Пленум Верховного Суда в п. 13 Постановления от 16 августа 1984 г. обратил внимание судов на необходимость различать состояние необходимой обороны и так называемой мнимой обороны, когда субъект лишь ошибочно предполагает наличие посягательства:

«В тех случаях, когда обстановка происшествия давала основание полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не сознавало и не могло сознавать ошибочность своего предположения, его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны. Если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности как за превышение пределов необходимой обороны.

Если же лицо причиняет вред, не сознавая мнимости посягательства, но по обстоятельствам дела должно было и могло это сознавать, действия такого лица подлежат квалификации по статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за причинение вреда по неосторожности» [29, с. 94].

Выделяют ряд условий правомерности необходимой обороны, относящихся к защите: защита путем причинения вреда нападающему, своевременность защиты и соразмерность защиты характеру и опасности посягательства.

При пресечении посягательства вред должен быть причинен только посягающему, а не третьим лицам. Вред личности или ее интересам может выразиться в лишении жизни, причинении вреда здоровью, уничтожении имущества, в нанесении побоев, в ограничении свободы (связывание, запирание в помещении) и т.п.

Кто конкретно совершает посягательство, в каких родственных или служебных отношениях с ним находится защищающееся лицо, значения не имеет. Поэтому при защите вред может быть причинен супругу или другим родственникам, начальнику или подчиненному по службе и даже представителю власти, если его действия объективно выразились в незаконном посягательстве, квалифицируемом как нападение.

Причинение вреда третьему лицу всегда исключает в содеянном лицом необходимую оборону. Такое поведение реально общественно опасно и влечет ответственность на общих основаниях. При этом возможны варианты правовой оценки содеянного. Во-первых, возможно причинение вреда третьему лицу в результате фактической ошибки. В этом случае содеянное оценивается по правилам мнимой обороны. Во-вторых, возможно причинение вреда третьим лицам при отклонении действия. В последнем варианте ответственность наступает с учетом неосторожной формы вины лица.

Действующее законодательство, при известных условиях, признает причинение вреда третьим лицам как правомерное поведение, но для этого необходимо установить основания для применения другого правового института - крайней необходимости (ст. 39 УК).

Не подпадают под признаки необходимой обороны факты использования специальных защитных устройств, приспособлений, устанавливаемых гражданами для обеспечения сохранности своего имущества от предполагаемых, возможных посягательств. Такие специальные защитные средства, как капканы, ловчие ямы, взрывные устройства, отравляющие вещества, электричество и др., специально предназначены для причинения вреда людям, намеренно или случайно оказавшимся в зоне действия подобных устройств. Необходимой обороны здесь нет, поскольку отсутствует общественно опасное посягательство. К тому же такие приспособления, вещества и т.п. могут причинить весьма серьезный вред не только потенциальному правонарушителю, но и любым другим законопослушным гражданам. Несоразмерность защищаемых подобными способами интересов и фактически причиняемого вреда (смерть потерпевшего, тяжкий и другой вред здоровью) ведет к оценке содеянного как преступления и влечет ответственность за последствия на общих основаниях.

Защита должна быть своевременной, ее правомерность предопределяется пределами во времени. Общественно опасное посягательство объективно имеет начальный и конечный моменты. Необходимая оборона возможна именно в тот период времени, которое занимает само посягательство. Обычно защита возможна с покушения до окончания посягательства, его фактического прекращения. Оконченным посягательство может быть не только в случае достижения поставленной цели, но и в ситуациях, когда в результате деятельности других людей или действий защищающегося субъект объективно не может продолжать посягательство, а также в случае его добровольного отказа либо когда он вынужден на длительное время отложить продолжение посягательства. Окончание посягательства всегда свидетельствует об исчезновении основания для осуществления защиты.

Прекращение посягательства надо отличать от кратковременного приостановления его осуществления для его продолжения затем с большей интенсивностью. Например, не справившись с потерпевшим, нападающий, оставив его, начинает выламывать доску или кол в заборе для использования их в качестве орудия нападения. В данном случае субъект не прекратил нападения. Временное приостановление посягательства связано с его намерением приобрести средства для продолжения нападения с большей интенсивностью. Поскольку в таком «рваном» во времени, продолжаемом по эпизодам нападении угроза охраняемым интересам не устраняется, налицо состояние, дающее право на защиту.

По времени состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и в ситуациях, когда налицо реальная угроза нападения.

Пленум Верховного Суда в Постановлении от 16 августа 1984 г. разъяснил, что состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягающего к обороняющемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства [3].

Ответственность за причинение вреда при защите наступает на общих основаниях, если вред причинен после предотвращения посягательства либо после его окончания, когда в применении защиты уже отпала необходимость. Факт возможного совершения защитных действий в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны нападающего, должен приниматься во внимание судом в процессе юридической оценки содеянного.

От своевременной защиты следует отличать провокацию обороны, когда лицо намеренно вызывает нападение, чтобы затем использовать его как предлог для совершения запрещенных законом действий. При «защите» в таких случаях часто используется ситуация драки, в ходе которой учиняется расправа или реализуется акт мести. Состояния необходимой обороны здесь нет. Налицо умышленное посягательство, которое надлежит квалифицировать на общих основаниях.

Правомерность действий защищающегося предполагает соразмерность защиты характеру и опасности посягательства.

В 2002 г. в УК РФ были внесены дополнения, существенно расширившие право граждан на необходимую оборону (ч. 1 ст. 37 УК). В частности, правомерной ныне признается защита личности, прав и законных интересов обороняющегося, другого лица, общества и государства путем причинения любого вреда посягающему, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия [29, с. 3].

Из содержания этого дополнения законодательства следует, что, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, вопрос о соразмерности защиты характеру и опасности посягательства не возникает. Лицо вправе применить любые средства, способы для причинения любого вреда нападающему вплоть до лишения его жизни. Превышение пределов необходимой обороны возможно лишь в ситуациях, когда посягательство не сопряжено с упомянутым выше насилием или его угрозой.

Примечательно, что в первоначальной редакции УК 1996 г. это положение отсутствовало (оно было введено в УК 1960 г. в 1994 г.). Подобный подход законодателя существенно ограничил бы право граждан на необходимую оборону в особо экстремальных ситуациях.

Защита правомерна, если в ходе ее реализации не было допущено превышения пределов необходимой обороны, т.е. умышленных действий, явно не соответствующих характеру и степени общественной опасности посягательства (ч. 3 ст. 37 УК). Решая вопрос о соразмерности защиты и посягательства, необходимо учитывать все факторы, имеющие непосредственное отношение к событию. Конкретно учитываются характер и степень общественной опасности посягательства в сопоставлении с возможностями обороняющегося[32, с. 55].

Если насильственные действия обороняющегося продолжаются после прекращения посягательства, состояние необходимой обороны отсутствует. Однако надо иметь в виду, что субъект не всегда может правильно оценить ситуацию и определить наличие объективных признаков состояния необходимой обороны. Это обстоятельство влияет на определение формы его вины.

Оценка продолжения «оборонительных» действий после окончания преступного нападения должна производиться с учетом субъективного отношения лица к своим действиям, с установлением факта, сознавал ли обороняющийся, что посягательство окончилось. Если обороняющийся не сознавал, что опасность, от которой он оборонялся, миновала, и продолжил насильственные действия в отношении нападавшего, у него отсутствует умысел на совершение преступления.

Так, по делу К. суд, признав ее виновной в совершении убийства при превышении пределов необходимой обороны, в приговоре констатировал, что она, увидев в руках С. нож, могла реально опасаться за свою жизнь, однако, вырвав из его рук нож, т.е. завладев им, К. не попыталась покинуть квартиру или предотвратить конфликт иным путем, менее опасным для жизни С., а со значительной силой нанесла ему удар ножом в жизненно важную часть тела - грудь, причинив повреждение сердца, от чего он скончался на месте преступления.

Президиум Московского городского суда дело прекратил за отсутствием в деянии К. состава преступления, указав следующее: «Как видно из материалов дела, К. находилась наедине с С. в запертой комнате, в отсутствие соседей по коммунальной квартире. Он в этот вечер был в состоянии алкогольного опьянения, вел себя агрессивно, подошел к К., держа нож на уровне ее груди. Она, понимая, что для ее жизни существует реальная угроза, защищаясь, вырвала нож и нанесла им удар С. в грудь.

Следовательно, действия К. соответствовали характеру и степени общественной опасности посягательства. Поэтому осуждение ее за убийство при превышении пределов необходимой обороны нельзя признать обоснованным» [ 3].

В данном случае хотя К., обезоружив нападавшего, и приобрела преимущество, но, полагая, что посягательство на нее не окончилось, продолжала защищаться, используя вырванный у нападавшего нож.

В тех случаях, когда лицо, подвергшееся преступному нападению, отразило посягательство и продолжило насильственные действия, осознавая, что угроза миновала (например, нападавший обратился в бегство или упал и потерял сознание), деяние должно расцениваться как расправа, самосуд.

На характере и степени общественной опасности посягательства отражается ряд обстоятельств. Так, большая ценность или значимость объекта охраны превращает посягательство в более опасное. Увеличивает опасность посягательства его интенсивность: участие в нападении нескольких лиц, вооруженность нападающего, внезапность нападения, физическая сила нападающего и др.

Различными могут быть и действия защищающегося, что не может не учитываться при сопоставлении защиты с нападением. Так, принимаются во внимание физическая сила защищающегося, обладание средствами активной самообороны, оружием, количество защищающихся и др. Нельзя игнорировать и то обстоятельство, что защита всегда ограничена в избрании ответных мер из-за внезапности нападения и сильного психологического волнения защищающейся стороны, что не может не учитываться при разрешении дела по существу.

Важно подчеркнуть, что все обстоятельства, относящиеся к нападению и защите, непременно должны оцениваться в совокупности, так как только в этом случае можно решить вопрос о соразмерности защиты характеру и общественной опасности посягательства.

Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства.

Под явным несоответствием защиты характеру и степени общественной опасности посягательства понимается причинение нападающему чрезмерного, не вызываемого в сложившихся обстоятельствах необходимостью, тяжкого вреда здоровью либо смерти. При превышении подобный вред обычно является следствием того, что лицо прибегло к интенсивной защите с применением таких средств и способов, применение которых явно не вызывалось ни реальной обстановкой, ни уровнем опасности посягательства, когда необходимости в такой защите не было. Так, причинение тяжкого вреда здоровью с использованием топора для защиты от посягательства, выразившегося в оскорблении и пощечинах, должно квалифицироваться как превышение пределов необходимой обороны, поскольку само нападение не обладает большой опасностью. Вместе с тем внезапное и интенсивное нападение, характеризующееся высоким уровнем общественной опасности, может потребовать использования таких же и даже более эффективных средств защиты.

Следовательно, для решения вопроса о том, превышены пределы необходимой обороны или нет, необходимо установить чрезмерность защиты, т.е. явное несоответствие защиты характеру и степени общественной опасности посягательства. При этом оценка чрезмерности защиты предполагает учет интенсивности, внезапности нападения, физических возможностей обороняющегося и т.п.

Решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, суды должны учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.). При совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действий всей группы» [29].

Для того чтобы превысить пределы необходимой обороны, нужно находиться в состоянии необходимой обороны. Пленум Верховного Суда предусмотрел лишь одно исключение из этого правила. Он предложил судам квалифицировать как превышение пределов необходимой обороны причинение вреда при мнимой обороне, если лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства.

Действующее законодательство признает превышением пределов необходимой обороны лишь умышленное деяние, когда субъект сознательно совершает действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства.

Федеральным законом 2003 г. ст. 37 УК дополнена специальным положением, в соответствии с которым: «Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения».

Превышение пределов необходимой обороны обладает определенным уровнем общественной опасности. Посягающему без необходимости умышленно причиняется вред, указанный в ст. 108 и 114 УК, поэтому содеянное квалифицируется как преступление. Однако, поскольку причинение при превышении пределов необходимой обороны смерти либо тяжкого вреда здоровью вызвано стремлением отразить общественно опасное нападение, уголовный закон рассматривает эти преступления как менее опасные и предусматривает в ст. 108 и 114 УК сравнительно невысокие по размерам санкции. Более того, в соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны признается обстоятельством, смягчающим наказание.

Необходимая оборона - это правомерная защита от общественно опасного посягательства, реализуемая путем причинения вреда нападающему. Этот институт нацелен на поощрение любой правомерной активности граждан, направленной на пресечение преступных посягательств[29, с. 107].

Существуют условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к нападению: общественная опасность посягательства, его наличность и действительность, и относящиеся к защите: осуществление ее путем причинения вреда нападающему, своевременность защиты и соразмерность защиты характеру и степени общественной опасности посягательства.

Превышением пределов необходимой обороны являются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и степени общественной опасности посягательства.

2.3 Превышение пределов необходимой обороны

Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства (ч. 2 ст. 37 УК РФ). Совершение таких действий является нарушением одного из условий правомерности необходимой обороны, а именно условия о недопустимости превышения пределов защиты, что объективно опасно для общества и, следовательно, влечет уголовную ответственность виновного в их совершении лица. Но прежде чем рассматривать вопрос о превышении пределов допустимой обороны и ответственности за него, необходимо установить эти пределы.

Статья 37 Уголовного кодекса РФ гласит, что превышением пределов необходимой обороны являются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства[2].

Опасность посягательства есть способность причинить вред общественным отношениям. Для характеристики опасности посягательства выделяют ее качественную и количественную сторону - характер опасности и степень опасности соответственно.

Характер опасности зависит от объекта посягательства. Несоразмерность обороны характеру опасности посягательства проявляется в явном резком внешнем различии между социальной значимостью защищаемого блага и блага, которому посягающим причиняется вред .

Однако два посягательства могут быть одинаковыми по характеру опасности и при этом различаться по степени опасности, которая включает в себя все особенности того или иного деяния: способ и средства совершения, место, время, интенсивность, степень вреда, причиняемого либо который может быть причинен, форма вины, мотивы, цель. Таким образом, несоразмерность средств обороны и посягательства, несоответствие их по интенсивности и прочим аспектам есть несоответствие оборонительных действий степени общественной опасности посягательства.

Таким образом, превышение пределов необходимой обороны есть несоответствие оборонительных действий характеру и степени общественной опасности посягательства.

Согласно законодательной формулировке несоответствие должно быть как характеру, так и опасности посягательства. Как было рассмотрено выше, опасность посягательства включает в себя характер опасности посягательства и степень опасности посягательства. Что касается термина «характер посягательства», то его значение неясно.

Однако в настоящий момент посягательство не обязательно должно подпадать под признаки преступления, и установление соответствия по характеру противоправности посягательства неактуально. Для установления основания необходимой обороны достаточно констатации посягательства как общественно опасного. Ранее же посягательство рассматривалось, как «деяние, предусмотренное Особенной частью Уголовного закона» , в связи с чем спорен был вопрос об обороне против административных проступков, стоящих на грани с преступлениями, что и могло предопределить включение в законодательную формулировку термина «характер посягательства»[14, с. 87].

Исходя из вышесказанного, представляется возможным исключить термин «характер» из дефиниции превышения пределов необходимой обороны, что позволит акцентировать внимание правоприменителей на установлении соответствия обороны главному, единственному, многоаспектному свойству посягательства - его общественной опасности.

Вместе с тем установление соответствия или несоответствия не так просто: названное качество включает в себя множество разнообразных самостоятельных характеристик.

Исследователи [13, с.18] рассматриваемой проблемы по-разному называли обстоятельства, в которых с большей вероятностью может проявляться превышение пределов необходимой обороны, предпринимали попытки их систематизировать.

Так, явное несоответствие обороны общественной опасности посягательства, прежде всего, виделось в несоответствии:

- характера защищаемого интереса;

- причиненного вреда тому, что мог наступить в результате посягательства;

- применяемых орудий и средств обороны и посягательства;

- интенсивности действий сторон;

- силы, численности сторон.

Названные признаки рассматривались в различных сочетаниях и представляли собой особым образом сформулированный обобщенный результат изучения судебно-следственной практики, в чем чаще проявляется эксцесс обороны.

В этой связи в рамках проводимого исследования правоприменителям был задан вопрос: «Что, по Вашему мнению, с большей вероятностью свидетельствует о наличии в действиях лица превышения пределов необходимой обороны?»

Получены следующие результаты анкетирования:

- 35% респондентов полагают, что превышение пределов необходимой обороны чаще всего имеет место при несоответствии обороны посягательству по интенсивности (уровню напряженности усилий);

- 40,63% - при несоразмерности применяемых посягающим и обороняющимся средств и орудий;

- 30% - при несоразмерности вреда от посягательства и вреда, причиненного обороняющимся в ответ.

Однако для констатации факта превышения пределов необходимой обороны в каждом конкретном случае необходимы анализ и сопоставление посягательства и оборонительных действий по всем аспектам, сравнение только, например, по интенсивности либо по примененным орудиям и средствам недостаточно для выводов. В связи с чем актуальным представляется разработка некого механизма, конструкции, позволяющей соотнести оборонительные действия со всеми признаками общественной опасности посягательства.

Такая попытка была предпринята А.П. Козловым [24, с. 3]. В основу его концепции определения эксцесса обороны положена ценность благ, в отношении которых совершается посягательство (характер опасности). Причиненный же вред должен быть равен предотвращенному либо превосходить его на одну условную единицу. В этом случае действия обороняющегося рассматриваются как совершенные в пределах необходимой обороны. Эксцесс же, по мнению А.П. Козлова, есть превышение причиненного вреда на две условные единицы по отношению к предотвращенному.

В случае, когда предотвращенный и причиненный вред различны по характеру, А.П. Козлов сравнивает значимость благ, которым причинен вред, исходя из медианы санкций статей Особенной части Уголовного кодекса, их охраняющих.

При критике такого подхода говорится об излишней формализации механизма определения превышения пределов необходимой обороны, отсутствии комплексного учета всех обстоятельств ситуации «посягательство - оборона» .

Действительно, любая попытка систематизировать и структурировать процесс квалификации в той или иной мере будет способствовать его формализации. С другой стороны, отсутствие такого инструмента значительно усложняет применение законодательства.

Поэтому не стоит отказываться от подобного инструментария, однако следует уделять внимание максимальному отражению в нем различных аспектов рассматриваемого явления и делать акцент на недопустимости его «бездумного» применения.

Говоря об элементах формализма как способе упрощения применения законодательства, также следует упомянуть деление обороны на «предельную» и «беспредельную».

В настоящий момент режим беспредельной обороны, т.е. обороны любым способом, вплоть до причинения смерти, установлен для посягательств, связанных с насилием, опасным для жизни, либо с угрозой применения такого насилия (ч. 2 ст. 37 УК РФ) [33, с. 77].

Следует заметить, что любые оборонительные действия против такого посягательства и без соответствующего указания на то в законе не должны признаваться эксцессом обороны, так как полностью соответствуют посягательству по характеру опасности. Возможные же различия по степени опасности не дадут явного несоответствия. Однако провозглашение режима беспредельной обороны в данном случае не лишено смысла: таким образом, подчеркивается ценность основного естественного права человека на жизнь, акцентируется недопустимость ограничения права на необходимую оборону при ее защите.

Многие исследователи [36, с.45] предлагают расширить перечень случаев, дающих право на «беспредельную оборону», и перейти к казуальной регламентации института необходимой обороны, например, по аналогии с законодательством США.

Представляется, что такой подход менее удачен, чем механизм определения превышения пределов необходимой обороны, предложенный А.П. Козловым.

Во-первых, казуальная регламентация - все-таки нехарактерный отечественному законодательству прием, способный нарушить целостность восприятия нормы, способствовать формализации правоприменения. По мнению автора, заимствование опыта зарубежных стран должно осуществляться только с учетом традиций и особенностей исторического развития национального законодательства, перечень обстоятельств, оборона при которых, вероятнее всего, необходима, целесообразнее отражать в актах официального толкования - постановлениях Пленума Верховного Суда РФ.

Во-вторых, законодательное установление случаев беспредельной обороны не должно вызывать каких-либо сомнений в фактическом существовании такого права.

Беспредельная оборона - это констатация факта, что при определенных обстоятельствах оборона любым способом будет признана соразмерной.

Так, при соответствии посягательства по характеру опасности явного несоответствия между обороной и посягательством не будет даже при различии по степени опасности. Такое бесспорное соответствие беспредельной обороны посягательству возможно только в случае, если посягательство представляло угрозу жизни, что уже подтверждено законодателем.

Что же касается других благ, то их безапелляционное приравнивание к праву на жизнь вряд ли допустимо.

В качестве примера рассмотрим право на половую свободу. Возможна ли оборона вплоть до причинения смерти при посягательстве сексуального характера?

Соответствие по характеру опасности в данном случае отсутствует - вряд ли можно уравнивать право на жизнь и право на половую свободу. Однако при сексуальном посягательстве, как правило, причиняется вред здоровью, присутствует психологическое насилие, угрозы, также зачастую не в пользу обороняющегося соотношение сил и т.п. При таких обстоятельствах степень опасности посягательства, а также его многообъектность позволяют оборону и путем причинения смерти. Однако возможны случаи посягательств сексуального характера, при которых отсутствует угроза жизни, не причиняется существенный вред здоровью, а соответственно посягательство не достигает той степени опасности, при которой соразмерна будет оборона любым способом вплоть до причинения смерти.

В связи с этим говорить о беспредельной обороне в отношении любых сексуальных посягательств некорректно. Конкретизировать же в законе обстоятельства, при которых такая оборона возможна, нетрадиционно в отечественной законодательной технике, к тому же вряд ли удастся учесть в законе все многообразие возможных ситуаций.

Рассуждения такого же плана применимы к другим видам посягательств, в отношении которых предлагается установить режим беспредельной обороны.

С учетом вышеизложенного представляется целесообразным законодательный перечень случаев, позволяющих оборону любым способом, оставить без изменений. Минимизация же проблем квалификации превышения пределов необходимой обороны видится в разработке механизма определения эксцесса и акцентировании внимания правоприменителей на проблемах института необходимой обороны путем принятия Пленумом Верховного Суда РФ постановления с разъяснениями соответствующего законодательства, проведения обзоров судебной практики по данной категории дел.

Подводя итог сказанному, можно предложить некоторые выводы:

- деяния, в результате которых был правомерно причинен вред посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, подлежат уголовно-правовой квалификации;

- юридическим основанием квалификации деяния, совершенного в состоянии необходимой обороны, является состав необходимой обороны (условия, порождающие право на оборону, относящиеся к посягательству, входят в состав необходимой обороны в качестве его объективного признака);

- факт правомерного причинения вреда, совершенного при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, является фактическим основанием для уголовно-правовой квалификации этих действий.

Подводя итог сказанному, можно предложить некоторые выводы:

- деяния, в результате которых был правомерно причинен вред посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, подлежат уголовно-правовой квалификации;

- юридическим основанием квалификации деяния, совершенного в состоянии необходимой обороны, является состав необходимой обороны (условия, порождающие право на оборону, относящиеся к посягательству, входят в состав необходимой обороны в качестве его объективного признака);

- факт правомерного причинения вреда, совершенного при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, является фактическим основанием для уголовно-правовой квалификации этих действий.

ГЛАВА 3. Пути совершенствование квалификации необходимой обороны

необходимый оборона уголовный правовой посягательство

Эффективность использования права на необходимую оборону во многом зависит от гарантированности его государством, отсутствия опасности быть привлеченным к уголовной ответственности для лица, защищающего личные и общественные интересы. Следует иметь в виду, что в следственной и судебной практике при применении законодательства, регламентирующего институт необходимой обороны (ст. 37 УК РФ), все еще имеют место серьезные недостатки и ошибки, которые приводят порой к необоснованному осуждению граждан. Правоприменительная практика по делам о необходимой обороне и превышении ее пределов непоследовательна и противоречива. В ней господствует обвинительный уклон, о чем, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что фиксируемое судебной статистикой количество эксцессов обороны значительно превышает число случаев правомерной необходимой обороны ) [38, с. 4].

Ситуацию осложняет и несовершенство норм действующего уголовного законодательства, регламентирующих право граждан на необходимую оборону от общественно опасных посягательств. За последнее десятилетие оно менялось несколько раз, что не способствовало стабильности правоприменительной практики, да и сами вносимые изменения и дополнения в ст. 37 УК РФ, как будет показано ниже, были далеко не бесспорны. К тому же законодательной трактовке необходимой обороны свойственно большое число оценочных признаков, юридическое значение которых зависит от усмотрения правоприменителя и многие из которых трактуются весьма неоднозначно.

Состояние необходимой обороны оправдывает причинение вреда посягающему лишь в том случае, когда защитительные действия не выходят за пределы необходимости. Превышение этих пределов (эксцесс обороны) представляет собой общественно опасное деяние.

Необходимая оборона практически всегда носит вынужденный характер. Вытекаемое из требования закона условие относительной соразмерности (разумеется, неравенства и непропорциональности) средств и интенсивности посягательства и защиты подразумевает, что оборона не должна превышать пределов необходимости. У обороняющейся стороны существует определенный предел, при выходе за который его действия уже будут носить противоправный характер. Относительное соответствие действий обороняющегося характеру и степени общественной опасности посягательства и является этим пределом, именуемым в специальной литературе интенсивным пределом допустимости обороны ) [13, с. 86].

Термин «предел» трактуется как «граница чего-нибудь; то, что отграничивает собою что-нибудь; последняя крайняя грань чего-нибудь». «За пределами» означает вне чего-нибудь, вне границ, вне допустимого, возможного . Норма о необходимой обороне не только определяет активное противодействие общественно опасному посягательству, но и требует от обороняющегося не выходить за ее пределы.

Статья 37 УК РФ формулирует превышение пределов необходимой обороны как «умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства» (до недавнего времени в концовке этого определения содержалось более точное указание «степени общественной опасности посягательства»).

Следует согласиться с мнением К.И. Попова, что данная законодательная дефиниция является не вполне точной. Дело в том, что необходимая оборона определена в законе (ч. 1 ст. 37 УК) не как действия, а как причинение вреда посягающему. Эксцесс же обороны определен в ч. 2 ст. 37 УК как «умышленные действия». Однако никакие действия сами по себе, если они не причинили посягающему вреда, превышением пределов необходимой обороны признаваться не могут . Правильнее говорить об умышленном причинении вреда, явно не соответствующего характеру и опасности посягательства.

Я далек от положительной оценки тех изменений, которые внесены в ст. 37 УК РФ Федеральным законом от 14 марта 2002 г., поскольку акцент в них сделан только на случаи, когда «посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия». В таких случаях причинение любого вреда нападающему является теперь правомерным. Законодатель, таким образом, вернулся к тексту ст. 13 УК РСФСР в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 г.

Поступив так, законодатель в значительной степени ослабил защиту таких важных для человека и общества благ, как безопасность здоровья, личная свобода, половая свобода и неприкосновенность, собственность (особенно при насильственных на нее посягательствах), общественный порядок и спокойствие (злостное хулиганство с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия), неприкосновенность жилища, особенно при посягательствах, связанных с насильственным в него проникновением, общественная безопасность и пр. В подобных случаях акцент в правоприменительной деятельности логически переносится на превышение пределов обороны [33, с. 49].

УК РФ Федеральным законом от 14 марта 2002 г., поскольку акцент в них сделан только на случаи, когда «посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия». В таких случаях причинение любого вреда нападающему является теперь правомерным. Законодатель, таким образом, вернулся к тексту ст. 13 УК РСФСР в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 г.

Хуже обстоит дело с адресатом нормы (субъектом обороны), который «фактически поставлен в ситуацию, при которой он должен не только дождаться посягательства, но и определить его направленность и выяснить характер применяемого или угрожающего насилия, т.е. решить вопросы, вызывающие трудности даже у специалистов» . В возникшей экстремальной ситуации у защищающегося, конечно, нет времени на объективную оценку характера и степени опасности посягательства. Цена же ошибки здесь слишком велика - это теперь уже конфликт с уголовным законом. Впрочем, то же самое придется констатировать и при более последовательном переходе законодателя к перечневой системе защищаемых благ.

Другой аргумент против данной законодательной новеллы состоит в следующем. Известно, что профессиональный уровень правоприменителей, особенно сотрудников следственных подразделений, мягко говоря, в целом далек от совершенства. Он в силу объективных причин постоянно снижается. И указания закона в этой профессиональной среде воспринимаются однозначно: если посягательство угрожает жизни обороняющегося, то можно причинять посягающему любой вред вплоть до смерти; в других случаях, как правило, усматривается превышение пределов необходимой обороны, а то и обычное преступление против личности. Чего уж тут мудрствовать лукаво?! Такова логика правоприменительной практики, как бы этого, может быть, не желали субъективно «творцы» Федерального закона от 14 марта 2002 г.

Приведу показательный пример.

Поздно вечером (дело было в декабре 2003 г. 28-летняя Александра Иванникова возвращалась домой, где ее ждали муж и грудной ребенок. Она остановила таксиста-частника. За рулем «Жигулей» десятой модели сидел 23-летний Сергей Багдасарян.

Как только Александра села в машину, Багдасарян заблокировал двери, отвез пассажирку в темный переулок, где потребовал от нее орального секса. Уговоры на насильника не подействовали, он спустил брюки и трусы, схватив Александру за голову, попытался принудить ее к сексу силой. В короткой схватке побеждал молодой здоровый мужчина. В отчаянии женщина дотянулась до сумочки, выхватила оттуда небольшой кухонный нож, который носила при себе, опасаясь нападений, и ударила им таксиста в бедро, после чего выбралась из машины. Била наугад - лишь бы он ее отпустил. К несчастью для Багдасаряна удар пришелся в бедренную артерию, хлынула кровь, а поскольку он находился в состоянии опьянения, то не смог наложить себе жгут. От острой потери крови Багдасарян скончался еще до прибытия скорой помощи.

Дело Александры Иванниковой прошло несколько судебных инстанций. Ее доводы, что она действовала в пределах необходимой обороны и не превысила ее пределов, правоприменители долгое время считали неубедительными. Следствие по этому делу длилось восемнадцать месяцев вместо двух положенных по закону. Вначале ей было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Позже оно было переквалифицировано по ч. 1 ст. 107 УК. В июне 2005 г. Люблинский суд г. Москвы признал Иванникову виновной в аффектированном убийстве и приговорил ее к двум годам лишения свободы условно.

Дело Иванниковой получило большой общественный резонанс . Только благодаря вмешательству правозащитников и юридической общественности приговор по делу в порядке надзора был отменен и Иванникова оправдана за отсутствием в ее действиях состава преступления .

Если оборона осуществляется от посягательства, сопряженного с применением насилия, опасного для жизни, или с угрозой применения такого насилия, то допустимо причинение любого вреда нападающему, в этом случае пределы необходимой обороны не могут быть превышены. Это значит, что вопрос о превышении пределов необходимой обороны может возникнуть только тогда, когда посягательство не было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Принципиально эта новелла ничего не меняет, поскольку и ранее характер посягательства непосредственно учитывался при решении вопроса о превышении пределов необходимой обороны. Вместе с тем, на мой взгляд, такое законодательное уточнение делает более четкой норму о необходимой обороне.

Законодатель внес в ст. 37 УК полезное уточнение. Но он не вполне последователен. Ему следовало бы официально определить, какое насилие или угроза его применения являются опасными для жизни. Таким ориентиром может быть примечание к ст. 37 УК, в котором целесообразно указать: «Под насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо угрозой применения такого насилия следует понимать насилие, которое может быть сопряжено с причинением смерти или тяжкого вреда здоровью».

Еще одна проблема, связанная с необходимой обороной, долгое время не находит законодательного разрешения. В последнее время гражданам все чаще и чаще приходится защищать свое священное право частной собственности при помощи различных средств и приспособлений. В СМИ Оренбургской области неоднократно сообщалось о том, что владельцы дачных участков используют различные способы защиты своего имущества. В одном случае гражданин, с целью проучить воров, опрыскивал выращиваемые на своей даче овощи раствором, в который подмешивал слабительные лекарственные средства. В другом случае владелец оставил в дачном домике алкогольный напиток с содержащимися в нем ядовитыми веществами, от употребления которого умер злоумышленник. Можно привести еще один пример, когда гражданин, с дачного участка которого постоянно совершались кражи, установил на своем участке капкан, в этот капкан и угодил вор. И в теории уголовного права, и в судебной практике единообразный подход к оценке подобных ситуаций не выработан. Среди некоторых криминалистов бытует мнение, что такие случаи не вписываются в рамки необходимой обороны, поскольку отсутствуют признаки наличности посягательства. Однако, на мой взгляд, эти доводы несостоятельны. Хотя рассматриваемые средства и приспособления и используются в момент, когда посягательство отсутствует, однако они приводятся в действие именно в момент нападения.

Приведу характерный пример. Водитель, занимающийся частным извозом и наслышанный о том, что такая деятельность зачастую связана с опасностью нападения, возил под сиденьем своего автомобиля кухонный нож. Однажды, когда он подвозил двух граждан, один из них накинул ему удавку на шею и стал душить, в этот момент водитель успел схватить нож и нанес преступнику смертельное ранение. Хотя нож и был приготовлен заранее, когда посягательство еще не совершалось, тем не менее налицо правомерное причинение вреда в состоянии необходимой обороны. Отличие заключается лишь в том, что здесь непосредственно обороняющийся использует нож, а в приведенных ранее примерах средства и приспособления срабатывают в его отсутствие.

Даже в тех случаях, когда от применения подобных средств и приспособлений страдают посторонние граждане, привлечение к уголовной ответственности нельзя признать обоснованным, поскольку превышение пределов необходимой обороны невозможно при наличии неосторожной формы вины. На мой взгляд, в подобных ситуациях не имеет никакого значения факт, что посягательство было направлено против собственности, а не жизни обороняющегося.

Конечно же, при этом необходимо учитывать, что во всех приведенных мною примерах пострадать от используемых приспособлений могли только лица, проникшие на территорию, входить на которую они не имели права. Поэтому, если обратиться к ситуации, часто приводимой в учебной литературе, когда с целью охраны дома хозяин протягивает оголенный электрический провод вдоль забора, а шедший мимо гражданин случайно прикасается к нему и умирает от поражения электрическим током, то в этом случае привлечение к уголовной ответственности будет правомерным, поскольку подобные действия способны причинить вред любому лицу.

В. Кудрявцев и С. Келина предлагали дополнить статью о необходимой обороне указанием на то, что «правила о необходимой обороне распространяются на случай применения технических устройств для защиты правоохраняемых интересов от преступных посягательств при условии, если эти устройства не создавали опасность для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства» ) [53, с. 123].

Поддерживая данную идею, полагаю целесообразным предусмотреть в ст. 37 УК часть четвертую, изложенную в следующей редакции: «Применение средств и приспособлений для защиты правоохраняемых интересов в отсутствие обороняющегося, если эти средства и приспособления не создавали опасность для лиц, не совершающих общественно опасного посягательства, признается правомерным при причинении любого вреда лицу, совершившему общественно опасное посягательство».

Федеральным законом от 1 июля 1994 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» были внесены изменения в ст. 13 УК РСФСР 1960 г., которые конкретизировали норму о необходимой обороне точным указанием на посягательства, при защите от которых правомерным является причинение любого вреда посягающему .

Существенное значение имел отказ от указания в законе на то, что действия, совершаемые при необходимой обороне, могут содержать признаки преступления. Подобные акты законодатель считал общественно полезными действиями («Правомерной является защита личности...» К сожалению, действующий Уголовный кодекс содержит норму, во многом сходную по содержанию со ст. 13 УК РСФСР 1960 г. в старой редакции («Не является преступлением причинение вреда посягающему...»). Внимание правоприменителя закон акцентирует на том, что формально акт обороны совпадает с преступлением, хотя таковым не признается.

Психологически такая формулировка явно проигрывает: она адресована не тому, кто совершает общественно опасное посягательство, а лицу, которому предстоит защищаться, - от обороняющегося требуют быть более аккуратным, поскольку акт обороны по формальным признакам схож с преступлением. Представляется, что норма о необходимой обороне и особенно о превышении ее пределов для законопослушных лиц должна служить защитой, для склонных к правонарушениям - предостережением.

На основании изложенного в порядке de lege ferenda вносится предложение изменить формулировку названия гл. 8 УК РФ «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» и изложить его в следующей редакции: «Обстоятельства правомерного причинения вреда», что, на наш взгляд, наиболее точно отражает социальную и правовую сущность данного уголовно-правового института.

Рассматривая проблемы совершенствования уголовно-правовой регламентации нормативного материала гл. 8 УК РФ, следует особо отметить положение о том, что при известном стремлении отражать в уголовно-правовых запретах наиболее типичные признаки того или иного общественно опасного деяния такой подход неприемлем при формулировании уголовно-правовых норм, дозволяющих причинять вред охраняемым уголовным законом интересам для достижения социально полезного результата.

Учитывая ситуацию двойного риска для лица, реализующего право на основании большинства норм главы об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, связанного с отражением угрозы причинения вреда правоохраняемым интересам и с возможной неадекватной правовой оценкой устранения (предотвращения) такой угрозы, законодатель должен путем максимальной формализации (конкретизации) описываемых в таких нормах ситуаций ограничивать пределы усмотрения правоприменителя, оценивающего их с точки зрения правомерности. Недопустимо положение, при котором применение норм гл. 8 УК РФ повсеместно сопровождается требованиями (условиями), нормативно не закрепленными, а известными лишь судебной практике и специалистам в области уголовного права.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Зарождение, формирование и развитие права на оборону от посягательства как одного из естественных прав тесно связано с возникновением и развитием идеи прав человека вообще и уходит своими корнями в глубокую древность.

Признание за личностью права обороны от грозящей опасности является неотъемлемым элементом правового регулирования любого цивилизованного государства. В связи с этим несомненный интерес представляет вопрос становления и развития института необходимой обороны.

Право защищать себя и своих близких от преступных посягательств признано всеми цивилизованными государствами. Однако, чтобы защита не превращалась в расправу, самосуд, устанавливаются необходимые правила по применению такой обороны, пределы ее допустимости.

Статья 45 Конституции РФ гласит: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Одним из законных способов защиты является необходимая оборона. Из содержания ст. 37 УК вытекает, что можно защищать не только свои права и интересы, но и любых других лиц, а также интересы общества и государства. Такая защита может выражаться в причинении физического вреда лицу, совершающему общественно опасное посягательство, или в уничтожении его имущества. Защита путем причинения вреда в определенных случаях не должна превышать пределы необходимой обороны.

В российской уголовно-правовой теории принято различать условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к преступному нападению и к защите.

Посягательство, от которого допустима необходимая оборона, должно быть наличным, общественно опасным. Это положение важно, чтобы не допустить причинения вреда от предполагаемого нападения. Однако в случае возникновения реальной угрозы посягательства допустимо применение превентивных защитительных мер.

Таким образом, состояние необходимой обороны и право на причинение вреда посягающему возникает при начавшемся нападении или реальной угрозе общественно опасного нападения.

При всём многообразии научных публикаций по проблеме правовой регламентации необходимой обороны, обращает на себя внимание тот факт, что вопрос о юридической природе данного института до настоящего времени ещё не стал предметом серьёзного исследования. Этот вопрос либо не освещается в литературе, либо освещается на уровне констатации очевидного: воспроизведения соответствующих положений Конституции и уголовно-правового материала. Вопросы же функциональной взаимообусловленности и взаимозависимости разноотраслевой регламентации в лучшем случае только ставились отдельными учёными или рассматривались в качестве второстепенных при исследовании других проблем права, и прежде всего, уголовного. При такой постановке проблемы, совершенно естественно, исследователь остаётся в рамках тех аспектов необходимой обороны, которые традиционно сводятся к условиям её правомерности и по которым на протяжении десятилетий не прекращается полемика. Думается именно отсюда проистекает общеизвестная неудовлетворённость регламентацией этого института в уголовном законодательстве, а в конечном итоге - не менее известная неудовлетворённость практикой его применения. Звечаровский И.Э., Пархоменко С.В. Уголовно-правовые гарантии реализации права на необходимую оборону. - Иркутск. - 1997. - с. 25.

Думается, что обсуждение данной проблемы, вытекающее из существующего уголовного законодательства, необходимо во всех слоях нашего общества, поскольку институт необходимой обороны в уголовном праве является неотъемлемой частью гражданского права.

Положительным моментом явилось принятие Федерального закона от 08.12.2003 N 162-ФЗ, который закрепил право граждан на необходимую оборону.

Я считаю, что необходимо дальнейшее совершенствование института необходимой обороны в направлении, намеченном нововведениями в законодательство, и это будет одним из кирпичей фундамента гражданского общества, которое все мы строим на протяжении последних лет.