Проблемные вопросы квалификации убийств

Размещено на http://www.allbest.ru

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования вопроса по проблемам квалификации убийств обусловлена, в первую очередь, основополагающей защитой жизни каждого человека в нашей стране, возведенной в ранг конституционного положения.

Статьей 2 Конституции Российской Федерации провозглашено, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Защита прав и свобод человека и гражданина составляет обязанность государства, которую оно осуществляет различными способами, в том числе и с помощью уголовно-правовых мер. УК РФ признает охрану прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств одной из своих задач. О степени приоритетности этой задачи можно судить по тому, что в Особенной части УК РФ преступлениям против личности отведено первое место.

Преступления против жизни, и в особенности, убийство, представляют повышенную опасность для общества и всех граждан. Для правильной оценки совершенных подобных деяний необходимы их тщательная дифференциация на законодательном уровне, а также четкие правила квалификации уже совершенных преступных проявлений.

По классификации наиболее опасными преступлениями в данной категории признаны убийства, совершаемые с отягчающими обстоятельствами, перечисленными в ч. 2 ст. 105 УК. Несмотря на то, что по данной категории преступлений Пленум Верховного Суда РФ принял соответствующее Постановление (Постановление от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве»), правоохранительные органы допускают немало ошибок при квалификации подобных деяний и назначении наказаний за их совершение См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 2..

Недостатки судебной практики по делам об убийстве усугубляются еще и тем, что ряд вопросов, связанных с содержанием и уголовно-правовым значением таких категорий уголовного права, как «оценочные признаки», «сопряженность с иными преступлениями», «фактическая ошибка», мотивы и цели преступления, не получили единообразного разрешения в доктрине уголовного права. ответственность убийство смежный

Проблемам уголовно-правовой оценки убийств посвящено немало публикаций, однако, еще не решены далеко не все проблемы квалификации убийств, противоречиво трактуются некоторые признаки квалифицированных убийств.

Теоретической основой написания выпускной квалификационной работы стали труды таких авторов, как Андреева Л.А., Борзенков Г., Бородин С.В., Геворгян В.М., Еникеев М.И., Кудрявцев В.Н. и др.

Нормативную и эмпирическую основу исследования составили: Конституция РФ, Уголовный кодекс РФ, а также судебная практика по вопросам привлечения к уголовной ответственности за убийство.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие при реализации норм уголовной ответственности за убийство в Российской Федерации.

Предметом исследования являются нормы права, судебная практика, а также теоретические разработки ученых-правоведов, касающиеся проблемных вопросов квалификации убийств (ст. ст. 105, 106, 107, 108 УК РФ).

Целью настоящего исследования является комплексное исследование проблем квалификации убийств в Уголовном кодексе Российской Федерации и правоприменительной практике и разрешение спорных вопросов, возникающих при квалификации данных преступлений.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1) раскрыть исторические аспекты возникновения и развития уголовной ответственности за различные виды убийств в России;

2) исследовать понятие и состав простого убийства по действующему уголовному законодательству Российской Федерации;

3) выявить проблемы уголовной ответственности за квалифицированные виды убийств (ч. 2 ст. 105 УК РФ);

4) исследовать проблемы квалификации привилегированных составов убийств (ст. ст. 106. 107, 108 УК РФ);

5) проанализировать проблемы разграничения убийств со смежными составами преступлений.

Методологическую основу работы составляют применяемые в юридической науке и смежных с ней других науках методы исследования: диалектический, формально-логический, исторический, метод сравнительного анализа, технико-юридический и некоторые иные.

Структура работы определена целями и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

1. ИСТОРИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УБИЙСТВ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ РОССИИ

1.1 Исторические аспекты возникновения и развития уголовной ответственности за различные виды убийств в России

Трудно усвоить современные научно-теоретические основы какого-либо предмета без соответствующего экскурса в историю.

Уголовно-правовая защита личности всегда в первую очередь означала защиту жизни и здоровья человека. Уже в памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, предусматривалась ответственность за отдельные виды посягательств на жизнь. Так, Краткая редакция Русской Правды законодательно закрепила ответственность за убийство в ст. 1. Наказание (при отсутствии мести) выражалось во взыскании с виновного 40 гривен См.: Российское законодательство X - XX вв.: В 9 т. Законодательство Древней Руси. - М.: Юрид. лит., 1984. Т. 3. С. 150.. Статья 19 предусматривала ответственность за убийство огнищанина без корыстных намерений; статья 20 предусматривала ответственность за убийство огнищанина «по-разбойничьи умышленно и с целью грабежа»; статья 21 предусматривала смертную казнь за убийство огнищанина у коня, у клети, или у стада. Мы видим, что уже в ранних памятниках русского права прослеживается разделение убийств на виды (простое и с отягчающими обстоятельствами).

В Древней Руси детоубийство, то есть убийство младенца родителями, в частности матерью, не признавалось преступлением и долгое время считалось грехом. Отраженное в уставах русских князей каноническое византийское право видело в детоубийстве скорее посягательство на христианские устои семьи и нравственности, а не на жизнь и наказывалось церковным покаянием - епитимией, причем независимо от того, был ребенок рожден в браке или нет Грубова Е.И. Ретроспективный анализ дореволюционного российского уголовного законодательства об ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка // История государства и права. 2008. № 13..

В первых судебниках, Соборном уложении 1649 г., законодательных актах Петра I складывалась система норм о преступлениях против жизни, закрепленная затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг.

Так, например, в Судебнике 1497 г. значительно усложнилась система преступлений против личности. Наиболее серьезным преступлением против личности традиционно являлось убийство, которое именовалось «душегубством» Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 27.. Судебник различает убийство простое и совершенное при отягчающих обстоятельствах. Обстоятельством, отягчающим убийство, влекущим за собой смертную казнь, было убийство крестьянином своего владельца («А государскому убойце ...живота не дати, казнити его смертной казнию» ст. 9) См.: Исаева Т.С. Основные памятники русского права: Учебное пособие. Владивосток: Изд-во Дальне-вост. ун-та, 1997. С. 39..

В Соборном Уложении 1649 г. убийства условно делились на: простые - убийства, совершенные в драке, по пьяному делу, убийства родителями детей; совершенные при отягчающих обстоятельствах - посягательство на жизнь царя, убийство в присутствии царя, в суде или церкви, убийство детьми родителей, убийство мужа женой, убийство путем отравления, убийство господина слугой, убийство, совершенное в разбое, ином насилии или краже; привилегированные (со смягчающими обстоятельствами) - неумышленное лишение жизни крестьянина Маляева Е.О. Преступления против жизни: вопросы теории, законодательного регулирования и судебной практики: монография. - Н. Новгород; Нижегородская академия МВД РФ, 2003. С. 27..

Из анализа Соборного уложения видно, что законодательство уже более дифференцированно подходит к определению наказуемости детоубийства. Здесь убийство родителями своих детей, рожденных в брачных отношениях, рассматривалось как менее опасное деяние по сравнению с убийством матерью внебрачного ребенка. Так, в ст. 3 главы XXII указывалось: «А будет отец или мать сына или дочь убиет до смерти, и их за то посадить в тюрьму на год, а отсидев в тюрьме год, приходити им к церкви божии, и у церкви божии объявляти тот свой грех всем людям в слух. А смертию отце и матери за сына и за дочь не казнити» Российское законодательство X - XX вв.: В 9 т. Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. - М.: Юрид. лит., 1984. Т. 3. С. 150..

Воинский Артикул 1716 г. и Морской Устав 1720 г. также дифференцировали убийства на умышленные, неосторожные и случайные, при чем первые делились на простые и совершенные при отягчающих обстоятельствах, к которым относились убийство отца, матери, малолетнего ребенка, офицера, священника, на дуэли и т.д.

Первым крупным кодифицированным законодательным актом, подробно регулирующим уголовную ответственность за убийство, являлось Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг. Убийство в данном акте именовалось уже как «смертоубийство». Уложение различало убийство с прямым и непрямым умыслом, разделяя первое на убийство с обдуманным заранее намерением (ст. 1454), без обдуманного заранее намерения (ст. 1455 ч. 1), и в запальчивости и раздражении (ст. 1455 ч. 2). Квалифицированным считалось, в частности, убийство родителей (ст. 1449), родственников (ст. 1451), начальника, господина и членов семейства господина, вместе с ним живущих, хозяина, мастера, лица, которому убийца обязан своим воспитанием или содержанием (ст. 1451), священнослужителя (ст. 212), часового или кого-нибудь из чинов караула, охраняющих императора или члена императорской фамилии.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. выделяло и два вида детоубийства. Предумышленное убийство сына или дочери, рожденных в законном браке, признавалось ст. 1451 Уложения тяжким родственным убийством и наказывалось лишением всех прав состояния и пожизненными каторжными работами. Наказание смягчалось «тремя степенями в случае, когда убийство внебрачных сына или дочери совершено матерью от страха или стыда, при самом рождении младенца, если, однако же, при этом не будет доказано, что она была уже прежде виновата в том же преступлении» Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. / Классика российской цивилистики. - М.: Юрист, 1994. С. 157..

Огромная работа по подготовке реформы российского уголовного законодательства на рубеже XIX-XX веков, результатом которой явилось Уголовное уложение 1903 г., затронула и нормы о преступлениях против жизни. Этот выдающийся памятник российского права, хотя и не стал в большей своей части действующим законом, но послужил основой для дальнейшего развития уголовного законодательства, в том числе о преступлениях против жизни. Система составов преступлений против жизни (ст. 453-466) стала более четкой и компактной. Уложение отказалось от наказуемости самоубийства, отнеся к преступлениям против жизни только посягательства на жизнь другого лица.

Дифференциация ответственности за различные виды убийств в Уголовном уложении 1903 г. была более последовательна и строилась в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Система составов стала более четкой. На первое место был поставлен основной состав убийства (ст. 453), а не наиболее тяжкий вид убийства, как было раньше. После этой статьи шли нормы о квалифицированном убийстве, затем о его привилегированных видах и, наконец, о причинении смерти по неосторожности. К сожалению, эта система не была воспринята уголовными кодексами советского периода. Лишь в Уголовном кодексе 1996 г. нормы об убийствах следуют такой же системе.

Среди квалифицированных видов убийства имелись такие, которые с теми или иными изменениями вошли в уголовные кодексы послеоктябрьского периода. Таково, например, убийство должностного лица при исполнении или по поводу исполнения им служебной обязанности. Другие же квалифицирующие признаки, перешедшие из Уложения о наказаниях 1885 г., не были восприняты кодексами советского периода (убийство отца или матери; убийство священнослужителя во время службы). В настоящее время существует мнение, что эти признаки следовало предусмотреть в Уголовном кодексе РФ Насильственная преступность. М., 1997. С. 78.. Так, при подготовке проекта Кодекса предлагалось в качестве варианта ввести квалифицирующий признак «убийство отца или матери», поскольку оно «свидетельствует о глубокой аморальности виновного, проявлении пренебрежения к жизни родителя, давшего ему жизнь» Преступление и наказание. Комментарий к проекту Уголовного кодекса России. М., 1993. С. 107.. Однако это предложение не получило широкой поддержки, главным образом, в силу того, что на практике не редки случаи убийства изверга-отца или алкоголички-матери настрадавшимися детьми. В таких случаях суды не склонны усиливать наказание.

Уголовное уложение 1903 г. выделяло несколько привилегированных видов убийства: убийство, задуманное и выполненное под влиянием душевного волнения; убийство при превышении пределов необходимой обороны; детоубийство; убийство по настоянию убитого, из сострадания к нему.

В первом советском уголовном кодексе - УК 1922 г. См.: Уголовный кодекс РСФСР, введен постановлением ВЦИК 01.06.1922 г. // Справочно-правовая система Консультант Плюс - Документы СССР., наряду со многими положениями, сходными с нормами об убийствах в Уголовном уложении, имелись и отличия. В гл. V - «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» все преступления были разделены на пять групп, каждая из которых имела соответствующий подзаголовок.

В первую группу, озаглавленную «Убийство», входили статьи, предусматривавшие ответственность за три вида умышленного убийства: квалифицированное (ст. 142), простое (ст. 143) и под влиянием сильного душевного волнения (ст. 144). Причинение смерти по неосторожности было названо, в отличие от Уголовного уложения, «убийством по неосторожности» (ст. 147). Особняком стоял вид убийства, где форма вины не конкретизировалась: «Превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер» (ст. 145). В этой же группе оказались ст. 146 («Совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного перерыва беременности лицами, не имеющими для этого надлежаще удостоверенной медицинской подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях») и ст. 148 («Содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали»). Нельзя признать удачным объединение этих составов в один раздел с убийствами. Первое преступление (аборт) вообще не посягает на жизнь человека. Второе, хотя и имеет своим объектом жизнь, но убийством не может считаться, поскольку не является таковым самоубийство или покушение на него.

Уголовный кодекс 1922 г. не предусматривал ответственности за детоубийство и за доведение до самоубийства.

Перечень отягчающих обстоятельств в ст. 142 УК 1922 г. включал как объективные, так и субъективные признаки. К объективным относились обстоятельства, характеризующие способ преступления: убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого (п. «в»); с использованием беспомощного положения убитого (п. «е»). К субъективным признакам относились обстоятельства, характеризующие мотив, цель, а также субъекта преступления: убийство «из корысти, ревности (если она не подходит под признаки ст. 144) и других низменных побуждений (п. «а»); лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение (п. «б»); с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление (п. «г»); лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (п. «д»). В последующих кодексах законодатель модифицировал, дополнял эти признаки, но не отказался ни от одного их них, за исключением мотива ревности. Понятие «иных низменных побуждений» было в дальнейшем конкретизировано, поскольку в такой широкой формулировке таилась опасность произвольного ее толкования.

Необычным было примечание к ст. 143 УК 1922 г.: «Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается». Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903 г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения. Поэтому жизнь его оказалась очень короткой. Кодекс был введен в действие с 1 июня 1922 г., а 11 ноября того же года примечание к ст. 143 было отменено постановлением ВЦИК См.: СУ РСФСР. 1922. N 72. Ст. 906.. Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. См.: Уголовный кодекс РСФСР, введен постановлением ВЦИК 22,П 1926 г. // Справочно-правовая система Консультант Плюс - Документы СССР. почти полностью сохранил систему и признаки составов преступлений против жизни. Особенностями были: 1) отказ от внутренней рубрикации главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, в связи с чем убийства не были выделены в самостоятельную группу; 2) объединение в одной норме (ст. 139) убийства по неосторожности и убийства, явившегося результатом превышения пределов необходимой обороны; 3) введение нормы о доведении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него (ч. 1 ст. 141). Этим был восполнен недостаток Уголовного кодекса 1922 г. и возрождено положение о доведении до самоубийства, имевшееся в Уголовном уложении 1903 г.

Президиум Верховного Совета СССР Указом от 30 апреля 1954 г. «Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство» .Ведомости Верховного Совета СССР. 1954. N 19. ст. 221. допустил применение смертной казни к лицам, совершившим умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Однако в Указе не было сказано, какие отягчающие обстоятельства дают основание для применения смертной казни. Об этом не говорилось и в Уголовном кодексе 1926 г. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. к таким обстоятельствам были отнесены: цель завладения имуществом потерпевшего, хулиганские побуждения, месть на почве служебной деятельности потерпевшего, особо жестокий способ убийства, а также убийство, сопряженное с изнасилованием, повторное убийство или умышленное убийство нескольких лиц Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. М., 1955. С. 551..

Как видим, перечень отягчающих обстоятельств не совпадал с текстом ч. 1 ст. 136 УК 1926 г. Изменения в закон не вносились, и в случае применения смертной казни содеянное квалифицировалось по п. 1 ст. 136 УК со ссылкой на Указ от 30 апреля 1954 г. Аналогичная ссылка требовалась при назначении смертной казни за бандитизм или разбойное нападение, сопряженные с убийством.

Многие формулировки отягчающих обстоятельств, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г., были учтены при очередной реформе Уголовного кодекса. Сама же система составов преступлений против жизни в Уголовном кодексе 1960 г. мало изменилась. По-прежнему на первом месте осталась норма об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (квалифицированное убийство - ст. 102), затем - об убийстве без отягчающих обстоятельств (простое убийство - ст. 103), две нормы о привилегированном убийстве: в состоянии сильного душевного волнения (ст. 104) и при превышении пределов необходимой обороны (ст. 105). Норма о неосторожном убийстве была выделена в самостоятельную ст. 106. Завершала группу преступлений против жизни ст. 107 - «Доведение до самоубийства». В Уголовном кодексе 1960 г. не была сохранена норма об уголовной ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Однако это не привело к полной декриминализации данного деяния. Напротив, при названных обстоятельствах содеянное стало рассматриваться как умышленное убийство путем посредственного причинения Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 2003. С. 51..

В Уголовном кодексе (УК РСФСР) 1960 г. предусматривались следующие обстоятельства, отягчающее убийство: а) из корыстных побуждений; б) из хулиганских побуждений; в) совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга; г) совершенное с особой жесткостью; д) совершенное способом, опасным для жизни многих людей; е) с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием; ж) женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности; з) двух или более лиц; и) совершенное лицом, ранее совершившим умышленное убийство, за исключением убийства, предусмотренного статьями 104 и 105 настоящего Кодекса; к) совершенное на почве кровной мести; л) совершенное особо опасным рецидивистом. Законом от 29 апреля 1993 года № 4901-1 в статью 102 УК РСФСР внесены дополнения, тяжкими убийствами стали признаваться: совершенные на почве национальной или расовой вражды или розни (п. «м» ст. 102); совершенные по предварительному сговору группой лиц (п. «н» ст. 102).

Ревность как обстоятельство, отягчающее убийство, не получила своего закрепления в УК РСФСР 1960 г. и справедливо отнесена к мотивам простого убийства. Низменные побуждения, как оценочная категория, также не были восприняты УК 1960 г. Цель облегчить или скрыть другое тяжкое преступление, названная в качестве обстоятельства, отягчающего убийство в УК РСФСР 1922 г. (п. «г» ст. 142) и УК РСФСР 1926 г. (п. «г» ст. 136), в УК РСФСР 1960 г. расширена всей Особенной частью Уголовного кодекса и в качестве отягчающего обстоятельства предусматривает цель сокрытия любого другого преступления или облегчение его совершения. Таким образом, законодатель расширил рамки криминализации данного отягчающего обстоятельства. К числу новых отягчающих обстоятельств, характеризующих субъективную сторону, следует отнести убийства, совершаемые из хулиганских побуждений и сопряженные с изнасилованием.

Значительным этапом в развитии уголовного законодательства по охране жизни явилось принятие в 1996 г. Уголовного кодекса Российской Федерации. Впервые в истории нашего уголовного законодательства дается законодательное определение понятия убийства. Убийством признается только умышленное причинение смерти другому человеку (ч. 1 ст. 105).

Уголовный кодекс РФ 1996 г., внеся уточнения и дополнения в большинство норм о преступлениях против жизни, затронул и систему составов этих преступлений. Нормы о простом и квалифицированном убийстве объединены в одной статье. Преимущества такой конструкции не только в ее типичности для структуры статей Особенной части, но и в более правильной последовательности норм. В Уголовном кодексе РСФСР вначале ст. 102 устанавливала ответственность за квалифицированное убийство («умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»), а за ней следовала ст. 103, в которой предусматривалось «умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, указанных в ст. 102 настоящего Кодекса». Н.И. Загородников, например, прямо называл ст. 103 УК РСФСР 1960 г. «резервной нормой», уделив ей в своей монографии всего шесть страниц Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 213..

Такое расположение норм наводило на мысль, что основной нормой об убийстве является ст. 102, а ст. 103 имеет субсидиарный, вспомогательный характер. Это неправильно ориентировало карательную практику. В теоретических работах и учебной литературе принято было анализировать сначала признаки «общего состава убийства» («убийства вообще»), а затем последовательно признаки квалифицированного и простого убийства. При этом неизбежны были повторения. Забывалось, что никакого «убийства вообще» не может существовать, что в каждом квалифицированном убийстве есть все признаки состава простого убийства плюс один или несколько квалифицирующих признаков.

Причинение смерти по неосторожности теперь не входит в группу убийств. Добавлены два вида привилегированного убийства: убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

Таким образом, как мы видим, уголовные нормы об ответственности за убийство в истории российского уголовного права постоянно менялись: исключались некоторые составы убийства или, наоборот, добавлялись новые. Однако из всех кодифицированных актов уголовного права наиболее логически правильное построение норм об уголовной ответственности за убийство имеет действующий УК РФ, который, как отмечалось выше, много заимствовал из Уголовного Уложения 1903 г.

1.2 Понятие и состав простого убийства по действующему уголовному законодательству Российской Федерации

Определение понятия убийства в уголовном законодательстве и правильное раскрытие его содержания важны по двум обстоятельствам.

 Во-первых, для определения круга преступных деяний, за совершение которых может быть установлена смертная казнь, на применение которой хотя и введен мораторий, однако, как вид уголовного наказания она не исчезла из Уголовного кодекса РФ и рассматривается как исключительная мера наказания за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. Во-вторых, раскрытие сущностных признаков убийства позволит отграничить его от схожих уголовно-правовых деяний (например, причинение смерти по неосторожности).

В диспозиции ч. 1 ст. 105 УК РФ понятие убийства выражено довольно лаконично: «умышленное причинение смерти другому человеку». С одной стороны, уголовный закон, сформулировав легальное определение убийства, тем самым сделал шаг вперед и наконец-то вывел за рамки убийства гораздо менее опасный деликт - неосторожное причинение смерти. Государственная Дума РФ таким образом фактически признала - спустя десятилетия - правоту известного отечественного криминалиста, профессора ЛГУ М.Д. Шаргородского, еще в середине минувшего века писавшего, что убийством нужно называть лишь умышленное причинение смерти другому человеку (а все случаи неосторожного лишения жизни так прямо и именовать в законе). Он справедливо подметил, что выражение «неосторожно убить» так же чуждо русскому уху, как и выражение «неосторожно поджечь» (по неосторожности можно только вызвать пожар или смерть) Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1948. С. 38.. Следует отметить, что в те времена позицию М. Д. Шаргородского поддерживали немногие - в частности, прибалтийский криминалист Й. Ноцюс Ноцюс Й. О понятии убийства в советском уголовном праве// Совершенствование уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Рига, 1982. С. 43.. Возможно так было потому, что в УК Латвийской ССР - единственной из всех союзных республик тогдашнего СССР - имелась прогрессивная формулировка в ст. 103 - «лишение жизни по неосторожности».

С другой стороны, сформулировав достаточно упрощенную формулировку понятию «убийство» законодатель создал тем самым трудности в разграничении данного преступления с иными схожими преступлениями, - как более, так и менее опасными, тем более что понятие убийства в действующем УК РФ 1996 г. охватывает также деяния, предусмотренные статьями 105, 106, 107, 108, т.е. и привилегированные составы убийств.

Рассмотрим, какие конкретно юридические проблемы вызывает существующая в УК РФ формулировка убийства.

 Так, С.В. Бородин отмечает, что «в законодательном определении убийства, … не достает указания на противоправность и виновность деяния….» Бородин С.В. Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 21. и предлагает сформулировать его следующим образом: «Убийство - это предусмотренное статьей Особенной части УК виновное деяние, посягающее на жизнь другого человека и причиняющее ему смерть» Там же. С. 21.. Здесь хочется отметить, что определение убийства просто как виновного преступления, не совсем верно, так как вина может быть выражена в форме неосторожности, а на основании Постановления Пленума Верховного Суда РФ в от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 3. С. 4., убийство может быть совершено только с прямым или с косвенным умыслом (п. 2). Следовательно, С.В. Бородин слишком необоснованно широко определяет рассматриваемое нами деяние.

 А А.И. Коробеев также отмечает, что «чрезмерный лаконизм использованной в законе формулировки приводит к тому, что из определения "выпадают" признак противоправности и характеристика объекта посягательства» Коробеев А.И. Эволюция понятия убийства в истории российского уголовного законодательства // История развития уголовного права и ее значение для современности: Материалы V Международной научно-практической конференции, состоявшейся на юридическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова 26-27 мая 2005 г. М., 2006. С. 200.. Автор мотивирует свою точку зрения тем, что «отсутствие первого из них не позволяет отграничивать убийство от правомерных способов лишения человека жизни (при необходимой обороне, задерживании лица, совершившего преступление, в процессе исполнения смертной казни). Очевидно, что и в подобных ситуациях один человек умышленно причиняет смерть другому. Но убийством эти действия признать нельзя, ибо они лишены противоправности» Коробеев А.И. Указ. соч. С. 200.. Мнение о необходимости включения в определение убийства признака противоправности ранее высказывалось и многими другими авторами.

Что касается критики законодательного определения убийства в части отсутствия в нем признака противоправности, то в этой части мы полностью разделяем мнение вышеуказанных авторов о необходимости его включения в формулировку понятия убийства. Относительно же второго обстоятельства («выпадения» из определения убийства характеристики объекта посягательства) А.И. Коробеев пишет, что «пробельность формулы убийства влечет за собой трудности в отграничении классических видов убийств от их нетипичных аналогов, когда умышленное причинение смерти потерпевшему рассматривается законодателем как побочный результат действий, направленных на причинение вреда иному (нежели жизнь) объекту. Имеются в виду такие составы преступлений как посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК), геноцид (ст. 357 УК)» Там же. С. 200-201.. Поэтому по изложенным им основаниям и принимая во внимание эволюцию понятия убийства в истории дореволюционного, советского и постсоветского российского уголовного законодательства автор предлагает определить в настоящее время убийство «как противоправное умышленное посягательство на жизнь другого человека в качестве частного лица, выразившееся в причинении ему смерти» Коробеев А.И. Указ. соч. С. 201..

В данном определении, по нашему мнению, неверно использовано понятие «посягательство». Посягательство на жизнь другого человека - это еще не само убийство. Именно поэтому законодатель в ст. 277 УК, ст. 295 УК, ст. 317 УК не предусматривает наступления смерти в качестве обязательного признака объективной стороны преступления. В этом смысле понятия «посягательство» и «покушение» являются синонимами. А так как покушение (посягательство) на жизнь другого человека может совершаться лишь с прямым умыслом, то А.И. Коробеев необоснованно сужает уголовно-правовые признаки убийства, под которые подпадают только случаи, когда убийство было совершено с прямым умыслом.

В.И. Кузнецов, также пытаясь отграничить понятие убийства от иных случаев посягательства на жизнь определенных лиц, считает, что доктринальное определение убийства можно сформулировать следующим образом: «убийство -- это общественно опасное, противоправное, умышленное причинение смерти другому человеку, когда оно не направлено одновременно на иное охраняемое уголовным законом общественное отношение» Кузнецов В.И. Понятие убийства в российском уголовном праве / Сибирский Юридический Вестник. 2003. № 4.. Однако, по нашему мнению, формулировать какое-либо юридическое понятие через отрицание неверно с позиций формальной логики.

В последнее время в науке уголовного права высказана оригинальная концепция, согласно которой различия между статьями 277, 295, 317 - и ст. 105 ч. 2 п. «б» несущественны, поэтому первые три упомянутые статьи можно бы исключить из кодекса и тем самым упростить имеющиеся теоретические сложности, называя все подряд убийством уже вроде бы на законном основании Каплин М. Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2003. С. 7.. Думается, что это крайне неверная точка зрения. Специальные составы преступлений - ст. 317, 295, 277 УК РФ - долгие годы сохранялись в отечественном уголовном законе, не являются его рудиментами, и довольно часто применяются на практике.

Рассмотрим существенные признаки убийства. Указание законодателем на словосочетание причинение смерти «другому лицу» с первого взгляда кажется излишним, однако, учитывая, предшествующий исторический опыт развития уголовного права России, в частности, законодательные акты Петра I, в которых предусматривалось символическое наказание для самоубийц, а за неудачную попытку самоубийства без уважительных причин полагалась смертная казнь В Уставе Воинском сказано: «Ежели кто сам себя убивает, то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу» // Российское законодательство.., да и в современное время некоторые кодексы считают самоубийство преступлением против жизни (например, ст. 309 УК Индии; в Великобритании уголовная ответственность за самоубийство и покушение на самоубийство отменена лишь Законом о самоубийстве (Suicide Act) 1961 г Никифоров А.С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. М., 2001. С. 17.), то данное уточнение законодателя не кажется абсурдным.

С позиций объективной стороны понятием убийства охватываются в комплексе три элемента (а для некоторых видов убийства - в частности, предусмотренных статьями 107 и 108 УК РФ - обязательным элементом объективной стороны надо признать еще и обстановку совершения преступления).

Первый элемент - это действие или бездействие виновного. Действие имеет место в реальной жизни наиболее часто и заключается не только в телодвижении, но и в использовании при этом оружия, других предметов, сил природы. Возможно и психологическое воздействие - сообщение исключительно неприятных сведений человеку с больным сердцем после двух инфарктов, или появление перед жертвой в виде мертвеца Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т.1. М., 1994. С. 271., ли сильный испуг жертвы похожим способом (как это сделал хитроумный Стэплтон в «Собаке Баскервилей» А. Конан-Дойля).

Довольно редко смерть причиняется путем бездействия, как правило, при отказе молодой матери кормить своего новорожденного младенца. В 2001 г. в Казани имел место уникальный случай, когда мать-иеговистка запретила врачам делать ее больной дочери переливание крови, и через неделю девушка умерла, несмотря на обращения матери к богу Иегове.

Второй обязательный элемент объективной стороны убийства - это смерть потерпевшего. В соответствии с ч. 1 ст. 66 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 28.12.2013, с изм. от 04.06.2014) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 28.12.2013, с изм. от 04.06.2014) "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" // Собрание законодательства РФ. 28.11.2011, N 48, ст. 6724. моментом смерти человека является момент смерти его мозга или его биологической смерти (необратимой гибели человека). Смерть мозга наступает при полном и необратимом прекращении всех его функций, регистрируемом при работающем сердце и искусственной вентиляции легких (ч. 2 ст. 66). На основании ч. 3 ст. 66 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ диагноз смерти мозга устанавливается консилиумом врачей в медицинской организации, в которой находится пациент. В состав консилиума врачей должны быть включены анестезиолог-реаниматолог и невролог, имеющие опыт работы по специальности не менее чем пять лет. В состав консилиума врачей не могут быть включены специалисты, принимающие участие в изъятии и трансплантации (пересадке) органов и (или) тканей. Биологическая смерть человека устанавливается на основании наличия ранних и (или) поздних трупных изменений (ч. 4 ст. 66).

И третий обязательный элемент - наличие необходимой причинной связи между первым и вторым.

Судебная практика относит к мотивам простого, неквалифицированного убийства, такие мотивы, как: как месть за какое-либо действие потерпевшего, независимо от его правомерности, в том числе за совершенное преступление; ревность; зависть, неприязнь или ненависть, возникшие на почве личных отношений Постановление Пленума Верховного Суда от 27.01.1999 № 1 (ред. от 03.12.2009) "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Российская газета. N 24. 09.02.1999..

Таким образом, подводя итог данному параграфу, следует отметить крайне неудачное определение состава простого убийства, данное в ч. 1 ст. 105 УК РФ. Поэтому в качестве альтернативы можно предложить следующую дефиницию рассматриваемому понятию: «Убийство - это противоправное умышленное причинение смерти другому человеку в качестве частного лица». Предложенная формулировка выделяет его существенные признаки, позволяющие отграничить убийство от случаев правомерного или неосторожного причинения смерти лицу, а также разграничь состав простого убийства и посягательство на жизнь не частного лица, а специального (публичного) лица (ст. 277, ст. 295, ст. 317 УК РФ).

2. ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ И РАЗГРАНИЧЕНИЯ УБИЙСТВ СО СМЕЖНЫМИ СОСТАВАМИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

2.1 Проблемы уголовной ответственности за квалифицированные виды убийств (ч. 2 ст. 105 УК РФ)

Приступая к анализу проблем уголовной ответственности за квалифицированные виды убийств, в первую очередь, рассмотрим убийства, квалифицируемые по объективным признакам, и попутно отметим, что на практике чаще всего проблемы с квалификацией подобных деяний возникают при наличии фактических ошибок в объекте преступления и при квалификации оценочных признаков.

Так, например, характеризуя вопросы уголовной ответственности за убийство двух и более лиц, т.е. преступление, предусмотренное п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, необходимо отметить, что основные проблемы в данной ситуации возникают, когда виновный, намереваясь совершить убийство двух лиц, фактически причиняет вред одному человеку.

А. Галахова полагает, что если при наличии прямого умысла на убийство двух или более лиц погиб один потерпевший, а смерть другого (других) не наступила по причинам, не зависящим от воли виновного, совершенное образует покушение на убийство двух или более лиц, предусмотренное ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК См.: Суд присяжных: квалификация преступлений и процедура рассмотрения дел: Научно-практическое пособие / Ю.И. Антонов, А.Я. Аснис, В.Б. Боровиков и др.; под ред. А.В. Галаховой. М.: НОРМА, 2006.. По мнению О. Толмачева, в подобных ситуациях содеянное должно квалифицироваться как покушение на деяние в пределах умысла виновного и как оконченное преступление в той части, в которой преступная цель достигнута. Квалификация такого деяния лишь как покушения на убийство двух человек свидетельствует о несостоятельности позиции, при которой без самостоятельной юридической оценки остается состоявшееся убийство человека и при этом преступнику незаслуженно «дарятся» существенные послабления в наказании, предусмотренные ст. 66 УК для тех, кто совершил неоконченное преступление См.: Толмачев О. Квалификация преступлений при частичной реализации умысла // Российская юстиция. 2000. № 12.. С. Бородин считает, что убийство одного человека и покушение на жизнь другого не может рассматриваться как оконченное преступление, предусмотренное п. «а» ч. 2 ст. 105 УК; такое преступление следует квалифицировать по ч. 1 или по соответствующим пунктам ч. 2 ст. 105 УК (в зависимости от конкретных обстоятельств) и ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК См.: Бородин С.В. Преступления против жизни. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 130..

Последняя точка зрения соответствует правовой позиции Верховного Суда РФ, выраженной в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 (ред. от 03.12.2009) «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», где указано, что убийство одного человека и покушение на убийство другого независимо от последовательности преступных действий следует квалифицировать по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Так, Леготин А.В. признан виновным в покушении на убийство Ш., которое не довел до конца по не зависящим от него причинам, а также убийстве Ш. Согласно постановлению о привлечении Леготина А.В. в качестве обвиняемого и обвинительному заключению, органами предварительного следствия его действия квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство Ш., совершенное 19.10.2011), и по ч. 3 ст. 30, п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ (покушение на убийство Ш., совершенное 17.10.2011). Суд не согласился с указанной квалификацией действий осужденного, сославшись на изменение последовательности совершения им преступных действий во времени, а также указав в приговоре, что из обвинения по эпизоду покушения на убийство Ш. следует, что "...В ходе ссоры у Леготина А.В. на почве ревности к Ш. возник умысел на убийство Ш. то есть двух лиц... действуя с умыслом на убийство двух лиц, нанес Ш.", - без описания того, кто является вторым лицом, и какие в отношении него были совершены действия. Судебная коллегия считает, что квалификация действий лица, совершившего убийство одного человека и покушение на убийство другого, должна осуществляться по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ, независимо от последовательности преступных действий. При этом наличия единого умысла на убийство двух лиц не требуется, поскольку деяния могут быть совершены в разное время и при различных обстоятельствах Кассационное определение Верховного Суда РФ от 06.03.2013 № 55-О13-1 // Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс»..

Таким образом, в случае если виновный, намереваясь убить двух человек, фактически убил одного, его действия в силу приведенных разъяснений Верховного Суда РФ надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК.

В абзаце 1 п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» содержится еще одна рекомендация: в соответствии с положениями ч. 1 ст. 17 УК убийство двух или более лиц, совершенное одновременно или в разное время, не образует совокупности преступлений и подлежит квалификации по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК, а при наличии к тому оснований также и по другим пунктам ч. 2 этой статьи при условии, что ни за одно из этих убийств виновный ранее не был осужден (в ред. от 3 апреля 2008 г. № 4). Таким образом, даже высшая судебная инстанция не признает совокупностью преступлений наличие последствия в виде смерти двух или более лиц.

По мнению некоторых авторов, данная позиция противоречит устоявшемуся представлению о множественности преступлений, под которой традиционно понимается совершение лицом двух и более преступлений, в связи с каждым из которых наступают самостоятельные правовые последствия См.: Бавсун М., Куличенко Н. Убийство двух и более лиц: совокупность или единое преступление? // Уголовное право. 2007. № 3..

В связи с этим возникает вопрос: каким образом соотносятся между собой указанное правило и приведенное нами ранее разъяснение Пленума Верховного Суда РФ о необходимости квалификации убийства одного человека и покушения на убийство другого по совокупности ч. ч. 1 или 2 ст. 105 УК, ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК, содержащееся в абз. 2 п. 5 Постановления?

При внимательном рассмотрении прослеживается нестыковка двух разъяснений высшего судебного органа, относящихся фактически к одному и тому же вопросу. Возможно, это обусловлено более поздней редакцией приведенного правила о совокупности преступлений.

В связи с этим поддержим предложение Э.Л. Спиридоновой, предлагающей следующий вариант возможной редакции п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ, который, на наш взгляд, устранял бы противоречия между абз. 1 и 2 п. 5 Постановления и рекомендовал бы нижестоящим судам квалифицировать действия виновного в подобных ситуациях в соответствии с принципами субъективного вменения и справедливости: «5. В соответствии с положениями ч. 1 ст. 17 УК РФ убийство двух и более лиц, совершенное одновременно или в разное время, не образует совокупности преступлений и подлежит квалификации по пункту «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а при наличии к тому оснований и по другим пунктам части 2 данной статьи, при условии что ни за одно из этих убийств виновный ранее не был осужден. При наличии умысла на причинение смерти двум и более лицам убийство одного человека и покушение на остальных потерпевших не может рассматриваться как оконченное преступление - убийство двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать как покушение на убийство двух и более лиц по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ» Спиридонова Л.Э. Проблемы квалификации действий лица в условиях фактической ошибки при наличии умысла на убийство двух и более потерпевших // Законность. 2012. № 10. С. 52 - 55..

Еще одной, частной проблемой квалификации преступления при наличии фактической ошибки является ошибка при совершении убийства женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Проблемы возникают в случае, когда виновное лицо убивает женщину, которая, по его представлению, является беременной, а фактически оказывается не беременной.

Мнения авторов также разделились в данном вопросе. Так, например, некоторые исследователи предлагают квалифицировать по совокупности преступлений, в частности, Н.К. Семернева полагает, что в таких случаях имеет место идеальная совокупность - убийство не только матери, но и ее будущего ребенка, а действия виновного надлежит квалифицировать по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК См.: Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамов, Г.П. Новоселов. М., 2001. С. 84.. Данная позиция не выглядит обоснованной, поскольку согласно ст. 17 УК РФ под совокупностью понимается совершение двух и более преступлений, предусмотренных различными статьями УК, следовательно, не может одно деяние являться одновременно покушением и оконченным преступлением. Кроме того, в данном случае при применении правил сложения наказаний, предусмотренных ч. 3 ст. 69 УК РФ, в итоге получится, что убийство мнимо беременной женщины может повлечь более строгое наказание, чем оконченное убийство фактически беременной женщины.

Другой подход к уголовно-правовой оценке исследуемого деяния выражается в том, что оно рассматривается как оконченное преступление без отягчающих обстоятельств, подлежащее квалификации по ч. 1 ст. 105 УК. По мнению сторонников такой точки зрения, ошибку относительно беременности потерпевшей необходимо толковать в пользу виновного См.: Андреева Л.А. Квалификация убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах. СПб., 1998. С. 15.. Как пишет А. Ситникова, такой подход максимально учитывает реальные последствия, в большей мере выражающие общественную опасность содеянного, чем содержание и направленность умысла, о котором зачастую судят со слов преступника См.: Ситникова А. Проблемы квалификации убийства женщины при ошибке в свойствах ее личности // Уголовное право. 2008. № 2.. Однако в этом случае направленность умысла виновного, намеревавшегося совершить более опасное преступление, представляющее повышенную общественную опасность, не находит своего отражения в квалификации содеянного, что нарушает принцип вины.

Третьи авторы, такие как С.В. Бородин и некоторые другие, предлагают квалифицировать убийство женщины, ошибочно принятой за беременную, как оконченное преступление по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ См.: Бородин С.В. Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 137 - 138; Комментарий к УК РФ / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. М., 1998. С. 232.. Тот факт, что женщина фактически не оказалась беременной, по мнению указанных авторов, не должен менять квалификации, поскольку в п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ говорится про убийство женщины, «заведомо» для виновного находящейся в состоянии беременности, а не об убийстве фактически беременной женщины. Соответственно, для вменения п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ достаточно того, чтобы лицо, совершающее данное преступление, осознавало, что женщина находится в состоянии беременности, то есть обладала теми качествами, которые влекут повышенную ответственность, а фактическое наличие или отсутствие беременности на момент совершения преступления значения не имеет Бородин С.В. Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 138..

По нашему мнению, предложенная точка зрения квалификации данного преступления является неверной. Она не соответствует принципу вины (ст. 5 УК РФ), игнорирует ч. 3 ст. 30 УК РФ и не соответствует правилам квалификации. Необходимо обратить внимание на то, что в Обзоре судебной практики за II квартал 2004 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации исключил из судебного решения осуждение виновного, причинившего смерть потерпевшей и ошибочно считавшего ее беременной, по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК. Его действия окончательно были квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК. При этом было указано на следующее: во-первых, одни и те же действия виновного необоснованно квалифицированы по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК РФ; во-вторых, квалификация действий как покушение на убийство является излишней; в-третьих, умысел виновного на лишение жизни потерпевшей был реализован полностью и в результате его действий наступила смерть потерпевшей См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ N 361п04пр по делу Кайсина // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 1. С. 21..