Судебное решение как источник конституционного права Российской Федерации

В некоторых случаях Конституционный Суд, признавая какие-либо положения неконституционными, устанавливает, что они утрачивают силу не сразу, а по истечении определенного периода (как правило, по истечении шести месяцев с момента провозглашения постановления). Иногда Суд устанавливает, что созданная им норма действует для всех с момента ее принятия, а для граждан, обратившихся с запросом, распространяется на отношения, возникшие до принятия решения. Тем самым, обратная сила решений распространяется только на заявителей См.: Невинский В.В. Нормоконтроль на перекрестке российского судопроизводства // Конституционная юстиция в Российской Федерации: Сб. ст. - Екатеринбург, 2003. - С. 44.. Такие решения, по мнению В. А. Сивицкого, принимаются Конституционным Судом в том случае, если иначе могут возникнуть негативные последствия для общественно-значимых интересов Сивицкий В.А. Юридическая сила решений Конституционного Суда. - С. 47..

Некоторые ученые считают, что решения Конституционного Суда Российской Федерации, конституционных (уставных) судов субъектов действуют временно, до принятия соответствующего нормативного правового акта законодательными органами. В.В. Лазарев отмечает: «Решения Конституционного Суда представляют собой источник права, посредством которого осуществляется временное восполнение пробела в законе, дающее нормативно-правовую основу для преодоления пробела судами и другими правоприменительными органами впредь до восполнения пробела в законе самим законодателем» Лазарев В.В. Учет решений Конституционного Суда. - С. 94.. Но ведь законодатель не может принять нормативный акт, противоречащий решению органа конституционного контроля, иначе он вновь будет отменен.

Закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» не содержит прямых указаний на пересмотр решений правоприменителей, принятых до вступления в силу решения Конституционного Суда. Лишь ч. 2 ст. 100 этого Закона устанавливает, что признание закона, примененного в конкретном деле не соответствующим Конституции Российской Федерации, влечет пересмотр разрешенного на его основе дела компетентным органом в обычном порядке.

Также, очевидна невозможность включения решений Конституционного Суда в существующую иерархию нормативных актов по причине того, что данные явления в силу вышеизложенного нельзя рассматривать как однопорядковые, для системы же нормативных актов характерно иерархическое построение. Проблемы теории государства и права / Под ред. Алексеева С.С. М., 1987. С. 344. Нельзя с однозначностью говорить и о прямом превосходстве юридической силы: только решения над силой акта. Лишение акта силы имеет две причины, хотя утрата актом силы и связывается, в конечном счете, с решением Суда (данный вопрос относится к исключительной компетенции Суда). Это противоречие акта Конституции, обладающей высшей юридической силой и установление факта противоречия решением Суда.

Оригинальным представляется мнение о значении решения Суда в качестве преюдиции. Под «преюдициальностью» понимают «обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки и доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением или приговором по какому-либо другому делу». Юридический энциклопедический словарь / Гл. ред. Сухарев А.Я. 2 изд., доп. - М., 1987. С. 380.

Решение Конституционного Суда, на наш взгляд, правовой преюдицией не является, поскольку преюдиция касается, прежде всего, вопроса факта, как такового, решение же Суда, как уже отмечалось, нормативно (общеобязательно) по своей сути. С необходимостью предполагается, что другой суд, который принимает без исследования установленные факты, сам имеет необходимое полномочие на их установление (даже в том случае, когда эти суды осуществляют разные формы судопроизводства). Однако существует принципиальная разница между последствиями такого установления. Никакой суд, кроме Конституционного, не вправе, даже установив несоответствие нормативного акта Конституции, лишить его на этом основании юридической силы.

Значение же решения Конституционного Суда состоит не только в простой констатации такого «несоответствия», но и (и это главное) - в лишении оспариваемого акта силы, само знание о неконституционности в данной ситуации имеет второстепенное значение. Любой суд, рассматривая аналогичную уже признанной неконституционной норму, не вправе признать ее неконституционной, данная норма уже лишена силы, суд в этом случае руководствуется не неким содержанием решения Конституционного Суда по поводу «факта» неконституционности акта, а непосредственно решением Суда как процессуальным документом. Также следует отметить, что в отечественном процессуальном законодательстве возможность использования судебной преюдиции тесно связана с субъектным составом участников дел (он должен совпадать), в отношении же использования преюдициального значения решений Конституционного Суда такое ограничение явно не применимо, встает вопрос о пределах такой «преюдиции». Не понятно, как быть тогда с правилом обязательности установления данного «факта» для самого Конституционного Суда, поскольку предусмотрена возможность пересмотра его правовых позиций.

Встречаются мнения, что решения Суда по своей природе являются одной из разновидностей правоприменительных актов. Татаринов С.А. О юридической природе актов Конституционного Суда РФ // В сб.: «Актуальные проблемы правоведения в современный период». Часть 1. Томск, 1998. С. 114. Однако под правоприменительной деятельностью понимается осуществляемая в специально установленных законом формах деятельность, заключающаяся в вынесении на основании норм права и соответствующих фактических обстоятельств индивидуально-конкретных правовых предписаний. Не отрицая правоприменительного начала в деятельности каждого суда, мы не можем считать, что в приведенном определении исчерпывающим образом изложено существо решений Конституционного Суда РФ.

Н.А. Богданова отмечает, что «в соединении теоретических методов достижения и формулирования результата неправовой цели, состоящей в обеспечении верховенства Конституции, судебный орган конституционного контроля вырабатывает позицию, которая приобретает качество официальной доктрины». Богданова Н.А. Конституционный Суд РФ в системе конституционного права // Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. №3. С. 63. В целом вышеизложенное мнение можно разделить, дополнив его высказыванием о том, что доктрину признавать источником отечественного права пока явно преждевременно.

Можно сделать вывод, что большинство ученых склонны признавать смешение признаков других источников права в решениях Конституционного Суда. Одновременно следует отметить, что в научной литературе гораздо чаще встречаются суждения о месте в системе источников права в целом - решений Суда без учета существенной специфики их отдельных видов.

Особого изучения заслуживает вопрос о правовой природе актов специализированных органов конституционного контроля, которыми приостанавливается (до разрешения спора) исполнение рассматриваемого акта. Указанные решения влияют на правовую систему, хотя такое влияние и носит временный характер. Отечественное законодательство не устанавливает аналогичного полномочия для Конституционного Суда РФ. Ч.З ст. 42 Закона о Конституционном Суде РФ предусматривает лишь, что в случаях, не терпящих отлагательства, Суд может обратиться к соответствующим органам и должностным лицам с предложением о приостановлении действия оспариваемого акта, процесса вступления в силу оспариваемого международного договора РФ до завершения рассмотрения дела. Как отмечается, «закрепленные в Законе РФ нормы лишают Конституционный Суд возможности реально воздействовать на ситуацию, ставшую причиной обращения, до вынесения итогового решения, что, несомненно, является существенным недостатком в системе защиты конституционной законности с помощью Конституционного Суда РФ». Терюкова Е.Ю. Правовые акты в процессе осуществления конституционного правосудия: Дис...канд. юрид. наук. М., 1999. С. 131.

Согласно распространённому в отечественной науке теории государства и права взгляду, под правотворчеством понимают форму осуществления функций государства, состоящую в установлении, изменении или отмене правовых норм. Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / Под ред. Тихомирова М.Ю., М., 2000. С. 347. «Классическое» правотворчество предполагает возможность осуществления всех трех указанных способов воздействия на правовую систему. В научной среде распространена точка зрения, согласно которой под правотворчеством понимается «деятельность по любому изменению в системе действующих правовых норм государства». Терюкова Е.Ю. Указ. соч. С. 12.

Для рассматриваемого вида актов Конституционного Суда РФ характерно, что, проводя исследование правовых норм, Суд в случае обнаружения противоречия рассматриваемых норм положениям Конституции РФ может способствовать лишению их силы. Как справедливо отмечается в научной литературе, «последствием решения органа конституционного правосудия в случае признания акта неконституционным служит неизбежное изменение в системе норм, т.е. в праве государства», органы конституционного правосудия при осуществлении деятельности по отмене норм права выступают в качестве «правотворцев». Терюкова Е.Ю. Способы участия органов конституционного правосудия в правотворчестве// Вестник Московского университета. Сер. «Право». 1999. №5. С, 102; Более того, необходимо отметить, что Конституционный Суд РФ давал неоднократно понять, что намерен оценивать конституционность только нормативных актов См. Определение от 27.09.1995, в котором Суд отказал в принятии к рассмотрению запроса, поскольку оспариваемое постановление Совета Федерации носило правоприменительный характер..

Однако данная точка зрения нуждается в серьезном уточнении. Решения Конституционного Суда РФ, устанавливающие неконституционность нормативных актов, могут непосредственно воздействовать на правовую систему только одним способом, путем лишения силы неконституционных норм. Причем в этой связи необходимо определить существующее различие между понятиями «отмена нормы» и «лишение нормы силы». В рассматриваемом случае такое разграничение приобретает принципиальный характер. Главным в этой связи, как представляется, должно выступать признание роли в целом данного вида решений как источника права, а не оценка конкретных постановлений, принятых Конституционным Судом. Смысл таких решений Конституционного Суда не в том, что Конституционный Суд осуществляет правоохранительную деятельность, но иногда занимается правотворчеством, а в том, что посредством принятия указанного вида решений он целенаправленно и неизбежно по определению создает новые источники права, причем в порядке, установленном действующим законодательством, а не по собственной воле.

Лишенная силы правовая норма формально продолжает «числиться» в ряду существующих, но она лишена действия, не может исполняться, применяться, реализовываться другим способом, служить основанием для принятия иных актов. Для права, целью существования которого является именно его применение, казалось бы, поиск различия между указанными понятиями не имеет практического смысла. Однако разграничение указанных понятий приобретает большое значение при оценке места Конституционного Суда РФ в системе разделения властей. Именно благодаря существующей законодательной конструкции, обеспечивается защита от претензий, часто направляемых в адрес Суда, по поводу его возможных посягательств на исключительные полномочия законодателя (правотворца).

Необходимо отметить, что в Определении от 15.05.2001 №98-О Собрание законодательства РФ. 2001. №27. Ст. 2803., Суд указал, что решение, вынесенное в порядке конституционного судопроизводства, действует непосредственно, независимо оттого, имела или не имела место отмена не соответствующего Конституции закона принявшим его органом, так как такой закон считается отмененным, т.е. недействительным, с момента провозглашения решения Конституционного Суда. Однако такая конструкция не совсем укладывается в существующую систему разделения властей. Впрочем, здесь необходимо помнить, что Конституционный Суд в определенном смысле не просто часть судебной системы, но конституционно-охранительный орган, где проверка конституционности нормативно-правовых актов проходит в форме конституционного правосудия.

Новая редакция ст. 79 Закона о Конституционном Суде также свидетельствует в пользу приведенной позиции. Закон устанавливает правило о том, что акты или их отдельные положения, признанные неконституционными утрачивают силу. Государственный орган или должностное лицо, принявшие этот нормативный акт, рассматривают вопрос о принятии нового нормативного акта, который должен, в частности, содержать положения об отмене нормативного акта, признанного не соответствующим Конституции РФ.

При рассмотрении указанного вида решений Конституционного Суда РФ, необходимо помнить, что такие решения вносят изменения в систему действующих норм права, но это происходит не путем непосредственного установления, изменения или отмены правовых норм, а более специфическим путем устранения действия норм неконституционных.

Е.Ю. Терюкова выражает точку зрения, согласно которой органы конституционного правосудия могут осуществлять воздействие на право в рассматриваемом случае только путем отмены норм Терюкова Е.Ю. Способы участия органов конституционного правосудия в правотворчестве// Вестник Московского университета. Сер. «Право». 1999. №5. С, 102-103.. Приведенная точка зрения заслуживает внимания, однако, как видно, в ней не проводится различия между понятиями отмены норм и лишения их силы.

Л.С. Явич в этой связи отмечал, что «сама задача правосудия предполагает...целесообразность контроля суда над законностью нормативных и иных актов... Иное дело, что судебные акты не могут подменять собой законодательство и ему противоречить». Явич Л.С. Сущность права. Л., 1985. С. 140. «Решение об отмене того или иного нормативного акта порождает новые права и обязанности участников общественных отношений, по существу, такое решение безусловно оказывается нормотворческим». Лившиц Р.З. Судебная практика как источник права//Журнал российского права. 1997. №6. С. 51. Суд может лишить силы решение соответствующего органа государственной власти, а тот, в свою очередь, не может отменить или даже инициировать пересмотр решения Суда.

Можно сослаться также на то, что все ветви государственной власти «используют одно и то же средство управления - издание обязательных для исполнения правил поведения... Признавая в судебной системе самостоятельную ветвь государственной власти, мы тем самым, признаем допустимость принятия судами правовых норм». Там же. С. 55. С приведенным мнением, на наш взгляд, следует согласиться в том, что теория разделения властей не содержит однозначных препятствий для влияния судебной власти на право, которое, разумеется, должно быть ограничено целым рядом условий, осуществляться строго для выполнения задач и функций судебной ветви власти.

Одним из наиболее сложных является вопрос о правовой природе решений Конституционного Суда о толковании Конституции РФ. Конституционному Суду предоставлено право толковать волю учредительной власти (народа), выраженную в принятой на референдуме Конституции РФ. Никакой другой орган государственной власти не может давать общеобязательного толкования Конституции РФ. Законодатель, таким образом, не свободен в том, как понимать Конституцию, он может быть связан толкованием, данным Судом. Как справедливо отмечается в литературе, необходимость в подобной деятельности больше всего ощущается в ситуации реформирования государственно-правовых систем. Судебное толкование Конституции становится средством, обеспечивающим ее единообразное применение, оперативное устранение противоречий и пробелов, создает предпосылки конституционной стабильности Кряжков В.А. Толкование Конституции РФ Конституционным Судом РФ: практика и проблемы // Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. №3. С. 2.. Для отечественного законодательства судебное толкование значимо еще и потому, что Конституции России является «жесткой», установлен усложненный порядок внесения в нее изменений, толкование же позволяет функционировать государственным институтам в заданных ею рамках.

Конституция, да и вообще действующее законодательство не содержат ни определения понятия толкования Конституции, ни положений о его пределах, в Законе о Конституционном Суде РФ говорится лишь о «неопределенности в понимании положения Конституции», которая должна быть преодолена толкованием. Следует понимать, что в данном случае имеется в виду реальная, а не мнимая или фиктивная неопределенность, не неопределенность вообще, в познавательном плане, а неопределенность в плане необходимости применения конституционных положений в конкретном случае, инициатор запроса должен иметь возможность воспользоваться результатами толкования.

Акт толкования совершенно справедливо рассматривается как один из видов правовых актов. Вопрос о юридической природе актов толкования тесно связан с проблемой содержания толкования. По существу встает вопрос: является ли акт толкования результатом правотворческой деятельности, источником права или это средство уяснения и разъяснения смысла существующей нормы.

Согласно ст. 106 Закона о Конституционном Суде толкование Конституции, данное Конституционным Судом, является официальным и обязательным. Любой правоприменитель обязан руководствоваться тем пониманием Конституции, которое содержится в соответствующем постановлении Суда. Отечественное законодательство не содержит правил о том, что постановление Суда о толковании Конституции влечет утрату юридической силы нормативными и правоприменительными актами, основанными на «неправильном» толковании Конституции.

Б.С. Эбзеев в этой связи выражает мнение о том, что соответствующие акты подлежат пересмотру издавшими их должностными лицами и органами, а решение о толковании Конституции может быть основанием для обжалования решений и действий, основанных на «неправильном» толковании Конституции Эбзеев Б.С. Толкование Конституции и иных законов РФ Конституционным Судом. В кн.: Теория государства и права: курс лекций / Под, ред. Матузова Н.И. и Малько А.В. М., 2000. С. 495..

Толкование чаще всего определяют как установление содержания нормативных актов, направленное на раскрытие выраженной в них воли законодателя Пиголкин А.С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения. В сб. ст.: «Закон: создание и толкование». М., 1998. С. 66.. В процессе толкования устанавливаются смысл и сфера действия нормативного предписания) его основная цель и социальная направленность, место в системе правового регулирования, выясняется социально-историческая обстановка его принятия, условия, в которых происходит толкование. Хотя довольно трудно понять, что представляет собой действительный внутренний смысл нормы, чем он отличается от буквального текста, каковы объективные критерии нахождения, исследования и выражения этого действительного смысла.

Нормативное толкование распространяется на весь круг случаев, предусмотренных толкуемой нормой, обеспечивая ее единообразное применение. Нормативные разъяснения по определению не содержат и не должны содержать самостоятельных: правовых норм регулятивного характера. Они лишь уточняют, конкретизируют и дополняют положения толкуемого акта.

Толкование не может вносить поправок и изменений в действующие нормы, создавать новую часть нормы толкуемой, оно призвано раскрывать то, что уже в норме заложено. «...Толкование не может осуществляться в отрыве от окружающей обстановки, но это вовсе не должно означать, что под предлогом учета изменившихся условий, потребностей политического и экономического развития можно отходить от точного смысла правовых норм, вкладывать в норму, то содержание, которое расходится со смыслом, вложенным в нее законодателем» Пиголкин А.С. Указ. соч. С. 69.. Акт толкования имеет практическое значение и может применяться не сам по себе, а только в связи с разъясняемой нормой. Данный акт характеризуется определенным вспомогательным значением.

Конкретизация закона может быть различной, она может состоять в издании новых правовых норм, которые, не выходя за рамки закона, развивают и детализируют его положения, являются вспомогательными по отношению к нему. Такие конкретизирующие нормы имеют самостоятельное значение. С другой стороны, нормативное толкование - это такая конкретизация, которая связана с разъяснением уже имеющейся нормы и состоит в объяснении и уточнении ее смысла, детализации ее содержания строго в рамках самого предписания.

В.А. Сивицкий и Е.Ю. Терюкова делают вывод о том, что при рассмотрении дел о толковании Конституции Конституционный Суд может предпринять все необходимые действия по обеспечению надлежащей реализации положений Конституции, включая их необходимую нормативную конкретизацию. «То, что наша Конституция является «жесткой» объективно препятствует конкретизации ее действующих положений новыми нормами самой Конституции. Исходя из этого, установление Судом обязательных правил не может рассматриваться как вторжение в компетенцию законодателя и нарушение принципа разделения властей». Авторы предлагают считать данные решения «квазинормами», что создает предпосылки к последующему признанию их фактического статуса - статуса именно норм права» Сивицкий В.А., Терюкова Е.Ю. Решения Конституционного Суда РФ как источники конституционного права РФ // Вестник Конституционного Суда РФ. 1997. №3. С. 75..

По логике названных авторов, если законодательно специально установлена чрезвычайно сложная процедура изменения конституционных норм, то гораздо проще вместо проведения этой громоздкой процедуры ограничиться толкованием и «подкорректировать» необходимые положения. О.Е. Кутафин по этому поводу пишет: «Было бы удивительно, если бы сложности, с которыми сопряжены внесение поправок в Конституцию РФ или ее пересмотр в соответствии с ее главой 9, можно было бы преодолеть простым решением Конституционного Суда...» Кутафин О.Е. Источники конституционного права Российской Федерации. М, 2002. С. 146. См. также: Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. - М.: Проспект, 2006. с. 547. Однако в действительности так происходит (достаточно привести пример с доктриной «скрытых полномочий» Президента РФ, сформулированной в нескольких решениях Конституционного Суда РФ).

Следует также отметить, что толкование - это функция, внутренне присущая конституционному правосудию, причем именно толкование Конституции (пусть и казуальное) может осуществляться Судом в большей или меньшей степени по всем категориям дел. Толкование в этой связи может являться и специальным полномочием, и компонентом содержания решений по любой из рассматриваемых Судом категории дел.

Г.В.Дроздов указывает, что официальное толкование закона является продолжением законотворческой деятельности. Дроздов Г.В. Правовая природа разъяснений закона высшими органами судебной власти // Советское государство и право. 1992. №1. С. 71. Е.Ю. Терюкова считает, что орган конституционного правосудия, толкуя норму, определяет границы ее действия, установление таких «пределов» применения нормы, нормативно, толкование, таким образом, является установлением нового правила правотворчеством и может изменять совокупность норм, действующих в государстве. Терюкова Е.Ю. Способы участия органов конституционного правосудия в правотворчестве // Вестник Московского университета. Сер. «Право». 1999. №5. С. 100, 101.

Вопрос о юридической силе решений Конституционного Суда РФ является одним из основных при определении природы данных правовых актов. Под юридической силой правового акта понимают «совокупность свойств, определяющих роль и место данного акта в правовой системе и, в частности, в соотношении с другими правовыми, актами». Кряжков В.Л., Лазарев Л.В., Конституционная юстиция в Российской Федерации. М., 1998. С.236 Данная сила предопределяется природой Конституционного Суда, целями его деятельности, а также его местом в правовой системе.

Еще одной из составляющих юридической силы является обязательность правового акта. Обязательный характер присущ любому судебному решению, однако, как уже отмечалось, в Законе о Конституционном Суде РФ данное качество решений Суда выделяется особо (ст. 6).

О свойстве окончательности решений Конституционного Суда говорилось выше, однако, следует отметить, что окончательность решений не исключает необходимости внесения изменений в действующее законодательство для реализации положений решения. Оценивая конструкцию ст. 80 Закона о Конституционном Суде РФ, можно прийти к выводу о том, что такие действия; даже предполагаются изначально, решение Суда в данном случае влечет два последствия: во-первых, лишение неконституционного акта юридической силы, и, во-вторых, обязанность управомоченного субъекта по приведению данного акта в соответствие с Конституцией или инициированию соответствующего процесса.

В научной литературе встречаются мнения о том, что постановление Суда обладает свойством самодостаточности, поскольку действует непосредственно, нормотворческий орган не должен дублировать решение Суда и отменять норму, признанную неконституционной. При новом опубликовании закона, одно из положений которого признано неконституционным, отмененное положение не воспроизводится и в примечании указывается, каким постановлением пробита «брешь» в законе. Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права//Конституционное право: восточно-европейское обозрение. 1999. №3(28). С.85. Однако такая точка зрения плохо согласуется с действующим законодательством, которое устанавливает обязанность соответствующих лиц по приведению оспоренного акта в соответствие с Конституцией и надлежащему урегулированию спорных отношений (решением Суда пробел в законе не восполняется), в противном случае они могут быть привлечены к ответственности в установленном законом порядке. Требование же о публикации нормативных актов в вышеуказанной форме выполняется далеко не всегда, часто даже отсутствует ссылка на состоявшееся решение Суда или текст нормативного акта публикуется «в редакции» соответствующего решения, что дезориентирует правоприменителя и свидетельствует о необходимости нормативного урегулирования данного вопроса;

В отношении решений Конституционного Суда РФ вопрос об их нормативной природе является одним из наиболее спорных. В целом можно утверждать, что решение Конституционного Суда рассчитано на неоднократное применение вне зависимости от возникновения и прекращения соответствующих индивидуальных правоотношений. Разумеется, по большей части такое действие решений о неконституционности объясняется природой самого предмета рассмотрения - нормативного акта или договора. Однако само по себе решение Конституционного Суда, вступив в силу однократно, действует постоянно и подлежит обязательному учету неограниченным числом лиц всякий раз, когда встает вопрос о применении акта, признанного неконституционным. Правоприменитель (в первую очередь, суд) не вправе отказаться от учета состоявшегося по какому-либо вопросу решения Конституционного Суда, иные действия могут послужить основанием для отмены правоприменительного решения.

Следует также отметить, что наиболее часто используемым критерием отграничения источников права от других правовых явлений считают выражение в источнике права правовой нормы, в отличие от других актов, порождающих, прекращающих, закрепляющих конкретное отношение. В связи с должным отсутствием в рассматриваемых решениях Суда регулятивных «положительных» норм, с целью устранения возможных последующих споров, следует, видимо, пойти по пути признания теоретической возможности наличия в них особых норм права. Некоторые исследователи выражают мнение о наличии в таких постановлениях «специальных норм». Витрук Н.В. Конституционное правосудие в России (1991-2001 гг.) М, 2001. С.108. Как представляется, такие «нормы о нормах» не носят абсолютно производного характера. Появление таких своеобразных «норм» является результатом аналитической деятельности Суда по сопоставлению подлинного «выявленного» содержания Конституции и содержания оспоренного нормативного акта или договора. Кроме того, следует отметить, что, как представляется, нормативность не предполагает обязательного наличия в акте положительных норм права регулятивного значения.

Однако после того, как состоялось решение Конституционного Суда, общественные отношения начинают регулироваться иначе, возникает новое регулирование отношений, осуществляемое не решением Суда, а Конституцией и соответствующими нормативными актами с изменившимся содержанием (при отсутствии формально-юридической отмены положений, утративших юридическую силу).

В ч. 2 ст. 87 Закона о Конституционном Суде РФ содержится более жесткая норма: «Признание не соответствующими Конституции РФ федерального закона, нормативного акта Президента РФ, нормативного акта Правительства РФ, договора или отдельных их положений является основанием для отмены в установленном порядке положений других нормативных актов либо договоров, основанных на признанных неконституционными полностью или частично нормативном акте либо договоре либо воспроизводящих, их или содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными. Признание не соответствующими Конституции РФ нормативного акта субъекта РФ, договора субъекта РФ или отдельных их положений является основанием для отмены в установленном порядке органами государственной власти других субъектов РФ положений принятых ими нормативных актов либо заключенных договоров, содержащих такие же положения, какие были признаны неконституционными».

При этом важен некий «содержательный» аспект решения, Суд устанавливает не несоответствие конкретной нормы Конституции, а то, что норма с определенным содержанием противоречит Основному Закону. При этом предполагается, что утрачивают силу все нормы с таким же содержанием. Конституционному Суду РФ нет смысла заниматься выискиванием положений, аналогичных уже признанным неконституционными, такие акты должны утрачивать силу автоматически. Применение же использованной в Законе 1991 года законодательной формулы не способствовало бы повышению действенности решений Конституционного Суда и заставляло бы его самостоятельно принимать меры по отысканию «аналогичных» или «воспроизводящих» норм, что осложнено даже в чисто техническом плане из-за объемов нормативной базы.

По смыслу Закона, «аналогичность» соответствующих норм может определять любой правоприменитель. Закон содержит весьма обтекаемую формулировку, согласно которой «аналогичные» акты не признаются также утратившими юридическую силу, с решением Конституционного Суда появляются только основания для их отмены в установленном порядке. Однако, как представляется, наличие такого положения подразумевает утрату юридической силы актами после подтверждения их «аналогичности» (условия же и порядок подобного подтверждения должны быть определены в законодательстве). Но даже такое правило свидетельствует о распространении действия решений Конституционного Суда не только на непосредственно обжалуемую норму.

Следует отметить, что законодательство не содержит прямых ограничений для принятия нормативного акта, аналогичного уже признанному неконституционным (установлена только невозможность преодолеть действие решения Суда повторным принятием соответствующего акта). В связи с этим Тумановым В.А. высказывалось предложение по внесению необходимых изменений в законодательство. См.: Страшун Б.А. Научно-практическая конференция «Судебный конституционный контроль в России: уроки, проблемы и перспективы» (обзор) // Государство и право. 1997. №5. С.5.

По данному вопросу Конституционный Суд неоднократно высказывал свое мнение. Так, в Определении от 19.04.2001 №65-О, Суд указал, что все нормативные положения, аналогичные той норме, которая признана Конституционным Судом утратившей силу и не подлежащей применению, также не должны применяться и подлежат устранению из правовых систем всех субъектов РФ.

Руководствуясь решениями Конституционного Суда, суды общей юрисдикции по инициативе управомоченных лиц вправе признавать недействительность положений конституций, уставов, законов субъектов РФ, т.е. подтверждать утрату ими юридической силы, если они содержат такие же нормы, какие признаны Судом не соответствующими Конституции РФ, хотя такое подтверждение не является обязательным элементом механизма исполнения решения. Также Суд указал, что в случае признания решением суда общей юрисдикции, основанным на решении Конституционного Суда, недействительности правовой нормы для ее отмены не требуется принятия соответствующим органом государственной власти субъекта РФ специального акта. Российская газета. 2001. 16 мая. Данное положение является более чем спорным, поскольку приравнивает юридическую отмену акта и утрату им юридической силы.

Исходя из вышеизложенного, представляется возможным сделать вывод о том, что вынесение «отказных» определений Конституционным Судом, в которых подтверждается «аналогичность» оспариваемой нормы уже признанной неконституционной, не должно являться основной процедурой. Однако, как отмечается в литературе, практика вынесения определений о распространении правовых позиций Конституционного Суда на аналогичные ситуации превратилась в одну из форм исполнения постановлений Суда. Митюков М.Л. Акты Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов Федерации // Журнал российского права. 2001. №6. С.18.

К «содержательному» аспекту действия рассматриваемого вида решений Суда относится и то, что лишение акта силы должно влечь и недействительность нижестоящих актов. Такое положение свидетельствует о распространении действия решений Конституционного Суда не только «по горизонтали» (сферам регулирования общественных отношений), но «по вертикали» (в иерархии нормативных актов).

Ж.И. Овсепян отмечает, что вывод об одинаковой с нормативными актами юридической силе решений Конституционных судов наглядно подтверждается ситуациями, когда отменяются какие-то отдельные статьи таких актов. В таких случаях решения конституционных судов как бы «органически вливаются» в текст соответствующего акта, становясь неотъемлемой частью его содержания. «Акт отмены законодательного акта, осуществляемый конституционными судами зарубежных стран - это акт нормативного характера, стоящий выше отменяемого закона... Бесспорно, однако, что они близки к Конституции и по их юридической силе тождественны конституционным законам, являясь их нетрадиционной разновидностью». Овсепян Ж.И. Судебный конституционный контроль в зарубежных странах: Дис...докт. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 1994. С. 391-392. Представляется, что в целом можно согласиться с приведенным мнением, но, при этом, не совершая насилия над истиной, окончательно определить юридическую силу решений Конституционного Суда РФ как меньшую, нежели у конституционных законов, но большую, чем у федеральных нормативных актов.

Ж.И.Овсепян приходит к выводу о том, что решениям Конституционного Суда РФ свойственны и нормативность, и прецедентность, и преюдициальность. Овсепян Ж.И. Конституционное судебно-процессуальное право: у истоков отрасли права, науки и учебной дисциплины // Правоведение. 1999. №2. С. 208. С.А. Карапетян в своей работе указывает на то, что решения Конституционного Суда выступают как особенный национальный источник конституционного права. Карапетян С.А. Источники конституционного права Российской Федерации: Дис...канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 1998. С.50.

Уместно также использование для характеристики решений Конституционного Суда РФ, являющихся источником отрасли конституционного права, такого понятия как «правовая позиция Конституционного Суда РФ». См., например: Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. - М.: ОАО "Издательский дом "Городец"; "Формула права", 2003; Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. - М.: Юридическая литература, 2005. с. 561-567. Как пишут по этому поводу В.И. Анишина и Г.А. Гаджиев, «в мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда РФ ближе всего находятся к ratio decidendi и в силу этого именно их следует считать источником права». Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. / Под ред. В.В. Ершова. - М.: Юристъ, 2006. с. 171.

В отношении места в правовой системе актов толкования Конституции надо отметить следующее. Ряд исследователей (С.С. Алексеев, А.В. Мицкевич и др.) предлагают выделить специальный вид интерпретационных актов, существующий наравне с нормативными и индивидуальными актами. Аналогичную позицию занимает А.С. Пиголкин. Пиголкин А.С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения. В кн. «Закон: создание и толкование». М., 1998. С. 70-71. Представляется необходимым присоединиться к данной точке зрения, отметить, что такие акты по своему характеру можно признать источниками права.

Специально отметим также наличие особых мнений судей Конституционного Суда РФ. Право на особое мнение закреплено ст. 76 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ». Уже несомненно, что особые мнения судей Конституционного Суда РФ сыграли большую роль в формировании доктринальных позиций по различным конституционно-правовым проблемам. Как пишет Д.А. Басангов, «особые мнения судей Конституционного Суда РФ представляют собой значительный пласт научного материала, который в целом можно рассматривать не только как результат доктринального конституционного толкования, но и как источник для будущей научной интерпретации конституционных норм». Басангов Д.А. Юридическая природа особого мнения судьи Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права, 2006, № 2. с. 28. Таким образом, особые мнения судей Конституционного Суда РФ являются источниками науки конституционного права, а не источниками отрасли.

Вышеизложенное позволяет констатировать наличие в отечественном праве источника права особого рода, который представляют собой решения Конституционного Суда РФ, устанавливающие неконституционность действующих норм права, решения, выявляющие конституционно-правовой смысл законов, решения по толкованию Конституции РФ.

Итак, подводя итог вышесказанному, нужно отметить, решения Конституционного Суда в строгом смысле не обладают нормативностью, и хотя в них возможно обнаружить признаки таковой, имеют место и признаки, затрудняющие отнесение решений Конституционного Суда РФ к нормативным актам.

Решения Конституционного Суда РФ по своей юридической силе превосходят федеральные нормативные акты, хотя безусловно, в случае частичной отмены акта становятся в определенном смысле частью его содержания.

Таким образом, акты Конституционного Суда Российской Федерации, не являясь в строгом смысле нормативными актами, не являясь при этом и судебными прецедентами, выступают источником конституционного права России в случаях признания нормативных актов противоречащими Конституции РФ, в случае абстрактного толкования (не в связи с конкретным делом) Конституции РФ и установлении конституционно-правового смысла федеральных законов.

2.3 Значение решений судов общей юрисдикции и арбитражных судов для отрасли конституционного права России

В настоящем параграфе второй главы дипломного исследования мы постараемся определить какую же роль играют решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов в развитии конституционного права России, и какое значение они имеют для указанной отрасли российского права.

Во втором параграфе первой главы настоящего дипломного исследования мы задались вопросом: содержат ли решения судов первой инстанции конституционно-правовые нормы и имеют ли они нормативный характер?

Решения судов общей юрисдикции и арбитражных судов не обладают такой юридической силой, как решения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, а являются по своей природе правоприменительными актами.

Следовательно, ответ на поставленный вопрос однозначен: решения судов общей юрисдикции в первой инстанции и арбитражных судов первой инстанции не содержат конституционно-правовых норм и не обладают нормативным характером, так как являются индивидуальными правовыми актами. Соответственно, и источниками права, в особенности конституционного, не являются.

Тогда возникает второй вопрос: а являются ли источниками конституционного права России решения Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации?

Нормативный характер решения судебных органов приобретают в результате обобщения судебной практики. Как указывает В.Н. Хропанюк, «судебная практика выступает источником права в тех случаях, когда в силу неясности, противоречивости или неопределенности нормативных предписаний суд вынужден конкретизировать или уточнять содержание правовых норм или создавать новые нормы вследствие обнаружения пробелов в праве». Хропанюк В.Н. Теория государства и права / под ред. проф. В.Г. Стрекозова. - М.: «Дебахов, Ткачев, Димов». 1995. С. 246

Сразу же оговоримся, что дискуссии о том, следует ли признавать судебную практику источником права, активно ведутся уже на протяжении последних 10 лет. Причем все доводы в пользу признания судебной практики источником российского права словно нанизаны на мысль о том, что в современной системе права закон уже не может считаться единственным воплощением права и основным его источником.

Так, например, профессор Р.З. Лившиц утверждал, что «с теоретических позиций закон перестал быть единственным выражением и воплощением права. Следовательно, не только законодательство может рассматриваться в качестве источника права. Если судебная практика начала отражать и реализовывать гуманистические, справедливые, подлинно правовые начала, то отпали теоретические предпосылки для непризнания ее источником права». Гаджиев Г.А. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права. // Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 1999. №3. С.82

По его мнению, судебная практика в самых различных проявлениях - и при отмене судами нормативных актов, и в разъяснениях пленумов высших судов, и при прямом применении конституции, и при разрешении конкретных споров оказывается источником права. Принятые судебные решения служат образцом для будущих судебных решений. Иными словами, складывается механизм судебного прецедента. Р.З. Лившиц обращает внимание на важную особенность основополагающих решений, на базе которых складывается судебный прецедент. Все эти решения в той или иной форме апробируются Верховным Судом РФ или Высшим Арбитражным Судом РФ и публикуются. Опубликование судебного решения превращает это решение в основу прецедента. Таким образом, имена эта черта, по мнению Р. Лившица, сближает судебную практику с другими источниками права и считать ее источником права. Лившиц Р.З. Теория права. М., 1994. С. 110.

На противоположных научных позициях находится член-корреспондент РАН В.С. Нерсесянц. По его мнению, в контексте современной российской государственности существо проблемы судебной практики состоит не в том, может ли суд создавать правовую норму, а совершенно в другом: имеет ли суд право на правотворчество, т.е. одновременно и законодательствовать, и применять закон. По смыслу конституционного разделения властей акты всех звеньев судебной системы (судов общей юрисдикции, арбитражных судов, Конституционного Суда РФ), несмотря на их внешние различия, являются правоприменительными актами. Там же.

В своих рассуждениях В.С. Нерсесянц последовательно приходит к выводу о том, что любая отмена нормативно-правового акта является прерогативой законотворческих органов, но не суда. Суд же вправе дать лишь юридическую квалификацию (правовую оценку и характеристику) рассматриваемого нормативно-правового акта в смысле его соответствия или несоответствия конституции, закону. Решение судебного органа о несоответствии рассматриваемого нормативного акта конституции или закону лишь основание для отмены этого акта компетентным правотворческим органом, а не сама отмена.

Такое решение суда, считает В.С. Нерсесянц, является также лишь основанием (юридическим фактом), с которым законодатель (и действующее право) связывает определенные последствия (утрата силы акта, его неприменение судами и т.д.)

По нашему мнению судебная практика не может считаться источником конституционного права России.

Еще одной дискуссионной проблемой является признание источником права судебного нормотворчества.

Р.З. Лившиц относительно нормотворческой функции судебной власти высказывает следующее суждение: «Государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат, прежде всего, правовые нормы. Поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия». Лившиц Р.З. Современная теория права: Краткий очерк. М., 1992. С. 46. В другой работе этот же ученый отмечает: «Признавая в судебной системе самостоятельную ветвь государственной власти, мы тем самым признаем допустимость принятия судами правовых норм». Им делается обоснованный вывод о том, что возрастание роли суда в жизни общества с необходимостью приводит к выполнению судебной практикой нормотворческой функции. Лившиц Р.З. Судебная практика как источник права//Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 12, 15.

По мнению С.В. Потапенко, несмотря на отсутствие официального признания судебного нормотворчества в качестве источника российского права Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право// Судебная практика как источник права. М., 1997. С. 38, оно фактически существует на уровне высших российских судов. Потапенко С.В. Судебное нормотворчество и единство судебной практики // Верховный Суд Республики Хакасия (http://supcourt.khakasnet.ru/008.html) Подобный довод дает некоторым ученым повод говорить о том, что решения высших судебных органов Российской Федерации носят прецедентный характер.

Возникает вопрос - все ли судебные постановления высших российских судов должны рассматриваться в качестве прецедентов, формирующих судебную практику в широком смысле этого слова, то есть практику всех российских судов, а не конкретного районного суда, решение которого отменено в порядке надзора Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ? Ответ на этот вопрос выработала многолетняя практика, когда наиболее актуальные судебные постановления, носящие прецедентный характер, публикуются в Бюллетене Верховного Суда РФ и в Вестнике Высшего Арбитражного Суда РФ. Официальное опубликование этих решений является одним из признаков их нормативности, поскольку в силу ст.15 (ч.3) Конституции РФ применению подлежат только официально опубликованные акты.

Таким образом, как мы указывали ранее, обобщением судебной практики в России занимаются высшие суды. На основе обобщения они создают в пределах своей компетенции новые правовые нормы с целью руководящего разъяснения применения действующего законодательства по тем вопросам, которые представляют трудности для разрешения в суде или недостаточно урегулированы правыми нормами.

Как мы указывали в первой главе настоящего дипломного исследования, акты высших судебных инстанций действительно в определенных ситуациях могут содержать нормы права. Такие выводы позволяет сделать, например, п. 2 ст. 13 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. N 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации», по которому постановления Пленума ВАС РФ обязательны для арбитражных судов. Такие положения соответствуют всем признакам правовой нормы.

Но в первую очередь, если вести разговор о постановлениях Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, источником конституционного права России могут быть признаны постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, которые носят нормативный характер, могут содержать нормы конституционного права, принимаются компетентным органом, общеобязательны и их исполнение обеспечивается силой государственного принуждения.

С.В. Потапенко отмечает, что «с учетом сложившейся инстанционности российской судебной системы можно говорить о прецедентном характере судебных постановлений, прежде всего, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, возглавляющих систему судов общей юрисдикции и арбитражных судов соответственно, что в определенной степени предполагает обязательность правовой позиции высших российских судов для нижестоящих судов». Потапенко С.В. Судебное нормотворчество и единство судебной практики // Верховный Суд Республики Хакасия (http://supcourt.khakasnet.ru/008.html)

В настоящее время уже большинство российских авторов не отрицают очевидного нормативного характера разъяснений, исходящих от Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. См., напрмер,: Чистяков Н.Ф. Значение и природа руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР // Совершенствование законодательства о суде и правосудии. М., 1985. С. 43; Авилина И.В. Праворазъяснительная деятельность высших судебных органов // Советская юстиция. 1988. № 17. С. 11-13; Жуйков В.М. Роль разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в обеспечении единства судебной практики и защиты прав человека // Комментарий к постановлениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам. М., 1999; Бабкин А.И. Судебный прецедент - основа для совершенствования налогового законодательства // Налоговые споры. Теория и практика. 2003. Октябрь. С. 4-8. У них имеется полномочие давать разъяснения по вопросам судебной практики (ст. 126 Конституции РФ). Традиция судебного правоприменения придает обязательный характер разъяснениям Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики. «По сути своей праворазъяснительная деятельность высших российских судов - это толкование закона, и соответственно то толкование, которое они дают в своих разъяснениях, становится обязательным образцом для решения судами конкретных дел». Потапенко С.В. Судебное нормотворчество и единство судебной практики // Верховный Суд Республики Хакасия (http://supcourt.khakasnet.ru/008.html)