Судебный прецедент как источник права

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В настоящее время процессы глобализации и интеграции, происходящие в европейских странах, во многом определяют направления развития права.

Правоведы отмечают все более сильное взаимопроникновение англосаксонского и романо-германского права. Так, в английской правовой системе наряду с судебной практикой большое значение приобретает статутное право. Наряду с этим в странах континентальной Европы судебная практика становится источником права. Например, во Франции судебная практика становится дополнительным источником права в рамках закона. Решения Кассационного Суда, Государственного Совета, Конституционного Совета в определенной степени начинают играть роль, близкую английскому прецеденту.

Рассматриваемые явления повлияли, в том числе, и на тенденции развития источников гражданского процессуального права нашей страны.

В Российской Федерации также по сравнению с предшествующими периодами значительно возросло влияние судебной практики в правоприменительной деятельности. Данный факт обусловлен проведением в нашей стране судебной реформы, обновлением законодательной базы, появлением новых видов споров и т.д. Кроме того, использование судебной практики в случае недостаточности законодательства позволяет эффективно и оперативно урегулировать возникшую ситуацию.

Проблемность и противоречивость российского законодательства требуют активной роли суда, который иначе и не сможет выполнить свои обязанности в полном объеме. Суд действует путем нормотворчества.

Нормотворчество - это не только процесс по установлению норм, но и процесс по отмене существующих норм права. Оно в широком смысле понимается как «целенаправленная деятельность органов государственной власти либо самого народа по установлению, изменению или отмене общеобязательных правил поведения (норм права) в обществе и государстве посредством определенной формально-юридической процедуры». По существу, «право дополнять закон и расширять границы его применения или же смягчать его действие мало чем отличается от права издавать законы».

Глава 1. Понятие «прецедент». Характеристика. Эволюция. Современное научное понимание

1.1 Понятие и характеристика правового прецедента

Понятие «прецедент» с латинского языка переводится как «предшествующий» (лат. Praecedens, Praecedentis - идущий впереди, предшествующий). По существу прецедент есть решение суда (другого государственного органа) по конкретному делу, обязательное при решении аналогичных дел в последующем этим же судом либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему. Правило прецедента традиционно рассматривалось как жесткое: судья, принимая решение, должен учитывать все предшествующие прецеденты. Однако судья свободен в выборе судебного прецедента, он может отвергнуть имеющиеся судебные прецеденты, сославшись на отличные обстоятельства дела. Прецедент судебный следует отличать от прецедента парламентского - решений, которые впоследствии применяются в парламентской практике в аналогичных ситуациях. В Великобритании спикер Палаты общин вправе издавать правила, являющиеся источником парламентской процедуры. В парламенте Франции традиционно особую роль играют прецеденты в области парламентского права, с помощью которых формулируются правила регламента. Существует также прецедент административный (решения административных органов или административных судов). В Древнем Риме решения преторов и магистратов признавались обязательными при рассмотрении аналогичных дел. Постепенно правила, сформулированные преторами, сложились в преторское право. Многие институты римского права сложились на базе судебного прецедента. Однако впоследствии Кодекс Юстиниана установил, что только законы имеют юридическую силу. Судебный прецедент официально признается источником права в государствах общего права (Великобритания, большинство штатов США, Австралия, Канада, Северная Ирландия, Новая Зеландия, а также 36 бывших колоний Британской империи - членов Содружества).

Судебные прецеденты подобно конвенциональной норме и доктрине, считаются неписаной частью права, хотя они и имеют документальное выражение. Специалисты в области англосаксонского права придерживаются фикции неизменности права: судья не творит правовую норму, но лишь открывает право, формулирует то, что вытекает из его общих начал. Следование судов предыдущим судебным решениям объясняется, прежде всего, желанием упрочить стабильность и ясность правоприменения. Нормы общего права являются более гибкими и менее абстрактными, чем нормы права романо-германских систем, что делает право более казуистичным и менее определенным. Судебный прецедент придает праву определенные рамки.

В системах общего права решения судов общей юрисдикции по конституционным вопросам содержат не только вывод о соответствии или несоответствии нормативного акта конституции, но и новые конституционно-правовые нормы, развивают, дополняют или изменяют конституционные положения. Решения судов Англии часто используются в судах США, Канады, Австралии, Новой Зеландии.

1.2 Эволюция понятия «судебный прецедент»

Английская Конституция традиционно формировалась судебными прецедентами, созданными королевскими судами. Ознакомление с судебными решениями в стране происходило в частных беседах между судьями короля. До 1860 г. отсутствовала единая система описания судебного прецедента; отчеты по судебным делам продавались практикующим юристам частными лицами. Обязанность следовать судебному прецеденту стала общепризнанной в первой половине XIX в., чему способствовали тенденция легализма, введение актами о судоустройстве четкой судебной структуры и повышение качества сборников прецедентов. Правило судебного прецедента признается в области права справедливости лишь после того, как начинает дополнять или подкреплять систему общего права. Дискреционная власть английских судов осуществлялась и в праве справедливости так, как это предписывают прецеденты. Судебный прецедент санкционировал неответственность монарха ("король не может быть неправ"), институт контра-сигнатуры ("король не может действовать один"), ограждение судьи от исков за слова, произнесенные во время исполнения судебных функций, либо действия, совершенные в ходе судебного разбирательства, определил привилегии Короны. Обязательные судебные прецеденты создаются высокими судами - Верховным судом (ВС) и Палатой лордов. Судебные прецеденты высших судов (решение Палаты лордов) обязательны для судов низшего звена (stare decisis - пусть решение сохранится); судебная инстанция не может отказаться от созданного ею судебного прецедента, который может быть изменен только вышестоящей инстанцией или парламентским актом. Палата лордов традиционно считалась связанной собственными прежними решениями, но в 1966 г. лорд-канцлер сделал торжественное заявление о том, что на будущее она может отказаться от этого правила. Апелляционный суд (последняя апелляционная инстанция для всех дел, за исключением особых дел наибольшей общественной значимости), состоящий из гражданского и уголовного отделений, обязан соблюдать решения Палаты лордов и свои собственные, а его решения обязательны для всех нижестоящих судов и (кроме уголовного права) для самого этого суда: Верховный суд (все его отделения) связан прецедентами обеих вышестоящих инстанций. Решения Верховного суда обязательны для низших судов и обычно используются как руководство различными отделениями Верховного суда и Судом короны. Судьи Верхового суда самостоятельны и независимы в принятии решений. Окружные и магистратские суды обязаны следовать прецедентам всех вышестоящих инстанций, а их собственные решения прецедентов не создают. Не считаются прецедентами решения Суда короны, созданного в 1971 г. для рассмотрения особо тяжких уголовных преступлений. Опубликованные решения Палаты лордов (примерно 75% всех решений), Апелляционного суда (примерно 25%) и Верховного суда (примерно 10% решений) считаются прецедентами. Недопустимо цитирование неопубликованных решений Палаты лордов без ее предварительного разрешения. Наиболее часто используемые сборники судебных решений: а) полуофициальный Law Reports; б) решения трех судов, составляющих Верховного суда; в) АН England Law Reports и Weekly Law Reports. Судьи в английских судах не мотивируют решения, но излагают их подробно и в свободной, рассуждающей манере. Если суд выясняет, что аналогичное дело было рассмотрено ранее, он руководствуется судебным прецедентом.

В объяснениях судьи следует различать основание решения и попутно сказанное. Проводя такое разграничение, судья получает возможность создавать новые нормы права, уклоняясь от строгого соблюдения принципа stare decisis, формулировать общие положения, выходящие за рамки данного дела. Судья может сужать прежнюю правовую норму при помощи низкого уровня обобщения (сведение судебного решения к конкретным фактам). При помощи техники исключений ограничивается сфера применения и содержаний нормы. Иногда суды, используя высокий уровень абстракции, объединяют правовые принципы судебных дел, связанные общим содержанием. Административные трибуналы обязаны следовать решениям судов общего права, вышестоящих трибуналов и своим предшествующим решениям по аналогичным делам. Однако на практике они в большей степени, чем общие суды, отходят от принципа жесткого прецедента.

1.3 География понятия «судебный прецедент»

В Шотландии и Северной Ирландии судебные прецеденты включают решения их высших судов, вынесенные до присоединения к Англии. В Шотландии не действуют многие судебные прецеденты, имеющие силу в иных частях страны. Шотландские судебные прецеденты имеют в других частях Соединенного Королевства силу убеждающего, а не обязывающего прецедента. Источником права в Канаде считаются решения судов высокого ранга, в том числе британских. Решения Верховного суда и высших судов провинций обязательны для низших судебных инстанций. Нормы права справедливости, вырабатывавшегося в решениях Суда канцлера в Лондоне в XV-XVI вв., применяются и сохраняют самостоятельное значение. Ранее принятые решения английских судов, истолковывающие действующие в Канаде английские законы и нормы общего права, по-прежнему обладают обязательной силой. В Австралии право сформулировать судебный прецедент имеют федеральный Верховный суд и Верховные суды штатов и территорий. Им обязаны следовать все нижестоящие суды, хотя сами Верховные суды не считают себя связанными ранее принятыми решениями. Общее право, в отличие от США, является единым для 6 штатов и 2 территорий. До 1960-х гг. копировались решения английских судов и актов британского парламента: постановлениям Палаты лордов и других британских апелляционных судебных инстанций отдавалось предпочтение перед решениями австралийских судов. Ныне в решении Судебного комитета Тайного совета в Лондоне и австралийских судов закреплено положение о том, что австралийское общее право - самостоятельная система. Однако ссылки на решения английских судей до сих пор нередки. В практике Верховных судов используются судебные прецеденты США. В Новой Зеландии система общего права остается важным и самостоятельным источником права. Решения вышестоящих новозеландских судов имеют силу обязательного прецедента для них самих и для всех нижестоящих судов. Новозеландские суды признают силу убеждающего прецедента за решениями, вынесенными высшими судебными инстанциями в Великобритании, Австралии, Канаде. В Индии правилу судебного прецедента придан официальный характер, которого он не имел даже в Англии. С 1845 г. публикуются сборники судебных решений, частные сборники. Юридическая комиссия, созданная в 1955 г., высказалась против ослабления правила судебного прецедента. Суды склонны следовать даже непригодным для Индии английским прецедентам. Однако решения судей нейтрализуются принятием поправок к Конституции. В Северной Ирландии признается английская доктрина судебного прецедента, согласно которой решения высших судебных инстанций обязательны для них самих (за редкими исключениями) и для нижестоящих ирландских судов. Судебные прецеденты, используемые североирландскими судами в качестве источника права, включают решения ирландских судов. принятые до и после 1921 г. В США отказались от принципа жесткого судебного прецедента: всем звеньям судебной системы предоставлена большая свобода действий, чем в Великобритании. В зависимости от обстоятельств юристы ссылаются на жесткость или на гибкость прецедентного права. Смягчение последнего обусловлено федеративной структурой страны, необходимостью предупреждения непреодолимых различий между правом штатов. Обязательность судебного прецедента мало отличается от добровольного восприятия судьями доктрин их предшественников. Административные квазисудебные учреждения также используют доктрину гибкого прецедента, но имеют еще большую самостоятельность. Судебный прецедент может быть создан не только высшими. но и нижестоящими судебными инстанциям. Верховные суды отменяют неугодные прецеденты. Считается, что и ВС не застрахован от ошибки, поэтому предпочтительнее выносить гибкие судебные решения. ВС и высшие судебные инстанции штатов никогда не были связаны собственными прецедентами. ВС гибко толкует Конституцию США. ВС штатов изменяют судебную практику обычно в связи с желанием унифицировать их право. В иных случаях позиция ВС близка той, что существовала в английской судебной практике до признания обязательности прецедента в XIX в. ВС штата или ВС США могут отказаться от прецедента конституционного толкования.

С 1810 г. ВС США признал недействительными свои решения по сотням дел, причем он не всегда объявлял. что отступил от собственного прецедента. Апелляционные суды вправе игнорировать собственные прецеденты. признав различие в фактах. Правило stare decisis относится к компетенции штата лишь в пределах его судебной системы. Одна из частных систематизации прецедентного права в США - Свод прецедентов (Restatement of the Law), созданный Американским институтом права. Он содержит наиболее часто используемые судебные решения (преимущественно в сферах компетенции штатов или сферах, в которых законодательное вмешательство незначительно). Нормотворческая активность американских судов усилилась в 70-е гг. Суды штатов сформулировали ряд важных судебных прецедентов, опровергающих доктрину суверенного иммунитета правительственных учреждений штатов.

В результате возросло количество исков о возмещении ущерба, причиненного неправомерной административной деятельностью. В странах континентальной правовой системы судьи применяют гибкие методы толкования закона. Судебные решения в Германии, Греции, Италии, Швейцарии, Швеции содержат ссылки на предыдущие решения. В послевоенное время появились конструкции судейского права. Признается важное значение судебного прецедента для правоприменения и восполнения пробелов в законодательном регулировании с целью не допустить отказа в правосудии, что означает придание судам правотворческих функций, в отличие от толкования, имеющего производный. дополняющий характер. Во многих странах существуют официальные сборники судебной практики. Однако судебный прецедент все еще борется за включение в число источников права. Творческая роль судебной практики скрывается за видимостью толкования закона, а судьи не признают открыто наличие у них формальной власти по созданию правовых норм. Судебной практике редко разрешается использовать особую законодательную технику установления правовых норм. Гражданский кодекс (ГК) Франции запрещает судам выносить решения в виде общего распоряжения.

Норма, созданная судебной практикой, применяется по усмотрению судьи, т.е. имеет место отказ от обязательного судебного прецедента, хотя может быть признана обязанность судьи следовать линии, установленной прецедентами. Во Франции судебная практика Конституционного совета рассматривается в качестве источника конституционных норм. Конституционные судьи меняют ее развитие по своему усмотрению. Судьи используют сборники судебной практики других стран со сходным правом. Постановления французского Кассационного суда и Государственного совета изучаются в англоязычных странах. В развитии права ФРГ также огромную роль играет судебная практика. Если правило подтверждается постоянной судебной практикой и остается нормой обычая, оно должно применяться судами в таком качестве. Решения Федерального конституционного суда пользуются авторитетом: публикуются принципиальные решения Федерального административного суда. В Италии право является формально законодательным, но на самом деле - типично судейским. Общими положениями о законе 1942 г. допускается рассмотрение дел по аналогии или на основе общих принципов права. Согласно ст. 384 Гражданско-процессуального кодекса суды, принимающие дела к новому рассмотрению после кассирования предыдущего решения, должны следовать принципам, выводимым Кассационным судом. Последний определяет юриспруденциальные направления - тенденции в решении судами однотипных категорий дел. выводимых из максим Кассационного суда (публикуемых в максимариях - изданиях Конституционного суда (далее - КС)). Судьи могут отказаться применить кассационный прецедент с учетом новых реалий. Решения нижестоящих судов, в сущности, могут стать судебные прецеденты в процессе правоприменения. КС Италии внес значительный вклад в формирование конституционного права. Открыто признается, что итальянская Конституция во многих своих областях является такой, какой ее видит КС.

В Швейцарии при определенных условиях судебные прецеденты выступают источником права. В ст. 1 ГК указано, что при отсутствии закона и обычая судья должен устанавливать правило, как если бы он был законодателем, следуя традиции и судебной практике. Кантональные суды связаны решением Федерального суда, признавшего неконституционным кантональный закон.

В Нидерландах судебные прецеденты также являются источниками права.

В Скандинавских странах судебная практика играет более значительную роль, чем в странах континентальной Европы. В Дании судебный прецедент используется в качестве источника права. Суды обязаны следовать решениям, принятым по аналогичным делам вышестоящими судами, в первую очередь ВС. Некоторые правовые институты регулируются лишь нормами прецедентного права. Формулировки многих датских законов оставляют широкий простор для судейского усмотрения. Применение судебного прецедента не регулируется жесткими и строгими нормами. Судебные решения формулируются конкретно, а не как общие правила. В Норвегии судебный прецедент - один из важнейших источников права. Решения ВС, а иногда и других судебных инстанций, вынесенные по конкретному делу, имеют силу убеждающего прецедента и изучаются судами, принимающими решения по аналогичным делам. Однако ВС в своих решениях формулирует не обобщающие правовые нормы, а положения, относящиеся к конкретным обстоятельствам дела. В Финляндии судебные прецеденты играют большую роль в качестве источников права, поскольку в стране отсутствует всеобщая кодификация законодательства. Суды не обязаны следовать ранее принятым судебным решениям, но на практике нижестоящие суды всегда учитывают позицию вышестоящих.

В Швеции судебные прецеденты (прежде всего решения верховных судебных органов) также нередко используются в качестве источников права, хотя в законодательстве отсутствуют нормы об обязательности судебных решений.

В Исландии судебные прецеденты служат важным источником права; первостепенное значение среди них имеют решения ВС, публикуемые в ежегодных сборниках.

В Португалии судебными прецедентами являются решения пленума ВС, опубликованные в официальном органе, тогда как в Турции - унификационные решения Кассационного суда и Государственного совета (особенно много их было в 1960 г.).

Нормотворческая роль судебной практики признана в Испании.

В официальном сборнике публикуются лишь решения, относящиеся к компетенции ВС или рассмотренные им в порядке обжалования. Страны - члены ЕС признают источником права прецедентную практику Суда ЕС и Европейского суда по правам человека.

В большинстве стран Латинской Америки судебная практика не считается источником права, хотя они заимствовали у США принципы построения и функционирования судебной системы. В Аргентине авторитетом судебного прецедента обладали решения ВС, принятые в связи с чрезвычайным обращением. В Аргентине и Колумбии судебным прецедентом считаются решения ВС по конституционным вопросам. В некоторых странах допускается обжалование судебных решений в ВС в случае, если в них нарушена doctrine legal (судебная практика, основанная на ряде решений ВС). Аналогичное понятие (атраго) существует в Мексике по вопросам, затрагивающим публичные свободы.

Судебный прецедент не стал источником права Японии.

В дореволюционной России отношение к судебным прецедентам было неоднозначным. Одни теоретики и практики признавали его в качестве формы права, хотя и с оговорками о том, что это некая дополнительная, вспомогательная по отношению к закону форма. Другие же полностью отрицали судебный прецедент как самостоятельный источник права.

В послереволюционный период отечественная юридическая наука продолжала традиции непризнания судебного прецедента. Аналогичное отношение к прецеденту наблюдалось и в большинстве стран Восточной Европы, называвших себя социалистическими. Тем не менее, в современной юридической литературе РФ высказывается точка зрения, что КС, рассматривая и разрешая дела, относящиеся к проверке конституционности нормативных актов (ч. 2 и 4 ст. 125), и споры о компетенции, также формулирует нормы конституционного характера. [16; с. 246].

1.4 Современное научное понимание понятия «судебный прецедент»

В современном понимании прецедентом называется решение суда по конкретному делу, причем обоснование данного решения становиться правилом, обязательным для всех судов той же или более низкой инстанции или при рассмотрении аналогичных дел. Как уже было сказано выше, судебный прецедент является основой всей англо-саксонской правовой системы. При создании судебного прецедента судья не создаёт новую правовую норму, он обобщает то, что «вытекает из общих начал права, заложенных в человеческой природе». На самом деле судья имеет право не применять судебный прецедент из-за каких-либо особенностей рассматриваемого дела, также он может вывести новое правило или по своему усмотрению выбрать прецедент из их огромного количества и по-своему его объяснить. Следовательно, судья имеет весьма широкие полномочия. В юридической литературе право государства, которое основывается на судебном прецеденте, называется не иначе, как «право, создаваемое судьями».

правотворчество судебный прецедент

Глава 2. Проблемы применения судебного прецедента как источника права

2.1 Традиционные различия толкования понятия «судебный прецедент»

Прецедентное право родилось в Англии. Здесь законы хотя и не регулируют отдельные области общественных отношений, но не соединены в одну систему. Те области, которые не урегулированы законом, толкование и применение законов определены в общем праве.

Фундаментом для становления общего права стали местные обычаи и обобщения практики королевских судов. Даже в настоящее время в общем праве сохранились многие элементы (институты, термины) права, сложившиеся еще в период его формирования. Использование древних форм, особого «юридического языка», умение находить нужный судебный прецедент, исключат возможность работы в судебных органах лиц без специальной юридической подготовки. Ф. Энгельс характеризовал английское общее право так: «Адвокат здесь все: кто достаточно основательно потратил свое время на эту юридическую путаницу, на этот хаос противоречий, тот в английском суде всемогущ. Неопределенность закона повела, естественно, к вере в авторитет решений прежних суде в аналогичных случаях: этим она только усиливается, ибо эти решения точно также, взаимно противоречат друг другу».

Следует, однако, подчеркнуть, что в разных странах даже одной правовой семьи судебный прецедент применяется по-разному. Правило прецедента в Англии, например, связано следующими положениями: 1) решения, вынесенные палатой лордов, обязательны для всех судов; 2) решения, принятые апелляционным судом, обязательны для всех нижестоящих судов, так и для самого этого суда (кроме уголовного права).

Различие между США и Англией состоит в основном в двух моментах.

В Англии судебный прецедент может быть установлен только высшими судами, имеющими неограниченную юрисдикцию.

В отличие от этого в США различают судебные прецеденты, установленные федеральными судами, и прецеденты, установленные судами штатов. Последние обязательны лишь для судов соответствующего штата. Кроме того, в Англии нет писаной конституции и поэтому ни один орган исполнительной власти или судебной власти не может признать недействительным акт парламента как неконституционный или по какой-либо иной причине. В Англии исключается возможность судебного контроля за законодательством, понимаемого как право судов выносить решения об отказе в применении закона по мотивам его неконституционности.

Американские ученые подчеркивают правотворческий характер судейского толкования законов. Более того, суду вменяется в обязанность при отсутствии статута, на основе которого можно было бы решить дело, создать норму, необходимую для его разрешения. При этом имеется богатое разнообразие источников, которые суд может использовать в целях развития общего права: обычаи, традиции, моральные принципы, социальная политика, ранее имевшие место, но потом измененные прецеденты, не являющиеся ныне действующими законы и др. Что касается принципов толкования законов, то важнейшими из них являются следующие:

Plain Meaning Rule- суды не должны изменять суть закона под видом его интерпретации.

The Mischief Rule - смысл толкования состоит в том, чтобы убедиться в действительном намерении законодателя и усилить эффективность его реализации. Для этого необходимо, в частности, выяснить причину появления закона; обстоятельства, при которых норма была издана, вред, который хотели избежать и цель, которую хотели достичь.

The Golden Rule - суд обязан применять закон так, чтобы избежать возможности абсурдного решения. Дополнительные условия толкования :слова должны применяться в их обычном значении и должна учитываться вся история предыдущего толкования этой нормы.

Английский подход к проблеме толкования законов в своей основе близок к изложенному выше, но детализирован значительно более полно. Так требование уяснить действительное намерение законодателя раскрывается следующим образом. Необходимо уточнить принципы, которые можно вывести из правовой политики. Следует сформировать презумпции, которые можно рассматривать в качестве намерения законодателя. Надо выстроить лингвистические каноны конструкции таким образом, чтобы устранить двусмысленность слов.

Кроме того, английские исследователи считают, что если намерение законодателя выражено недостаточно полно, перед толкователем стоит задача определить, какой подход целесообразнее при толковании - жесткий или либеральный. Для этого необходимо прибегнуть к факторному анализу, то есть определить круг задействованных при создании нормы социальных факторов, установить, какие из них имеют позитивную и какие негативную направленность, произвести взвешивание (определение мощности) каждого фактора и определить результат их взаимодействия.

Следует учитывать, что в Англии имеется специальный закон о создании и применении актов парламента от 30 июля 1978г, консолидирующий и толкующий аналогичный акт 1889 г. (Interpretation Act 1978).

Вопрос о возможности и целесообразности использования судебных прецедентов тесным образом связан с применяемой законодателем законодательной техникой. Понятно, что применяемые в уголовном законодательстве словосочетания - «тяжкие последствия преступления», «повторность преступления», а в гражданском законодательстве слова типа «добросовестный контрагент» и др. предполагают использование судейского усмотрения, в том числе и в форме прецедентов.

Требуют судебного толкования и указания в законах о возможности устанавливать нормы, более благоприятные (льготные) для граждан, чем имеющиеся согласно международным стандартам. В США правило прецедента не действует так жёстко, в силу особенностей федеративного устройства страны. Во-первых, Верховный суд США и верховные суды штатов не обязаны следовать собственным решениям и могут таким образом изменить свою практику. Во-вторых, штаты независимы, и правило прецедента относится к компетенции штатов лишь в пределах судебной системы конкретного штата [6; с. 79].

Признание прецедента источником права даёт возможность суду выполнять правотворческие функции как в случае отсутствия соответствующего закона, так и при его наличии. Этот постулат характерен для всей системы общего права.

В странах романо-германской и примыкающих к ней систем права судебные решения обладают известным авторитетом. Однако, кроме чрезвычайных случаев, они не рассматриваются как фиксация норм права.

2.2 Практика применения судебного прецедента в Российской Федерации

Российская Федерация относится к странам континентальной правовой семьи, для которой судебный прецедент не характерен: он является основным источником права для стран англосаксонской правовой системы. Соответственно непосредственно, прямо судебная практика не признается источником права, хотя определенные шаги в этом направлении есть: ч. 4 ст. 170 АПК РФ устанавливает, что в мотивировочной части решения суда могут содержаться ссылки на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики. Императивная норма ч.1 ст.11 ГПК РФ устанавливает, что суд обязан разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации, нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации, нормативных правовых актов федеральных органов государственной власти, конституций (уставов), законов, иных нормативных правовых актов органов государственной власти субъектов Российской Федерации, нормативных правовых актов органов местного самоуправления. Суд разрешает гражданские дела, исходя из обычаев делового оборота в случаях, предусмотренных нормативными правовыми актами. Однако суды в процессе своей правоприменительной деятельности применяют акты органов судебной власти именно как источник права: можно встретить ссылки на Постановления Пленума Верховного Суда в мотивировочной части решений судов.

В связи с этим вопросы о правовой природе, значении судебной практики, ее месте в национальной правовой системе, роли в структуре источников отдельных отраслей, в частности отрасли гражданского процессуального права, становятся предметом дискуссий. В современной юридической литературе (при том, как в научной, так и в учебной) на эти вопросы нет однозначного ответа.

Традиционной является точка зрения о том, что акты высших судебных инстанции являются актами судебного толкования норм права и к источникам права не относятся. Такой позиции придерживается Треушников М.К.: «Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по гражданским делам не являются источниками права, но помогают уяснить смысл норм права и обеспечивают их единообразное их понимание и применение» [4; с. 27].

Загайнова С.К. указывает в своей работе, что Верховный Суд РФ в своих постановлениях занимается интерпретацией действующего законодательства, а именно раскрывает смысл, содержание действующего законодательства, истолковывает нормы права. Поскольку данные интерпретации публикуются для всеобщего обозрения и нижестоящим судам довольно часто направляются обобщения судебной практики по конкретным категориям дел, то нижестоящие суды относятся к таким разъяснениям как к рекомендациям, имеющим высокую степень авторитетности [8; с. 152].

В последнее время все чаще встречается мнение о том, что судебную практику следует рассматривать в качестве источника гражданского процессуального права. Однако и здесь среди достаточно авторитетных мнений не наблюдается единства.

В. Жуйков, заместитель Председателя Верховного Суда РФ, отмечает, что недостатки и пробелы в праве были и всегда будут, как бы законодатель не хотел или не умел принимать необходимые законы. Ведь предусмотреть все отношения, требующие законодательного регулирования, просто невозможно. Особенно ярко это проявляется в период кардинального обновления законодательного массива и в ситуациях, когда роль судебной практики в целом и как источника права, в частности, значительно повышается. Ученый предлагает официально признать судебную практику Верховного Суда РФ по конкретным делам источником права [7; с. 143].

Эту позицию разделяет и Нешатаева Т.Н.: «создание общеобязательных правил поведения - свойство генетически присущее судебной власти. Судебная власть как одна из ветвей власти не может существовать без возможности правового воздействия на действительность».

Более осторожный подход к этим вопросам обнаруживает Ярков В.В., по мнению которого, многолетние научные споры, являются ли постановления Пленума Верховного Суда РФ, судебная практика источниками гражданского процессуального права, основываются на том, что процессуалисты пытаются подвести различные формы проявления судебной практики к нормам права или судебному прецеденту. При этом судебная практика может играть роль своеобразного и самостоятельного источника гражданского процессуального права: не нормативно-правового источника, а источника дальнейшего развития отрасли права. В соответствии со сказанным в качестве источников гражданского процессуального права предлагается рассматривать как нормативно-правовые (о которых речь шла выше), так и судебные акты [5; с. 32]. В соответствии с этим можно сделать вывод, что ученый не признает за судебной практикой функцию правового регулирования.

Думается, чтобы разобраться в данной проблематике, целесообразно подробнее остановиться на обосновании сторонников традиционной позиции своей точки зрения.

Во-первых, сторонники традиционной позиции ссылаются на ст.10 Конституции РФ, в соответствии с которой государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Указывают на то, что целью, смыслом такого разделения является сохранения гарантий свободы, господства права над государством с тем, чтобы не допустить замены демократии всевластием одной ветви власти. Разделение властей соответствует логике функционирования государства, в котором обеспечивается верховенство права: законодательная власть принимает нормы права, т.е. общие правила поведения, подлежащие применению к различным случаям, а судебная власть в случае возникновения споров по поводу соответствия конкретного факта правовой норме, управомоченная судить о соответствии или несоответствии праву определенного факта, действия (бездействия), выносит решения, обеспечиваемые принудительной силой государства [14; с. 39]. Вероятно, очевиден тот факт, что в реальной жизни идеальная модель разделения властей не существует. Как правило, происходит в той или иной степени доминирование одной из ветвей власти, и склонность к узурпации обнаруживается на практике вовсе не у судебной, а у исполнительной власти. При этом обоснованность издания подзаконных актов исполнительной властью не оспаривается.

Во-вторых, противники признания судебной практики источником гражданского процессуального права отрицают обязательный характер разъяснений Пленума Верховного Суда РФ: «Нельзя заставить нижестоящие суды подчинятся таким постановлениям, поскольку в соответствии со ст. 120 Конституции РФ судьи независимы и подчиняются только закону. Судьи в своей деятельности руководствуются лишь законом, интерпретация которого содержится в постановлении Пленума. Обязателен для судьи закон, а не рекомендации по его применению. Эти рекомендации имеют силу авторитета, но не являются общеобязательными» [8; с. 153]. Здесь можно отметить, что автор, ссылаясь на норму ст.120 Конституции РФ толкует ее слишком буквально, ведь разрешая спор, суд не может не учитывать помимо закона положения подзаконных актов, касающихся реализации конкретных норм закона. Ст. 126 Конституции РФ устанавливает, что Верховный Суд РФ дает разъяснения по вопросам судебной практики. Отсутствие в ст.126 Конституции РФ указания на обязательный характер разъяснений Верховного Суда также не о чем не говорит, поскольку давать необязательные разъяснения может кто угодно кому угодно, и упоминать об этом в Конституции было бы совершенно излишне. Такое упоминание означает именно то, что данные разъяснения обязательны [1; с. 37].

В качестве аргумента называется опасение по поводу возможного произвола судов в случае признания судебной практики источником гражданского процессуального права. Но, на наш взгляд, именно отсутствие прямой легализации таит в себе большую опасность, т.к. создает преграды для осуществления контроля за соответствием актов высших судебных инстанций принципам, содержанию, целям и задачам законодательства.

Указывается также как обоснование традиционной позиции тот факт, что Постановления Пленума Верховного Суда РФ обязательны только для ограниченного круга субъектов, которые в той или иной степени связаны с осуществлением правосудия. Те же категории, которые никакого отношения к правоприменительной деятельности судебных органов не имеют, а их преобладающее большинство, остаются за пределами того круга лиц, которые могут использовать постановления в своей деятельности [8; с. 153]. На наш взгляд, данный аргумент, по крайней мере, по отношению к гражданскому процессуальному праву несостоятелен, т. к. все субъекты гражданского процесса связаны с отправлением правосудия.

2.3 Соотношение правоприменения и правотворчества в судебном прецеденте

В рамках данной полемики затрагивается также вопрос о соотношении в постановлениях Пленумов правопримененительного и правотворческого начал. Дело в том, что ряд ученых рассматривают акты толкования как результат исключительно правоприменительной деятельности, отрицают допустимость содержания в них каких-либо новых норм. Так, по мнению Амосова С.М., история разных государств дает примеры практики, когда под видом толкования провозглашались новые нормы. Но режим твердой законности и нормальный правопорядок исключают смешение правотворческого и праворазъяснительного процессов. Задачей правоприменителя или интерпретатора является одно - уяснить для себя и пояснить другим содержание воли, выраженной в праве. Данный принцип налагает на властные органы, наделенные правом толкования законов, исключительную ответственность в соблюдении очень тонкой грани между правотворчеством и правоприменением [2; с. 31]. Противоположной точки зрения придерживается Жуйков В., который отмечает, что суд, выполняя свои обязанности, устраняет недостатки, пробелы и противоречия в законодательстве. В то же время суд просто вынужден создавать право, иначе его деятельность будет не просто неэффективной, а приведет к результатам, которых общество от него совсем не ждет. Суд не будет защищать права, а, наоборот, будет способствовать нарушению этих прав.

Еще Братусь С.Н. и Венгеров А.Б. обращали внимание на то, что хотя общеизвестно, что федеральные законы конкретизируют нормы Конституции, однако нельзя же считать единственным «настоящим» источником права только последнюю, а законы лишь официальным нормативным толкованием [3; с. 38].

Таким образом, нельзя свести роль суда к роли лишь интерпретатора актов законодательства. Суд не может отказать в рассмотрении дела, сославшись на пробельность, коллизионность, иные дефекты законодательства, регламентирующего отношения сторон в возникшем споре. Правотворчество суда в таких случаях просто необходимо. Результатом такого правотворчества будет выступать, по сути, акт с элементами толкования права, т.к. законодательные акты здесь используются лишь опосредованно. Исходя из высказанного, можно выделить два вида толкования актов законодательства:

1) непосредственное толкование;

2) опосредованное толкование

При непосредственном толковании в деятельности суда преобладает правоприменительный характер, а при опосредованном - правотворческий.

Таким образом, представляется целесообразным легализовать судебную практику как источник гражданского процессуального права в части разъяснений и обобщений высших судебных инстанций. Решение по отдельно взятому делу источником права не является.

2.4 Судебная практика как источник права

Судебная практика - это особый источник гражданского процессуального права. Она занимает подчиненное положение в структуре источников гражданского процессуального права по отношению к законодательным актам: не должна противоречить принципам, целям и задачам законодательства, а также его содержанию. Судебная практика как источник права носит вспомогательный, компенсаторный характер: применяется в случае отсутствия нормы закона.

На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы. Судебная практика - часть механизма правового регулирования. Он цикличен, начинается с правотворчества (выявление, учет, взвешивание и отражение в законе социальных факторов). За ним наступает этап правореализации и правоприменения, материалы которых в свою очередь дают почву (основание) для нового витка правотворчества. Структурным частям механизма правового регулирования корреспондирует разделение в соответствии со ст.10 Конституции РФ законодательной, исполнительной и судебной власти. Основная функция в рамках МПР судебной власти правоприменительная. Однако правоприменение смыкается с новым витком правотворчества. В этом особую роль играет судебный прецедент. Ныне ряд авторов (Р.З.Лившиц, В.М. Жуйков, С.А.Иванов) относят судебную практику к числу источников права, тогда как другие (В.С. Нерсесянц) видят суть правосудия и всей судебной деятельности в применении права, то есть во властной (и общеобязательной) юридической квалификации определенного факта.

Полномочие Конституционного Суда РФ давать толкование Конституции РФ реализуется им при рассмотрении любых дел, входящих в его компетенцию, и включает в себя обязанность дать разъяснение Конституции в случае запроса со стороны компетентных лиц и государственных органов. Такое конституционное толкование имеет высшую юридическую силу по отношению к любым правоприменительным актам. Не может оно быть проигнорировано, в том числе законодателем, и в ходе любой другой, в том числе правотворческой, деятельности, и само является актом правотворчества. Толкование Конституции Конституционным Судом РФ состоит в преодолении им неопределенности в понимании конституционных положений, выяснении объективного смысла и содержащихся в ней правовых принципов. По существу, толкование Конституции РФ есть ее конкретизация.

При решении конкретных дел Конституционный Суд РФ рассматривает свои предыдущие решения по аналогичным делам в качестве судебных прецедентов, отказывая в таких случаях в рассмотрении жалобы по существу, и прекращает производство по делу (СЗ РФ, 1999, № 1, ст.230, № 8, ст.1092 и др.).

2.5 Проблемы применения судебного прецедента как источника права

Законодательство, регламентирующее деятельность Конституционного Суда РФ и практика его применения самим судом вызывает ряд критических соображений теоретического, практического и идеологического порядка.

Решения Конституционного Суда РФ окончательны и обжалованию не подлежат. Между тем они нередко вызывают резкую критику не только в доктрине, но и у самих конституционных судей, высказывающих особое мнение. Наиболее одиозный пример этого - постановление Конституционного Суда РФ по вопросам, касающимся вооруженного конфликта в Чечне от 31 июля 1995 г. На наш взгляд, это решение противоречит не только ст.80 Конституции РФ, так как Президент и Правительство действовали вне установленного Конституцией порядка, о чем говорит ст. 80, но и элементарной юридической логике, согласно которой ни один орган государственной власти не вправе сам устанавливать для себя процедуру реализации своих полномочий.

При всех условиях Конституционный Суд РФ не должен подменять законодателя, а тем более связывать его обязательными установками о путях решения той или иной проблемы в процессе конституционного толкования. В этой связи необходимо скорейшее внесение соответствующих уточнений в конституционный закон о Конституционном Суде РФ.

Параллельно с этим в целях выравнивания значимости и возможностей каждой из ветвей государственной власти необходимо расширение контрольных полномочий обеих палат парламента в отношении нормотворческой деятельности органов исполнительной власти и субъектов РФ.

Особая острота проблемы судебного прецедента связана с деятельностью судов общей юрисдикции. Как известно, в отличие от решений Конституционного Суда РФ официально опубликованная практика других высших судов РФ судебным прецедентом не является. Вместе с тем, как и ранее, она фактически учитывается нижестоящими судами в качестве ориентира в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов в нем, применения аналогии закона и аналогии права. Основное новшество состоит в данном вопросе в конституционном закреплении возможности судебной проверки соответствия нормативных актов Конституции РФ, нормам и принципам международного права и международным договорам РФ (ст.15 и 46). Реализуя эти нормы, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия» (Рос. газета, 28 дек. 1995) впервые предложил судам не применять нормы действующих законов, которые противоречат вступившим для РФ в силу международным договорам и конвенциям.

Важный шаг в сторону развития института судебного прецедента был предпринят Пленумом Верховного Суда РФ еще до принятия Конституции РФ 1993 г. в связи с необходимостью судебной защиты военнослужащих от нарушений их прав со стороны воинских должностных лиц. В своем постановлении от 18 ноября 1992 г. Пленум наделил военные суды компетенцией рассматривать гражданские дела по жалобам военнослужащих на действия органов военного управления и воинских должностных лиц, нарушающих их права, и определил порядок рассмотрения дел по таким жалобам аналогично общему порядку, установленному законом для рассмотрения жалоб других граждан на неправильные действия органов государственного управления и должностных лиц. Это постановление Пленума Верховного Суда РФ явилось источником права в форме судебного прецедента и, как правильно отмечает В.М. Жуйков, положило начало функционированию в Вооруженных Силах РФ судебной власти [7; с. 148].

Характер прецедента имеют и судебные решения высших судов РФ, раскрывающие конкретное содержание оценочного понятия, употребленного при конструировании уголовно-правовой или гражданско-правовой нормы.

В литературе вносятся предложения признать законодательно судебную практику по конкретным делам высших судов РФ источником права, придав им силу прецедента. В.С. Нерсесянц утверждает, что такое судейское правотворчество - весьма опасный и по сути своей неправовой симбиоз законодателя и судьи в одном лице. Между тем система прецедентного права имеет свою историю, свою логику и свои строгие правила и процедуры становления и функционирования, что и отличает ее от континентальных систем права, формирующихся и действующих иначе.

В последние годы в законотворческой практике России стали появляться главы, содержащие разъяснение терминов, используемых в конкретном законе. Такая практика представляет собой заимствование практики стран «общего права». При наличии в России и других странах континентального права кодексов, разъясняющих применяемую в той или иной отрасли права или законодательства терминологию, снабжение каждого закона полным набором используемой в нем лексики представляется излишним, а подчас даже затрудняющим правоприменение.

В доктрине и практике неоднократно отмечается такой дефект современного российского законодательства, как его декларативность. Причин такого явления много. Одна из них - доведение до абсурда сложившегося в советские времена представления, что любой закон должен быть ясен и понятен любому гражданину без помощи адвоката. Ныне содержание большинства законов выхолощено до такой степени, что даже специалист не всегда может разобраться, как его применить в конкретном случае. Это создает излишне широкое поле для судейского усмотрения, что далеко не всегда идет на пользу законности.

Для сравнения следует помнить, что в странах общего права законодатель стремится к максимально более полному и развернутому изложению не только санкции, но и гипотезы, и диспозиции нормы, может быть, поэтому в Англии при парламенте имеется небольшая группа юристов высшей квалификации - специалистов по написанию текстов законопроектов, которые оплачиваются выше всех остальных юристов страны, находящихся на государственной службе. В задачу этих специалистов входит, помимо прочего, учет при написании законов любых возможностей их истолкования. В ходе последующего толкования перед судьей соответственно должна стоять задача выяснить мотивы и соображения, почему норма написана именно так, а не иначе.

В качестве важнейшей задачи draftsman'а в доктрине указываются тщательный выбор круга регламентируемых нормой отношений и аранжировка нормы так, чтобы судье было ее легко найти, понять и использовать при решении конкретных дел с наименьшими усилиями.

Поленина А.В. в своей работе делает следующие выводы:

1. Необходим закон о порядке подготовки законодательных актов и их толковании. В принципе это могло бы быть частью законопроекта «О нормативных правовых актах РФ»;

2. Судебный прецедент связывает в механизме правового регулирования правоприменение и правотворчество. Соответственно целесообразно как законодательное закрепление возможности существования судебных прецедентов, так и ограничение (по предмету и органам) возможности их применения.

В условиях излишней декларативности российского законодательства широкое использование судебных прецедентов способно привести к подмене законодателя судьей, что не соответствует принципу разделения властей и фактически подрывало бы законность в стране.

Размещено на Allbest.ru