Уделим некоторое внимание другим формам физического принуждения, являющимся сегодня содержанием категории «насилие»: бездействию в отношении зависимого лица и приведению в бессознательное или беспомощное состояние посредством введения в организм потерпевшего каких-либо веществ.

Характер неисполнения имеющихся у виновного обязанностей по обеспечению жизни или здоровья зависимого лица может иметь сравнимое с насилием социальное свойство. Когда, не обнаружив ценностей, виновный, желая получить от потерпевшего сведения о том, где хранятся ценности, умышленно не предоставляет потерпевшему, лишенному свободы, возможность выйти в туалет, не кормит его, не передает необходимое лекарство или медлит в его применении, когда от этого зависит течение болезни и пр., налицо форма принуждения - неисполнение имеющихся у виновного обязанностей (бездействие в отношении зависимого человека). Корреспондируемая обязанность по устранению опасности для жизни или здоровья путем предоставления пищи, удобств и пр. лежит на лице, похитившем человека или лишившем его свободы, но их отсутствием можно добиться получения имущества, близости или другого желаемого виновным результата. Бездействием можно добиться желаемого от зависимого больного человека (инвалида и т. п.), при этом для отнесения к насилию оно также должно представлять угрозу для основных благ человека. Тот факт, что границы категории «насилие» не определены, предоставляет возможность квалифицировать указанное деяние как насильственное хищение, когда имело место умышленное невыполнение указанных обязанностей. Это допустимо в целях индивидуализации ответственности и наказания в рамках оценочных категорий, которые оперативно устраняют пробелы в законодательстве.

Отнесение к действующей оценочной категории «насилие» тайного применения ядовитых, одурманивающих и иных веществ, для приведения потерпевшего в необходимое виновному состояние, бессознательное или беспомощное, в целях завладения чужим имуществом обоснованно. Эта форма физического принуждения, в характере воздействия на человека, сходна с применением силы. Данная позиция допустима исключительно до самостоятельной криминализации подобного способа. «При воздействии этими предметами на организм человека физический вред может быть причинен в той же мере, как и при воздействии на организм оружием». Влияние на общественную опасность хищений указанной формы физического принуждения даже более значительно, чем у насилия (в узком смысле). Даже самое безвредное вещество, данное против воли, как и применение силы, может служить причиной вредных последствий для здоровья, не только от самого вещества, но и от падения, в результате его действия, химической реакции с напитком, в котором оно использовано, или в результате болезни потерпевшего. В этой опасности отражается свойство характера всех форм принуждения, влияющих на повышение общественной опасности хищений, при этом неосторожный или умышленный вред не могут входить в их содержание.

§2. Субъективные признаки насильственных хищений

Под субъектом преступления в общем смысле понимается лицо, совершившее преступление. Для того чтобы это лицо можно было рассматривать именно субъектом преступления, способным нести уголовную ответственность, оно должно обладать рядом юридически значимых признаков.

Согласно действующему законодательству (ст. 19 УК РФ), уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного Уголовным кодексом Российской Федерации. Субъект преступления как элемент общего состава преступления имеет своим содержанием физическое лицо, а его обязательными признаками являются вменяемость и возраст уголовной ответственности.

Наступление уголовной ответственности законодательство соотносит с достижением определенного возраста. Общий возраст уголовной ответственности связан с достижением 16 лет (ч. 1 ст. 20 УК РФ), в исключительных случаях в отношении преступлений, наиболее доступных пониманию подростков, уголовная ответственность наступает с 14 лет. Нижняя возрастная граница уголовной ответственности устанавливается не произвольно, а связана с появлением в определенном возрасте способности лица соотносить свои желания и побуждения с нормами поведения, требованиями общественного запрета, понимать фактический характер и социальную значимость своих действий, а также правильно воспринимать уголовное наказание. Наконец, только в отношении лиц, обладающих этой способностью, возможны и целесообразны меры уголовной ответственности.

Посягательства на чужое имущество, особенно насильственные, очень рано осознаются как запрещенные деяния. В связи с этим уголовная ответственность в отношении совершения генеральных форм насильственных хищений начинается с 14 лет (ч. 2 ст. 20 УК РФ). В силу специфики некоторых предметов специальных составов хищений (оружие и наркотические средства) уголовная ответственность по ст. ст. 226 и 229 УК РФ также начинается с указанного возраста. Молодые люди в наше время очень рано начинают понимать особенные свойства указанных предметов, а также фактор запрещенности их оборота. Исключением касательно насильственных хищений является возраст уголовной ответственности в отношении хищения предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ), и хищения либо вымогательства ядерных материалов или радиоактивных веществ (ст. 221 УК РФ). Данная позиция представляется нам обоснованной, так как обозначенные предметы лицами в возрасте до 16 лет, по всей видимости, не связываются с какими-либо особыми отличительными признаками, отличающими их от имущества. Лица, совершившие их до 16 лет, уголовной ответственности по указанным статьям не подлежат. При этом в их действиях обязательно имеются признаки одной из генеральных форм хищения, которые для лиц в возрасте от 14 до 16 лет вполне понятны, и именно поэтому их действия должны быть квалифицированны по соответствующим статьям главы 21 УК РФ.

Так, В. Г. Павлов предлагает привлекать к уголовной ответственности за разбой с 13 лет, обосновывая свои предложения криминогенной обстановкой и увеличением подростковой преступности, что свидетельствует о «глубокой криминальной пораженности не только подрастающего поколения, но и общества в целом».

По нашему мнению, предложения о снижении возраста уголовной ответственности обоснованны. Доводы противников данного подхода базируются на психологии и касаются того, что именно к 14 годам заканчивается переходный возраст, происходит физическое, психическое и социальное «взросление», формируется личность, способная к абстрактному мышлению, складывается мировоззрение, познаются закономерности окружающей действительности, жизненный опыт, появляется способность понять не только смысл и общественную опасность ряда преступлений, но и смысл уголовной ответственности и наказания. Следовательно, предлагается процесс становления личности сопровождать условиями безнаказанности, что и формирует «соответствующие» знания об «окружающей действительности» - первоначальный преступный опыт без его осуждения.

Сегодня снижению возрастного предела уголовной ответственности препятствует одно обстоятельство - действующая система наказаний. «Места лишения свободы плохо справляются с целью исправления и предупреждения преступлений, недаром их называют школами преступности. И если бы они не служили еще и средством восстановления справедливости, то их существование вряд ли было бы оправданным». Судимость в юном возрасте лишит мальчиков армии (ч. 3 ст. 23 Федерального закона от 28.03.1998г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе»), что нельзя признать правильным. В возрасте с 10 до 16, даже до 20 лет личность еще можно «лепить», не случайно говорят, что «армия из мальчика делает мужчину». Порядком и дисциплиной, что составляет культуру общественного поведения, без излишеств в виде лишения свободы в криминальной среде, можно воспитать если не общественно полезную, то общественно безвредную личность. Обсуждение вопроса снижения возраста уголовной ответственности допустимо только в совокупности с обсуждением серьезных изменений в системе наказаний, например обсуждения возврата ареста, введения обязательного воспитательного или образовательного труда для малолетних, обязательных психологических тренингов кратковременных, чувствительных и не помещающих в мир криминала.

Субъективная сторона преступления - это внутренняя психологическая характеристика преступного деяния, заключающаяся в психическом отношении преступника к совершаемому преступлению в целом и его отдельным юридически значимым элементам объективного характера. Субъективная сторона преступления является относительно сложным образованием, состоящим из ряда взаимосвязанных элементов, имеющих общее и особенное уголовно-правовое значение. К ним относятся: вина, мотив и цель преступления, эмоциональное состояние лица в момент совершения преступления.

Вина является ядром субъективной стороны и обязательным признаком любого преступления. Она отражает психическое отношение к совершаемому лицом общественно опасному деянию (действию или бездействию) и наступившим в результате этого общественно вредным последствиям.

Принцип субъективного вменения, закрепленный в ст. 5 УК РФ, устанавливает, что «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». В силу указанного принципа, установление психического отношения лица, совершившего общественно опасное деяние либо вызвавшего определенные вредные последствия, к своему деянию, является неотъемлемым этапом квалификации. Этот этап не только влияет на определение преступности деяния, но и отвечает на вопрос, какой состав подлежит вменению. Вина - психическое отношение лица к своему противоправному поведению (действию или бездействию) и его последствиям. Она означает осознание (понимание) лицом недопустимости (противоправности) своего поведения и связанных с ним результатов. Вина - необходимое условие юридической ответственности.

В уголовно-правовой литературе насильственные хищения всегда относили к преступлениям, совершаемым умышленно. Так, А.Н. Трайнин утверждал, что «если закон говорит о хищении имущества, то совершенно бесспорно, что имеется в виду умышленное преступление: можно по неосторожности унести чужую вещь, но похитить чужое имущество нельзя».

С таким представлением о форме вины следует согласиться в отношении всех составов насильственных хищений. Действительно, невозможно, действуя неосторожно или с косвенным умыслом противоправно, с применением принуждения, безвозмездно изъять чужое имущество или приобрести право на него, в корыстных целях. Между тем в насильственных хищениях Уголовного кодекса Российской Федерации изъятие имущества осуществляется посредством форм принуждения и причинения вреда здоровью, включенных в признак «насилие».

Особенности исследуемых составных преступлений вызывают необходимость раскрывать содержание вины в трех аспектах:

- в отношении изъятия чужого имущества;

- в отношении насилия;

- в отношении вреда здоровью.

«Сложный состав преступления, имеющего два и более объекта, деяния и последствия, имеет две вины». Соглашаясь с тем, что хищение имущества совершается с прямым умыслом, учитывая достаточную изученность вопроса психического отношения лица к самому хищению, мы сосредоточим внимание на вопросе психического отношения лица к применяемому «насилию» и последствиям от него.

Преступления с формальным составом могут быть совершены только с прямым умыслом. Физическое принуждение (насилие) как способ завладения чужим имуществом непосредственно связано с выбором лица, совершающего указанное преступление. Оно желает использовать выбранный им способ действия в целях совершения хищения, а также осознает степень опасности для жизни или здоровья избранного им способа действия, а равно и то, к каким последствиям его действия могут привести.

Никакое причинение вреда не может быть признано преступлением, если отсутствует вина лица, причинившего вред. Поэтому, какой бы вред здоровью не причинялся в процессе совершения насильственных хищений, он не может быть вменен в вину лицу без определения его психического отношения к указанным последствиям. Размытость границ оценочной категории «насилие», включение в ее содержание разнообразных по тяжести последствий создают затруднения в квалификации при определении отношения виновного к применению вида насилия и причинению вреда здоровью.

В вопросе виновного отношения субъекта к физическому принуждению принято считать, что имеет место прямой умысел по отношению к применению вида «насилия» и прямой определенный (конкретизированный) или неопределенный (неконкретизированный) умысел по отношению к последствиям. Последствия в формальном составе преступления, являющиеся содержанием категории «насилие, опасное для жизни или здоровья», «презюмируются фактом совершения действия (бездействия)». Между тем, чтобы они стали содержанием указанной категории, они должны быть следствием исключительно прямого умысла. В противном случае они не служат средством достижения целей хищения, не имеют с ним причинно-следственной связи и не могут быть содержанием категории «насилие». Неосторожные физические последствия не соответствуют «функции физического насилия (принуждению), которую оно выполняет, будучи средством преступления». Они не выступают компонентом мотивационной и целеполагающей деятельности субъекта.

Начнем с рассмотрения виновного отношения лица к насилию, не опасному для жизни или здоровья, являющемуся способом грабежа. Прямой умысел к указанному виду насилия подразумевает наличие интеллектуального и волевого моментов, в соответствии с которыми лицо осознает не только то, что применяет насилие и желает его применить, но и свойства насилия, в данном случае его «безопасность» для человека. Только объем «неопасного насилия», «лишь насилие, которое по своему характеру не представляет опасности для жизни или здоровья» может быть сознательным выбором лица, совершающего насильственный грабеж. Следовательно, виновный может отделить его от насилия, опасного для жизни или здоровья, и входящих в его содержание преступлений против личности, служащих способом хищения. Между тем опасность для жизни или здоровья - это имманентный признак насилия, если же предположить возможность его неопасной формы, то ее наличие говорит о том, что оно регулярно может служить причиной неосторожного вреда здоровью.

Вред здоровью, не вызванный прямым умыслом от насилия, не опасного для жизни или здоровья, не может быть содержанием насилия либо насилия, опасного для жизни или здоровья.

Применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия не всегда является столь уж однозначным показателем того, что имело место насилие, опасное для жизни или здоровья. Установление «потенциальных поражающих свойств, примененных при совершении насильственных хищений орудий, также не гарантирует правильное решение вопроса об интенсивности примененного насилия, поскольку их реальное использование часто не предсказуемо по тяжести последствий». Использование разнообразных «орудий» еще не повод говорить о применении их в качестве оружия, о повышенной опасности, а иногда, наоборот, основание видеть в действиях виновного стремление избежать причинения вреда здоровью. Вредные последствия от насилия - еще не основание вменять признак «насилие, опасное для жизни…», они могут быть результатом стечения обстоятельств, результатом неосторожности, вызванной насилием, не опасным для жизни или здоровья, или косвенного умысла.

Содержанием категории «насилие, опасное для жизни или здоровья» являются не только последствия, но и способы действия, заведомо для виновного создающие реальную опасность наступления последствий от легкого вреда здоровью до смерти, обладающие непосредственной «способностью по своим объективным качествам причинить такой вред».

Убийство и тяжкий вред здоровью не входят в содержание насилия, объективную сторону разбоя или насильственного вымогательства. Они должны квалифицироваться самостоятельно, в первом случае как покушение на квалифицированные составы разбоя (п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ) или вымогательства (п. «в» ч. 3 ст. 163 УК РФ), во втором - как совокупность покушения на убийство и разбой или вымогательство.

Насилие в насильственных хищениях не лишается своих имманентных признаков, а значит, не может быть согласовано с волей потерпевшего. Если между несколькими сообщниками, один из которых инкассатор, охраняющий деньги, которые, в свою очередь, являются целью похитителей, имелась договоренность о применении к указанному сообщнику силы в определенной форме, то насилие отсутствует. В этом случае, даже если ему причинен вред здоровью определенной тяжести, насилие отсутствует, несмотря на то, что формально силовое воздействие тоже служит целям похитителей: сокрытию сообщника, а значит, преступления; так как оно лишено содержания формы принуждения. В данной ситуации, если к другим посторонним лицам силовое воздействие не применялось, говорить о насильственном хищении не нужно, и такое деяние следует квалифицировать как кражу или грабеж, в зависимости от признака открытости. Здесь отсутствует преступление против личности, поскольку оно вызвано волей лица, иное решение, это нарушение права человека на самоопределение. Человек вправе распоряжаться своим телом, выбирать, какое здоровье ему нужно, нужна ему жизнь или нет. Сказанное касается всех форм принуждения: употребления веществ, приводящих в бессознательное состояние; бездействия в отношении зависимого лица по исполнению своих обязанностей в части создания условий для его жизни или здоровья; и др.

Любое хищение в процессе совершения, до или после возникновения умысла, на которое виновный применяет к потерпевшему физическое принуждение как «насилие-самоцель», например для унижения потерпевшего, эксплуатации его в качестве полового партнера, самоутверждения и пр., следует квалифицировать по совокупности.

Помимо цели, субъективная сторона преступления характеризуется и мотивом. Некоторые авторы считают, что в насильственных хищениях мотив является обязательным признаком, при этом он неизменно должен быть корыстным. Законодатель в число обязательных признаков хищения включил лишь основную цель преступления. Для оценки насильственных хищений в действующем законе значимо именно стремление преступника противоправно изъять имущество из чужого владения и обратить его в свою пользу или в пользу других лиц. Мотив приводит к постановке цели, но сам ею не является. Мотив - это «порождение системой потребностей, осознанное и оцененное побуждение, являющееся идеальным основанием и оправданием общественно опасного деяния», а цель, соответственно, «идеальный образ будущего результата, к которому стремится преступник, совершая общественно опасное деяние». Известно, что человеческая деятельность, в том числе и преступная, почти всегда полимотивна; социальное поведение людей мотивируется не только имущественными, индивидуальными, групповыми, но и иными интересами.

Исследовав особенности квалификации насильственных хищений по признакам объективной стороны, мы убедились в отсутствии обоснованности существующего их деления по этим основаниям, а также в том, что оно вызывает дублирование. В составах насильственных хищений присутствуют основные и квалифицирующие признаки, в том числе виды насилия, составляющие самостоятельные преступления против личности, совершение которых исторически предусмотрено и дифференцированно учтено в собственных составах со своими смягчающими и отягчающими обстоятельствами. Подобная ситуация нивелирует значение ценности здоровья человека и ущемляет возможности строгой дифференциации уголовной ответственности и неотвратимости наказания за обладающие индивидуальной общественной опасностью деяния.

Под субъектом преступления в общем смысле понимается лицо, совершившее преступление. Для того чтобы это лицо можно было рассматривать именно субъектом преступления, способным нести уголовную ответственность, оно должно обладать рядом юридически значимых признаков. Согласно действующему законодательству (ст. 19 УК РФ), уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного Уголовным кодексом Российской Федерации. Субъект преступления как элемент общего состава преступления имеет своим содержанием физическое лицо, а его обязательными признаками являются вменяемость и возраст уголовной ответственности.

Субъективная сторона преступления - это внутренняя психологическая характеристика преступного деяния, заключающаяся в психическом отношении преступника к совершаемому преступлению в целом и его отдельным юридически значимым элементам объективного характера. Субъективная сторона преступления является относительно сложным образованием, состоящим из ряда взаимосвязанных элементов, имеющих общее и особенное уголовно - правовое значение. К ним относятся: вина, мотив и цель преступления, эмоциональное состояние лица в момент совершения преступления.

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ ОТГРАНИЧЕНИЯ НАСИЛЬСТВЕННЫХ ХИЩЕНИЙ ДРУГ ОТ ДРУГА И ОТ ИНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

Кризисные явления в сфере экономики, политики, идеологии и во всех других сферах жизнедеятельности российского общества, кардинально усилившиеся к началу 90-х гг. XX в. и продолжающиеся до настоящего времени, способствовали значительному увеличению не только общего количества преступлений против собственности, но и таких наиболее опасных форм хищения, как разбой и грабеж. Так, за последние пять лет общее число преступлений против собственности, официально регистрируемых на территории Российской Федерации ежегодно, стабильно превышает полтора миллиона, то есть составляет более половины от числа всех зарегистрированных преступлений.

Грабеж и разбой в числе преступлений против собственности не столь распространены, как, например, кража, но они обладают повышенной общественной опасностью и тоже имеют тенденцию к росту.

Отдельные обвинительные приговоры по делам о разбое и насильственном грабеже, вынесенные судом первой инстанции, отменяются вышестоящими судебными инстанциями в связи с неправильным применением уголовного закона. Наряду с другими причинами, связано это в том числе и с тем, что рассматриваемые виды хищений имеют множество сходных признаков. Разбой и насильственный грабеж являются самостоятельными составами преступлений, а уголовная ответственность за совершение разбоя значительно строже, чем за совершение насильственного грабежа. Поэтому необходимо четко разграничивать их при квалификации содеянного следователем и судом.

Насильственный грабеж и разбой совершаются сходными способами, связанными с применением насилия (физического или психического) к потерпевшему, и оба эти преступления повышенной общественной опасности.

Поскольку рассматриваемые преступления всегда связаны с насильственным способом их совершения, то уголовная ответственность наступает даже при незначительной стоимости похищенного имущества.

В отличие от насильственного грабежа, разбой - нападение с целью хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия (ч. 1 ст. 162 УК РФ).

Из определений рассматриваемых преступлений можно сделать вывод о том, что эти составы хотя и являются сходными, но имеют и ряд отличий. В п. 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» в п. 3 указывается, что «открытым хищением чужого имущества, предусмотренным ст. 161 УК РФ (грабеж), является такое хищение, которое совершается в присутствии собственника или иного владельца имущества, либо на виду у посторонних, когда лицо, совершающее это преступление, сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет».

Открытый способ хищения означает, что собственник, иной владелец имущества, другие лица, являвшиеся очевидцами, наблюдая факт открытого изъятия, осознавали противоправный характер действий грабителя, и сам похититель это тоже осознавал и понимал, что ему могут воспрепятствовать и в последующем изобличить в совершенном хищении, но игнорировал данное обстоятельство. Если хищение совершается в присутствии такого лица, в отношении которого похититель уверен, что оно не воспрепятствует содеянному и не изобличит его в будущем в связи с дружескими, родственными или иными отношениями, то такое деяние признается тайным и квалифицируется как кража (ст. 158 УК РФ).

Разбой в отличие от грабежа всегда предполагает нападение. Если сравнивать объекты посягательства в составах разбоя и простого грабежа, то они различны. Разбой имеет два объекта посягательства: право собственности и здоровье или жизнь потерпевшего. В основном составе грабежа только один объект - право собственности, а в составе насильственного грабежа, как и в разбое, два объекта: основным непосредственным объектом является право собственности конкретного потерпевшего, на которое посягает похититель, а дополнительными - телесная неприкосновенность или физическая свобода потерпевшего.

Субъектом в составах рассматриваемых преступлений является физическое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения хищения четырнадцатилетнего возраста, и по этому элементу состава они не отличаются.

Сравнительный анализ разбоя и насильственного грабежа по признакам субъективной стороны показывает, что они в рассматриваемых составах практически идентичны и характеризуются виной в виде прямого умысла, а также корыстными мотивом и целью. То есть, в обоих случаях лицо осознавало общественную опасность своих действий, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий в виде имущественного ущерба и желало их наступления, а в составе разбоя в силу того, что он усеченный - лицо желало совершить нападение с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Корыстные мотив и цель означают, что виновный стремится посредством своих действий к получению незаконной материальной выгоды (к незаконному обогащению) за счет похищаемого чужого имущества.

Основные признаки, по которым разбой отличается от насильственного грабежа, относятся к объективной стороне этих составов.

Разбой представляет собой «нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия» (ч. 1 ст. 162 УК РФ). В уголовно-правовой теории предпринимались неоднократные попытки научного определения понятия нападения как конструктивного признака разбоя. На наш взгляд, одним из вполне приемлемых определений является следующее: нападение в составе разбоя - это «создание опасности применения насилия, которое, исходя из конкретной обстановки, было объективно реально, независимо от того, осознавал ли этот факт потерпевший или нет, а также осуществление в отношении потерпевшего действий, направленных против его жизни и здоровья».

В самом деле, нападение при разбое, как это чаще всего и бывает, может носить открытый характер, но может совершаться и незаметно, скрытно от потерпевшего (нападение, к примеру, сзади, внезапно, когда пострадавший, не успев понять характера происходившего, в результате примененного насилия теряет сознание). Нападение может выражаться в насилии, повлекшем причинение опасного вреда жизни или здоровью; в действиях, направленных против жизни или здоровья; в угрозе применения такого насилия, т. е., по существу, в объективно реальной опасности применения насилия, опасного для жизни или здоровья.

Судебная практика признает нападением и опосредованное насильственное воздействие на психику человека путем обмана. Это может быть воздействие на потерпевшего с помощью одурманивающих, сильнодействующих, ядовитых и т. п. веществ. Психотропные вещества, обманным способом введенные в организм потерпевшего в больших количествах, нередко создают реальную опасность для жизни и здоровья.

Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ, «в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой. Если с той же целью в организм потерпевшего введено вещество, не представляющее опасности для жизни или здоровья, содеянное надлежит квалифицировать в зависимости от последствий как грабеж, соединенный с насилием. Однако не признаются нападением ситуации, при которых потерпевший добровольно принимает алкогольные, наркотические или иные психотропные вещества при отсутствии обмана со стороны похитителя.

В отличие от насильственного грабежа, являющегося открытым похищением, для разбоя не имеет значения обстановка совершения нападения. Например, это может быть удар в спину, удушение веревкой сзади, применение слезоточивого или психотропного газа.

Различаются разбой и насильственный грабеж и по конструкции состава преступления: состав грабежа является материальным, а разбой сконструирован по типу формального (а по мнению многих авторов, усеченного) состава.

Разбой - это единственная форма хищения, состав которого сконструирован по типу формального (усеченного), то есть единственным обязательным признаком объективной стороны данного состава является само противоправное действие в виде нападения, а также способ его совершения - применение насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия. Следовательно, наступление или ненаступление вредных последствий, причинная связь между противоправными действиями и наступившими вредными последствиями находятся за рамками состава, однако фактическое наступление общественно опасных последствий в сфере и основного, и дополнительного объектов посягательства охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации не требует. Исключение составляют случаи причинения смерти потерпевшему умышленно или по неосторожности.

Грабеж имеет материальный состав, поэтому наступление общественно опасных последствий, а также причинная связь между совершенным деянием и причиненным имущественным ущербом являются обязательными признаками его объективной стороны. Общественно опасными последствиями при грабеже является имущественный вред, т. е. прямой материальный ущерб, причиненный собственнику или иному владельцу путем изъятия находящегося в их обладании чужого для похитителя имущества. Таким образом, из этого следует, что грабеж считается оконченным не с момента изъятия чужого имущества, а лишь с возникновением у виновного реальной возможности распоряжаться или пользоваться похищенным имуществом по своему усмотрению. Однако фактическая реализация похищенного имущества выходит за рамки объективной стороны состава грабежа. Если виновному не удалось изъять чужое имущество или похищаемое имущество было у него отобрано в процессе совершения хищения, то данное деяние должно квалифицироваться как покушение на грабеж.

Главным отличием разбоя и насильственного грабежа является характер насилия, примененного виновным к владельцу имущества или иному лицу, пытавшемуся воспрепятствовать хищению, степень опасности для жизни и здоровья потерпевшего, интенсивность физического или психического воздействия.

Побои характеризуются нанесением многократных ударов. Побои на теле потерпевшего могут оставить видимые повреждения, а в некоторых случаях их может и не быть. К иным насильственным действиям относятся причинение мучений (действия, причиняющие страдания путем длительного лишения питья или тепла, либо помещение или оставление жертвы во вредных для здоровья условиях и других сходных действиях), истязаний (деяния, связанные с многократным или длительным причинением боли - щипание, сечение, причинение множественных, но небольших повреждений тупым или остро колющими предметами, воздействие термических факторов и иные аналогичные действия).

При квалификации хищения чужого имущества, совершенного с применением насильственного ограничения свободы, необходимо учитывать характер и степень опасности этих действий для жизни и здоровья, а также последствий, которые реально наступили или могли наступить потенциально.

Насилие, применяемое при грабеже, не способно повлечь ни кратковременного расстройства здоровья, ни незначительную стойкую утрату общей трудоспособности, т. е. причиненные грабителем телесные повреждения имеют незначительные скоропреходящие последствия, длящиеся не более шести дней.

При хищении чужого имущества, совершенного путем разбоя, виновный применяет насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего, либо угрозу применения такого насилия.

Под насилием, опасным для жизни и здоровья, понимается такое насилие, которое повлекло или могло повлечь причинение тяжкого, средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности.

Нападение с целью хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, будет иметь место и в том случае, если оно, хотя и не причинило вреда здоровью потерпевшего, однако в момент применения создало реальную опасность для жизни или здоровья.

Иногда в процессе хищения чужого имущества потерпевшему высказывается угроза применения насилия, носящая неопределенный характер (например, с использованием фраз «плохо будет», «сильно побью» и т. п.). В таких случаях разграничение насильственного грабежа и разбоя следует проводить с учетом всех юридически значимых обстоятельств дела (места и времени совершения хищения, обстановки совершения преступления, числа соучастников, особенностей и поражающих свойств предметов, которыми виновный угрожал потерпевшему, психологических особенностей, влияющих на субъективное восприятие высказанной угрозы потерпевшим и т. п.). Во всяком случае для квалификации содеянного по ст. 162 УК РФ необходимо установить и доказать, что угроза была направлена на подавление воли потерпевшего и у виновного были намерения вызвать у потерпевшего осознание опасности для своего здоровья или жизни. Если это не доказано, то действует принцип: «все неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого», и содеянное в таких случаях квалифицируется по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ как насильственный грабеж.

Так, 5 сентября 2002 г. около 23 ч 30 мин С., К., М., Н. вступили в предварительный сговор на разбойное нападение на частного предпринимателя В., для чего приготовили маски с прорезями для глаз, обрезы, подошли к д. 21 по ул. Октябрьской в с. Таштып, спрятались за бетонными плитами и стали поджидать приезда к дому В. Когда потерпевший с женой подъехали к дому, нападавшие подбежали к машине.

Жена потерпевшего попыталась позвонить по телефону, но К. ударил ее рукой, в которой находился обрез по голове, причинив легкий вред здоровью.

М. и С. подбежали к В., при этом М. направил на него обрез ружья и потребовал поднять руки. Потерпевший попытался отобрать обрез, но не смог, услышав крики жены, побежал к ней на помощь. После этого М. произвел два выстрела в сторону В., попав в низ живота, причинив тяжкий вред здоровью. После выстрелов нападавшие скрылись с места происшествия.

Вывод суда о том, что В., ударив К. головой о лестницу, создал реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшего, противоречит материалам дела и показаниям К.

Так, К. в судебном заседании показал, что, когда он поднимался по лестнице, его внезапно кто-то сзади сильно толкнул, он не удержался на ногах и упал, при этом головой ударился о ступеньку лестницы, после чего незнакомец пытался завладеть его деньгами.

Согласно заключению судебно-медицинского эксперта от удара при нападении К. были причинены легкие телесные повреждения, не повлекшие за собой кратковременного расстройства здоровья. При таких обстоятельствах считать, что насилие, примененное к К., создавало реальную опасность для его жизни или здоровья, нет оснований. Содеянное В. необходимо квалифицировать как покушение на грабеж, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего.

Так, кассационной инстанцией В. признан виновным в разбойном нападении, совершенном с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего и в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.

Президиум Верховного Суда РФ отметил неправильную юридическую оценку содеянного В. по следующим основаниям.

Действия В., связанные с нападением на потерпевшую с целью завладения ее деньгами, в результате которых потерпевшей был причинен тяжкий вред здоровью, квалифицированы судом по совокупности преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 3 ст. 162 и ч. 1 ст. 111 УК РФ.

По смыслу уголовного закона причинение вреда здоровью при разбое полностью охватывается составом этого преступления. Поэтому, если при разбое причинен тяжкий вред здоровью потерпевшего, дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 111 УК РФ не требуется.

Насильственный грабеж отличается от разбоя не только по характеру применяемого насилия, но и по его направленности и ближайшим целям. При разбое насилие, опасное для жизни или здоровья, либо угроза применения такого насилия направлены, в первую очередь, на самого потерпевшего, на его волю, и основная цель применения насилия - подавить волю потерпевшего, преодолеть его реальное или потенциальное сопротивление изъятию чужого имущества. Именно поэтому насилие при разбое гораздо интенсивнее и опаснее, чем при насильственном грабеже.

Совершая грабеж, похититель применяет насилие, не опасное для жизни и здоровья, либо угрожает применить такое насилие главным образом для того, чтобы обеспечить беспрепятственный доступ к похищаемому имуществу, либо оно применяется в целях захвата имущества или его удержания после изъятия. Грабитель, в отличие от разбойника, не стремится создать у потерпевшего ощущение опасности для своей жизни и здоровья и вынудить его тем самым к отказу от сопротивления, он чаще всего использует насилие для того, чтобы лишить потерпевшего физической возможности воспрепятствовать совершаемому хищению чужого имущества.

Нисколько не оспаривая обоснованность выделения насильственного грабежа в квалифицированный состав, на наш взгляд, вряд ли можно однозначно оценить включение в этот состав не только реальное применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, но и угрозу применения такого насилия.

Представляется, что сама по себе высказанная похитителем угроза применить насилие, не опасное не только для жизни, но даже и для здоровья потерпевшего (т. е. не создающее опасности причинения даже легкого вреда его здоровью), хотя и свидетельствует о несколько большей степени общественной опасности совершаемого открытого хищения по сравнению с обычным ненасильственным грабежом, но вряд ли самодостаточна для признания ее самостоятельным квалифицирующим признаком, наличие которого качественно изменяет степень общественной опасности деяния в целом и требует существенного увеличения пределов уголовной ответственности путем ее дифференциации в специальной уголовно-правовой норме (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ). Например.

1. Н. совместно с соучастниками проник в квартиру потерпевшего С., где Ш. нанес С. удар кулаком в лицо, в результате чего последний упал. Н. и другие осужденные нанесли лежащему на полу потерпевшему несколько ударов руками и ногами по различным частям тела, в результате которых у последнего образовались повреждения, не причинившие вреда здоровью.

2. Ш. и Ж. обвинялись в совершении ряда преступлений, в том числе в совершении разбойного нападения.

В кассационной жалобе осужденные Ж. и Ш. просили приговор отменить и дело направить на новое расследование, поскольку к Т. насилие, опасное для его жизни и здоровья, они не применяли и не угрожали таким насилием.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, указав следующее.

Вина Ж. и Ш. подтверждается их показаниями на предварительном следствии, показаниями свидетелей, актами судебно-медицинских, биологической экспертиз и другими доказательствами.

Вместе с тем вывод суда о том, что осужденные совершили на потерпевшего Т. разбойное нападение, не основан на материалах дела.

Мотивируя данный вывод, суд указал в приговоре, что виновные завязали глаза и руки потерпевшему. Эти действия суд посчитал угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего.

Однако каких-либо доказательств, свидетельствующих, что связывание рук и ног потерпевшего, а также завязывание ему глаз угрожало его жизни и здоровью, судом не приведено. Нет также подтверждения того, что при изъятии имущества у Т. осужденные иным способом угрожали его жизни и здоровью.

При таких обстоятельствах действия Ж. и Ш. по этому эпизоду следует переквалифицировать с пп. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 162 на пп. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ (в ред. Федерального закона от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ).

С учетом изложенного, думается, угрозу применения насилия, не опасного для жизни и здоровья, целесообразно исключить из числа квалифицирующих признаков грабежа и перевести такие деяния в простой грабеж, предусмотренный ч. 1 ст. 161 УК РФ. Однако при назначении наказания в рамках санкции ч. 1 ст. 161 УК РФ судам, конечно же, нужно будет учитывать факт применения к потерпевшему психического воздействия в виде угрозы применить насилие, не опасное для жизни и здоровья, и индивидуализировать наказание в сторону увеличения его размера.

При разграничении насильственного грабежа и разбоя необходимо, исходя из общего понятия насилия, правильно определять его направленность при совершении конкретного деяния, а также интенсивность и цели применения насилия фактическую степень тяжести вреда здоровью, причиненного потерпевшему, и объективную способность (или неспособность) причинения большего вреда с учетом адекватной оценки всех юридически значимых обстоятельств содеянного. Не менее важно установить содержание умысла виновного в отношении применяемого им насилия, а особенно его субъективную оценку своей угрозы применения насилия и цель, ради достижения которой он адресует ее потерпевшему.

Рассмотрев признаки составов разбоя и насильственного грабежа, а также общие вопросы их разграничения, можно отметить, что признаки, позволяющие отличить их друг от друга, нередко весьма подвижны, и границу между ними в практической деятельности следователя и суда далеко не всегда легко определить. Правоприменитель иногда допускает ошибки при квалификации, связанные с разграничением разбоев и грабежей, совершенных с применением насилия. Для правильного применения уголовного закона необходимо полное и объективное исследование всех юридически значимых обстоятельств дела в их совокупности.

При рассмотрении уголовных дел о разбое и насильственном грабеже суду необходимо установить и исследовать ряд объективных и субъективных признаков, характеризующих совершенное деяние. В первую очередь суд должен установить факт совершения хищения, сопряженного с применением насилия, а также его характер, степень опасности для жизни и здоровья потерпевшего, интенсивность нападения, а если физическое насилие не применялось, то реальность примененной угрозы, в том числе оценить средства угрозы, использованные виновным при ее применении. Если при совершении разбоя использовалось оружие или иные предметы в качестве оружия, то суду необходимо установить, при каких обстоятельствах и в каких целях похититель приобрел данные предметы.

Таковы основные критерии разграничения рассматриваемых преступлений, учет которых будет способствовать снижению ошибок, допускаемых в правоприменительной практике при квалификации насильственного грабежа и разбоя.

§2. Проблемы квалификации насильственных хищений и отграничения их от других преступлений против собственности

Точная, законная и обоснованная квалификация фактически совершенных насильственных хищений чужого имущества в следственной и судебной практике нередко связана с отграничением их от других преступлений против собственности.

В теории отечественного уголовного права применительно к УК РФ общепринятым является деление преступлений против собственности, ответственность за которые установлена ст. ст. 158 - 168 главы 21, именуемой «Преступления против собственности», этого УК, на следующие три группы:

- хищения чужого имущества в рассмотренных формах и виде;

- иные виды неправомерного завладения или пользования чужим имуществом - вымогательство (ст. 163), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165) и неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166),

- уничтожение или повреждение имущества - умышленное (ст. 167) и по неосторожности (ст. 168) .

Приведенное положение является основой для определения круга тех преступлений против собственности, которые необходимо отграничивать от насильственных хищений чужого имущества. Базируясь на этом положении и, кроме того, учитывая особенности признаков, присущих, с одной стороны, отдельным формам хищения чужого имущества и, с другой - отдельным видам иных преступлений против собственности, представляющих собой неправомерное завладение или пользование чужим имуществом либо уничтожение или повреждение чужого имущества, к предмету указанного отграничения следует отнести отграничение, во-первых, хищения в любых форме или виде от иных видов неправомерного завладения или пользования чужим имуществом, во-вторых, хищения в любых форме или виде от уничтожения или повреждения чужого имущества и, в-третьих, отдельных форм хищения от отдельных видов иных преступлений против собственности, составляющих неправомерное завладение или пользование чужим имуществом, а именно кражи, грабежа и разбоя от неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, мошенничества, присвоения и растраты от причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, грабежа, совершенного с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, и разбоя от вымогательства, совершенного с применением угрозы насилием либо насилия. При этом отграничение хищения в любых формах или виде от иных видов неправомерного завладения или пользования чужим имуществом отличается от отграничения отдельных форм хищения от отдельных видов иных преступлений против собственности, составляющих неправомерное завладение или пользование чужим имуществом, тем, что при первом указанные преступления отграничиваются друг от друга в самом общем выражении, крупным планом, а при втором - по специфическим, индивидуализирующим признакам, которыми характеризуются конкретные названные, с одной стороны, формы хищений и, с другой - виды неправомерного завладения или пользования чужим имуществом. В самом общем выражении хищение чужого имущества в любых форме или виде отграничивается от иных видов неправомерного завладения или пользования чужим имуществом по такому критерию, как присущность любой форме или виду хищения совокупности всех признаков хищения, предусмотренных в примечании 1 к ст. 158 УК РФ, а также выработанных теорией отечественного уголовного права, и несвойственность этой совокупности признаков, т.е. некоторых из них, каждому из иных видов неправомерного завладения или пользования чужим имуществом. Так, вымогательству не всегда присущ предмет преступления - чужое имущество, ибо оно может быть совершено по поводу не только имущества, но и права на имущество или действий имущественного характера, факультативными, а не обязательными признаками этого преступления являются изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц и причинение ущерба собственнику или иному владельцу этого имущества; причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием может быть совершено как в отношении предмета преступления - чужого имущества, так и права на имущество, данному преступлению несвойственны изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц и корыстная цель; неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения посягает на общественные отношения собственности, с одной стороны, не связанные с порядком распределения материальных благ, установленным в государстве, а с другой - складывающиеся по поводу не любого чужого имущества, а лишь по поводу автомобиля или иного транспортного средства. При таком завладении отсутствуют безвозмездное обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц и, как правило, причинение ущерба собственнику или владельцу автомобиля или иного транспортного средства, равного стоимости названных предметов, а также цель хищения, т.е. корыстная цель. Отмеченное позволяет констатировать, что в целом перечисленные виды неправомерного завладения или пользования чужим имуществом существенно отличаются от хищения чужого имущества в любых формах или виде.

Отграничение отдельных форм и видов насильственного хищения от отдельных видов иных преступлений против собственности, составляющих неправомерное завладение или пользование чужим имуществом, касается, отграничения, во-первых, кражи, грабежа и разбоя от неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, во-вторых, мошенничества, присвоения и растраты от причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием и, в-третьих, грабежа, совершенного с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, и разбоя от вымогательства.

Кража, грабеж и разбой отграничиваются от неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения по признакам, которые не присущи последнему полностью или частично.

Первый признак, полностью, т.е. во всех случаях, несвойственный названному неправомерному завладению, - это цель хищения. Отсутствие данного признака зафиксировано как в наименовании ст. 166 УК РФ, которой установлена ответственность за указанное преступление, сформулированном как «неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения», так и в диспозиции ч. 1 этой статьи, где указано «без цели хищения».