Эксцесс исполнителя

Существовали всевозможные точки зрения относительно квалификации действий соучастников при эксцессе исполнителя преступления в теории уголовного права до законодательного регламентирования нормы об эксцессе исполнителя преступления. Различия данных точек зрения обуславливались, во-первых, выделенными видами эксцесса исполнителя преступления, а во- вторых, авторской позицией относительно теории соучастия в целом и приверженности автора самостоятельной или акцессорной теорий ответственности соучастников.

Уголовный кодекс РФ чётко регламентировал положение, согласно которому другие соучастники за эксцесс исполнителя преступления ответственности не подлежат.

Отдельные вопросы квалификации действий соучастников преступления при эксцессе исполнителя кратко отражены в некоторых Постановлениях Пленума Верховного Суда касающихся практики рассмотрения дел об организации преступного сообщества и участия в нём, а так же по уголовным делам о хулиганстве.

Постановление Пленума Верховного Суда от 10.06.2010 № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества или участии в нем» регламентирует что, если участник преступного сообщества или организации, совершит преступление, не охватываемое умыслом других участников, то его действия, образующие эксцесс исполнителя следует квалифицировать по соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации без ссылки в этой части на статью 210 Уголовного кодекса РФ, но только в тех случаях, если данное преступление, совершено не в соответствии с планами преступного сообщества.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2007 № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» регламентирует, что если одно лицо, в отсутствии предварительного сговора с другими участниками преступления, в ходе совершения совместных противоправных действий применило оружие либо предметы, используемые в качестве оружия, или продолжило хулиганские действия по мотивам идеологической, политической, расовой, религиозной или национальной вражды либо по мотивам вражды или ненависти по отношению к какой-либо социальной группе, совершённое им деяние при имеющихся на то основаниях подлежит квалификации по соответствующему пункту части 1 статьи 213 Уголовного кодекса РФ (статья 36 Уголовного кодекса РФ). Другие действия соучастников, не связанных предварительным сговором и не применявших оружие либо предметы, используемые в качестве оружия, а также не совершавших преступные действия по мотивам идеологической, политической, расовой, религиозной или национальной вражды или ненависти либо по мотивам вражды или ненависти в отношении какой-либо социальной группы, не образуют состава данного преступления. При имеющихся на то основаниях данные действия могут быть квалифицированы как мелкое хулиганство (статья 20.1 КоАП РФ).

Несмотря на вышеприведённые Постановления Пленума Верховного Суда, уголовно-правовая оценка действий соучастников при эксцессе исполнителя преступления, и до сих пор чётко не регламентирована в нормативно-правовых актах.

В науке уголовного права традиционно особенности квалификации преступлений, сопряжённых с эксцессом исполнителя рассматриваются применительно к качественным и количественным эксцессам.

Различные взгляды при делении эксцессов на группы, на которые было обращено внимание в первой главе, выделяются и различные варианты квалификации действий, как соучастников преступления, так и самого исполнителя, допустившего эксцесс.

В науке уголовного права не вызывает спора вариант квалификации действий соучастников, при которой исполнитель преступления помимо задуманного, согласованного с соучастниками, совершает еще и другое преступление. Соучастники понесут ответственность за участие в преступлении, на которое они дали свое согласие, а так же которое охватывалось их умыслом, исполнитель понесёт ответственность в данном варианте по совокупности преступлений. Это подтверждается и судебной практикой.

А. Ю. Корчагина считает, что все случаи эксцесса, связанные с совершением равного количества преступлений по отношению к запланированным, предусматривают квалификацию действий иных соучастников по ч. 5 ст. 34 Уголовного кодекса РФ как неудавшееся соучастие. При эксцессе, связанном с совершением большего количества преступлений по отношению к запланированным, квалификация преступления лица, допустившего эксцесс, строится по совокупности преступлений на основании ст. 69 Уголовного кодекса.

При совершении однородного преступления исполнителем, не охватываемого умыслом других соучастников, по мнению А. Кладкова, исполнитель будет отвечать за соучастие в ранее планируемом преступлении, во всех остальных случаях и пособник, и подстрекатель не должны рассматриваться в качестве соучастников, они понесут ответственность на основании стадий о развитии преступной деятельности, как приготовление к преступлению.

Так же считают, что при совершении исполнителем другого преступления, не охватываемого умыслом других соучастников, но однородным с ним, действия соучастников квалифицируются по направленности умысла. Данное высказывание подтверждается примерами судебной практики. В случае совершения исполнителем другого неоднородного преступления, при совершении которого отсутствовало согласие других соучастников, действия последних квалифицируются в рамках неудавшегося соучастия, как приготовление к преступлению.

Данная точка зрения, при которой ответственность наступает на основании стадий о совершении преступления, поддерживается и учебной литературой. На основании её в результате совершения однородного преступления соучастники будут отвечать либо за оконченное преступление, охватываемое их умыслом либо за неоконченное - покушение или приготовление. Во всех остальных случаях исполнитель подлежит ответственности по совокупности за приготовление к совместно планируемому преступлению (при тяжком или особо тяжком планируемом преступлении) и за совершенное фактически преступление. Все остальные соучастники несут ответственность либо за покушение и приготовление к совместно планируемому преступлению, либо за преступление, изначально охватываемое их умыслом. Данная точка зрения подтверждается и примерами из судебной

Существует также точка зрения, на основании которой при недоведении исполнителем преступления до конца, соучастники понесут уголовную ответственность за соучастие в неоконченном преступлении, а именно в подстрекательстве, организации или пособничестве в покушении на преступление на основании стадии, на которой исполнитель прервал свою преступную деятельность. В случаях же, при которых исполнитель совершил другое преступление, не охватываемое умыслом подстрекателя или организатора, действия данных лиц надлежит квалифицировать как покушение на подстрекательство или на организационную деятельность, так как исполнитель не совершил никаких действий по реализации намерений соучастников. Так как данная конструкция не удовлетворяет требования о справедливости, обуславливая освобождение от уголовной ответственности подстрекателя за соучастие в приготовлении к преступлениям небольшой и средней тяжести, в случаях, если подстрекатель склонил исполнителя к преступлению, а его деятельность была прервана на стадии приготовления к преступлению, то следует привлекать неудавшегося подстрекателя к уголовной ответственности к совершению данных преступлений, как покушение на подстрекательство, если исполнитель на преступный путь не встал.

Таким образом, можно говорить об искусственном занижении степени общественной опасности удавшегося подстрекательства по сравнению с неудавшимся.

Безусловно, при квалификации действий всех соучастников должны соблюдаться принципы и правила квалификации деяний, отражающие реальность совершенных и планируемых деяний. Впрочем, ситуации в рамках которых совершается эксцесс довольно разнообразны, что затрудняет применение одинаковой квалификации действий всех соучастников, применяемой при всех случаях совершения эксцесса. При этом возникает сложность при квалификации действий соучастников обусловленных эксцессом исполнителя преступления, если на стороне исполнителя имеется оконченный состав преступления, не охватываемый умыслом других соучастников, а так же являющийся однородным с ранее запланированным преступлением.

С учётом сформулированных в первой главе выделенных типичных ситуаций, составляющих эксцесс и определения понятия эксцесса, представляется возможным предложить следующую таблицу вариантов квалификации преступных действий соучастников преступления при эксцессе исполнителя - «Квалификация преступных действий соучастников при эксцессе соучастника преступления».

1 .Если соучастник совершает умышленное преступление сходным способом, но по-другому квалифицируемое в зависимости от сложившейся ситуации, то действия соучастника, допустившего эксцесс, должны квалифицироваться как оконченное преступление по данной статье Особенной части Уголовного кодекса РФ, за совершение преступления-эксцесса. Все остальные действия, совершённые остальными соучастниками, будут квалифицированы по предусмотренной части ст. 33 Уголовного кодекса РФ, а так же по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление, охватываемое их умыслом, как покушение.

2 .Если соучастник совершает умышленное «перерастающее» преступление характеризующееся динамикой его субъективной или объективной стороны и первоначально охватывающееся умыслом других соучастников, в этом случае действия соучастника, совершившего преступление-эксцесс, должны квалифицироваться как оконченное преступление по предусмотренной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, за совершение преступления-эксцесса. Все остальные действия соучастников будут квалифицироваться по предусмотренной части ст. 33 Уголовного кодекса РФ, а так же как покушение по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление, охватываемое умыслом данных соучастников.

3 .Если соучастник совершает помимо преступления, охватывающегося умыслом других соучастников, еще и иное умышленное преступление, не охватывающееся их умыслом, то действия соучастника, совершившего преступление-эксцесс, должны квалифицироваться по совокупности по предусмотренной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление, которое предусматривалось умыслом соучастников изначально, как оконченное преступление, а так же по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление-эксцесс. Все остальные действия соучастников будут квалифицированы, как оконченное преступление по данной части ст. 33 и данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление, охватываемое умыслом данных соучастников.

4 .Если соучастник совершает иное умышленное преступление, которое не предусматривают другие соучастники, вместо преступления, которое они предусматривают, то его должно квалифицироваться по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предусматривающей преступление, охватываемое умыслом всех соучастников, как покушение, а так же по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление-эксцесс или приготовление, соблюдая условия ч. 2 ст. 30 Уголовного кодекса РФ, либо только по данной части статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ, предполагающей преступление-эксцесс, если был добровольный отказ соучастника от ранее задуманного преступления. Все остальные действия соучастников должны квалифицироваться по данной части ст. 33 Уголовного кодекса РФ, как покушение по данной части статьи

Особенной части Уголовного кодекса РФ, предусматривающей преступление, планированное соучастниками или приготовление, соблюдая условия ч. 2 ст. 30 Уголовного кодекса РФ.

Таким образом, при квалификации преступления, совершаемого в условиях эксцесса, необходимо, прежде всего, устанавливать объём умысла каждого соучастника, а именно: во-первых, имелось ли единство намерений соучастников в совершении именно данного деяния; во-вторых, желали и предвидели ли соучастники совершение того действия или бездействия, которое им вменяется; в-третьих, желали и предвидели ли соучастники наступление общественно опасных последствий; в-четвёртых, при каких обстоятельствах и как детально обсуждался соучастниками план задуманного преступления. Так же, необходимо учитывать, те обстоятельства, что преступления в соучастии чаще всего совершаются людьми, хорошо знающими друг друга довольно длительное время, осведомленными о привычках, характере и образе жизни друг друга, зачастую находящимися в дружеских отношениях. Выявление этих обстоятельств может быть косвенным доказательством того, что при совершении преступления имел место эксцесс исполнителя в действительности или же нет. В большинстве случаев эксцесс вероятен тогда, когда соучастники преступления знакомы ситуативно или же знакомы непродолжительное время, что затрудняет предвидение ими действий друг друга.

Сложность установления истинных обстоятельств дела порождает ряд ошибок в квалификации деяний соучастников, совершенных в условиях эксцесса. Так, определенные вопросы вызывает квалификация действий соисполнителя при совершении им «перерастающего» преступления, связанного с насилием. Привлекать ли его к ответственности наряду с совершенным деянием, представляющим собой эксцесс, еще и за приготовление или покушение на первоначально планируемое преступление?

Так, В.Ф. Щепельков, предлагая в подобных ситуациях квалифицировать действия исполнителя по совокупности преступлений, отмечает, что квалификация содеянного исполнителем при эксцессе по совокупности преступлений является гарантией принципа справедливости, поскольку исполнитель в данном случае понесет не меньшую ответственность, нежели другие участники преступной деятельности. При квалификации действий исполнителя только по специальной норме или только по норме, предусматривающей ответственность за совершение так называемого «перерастающего» преступления, не исключена возможность того, что действия других соучастников будут оценены строже, чем непосредственного виновника совершения более тяжкого преступления.

В.Г. Усов предлагает в данных случаях исходить из правил фактической ошибки: действия исполнителя должны квалифицироваться как грабеж или разбой, совершенный единолично, действия остальных соисполнителей - как покушение на групповую кражу или групповой грабеж, а действия организатора, пособника, подстрекателя - как соучастие в покушении на кражу или грабеж.

Противоположную позицию занимает И. Пересков, который отмечает, что возможно перерастание групповых кражи или грабежа в разбой, и в данном случае эксцесса соисполнителя зачастую нет. Если в процессе группового хищения любым, одним или несколькими соучастниками, было применено насилие или угроза насилием, то вся группа должна отвечать за грабеж или разбой в зависимости от характера насилия. Единственное, что могут сделать соучастники, чтобы избежать такой ответственности - это немедленно прекратить свое участие в преступлении. В этом случае имеет место добровольный отказ, и лицо полностью освобождается от уголовной ответственности. Правда, возможен вариант, когда кто-то из членов группы уже окончил свои действия по изъятию имущества, а другой с целью удержания похищенного применил насилие. В этом случае только последний будет отвечать за разбой, а первый - за кражу. Всякий же, кто после насилия продолжает завладевать имуществом, совершает разбой. Тем самым, он в форме конклюдентных действий выразил свое согласие с применением насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, безразлично относясь к возможным последствиям своих и другого соучастника действий.

Действительно, в подобных случаях эксцесса соисполнителя преступления нет, так как соучастник, осознавая примененное насилие со стороны другого соучастника, использует его для достижения общей цели. Поэтому действия соисполнителей должны квалифицироваться как грабеж или разбой (в зависимости от обстоятельств дела), совершенный группой лиц (без предварительного сговора).

При рассмотрении подобных дел судами нередко допускаются ошибки. Так, 11 января 2002 года Р. предложил П. открыто похитить деньги у прохожего. Согласно плану, П. должна была под любым предлогом остановить прохожего, после чего совместно с Р. открыто похитить деньги. Согласившись, П. подошла к ранее незнакомому З. и попросила сигарету. З., передав сигарету, остановился. В это время Р. подошел к З. и, выйдя за рамки предварительной договоренности, достал предмет, похожий на пистолет и направил его на З. (в ходе судебного заседания установлено, что примененный Р. пистолет является пластмассовой игрушкой. З. действия, связанные с демонстрацией пистолета, воспринял как реальную угрозу своей жизни или здоровью). Передернув затворную раму. Р. потребовал передачи денег. П., реализуя преступный умысел, открыто, из корыстных побуждений, достала из кармана одежды З. МП-3 плеер и деньги. С похищенным П. и Р. с места преступления скрылись. Действия П. были квалифицированы по п. «а» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса РФ как грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества, совершенный группой лиц по предварительному сговору. Действия Р. были квалифицированы по ч. 1 ст. 162 Уголовного кодекса РФ как разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с угрозой применения насилия, опасного для жизни или здоровья. Однако, в данном случае факт угрозы охватывался умыслом П., она продолжала реализацию общего замысла, а следовательно, действия обвиняемых должны квалифицироваться как разбой, совершенный группой лиц без предварительного сговора. Учитывая, что законом не предусмотрен квалифицирующий признак совершения разбоя группой лиц, содеянное в таких случаях следует квалифицировать по ч. 1 ст. 162 Уголовного кодекса РФ (абз. 3 п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»).

Не будет эксцесса исполнителя преступления и в ситуации, при которой в ходе разбойного нападения насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего, причиняет один из участников группы, однако между ними заранее имелась договоренность на подобные действия, либо они предполагали возможность применения любого насилия к потерпевшему в ходе совершения преступления.

Так, 19 октября 2006 года, находившись в игровом клубе, К. решил совершить разбойное нападение на оператора клуба, убить его и похитить имеющиеся в клубе денежные средства. Он поделился своими планами с М., не сообщая ему о своем намерении в ходе нападения убить оператора клуба. На предложение К. совершить разбойное нападение, М. дал своё согласие, после чего они обсудили план реализации разбойного нападения и распределили роли. Действуя согласно плану, М. дождался ухода из игрового клуба всех посетителей, вышел на улицу, нашёл кирпич, принес его в помещение игрового клуба и передал К., чтобы тот воспользовался кирпичом при нападении на оператора. После этого он закрыл входную дверь клуба на замок, а сам, встал у двери и наблюдал за окружающей обстановкой. К. в данное время прошёл в служебное помещение игрового клуба, где нанёс два удара кирпичом по голове оператору клуба, от чего тот упал на пол. С целью лишения его жизни К. нанес ему удар по голове кирпичом ещё один раз. От полученных телесных повреждений мужчина скончался на месте. К. и М., продолжая свои преступные действия, обыскали служебное помещение клуба и похитили металлический сейф, в котором находились деньги на сумму 11 600 рублей и другое имущество. Суд первой инстанции осудил М. по п. «в» ч. 4 ст. 162 Уголовного кодекса РФ. Осуждённый М. в надзорной жалобе просил отменить данное судебное решение или заменить его, ссылаясь на то, что действия К., совершившего убийство, были для него неожиданными, а именно, имел место эксцесс исполнителя. Однако, Президиум Верховного Суда РФ оставил судебное решение без изменения, а надзорную жалобу М. - без удовлетворения. На наш взгляд, суд правильно оценил, что М., передавая кирпич, осознавал, что К. будет наносить им удары по голове потерпевшему, а следовательно, его умыслом охватывалось причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему.

Напротив, в случаях, когда один из соисполнителей выполнил объективную сторону совместного деяния по изъятию имуществ, не использовал насилие, примененное в дальнейшем другим соучастником для завладения имуществом или его удержания, имеет место эксцесс исполнителя преступления.

Так, М., Р. и К. по предварительному сговору на открытое хищение имущества подошли к С. и стали требовать передачи бутылки пива 2,25 л. Получив отказ, М. выхватил бутылку и ударил потерпевшего. Затем М. и К. стали наносить удары потерпевшему ногами и руками по различным частям тела. Р. удерживал потерпевшего руками. От полученных ударов С. упал на землю. М. и К. продолжили наносить ему удары. Затем М. осмотрел карманы одежды С. и забрал книжку с автодокументами, талоны на дизельное топливо на сумму 2 610 руб. Когда потерпевший поднялся, Р. похитил из кармана сотовый телефон. После этого М. потребовал у С. кольцо с пальца. С. отказался и попытался скрыться от нападавших, но М. и К. стали преследовать потерпевшего. Догнав С., М. поднял с земли кирпич и стал наносить им удары по различным частям тела С., а К., взяв резиновый шланг, также начал наносить удары С. В это время М. пытался снять кольцо с пальца С., но не сумел, так как последний оказал сопротивление. После этого М., Р. и К. с места преступления скрылись. Во время избиения потерпевшего кирпичом и резиновым шлангом М. и К. вышли за пределы предварительной договоренности с Р., при нанесении потерпевшему ударов по голове предметами, используемыми в качестве оружия; имелась реальная угроза для его жизни и здоровья. На основании выше изложенного, судом действия М. и К. были квалифицированы по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса РФ, а действия Р. по п. «а» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса РФ.

В судебной практике так же встречаются такие ошибки, когда эксцесс, имевший место при совершении совместного преступления, одним из соучастников, группового посягательства, не устанавливается в результате неверной квалификации деяния по наиболее тяжкому квалифицирующему признаку состава преступления, при вменении его всем соучастникам преступления.

Так, 8 мая 2003 года К. и Д. осуждены по п. «в» ч. 3 ст. 162, п. п. «ж», «3» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ. Они были признаны судом виновными в совершении разбойного нападения на Б. группой лиц по предварительному сговору, с целью хищения чужого имущества, с использованием предметов, применяемых в качестве оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшему, а также в убийстве Б. группой лиц по предварительному сговору, сопряженном с разбоем. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, указав на то, что суд правильно признал К. соучастником разбойного нападения на Б.. Однако, нельзя привлекать К. за разбой, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшему, и за умышленное убийство его группой лиц по предварительному сговору, при разбойном нападении. Из приговора суда следует, что предварительной договоренности Д. и К. о причинении Б. тяжкого вреда здоровью суд не установил. На основании материалов дела, согласованные и совместные действия К. и Д. выразились в подготовке к нападению на Б. с целью завладения имуществом, с незаконным проникновением в жилище, с использованием перчаток, масок и применением ленты скотч. При этом К., согласно предварительного сговора, ногами и руками нанес потерпевшему удары по голове и туловищу, причинив здоровью Б. вред средней тяжести. Умыслом К. не охватывалось убийство Б.. Действия Д. по лишению жизни Б. совершил вне сговора. Он нарушив договоренность, сознательно допуская и предвидя возможность смертельного исхода Б., перекрыл ему дыхательные пути.

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 №1 «О судебной практике по делам об убийстве» - убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя с общим умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно принимают участие в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, и неважно были ли причинены повреждения, повлекшие смерть потерпевшего каждым из них. Предварительный сговор на убийство означает договоренность двух или более лиц, выраженную в любой форме, которая состоялась до начала совершения преступления, непосредственно направленного на лишение потерпевшего жизни.

При подобных обстоятельствах выше приведённые действия Д. необходимо расценивать как эксцесс исполнителя, при котором другой соучастник преступления не подлежит ответственности. Таким образом, действия К., совершившего разбойное нападение на Б., с незаконным проникновением в жилище и с использованием предмета, применяемого в качестве оружия группой лиц по предварительному сговору, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала с п. «в» ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса РФ на п. п. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса РФ, приговор в части осуждения К. по п. п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ отменила.

Встречаются также неточности в приговорах судов первой инстанции, которые выражаются в несоответствии квалификации преступного деяния его описанию в описательно-мотивировочной части приговора. Так, А. и Ж. признаны виновными в том, что они по предварительному сговору между собой, угрожая применением насилия, вымогали у потерпевшего П. денежные средства. Кроме того, А. осужден за то, что применив насилие, не опасное для жизни и здоровья, открыто похитил у потерпевшего П. сотовый телефон и пневматический пистолет. Ж. осужден за открытое, с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья, хищение принадлежащих П. куртки и сотового телефона. Преступления совершены ими 20 августа и 13 октября 2013 г. при обстоятельствах, изложенных в приговоре. Судебная коллегия по уголовным делам Вологодского областного суда установила, что при описании эпизода вымогательства от 13 октября 2013 г. суд указал, что совершенное А. и Ж. преступное деяние сопровождалось применением к потерпевшему насилия, однако виновными по данному квалифицированному признаку (п. «в» ч. 2 ст. 163 Уголовного кодекса РФ) суд А. и Ж. не признал, в связи с чем указание суда на применение осужденными насилия к потерпевшему П. в процессе вымогательства у него денежных средств подлежит исключению из описательно-мотивировочной части приговора по данному эпизоду.

По общему правилу установление эксцесса исполнителя преступления влияет на квалификацию преступного деяния, совершенного другими лицами. Однако возможны ситуации, когда в ходе совершения группового преступления у каждого из соисполнителей преступления независимо друг от друга возникает умысел на совершение иного преступления. При этом их деяния могут быть направлены на один объект.

Так, 11.06.2012 г. между Т., М. и потерпевшими в квартире завязалась драка, в процессе которой последним были причинены телесные повреждения, не причинившие вреда здоровью. Т. во время ухода из квартиры похитил сумку и сотовый телефон, лежавшие на полу, причинив потерпевшим материальный ущерб на сумму 7 600 руб. В свою очередь М., выходя из квартиры, похитил спортивную сумку, причинив потерпевшим материальный ущерб в размере 4 450 руб. При этом умысел у обвиняемых на хищение чужого имущества возник внезапно, как М. брал вещи из квартиры Т. не видел. В данном случае, несмотря на наличие эксцесса со стороны каждого из соисполнителей, их преступные действия получают одинаковую уголовно-правовую оценку. При этом в приговоре уже не указывается на наличие эксцесса в действиях каждого из соисполнителей преступления.

Таким образом, спорные вопросы, возникающие при квалификации действий соучастников при совершении эксцесса исполнителя преступления, вызывают необходимость внесение изменений в уголовное законодательство в части регулирования вопросов квалификации преступных деяний соучастников при эксцессе исполнителя преступления. Учитывая, что внесение в Уголовный кодекс РФ более точных правил квалификации, повлечёт неизбежное усложнение понимания нормы об эксцессе исполнителя преступления, мы представляем целесообразным в уголовный закон включить только норму об уголовной ответственности соучастников, приводимую в первой главе данного исследования. Подробные и конкретные правила квалификации, должны найти отражение в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, посвященном вопросам соучастия в преступлении.

Таким образом, квалификация преступлений, являясь одним из важных показателей соблюдения принципа законности, должна как можно более точно отражать правовую оценку действий каждого соучастника преступления.

2.2 Особенности назначение наказания соучастникам при эксцессе исполнителя преступления

Правильная квалификация преступления выступает важной предпосылкой справедливости наказания. Допустив неправильную квалификацию, суд получает неправильное представление о характере и степени общественной опасности данного деяния, а как следствие этого, и о пределах его наказуемости. При таком положении суд не может назначить наказание, соответствующее действительной общественной опасности рассматриваемого преступления и преступника. Однако правильная квалификация преступления еще не создает всех необходимых предпосылок для определения справедливой меры наказания.

Прежде чем рассматривать вопрос о назначении наказания соучастникам при эксцессе исполнителя преступления, необходимо выяснить, что понимается под термином «назначение наказания». Как известно, Уголовный кодекс РФ содержит отдельную главу, посвященную вопросам назначения наказания, но не раскрывает данного понятия. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 г. № 58 г. Москва «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» так же не содержится данного понятия, а лишь обращается внимание судов на необходимость исполнения требований закона о строго индивидуальном подходе к назначению наказания, имея в виду, что справедливое наказание способствует решению задач и достижению целей, указанных в статьях 2 и 43 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В науке уголовного права также не всегда определяется данная категория при рассмотрении вопросов назначения наказания.

Среди ученых, обращающих внимание на определение понятия «назначение наказания», нет единства в решении данного вопроса. В частности, под назначением наказания предлагается понимать избрание судом при вынесении обвинительного приговора конкретной меры уголовного воздействия лицу, признанному виновным в совершении преступления. Однако мера уголовно-правого воздействия и наказание неидентичные понятия, последнее представляется более узким. Определение назначения наказания как применение санкции уголовного закона является довольно общим, так как применение санкции может выражаться в различных аспектах, и непонятно, что понимается под данным термином применительно к процессу назначения наказания.

З.А. Астемиров определяет назначение наказания как завершающий этап процесса судебного разбирательства, оценки всех доказательств и фактических обстоятельств уголовного дела, итогом которого является признание лица виновным в квалифицирующем его деяние составе преступления и определение ему наказания (его вида, срока или размера) как основного, а при необходимости или предусмотренное санкцией дополнительного наказания.

Как справедливо отмечает Е.В. Благов, данная дефиниция страдает процессуальным подходом к материально-правовому явлению. В определении назначения наказания как принятия на основе учета соответствующих обстоятельств решения о виде и размере или только виде наказания не указывается на результат принятия такого решения (закрепление вида и меры наказания в приговоре суда). Более точным представляется определение назначения наказания как выбор судом в обвинительном приговоре конкретного вида наказания и определение его размера применительно к лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом преступление.

Несмотря на закрепление различных определений понятия назначения наказания, в любой из предлагаемых дефиниций так или иначе прослеживается, что назначение наказания - это деятельность, в результате которой виновному определяется конкретное наказание, характеризуемое видом и размером. На основании вышеизложенного, а также положений Уголовного кодекса РФ о наказании и Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 г. № 58 г. Москва «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» - назначение наказания в общем виде представляет собой процесс, связанный с определением вида и меры наказания лицу, признанному виновным в совершении преступления, и закреплением их в приговоре суда.

Как и любая деятельность, назначение наказания основывается на определенных правилах - критериях, учитываемых судом. К общим критериям, учитываемым судом при назначении любого наказания, относятся обстоятельства, указанные в ч. 3 ст. 60 Уголовного кодекса РФ. Применительно к coучастникам преступления Уголовный кодекс РФ содержит отдельную норму (ст. 67 УК РФ) предусматривающую обстоятельства, которые учитываются судом при назначении наказания соучастникам преступления.

Суд в каждом конкретном случае должен оценить все необходимые обстоятельства, относящиеся к личности виновного и к деянию. Особым обстоятельством для назначения наказания соучастникам преступления является факт совершения исполнителем эксцесса. В этом случае назначение наказания исполнителю производится за фактически совершенные им действия, не охваченные единым умыслом иных соучастников. При этом назначение наказания соучастникам в условиях эксцесса исполнителя преступления должно основываться на общих принципах назначения наказания соучастникам преступления, а также иметь определенные особенности.

Назначение наказания в каждом конкретном случае должно обосновываться целым комплексом обстоятельств. Учитывая характер и степень фактического участия лица в совершении преступления, прежде всего, важен порядок их учета при назначении наказания. В ч. 1 ст. 67 Уголовного кодекса РФ на первом месте стоит характер, а на втором - степень участия. По мнению Е.В. Благова, первично все-таки то, кем был, в качестве кого выступал соучастник при совершении преступления, а не то, как, каким образом выполнял свою роль. Действительно, было бы не совсем логично, сначала учитывать меру активности лица при совершении им преступления, а лишь потом роль, которую он выполнял.

Учет характера и степени участия в совершении преступления предусматривает правила отдельной квалификации действий каждого из участников преступления (например, при эксцессе). Эти нормы свидетельствуют об индивидуальной ответственности каждого соучастника именно за свои преступные действия. Оценивая значение участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда, суд должен учитывать объем вклада каждого из соучастников. Чем он больше на стороне одного соучастника преступления, тем он меньше на стороне другого, что должно снижать ответственность последнего. Поэтому эксцесс исполнителя преступления и исключает ответственность других соучастников по ст. 36 Уголовного кодекса РФ.

Вместе с тем сопоставление положений ст. 60 и ст. 67 Уголовного кодекса РФ, показывает, что учет характера и степени фактического участия лица, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда охватывается учетом характера и степени общественной опасности преступления, закрепленного в общих началах назначения наказания.

Поэтому справедливо отмечает Д.С. Дядькин, что «все факторы носят общий характер и подлежат учету в силу иных, как общих, так и специальных правил назначения наказания, что в конечном итоге приводит к мысли, что ст. 67 ввиду отсутствия в ней каких-либо конкретных правил назначения наказания - «пустая», а соответственно может безболезненно быть исключена из текста уголовного закона».

При рассмотрении вопроса связанного с назначением наказания необходимо различать и такие понятия, как индивидуализация и дифференциация уголовной ответственности и наказания. Дифференциация уголовной ответственности и наказания считается определённым средством законодательной оценки общественной опасности преступления, соответствующего вида и лица, совершившего его, и реализуется непосредственно через установление в законе меры и вида уголовной ответственности, а также размера и вида уголовного наказания. Индивидуализация же уголовной ответственности и наказания будет определённым средством судебной оценки общественной опасности конкретного преступления, а так же лица, его совершившего, посредством выбора судом меры и вида уголовной ответственности, а также размера и вида уголовного наказания по отношению к конкретному лицу. Сущность индивидуализации - в максимальном приспособлении избираемой судом меры наказания к цели уголовно-правового воздействия, во всестороннем учете всех конкретных данных, характеризующих содеянное и личность виновного. Безусловно, индивидуализация наказания основывается на его дифференциации.

В связи с чем, представляется возможным сравнить особенности назначения наказания соучастникам преступления и исполнителю преступления, допустившему эксцесс, по таким критериям, как размер и вид наказания, учет отягчающих и смягчающих наказание обстоятельств, обстоятельств характеризующих личность виновного, применение более мягкого наказания относительно предусмотренного за данное преступление, назначение условного осуждения.

Необходимо отметить, что, несмотря на закрепление в Уголовном кодексе РФ системы наказаний, включающей в себя двенадцать видов, судами в основном применяется не более трех. Как отмечает А.А. Арямов, «в результате, отличия законодательной конструкции, создается абсолютно не гибкая в действительности, примитивная система уголовного наказания, что не исключает действие следующего фактора в данном случае, а именно, что уголовное наказание в обыденном сознании граждан непосредственно ассоциируется только с лишением свободы, что отражается и в профессиональном сознании ряда работников правоохранительных органов, не сильно отличаясь от обыденного. При этом, обвинительный уклон российского уголовного судопроизводства очевиден».

Так, из общего количества изученных нами обвинительных приговоров судов за 2012-2015 год, сопряженных с эксцессом исполнителя преступления по Вологодской области, в 86,2 % случаев соучастникам преступления, в том числе исполнителю преступления, вышедшему за пределы умысла других соучастников, было назначено лишение свободы с реальным сроком отбытия наказания в исправительных учреждениях. В общей массе это преступления против собственности - 72,2 %.

Из общего числа изученных нами обвинительных приговоров минимальное наказание, предусмотренное санкцией соответствующей статьи, в 4 % случаев было назначено исполнителю преступления, совершившему эксцесс, и в 7,1 % случаев - другим соучастникам преступления. Максимальное наказание назначалось только исполнителю преступления, допустившему эксцесс (12 % случаев).

Наказание выше среднего размера, предусмотренного санкцией статьи, в 32 % случаев было назначено исполнителю преступления, совершившему эксцесс, и в 17,9 % случаев - другим соучастникам преступления. Наказание ниже среднего размера в 28 % случаев назначалось исполнителю преступления, совершившему эксцесс, и в 67,9 % случаев - другим соучастникам преступления. Наказание, равное среднему размеру наказания, предусмотренного санкцией статьи, в 24 % случаев было назначено исполнителю преступления, совершившему эксцесс, и в 7,1 % случаев - другим соучастникам преступления.

Таким образом, исполнителю преступления, допустившему эксцесс, чаще, чем другим соучастникам преступления назначается максимальное наказание, наказание выше среднего размера и равное среднему размеру наказания, предусмотренного санкцией соответствующей статьи. Кроме того, в 10 % случаев лицу, совершившему эксцесс, и другим соучастникам преступления было назначено равное по тяжести наказание при различных смягчающих и отягчающих наказание обстоятельствах.

Учет обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, выступает одним из средств его индивидуализации. Из общего числа изученных нами обвинительных приговоров по преступлениям, совершенным в условиях эксцесса, наказание было назначено в 53,3 % случаев с учетом наличия у кого- либо из соучастников смягчающих наказание обстоятельств, в 8,8 % случаев - с учетом отягчающих наказание обстоятельств, в 11,1 % случаев - при наличии одновременно и смягчающих, и отягчающих наказание обстоятельств, и в 26,6 % случаев - наказание соучастникам назначалось при отсутствии смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств. При этом в качестве смягчающих наказание судом учитывались такие обстоятельства, как: явка с повинной - в 51,2 % случаев, наличие малолетних детей - в 24,4 % случаев, несовершеннолетие - в 22 % случаев, возмещение ущерба - в 9,8 % случаев. В качестве отягчающих наказание судом учитывались такие обстоятельства, как: рецидив преступлений - в 80 % случаев, особо активная роль в совершении преступления - в 20 % случаев.

В процессе назначения наказания немаловажное значение имеет решение вопроса о том, каким образом должна влиять при определении размера и вида наказания собранная совокупность отягчающих и смягчающих наказание обстоятельств по конкретному делу. Еще Н.С. Таганцев писал: «судье необходимо помнить, что в основе уголовной ответственности лежит преступное деяние, обусловленное свойствами конкретной личности и, что при определённой санкции, нормальным наказанием всегда считается средний размер наказания, указанного в законе. Таким образом, если деяние является обычным, то есть нормальным типом конкретного рода преступлений, или если и имеются обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность, но они уравновешены либо взаимно покрывают друг друга, то должна быть применена и средняя мера наказания, предусмотренная санкцией закона. Наличие или увеличение обстоятельств, отягчающих ответственность, будет способствовать приближению наказания к высшему пределу. Соответственно, наличие или увеличение обстоятельств, смягчающих вину, будет способствовать приближению наказания к его низшему пределу».

Однако, не всегда наличие смягчающего обстоятельства влечет назначение наказания, близкого к минимальному, а наличие отягчающего обстоятельства - назначение наказания, близкого к максимальному. Если имеет место совокупность смягчающих и отягчающих обстоятельств, то возможна взаимная нейтрализация их по степени влияния на наказание.

В Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» подчеркивается, что в приговоре следует указывать, мотивы принятых решений по всем вопросам, относящимся к назначению уголовного наказания, освобождению от него или его отбыванию.

Несмотря на это суды первой инстанции не всегда указывают данные мотивы, в особенности пренебрегая, какие обстоятельства являются смягчающими, какие отягчающими. Из общего количества изученных нами обвинительных приговоров, в которых имеется эксцесс исполнителя преступления, в 18,4 % случаев в приговорах не было указано, какие именно обстоятельства суд принимает во внимание в качестве смягчающих или отягчающих, либо не было указано, установлены ли смягчающие или отягчающие наказание обстоятельства.

Так, в одном из уголовных дел было прописано, что «при назначении наказания подсудимым суд учитывает, что они обвиняются в совершении тяжких и особо тяжких преступлениях, ранее судимы за аналогичные преступления, совершенные в несовершеннолетнем возрасте, по месту отбывания наказания характеризуются положительно, ко всем троим применено условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, однако оказанное им доверие не оправдали и совершили преступления через короткий период после освобождения из мест лишения свободы, на путь исправления не встали, вину частично признали, принесли извинения потерпевшим, ущерб не возместили, на момент совершения преступления не работали».

В другом деле в отношении одного из подсудимых было указано, что отягчающих наказание обстоятельств суд не усматривает, однако при характеристике личности виновного обращалось внимание на его особо активную роль при совершении преступления. А в соответствии с п. «г» ч. 1 ст. 63 Уголовного кодекса РФ, особо активная роль при совершении преступления относится к обстоятельствам, отягчающим наказание. Представляется, что в приговорах необходимо четко прописывать, какие обстоятельства учитывает суд в качестве смягчающих, какие в качестве отягчающих, при назначении наказания, а при отсутствии таковых также указывать на это в приговоре, что будет способствовать назначению справедливого наказания.

Для назначения объективного наказания необходимо, чтобы санкция любой статьи уголовного закона соответствовала характеру и степени общественной опасности преступления. Вместе с тем не всегда лишь санкция статьи определяет пределы назначения наказания. Так, несовпадение пределов и санкции статьи выражается в том, что во многих случаях суд может воздержаться от реального применения мер воздействия, предусмотренных в соответствующей статье Особенной части кодекса, назначить наказание условно либо ниже низшего предела, перейти к другому более мягкому виду наказания и т.п.

Из общего числа изученных нами обвинительных приговоров, сопряженных с эксцессом исполнителя преступления, в 13,8 % случаев на основании ст. 73 Уголовного кодекса РФ наказание было признано считать условным. При этом условное осуждение применялось как в отношении других соучастников, так и в отношении лица, допустившего эксцесс. Последнее имело место в 44,4 % случаев. В настоящее время уголовный закон предоставляет судам широкие полномочия при назначении условного осуждения. В 66,7 % случаев условное осуждение было назначено при совершении преступления небольшой или средней тяжести, в 33,3 % случаев условное осуждение было назначено при совершении тяжкого преступления.

Представляется правильным, что условное осуждение находит большее распространение среди преступлений меньшей категории общественной опасности. Однако в случае совершения тяжких преступлений применение условного осуждения должно иметь ограниченный характер и применяться в случаях наличия исключительных обстоятельств.

Норма о назначении более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление (ст. 64 УК РФ) из общего числа изученных нами обвинительных приговоров применялась только к другим соучастникам преступления, не допускавшим в своих действиях эксцесса.

Проведенный нами анализ обвинительных приговоров показал, что в общем виде исполнитель преступления, допустивший эксцесс, несёт более строгое наказание, в отличии от других соучастников преступления. Данный факт объясняется тем, что во многих случаях деяние, представляющее эксцесс является более тяжким преступлением по сравнению с преступлением, изначально планировавшимся другими соучастниками, а так же наличием отягчающих обстоятельств лица, допустившего эксцесс, что доказывает применение судами при назначении наказания принципа дифференциации.

Несмотря на это, принцип индивидуализации наказания применяется судами не в полном объёме, это подтверждается назначением исполнителю преступления, допустившему эксцесс и соучастникам, совершившим преступление при наличии отягчающих и смягчающих наказание обстоятельствах, одинакового по тяжести наказания, а так же и применение условного осуждения. Об этом свидетельствует судебная практика.

Более того, различное применение положений Уголовного кодекса РФ о назначении наказания соучастникам при эксцессе исполнителя преступления проявляется не только в рамках применения какой-либо нормы в отдельных случаях, но и при назначении наказания в рамках одного уголовного дела. Так, из общего числа изученных нами обвинительных приговоров в 5 % случаев было назначено разное наказание соучастникам преступления, за исключением лица, совершившего эксцесс, при одинаковой характеристики преступного деяния и личности виновных.

Принципу справедливости назначения наказания будет способствовать учет общественной опасности преступления, совершенного в рамках эксцесса, а так же того преступления, из которого вырос эксцесс, и которое было совершено соучастниками совместно, то есть учёт общественной опасности содеянного в целом.

Мы так же полагаем, что с целью индивидуализации уголовного наказания соучастников, следует учитывать характер и степень общественной опасности преступления составляющего эксцесс. Степень отклонения соучастника от умысла других лиц должна проявляться в объекте преступного деяния, охватывающегося умыслом всех соучастников, а так же деяния, образующего эксцесс, в форме умысла, при котором допущен эксцесс, в содержании преступных последствий. Степень данного отклонения должна проявляться в способе совершения преступления, образующего эксцесс (с использованием оружия, с применением насилия и др.), в размере причиненного ущерба, в целях и мотивах, которым следовал соучастник, допускающий эксцесс, а так же в тяжести наступивших последствий. Все остальные обстоятельства, связанные с эксцессом исполнителя преступления, должны отражаться в приговоре суда наряду с иными обстоятельствами, учитываемыми судом при выборе меры и вида наказания.

Таким образом, эксцесс исполнителя преступления представляет собой определённую общественную опасность. И чем выше общественная опасность, тем строже должно быть наказание соучастнику, допустившему эксцесс. При этом все установленные и учитываемые судом при назначении наказания обстоятельства, относящиеся к эксцессу, необходимо указывать в приговоре наряду с остальными обстоятельствами.

Единообразному применению положений Уголовного кодекса РФ при назначении наказания соучастникам в условиях эксцесса исполнителя преступления будет также способствовать совершенствование всей системы и порядка назначения наказания. В научной литературе неоднократно предлагалось совершенствование методики назначения наказания с помощью установления определенных правил, однако на настоящий момент не выработано единой концепции ввиду сложности применения на практике. Кроме того, полностью отойти от судейского усмотрения, от субъективного критерия невозможно, иначе не будет осуществляться индивидуализация наказания, так как разнообразны обстоятельства, характеризующие совершенное деяние, личность виновного, а также их сочетание.