имя, по угоднику, ангельское, крестное и рекло, которое встарь не оглашалось" [Даль 1957].

Уточняющий оттенок в некоторые антропонимические термины вносили приставки, особенно в терминах отглагольного образования. Например, от глагола именовать различались употребляемые слова: наименование, наименовать - "дать имя вообще, назвать, наречь" и проименование, проименовать - "прозвать, дать прозвище, проименование сверх имени". Термин назвище был очень скоро вытеснен термином прозвище.

Противопоставление канонических личных имен именам русским, мирским постепенно привело к сдвигу значения в термине прозвище. Если до XVII в. термин прозвище употреблялся равнозначным синонимом термина личное имя, обозначая лишь русские имена, то с XVII в. он больше употребляется в значении дополнительного, второстепенного именования лица, часто данного в шутку, в насмешку. Сохранение же былых русских прозвищ в составе развернутого именования лица способствовало образованию термина прозвание, под которым обычно понималось родовое, семейное имя, в отличие от прозвища как дополнительного имени одного лица.

Обычно не проводят разницы между прозвищем и прозванием, между прозванием и фамилией. Между тем прозвания более строго и однообразно морфологически оформлены, чем прозвища, и определяют имя семьи, рода. Несмотря на общность функции, прозвания не могли переходить по наследству, а распространялись на лиц одной семьи в пределах одного поколения, чем принципиально отличались от фамилий. Но достаточно было прозванию перейти на именование лиц второго, третьего и последующих поколений, как оно становилось фамилией [Мирославская 1961: 47].

Термин фамилия, появившийся в русском языке в начале XVIII в. как синоним слова род, постепенно изменяет свое значение и в XIX в. в основном используется для выражения понятия 'семья'. В русской антропонимике в течение XVIII-XIX вв. равнозначно употреблялись для наследственного семейного именования термины родовое именование, родовое прозвание, фамильное прозвание и др. И только во второй половине XIX в. термин фамилия вытесняет термин прозвание.

Употребление составных антропонимических терминов, как фамильное прозвание, фамильное прозвище и др., характерно для XIX в., периода становления и выбора более точного определения. Принцип экономии в языке способствовал сокращению числа составных антропонимических терминов. В русской антропонимике наблюдаются следующие диахронические последовательности при становлении антропонимических терминов:

Родовое имя - родовое прозвище - родовое прозвание - прозвание; Фамильное прозвище - фамильное прозвание - фамилия; Отцеименное имя - отечественное имя - отчество.

В настоящее время можно говорить о сформировавшейся небольшой группе антропонимических терминов: личное имя, прозвище, отчество, фамилия, псевдоним.

Чтобы отличать фамилию от иных видов именований, необходимо четкое и единое определение ее. В большинстве работ о возникновении фамилий отсутствует само определение фамилии. Может быть, из-за трудности отличить ее от прозвища, от отчества и других антропонимических именований? Кажущееся совершенно ясным часто оказывается самым коварным. Возможность высказывания: "это были уже фамилии, но еще не наследственные" - показывает, что в понимании "что такое фамилия?" нет ни четкости, ни единства. У разных исследователей, как и в разных источниках, один термин может иметь разные значения, и, наоборот, одно явление может обозначать разные термины (например, в России до XIX в. фамилию в современном смысле слова обозначали термином прозвище, а слово фамилия значило "семья"). Это еще полбеды, а беда - не замечать этого. При произвольном понимании спорных терминов вообще никакая наука не возможна.

При разработке Кодекса законов о браке и семье возникла необходимость научно определить термин фамилия. Главное управление загса СССР обратилось к группе ономастики Института этнографии АН СССР. В результате обсуждения принято такое определение фамилии: наследственное имя семьи, устойчивое не менее как в трёх поколениях.

1.2 История происхождения фамилий

У исландцев нет фамилий; чеха, поляка, болгарина не называют по отчеству; у некоторых народов Океании нет ни фамилий, ни отчеств; трехслоговые имена китайцев тоже имеют очень мало общего с нашей системой имен, включающей индивидуальное имя (в узком смысле), отчество и фамилию.

Привычное, обыкновенное кажется простым, естественным, не нуждающимся в объяснении. Сегодня у нас каждый получает фамилию при рождении, и большинство не может себе представить, что люди когда-то жили без фамилий. А фамилии возникли поздно; если мерить историческими масштабами, по-видимому, на севере Италии в X-XI вв., экономически наиболее развитой области Европы [Никонов 1972: 210]. Выдвигали и более ранние даты (например, VIII в.), но они не выдержали проверки - их авторы приняли за фамилии внешние наименования - либо родовые, либо, напротив, ненаследственные. Поэтому тщательной проверки ждут высказывания о фамилиях VI в. у грузин и IV в. у армян - необходимы доказательства, что они переходили по наследству, но означали не род, а семью [Никонов 1974: 23].

Из Ломбардии через Пьемонт фамилия "пришла" в соседний Прованс (юго-восток Франции) (до альбигойских войн он был в авангарде экономического и культурного развития), постепенно распространилась по всей Франции, "перешагнула" за Рейн и Ла-Манш. В 1066 г. ее из Нормандии (на севере Франции) норманны, завоевав Англию, перенесли туда. Правда фамилии появлялись там до норманнов, но "они не были наследственны" [Антропонимика 1970: 40].

В Страсбурге уже к концу ХШ в. все горожане имели фамилии; во Франкфурте-на-Майне в 1312 г. 66% бюргеров были бесфамильны, а в 1351 г. - только 34%; за 40 лет соотношение круто изменилось: 2/3 уже имели фамилии [Никонов 1972: 212]. С Рейна фамилии постепенно распространялись на север и восток. Но у немецких крестьян установление фамилий в XIV в. еще не завершилось, а, по данным некоторых исследователей, оно продолжалось и в XIX в. [Ономастика 1969: 39]. Процесс становления фамилий в Англии закончился к 1400 г., но в Уэлсе до Генриха VIII фамилий не было даже у дворян - там, как и в Шотландии, фамилии продолжали формироваться в XVIII в. На рубеже XV-XVI вв. фамилии достигли Дании. В 1526 г. король приказал всем дворянам обзавестись фамилиями. Из Дании и Германии в том же столетии фамилии пришли к шведам [Полякова 1975: 26].

В России становление фамилий началось поздно и растянулось на четыре столетия. По мнению В.А. Никонова, И.А. Соболевский напрасно признавал фамилиями родовые именования бояр с XIV в. Как и княжеские титулы (Шуйские, Курбские и др.), они еще не были фамилиями, хотя те и другие послужили моделями для последующих фамилий, а некоторые из них действительно стали фамилиями [Никонов 1993: 207]. Характерен такой пример в боярской среде: в первой половине XIV в. боярин Андрей Иванович Кобыла имел трех сыновей: старший - Семен Жеребец, правнук которого записан как Игнатий Жеребец-Кобылин, родоначальник Жеребцовых; второй сын - Александр Елка Кобылин - от него пошли Кобылины; третий, младший сын - Федор Кошка, родоначальник Кошкиных, от которых вели родословную Романовы, будущая царская и императорская династия [Системы 1986: 7]. Дробления боярских родов и в XVI в. продолжали формировать именования отделяющихся ветвей. Н.П. Лихачев предположил, что особенно часто отпочковывались роды, не имеющие старинных родословных. Например, Монастыревы всего за четыре поколения выделили три ветви с новыми именованиями - Блиновы, Циплетевы, Бурухины. Знатные же роды, кичась древностью своих родословий и стремясь обособиться от боковых ветвей, присоединяли вторую фамилию: Самарины стали Квашнины-Самарины, появились Вельяминовы-Зерновы, Дмитриевы-Мамоновы [Лихачёв 1994: 32].

Настоящие фамилии у русских сформировались только с XVI в. Внедрение их в России XVI-XVII вв. стимулировано укреплением нового социального слоя, становящегося правящим, - помещичьего. На рубеже XVII-XVIII вв., когда дворянство уже господствовало и экономически, и политически (в 1678 г. 5% всех крестьянских дворов в Московском государстве принадлежали помещикам), Петр I смог потребовать фамилии от всех дворян. Большинство дворянских фамилий образованы из отчеств (от имен доцерковных или церковных), реже - по названиям владений (в подражание боярам или польской шляхте, связь с которой была теснейшей). Крайне неудачна формулировка В.К. Чичагова в его книге "Из истории русских имен, отчеств и фамилий": "Процесс образования фамилий в русском литературном языке к началу XVIII в. закончился" [Чичагов 1959: 19]. К этому времени закончилась выработка новой формы именования, но она охватила меньшинство русских (дворяне, часть купцов и государственных крестьян), основная масса русских к этой дате фамилий еще не имела.

Пестроту официальных именований до фамилий можно показать по Писцовой книге Ярославля 1671 г. В ней переписаны 3081 мужчина, элементов именования больше десяти. Основные: личное имя, как правило, в уничижительной форме, с суффиксом -к (а) (трое указаны без имени); занятие; место прежнего жительства; отчество от канонического (т.е. церковного) или иного имени отца в форме притяжательного имени прилагательного; имя отца в форме родительного падежа; занятие отца - также в одной из этих двух форм; для духовенства - по названию церкви; единичные - по имени матери, по яркой физической примете. Сочетания этих обозначений образуют множество комбинаций, из них в Писцовой книге использованы 33, все они с подсчетом частоты каждой приведены в книге Н.А. Никонова "Имя и общество" [Никонов 1974]. Перечислим некоторые из них: терешка васильев сын пирожник, федька андреев сын гнида, васка сапожник, ивашка вологжанин, пронка нерехчанинов (т.е. отец его из Нерехты), богородицкий поп, горбун нищий. Исходя из этого списка видно, что фамилий еще нет (дворяне описи не подлежали), но видны источники, из которых позднее они возникнут.

У купцов единичные фамилии известны еще с XVI в., но только у крупнейших, например у Строгановых, их так и звали - "именитое купечество". Перепись 1722 г. даже по богатейшей Кадашовской слободе Москвы показала 12% бесфамильных купцов, по другим частям Москвы - еще больше. В XVIII в. доля бесфамильных не убывала, так как купечество пополняли выходцы из ремесленников и крестьян. По ревизии 1816 г. (ревизиями называли переписи всего податного населения), в первых 11 слободах Москвы из 2292 купеческих семей 571 записана без фамилий, то есть почти 25%. В документах переписи постоянны записи: "прозвищем Сорокованова позволено именоваться 1812 года июля 5 дня"; "фамилиею Серебряков позволено именоваться 1814 года генваря 17 дня". Нередко к имени и отчеству другим почерком позже приписано: "получил фамилию Шапошников 1816 года июля 10 дня" [Личные 1970: 62].

Когда фамилии стали отчетливой категорией, социально признанной, последующее формирование их протекало уже не стихийно, а осознанно, по сложившимся типам и моделям фамилий, но употребление их специфично. Вот несколько видов русских фамилий, созданных так. У аристократов России конца XVIII в. вошло в обычай дарить своим внебрачным детям, так сказать, кусок собственной фамилии: Пнин из Репнин, Лицын из Голицын, Умянцев из Румянцев и т.п. Тогда же, но в огромном масштабе начата фабрикация фамилий духовенству, расцветшая в следующем столетии. Ведь негоже духовному пастырю именоваться Собакин или Свиньин. Установили строгий порядок: в духовную семинарию, готовящую священников, перед выпуском приезжал епархиальный архиерей и раздавал фамилии по своему усмотрению, чаще всего - по названию церкви, в которой служил отец семинариста: Архангельский, Троицкий, Вознесенский, Никольский, Богородицкий и пр., включая неуклюжие Крестовоздвиженский, Всехскорбященский, Духосошественский (все - от церковных праздников), или из названия села, в котором церковь расположена. Так, в Казанской епархии оказались священники с фамилиями от мусульманских имен; другие получили фамилию, как бы украшающую (по драгоценным камням - Алмазов, Аметистов; по цветам - Гиацинтов, Розанов; по птицам - Лебедев, Голубев). Архиерей, имея классическое образование, черпал фамилии из древнегреческого и латинского языков. Так возникли Беневоленские (или русская калька - Добровольские), из античной истории и мифологии (появилось множество священников, названных в честь языческих деятелей - Гераклитов, Диогенов - и даже языческих божеств - Минервин, Палладии, Купидонов и т.п.). За нелучшее поведение даны фамилии Геростратов, Авессаломов [Никонов 1967: 108].

Духовенство было многочисленным и плодовитым, его потомки составили заметную часть населения (в частности, так называемые разночинцы, многие из которых вошли в ряды интеллигенции). Поэтому фамилии этого происхождения нередки и сегодня.

Постепенно фамилии распространялись на ремесленников и другой городской люд. В документах картина была пестрой: можно встретить их у горожан уже в середине XVI в., немало все еще было бесфамильных горожан в середине XIX в., например, в ревизской сказке (книга переписи) мещан города Шацка 1858 г. [Селищев 1968: 36].

У государственных крестьян, особенно на Севере, где не было крепостного права, фамилии, возможно, появились еще в XVII в. - известны Артемьевы и Хлызовы в Яранском уезде, но все-таки примеры единичны. Тщательно изучив источники с Северной Двины, Г.Я. Симина решительно утверждает: "Письменно памятники Пинежья свидетельствуют, что фамилии там сложились в XVIII в." как второе отчество (из второго, нецерковного, имени отца) [Симина 1971: 54].

Крепостным крестьянам фамилия не полагалась. На вопрос: "Чьи вы?" - отвечали: "Мы оболенские", "Мы репьевы", т.е. крепостные Оболенских, Репьевых. Уличные фамилии существовали у многих, но, нигде не записанные, они как стихийно возникали, так и стихийно изменялись и исчезали. Нередко семья носила сразу несколько разных уличных фамилий.

Историков и неисториков неизменно обманывает трехчленное русское крестьянское именование середины XIX в., которое им кажется фамилией. Но это совсем не так. Это второе отчество или скользящее дедичество. Стандартный пример: в 1834 г. в с. Троицкий Сунгур Сызранского уезда Симбирской губернии числится государственный крестьянин Иван Захаров Маркелов. Все принимают Маркелов за фамилию. Но в переписи 1897 г. его сын записан как Степан Иванов Захаров. Маркелов - это еще не фамилия, а скользящее дедичество [Федосюк 1980: 11].

Нелегко обнаружить момент возникновения крестьянской фамилии. В противоположность аристократическим генеалогиям, по которым произведены сотни исследований, крестьянских родословных не сберегали, и теперь лишь немногие из них можно восстановить. Для этого необходимо, чтобы уцелели достаточно полные материалы нескольких переписей по одной и той же местности, но и в этом случае трудно установить тождество семьи. Все же удалось проследить несколько семей почти за два столетия; в немногих случаях посчастливилось найти исток фамилии. В дерtdyt Раевка Звенигородского уезда Московской губернии записаны в 1840 г. Осип, Антон, Трофим, Филипп Назаровы с женами и детьми, им дополнительно проставлена фамилия Гавриловы; в ревизии 1834 г. они еще бесфамильны. В 1816 г. был еще жив их отец Назар Яковлев, а его отец Яков Иванов родился в 1746 г. от Ивана Гаврилова (отчество!), которому в 1747 г. показано 30 лет. Следовательно, фамилия возникла у правнуков Гаврилы во второй половине XVIII в. и жила, не признанная документами, до 1840 г.

Как шатки были внедокументальные фамилии, показывает такой пример, отнюдь не исключительный. Всероссийская перепись 1897 г. застала в селе Монастырский Сунгур Сызранского уезда Симбирской губернии Алексея Григорьева Севастьянова и Степана Дмитриевича Тудакова. Поиск истоков их фамилий обнаружил по ревизским сказкам 1816, 1834, 1858 гг. такие неожиданные зигзаги: Севастьян Петров Тудаков был рожден в 1776 г., его сын - Григорий Севастьянов, сын которого и стал Алексеем Григорьевым Севастьяновым: у Ивана Федорова Осьминина (рожденного в XVIII в.) сын - Дмитрий Иванов, сын которого - Степан Дмитриевич Тудаков. Вот какая произошла удивительная рокировка: каким-то образом прямой потомок Тудаков превратился в Севастьянова, а Осьминин - в Тудакова. Настолько зыбки были фамилии. Заведующая Костромским архивом загса А.С. Амберова сообщила, что одна ветвь семьи ее предков в селе Шувалове Костромской губернии получила фамилию Ивановы по деду, а другая по бабушке - Маринины. Происходило широкое "отпочкование" крестьянских фамилий, напоминающее сходный процесс у бояр XVI-XVII вв., - явление, характерное для процесса становления фамилий как категории именования [Полякова 1975: 32].

Падение в 1861 г. крепостного права принудило в числе прочих реформ "офамилить" население страны. На дореформенные канцелярии, знаменитые полной неспособностью разобраться в делах, обрушилась непомерная задача - дать фамилии десяткам миллионов "освобожденных". Конечно, решали ее спустя рукава. Способов было три.

1. Превращали в фамилию отчество или дедичество. В ведомости рекрутов, призванных в армию по Покровскому уезду Владимирской губернии в 1889 г., все записаны еще без фамилий - Петр Федоров, Андрей Александров, а рядом далее лежит список признанных годными - это те же лица, но они уже "в строю", все с фамилиями, тут же образованными из отчеств: Федоров Петр Федоров, Александров Андрей Александров.

2. Во многих местностях всем подряд записывали фамилию бывшего владельца, особенно в вотчинах крупнейших магнатов. Так целыми селами и получали фамилии Репьев, Пушкарев. У тульских и орловских колхозников можно встретить аристократические фамилии Трубецкой, Оболенский, Нарышкин.

3. Если оказывалась под рукой одна из уличных фамилий, записывали ее (подчас искаженно, на слух), иногда придумывали наспех [Никонов 1993: 211].

У многих крестьянских семей фамилии оставались неустойчивыми, в документах очень часта двуфамильность: перепись 1897 г. зарегистрировала в селе Борла Сенгилеевского уезда Симбирской губернии Силантьевых, они же Мавровы; Красниковых, они же Труновы; Калашниковых - Афанасьевы; Кулаковых - Карповы и т.д. Таких семей насчитывается 15; есть даже трехфамильные - Липатовы, они же Авакумовы, они же Харитоновы. В метрической книге церкви села Труслейка Карсунского уезда Симбирской губернии за 1908 г. почти каждый крестьянин записан с двумя фамилиями: Баканов, он же Герасимов; Степашин, он же Баканов; Платонов, он же Нехорошев; Андревнин, он же Савельев и т.д. В исповедальных ведомостях, например сел Богданино и Ближняя Борисовка Калужской губернии, за 1913 г. нередко встречаются двуфамильные. Картина та же, что и полустолетием раньше в купеческих семьях Ельца и Шацка и др. [Ономастика 1969: 79].

Царскому правительству так и не удалось добиться, чтобы фамилии охватили всех. Возникали и новые категории бесфамильных.

1. Велико было число незаконнорожденных - внебрачных и подкидышей.

2. Невозможно сосчитать количество беглых и прочих, скрывавших свою фамилию. В полиции обозначали "не помнящий родства" (отсюда многочисленные сибирские носители фамилий Непомнящий, Непомнящих, Бесфамильных).

3. Перепись 1897 г. застала немало бесфамильных и среди крестьян. Например, в Меленковском уезде Владимирской губернии на многих листах десятки крестьян записаны с пометой "без фамилии". Чрезвычайно часта двуфамильность, т.е. в сущности, неустойчивость фамилии. В 1910 г. в селе Семеновское Белевского уезда Тульской губернии жили Демкины, они же Ионовы; Тарасовы, они же Меркуловы и т.п.

4. Не знали фамилий целые народы - всей северной Сибири и Дальнего Востока. Так, нанайцам, 8-тысячному народу рыбаков и охотников в низовьях Амура, трижды записывали фамилии: в 1897 г. (нанайцы были неграмотны, и им не было никакого дела до того, как их записывали), перед первой мировой войной (с тем же результатом), в 1926 г. (все они по-прежнему к этому году оказались без фамилий). У крупнейших народов Средней Азии до 30-х гг. ХХ столетия фамилии имело только меньшинство.

Таким образом, в каждой стране становление фамилий проходило многие этапы, причем разными путями и в разное время. Каждый из этих этапов по отдельности известен в антропонимической литературе, но пока еще нет работы, в которой они были бы сведены воедино. Подводя общие итоги мировому процессу образования фамилий можно сделать следующие выводы:

1. Распространение фамилий, разумеется, не охватывало сразу всю территорию страны. Оно зависело от уровня социально-экономического развития; фамилии появляются раньше в районах наиболее развитых или теснее связанных с теми странами, где она установилась прежде.

2. Фамилия социальна. Она возникает в определенных социальных слоях, обслуживая их интересы. Более того, в сословном строе она стала сословной привилегией, и правящие слои сопротивлялись ее распространению в народных "низах". Только создание крупных централизованных государств со сложным полицейским, налоговым, административным и прочими аппаратами принудило "офамилить" все население. Однако и тогда привилегированные слои тормозили это. В Японии до так называемой революции Мэйдэи (1867) право носить фамилии принадлежало только господствующим сословиям. В России большинство помещиков имели фамилии к началу XVIII в., а миллионы их крепостных и в середине XIX в. оставались бесфамильными.

3. В одном социальном слое не все семьи сразу приобретали фамилию. В среде московского купечества еще при Иване Грозном некоторые уже носили фамилию, но и через 250 лет далеко не все московские купцы её имели.

4. Фиксация фамилии в документах очень отстает от ее появления. Например, упомянутая фамилия Гаврилов в деревне Раевка Звенигородского уезда, впервые документированная в 1840 г., - та же семья в предыдущих переписях записана без фамилии. Откуда же фамилия? Только за 100 лет до того, в документе 1747 г., обнаружен 30-летний Иван Гаврилов - это отчество стало "уличной" фамилией, которая 100 лет переходила из поколения в поколение, не допускаемая в официальных документах.

5. Законодательные акты, делающие фамилию обязательной, всюду поздние: в Баварии - 1677 г., в Австрии - 1776 г., в Пруссии - 1794 г.; во Франции только Кодекс Наполеона объявил фамилию обязательной, т.е. первое проникновение фамилии в документы - это одно дело, а государственное установление обязательности фамилий - это другое.

Именование становилось фамилией постепенно. Становление фамилий означает не создание новых форм, а изменение функций существующих именований (отчеств, прозвищ и др.).

Таков основной путь возникновения фамилий. В перспективе времени трудно заметить, когда отчество, прозвище или иное именование превратилось в фамилию. Обычно это совершалось незаметно и для носителей имени, и для окружающих.

Глава 2. Особенности русских и английских фамилий

В данной главе нами будут рассмотрены особенности происхождения русских и английских фамилий, показаны имеющиеся между ними сходства и различия. В начале этого вопроса необходимо рассмотреть те структурные принципы, по которым строятся русские и английские фамилии.

2.1 Структура русских и европейских фамилий

Русские фамилии обычно образуются от личных имен, то есть имен, данных тому или иному лицу, - к ним относятся как крестильные имена (то есть имена, полученные при крещении), так и прозвища, даваемые человеку по его профессии, месту проживания или каким-либо другим признакам. В этом отношении русская традиция не отличается от традиций других европейских народов. Но между русским и западноевропейскими языками - например, английским, французским или немецким - есть существенная разница в том, каким образом имя становится фамилией. В этих языках любое индивидуальное имя может быть использовано и часто используется как фамилия без какого бы то ни было специального морфологического оформления. Примерами могут служить такие фамилии, как англ. Henry, Cooper, Norbury, Crow, King; франц. Hugo, Meunier, Lafayette, Corneille, Petit, Racine; нем. Ernst, Schroder, Adenauer, Braun, Fuchs, Schiller.

Однако и в западноевропейских языках встречаются фамилии, которые содержат специальный морфологический элемент, отличающий их от других имен. Чаще всего он указывает на отношение сына к отцу - такая фамилия, в сущности, является патронимом [Унбегаун 1989: 7].

В германских языках форма родительного падежа на -s часто использовалась как патроним и позднее как фамилия. Примеры: англ. Atkins, Jones, Reynolds, Woods; нем. Albrechts, Eggers, Diederichs; голл. Cooremans, Janssens, Peeters.

Похожий способ, получивший распространение в эпоху Возрождения и особенно популярный у немцев, заключался в использовании формы латинского родительного падежа, например: Аrnoldi, Petri, Andreae.

Иногда для образования патронима к личному имени (почти исключительно христианскому) добавляется слово со значением 'сын', например, англ. Addison, Parkinson, Robson.

Этот прием особенно характерен для скандинавских фамилий, таких, как шведск. Gunnarsson, Nillsson, Persson; датск. Andersen, Petersen, Rasmussen.

Кельтские патронимы, образованные при помощи Маc или О' принадлежат к тому же типу: Macdonald, Macintosh, Macmillan; O'Casey, O'Connor, O'Hara.

Специальный тип патронима сформировался в английском путем добавления к имени слова Fitz (= франц. fils). Такие патронимы были характерны для британской аристократии и часто подразумевали внебрачное рождение: Fitzgerald, Fitzhughes, Fitzroy.

В русском языке использование немодифицированного личного имени в качестве фамилии - явление исключительное, особенно в отношении имен существительных (в английском это фамилии типа Jack, Miller). Такие фамилии в большинстве случаев украинского и белорусского происхождения, и великорус воспринимает их как чуждые исконно русскому типу. Фамилии в форме прилагательных (типа англ. White) встречаются у русских чаще, но широкого распространения не получили.

Подавляющее большинство русских фамилий имеет патронимический характер, который выражается специальными суффиксами - почти исключительно это суффиксы -ов/-ев и -ин, причем первый используется гораздо чаще, чем второй. Незначительную группу патронимических фамилий составляют имена, образованные от сохранившейся формы родительного падежа прилагательных в единственном (Дурново) или во множественном (Черных, Широких) числе [Федосюк 1980: 29].

Преобладание патронимической модели объединяет русских с другими православными славянами - болгарами, сербами и, в меньшей степени, украинцами и белоруссами. Фамилии неправославных славян - поляков, чехов, словаков и словенцев - образуются по другой модели, более близкой западноевропейскому типу.

2.2 Особенности происхождения русских фамилий

Русская антропонимия XVI - XVII вв. резко разграничена социально. Бояр именовали трехчленно: "индивидуальное имя (церковное или нецерковное) + полное отчество (с -вич) + родовое имя"; каждый из трех компонентов мог сопровождаться параллельным, например, разветвление боярских родов отражалось на родовых именах: Вельяминовы-Зерновы, Вельяминовы-Сабуровы и др.; любой из трех компонентов мог дополняться дедичеством и т.п. Для средних слоев (помещики и богатые купцы) преобладала такая формула именования: "индивидуальное имя (церковное или нецерковное) + отчество в форме краткого прилагательного на -ов(-ев), -ин" [Чичагов 1959: 23].

Создание крупного централизованного государства, появление большого слоя служилых с их земельными владениями обусловили необходимость фамилии - именования, обозначающего всех членов семьи и переходящего на следующие поколения. Чаще фамилия возникала из дедичества или из второго имени отца, реже имела другое происхождение. К концу XVII в. фамилии охватили почти всех дворян. Всю остальную массу населения называли индивидуальным именем с обязательным уничижительным формантом -ка (Васька, Анка), нередко с добавлением обозначения какого-либо признака (занятия, места рождения, краткого притяжательного прилагательного из имени отца). Усложнение именований с целью уточнить личность называемого увеличивало разнобой в именовании. В переписи Ярославля 1678 г. употреблены 30 различных комбинаций именования мужчин; еще пестрей картина именования женщин [Системы 1986: 264].

Реформы Петра I, упорядочивая весь государственный аппарат, уточнили и закрепили также и сословные антропонимические нормы: всеобщую официальную обязательность церковного имени, трехчленность именований для привилегированных, в том числе отчество на -вич только для высших чинов (в конце XVIII в. такой тип отчества был распространен на все дворянство). К середине XIX в. фамилии охватили полностью духовенство, купечество, разночинцев. У крестьян государственных (особенно на Севере и в Сибири) фамилии известны с XVIII в. (а отдельные и с XVII в.); всей же массе крепостных крестьян, составлявших большинство населения страны, фамилий не полагалось; хотя "уличные" фамилии у крепостных возникали, но, не признанные официально и не записанные, они в большинстве своем не были устойчивы. Только после падения крепостного права (1861 г.) фамилии были даны почти всем, но даже и позже многие документы не признавали крестьянских фамилий. Закона, устанавливающего для всех обязательность фамилии, в царской России не было; действовали лишь административные распоряжения, Вплоть до самого краха царизма так и не удалось добиться полного охвата фамилиями всего русского населения. Оставались без фамилий беглые, которых записывали в документы "не помнящий родства", многочисленные "незаконнорожденные" [Селищев 1968: 31].

Абсолютное большинство фамилий у русских составляют патронимичные, указывающие на предков первого носителя фамилии: первый Иванов - потомок Ивана, Зайцев - потомок Зайца, Кузнецов - потомок кузнеца, Казанцев - потомок казанца и т. д.; фамилии из именования матери (Марьин и др.) несравнимо реже, чем из именования отца; женщина была бесправна. Другая группа фамилий - принадлежностные (Князев). Остальные группы охватывали очень ограниченные группы носителей. По форме абсолютно преобладают фамилии из кратких притяжательных прилагательных; в отдельных слоях населения нередки фамилии на -ский, на некоторых территориях распространены фамилий на -их (-ых); фамилии всех других форм, вместе взятые, не охватывают 1% русских фамилий [Ономастика 1969: 28].

Важна информация, даваемая фамилиями, возникшими из топонимов (географических названий). Так, по всему русскому Северу рассеяна фамилия Кокшаровых - эхо трагической судьбы маленького городка на р. Кокшеньге в Важской земле, уничтоженного в 1452 г. Если нанести на карту места распространения фамилий, образованных от названия одного города, и соединить их линиями с этим городом, получим розу лучей, указывающих зону его связей (такие выразительные картограммы по средневековым городам юго-западной Германии опубликовал А. Бах).

Еще ценнее обратный способ исследования: показать, на какие края указывают фамилии жителей одной местности. В Иванищевской волости Шадринского уезда (юг Зауралья) в 1858 г. можно найти: Вологжанин - 273 человека, Мезенцев - 75 человек, Важенин - 70 человек, Кунгурцев - 23 человека, Устюженин - 16 человек. Таким образом, даже не имея прямых документальных указаний, кто откуда прибыл, можно составить представление, с какой территории шло заселение этой волости - с севера Европейской России [Никонов 1983: 23].

Многие фамилии напоминают об исчезнувших профессиях: Балакирщиков, Бердников, Бортников, Бронников, Воскобойников, Денщиков, Знахарев, Ирошников, Кожемякин, Коновалов, Копейщиков, Кречетников, Лучников, Мечников, Олейников, Решетников, Окладников, Пономарев, Ростовщиков, Рушников, Свечников, Скоморохов, Сокольников, Солодовников, Стрельцов, Сырейщиков, Сыромятников, Толмачев, Трапезников, Хамовников, Целовальников, Шаповалов, Шерстобитов, Шорников, Щепетильников и множество других. Не раз отмечалось, что некоторые профессии исчезли бесследно и их названия остались неизвестными. Однако их можно найти в сокровищнице фамилий, надо только уметь их прочесть.

История труда и быта оставила след в фамилиях, лексические основы которых означали социальные отношения (Батраков, Баскаков, Половников), предметы одежды (Лаптев, Ноговицын), питания (Шаньгин, Сбитнев), обычаи и обряды (Ряженых, Панихидин). Многие фамилии рассказывают о былых суевериях: в семьях, где часто умирали дети, новорожденным, чтобы обмануть "нечистую силу", давали имена-обереги: Найден, Ненаш, Находка, отчества от которых стали впоследствии фамилиями - Найденов, Ненашев, Находкин. С именами-оберегами связаны фамилии Некрасов, Негодяев, Дураков (с фамилией Дураков в деревне Ереминка Тамбовской области студенты областного пединститута записали 18 семей) - это отчества от нецерковных имен Некрас, Негодяй, Дурак, которые были не ругательными, а защитными [Полякова 1975: 54].

Такие фамилии, как Ожгибесов, Обернибесов, - драгоценные памятники народных воззрений далекого прошлого, народного творчества; они, как и прозвища, относятся к самым сжатым и выразительным жанрам фольклора.

Немало могут рассказать фамилии и об истории языка. Фамилия - слово, и как слово оно составляет неотъемлемую часть языка и подчиняется его законам.

Во множестве фамилий отражена ярчайшая историческая черта России XVI-XIX вв.: всех непривилегированных именовать обязательно уничижительным формантом -к(а). С болью и гневом писал об этом В.Г. Белинский: "Россия представляет собой ужасное зрелище страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашками" ("Письмо к Гоголю"). Фамилии от таких форм особенно многочисленны там, где большинство населения было крепостным. У народов Поволжья уничижительные формы имен держались вплоть до начала нашего столетия. Из всех фамилий села Барановка Хвалынского уезда Саратовской губернии 23% составляли Вашуркин, Иванкин, Матвейкин, Потешкин, Самаркин, Семкин, Тимошкин, Якимкин и др. [Никонов 1983: 27].

Фамилии доносят до нас множество забытых, никем не записанных слов и многие утраченные живой речью формы. Все знают фамилию Толстой, а в прилагательном толстуй ударение переместилось. Мы теперь говорим тулстый, только фамилия напоминает о старинной форме слова. Для нас непривычны встречаемые в письменных памятниках и краткие притяжательные прилагательные типа волков хвост, свист змеин. Формантами -ов, -ин образованы 9/10 всех русских фамилий. Так, основа фамилии Яковлев - отчество от имени Яков. Откуда же ль? Оно рассказывает о былом законе языка: старославянские притяжательные прилагательные образованы суффиксом -j (сын володимирь, т.е. "владимиров сын"), а законы фонетики не разрешают присоединять его непосредственно к губному согласному, между ними возникало [л'] (л "мягкое") - святославль - святославов (сын), Ярославль - притяжательное прилагательное ярославов (город).

Имена собственные, как и технические термины, составляют в системе лексики особую подсистему, в которой законы языка преломляются специфически, подобно лучу света при переходе из одной среды в другую. В ней возникают такие свои закономерности, которых нет в языке вне сферы имен собственных. Став фамилией (или иным именем собственным - личным именем, географическим названием и т.п.), слово начинает жить собственной, независимой от слова-предка жизнью, может и полностью утратить с ним связь. Поэтому нелегко бывает раскрыть этимологию фамилии, т.е. выяснить ее происхождение, найти то слово, от которого она произошла, понять способы и средства, какими она образована. Те свойства, которые делают фамилию ценным научным источником, как раз и создают немалые трудности для ее изучения. Фамилия не возникала из ничего. Раз есть Берсенев, Каманин, Охрютин, значит, существовали слова берсенъ, каманя, охрюта, но они давно исчезли, оставив единственный след - фамилию.

Едва ли многие из отлично знающих современный русский язык сразу ответят, от каких слов произошли фамилии Лихарев, Маклаков, Откупщиков, Ряхин, Суслов, Швецов, Шлыков. Слова-основы этих фамилий умерли. В одних случаях исчезли обозначаемые ими реалии (перестали носить шлык, перестали существовать маклаки и откупщики), в других - произошла замена слов (швеца теперь называют портным, а ряху - аккуратным, хотя уцелел антоним неряха). Не каждый грамотный русский объяснит такие, казалось бы, простые фамилии, как Бобылев, Гончаров, Коновалов [Никонов 1974: 82].

Особенно коварна обманчивая простота. Как будто нет ничего проще, чем объяснить фамилию Волокитин, но она не связана ни с волокитой-ухажером, ни с канцелярской волокитой. В старину волокита - "работник, ведущий борону". Простой выглядит фамилия Дворников. Конечно, это "дворников сын", но фамилия возникла, когда дворник был не уборщиком двора, как сегодня, а арендатором хозяйства, двора. Так же и Заказчиков - не от современного слова заказчик. В прошлом глагол заказать означал "запретить", т.е. заказчик - это "надзиратель, надсмотрщик". Обманчива слышимая основа и в фамилии Бортников - она связана не с судоходством, а с пчеловодством: борть - улей в дупле. Сложно догадаться, что Бабкин значит, собственно, "акушеркин". Многие уверенно назвали бы основой фамилии Карпов рыбу карп. Имя Карп, не редкое еще в начале нашего столетия, вышло из употребления и забыто; не всякий знает, что фамилия Гуров происходит от краткой формы Гур канонического имени Гурий.

Распространены фамилии Воронов и Воронин; в лучшем случае вам объяснят, что фамилии эти от двух разных основ, но причину древнего различия словообразовательных средств -ов и -ин еще никто не раскрыл до конца. Таковы же пары: Данилов - Данилин; Михайлов - Михайлин.

Кроме исторической лексикологии и исторического словообразования, при анализе фамилий необходимо знать историческую фонетику. Без нее не раскрыть происхождение таких фамилий, как Езерский и Есенин. Древнерусское инициальное е сменилось на о: един - один; елень - олень; езеро - озеро; есень - осень (основа фамилии Есенин по лексическому значению в одном ряду с основами фамилий Зимянин, Весенин, т.е. предками их носителей были Зимяня, Весеня, Есеня). Фамилия Лучников происходит не от слова луч, она результат исторического смягчения к > ч; отчество означает "сын лучника", изготовителя стрелкового оружия - луков [Никонов 1983: 30.].

Но и совершенное знание истории русского языка недостаточно. Огромно количество фамилий, происшедших от диалектных слов. Основа фамилии Кочетов, надо думать, понятна если не всем, то большинству. А основы фамилий Бугримов, Дрогачев, Загоскин, Падерин известны не всюду (бутрим - ветлужское "угрюмый"; дрогач - рязанское "дергающийся, кривляющийся", загоска - олонецкое "кукушка"; падера - северное и сибирское "пурга"). В Даровском районе Кировской области обитают Шипулины, только словарь местных говоров объясняет, что шипуля означает "тихий, медленный", фамилия Ширманов записана в Горьком и Ульяновске, и именно на Среднем Поволжье известно слово ширмам - "карман".

Нередки иноязычные фамилии в чисто русских семьях, например тюркские по происхождению Аксаков, Берсенев, Булатов, Карамзин, Мамаев и др. (часть их описал Н.А. Баскаков, к сожалению, он ограничил себя генеалогическими памятниками, оставив в стороне массу народных фамилий, а с другой стороны - отнес к тюркским некоторые нетюркские [Баскаков 1969]); украинские - Кравцов, Мирошников, Тарасенков и др.; польские - Боратынский, Малиновский, Милютин, Скуратов, Циолковский; немецкие - Фонвизин, Фурманов, Шнейдеров и др. Некоторые фамилии действительно обязаны своим происхождением далекому нерусскому предку, но и без этого тесное многовековое общение народов порождало заимствование слов [Бражникова 1969: С. 93].

Этимологию трудно объяснить, если не знать, какому языку принадлежит фамилия, а это не всегда можно определить. Эти трудности умножены частыми искажениями. Близость гласных е - и спутала фамилии Вишняков и Вешняков, у них совершенно разное происхождение: вишняк - "вишневые заросли", вешняк я Беломорье - "рыбак, уходящий весной в море на промысел". В фамилии Страханцев еще можно узнать Астраханцева, в Леванидове - Леонидова, но труднее догадаться, что Облакатов - это Адвокатов, а Вахромеев, Охромеев, Фоломин восходят к Варфоломею, Стахеев - к Евстафию. Так же и в любом языке: французская фамилия Робеспьер - из Роберт + Пьер. Многие искажения происходили еще на дофамильном уровне [Калакуцкая 1967: 50].

Искажениям способствуют переосмысления. Непонятное, чужое или отмершее слово родного языка, сохраненное только в фамилии, пытались как-нибудь осмыслить (хотя бы частично) по сходству со значимым: бульвар - "гульвар", поликлиника - "полуклиника", палисадник - "полусадик".

Так, фамилия Сенофоновых восходит к древнегреческому имени Ксенофонт, нередкие фамилии Селиванов, Селиверстов происходят от латинских имен Сильван, Сильвестр, т.е. "лесной", переосмысленных по созвучным привычным словам селить, верста. Обманывает написание фамилии Дорожкин - отчество от обиходной формы Дорошка (каноническое имя Дорофей), как Тимошка от Тимофей, Ерошка от Ерофей (из канонического Иерофей) и др. Имя воспринимали только на слух (4/5 населения страны были неграмотны), а по законам русского языка перед глухим согласным нельзя произнести согласного звонкого, т.е. сочетание жк непроизносимо, произносится [шк]. Писцы же, зная, что, например, произносится [лошка], а писать полагается ложка, превратили Дорошку в Дорожку - написание и этимология ложны [Ономастика 1969: 83].

Обычны искажения фамилий в иноязычной среде, где не только неизвестно слово, от которого они образованы, но и нет никаких родственных слов. Фамилия в чужом языке одинока и беззащитна. Немец Гаррах, при Петре 1 переехав в Петербург, стал Горох, а потомки его - Гороховы, потомки шотландца Гамильтона - Хомутовы. Переделаны на английский лад фамилии многих украинцев в Канаде: Антонышев превращен в Интонейшн (англ. "интонация"), а Макогон (укр. макогон - "человек, который гнал маковую водку, т.е. самогонщик") стал на шотландский манер Мак-Магон, т.е. "сын Могучего".

Напрасно думать, что искажения - в прошлом. Вот и недавние. В документах села Воскресенская Саловка Рузаевского района Мордовии встречаем семью Зооболотниковых, в действительности это Заболотниковы, но болота осушены, а зоотехники в почете. На наших глазах раздвоилась фамилия Родионовы - стремительно множатся Радионовы, немало их "откололось" от Родионовых и "перекочевало" на Ра- (между Радин и Радченко). В столичной телефонной книге 1978 г. Радионовых 26 при 675 Родионовых. Старинное имя Родио (из греч. rhodon - "роза") надолго выпало из употребления, его забыли, а грамотеи приняли о за "окающее" произношение и исправили на а - ведь слово радио общеизвестно. Для таких случаев, когда правильное принимают за ошибку, существует деликатный термин "гиперкоррекция" ("сверхправильность"), чтобы не сказать честно - безграмотность. Если же хотели привязать свою фамилию к слову радио, то причем здесь бессмысленное -он и притяжательное -ов? [Никонов 1983: 31].