Роль метафоры в создании образа политика в англоязычных СМИ

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ГОУ ВПО «Алтайская государственная педагогическая академия»

Лингвистический институт

Кафедра английской филологии

Выпускная квалификационная работа

РОЛЬ МЕТАФОРЫ В СОЗДАНИИ ОБРАЗА ПОЛИТИКА В АНГЛОЯЗЫЧНых СМИ

Барнаул 2011

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. Политический дискурс

1.1 Определение понятия дискурс

1.2 Особенности политического дискурса

1.3 Выводы по Главе 1

Глава 2. Роль метафоры в создании образа политика

2.1 Концептуальная метафора

2.2 Функции концептуальной метафоры в современном политическом дискурсе

2.3 Выводы по Главе 2

Глава 3. Метафорическое моделирование образа политика

3.1 Модели концептуальной метафоры

3.2 Метафорическое моделирование образа политика на материале англоязычных СМИ

3.3 Выводы по Главе 3

Заключение

Библиография

Введение

В настоящее время наблюдается тенденция повышенного интереса к изучению различных видов дискурса. Особое внимание уделяется проблеме политического дискурса, поскольку политическая деятельность всегда играла особую роль в жизни общества. Сегодня существует масса способов ее презентации политическими лидерами государств. Посредством выступлений политики имеют возможность обратиться как к международному сообществу, так и к гражданам своей страны, оказывая влияние на общественное мнение и изменение его в свою пользу.

В результате разворачивается жесткая политическая борьба, в условиях которой политики стремятся повысить рейтинги своей популярности среди населения всеми доступными для них способами. С этой целью пиарщики, имиджмейкеры, политтехнологи бросают все свои силы на создание благоприятного имиджа политика, соответствующего ожиданиям электората.

Вот что говорил о деятельности специалиста по созданию имиджей один из помощников президента Р. Никсона: «Мы должны иметь полную ясность в одном: избиратель реагирует на образ, а не на человека. Значение имеет не то, что есть, а то, что проецируется, и (…) то, что избиратель воспринимает. Поэтому мы должны менять не человека, а производимое впечатление» (цит. по: Гаджие: 1997, с. 340). Создание имиджа включает конструирование не только внешних характеристик политиков, но и речевого портрета: например, при выступлении по телевидению политическим деятелям рекомендуется «говорить не официально, требовательно и высокопарно, как на публичном митинге, а, наоборот, мягким, задушевным голосом, без категорических утверждений» (Гаджиев 1997: с. 340).

Все больше внимания при формировании общественного мнения о том или ином политическом деятеле сегодня уделяется средствам массовой информации. В современном мире у политиков минимизированы возможности прямого контакта с населением. Взаимодействие с широкой общественностью в большинстве случаев осуществляется через средства массовой информации. Журналисты выполняют некую медиаторскую функцию между политиками-профессионалами и массовой аудиторией непрофессионалов. Таким образом, восприятие создаваемого образа политического деятеля неизбежно опосредовано СМИ. В частности, от журналиста может зависеть, какую часть высказывания он процитирует и в каком контексте. Кроме того, несмотря на то, что одним из основополагающих принципов в изложении информации является объективность СМИ, образные средства, используемые журналистом для создания более живого и яркого материала, носят оценочный характер.

Вместе с тем нельзя забывать и о том, что у каждого политика есть оппоненты, мнения которых относительно деятельности противников нередко цитируются СМИ, также оказывая влияние на его восприятие населением.

В связи с данными обстоятельствами, проблему создания образа политического деятеля наиболее целесообразным представляется рассматривать в свете теории политического дискурса, сочетающего в себе как собственно текст, так и социальный контекст коммуникации, характеризующий ее участников, процессы продуцирования и восприятия речи с учетом фоновых знаний. Дискурсивный подход к изучению политической коммуникации означает исследование каждого конкретного текста с учетом политической ситуации, в которой он создан, и его соотношения с другими текстами.

Особое внимание в изучении формирования образа политика отводится использованию образных языковых средств в политическом дискурсе. К наиболее популярным из них как среди политиков, так и среди публицистов принадлежит метафора, призванная создать яркий, запоминающийся образ.

Настоящее исследование посвящено анализу используемых метафор в англоязычных средствах массовой информации для создания образа политика.

Актуальность выбранной темы связана с все большей театрализацией политической деятельности и возрастающей ролью средств массовой информации в ее осуществлении. Это в свою очередь способствует повышению внимания общества к политическому дискурсу, яркой приметой которого становится усиление его метафоричности.

В качестве объекта нашего исследования выступает современный политический дискурс, предметом исследования является концептуальная метафора как языковое средство создания образа политика в англоязычных СМИ.

Целью настоящей работы является рассмотрение роли используемых концептуальных метафор в создании образа политика в англоязычных СМИ.

Гипотеза: Концептуальная метафора является контекстуально зависимым средством создания имиджа политика.

Цель и гипотеза исследования определяют постановку следующих задач:

анализ отечественной и зарубежной литературы по указанной теме;

рассмотрение понятий «дискурс» и «политический дискурс»; анализ различных подходов к их определению;

рассмотрение понятия «концептуальная метафора»;

характеристика особенностей функционирования концептуальной метафоры в политическом дискурсе;

рассмотрение на примерах публикаций англоязычных СМИ употребления метафоры в политическом дискурсе;

анализ используемых метафор в создании образа политика.

Практическая значимость исследования состоит в уточнении роли концептуальной метафоры, как эффективного средства формирования образа политического деятеля в англоязычных СМИ. Данные нашего исследования могут иметь практическую ценность для лингвистов, политологов, журналистов.

Материалом исследования послужили публикации в печатных изданиях США: «Newsweek», «USA Today», «Chicago Tribune», «Los Angeles Times», «The New Yorker», «The New York Times» и выступления президента США Барака Обамы, опубликованные на Интернет-сайтах: http://en.wikisource.org, http://www.usnews.com, http://abcnews.go.com, http://cnn.com. Всего проанализировано около 100 метафорических словоупотреблений, зафиксированных в 21 текстах, из которых непосредственно в работе рассматривается 44.

Основными методами, используемыми в работе, являются описательный метод, включающий в себя наблюдение и интерпретацию, метод дискурс-анализа, классификация и систематизация материала по сфере-источнику метафорического переноса, а также общенаучный метод обобщения.

1. Политический дискурс

1.1 Определение понятия дискурс

Четкого и общепризнанного определения понятия «дискурс», охватывающего все случаи его употребления, не существует. Термин «дискурс» чрезвычайно широко употребляется не только в лингвистике, но и в других науках и характеризуется предельной неоднозначностью.

Как указывает Степанов, широкое употребление данный термин получил в начале 70-х годов, первоначально в значении близком к термину «функциональный стиль», что было вызвано особенностями национальных лингвистических школ. В русской лингвистической традиции под функциональным стилем было принято понимать особый тип текстов, например, разговорный, бюрократический, газетный и т. д., и присущие каждому типу лексическую систему и некоторые грамматические особенности, изучением которых занимается стилистика. В англосаксонской традиции в этот период не существовало стилистики как особой отрасли языкознания. Поэтому первоначально англосаксонские лингвисты под «дискурсом» понимали тексты в их текстовой данности и в их особенностях. Значительно позднее они осознали, что дискурс - это не только текст, но и некая стоящая за ним система (Степанов 1995: 36).

Так определение дискурса вышло за пределы текста и стало включать в себя условия, в которых реализуется и актуализируется текст. Такое воззрение на дискурс предложил Т.А. Ван Дейк, определивший его как «сложное единство языковой формы, значения и действия, которое соответствует понятию «коммуникативное событие» (Ван Дейк 1989: 46). Представляется, что преимущество такого подхода состоит в том, что дискурс не ограничивается рамками собственно текста, а включает также социальный контекст коммуникации, характеризующий ее участников, процессы продуцирования и восприятия речи с учетом фоновых знаний. Т.А. Ван Дейк своим определением дискурса подчеркивает его материальность, функциональность и его опору на событийный аспект. В дальнейшем его идеи удачно аккумулировали Ю.Н. Караулов и В.В. Петров в следующей дефиниции: дискурс - это «сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста» (Караулов, Петров 1989: 8).

Похожего мнения придерживается и A.Н. Баранов: «дискурс - это сложное коммуникативное явление, не только включающее акт создания определенного текста, но и отражающее зависимость речевого произведения от значительного количества экстралингвистических факторов - знаний о мире, мнений, установок и конкретных целей говорящего как создателя текста» (Баранов 2001: 29).

В свою очередь Н.Д. Арутюнова определяет дискурс как: « .... связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте... Дискурс - это речь, «погруженная в жизнь» (Арутюнова: 136-137).

С точки зрения В.И. Карасика это «текст, погруженный в ситуацию реального общения» (Карасик 2002: 271). По мнению ученого, следует выделять различные подходы к определению «дискурса» в зависимости от той сферы социальной коммуникации за которой данное понятие закреплено. Он рассматривает «дискурс» с позиций прагмалингвистики, психолингвистики, лингвостилистики, структурной лингвистики, лингвокультурологии, социолингвистики. Так, например, В.И. Карасик считает, что:

* в прагмалингвистике дискурс представляет собой интерактивную деятельность участников общения, установление и поддержание контакта, эмоциональный и информационный обмен, оказание воздействия друг на друга, переплетение моментально меняющихся коммуникативных стратегий и их вербальных и невербальных воплощений в практике общения, определение коммуникативных ходов в единстве их эксплицитного и имплицитного содержания;

* в психолингвистике дискурс рассматривается как развертывание переключений от внутреннего кода к внешней вербализации в процессах порождения речи и ее интерпретации с учетом социально-психологических типов языковых личностей, ролевых установок и предписаний;

* в области лингвостилистики дискурс ориентирован на выделение регистров общения, разграничение устной и письменной речи в их жанровых разновидностях, определение функциональных параметров общения на основе его единиц;

* структурно-лингвистическое описание дискурса предполагает его сегментацию и направлено на освещение собственно текстовых особенностей общения;

* лингвокультурное изучение дискурса имеет целью установить специфику общения в рамках определенного этноса, определить формальные модели этикета и речевого поведения в целом, охарактеризовать культурные доминанты соответствующего сообщества в виде концептов как единой ментальной сферы, выявить способы обращения к прецедентным текстам для данной лингвокультуры;

* социолингвистический подход к исследованию дискурса предполагает анализ участников общения как представителей той или иной социальной группы и анализ обстоятельств общения в широком социокультурном контексте (Карасик 2002: 56).

Представитель французской лингвистической школы П. Серио выделяет 8 значений термина «дискурс»: 1) эквивалент понятия «речь», т.е. любое конкретное высказывание, 2) единица, по размерам превосходящая фразу, 3) воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания, 4) беседа как основной тип высказывания, 5) речь с позиций говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такую позицию, 6) употребление единиц языка, их речевая актуализация, 7) социально или идеологически ограниченный тип высказываний, например, феминистский дискурс, 8) теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста (Серио 1999: 26-27). Таким образом, П.Серио объединил разные подходы к определению термина «дискурс».

Исходя из приведенных определений можно заключить, что текст является ядерным элементом дискурса и изучение дискурса в любом случае предполагает изучение текста (статика). В то же время дискурс определяется через понятие «речь», что указывает на его динамический характер. Е.С. Кубрякова и О.В. Александрова разграничивают понятия «дискурс» и «текст», подразумевая под первым когнитивный процесс, связанный с речепроизводством, а под вторым - конечный результат процесса речевой деятельности (зафиксированную форму) (Кубрякова, Александрова 1997: 19-20). Однако не представляется возможным говорить о четком разграничении этих двух терминов в отечественной и зарубежной лингвистике. Часто текст рассматривается как динамически развертывающийся. Очевидно, на настоящий момент в лингвистике не завершился процесс отграничения объемов этих двух понятий, чем и объясняется разнообразие существующих подходов к их определению.

Все выше сказанное доказывает, что дискурс - понятие многомерное и сочетает в себе сам текст как изолированный вербализованный результат речи и контекст, в котором он функционирует, - ситуативный и культурный.

О.В. Эпштейн подчеркивает: «Дискурс вбирает в себя и отражает уникальное стечение обстоятельств, при которых и для которых он был создан <…> С учетом данных факторов и обстоятельств, сопутствующих высказываниям, а также при их комбинации с соответствующими лингвистическими средствами выделяются определенные виды дискурса» (Эпштейн 2008: 151).

Она отмечает, что многие ученые выделяют, с одной стороны, национальные дискурсы (например, русский, английский, французский и т.д.), с другой - такие виды дискурса, как поэтический, научный, политический, экономический, педагогический.

Большинство ученых всё же склонно говорить о видах дискурса, не затрагивая классификацию по критерию национальной принадлежности. Они выделяют практические виды дискурса, которые используются в широко понимаемых идеологических, культурологических, исторических и коммуникативных ситуациях, а, следовательно, могут быть исследованы с позиции общей теории коммуникации: научный, политический, педагогический, критический, юридический, общий, частный и т.д. (Эпштейн 2008: 151).

В основе классификации видов дискурса, предложенной В.И. Карасиком, лежит критерий ориентирования. Он выделяет два основных типа дискурса:

1) персональный (личностно-ориентированный), в котором говорящий выступает как личность во всём богатстве своего внутреннего мира;

2) институциональный (статусно-ориентированный), в котором говорящий выступает как представитель определенного социального статуса (Карасик 2000: 5).

Подобное разделение дискурса на персональный и институциональный также поддерживается в работах П. Грайса, Дж. Остина, Дж. Серля, Д. Гордона, Дж. Лаккофа, Н.И. Формановской, В.С. Кубряковой, Г.Г. Матвеевой, за отличием одной детали - формулировка критерия классифицирования. Она звучит просто: классификация основана на понятиях адресанта и адресата (Эпштейн 2008: 151).

В первом случае говорящий выступает как личность со своим богатым внутренним миром, во втором случае - как представитель той или иной социальной группы. Персональный дискурс подразделяется на две разновидности: бытовое и бытийное общение. Специфика бытового общения детально отражена в исследованиях разговорной речи. В бытийном дискурсе общение преимущественно монологично и представлено произведениями художественной литературы. Институциональный дискурс представляет собой общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений и выделяется на основании двух признаков: цель и участники общения. Применительно к современному обществу выделяются следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический, массовоинформационный. В. И. Карасик подчеркивает, что данный список не является строго фиксированным, его можно как изменить, так и расширить, поскольку общественные институты существенно отличаются друг от друга и не могут рассматриваться как однородные явления; они исторически изменчивы, могут сливаться друг с другом и возникать в качестве разновидностей в рамках того или другого типа. Важно понимать, что все перечисленные виды дискурса составляют лишь малую долю от имеющегося огромного их количества. Беря за основу количество общественных институтов, можно говорить о дискурсивных практиках каждой из этих областей. При этом тот факт, что любой из этих дискурсов будет обладать своей собственной спецификой, не ставится даже под сомнение. Говоря о специфике, мы подразумеваем наличие характерных черт (Карасик 2000: 5-20).

1.2 Особенности политического дискурса

Прежде чем перейти к их анализу особенностей политического дискурса, представляется необходимым уточнить определение данного понятия.

Приведем лишь некоторые высказывания ученых, относительно определения политического дискурса, под которым понимается «дискурс в политической сфере» (Базылев 1998: 7), «совокупность дискурсивных практик, идентифицирующих участников политического дискурса как таковых или формирующих конкретную тематику политической коммуникации» (Баранов 2001: 246); «сумма речевых произведений в определенном паралингвистическом контексте - контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая негативные ее проявления (уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений)» (Герасименко 2002: 22).

Наряду с понятием «политический дискурс» употребляются также дефиниции «общественно-политическая речь» (Юдина 2001) «агитационно-политическая речь» (Чудинов 2001), «политический язык» (Воробьева 2000).

К числу наиболее многоаспектных исследований современного политического языка следует отнести монографию Е.И Шейгал «Семиотика политического дискурса» (Шейгал 2000). Эта книга носит общетеоретический характер, в ней дано определение основных понятий политической лингвистики, представлена общая характеристика политического языка и политического дискурса, рассмотрены вопросы категоризации мира политики в знаках политического дискурса, проанализирован ряд политических жанров.

Е.И. Шейгал использует термины политический дискурс и политическая коммуникация как равнозначные, а под языком политики понимает структурированную совокупность знаков, образующих семиотическое пространство политического дискурса. Из монографии также следует, что ее автор исходит из широкого понимания политического дискурса и включает в него любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики. Подобный подход к границам политического дискурса позволяет выявить его соприкосновение со многими другими разновидностями институционального дискурса (рекламным, научным, педагогическим, юридическим, религиозным, спортивным, военным), а также неинституциональными формами общения (художественный и бытовой дискурс). Особую роль в бытии политического дискурса играет дискурс масс-медиа, являющийся в современную эпоху основным каналом осуществления политической коммуникации, в связи с чем правомерно говорить о тенденции к сращиванию политического общения с дискурсом масс-медиа.

Характерными признаками языка политики, по мнению исследователя, являются смысловая неопределённость (политики часто высказывают своё мнение обобщённо), фантомность (многие знаки политического языка не имеют реального денотата), фидеистичность (иррациональность, опора на подсознание), эзотеричность (подлинный смысл многих политических высказываний понятен только избранным), дистанцированность и театральность.

Политическому дискурсу как предмету политологической филологии посвящена статья В.З. Демьянкова. Автор особо подчеркивает такие свойства политического дискурса, как оценочность, агрессивность и эффективность (Демьянков 2002: 37).

Общественное предназначение политического дискурса состоит в том, чтобы внушить адресатам - гражданам сообщества - необходимость «политически правильных» действий и/или оценок. Иначе говоря, цель политического дискурса - не описать (то есть, не референция), а убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию. Поэтому эффективность политического дискурса можно определить относительно этой цели.

По мнению В.З. Демьянкова, речь политика (за некоторыми исключениями) оперирует символами, а ее успех предопределяется тем, насколько эти символы созвучны массовому сознанию: политик должен уметь затронуть нужную струну в этом сознании; высказывания политика должны укладываться во «вселенную» мнений и оценок (то есть, во все множество внутренних миров) его адресатов, «потребителей» политического дискурса (Демьянков 2002: 40).

Любой дискурс, не только политический, по своему характеру направленный на внушение, учитывает систему взглядов потенциального интерпретатора с целью модифицировать намерения, мнения и мотивировку действий аудитории.

Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху.

Таким образом, интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться чисто языковыми моментами, иначе суть и цель политического дискурса пройдут незамеченными.

Поэтому в содержание политического дискурса должны быть включены все присутствующие в сознании говорящего и слушающего (пишущего и читающего) компоненты, способные влиять на порождение и восприятие речи: другие тексты, содержание которых учитывается автором и адресатом данного текста, политические взгляды автора и его задачи при создании текста, политическая ситуация, в которой создается и «живет» данный текст, репутация издания, в котором он опубликован (Чудинов 2003).

В заключение следует еще раз отметить, что главной задачей текстов политического дискурса является оказание воздействия на сознание адресата. В этой связи роль метафоры в политической коммуникации становится особенно актуальной.

Использование метафоры не только позволяет автору сделать текст более живым и выразительным и тем самым привлечь внимание адресата. Метафора выполняет важнейшую когнитивно-прагматическую функцию, являясь мощным инструментом воздействия на сознание адресата и преобразования его политической картины мира. Кроме того, использование метафоры и разнообразные способы ее выделения в тексте обеспечивают его смысловую и эмоциональную целостность.

В связи с этим необходимо подчеркнуть необыкновенно высокий воздействующий потенциал метафоры в политическом дискурсе.

Метафора используется в политическом дискурсе настолько часто и активно, что стала, по сути, его неотъемлемой частью. При этом адресат может зачастую даже не замечать присутствия метафор в тексте, что делает воздействие на его эмоционально-волевую сферу еще более эффективным (Празян 2009).

1.3 Выводы по Главе 1

Четкого и общепризнанного определения понятия «дискурс», охватывающего все случаи его употребления, не существует. Термин «дискурс» чрезвычайно широко употребляется не только в лингвистике, но и в других науках и характеризуется предельной неоднозначностью.

Дискурс - понятие многомерное и сочетает в себе сам текст как изолированный вербализованный результат речи и контекст, в котором он функционирует, - ситуативный и культурный.

Выделяют различные виды дискурса, основанием для выделения которых служат различные классификации. Перечень видов дискурса не является строго фиксированным, его можно как изменить, так и расширить, поскольку общественные институты существенно отличаются друг от друга и не могут рассматриваться как однородные явления; они исторически изменчивы, могут сливаться друг с другом и возникать в качестве разновидностей в рамках того или другого типа.

Относительно определения политического дискурса у исследователей на сегодняшний день также не сложилось единого мнения.

Общественное предназначение политического дискурса состоит в том, чтобы внушить адресатам - гражданам сообщества - необходимость «политически правильных» действий и/или оценок.

Понимание политического дискурса предполагает знание фона, ожиданий автора и аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в конкретную эпоху.

Таким образом, интерпретируя политический дискурс в его целостности, нельзя ограничиваться чисто языковыми моментами, иначе суть и цель политического дискурса пройдут незамеченными.

Поэтому следует согласиться с Чудиновым, по мнению которого, в содержание политического дискурса должны быть включены все присутствующие в сознании говорящего и слушающего (пишущего и читающего) компоненты, способные влиять на порождение и восприятие речи: другие тексты, содержание которых учитывается автором и адресатом данного текста, политические взгляды автора и его задачи при создании текста, политическая ситуация, в которой создается и «живет» данный текст, репутация издания, в котором он опубликован.

В связи с тем, что ключевой задачей текстов политического дискурса является оказание воздействия на сознание адресата, роль метафоры в политической коммуникации становится особенно актуальной. Использование метафоры не только позволяет автору сделать текст более живым и выразительным и тем самым привлечь внимание адресата. Метафора выполняет важнейшую когнитивно-прагматическую функцию, являясь мощным инструментом воздействия на сознание адресата и преобразования его политической картины мира.

2. Роль метафоры в создании образа политика

2.1 Концептуальная метафора

Метафора прочно утвердилась в системе языка и речи, восполнив пробелы в механизмах словообразования и интерпретации явлений действительности, несмотря на тот факт, что в течение долгого времени ей в лучшем случае отводилась роль риторической фигуры, предназначенной для усиления психологического воздействия ораторской речи на слушателя.

Исследование метафоры стало одним из важнейших направлений современной когнитивной лингвистики, которая в изучении рассматриваемого феномена полностью отказалась от традиционного взгляда на метафору как на «сокращенное сравнение», один из способов «украшения» речи.

Когнитивная лингвистика считает метафору не тропом, призванным украсить речь и сделать образ более понятным, а формой мышления. В коммуникативной деятельности метафора - важное средство воздействия на интеллект, чувства и волю адресата.

Современная когнитивистика рассматривает метафору как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования и объяснения мира. Человек не только выражает свои мысли при помощи метафор, но и мыслит метафорами, создает при помощи метафор тот мир, в котором он живет.

Такую точку зрения на исследование метафоры предложили американские учёные Дж. Лакофф и М. Джонсон предположив, что метафора от природы присуща человеческому мышлению и познанию, и само человеческое мышление метафорично уже по своей сути. Свои идеи исследователи изложили в работе «Метафоры, которыми мы живем» (Лакофф, Джонсон 2004).

В данной работе представлена теория концептуальной метафоры, согласно которой метафора является не просто средством украшения речи, а представляет собой когнитивный процесс взаимодействия между структурами знаний двух концептуальных доменов - сферы-источника и сферы-мишени.

В результате однонаправленной метафорической проекции из сферы-источника в сферу-мишень, сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют понятийную концептуальную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры (Будаев, Чудинов 2007: 99).

Метафорической проекции подвергается не отдельное метафорическое выражение, а целая когнитивная структура, которая переносится из той содержательной области, к которой она исконно принадлежит, в другую содержательную область. Таким образом, метафора, обращаясь к общечеловеческому опыту, чтобы найти оптимальный способ передачи информации, создает ассоциацию между двумя понятиями.

Человек постигает неизвестное с помощью метафор, поскольку они способны проникать в суть идей, включенных в процессы понимания, которые, в свою очередь, строятся на предшествующем опыте. Это создает прием, посредством которого полученное сообщение упрощает сложный политический феномен и позволяет реципиенту быстро улавливать смысл.

Согласно когнитивной теории метафоры, понятийная система человека по своей сути глубоко метафорична. Это значит, что осмысление и переживание явлений одного рода всегда происходит в терминах явлений другого рода. Соотнесение разнопорядковых доменов осуществляется через механизм метафоры. Сама метафора не генерирует новые понятия и представления. Она помогает смутное и неясное сделать прозрачным и понятным. Благодаря метафоре сложные, трудноуловимые сущности, с трудом поддающиеся осмыслению, становятся достоянием нашего сознания. Известный философ и публицист Х. Ортега-и-Гассет пишет: «Метафора нужна нам не только для того, чтобы благодаря полученному наименованию сделать нашу мысль доступной для других людей, она необходима нам самим для того, чтобы объект стал доступней нашей мысли» [Ортега-и-Гассет : 71].

В системе концептуальных метафор Д. Лакофф и М. Джонсон выделяют три типа метафор: ориентационные, структурные и онтологические.

В основе ориентационных метафор лежит наш опыт пространственной ориентации: «верх - вниз», «внутри - снаружи», «передняя сторона - задняя сторона» и т.п. Такие типы пространственных отношений вполне закономерны. Ориентационные противопоставления проистекают из того, что наше тело обладает определенными свойствами и функционирует определенным образом в окружающем нас физическом мире. Ориентационные метафоры придают понятию пространственную ориентацию. Например, «счастье», «радость» по данным различных лингвокультур в основном располагаются верху: быть на седбмом небе от счастья - be on cloud nine.

Подобные метафорические ориентации отнюдь не произвольны - они опираются на наш физический и культурный опыт. Хотя полярные оппозиции «верх - низ», «внутри - снаружи» и т.п. имеют физическую природу, основанные на них ориентационные метафоры могут варьироваться от культуры к культуре. Например, в одних культурах будущее находится впереди нас, а в других - позади нас.

Структурные метафоры объединяют те случаи, когда один концепт метафорически структурируется в терминах другого. Так, голова человека - средоточие ума ассоциируется с работающим механизмом, что активирует в разных языках одну и ту же метафорическую модель - ум - машина для называния умного человека, способного принимать правильные решения. Например: у него голова работает - his head works perfectly.

Онтологические метафоры предполагают обращение к естественному опыту человека с физическими объектами для описания абстрактных явлений как материальных субстанций. Метафора позволяет через физический, чувственный опыт категоризовать такие абстрактные сущности, как время, эмоции, мораль, политика. Например, знание того, что в состоянии гнева у человека повышается температура тела, увеличивается кровяное давление, что проявляется в покраснении лица и шеи позволяет вербализовать эту эмоцию через горячие или горящие объекты физического мира. Например: кровь кипит - smb's blood boils.

Метафора, по словам Кеннета Бурка, - «… is a device for seeing something in terms of something else. A metaphor tells us about one character considered from the point of view of another character…» [Paul Henle 1965: 192] (…средство, необходимое, чтобы увидеть одно в терминах другого. Метафора дает нам представление об одном предмете с точки зрения другого предмета…). Метафора описывает новую реальность, создает новое понимание мира и является когнитивным феноменом, влияющим на мышление человека, т.к. процесс метафоризации строится в основном на процедурах обработки и структурирования знаний. По мысли Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «метафоры по сути своей являются феноменами, обеспечивающими понимание» [Лакофф, Джонсон 2004: 208].

Концептуальные метафоры, существующие в нашей понятийной системе, формируют ракурс видения окружающего мира, способы рассмотрения явлений и их сознания. Вместе с тем, восприятие концептуальных метафор не может быть адекватным, если не будут приняты во внимание влияние культурных представлений, ценностей и установок на характер и специфику заполнения концептуальных метафор в отдельной лингвокультуре [Битокова 2007: 63].

За теорией концептуальной метафоры Лакоффа и Джонсона последовал всплеск интереса к новому пониманию самой природы метафоры. Предложенный авторами подход к анализу метафорических выражений стал активно применяться в сфере политики, способствуя расширению соответствующих исследований. Возрос интерес и к анализу дискурса политических деятелей. Этому причиной послужили особенности жизни в современном мире: развитие информационных технологий, увеличение роли средств массовой информации. В таких условиях метафора становится мощным орудием воздействия, и публичное слово приобретает особую значимость. Потому столь важным и необходимым является анализ произносимых политиками метафор, так как это «…дает возможность выявить их скрытые установки и цели» [Скребцова 2002: 2]. Поскольку языковые метафоры строятся по определенным образцам: концептуальным метафорам или метафорическим моделям, действующим на бессознательном уровне, их суть заключается не в словах, а в самом понимании объектов (Лакофф, Джонсон 2004).

Вслед за учеными Джорджем Лакоффом и Майклом Джонсоном и их коллегами, мы считаем, что метафора не должна восприниматься лишь в качестве языкового и поэтического средства. Метафора - форма мыслительной деятельности, глубокая, организованная и фундаментальная.

2.2 Функции метафоры в современном политическом дискурсе

И.М. Кобозева считает, что «в разных типах дискурса метафора выполняет разные функции» (Кобозева 2001: 134). Развивая идеи А.Н. Баранова, к основным функциям метафоры в политическом дискурсе И.М. Кобозева относит эвристическую и аргументативную. Вместе с тем, она отмечает, что в политической речи метафора выполняет «интерактивную функцию сглаживания наиболее опасных политических высказываний, затрагивающих спорные политические проблемы, минимизируя ответственность говорящего за возможную буквальную интерпретацию его слов адресатом». Кроме того, метафора «создает у партнеров по коммуникации общую платформу, опираясь на которую, субъект речи может более успешно вносить в сознание адресата необщепринятые мнения» (Там же: 135). При этом подчеркивается, что эстетическая и активизационная функции возникают в политических текстах «в качестве побочного эффекта» (Там же: 136).

А.В. Степаненко разграничивает следующие функции метафоры в политическом дискурсе: прагматическую, когнитивную, эмоциональную, репрезентативную, хранения и передачи национального самосознания, традиций культуры и истории народа (Степаненко 2002: 24).

Принимая во внимание специфику когнитивного воздействия метафоры, мы в нашей работе придерживаемся классификации функций политической метафоры, предложенной А.П. Чудиновым (Чудинов 2001). Таким образом, метафора может выполнять в политическом дискурсе следующие функции: когнитивную (которая представлена номинативной, оценочной, моделирующей, инструментальной и гипотетической разноидностями), коммуникативную (эвфемистическую и популяризаторскую), прагматическую и эстетическую (изобразительную и экспрессивную).

В соответствии с представлениями современной когнитивной семантики метафорическое моделирование - это отражающее национальное, социальное и личностное самосознание средство постижения, рубрикации, представления и оценки какого-то фрагмента действительности при помощи сценариев (схем, фреймов), относящихся к совершенно иной понятийной области. Соответственно в качестве основной выделяется когнитивная функция метафоры, то есть функция обработки и переработки информации.

Номинативная функция - функция фиксации знания, особенно в случаях, когда у реалии нет общепринятого или хотя бы устраивающего автора краткого наименования. В подобных случаях метафора используется для создания наименования реалии и вместе с тем для осознания существенных свойств этой реалии.

Оценочная функция: метафоры участвуют в выражении не рациональной, а эмоциональной оценки. Оценочность является неотъемлемой характеристикой любой образной метафоры. Яркая метафора всегда содержит оценочный компонент, так как метафора, называя свойства предмета, отражает также и отношение к этому предмету со стороны говорящего.

Моделирующая функция позволяет метафоре создать некую модель мира, установить взаимосвязь между его элементами. В результате этого политическая ситуация, которая требует осознания, представляется как нечто хорошо знакомое, для нее как бы уже существует готовая оценка.

Инструментальная и гипотетическая функции - это функции осмысления действительности говорящим. Метафоры в таком употреблении позволяют либо найти более точную формулировку для описания какого-либо объекта действительности, например, в том случае, если вербализация другим способом оказывается затруднительной или громоздкой; либо позволяет в образной форме выразить суждения, предположения о сущности сложного для понимания объекта.

Коммуникативная функция: метафора позволяет представлять новую информацию в краткой и доступной для адресата форме. Выполняя эвфемистическую разновидность данной функции, метафоры помогают передать информацию, которую автор по тем или иным причинам не считает целесообразным обозначить прямо, при помощи непосредственных номинаций. Популяризаторская разновидность коммуникативной функции делает возможным посредством метафорических словоупотреблений представлять сложные конструкты в виде лёгких для понимания образов, что является крайне необходимым в политическом дискурсе, нацеленном на широкие массы.

Прагматическая функция - функция воздействия на адресата. Метафора является мощным средством формирования у адресата необходимого говорящему эмоционального состояния и мировосприятия, а также побуждения его к определенным действиям. Кроме того, метафорические образы задают определённую систему ценностных ориентаций, регулирующую социальное поведение представителей национально-лингвокультурного сообщества.

Эстетическая функция реализуется через изобразительную и экспрессивную разновидности. Метафора помогает сделать сообщение более образным, ярким, наглядным, эстетически значимым. Так как политический дискурс - это, в некоторой мере, театрализованное действо, для его участников необходимо мастерское владение речью для привлечения и удержания внимания.

Таким образом, можно отметить, что рассмотренные функции метафоры лишь относительно автономны, они тесно переплетаются между собой, однако, учитывая специфику политического дискурса, наиболее универсальными следует считать когнитивную и прагматическую функции. Выполняя различные функции, метафора имеет способность концептуализировать и категоризировать политическую действительность, являясь мощным оружием в арсенале красноречивых политиков и журналистов.

2.3 Выводы по Главе 2

Современная когнитивистика рассматривает метафору как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования и объяснения мира. Человек не только выражает свои мысли при помощи метафор, но и мыслит метафорами, создает при помощи метафор тот мир, в котором он живет.

Такую точку зрения на исследование метафоры предложили американские учёные Дж. Лакофф и М. Джонсон предположив, что метафора от природы присуща человеческому мышлению и познанию, и само человеческое мышление метафорично уже по своей сути.

Теория концептуальной метафоры, согласно которой метафора является не просто средством украшения речи, а представляет собой когнитивный процесс взаимодействия между структурами знаний двух концептуальных доменов - сферы-источника и сферы-мишени.

В результате однонаправленной метафорической проекции из сферы-источника в сферу-мишень, сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют понятийную концептуальную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры (Будаев, Чудинов 2007: 99).

Метафорической проекции подвергается не отдельное метафорическое выражение, а целая когнитивная структура, которая переносится из той содержательной области, к которой она исконно принадлежит, в другую содержательную область. Таким образом, метафора, обращаясь к общечеловеческому опыту, чтобы найти оптимальный способ передачи информации, создает ассоциацию между двумя понятиями.

По мысли Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «метафоры по сути своей являются феноменами, обеспечивающими понимание».

Вслед за учеными Джорджем Лакоффом и Майклом Джонсоном и их коллегами, мы считаем, что метафора не должна восприниматься лишь в качестве языкового и поэтического средства. Метафора - форма мыслительной деятельности, глубокая, организованная и фундаментальная.

Принимая во внимание специфику когнитивного воздействия метафоры, мы в нашей работе придерживаемся классификации функций политической метафоры, предложенной А.П. Чудиновым (Чудинов 2001). Таким образом, метафора может выполнять в политическом дискурсе следующие функции: когнитивную (которая представлена номинативной, оценочной, моделирующей, инструментальной и гипотетической разноидностями), коммуникативную (эвфемистическую и популяризаторскую), прагматическую и эстетическую (изобразительную и экспрессивную).

Функции метафоры лишь относительно автономны, они тесно переплетаются между собой, однако, учитывая специфику политического дискурса, наиболее универсальными следует считать когнитивную и прагматическую функции. Выполняя различные функции, метафора имеет способность концептуализировать и категоризировать политическую действительность, являясь мощным оружием в арсенале красноречивых политиков и журналистов.

дискурс политический метафора англоязычный

3. Метафорическое моделирование образа политика

3.1 Модели концептуальной метафоры

Как отмечает А.П. Чудинов (Чудинов 2001: 171), «при решении задачи систематизации метафорических моделей процесс значительно более важен, чем результат». Дело в том, что возможные пути классификации очень разнообразны и едва ли какая-либо из возможных классификаций окажется общепризнанной. Следует согласиться с тем, что «перспективы единой и общепризнанной классификации (и инвентаризации) метафорических моделей еще менее очевидны, но такая работа нужна, поскольку она позволит выделить хотя бы наиболее частотные и продуктивные модели, а также даст богатый материал для постижения общих закономерностей метафорического моделирования действительности» (Чудинов 2001: 172).

А.П. Чудинов выделяет следующие разряды метафорических моделей.

1. Антропоморфная метафора. При исследовании этого разряда анализируются концепты, относящиеся к таким исходным понятийным сферам, как «Анатомия и физиология», «Болезнь», «Секс», «Семья». В данном случае человек моделирует политическую реальность исключительно по своему подобию.

2. Метафора природы. Источниками метафорической экспансии в данном случае служат понятийные сферы «Животный мир», «Мир растений», «Неживая природа», то есть политические реалии осознаются в концептах мира окружающей человека природы.

3. Социальная метафора. В подобных случаях исследуются концепты, относящиеся к таким понятийным сферам, как «Преступность», «Война», «Театр (зрелищные искусства)», «Игра и спорт», «Экономика» и др.

4. Артефактная метафора. Исследуются понятийные сферы «Дом (здание)», «Механизм», «Транспортные средства» и т.п. В данном случае политические реалии представляются как предметы, созданные трудом человека.

Названные разряды метафор можно схематично представить как «Человек и Природа», «Человек и Общество», «Человек и результаты его труда», «Человек как центр мироздания».

3.2 Метафорическое моделирование образа политика в англоязычных

СМИ

В основном политическая коммуникация опосредована дискурсом СМИ, т.к. в современном мире у политиков минимизированы возможности прямого контакта с населением.

Средства массовой информации и политика - понятия на сегодняшний день не разделимые. Трудно представить современную жизнь без прессы, телевидения, радио, интернета. Не менее трудно представить ее и без политической борьбы за власть, разворачивающейся на страницах газет, в теле- и радиоэфирах, а в последние несколько лет она особенно активно ведется и на бескрайних просторах всемирной паутины.

В современную эпоху СМИ являются основным каналом осуществления политической коммуникации и мощным орудием в формировании общественных мнений, оценок и суждений, а значит, и инструментом реализации политического процесса. Следовательно, формируемый в нашем сознании образ политического деятеля - это результат действий, предпринимаемых для его создания, не только самим политиком, но и медиа продукт, прошедший сквозь призму восприятия политика журналистом.

Излюбленным средством воздействия на восприятие аудитории, как политиков, так и журналистов является метафора. Как указывает Макс Блэк, «понимание метафоры подобно дешифровке кода или разгадыванию загадки». (Блэк, 1990: 159). Этим и объясняется ее частотное употребление в различных видах дискурса: автор стремится захватить читателя, вводя интригу, загадку, образ, имеющий несколько толкований. Помимо того, что метафора является украшением, она также является идеальным средством резюмирования основной мысли, способствуя не только ее компактному выражению, но и долговременному удержанию в памяти адресата.

Выше нами были рассмотрены функции метафоры с целью уяснения роли ее влияния на формирование образа политического деятеля. Рассмотрим примеры использования метафор в политическом дискурсе, формирующих образ действующего президента США Барака Обамы. В качестве материала исследования нами были использованы публикации в качественных газетных изданиях «Newsweek», «USA Today», «Chicago Tribune», «Los Angeles Times», «The New Yorker», «The New York Times» и выступления президента США Барака Обамы, опубликованные на Интернет-сайтах: http://en.wikisource.org, http://www.usnews.com, http://abcnews.go.com, http://cnn.com.

Социальная метафора.

Сфера-источник: «Война», «Борьба», «Боевые действия».

Основу политического дискурса составляет непрекращающийся диалог-поединок между «партией власти» и оппозицией, в котором противники иногда нападают друг на друга, держат оборону, отражают удары и переходят в наступление. Не случайно метафоры борьбы и боевых действий занимают важное место в корпусе политических метафор (Шейгал 2000).

Так, в интервью журналу «Newsweek» старший советник президента США и главный стратег его предвыборного штаба Дэвид Аксельрод при ответе на вопрос о намерении Обамы баллотироваться на второй срок, сравнивает его с борцом, сражающимся за лучшее будущее для своей страны: «He obviously hasn't formally made that announcement or decision, but look, this is a man who is deeply committed to this country and believes that the future is going to be better, and wants (1) to fight for that and work for that and motivate people on both sides to pursue the things that will make that happen» (David Axelrod on the 2012 Campaign, Newsweek, December 20, 2010).

Образ военачальника, в котором его рисует метафора, используемая автором статьи «Obama's first year: A good start if only a start» газеты Los Angeles Times при описании визита Обамы на Гаити после случившегося там землетрясения, вызывает гордость у соотечественников: «Indeed, it's critical in tough times that the president (2) appear in charge and that he be presidential as persuader-, reassuerer- and consoler-in-chief both abroad and at home» (Obama's first year: A good start if only a start, Los Angeles Times, January 19, 2010). Собственно, Барак Обама и есть главнокомандующий США. Однако этот факт обыгрывается и оживляется автором, так как в повседневной жизни, когда война идет где-то далеко, обычный житель не осознает, что президент страны является главнокомандующим ее армии. Тем самым автор показывает, что в критической ситуации Барак Обама действительно повел себя как лицо, занимающее ведущее положение в стране. В дальнейшем он усиливает этот образ при помощи окказионализмов, построенных по аналогии с лексемой commander-in-chief «главнокомандующий» (persuader-, reassurer- and consoler-in-chief).

В роли бойца, которому нельзя отступать, Обама предстает перед нами и во время претворения в жизнь законопроекта о финансовой реформе и назначении на должность главы агентства финансовой защиты потребителей Элизабет Уоррен. В противном случае он рискует показаться не достаточно смелым, что может не лучшим образом сказаться на его репутации и оказать негативное влияние на исход промежуточных выборов в Конгресс США: «As the financial-reform legislation made its way through Congress, she [Elizabeth Warren] was consistently named as the likely head of the first consumer-protection bureau. If Obama backs down now, he looks like he's afraid of (3) a fight, which is not a good perception for a president who needs (4) to burnish his leadership creed going into the November election. Warren is the voice of Main Street, and if the Republicans want to block her, Obama's attitude should be “Bring it on» (Left Pushes Hard for Elizabeth Warren, Newsweek, July 23, 2010). Социальная метафора борьбы «fight» к тому же дополняется антропоморфной метафорой «burnish», чтобы показать насколько важно именно в данной ситуации может оказаться его умение «держать удар».

Однако не всем по вкусу приходится мужественный образ Барака Обамы, создаваемый при помощи военных метафор. Подвергая резкой критике требования Барака Обамы к British Petroleum о возмещении ущерба, нанесенного компанией в Мексиканском заливе, деятель политического движения США «Чайная партия» Рэнд Пол уподобляет его действия военному наступлению (Obama's attacks): Still, the deal Obama struck does not foreclose separate court action brought by individuals or states, and hiding behind the Constitution to defend the rights of lawyers to an even bigger share of the pie will be about as popular with the voters as Tea Party darling Rand Paul calling (5) Obama's attacks on BP “un-American”» (What Would the Tea Party Do?, Newsweek, June 17, 2010).