Вина как условие гражданско-правовой ответственности

Наличие вины в прежнем гражданском законодательстве являлось необходимым основанием для возмещения убытков вследствие нарушения обязательства. Данное положение носило характер генерального принципа гражданско-правовой ответственности (ст. 222 ГК РСФСР 1964 г.). Затем, однако, сфера его применения была значительно сужена.

Как отмечает К.В. Нам, здесь важно четко проследить произошедшие изменения:

1) отход от концепции вины как психического состояния должника к самому факту нарушения обязательства и к тем убыткам, которые по этой причине могут возникнуть у кредитора;

2) прохождение стадии, когда неосторожность определялась по субъективному критерию, т.е. при установлении границ неосторожной вины учитывалась мера возможностей, взятая в условиях деятельности самого субъекта;

3) и, наконец, установление правила, основывающегося при определении неосторожной вины на объективном критерии.

Таким образом, подход действующего ГК РФ к понятию вины соответствует сложившемуся пониманию и определению вины во французском и немецком праве, показавшем допустимость и приемлемость данного подхода в условиях гражданского оборота, ориентированного на рыночную экономику.

Современные цивилисты (М. Брагинский, В. Витрянский, Е. Суханов) считают, что позиция, связанная с анализом психического отношения правонарушителя к своему деянию для установления степени его вины, устарела. Они отмечают, что для оценки вины должника не имеют никакого правового значения индивидуальные качества должника и тем более его "психические переживания" в связи с совершенным им правонарушением. Вместо этого используется абстрактная модель ожидаемого поведения в той или иной ситуации разумного и добросовестного участника имущественного оборота.

С данной точкой зрения, на наш взгляд, можно согласиться лишь частично. В случае с неосторожной формой вины главную роль, действительно, играет факт принятия или непринятия необходимых мер, проявления разумной осторожности и осмотрительности. Что же касается умысла как формы вины, то при его оценке полностью отказываться от психических моментов, от желания воли лица, представляется не вполне правильным.

Кроме того, по нашему мнению, степень учета вины зависит от того, идет ли речь о деликтной или договорной ответственности. Если должник докажет отсутствие вины в своем неисполнении обязательства, то он освобождается от ответственности.

Можно ли полностью исключить психический момент при анализе неосторожной формы вины?

В научной литературе на этот счет высказываются различные мнения. Например, М.М. Агарков характеризовал умысел как упречное состояние воли, а неосторожность - как упречное состояние интеллекта, тем самым исключая волевой момент из неосторожного гражданского правонарушения.

По мнению Г.К. Матвеева, воля и сознание лица проявляются как при умысле, так и при неосторожности, в последнем случае - в недопустимо пассивной форме.

В целом можно сказать, что в советский период развития гражданско-правовой науки психическому отношению лица к совершенному им гражданскому правонарушению придавалось больше значения, чем в современных условиях, когда не первый план выходит модель ожидаемого поведения. Однако, отвечая на вопрос, почему лицо в той или иной ситуации не следовало модели ожидаемого поведения, не проявило должной осмотрительности и заботливости, нельзя полностью игнорировать психическое отношение лица к его действиям.

Как отмечал В.П. Грибанов, "вина предполагает: а) наличие возможности предвидеть результаты своих действий; б) возможность предотвращения наступления невыгодных последствий".

В случае неосторожности виновный мог предвидеть последствия своих действий, мог предотвратить наступление невыгодных последствий, но не сделал этого, не проявив должной воли или должного интеллектуального напряжения. Он легкомысленно отнесся к возможности наступления неблагоприятных последствий, и это уже своего рода психический момент в его действиях.

Таким образом, в любой неосторожности присутствует волевой момент, связанный со способностью личности к определенной самоорганизации. Другое дело, что этот момент, как правило, не учитывается в вопросе наступления ответственности, но это не значит, что его нужно полностью игнорировать.

Таким образом, при анализе неосторожной формы вины проявляется как определенное сходство в гражданско-правовом и уголовно-правовом подходах, так и важное различие между ними.

В отличие от уголовного права, праву гражданскому неизвестны конкретные составы правонарушений. В гражданском праве существуют только общеправовые запреты: не причинять вред имуществу, здоровью, чести и достоинству других лиц; не нарушать принятые на себя обязательства; не нарушать требования законодательства. В этих условиях главное значение имеет установление судом факта причинения вреда или неисполнения обязательства. Наличие вины имеет вторичный характер, в большинстве случаев не влияет на санкции к правонарушителю. Еще меньше влияет на них конкретная форма вины.

Неосторожная форма вины в этих условиях сводится к непроявлению должной внимательности, осмотрительности, заботливости. В то же время можно согласиться, что психическое содержание неосторожной формы вины выражается в недостаточной интеллектуальной и волевой активности субъекта, приведших к неблагоприятным последствиям.

Разделение неосторожности на грубую и легкую степени, свойственное современному цивилистическому подходу, основано на степени проявленной невнимательности, небрежности, непредусмотрительности и незаботливости. Подходы, свойственные уголовному праву, в данном случае неприменимы.

В судебной и арбитражной практике достаточно часто возникает вопрос о том, была ли проявлена достаточная осмотрительность и осторожность.

Например, Федеральный арбитражный суд Дальневосточного округа рассматривал дело, когда государственное учреждение финансировалось из федерального бюджета и допустило несвоевременное исполнение своего обязательства вследствие недостаточного бюджетного финансирования. Суд в этой связи отклонил ссылку на ст. 401 ГК РФ и указал, что отсутствие у учреждения находившихся в его распоряжении денежных средств нельзя было расценивать как принятие им всех мер для надлежащего исполнения обязательства с той степенью заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота.

Таким образом, одной из форм вины в гражданском праве является неосторожность. Законодательство говорит только о грубой неосторожности, именно она, проявленная потерпевшим, в определенных случаях учитывается судом как основание снизить размер ответственности с причинителя вреда.

В теории выделяют, помимо грубой, простую или легкую неосторожность.

Разграничение степеней неосторожности связано с анализом разумной заботливости и осмотрительности, проявленной или непроявленной в каждом конкретном случае. Трудность состоит в том, чтобы точно определить, что понимать под заботливостью и осмотрительностью в тех или иных обстоятельствах, как определить, какая степень заботливости и осмотрительности была проявлена конкретным лицом. Все эти вопросы отдаются на усмотрение суда, и, в конечном счете, их решение определяется правосознанием судьи.

вина гражданский ответственность презумпция



1.4 Учет вины сторон при смешанной гражданской ответственности

Перед анализом виновности кредитора (потерпевшего) как фактора, влияющего на размер ответственности должника (причинителя), необходимо провести четкую грань между понятием "поведение потерпевшего, способствовавшее причинению ущерба" и понятием "виновность потерпевшего". Если ущерб в определенной степени вызван действиями (бездействиями) потерпевшего, можно говорить о том, что соответствующая часть отрицательных имущественных последствий причинно обусловлена поведением потерпевшего, а не причинителя, и, таким образом, отсутствуют основания возложения на последнего обязанности по возмещению того вреда, который причинен другим лицом. При данной ситуации к основанию для уменьшения размера ответственности должника относят причинную связь между деянием кредитора и ущербом, а не виновность кредитора. Конечно, фактором, который снижает ответственность причинителя, может считаться лишь противоправное поведение потерпевшего (не подлежит уменьшению ответственность вора в результате того, что потерпевший оставил свои вещи без присмотра).

Если ст. 404 ГК связывает уменьшение ответственности с виной кредитора, то п. 3 ст. 8:101 Принципов европейского договорного права устанавливает причинную связь: сторона не может прибегать к средствам правовой защиты в той степени, в которой ее собственное действие явилось причиной неисполнения обязательства другой стороной.

Так как возможна зависимость размера ответственности причинителя от невиновного противоправного поведения потерпевшего, в процессе возмещения ущерба тем более следует учитывать виновные действия (бездействие) последнего. Доктриной обоснованно выделялось, что необходимо осуществление исправительной функции гражданской ответственности и в отношении кредитора (потерпевшего). В случаях когда, несмотря на его виновность, ответственность причинителя наступает в полном объеме, потерпевший освобождается от ответственности полностью. Необходимость снижения ответственности должника при наличии вины потерпевшего возникает уже потому, что указанное является ответственностью потерпевшего за виновное правонарушение. Специфику этой ответственности составляет не то, что на него возлагается обязанность возместить вред другому лицу, а то, что уменьшается размер ущерба, который подлежит взысканию в его пользу, то есть уменьшается ответственность причинителя. При снижении ответственности должника с учетом вины кредитора не нарушается компенсационная природа гражданской ответственности, так как потерпевшим не получается полное возмещение в результате собственного виновного поведения.

Ущерб, который причинен противоправными действиями причинителя и потерпевшего, является, как правило, нераздельной величиной, в которой сложно выделяется причинная доля каждой стороны. Тем не менее, если при невиновной противоправности потерпевшего с этим приходится смиряться (абстрактно уменьшая ответственность причинителя), то при виновной противоправности степень его вины может служить справедливым и конкретным критерием для снижения размера возмещения. Представляется, что при определении объема ответственности причинителя необходимо учитывать степень вины потерпевшего в соотношении со степенью вины причинителя.

Действующее гражданское законодательство общее правило о смешанной ответственности закрепляет в п. 1 ст. 404 ГК, в соответствие с которым суд имеет право на уменьшение размера ответственности должника, если в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства виновны обе стороны, а также в случаях умышленного или неосторожного содействия кредитором увеличению размера убытков либо не принятию разумных мер к их уменьшению. В соответствие со ст. 404 ГК любая вина кредитора -основание для уменьшения ответственности должника. Однако в некоторых обязательствах значением обладает только умысел или грубая неосторожность (в частности, ст. ст. 901 и 963, п. 3 ст. 962 ГК). Общие правила ст. 404 ГК применительно к деликтной ответственности уточняются нормами ст. 1083 ГК, специфику которых составляет в первую очередь, большая дифференциация ответственности в зависимости от степени вины потерпевшего. Во-первых, случаи простой неосторожности с его стороны не оказывать влияние на размер ответственности. Во-вторых, касаемо грубой неосторожности имеются различные последствия для виновных составов причинения и для правоотношений, где ответственность наступает независимо от вины. В первом случае необходимо уменьшить размер возмещения в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя. Во втором случае если отсутствует вина причинителя, суд имеет право не только на уменьшение объема ответственности, но и вообще на отказ в возмещении, если закон не предусматривает иное (так, не допустим отказ в возмещении в случаях причинения вреда жизни или здоровью гражданина). В-третьих, вред, который возник в результате умысла потерпевшего, не возмещается. В-четвертых, вину потерпевшего не учитывают в случаях возмещения дополнительных расходов (п. 1 ст. 1085), возмещения вреда в связи со смертью кормильца (ст. 1089), а также возмещения расходов на погребение (ст. 1094).

Следовательно, гражданское законодательство реализовало идею о зависимости объема ответственности от соотношения виновности сторон. Тем не менее, предполагается, институт смешанной ответственности нуждается в совершенствовании. В первую очередь, это относится к регулированию правоотношений, в которых она наступает независимо от вины причинителя. ГК допускается ответственность невиновного причинителя даже в случаях виновности потерпевшего (при этом если деликтные правоотношения суду предоставляют право освободить невиновного должника от ответственности, то в договорных обязательствах у суда такое право отсутствует). Как было сказано выше, обременить невиновного должника обязанностью компенсации ущерба можно только в порядке распределения рисков, что должно выполняться в соответствие со специальными правилами, отличными от правил возложения ответственности. Если в случаях отсутствия вины кредитора возложение на невиновного должника обязанности компенсировать ущерб в установленных случаях оправданно, то случаи обременения его этой обязанностью при виновности кредитора трудно объяснить. Рисковое возмещение возможно лишь если невиновны оба контрагента. Вследствие этого, предполагается, в договорных правоотношениях ущерб не должен взыскиваться с невиновного должника, при наличии вины кредитора.

Касаемо деликтных обязательств можно отметить, что норма о недопустимости отказа в возмещении вреда, который невиновно причинен жизни или здоровью виновного потерпевшего (п. 2 ст. 1083 ГК), гуманна. При всем том, на наш взгляд, данное правило было бы более справедливо, при допущении возможности отказа в возмещении, принимая в учет соотношение имущественного положения причинителя и потерпевшего.

1.5 Дифференциация размера ответственности в зависимости от формы и степени вины

Меру духовной ответственности предопределяет степень греховности деяния. Так как под юридической ответственностью понимают наказание за виновное поведение, ее мера согласно с общим правилом также должна зависеть от степени злой воли, которая реализована в противоправном деянии. Чем пренебрежительней отношение к установленным нормам, тем жестче должна быть ответственность.

Настоящий принцип наиболее последовательно осуществлен в уголовном праве, которым предусматриваются две формы вины - умышленная и неосторожная (ст. 24 УК). В соответствие со статьей 25 УК умысел может быть прямыми косвенным. Согласно статье 26 УК неосторожную вину также подразделяют на два вида: легкомыслие и небрежность. Уголовным кодексом предусматриваются за умышленные деяния более суровые санкции, чем за неосторожные преступления, которые повлекли такие же отрицательные последствия. Наряду с этим, полагается, принцип зависимости тяжести наказания от степени вины мог бы глубже реализоваться уголовным правом. Формы вины, при которых правонарушителем сознавалась опасность своих действий, и предвиделись последствия (хотя он и надеялся на предотвращение их наступления) являются более порочными, чем те, при которых правонарушитель не предвидел их, хотя должен был предвидеть. Например, за преступления, которые совершены по легкомыслию, надлежало бы устанавливать более суровое наказание, чем за преступления, которые совершены по небрежности, так как легкомыслие характеризует осознание возможности наступления общественно опасных последствий, то есть большее пренебрежение к установленным нормам.

Гражданское право принцип учета степени вины реализовывает по-другому. Так как главная цель гражданской ответственности - восстановление нарушенного права, а другие цели наказания (исправление правонарушителя и вразумление окружающих) осуществятся только в рамках восстановительной функции, меру гражданской ответственности предопределяет не степень виновности правонарушителя, а имущественный результат правонарушения. Вина нужна для того, чтобы возложить гражданскую ответственность, но ее объем в соответствие с общим правилом не должен определяться степенью вины. Учитывать степень вины для определения объема гражданской ответственности - значит, вводить правило, направленное на защиту интересов виновного правонарушителя в ущерб интересам невиновного потерпевшего.

Наряду с этим, формы вины обладают определенным значением и в гражданском праве. Действующим гражданским законодательством предусматриваются три формы вины: умысел, простая неосторожность и грубая неосторожность. Законом не указываются признаки, которые отличают грубую неосторожность от простой. Конституционным Судом РФ было отмечено, что разнообразие обстоятельств, которые свидетельствуют о грубой неосторожности, приводит к невозможности установления их исчерпывающего перечня в законе, а применение законодателем такой оценочной категории имеет целью эффективное применение нормы к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций.

Верховный Суд РФ пояснил, что вопрос касаемо того, является ли неосторожность грубой, в каждом случае должен решаться учитывая фактические обстоятельства дела (характер деятельности, обстановку причинения вреда, индивидуальные особенности потерпевшего, его состояние и др.).

К практическому значению выделения форм и степени вины в гражданском праве относят следующее. Во-первых, в ряде случаев возможность и условия применения ответственности законом связывается с умыслом правонарушителя (ст. ст. 169 и 179, п. 4 ст. 401, п. 3 ст. 1083, п. 4 ст. 1090 ГК).

В п. 1.1 раздела 2 Концепции развития гражданского законодательства РФ предлагается существенно расширить применение гражданско-правовых средств защиты от недобросовестного поведения, то есть умышленных действий, нарушающих права других лиц (например, предлагается дополнить ст. 10 ГК нормой о праве потерпевшего на возмещение убытков, причиненных злоупотреблением правом).

Склонность российского законодателя к повышению эффективности защиты от недобросовестного поведения соответствует логике развития международного частного права.

Во-вторых, в некоторых правоотношениях для возложения ответственности требуется как минимум грубая неосторожность. Подобное отступление от компенсационной природы гражданской ответственности возможно, как правило, в безвозмездных обязательствах, так как у безвозмездного должника отсутствует обязанность проявления такой же старательности, как и у возмездного (п. 4 ст. 227, п. 1 ст. 693, п. 2 ст. 1104 ГК). Помимо этого, квалифицированную вину правонарушителя (умысел или грубую неосторожность) может обусловливать неисправность другой стороны (п. 2 ст. 901 ГК). В-третьих, форма и степень вины обладают особым значением в случаях применения смешанной ответственности причинителя и потерпевшего.



Глава 2. Презумпция виновности и ответственность без вины

2.1 Понятие и роль презумпции виновности в гражданском праве

Презумпция виновности является одним из основных начал гражданско-правовой ответственности. Под презумпцией виновности понимается законное, опровержимое, не обладающее высокой степенью вероятности предположение виновности причинителя вреда, лица, которое не исполнило или ненадлежащим образом исполнило обязательство. Презумпция виновности выполняет функцию одного из основных начал (принципов) защиты субъективных прав в рамках института гражданско-правовой ответственности.

Согласно презумпции виновности гражданско-правовая ответственность возникает, развивается и реализуется на основании объективно противоправного деяния до тех пор, пока виновность лица, которое его совершило, не будет им опровергнута. Если данная презумпция не опровергнута, предполагается наличие такого условия гражданско-правовой ответственности, как вина, а в случае опровержения - отсутствие вины и невозможность применения ответственности. Презумпцией виновности фактически допускается вероятность применения гражданско-правовой ответственности без вины в случае, когда в действительности невиновное лицо по каким-либо причинам не смогло доказать свою невиновность, что вполне соответствует нормам гражданского законодательства, которые предусматривают исключения из принципа вины.

Особенности функционирования презумпции виновности обусловливают три основные стадии гражданско-правовой ответственности, которые включают в себя возникновение прав и обязанностей участников отношения ответственности, их внепроцессуальную и процессуальную реализацию.

На этих стадиях презумпцией виновности предопределяется:

- право потерпевшего на требование возмещения вреда (убытков), осуществление мер самозащиты, на оперативное воздействие;

- обязанность правонарушителя претерпеть неблагоприятные имущественные последствия и его право на внепроцессуальное опровержение своей виновности;

- реализация участниками отношения гражданско-правовой ответственности своей волей и собственными действиями указанных прав и обязанностей;

- характер решения, выносимого судом, которое зависит от опровержения или неопровержения правонарушителем своей вины.

Только на третьей из указанных стадий можно говорить о привлечении правонарушителя к гражданско-правовой ответственности или освобождении от нее.

Роль презумпции виновности в гражданском праве отнюдь не ограничивается юридико-техническим приемом, состоящим в вероятностном предположении виновности правонарушителя и обеспечивающим, как полагается некоторыми правоведами, преодоление трудности доказывания виновности и рациональное с точки зрения законодателя распределение этого бремени между сторонами отношения юридической ответственности. В реальности как основное начало гражданско-правовой ответственности презумпцию виновности применяют в качестве средства осуществления правовой политики, решения социально правовых задач, которые связаны с защитой участников гражданских правоотношений, субъективные права и законные интересы которых оказались нарушенными. В качестве основного начала отношения гражданско-правовой ответственности презумпция виновности находит свое специфическое проявление в системе оснований и условий ответственности на различных стадиях ее возникновения, развития и реализации, что имеет важное значение для осуществления субъективных прав, обязанностей и правоприменения. Процессуально-правовым аспектом презумпции виновности является то, что бременя доказывания своей невиновности, ложится на причинителя вреда, лицо, которое не исполнило или ненадлежащим образом исполнило обязательство, и то, что он освобождается от гражданско-правовой ответственности, если опровергнет свою виновность.

Материально-правовой аспект презумпции виновности состоит в определении особенности возникновения, содержания и реализации правового статуса участников отношения гражданско-правовой ответственности, предполагающего право потерпевшего на возмещение причиненного ему вреда (убытков) и обязанность причинителя вреда, лица, которое не исполнило или ненадлежащим образом исполнило обязательство, претерпеть неблагоприятные имущественные последствия своего деяния.

Возникновение гражданско-правовой ответственности причинителя вреда, не исполнившего или ненадлежащим образом исполнившего обязательство, определяется моментом нарушения субъективного права других лиц. Указанное принципиальное свойство презумпции виновности признается многими цивилистами. Наряду с этим, оно вытекает из гражданско-правовых норм, косвенно закрепляющих эту презумпцию, согласно которым причинитель вреда «несет ответственность, если не докажет отсутствие своей вины». Материально-правовой аспект презумпции виновности характеризует эту конструкцию в качестве важного юридического средства эффективной реализации механизма защиты гражданских прав, особенно в рамках отношений гражданско-правовой ответственности. Согласно высказанным соображениям о процессуально-правовом и материально-правовом содержании презумпции виновности представляется целесообразным отразить в Гражданском кодексе понятие и назначение данной категории в механизме защиты гражданских прав. Юридико-технически эта задачу можно решить при включении в первую главу Кодекса статей следующего содержания:

«1. Нарушение норм гражданского законодательства или условий договора влечет гражданско-правовую ответственность, состоящую в обязанности правонарушителя претерпеть неблагоприятные имущественные последствия своего деяния.

2. Гражданско-правовая ответственность строится на основе презумпции виновности, согласно которой лицо, которое нарушило норму гражданского законодательства или условия договора, предполагается виновным с момента совершения объективно противоправного деяния и несет бремя доказывания своей невиновности».

Требует совершенствования и юридико-техническое закрепление презумпции виновности в нормах гражданского законодательства, которые регулируют отдельные виды обязательств. В результате их сравнительного анализа отмечается то, что и при редакционном, и структурном закреплении презумпции виновности этими нормами налицо значительное и подчас трудно объяснимое разнообразие. В некоторых случаях презумпция виновности характеризуется правом причинителя вреда (ответчика) на освобождение его от гражданско-правовой ответственности, при доказательствах, что вред возник не по его вине. Так, статья 1064 Гражданского кодекса, содержит общие основания ответственности за причинение вреда, закрепляет положение о том, что лицо, которое причинило вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (п. 2). В то же время в принятой на основе приведенного выше общего положения статье 1076 Кодекса говорится, что вред, который причинил гражданин, признанный недееспособным, возмещается его опекуном или организацией, обязанной осуществлять за ним надзор, если они не докажут, что вред возник не по их вине (п. 1). При систематическом толковании пунктов 1 и 2 статьи 401 Кодекса также можно отметить, что лицо, не исполнившее обязательство либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность, если не докажет отсутствие своей вины. Следовательно, касаемо договорных отношений презумпция виновности определяется через обязанность лица, которое нарушило обязательство нести ответственность и доказывать свою невиновность, а касаемо внедоговорных -- характеризуется правом на освобождение правонарушителя от ответственности и его обязанность доказывать свою невиновность. При этом бесспорно и то, что отсутствует какая-либо логика в таком различии, так как и в процессе регулирования конкретных отношений внедоговорной ответственности, как было показано выше, применяется тот же юридико-технический прием закрепления презумпции виновности, что и для случаев договорной.

Такая несогласованность юридико-технического закрепления презумпции виновности нормами гражданского законодательства вряд ли приемлема, так как она является причиной неадекватного отражения и различного толкования одной и той же гражданско-правовой категории. Вследствие этого, отправляясь от основных элементов (требований) ее содержания, более обосновано во всех случаях нормативного закрепления презумпции виновности применять конструкцию «несет ответственность, если не докажет отсутствие своей вины».

Такая конструкция презумпции виновности является основой еще одного существенного вывода: если доказано отсутствие вины причинителя вреда, лица, не исполнившего или ненадлежащим образом исполнившего обязательство, у него возникает право на освобождение от лежащей на них ответственности. Как и всякому субъективному гражданскому праву, этому праву корреспондирует обязанность, в данном случае обязанность суда, обеспечить реализацию данного права.

2.2 Привлечение к ответственности без вины

В процессе анализа вины как основания гражданско-правовой ответственности необходимо обратить внимание на возможность наступления такой ответственности при отсутствии вины, так как без этого анализ был бы неполным. Как предполагает М.П. Авдеенкова, ответственность без вины -исключение из общего принципа наступления ответственности только за виновные действия, который вытекает из принципа презумпции невиновности, закрепленного в Конституции Российской Федерации статьей 49. Вследствие этого подобное исключение должно прямо называться законом.

Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 25 января 2001 г. было сформулировано основополагающее положение о том, что: "Наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно".

Верховным Судом Российской Федерации высказалась аналогичная точка зрения, указывалось на то, что "какая-либо ответственность может возникать при наличии вины лица, не исполнившего обязанность либо исполнившего ее ненадлежащим образом (отступления от этого правила допускаются лишь в случаях, специально установленных законом)".

Ни один из видов юридической ответственности, исключая гражданско-правовую, не наступает без вины. Е.А. Суханов считал что, наличие в гражданском праве ответственности без вины определено "особенностями регулируемых гражданским правом отношений, в большинстве случаев имеющих товарно-денежный характер, и обусловленным этим главенством компенсаторно-восстановительной функции гражданско-правовой ответственности. Ведь для компенсации убытков, понесенных участниками имущественного оборота, субъективное отношение их причинителя к своему поведению, как правило, не имеет существенного значения".

Факт наличия в гражданском праве ответственности без вины обуславливает возможность наступления в некоторых случаях такого важного последствия, как вероятность привлечения к ответственности третьих лиц, в частности, при причинении вреда несовершеннолетним. Другие формы юридической ответственности не предусматривают такой ситуации.

Как справедливо замечает М.П. Авдеенкова, "переложение негативных последствий на третье лицо снижает эффективность достижений некоторых целей юридической ответственности (в частности, цели частной превенции), однако в данном случае законодатель руководствовался также интересами потерпевшего, связанными с получением наиболее полного возмещения причиненного вреда".

Принимая в учет конституционный принцип презумпции невиновности и анализ особенностей юридической ответственности разных отраслей права, можно предложить случаи наступления гражданско-правовой ответственности без вины не считать ответственностью, относить их к компенсации. В таком случае вину в гражданском праве, как и в других отраслях права, можно будет отнести к непременным условиям ответственности.

Итак, гражданско-правовая ответственность характеризуется не только виной, как во всех иных формах юридической ответственности, но прежде всего вредом, нанесенным участнику определенных имущественных или личных неимущественных отношений. Собственно необходимостью возмещения вреда определена особенность санкций гражданско-правовой ответственности, к числу которых относятся неустойка, возмещение морального вреда, взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами и т.д. Каждая из гражданско-правовых санкций обладает имущественным характером, исключая некоторые. Так, допустимо в виде санкций исключить из числа членов участника полного товарищества и производственного кооператива (ст. 76, 111 ГК РФ). Такая санкция не обладает непосредственно имущественным характером, хотя опосредованно она связана с возможностью неполучения предполагаемой прибыли.

Следовательно, восстановление нарушенного права участника гражданско-правовых отношений относится к наиболее важным функциям гражданско-правовой ответственности, и именно необходимостью восстановления этого нарушенного права и определяются особенности применения вины как основания указанного вида ответственности. К общим положениям, которые допускают безвиновную ответственность, относится также норма об ответственности должника за действия третьих лиц. В соответствие со ст. 403 ГК, должник отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение, если закон не устанавливает то, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо.

Юридическая литература советского периода ответственность должника за действия третьих лиц нередко рассматривала как ответственность за «чужую» вину. Так, предусмотренная законом ответственность основного должника за действия третьих лиц («непосредственных исполнителей»), не исполнивших «чужой» договор, по мнению Г.К. Матвеева, «совсем не означает, что вина этих лиц может быть приравнена к вине самого юридического лица. Ответственность юридического лица здесь правильнее рассматривать как ответственность за «чужую» вину. «Чужой» для данного юридического лица эта вина будет потому, что действия «субдолжника» не входят в сферу непосредственной деятельности данного юридического лица».

Эту позицию категорически не поддерживает Н.С. Малеин, считающий, что возложением на должника ответственности за третьих лиц является «возложение обязанности без вины, ибо о вине невозможно говорить иначе как о собственной вине, не впадая в противоречие с самим понятием вины». Тем не менее, делая в общем-то правильную оценку природе отношений, которые складываются в процессе применения к должнику ответственности за действия третьих лиц, Н.С. Малеин предлагает вовсе отказаться от такой «безвиновной» ответственности, а вопрос компенсации материального ущерба при невиновном неисполнении обязательства решать на основе «распределения случайных убытков» за счет их локализации на стороне должника либо кредитора либо «за счет народного хозяйства в целом или специальных фондов (метод страхования)».

М.М. Агарковым, наоборот, упрекались противники принципа вины, «закрывающие глаза на то, что ответственность должника за чужую вину есть все же ответственность за вину, хоть и не за вину самого должника». Эта позиция в категорической форме поддерживается и О.С. Иоффе, утверждающим, что «ответственность за чужую вину не только не отступает от принципа ответственности за вину, а, наоборот, единственно способна обеспечить доведение юридических санкций до непосредственного виновника нарушения. При взыскании возмещения с невиновного должника или кредитора нет собственно ответственности, а используется лишь юридико-технический прием, побуждающий того участника обязательства, который единственно на это управомочен, переложить возмещение уже в порядке подлинной ответственности на действительного виновника убытков».

Кстати сказать, дореволюционные российские цивилисты также считали, что в подобных ситуациях должник отвечает за вину третьих лиц. Материалы Редакционной комиссии по составлению проекта Гражданского Уложения относительно данного повода имеют следующее замечание: «Указывать в ст. 1653 (где помещена норма об ответственности должника за действия третьих лиц), что должник отвечает не за все вообще действия, а лишь за вину исполнителей его поручения, является излишним, ибо очевидно, что ст. 1653 не имеет целью в данном случае изменять общие условия ответственности в случае неисполнения обязательства».

Можно предположить, что согласиться с позицией авторов которые рассматривали ответственность должника за неисполнение обязательства, возложенного им на третьих лиц, в качестве ответственности за чужую вину невозможно. Правоведы советского периода, которые отстаивали концепцию ответственности должника за чужую вину, стремились, во что бы то ни стало довести цепочку ответственности до непосредственного виновника - третьего лица, на которого было возложено исполнение обязательства, при этом они вовсе не принимали во внимание интересы кредитора. Наоборот, российскими дореволюционными цивилистами именно права и интересы кредитора (верителя) ставились во главу угла. «Между верителем и таким посторонним лицом (на которое возложено исполнение обязательства) никакого отношения не существует, лицо это, не будучи обязано к чему-либо по отношению к верителю, как и всякое другое постороннее лицо, не может, строго говоря, нарушить права его по тому обязательству. С другой стороны, верителю нет дела до того, предполагает ли должник исполнить обязательство лично или употребить для того посторонних исполнителей, следовательно, и права верителя не могут быть поставлены в зависимость от принятия должником того или другого порядка исполнения».

При продолжении хода данного рассуждения, можно сделать вывод о том, что если третье лицо, на которое возложено должником исполнение обязательства перед кредитором, как и всякое постороннее лицо, не будучи обязанным по отношению к последнему, не может в принципе нарушить права кредитора по этому обязательству, обстоятельства, свидетельствующие о наличии либо отсутствии его вины, a priori не могут быть предметом обсуждения при решении вопроса об ответственности должника за нарушение соответствующего обязательства. Немаловажным значением обладает и то обстоятельство, что если всякий разумный и добросовестный участник имущественного оборота возлагает исполнение своего обязательства на третьих лиц, он должен предвидеть в качестве возможного последствия такого шага возможность его неисполнения или ненадлежащего исполнения и, может быть, застраховать свой риск ответственности перед кредитором.

Следовательно, при возложении исполнения своего обязательства на третьих лиц, должником принимается на себя обязанность отвечать за его нарушение без учета обстоятельств, которые свидетельствуют об отсутствии вины должника в неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства. Тем более что, как известно, кредитор не обладает правом отказа в принятии исполнения обязательства, предложенного за должника третьим лицом, на которое возложено такое исполнение (ст. 313 ГК). Дореволюционными российскими цивилистами не различалась ответственность должника, которое возложило исполнение своего обязательства на постороннее лицо, от его же ответственности за действия своих представителей, включая рабочих и служащих. Действующим же сегодня гражданским законодательством выделяются специальные положения об ответственности должника за действия своих работников. В ст. 402 ГК определено что, действия работников должника по исполнению его обязательства признаются действиями должника. Должник несет ответственность за эти действия, если они привели к неисполнению или ненадлежащему исполнению обязательства.

В отличие от ответственности должника за действия третьих лиц, на которых он возложил исполнение обязательства, при применении к должнику ответственности за действия его работников по исполнению его обязательства общие условия ответственности не затрагиваются.

Обстоятельствами, о которых ранее велась речь: неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства, которое связано с осуществлением предпринимательской деятельности; «безвиновная» ответственность должника за действия третьих лиц, на которых им возложено исполнение своего обязательства, - ужесточается ответственность против общего правила об ответственности должника за неисполнение либо ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины.

2.3 Основания освобождения от ответственности без вины в деликтных и договорных отношениях

Законом установлена доказательственная презумпция противоправности причинения вреда, суть которой состоит в том, что всякое причинение вреда противоправно, если закон не предусматривает иное. Но даже и последний случай не исключает возмещение вреда. Как определено п. 3 ст. 1064 ГК РФ, вред, который причинен правомерными действиями, подлежит возмещению в случаях, предусмотренных законом.

Вследствие этого не истцом должна доказываться неправомерность поведения ответчика, а, наоборот, ответчик должен доказать, что его действия являлись правомерными. Указанное является такой же юридической аксиомой, как и презумпция виновности причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК).

Несоблюдение причинителем вреда нравственных принципов общества, не нарушающее, однако, нормы правового акта и чужие субъективные права, не будет противоправным и не влечет возмещение вреда.

Некоторые вредоносные действия не относят к противоправным, например которые совершены в состоянии необходимой обороны. Необходимая оборона - причинение вреда посягающему при защите прав обороняющегося, других лиц, охраняемых законом интересов общества и государства, если не нарушились ее приделы.

Превышением пределов необходимой обороны являются противоправные действия, которые явно не соответствуют способу и характеру нарушения. Так, не возмещается вред, который причинен в состоянии необходимой обороны, если не были превышены ее пределы (ст. 1066 ГК).

Согласно с общим правилом вред, который причинен правомерными действиями, не возмещается. Тем не менее, предусмотрен случай, когда, несмотря на правомерность действий, причиненный вред все же подлежит возмещению - состояние крайней необходимости (п. 3 ст. 1064, ст. 1067 ГК). Данное правило объясняет то, что причинителем вреда, в результате действия в собственных интересах или в интересах третьих лиц, нарушается субъективное право потерпевшего и, таким образом, наблюдается противоправность. Следовательно, действия в условиях крайней необходимости, с одной стороны являются правомерными, а с другой - противоправными. В результате этой двойственной природы крайней необходимости нередко наблюдается ошибочное толкование в судебных актах.

Центром всего учения о деликтных обязательствах является понятие генерального деликта как виновного противоправного действия (бездействия), результат которого - причинение потерпевшему вреда. На практике особым значением обладает система условий деликтной ответственности, среди которых особые трудности в применении вызывает неправомерность действия (бездействия).

Вина потерпевшего в форме умысла и грубой неосторожности рассматривается в качестве основания для исключения ответственности во внедоговорных обязательствах. Грубую неосторожность потерпевшего, как правило, относят к основаниям для уменьшения размера ответственности. Учитывая конкретные обстоятельства дела судом определяется степень неосторожности потерпевшего. В случаях грубой неосторожности потерпевшего возможно освобождение причинителя от гражданско-правовой ответственности, исключая случаи причинения вреда жизни или здоровью.

Вопрос о том, относится ли допущенная потерпевшим неосторожность к грубой небрежности или же является простой неосмотрительностью, в каждом случае должен быть решен учитывая фактические обстоятельства дела (характер деятельности, обстановку причинения вреда, индивидуальные особенности потерпевшего). В случаях грубой неосторожности нарушаются обычные, очевидные для всех требования, которые предъявляются к лицу, занимающемуся определенной деятельностью. При простой неосторожности, напротив, не соблюдаются повышенные требования.

Грубая неосторожность судами часто характеризуется нетрезвым состоянием потерпевшего, которое содействовало причинению вреда его здоровью при исполнении им трудовых обязанностей, грубым нарушением Правил дорожного движения пешеходом либо лицом, которое управляет немеханическим транспортным средством.

Единственное основание по общему правилу устраняющее ответственность - непреодолимая сила. В соответствие с п. 3 ст. 401 ГК РФ непреодолимой силой является действие чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. Следовательно, в отличие от случая, как категории субъективной, непреодолимая сила является категорией объективной, не зависящей от воли и сознания субъекта.

Под непреодолимой силой понимают "внешнее обстоятельство, характеризующееся для должника чрезвычайностью и непредотвратимостью. При одновременном наличии двух указанных характеристик данное обстоятельство трансформируется в силу в силу непреодолимую".

При действии непреодолимой силы, бессмысленным становится вопрос о том, совершается ли лицом, которое находится под воздействием этой силы, правонарушение. Вопрос о правонарушении не возникает так, как непреодолимая сила исключает противоправность поведения лица.

Непреодолимая сила обладает признаками чрезвычайности и непредотвратимости. Для того чтобы признать факта наличия данного обстоятельства, необходимо, чтобы имелись оба указанных признака.

Под чрезвычайностью понимают необычность, даже исключительность подобного явления. Признак непредотвратимости большинство цивилистов трактуют, как невозможность для конкретного человека избежать действия этой силы.

В соответствие с другими мнениями, событие будет считаться непредотвратимым, если оно непредотвратимо не для данного конкретного лица, но для любого другого лица с учетом достигнутого научно технического условия общества.

Обязательный и законченный перечень обстоятельств непреодолимой силы не содержит ни отечественная, ни международная законодательные базы. Представляется, что неопределенность в отношении этого вопроса при составлении договора нежелательна и даже опасна. Нередко стороны закрепляют такую фразу: "Стороны не несут ответственности за невыполнение (ненадлежащее выполнение обязательств), если исполнению препятствовали обстоятельства непреодолимой силы" - и на этом ставят точку.

Если отсутствует конкретный перечень тех обстоятельств, которые стороны считают непреодолимыми, обязательно возникнут разногласия по поводу того, относится ли данное препятствие к форс-мажору или нет.

Как видно из практики, целесообразно указывать в качестве форс-мажорных обстоятельств землетрясения, наводнения, пожары, аварии на транспорте, мятежи, гражданские беспорядки, забастовки персонала, войну и военные действия, публикации нормативных актов запрещающего характера. Необходимо, однако, отметить, что и такие, вроде бы явно "форс-мажорные" обстоятельства, как, скажем, пожар, суды не всегда безоговорочно признают основаниями для освобождения от ответственности. Судами проверяется, соответствовали ли обстоятельства пожара критериям непредотвратимости, учитывается наличие вины пострадавшей стороны в возникновении пожара. Следовательно, одно лишь указание какого-либо обстоятельства в качестве "форс-мажора" не ведет к автоматическому применению п. 3 ст. 401 ГК РФ - все зависит от обстоятельств дела.

Иногда стороны стараются зафиксировать в качестве таких обстоятельств хищение товара во время его следования от продавца к покупателю. Указанное обстоятельство не является форс-мажором, так как относится к части рисков по поставке товаров.

К дискуссионным относится вопрос можно ли отнести к обстоятельствам "форс-мажора" забастовку персонала. Предполагается, что забастовка не всегда обладает непредвиденным характером, так как ее вполне можно спровоцировать. Вследствие этого вопрос о забастовках персонала как об обстоятельстве непреодолимой силы пока открыт.

В настоящее время анализ п. 3 ст. 401 позволяет отметить, что законодателем в процессе формулирования понятия непреодолимой силы использовалась субъективная теория. Более того, непреодолимую силу следует относить не к абсолютной, а к относительной категории. Обстоятельство будет считаться непреодолимой силой, если оно было чрезвычайно и непредотвратимо для данного конкретного человека при данных условиях.



Глава 3. Проблемные вопросы понимания вины в гражданско-правовых отношениях

3.1 Особенности вины юридического лица

Субъектами гражданского права являются не только граждане, имеющие собственную психическую сферу и самостоятельно регулирующие свое поведение, но и юридические лица. "Юридические лица наряду с гражданами являются основными участниками гражданско-правовых имущественных отношений". В связи с этим представляет интерес рассмотрение особенностей вины юридического лица как основания его гражданско-правовой ответственности.

Применительно к юридическому лицу невозможно напрямую применить понимание вины как психического регулирования субъектом, негативно относящимся к охраняемым законом правам и законным интересам других лиц, своего поведения. В то же время в отечественной цивилистике высказывалось суждение об особой воле юридического лица, в основе которой лежит воля коллектива. Рассматривая вину юридического лица, Г.К. Матвеев писал: "Психологическим ее содержанием является прочая воля (и сознание) работников юридического лица в виде умысла и неосторожности". Однако данная точка зрения представляется дискуссионной. На практике юридическое лицо может существовать и функционировать и без какого бы то ни было коллектива, а вопросы делопроизводства и ведения хозяйственной деятельности может возлагать на других субъектов гражданского права, в том числе юридических лиц, на условиях договоров подряда и поручения.

По мнению процитированного выше Г.К. Матвеева, вина юридических лиц может выражаться как в форме умысла, так и в форме неосторожности. Например, к юридическому лицу применимо понятие умысла в том случае, когда умысел указанного лица освобождает от ответственности владельца источника повышенной опасности, деятельность которого причинила вред этому лицу. В аналогичных ситуациях правовое значение имеет грубая неосторожность потерпевших. В этих случаях, разумеется, конкретное действие (бездействие), приведшее к неблагоприятному имущественному результату, совершил конкретный работник, но субъектом ответственности является юридическое лицо.

М.А. Степанов, говоря о вине юридического лица, пишет, что "под ней понимают вину его должностных лиц и иных работников, т.е. тех субъектов, которые в правоотношении выступают от имени данного юридического лица и являются носителями способности психического восприятия событий, в том числе своего поведения".

По иному подходил к рассмотрению вины юридического лица О.А. Красавчиков, который указывал, что действия отдельных представителей работников и служащих юридических лиц не могут рассматриваться в качестве вины юридического лица. М.М. Агарков соглашался с тем, что юридические лица хотя и отвечают перед другими за вину своих представителей, но только не как за "чужую" вину.

По нашему мнению, следует согласиться с позицией А.К. Коньшиной, которая отмечает, что "недопустимо перенесение понятия "вина" как психологического отношения лица при разделении на умысел и неосторожность из сферы уголовного права в сферу гражданского без учета традиционных цивилистических конструкций. В гражданском праве вина имеет специфику, которая выражается в отношениях, характеризующихся как товарно-денежные, связанные с компенсаторно-восстановительной функцией гражданско-правовой ответственности".