Защита владения от изъятия в административном порядке

Защита владения от изъятия в административном порядке

Юристы только начинают обсуждать вопросы защиты владения как такового, и при отсутствии в нашем законодательстве отдельной владельческой защиты эта тема представляет громадную теоретическую сложность, а между тем уже возникли практические проблемы, требующие немедленного реагирования1.

Приведем обычную ситуацию, самую распространенную и почти неразрешимую. Собственник автомашины, приобретенной за рубежом, при ввозе не выплатил положенные таможенные платежи и на основании ст. 131 Таможенного кодекса РФ (далее - ТК РФ) не вправе распорядиться своим транспортным средством. Несмотря на это, автомашина продана третьему лицу, которое становится приобретателем и владельцем. Убедившись, что декларант не внес таможенные платежи, таможенный орган в соответствии со ст. 338 ТК РФ изъял транспортное средство у покупателя. До сих пор ситуация анализировалась в аспекте конституционных гарантий собственнику, то есть продавцу (декларанту), от конфискации, и этот вопрос более или менее ясен. Но при этом все забыли о другой стороне сделки - о покупателе. Его же более всего интересует другой вопрос: существует ли какая-либо частно-правовая защита у него, поскольку именно он лишается автомобиля. Для ответа на этот вопрос мы должны будем последовательно решить ряд проблем, которые вплоть до последнего времени не привлекали особого внимания.

Начнем с выяснения последствий совершенной сделки по продаже транспортного средства. Едва ли можно сомневаться в том, что налицо основания считать ее ничтожной в силу прямого нарушения запрета, установленного ст. 131 ТК РФ. Прямым следствием этого стало то, что собственность сохранилась у продавца, а покупатель приобрел статус добросовестного незаконного владельца, поскольку эта добросовестность надлежащим образом не опровергнута.

Данная ситуация хорошо известна частному праву и обычна для динамичного оборота. Но на почве оборота слаборазвитого и соответствующего ему юридического инструментария приходится каждый раз ее подчеркивать и специально квалифицировать.

Следующий вопрос касается права таможенных и иных административных органов применять изъятие (то есть меры насильственного характера, но обращенные на имущество) против лиц, не рассматриваемых как правонарушителей. Это достаточно устоявшийся институт публичного права и оспаривать его, конечно, нет оснований. "Аресты, секвестры, конфискации, запрещения и другие лишения или ограничения права пользования имуществом и выбора занятий имеют место не только в двух вышеуказанных случаях2, но проявляются еще и в видах ограждения казенного интереса"3. Понятно, что при буквальном толковании защита "казенного интереса" позволяет вторжение в имущественную сферу не только нарушителя, но иного лица. Признав правомерность административного насилия, выразившегося в изъятии имущества, мы тем самым уже сделали вывод о бесперспективности защиты полученного владения в рамках административной юрисдикции, поскольку собственно порядок изъятия не нарушен.

Теперь мы можем заметить, что, конечно, проблема выходит за рамки деятельности таможенных органов и затрагивает вообще сферу полицейских, административных отношений, в том числе, например, наложение ареста или опись имущества судом или судебным приставом-исполнителем. Здесь есть прямое указание на то, что допускается обращение взыскания на имущество должника, находящееся у иных лиц (ст. 48 Федерального закона "Об исполнительном производстве"). Такая формулировка не оставляет сомнений в том, что принадлежность означает право собственности на имущество, ибо только такая связь остается с теми вещами, которые оказались у других лиц. Это тем более очевидно, если учесть, что для продажи - а именно в этом состоит обращение взыскания на имущество (ст. 54 Федерального закона "Об исполнительном производстве") необходимо, чтобы имущество принадлежало должнику на праве собственности4.

Соответственно и норма ст. 92 того же Закона, предоставляя "другим лицам" средство защиты на случай "спора, связанного с принадлежностью имущества, на которое обращается взыскание" - иск об освобождении имущества от ареста или исключении его из описи, должна пониматься прежде всего как норма о защите собственности или, в крайнем случае, законного владения, поскольку оно несовместимо с арестом, изъятием имущества и его предстоящей реализацией (здесь можно прежде всего указать залогодержателя и кредитора, удерживающего имущество неисправного должника в порядке ст. 359 ГК).

Казалось бы, тем самым защита незаконного владения отпадает и значение права на исключение имущества из описи (освобождение от ареста) для нашей ситуации утрачивается, хотя сама по себе возможность предъявления иска третьим лицом, заявляющим о своем праве собственности, существует, конечно, не только в сфере исполнения судебных решений, но во всех других случаях административного изъятия вещи, поскольку такое изъятие в конечном счете направлено на защиту казенного интереса, то есть продажу (реализацию) вещи. Однако это средство помогает при решении нового и, наверное, самого важного вопроса: какова природа права административных органов на изъятое имущество с момента изъятия и до его вручения покупателю или взыскателю, если имущество не будет реализовано? Именно при определении этого явления и выходит на первый план иск об освобождении имущества от ареста (исключении из описи).

Известна дискуссия о характере этого иска: является ли он петиторным, то есть иском о признании права собственности, либо виндикационным - об истребовании вещи? Для наших целей эта дилемма не играет большой роли, поскольку мы ориентируемся на ситуацию утраченного владения - следствие изъятия вещи. Поэтому мы соотносим иск, предусмотренный ст. 92 Федерального закона "Об исполнительном производстве", с виндикацией, не обсуждая случая возникновения спора при оставлении вещи у фактического владельца.

Теперь вспомним, что виндикационный иск подлежит удовлетворению, если он предъявлен собственником к незаконному владельцу вещи. Понятно, что административный орган, изъявший имущество на законных основаниях, не может рассматриваться как незаконный владелец. Но если иск подлежит удовлетворению - а нет никаких оснований сомневаться, что при доказанности надлежащего титула на стороне истца иск, конечно, удовлетворяется и вещь ему возвращается, ответчик, в качестве которого выступает орган государства, удерживающий вещь, не может считаться и законным владельцем, ибо от законного владельца вещь не виндицируется5. Следовательно, в этом и состоит главный вывод, право этого органа на вещь не является каким-либо частным правом и не защищается, конечно, цивильными средствами, то есть иском.

Может показаться, что в таком суждении кроется опасность утраты возможности защиты вещи от посягательств третьих лиц. Но такое мнение, если оно возникло, ошибочно. Действительно, представим, что опечатанную, описанную и арестованную недвижимость заняли третьи лица. Если, как мы утверждаем, судебный пристав или иной административный орган не вправе применить для защиты вещи исковые средства (здесь виндикационный иск), то как же производить выселение нарушителей (арест вещи)? Ответ весьма прост: выселение (изъятие) вновь производится точно так же и на том же основании, что и вообще у третьих лиц.

Административный орган объявляет о том, что вещь подлежит изъятию и осуществляет его всеми предоставленными ему средствами, включая и допускаемое законом насилие, причем, как говорили дореволюционные юристы, "возражения третьих лиц игнорируются". Совершенно очевидно, что здесь нет никакой почвы, равно как и юридического основания, для применения исковой формы защиты. Но это лишний раз подтверждает уже сделанный нами вывод: административные органы не имеют гражданского, частного права на изъятое (арестованное, описанное) имущество, поскольку, когда есть право, всегда есть иск для его защиты.

Теперь мы можем возвратиться к вопросу о защите приобретателя изъятой вещи. Наиболее типичной и потому исходной, пожалуй, следует считать позицию покупателя вещи по ничтожной сделке. В этом случае он начинает владение, которое при наличии указанных в законе условий переходит по истечении указанного там же срока в право собственности. Закон уважает давностное владение и предоставляет владельцу до приобретения права собственности на имущество защиту владения против третьих лиц, не являющихся собственниками, а также не имеющих прав на владение в силу иного предусмотренного законом или договором основания (ст. 234 ГК).

Мы уже уяснили, что административные органы не имеют права на владение изъятым имуществом. Следовательно, лицо, владеющее имуществом по приобретательной давности, обладает против них защитой по иску об истребовании вещи из их владения. Подтверждение этого вывода мы находим и в нашей классике. Известный цивилист Е. В. Васьковский без тени сомнения писал: "Если описываемое имущество не находится во владении должника, то третьи лица могут требовать прекращения описи как в исковом порядке, так и в частном и ссылаться при этом не только на свое право собственности, но и на фактическое владение описываемым имуществом"6. Понятно, что условием удовлетворения иска, предъявленного по основаниям п. 2 ст. 234 ГК, будет подтверждение добросовестности приобретения. Тем самым снимается ожидаемое возражение против такого иска, сводящееся к тому, что сделка купли-продажи, в силу которой вещь оказалась у приобретателя (покупателя), была совершена специально с целью укрытия имущества от взыскания. В выяснении добросовестности приобретения решающую роль играет система регистрации сделок, прав (на недвижимость) и самих объектов сделок7. Если отказать владельцу в возможности заявления иска об истребовании изъятой вещи, что при отсутствии убедительных аргументов из сферы частного права может быть обосновано лишь заботой о казенном интересе, будут созданы предпосылки для серьезных злоупотреблений.

Например, собственник, пропустив срок виндикации или проиграв процесс об истребовании своего имущества по мотивам добросовестности ответчика (ст. 302 ГК), указывает на это имущество своим кредиторам, которые выставляют его на торги в порядке исполнительного производства. Нет нужды говорить, что в этом случае запрет владельцу отстаивать свое владение был бы не только несправедлив, но и прямо вступил в противоречие со всей логикой Гражданского кодекса.

Изложенный теоретический анализ ситуации был необходим, поскольку перечисленные средства защиты, насколько известно, предлагаются на почве действующего права впервые. Поэтому естественно ожидать возражений на всех стадиях при рассмотрении подобных исков, если они будут предъявляться. Чтобы эти возражения привели к проникновению в юридическую суть ситуации, а не ограничились апелляциями к обстоятельствам, выходящим за рамки ГК, мы и считаем необходимым столь подробное изложение аргументов, возникающих при обсуждении всех сторон вопроса. Может быть, нужно еще раз сформулировать суть иска в защиту владения: добросовестный приобретатель, не настаивая на своем праве собственности и не отрицая, что сделка, по которой к нему попало имущество, изъятое таможенными, налоговыми органами, судебным приставом, ничтожна, требует, однако, вернуть ему владение, ссылаясь на то, что он владеет по приобретательной давности и имеет защиту по п. 2 ст. 234 ГК.

Нужно отметить, что эти иски требуют оперативности, так как, если продажа изъятого имущества с торгов все же состоялась, вернуть владение становится невозможным: спор утрачивает вещную форму и сводится только к взысканию убытков.

----------------------------------------------

1. Имеется в виду защита владения без титула, незаконного владения. Подробнее см.: Закон, 1997, N 12, с. 104-107.

2. ...по поводу преступлений и проступков, а также с исключительной целью устранения какой-либо опасности.

3. Тарасов И. Т. Очерк науки полицейского права. - М., 1897, с. 69.

4. Институт исполнения воспринял свои основные формы от соответствующего римского института, в котором личность должника считалась утраченной. Отсюда проистекает и принципиальная пассивность в частноправовом отношении как должника, так и вообще нарушителя права, вследствие чего мы говорим о способах защиты только иных, кроме нарушителя, лиц.

5. Ср. с определением законных (титульных) владельцев как "временных владельцев имущества, обладающих им в силу договора с собственником". (Суханов Е. А. Лекции о праве собственности. - М., 1991, с. 225). Конечно, административный орган изымает имущество помимо и вопреки всякой договоренности с собственником.

6. Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. - М., 1914, с. 494. Нужно особо отметить, что речь идет именно о фактическом владении, а не о праве.

7. О регистрации автомобильного транспорта см.: Николаев М. Право собственности на автотранспортное средство как основание защиты гражданами своих имущественных интересов // Хозяйство и право, 1998, N 1, с. 96-103.