При прекращении уголовного дела существенное значение имеет вопрос о реабилитации лица, привлечённого в качестве обвиняемого. Реабилитация лица» привлечённого к уголовной ответственности, наступает при прекращении дела не по всем основаниям, а только по некоторым из них. В силу требований ч. 4 ст. 133 УПК право на реабилитацию не возникает у лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по не реабилитирующим основаниям, т.е. не исключающим их вину в совершённых преступлениях. При прекращении дела по основаниям, которые не снимают обвинения и не исключают вину, законодатель предоставляет обвиняемому или его родственникам право требовать продолжения производства по делу в целях реабилитации данного лица.

Кроме уголовно-правовых последствий, прекращение дела связано и с гражданско-правовыми, т.е. с решением вопроса о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением, о судьбе гражданского иска. Лицу разъясняется, что прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон не является реабилитирующим, и если обвиняемый признал свою вину, то в дальнейшем к нему может быть предъявлен гражданский иск, поэтому же основанию и факт признания им вины может быть использован против него в гражданском процессе. Не исключено наступление и других неблагоприятных последствий - увольнение с государственной службы, привлечение к дисциплинарной или материальной ответственности. Право окончательного разрешения гражданского иска (в форме отказа или удовлетворения исковых требований) принадлежит суду и производится им в порядке уголовного или гражданского судопроизводства (ст. 299 УПК). При прекращении уголовного дела на предварительном следствии (дознавателем или следователем) гражданский иск не разрешается. Правильное разрешение вопроса о гражданском иске при прекращении дела или вынесении приговора должно способствовать защите законных прав потерпевшего, обвиняемого, гражданского истца и ответчика,

К числу процессуальных последствий прекращения уголовного дела следует относить невозможность в последующем привлечения к уголовной ответственности за те же действия лица, на которое подана жалоба. О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112 ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР: Постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 25 сент. 1979 г. №4 // Сб. постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РФ по уголовным делам. М.: Изд. "Спарк", 2004. С. 124. Научно-практическое пособие по применению УПК РФ. С. 241. В связи с этим судам следует в каждом случае разъяснять потерпевшим положение ст. 27 УПК. Процессуальными последствиями прекращения уголовных дел также является отмена мер процессуального принуждения и разрешение вопроса о судьбе вещественных доказательств.

В соответствии с ч. 4 ст. 29 УПК если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер. Причины и условия, способствовавшие совершению преступления, могут относиться как к событию преступления, так и к личности преступника, условиям его жизни. При прекращении уголовного дела независимо от его основания необходимо проанализировать все выявленные в ходе расследования обстоятельства, которые способствовали или могут в будущем способствовать совершению преступления, чтобы определить, какие конкретные меры по их устранению следует принять.

Таким образом, прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон влечёт ряд существенных последствий. В целях недопущения нарушения конституционных прав (доступ к правосудию, право на защиту) в ходе производства по делу правоприменитель должен разъяснять сторонам не только права, в частности право подсудимого возражать против прекращения уголовного дела по реабилитирующему основанию, но и правовые последствия прекращения уголовного дела по такому основанию. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 сент., 2002 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ, 2003. №5. С. 7-8; Об отказе в принятии к рассмотрению запроса мирового судьи судебного участка №29 Карымского района Читинской области о проверке конституционности положений статей 217, 225 и 476 УПК РФ: Определение Конституционного Суда РФ от 8 апр. 2004 №152-0 // Справочная правовая система КонсультантПлюс; По делу о проверке конституционности ст. 265 УК РФ в связи с жалобой гражданина А.А. Шевякова: Постановление Конституционного Суда РФ от 25 апр. 2001 г. №б-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2001.№5. С. 24-30.

Отказ в прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон в тех случаях, если ранее в отношении лица уже прекращалось уголовное дело по не реабилитирующему основанию, можно причислять к числу негативных последствий прекращения уголовного дела, в том числе и в случае примирения сторон.

Таким образом, по смыслу закона при прекращении уголовного дела по основанию, при котором требуется согласие обвиняемого, последнему необходимо разъяснять правовые последствия такого решения. В противном случае право на защиту будет грубо нарушено.

§4. Правовая регламентация оснований и порядок примирением

странах

Традиционно выделяются две основные правовые системы в современных развитых странах: общего и континентального права, и по этой причине мы рассмотрим примирение с потерпевшим в уголовном праве государств с данными правовыми системами на примере США, Франции, Германии, Испании.

В странах общего права правовой статус потерпевшего ("жертвы") связан с установленными в нормах материального права понятиями, а именно совершением преступления и непосредственным причинением вследствие последнего какого-либо вреда лицу. Жертве преступления в США не требуется специального процессуального признания официального статуса. В связи с этим обстоятельством была высказана точка зрения о презюмировании причинения вреда потерпевшему в законодательстве США. Американской правовой традицией является признание "жертвами" разного рода преступлений не только физических, но и юридических лиц. Не смотря на различное определение правового положения потерпевшего в федеральном законодательстве и законодательстве отдельных штатов, отмечается тенденция к унификации статуса жертвы правонарушений на всей территории Соединенных Штатов. Это выразилось в принятии в 1982 году специального Федерального закона "О защите потерпевшего и свидетеля", а также в проекте принятия соответствующей поправки к Конституции США. Законодательство стран континентального права нередко определяет понятие и статус потерпевшего от преступления непосредственно в общегосударственном законе. При этом потерпевшему во многом отданы на "его усмотрение" определение факта совершения того или иного преступного деяния. Решающая роль в установлении факта преступности деяния принадлежит, если последнее рассматривается как "незначительное нарушение уголовного закона" (contravention). Причем определение таких "нарушений" зачастую установлено не в самом уголовном законе, а в различного рода "постановлениях", издаваемых органами государственного управления (на это указывает, например, ч. 2 ст. 111-2 действующего УК Франции).

В странах, где собственно в уголовном законодательстве так или иначе определено положение потерпевшего, можно выделить следующие общие его характеристики:

а) статус потерпевшего связан только с фактом причинения ему вреда в результате преступления, никакого процессуального решения для этого, как правило, не требуется;

б) общеправовой статус потерпевшего основан на конституционном законодательстве того или иного государства;

в) законодательство зарубежных стран практически не приводит перечень специфических обязанностей потерпевшего от преступления - и в этом отношении проявляется забота законодателя как раз в первую очередь о потерпевшем как о личности, пострадавшей от преступления.

В государствах, где потерпевшими могут являться юридические лица, то же самое распространено и в их отношении. Законодатель в развитых зарубежных странах связывает реализацию и защиту прав потерпевшего от преступления прежде всего с процедурой, осуществляемой в рамках уголовной юстиции. Но надо отметить, что, не смотря на все отличия в доктрине и характере уголовной юстиции государствах с различными правовыми системами, в основу создания каждой уголовной юстиции положена задача защиты субъективных прав лиц. В первую очередь, под таковыми лицами должны пониматься как раз потерпевшие от преступлений. Эта мысль подтверждается тенденциями в развитии как материального, так и процессуального права. Многими авторами отмечено, что начиная с 70-х годов нашего столетия, в развитых странах права потерпевших были резко расширены (хотя это касалось преимущественно уголовного процесса). В первую очередь это затронуло механизм защиты и реализации прав потерпевших. В современном уголовном праве стран как общего, так и континентального права отчетливо прослеживается тенденция к большей детализации способов возмещения вреда потерпевшему от правонарушений. И в первую очередь, речь идет о компенсации вреда со стороны самого правонарушителя через процедуру его примирения с потерпевшим.

И если в отечественной теории уголовного права считается, что примирение с потерпевшим является мерой компромисса в борьбе с преступностью, "альтернативной мерой" уголовной юстиции, то сказанное вполне справедливо применительно к уголовной юстиции зарубежных стран. При этом сам факт примирения с потерпевшим, освобождающий причинителя вреда от уголовной ответственности, расценивается как один из основных проявлений развивающегося в западных странах "восстановительного правосудия" по уголовным делам. Смысл такого "восстановительного правосудия" в западной юридической доктрине сводится к следующему: уголовно-правовой конфликт должен быть возвращен его "участникам".

Только они могут судить о степени тяжести преступления, способах возмещения вреда. Конечно, никто не говорит о том, что уголовное правоотношение должно носить исключительно "горизонтальный" характер, а сам факт преступления может определяться лишь по волеизъявлению потерпевшего - безусловно, приоритетными были и остаются публичные начала уголовного права. Однако, как справедливо отмечает Н. Кристи, особую важность получает подробное рассмотрение того, "что может быть сделано для жертвы прежде всего преступником, во вторую очередь - местным сообществом, и в третью - государством". И только после обсуждения возможностей примирения с потерпевшим от преступления (в первую очередь, от преступления, не относящегося к категории тяжкого и затрагивающего только интересы самой жертвы) может обсуждаться вопрос об уголовном наказании.

Материально-правовым основанием института примирения в уголовном праве стран англосаксонской правовой системы является "незначительность" деяния. Государства континентальной системы права более четко регламентируют основания такого примирения. Европейская правовая традиция считает примирение с потерпевшим обязательным основание освобождения от уголовной ответственности по целому ряду преступлений: обычно в их перечень входят различного рода оскорбительные и клеветнические действия (диффамация), а также посягательства на физическую неприкосновенность личности. При этом в уголовном законодательстве распространена формулировка о том, что эти преступления "не могут повлечь уголовное преследование иначе как по жалобе потерпевшего". В то же время, в силу особых причин ("общественного интереса") уголовное преследование за эти же преступления может носить и публичный характер, когда примирение не является обязывающим фактом для суда.

По делам публичного обвинения факт примирения с потерпевшим не является обязательным для правоприменителя, но всегда принимается в расчет при назначении наказания. При этом законодатель нередко связывает пределы уголовной ответственности и наказания преступника не столько с самим фактом примирения, сколько с сопутствующим возмещением потерпевшему вреда. Под таким возмещением понимается "любое материальное приобретение выгоды" потерпевшим.

В более поздних уголовно-правовых актах европейских стран прослеживается тенденция не связывать акт примирения как волеизъявления потерпевшего с обязательным возмещением вреда. Так, например, швейцарский Уголовный кодекс 1937 года (в действующей редакции) устанавливает, что, если деяние наказывается "только по жалобе потерпевшего", то каждый, "чьи интересы нарушены", может "ходатайствовать о наказании лица" - то есть по существу сам потерпевший определяет наличие преступного деяния как такового (ст. 28). Право на подачу "жалобы" обладает опекун несовершеннолетнего или недееспособного, а также любой родственник умершего потерпевшего. Перечень деяний, преступность которых определяется самим потерпевшим, в УК Швейцарии специально не установлен - однако, в Особенной части всякий раз указывается, какое именно преступление считается таковым, если подана жалоба потерпевшего (например, это оговорено в статьях об оскорблении и клевете статьях 173-177).

Кроме этого, швейцарский УК устанавливает специальный срок, в течение которого может быть подана жалоба - три месяца с того дня, когда потерпевшему стало известно о деянии (ст. 29). Но особенно для нас важным является тот факт, что при подаче жалобы хотя бы на одного из соучастников в равной мере преследуются все соучастники (принцип "неделимости" жалобы). УК Швейцарии не называет примирительную сделку "примирением" как таковым, употребляя термин "отзыв жалобы" (ст. 31). Такой отзыв может быть произведен потерпевшим абсолютно на свое усмотрение до вынесения приговора судом первой инстанции. Повторная подача жалобы на одно и то же деяние не допускается. Таким образом, швейцарское уголовное законодательство признает за потерпевшим право определяющего субъекта уголовного правоотношения по ряду преступных деяний, и его волеизъявление является обязательным условием наличия либо отсутствия государственного уголовного преследования и в целом, соответственно, уголовной ответственности причинителя вреда.

Но наиболее последовательно процедура возбуждения уголовного преследования и его прекращения по делам частного обвинения регламентирована в германском Уголовном законе (4-й раздел). В соответствии с § 77 УК ФРГ, если деяние преследуемо только по жалобе, то подать жалобу, если закон не предусматривает иного, может только потерпевший. В случае смерти последнего право на жалобу переходит на супруга и на детей. Если у потерпевшего после его смерти не осталось ни супруга, ни детей или они умерли до истечения срока подачи жалобы, то право на жалобу переходит к его родителям, а если они умерли до истечения срока подачи жалобы, к братьям, сестрам и внукам. Если родственник потерпевшего участвовал в деянии, то он исключается из числа тех, на кого переходит это право. Право на жалобу не переходит, если уголовное преследование "противоречит ясно выраженной воле потерпевшего". Далее, если лицо, имеющее право на жалобу, недееспособно или ограниченно дееспособно, то жалобу за него может подать его законный представитель и тот, кому поручена забота об этом лице. В случае, когда право на подачу жалобы имеют несколько лиц, то каждый может подать жалобу самостоятельно.

Как и в УК Швейцарии, в уголовном законодательстве Германии указывается, что отзыв жалобы является основанием для прекращения уголовного преследования и, соответственно, уголовного правоотношения в целом (§ 77d).

Аналогичные положения известны и Уголовному закону Нидерландов (раздел VII). Примечательно, что УК Голландии в п. "е" ч. 2 ст. 74 дает полномочия прокурору ставить перед субъектом условие компенсации потерпевшему ущерба как основания для дальнейшего примирения с потерпевшим. Выполнение такого условия является основанием для "исключения уголовного судопроизводства за преступление". Данное основание может применяться не только к традиционным делам частного обвинения, но и ко всем остальным уголовным проступкам и преступлениям, караемым не более чем шестью годами тюремного заключения (т.е. к тем преступлениям, которые по российской классификации могут быть отнесены даже к тяжким).

А испанский Уголовный закон знает уникальное основание прекращения уголовной ответственности - прощение виновного потерпевшим (п. 4 ст. 130). При этом речь идет не о простом волеизъявлении потерпевшего, которое обязательно для суда (если это "предусмотрено Законом") и прекращает материальное правоотношение ответственности. При этом требования к такому "прощению" следующие: прощение должно быть высказано в ясно выраженной форме; прощение должно быть высказано до начала исполнения наказания (ч. 4 ст. 130). В случае совершения клеветы или оскорбления, право "прощения" принадлежит не только самому потерпевшему, но и его законному представителю (опекуну) - если потерпевший несовершеннолетен либо недееспособен (ст. 216). Таким образом, Испанский Уголовный кодекс, будучи одним из новейших европейских уголовно-правовых документов, наиболее полно отразил основную тенденцию развития уголовно-правового статуса потерпевшего - тенденцию максимального расширения не просто его прав, но и признания в качестве самостоятельного и значимого субъекта уголовного правоотношения.

Тенденция признания за примирением с потерпевшим основания освобождения от уголовной ответственности за совершение ряда преступлений характерна и для постсоциалистических стран Восточной Европы.

Так, ст. 89 УК Белоруссии устанавливает, что лицо, совершившее преступление, не представляющее большой общественной опасности, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим. В отличие от российского головного закона, не требуется установление того факта, что лицо совершило преступление "впервые", а также загладило причиненный преступлением вред. Тем не менее, белорусский Уголовный закон считает освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим не обязанностью, а правомочием правоприменителя. Представляется, что данное положение (как и аналогичное в УК России) является своеобразным "наследием" советского уголовного права, не признававшего никаких диспозитивных начал.

А новый латвийский Уголовный закон, говоря о возможности освобождения от уголовной ответственности лица, совершившего уголовный проступок и "достигшего мирового соглашения с потерпевшим", специально оговаривает, что данное основание не распространяется в случае совершения преступления против несовершеннолетнего (ст. 58). Видимо, реформируя уголовное законодательство, латвийский законодатель не совсем последовательно воспринял общеевропейскую тенденцию к возможности примирения с представителями потерпевшего в указанной ситуации.

В любом случае, анализ источников современного уголовного права зарубежных государств позволяет прийти к выводу о том, что примирение с потерпевшим является последовательно эволюционирующим основанием освобождения от уголовной ответственности, что обусловлено развитием частных начал в самом уголовном праве.

В странах континентального права примирение правонарушителя с потерпевшим обычно оформляется в виде публичного договора. Так, в Нидерландах, Бельгии, Франции такое примирение получило название "трансакции" (transaction), под которой понимается соглашение между правонарушителем и потерпевшим, "сопровождаемое взаимными уступками".

Бельгийский закон от 10 февраля 1994 года установил, что по ряду преступлений достаточно письменного признания вины правонарушителем, и потерпевший получает бесспорное возмещение вреда в гражданском порядке, а уголовное производство по делу прекращается.

Справедливости ради надо отметить, что подобная процедура ставит под сомнение абсолютность презумпции невиновности, на что обратил внимание Конституционный Совет Франции в своем решении от 2 февраля 1995 года, посвященном применению трансакции в уголовной юстиции Франции.

В странах общего права при "незначительных нарушениях уголовного закона" (кстати, приравненных по своему существу к административным деликтам), применяется примирение с потерпевшим в виде "процедуры фиксированных штрафов" (fixed penalty procedure). В связи с этим производство по такого рода "нарушениям" вообще расценивается как аналог производства по делам об административных правонарушениях. Движение дела продолжается, только если правонарушитель откажется добровольно уплатить штраф в доход государства. Кроме системы "фиксированных штрафов", в континентальном и англосаксонском праве с 70-х годов ХХ столетия применяется еще одна разновидность примирения преступника с потерпевшим, получившая название "медиации" (mediation). Суть этого вида примирения состоит в полном разрешении конфликта между нарушителем и жертвой. Медиация четко не закреплена в законодательстве зарубежных стран в силу значительных диспозитивных начал в уголовном праве (особенно в государствах общего права). Тем не менее можно выделить следующие ее разновидности:

а) "простая медиация": прокурор вправе до вынесения решения по публичному иску и с согласия сторон принять решение о медиации, если он считает, что такая мера способна обеспечить возмещение вреда, причиненного потерпевшему; прокурор может также прибегнуть к помощи какой-либо общественной организации в улаживании конфликта между потерпевшим и правонарушителем (ч. 4 ст. 61 УПК Франции);

б) "комбинированная медиация", в которой соединены черты простой медиации и трансакции. Так, например, в германском законодательстве установлено, что прокурор может прекратить публичное преследование, если правонарушитель не только загладит вред потерпевшему, но и внесет определенную сумму в доход "общеполезного учреждения или в казну".

Таким образом, в странах как общего, так и континентального права прослеживается стремление к законодательной регламентации разрешения конфликта между преступником и потерпевшим путем различных форм их примирения. Нельзя не отметить тенденцию к сглаживанию отличий между разными формами примирения с потерпевшим в существующих правовых системах. Наряду с этим в механизме обеспечения прав потерпевшего от преступления возрастает роль судов общей юрисдикции.

Все сказанное свидетельствует о дальнейшем углублении диспозитивных начал в уголовном праве развитых зарубежных стран, что является весьма положительным проявлением их эволюции. Также нельзя не отметить тенденцию к сглаживанию отличий между разными формами примирения с потерпевшим в рамках уголовно-материального правоотношения в существующих правовых системах. Наконец, надо сказать, что развитие института примирения с потерпевшим играет в зарубежных странах большую роль в государственной уголовной политике - а именно в реализации вышеназванной идеи "восстановительного правосудия", ставящей своей задачей как всемерную защиту прав потерпевшего, так и достижение большей эффективности ресоциализации преступника. Так, например, во многих странах мира социальная реабилитация несовершеннолетних правонарушителей осуществляется в рамках государственных программ примирения жертвы и правонарушителя (Victim-Offender Reconciliation Programs), также известных как программы посредничества (Victim-Offender Mediation Programs). Они включают в себя организацию встреч правонарушителя и жертвы лицом к лицу, а правонарушители отвечают за совершенное ими, заключая примирительный договор с жертвой, в котором обязуются возместить ущерб преступления.

По данным Р. Максудова и М. Флямера, в настоящее время существует около 300 подобных программ в США и Канаде, около 500 в Англии, Германии, Скандинавии, Польше, Чешской республике, Австралии и Новой Зеландии. Статистика по программам примирения всей Северной Америки (которые развиваются с 1974 года) показывает, что около 2/3 случаев всей массы преступлений, по которым примирение допускается местными законами, разбирается на встречах между жертвой и правонарушителем; около 95% встреч приводит к подписанию примирительного договора; около 90% соглашений о возмещении ущерба выполняются в течение 1 года. Представляется, что зарубежный опыт развития института примирения преступника и потерпевшего вполне применим в нашей стране для более эффективного достижения задач Уголовного закона.

Глава 2. Теоретические и практические проблемы примирения

Следует уточнить, что в законе не описана детально вся процедура примирения. Естественно, что нормы права должны содержать лишь самые существенные моменты.

В целом, говоря об организационно-тактических условиях примирения, следует определиться со следующими вопросами:

1) лица, участвующие в примирении, и “процесс” достижения мира;

2) оформление достигнутого примирения.

В настоящей работе уже отмечалось, что достижение примирения возможно между лицом, совершившим преступление и потерпевшим. Указывалось также, что круг субъектов примирения уже круга субъектов, участвующих в примирении.

В юридической литературе вопросу о том, какие лица, кроме пострадавшего и виновного, могут участвовать в примирении, не уделяется должного внимания. Люди, вступившие в определенный конфликт друг с другом в связи с совершенным преступлением, находятся под воздействием создавшейся ситуации. При этом складывается тяжелая психическая атмосфера, которая, как правило, не позволяет каждому из них обратиться к другому с предложением о примирении. Примирение часто не реализуется из-за невозможности провести нормальные встречи и переговоры, взаимного недоверия, страха подвергнуться насилию и т.п. Поэтому в таких ситуациях требуется наличие третьего лица, не являющегося участником конфликта, способного оказать содействие в примирении, т.е. выступающего в роли посредника. Посредничество - содействие соглашению, сделке между сторонами. Посредник - лицо или организация, при участии которых ведутся переговоры между сторонами. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 8-е изд. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: 1988. С. 462.

На вопрос о том, необходимы ли специальные органы (лица), которые бы выступали в роли посредника между потерпевшим и виновным, оказывая им помощь (юридическую, психологическую, моральную и др.) в достижении примирения, 74.3% работников правоохранительных органов и суда ответили, что этим может заняться адвокат и (или) представитель потерпевшего, 17.1% полагают, что необходимости в специальных органах (лицах), которые бы выступали в роли посредника между виновным и потерпевшим, нет, однако свой ответ они не мотивировали. Лишь 4.3% опрошенных видят необходимость в таких органах (лицах).

Позиция работников компетентных органов представляется неверной. Адвокат, который защищает интересы виновного, у потерпевшего будет ассоциироваться именно с тем человеком, который ему причинил вред. То же самое можно сказать и о представителе потерпевшего: для виновного он будет являться пострадавшей стороной. В случае если предложение о примирении поступит от адвоката (представителя), то у противоположной стороны может возникнуть определенная доля недоверия, основанная на том, что указанные лица действуют ради выгоды для себя и подзащитного (представляемого).

Нельзя, конечно же, исключать того, что содействие в примирении со стороны адвоката (представителя) приведет к желаемому результату, и обе стороны будут удовлетворены исходом дела. Однако все же такое решение вопроса не является идеальным.

Кроме того, следует отметить, что указанные лица в процедуре примирения могут оказать чаще всего только лишь юридическую помощь. Говоря же о процедуре примирения, надо иметь ввиду, что подобная деятельность необходима не только для разрешения криминальной ситуации, но и для выражения чувств участников, их освобождения от психологических состояний и ролей «жертвы» и «клейменного преступника». Примирение в уголовном правосудии России. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа». 1999. С. 168.

Исходя из этого в роли посредника может выступать не обязательно человек, имеющий юридическое образование. Важным принципом работы посредника является нейтральность. На роль ведущего подходят все те, кто способен говорить с людьми и слышать их, кто умеет быть внимательным и не подвержен чрезмерным эмоциям. Примирение в уголовном правосудии России. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа» 1999. С. 7.

В процедуре примирения могут принимать участие защитник и представители сторон.

В случае достижения сторонами договоренности о примирении, судья, прокурор, следователь или орган дознания составляют письменное соглашение сторон о примирении. В соглашении фиксируется разъяснение прав участникам примирительной процедуры, удостоверяется факт возмещения причиненного вреда, достижения договоренности о примирении, а также указываются последствия принятого решения». Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень. 1999. С. 43-44.

Прежде всего, не только участие (тем более контроль), а даже само присутствие указанных автором лиц в процессе примирения не допустимо, так как в этом случае навряд ли можно говорить о восстановлении нормальных отношений между виновным и потерпевшим. Кроме того, у правоохранительных органов и суда и без того достаточно большой объем работы, и было бы не обоснованно увеличить его. Что касается места проведения примирительной встречи, то и здесь нельзя согласиться с мнением Л.М. Володиной. Такое место не должно ассоциироваться с правоохранительными органами, а должно также быть нейтральным.

Наиболее предпочтительной в вопросе о лицах, участвующих в примирении, и об ее процедуре представляется позиция представителей Центра «Судебно-правовая реформа». Карнозова Л. Восстановительное правосудие: идеи и перспективы для России / Л. Карнозова, Р. Максудов, М. Флямер // Рос. юстиция. 2000. №11. С. 42-44.

Учитывая многолетний опыт зарубежных коллег, представители Центра разработали определенную примирительную технологию, программы примирения, которые в целом отражают идеи восстановительного правосудия. В настоящее время Центр уже имеет определенный опыт работы в сфере восстановительного правосудия.

Примирение между конкретными лицами происходит на так называемой примирительной встрече, которой руководит ведущий. При этом предпочтительно, чтобы ведущие имели квалификацию в психологии, социальной работе, педагогике, но это совершенно не обязательно. Примирение в уголовном правосудии России. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа» 1999. С. 7.

Примирительная встреча проходит на нейтральной территории, не имеющей отношения к правоохранительным органам.

Сначала ведущий встречается с каждой из сторон примирения отдельно, объясняя суть и возможные результаты примирительных встреч. После этого согласовывается дата совместной встречи (при условии, конечно, что обе стороны согласны в ней участвовать). В этой встрече, кроме пострадавшего и виновного, могут принимать участие их родственники, адвокаты.

С просьбой о проведении примирительной встречи могут обратиться как потерпевший, так и виновный, его адвокат, представитель потерпевшего, родственники и т.п., стороны могут направляться и правоохранительными органами.

Примирительная встреча состоит из 2 этапов.

Первый этап посвящен достижению взаимопонимания. Здесь и правонарушитель, и пострадавший могут высказать, как повлияло на них совершенное преступление. У виновного есть возможность выразить свое раскаяние, попросив у потерпевшего прощение и т.п. В свою очередь и потерпевший может задать интересующие его вопросы, возникшие в связи с совершенным преступлением: почему произошло преступление, почему именно он стал жертвой и т.п.

На втором этапе участниками вырабатывается стратегия выхода из данной ситуации. Положительным исходом примирительной встречи является подписание примирительного договора. Копия договора с документами, подтверждающими его выполнение, направляется в компетентные органы для решения вопроса об освобождении от уголовной ответственности.

Весь этот процесс происходит на добровольной основе, то есть в любой момент и потерпевший, и виновный имеют полное право отказаться от участия в нем.

Примирительная процедура, несомненно, имеет очень важное значение и для виновного, и для потерпевшего, которые благодаря ей достигли примирения. Однако для решения вопроса об освобождении от уголовной ответственности наиболее важным является не процесс, приведший к примирению, а его результат (точнее - доказательства достигнутого примирения).

УПК РФ в ст. 25 Прекращение уголовного дела в связи с примирением с потерпевшим устанавливает, что суд, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело…

Таким образом, в настоящее время доказательством (письменным документом), подтверждающим достижение примирения, является заявление потерпевшего или его законного представителя.

Примирение отличается от прощения тем, что в достижении мира должны участвовать как минимум две стороны. Уже исходя из этого следует сделать вывод о том, что прекращение уголовного дела в связи с примирением должно допускаться только по совместному заявлению виновного и потерпевшего.

Если говорить о названии документа, то, по нашему мнению, его не следовало бы именовать заявлением. На первый взгляд, данный вопрос не имеет принципиального значения. Тем не менее от того термина, который установлен в законе, зависит наше восприятие содержания того или иного понятия.

Заявление - официальное сообщение в устной или письменной форме; письменная просьба о чем-либо. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 8-е изд. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Рус. язык 1988. С. 196.

В юридической литературе документ, подтверждающий примирение, разные авторы именуют по-разному: акт о примирении, Аликперов Х.Д. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Законность. 1999. №6. С. 12. соглашение о примирении, Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень 1999. С. 43-44. примирительный договор. Примирение в уголовном правосудии России. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа» 1999. С. 4.

Понятие «соглашение» в большей мере отражает сущность достигнутого примирения, так как, во-первых, примирение - это, действительно, взаимное соглашение; во-вторых, оно отражает условия достижения мира, права и обязанности «сторон», их взаимоотношения.

Соглашение между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим должно быть составлено обязательно в письменной форме в трех экземплярах (по одному для каждой из сторон примирения, а третий представляется в компетентные органы).

Содержание соглашения в каждом конкретном случае будет зависеть от обстоятельств совершенного преступления и условий достижения мира. Однако в любом случае такое соглашение должно содержать следующие сведения: данные лица, совершившего преступление и потерпевшего (его законного представителя), описание событий совершенного преступления и отражение факта признания вины в совершении преступления со стороны лица, совершившего преступление, отражение факта достижения мира, способы и сроки заглаживания причиненного вреда или сведения о том, что потерпевший отказывается от заглаживания вреда. Соглашение также должно содержать сведения о том, что сторонам примирения разъяснены последствия его заключения.

Условия соглашения могут быть изложены в свободной форме, но должны четко отражать позицию потерпевшего о нежелании привлекать виновного к уголовной ответственности и согласие виновного на прекращение в отношении него уголовного дела по нереабилитирующим основаниям.

Следует согласиться с Х. Аликперовым, что в акте о примирении следует отразить:

а) добровольность согласия потерпевшего на примирение;

б) ходатайство потерпевшего перед судом, прокурором, следователем или органом, производящим дознание, об освобождении от уголовной ответственности лица, совершившего в отношении него преступление;

в) заявление потерпевшего о полном заглаживании вреда, причиненного ему лицом, совершившим преступление, или его отказе от необходимости заглаживания вреда со стороны виновного, либо достижении ими договоренности об отсрочке заглаживания причиненного вреда на определенный срок Аликперов Х.Д. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим // Законность. 1999. №6. С. 12-13..

Процедуру примирения, как уже отмечалось, детально нельзя отразить в нормах закона, так как это в большей мере психолого-социальный, а не юридический процесс. Однако следовало бы все же в Уголовно-процессуальном законе предусмотреть положение, в соответствии с которым суд, прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе освободить лицо, впервые совершившее преступление небольшой тяжести, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред, на основании представленного соглашения о примирении, заключенного между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим (или его представителем), и доказательств, подтверждающих, что причиненный потерпевшему вред заглажен.

Это не означает, что вопрос о процедуре примирения должен быть оставлен без внимания. По нашему мнению, практика проведения примирительных встреч Центром «Судебно-правовая реформа» может служить ориентиром в решении этого вопроса.

Л.М. Володина отмечает, что сама по себе примирительная модель процедуры в уголовном процессе может только приветствоваться, она дает немало преимуществ, позволяет устранить последствия преступления «бескровно», без применения мер уголовной репрессии. Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень 1999. С. 42.

Она признает, что «глубоко аналитический и многоаспектный подход к идее смешанного государственно-общественного института примирения в уголовном процессе как одного из элементов восстановительного правосудия безусловно перспективен». Однако далее автор указывает, что, учитывая сложность и многоплановость предлагаемого Центром «Судебно-правовая реформа» проекта, тяжеловесность законодательной машины, отсутствие возможностей государственного финансирования, а также развитых общественных институтов, перспектива эта представляется весьма отдаленной. Володина Л.М. Механизм защиты прав личности в уголовном процессе. Тюмень 1999. С. 43.

Конечно же, не согласиться с этим мнением нельзя. В Российской Федерации в настоящее время существуют объективные факторы, которые тормозят развитие восстановительного правосудия. Однако полностью отвергать это движение нельзя, поскольку оно действительно может приносить положительные плоды.

С точки зрения уголовно-процессуального права освобождение от уголовной ответственности - это отказ государства от отрицательной оценки деяния и лица, его совершившего, выраженный в процессуальном акте.

В процессуальном акте в каждом случае прекращения уголовного дела необходимо описывать события совершенного преступления, ссылаясь на статью Уголовного кодекса, под признаки которой подпадают действия лица.

В юридической литературе положение о том, что освобождение от уголовной ответственности, в том числе и с примирением с потерпевшим, возможно на досудебных стадиях уголовного процесса, вызывает ряд возражений. Они основаны на том, что в постановлении о прекращении уголовного дела презюмируется вина в совершении преступления, в отношении которого прекращается уголовное дело.

В соответствии со ст. 49 Конституции Российской Федерации каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

В.П. Божьев читает, что прекращение уголовного дела без признания лица виновным не соответствует положениям ч. 1 ст. 49 Конституции РФ. Это несоответствие имеет место и при прекращении дела судьей (ст. ст. 221, 234 УПК РСФСР) на этапе, предшествующем судебному разбирательству. Следователь, орган дознания, прокурор, принимая решение об освобождении от уголовной ответственности, вольно или невольно берут на себя функцию разрешения вопросов вины и ответственности. Тем самым их действия вступают в противоречие с нормами ст. 49 Конституции. Божьев В.П. Прекращение дел на досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Российская юстиция. 1996. №5. С. 22.

А. Ларин, критикуя положения закона в части предоставления органу дознания, следователю, прокурору права прекращать уголовные дела по не реабилитирующим основаниям (в том числе и в связи с примирением с потерпевшим), считает, что это позволяет, во-первых, списывать на невиновных нераскрытые преступления и, во-вторых, освобождать за взятки действительных преступников. Ларин А. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК - 1997 // Российская юстиция. 1997. №9. С. 10.

В. Савицкий полагает, что прекращение уголовных дел по не реабилитирующим основаниям предполагает внесудебное признание определенных лиц, совершивших преступление, виновными, что противоречит ст. 49 Конституции Российской Федерации. Савицкий В. Последние новеллы УПК: прекращение уголовного дела, состав суда, подсудность, подследственность // Российская юстиция. 1997. №4. С. 18.

По мнению Ю. Кореневского, если речь идет об освобождении от уголовной ответственности, вряд ли можно считать обязательным судебное разбирательство. Если обстоятельства дела установлены достаточно полно и собранные доказательства однозначно свидетельствуют о совершении обвиняемым вменяемого ему деяния; если имеются предусмотренные законом основания для прекращения дела по одному из нереабилитирующих оснований и обвиняемый с таким решением согласен; если против такого решения не возражает ни потерпевший, ни кто-либо другой из участников процесса; если, наконец, судебного разбирательства по данному делу не требуют интересы общества и государства.

Прекращение уголовного дела по не реабилитирующим основаниям возможно, если, во-первых, оно, безусловно, а не заменено различными суррогатами: привлечением к административной ответственности, применением мер общественного воздействия. Во-вторых, прекращение дел по любым не реабилитирующим основаниям должно производиться не иначе как с согласия лица, в отношении которого принимается соответствующее решение. Кореневский Ю. Противоречит ли Конституции прекращение уголовного дела по не реабилитирующим основаниям? // Российская юстиция. 1997. №1. С. 20.

Здесь сразу же необходимо обратить внимание на следующее. Нельзя не согласиться с Ю. Кореневским и другими авторами в том, что в любом случае прекращение уголовного дела должно производиться только с согласия на то лица, в отношении которого прекращается уголовное дело.

Интересной представляется позиция Р. Куссмауля. Он согласен с тем, что признание лица виновным в совершении преступления может производиться судом только в приговоре, а не в определении о прекращении дела. Если даже органами предварительного расследования собрана совокупность доказательств виновности, они не могут принимать решение о виновности подозреваемого (обвиняемого) в связи с их некомпетентностью (в смысле отсутствия полномочий, а не недостатка профессионализма). По мнению автора, не является судьей в своем деле и сам подозреваемый (обвиняемый, подсудимый). Поэтому признание им своей вины и согласие на прекращение дела по любым основаниям не означает доказанности вины в совершении преступления.

Р. Куссмауль считает, что процессуальные акты о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям являются всего лишь препятствием для дальнейшего производства по тому же или по другому делу в отношении того же лица по тому же обвинению, являются процессуальными актами не об установлении виновности, а об отказе от уголовного преследования. Исходя из этого автор предлагает отказаться при составлении постановлений органам расследования и определений судам от формулировок, утверждающих, что лицами, в отношении которых они выносятся, совершены преступления. В описательной части необходимо указывать только, в связи, с чем возбуждено уголовное дело или кто и с каким заявлением обратился в следственные органы, что по этому поводу объясняет подозреваемый (обвиняемый, подсудимый), какие имеются обстоятельства, могущие повлечь отказ от уголовного преследования. Куссмауль Р. Всякое прекращение уголовного преследования - реабилитирует // Рос. юстиция. 2000. №9. С. 45.

Мнение Р. Куссмауля несомненно заслуживает должного внимания. Следует согласиться с его позицией в той части, что в процессуальном смысле прекращение уголовного дела по не реабилитирующим основаниям - это, прежде всего, отказ от дальнейшего уголовного преследования.

Однако вызывает возражение мнение автора в части содержания процессуального документа, в котором отражается вопрос об освобождении от уголовной ответственности. В каждом случае, компетентные органы все же должны описывать события совершенного преступления, обязательно квалифицируя действия лица. Иначе невозможно будет установить условия освобождения (прежде всего категорию преступления). Предлагаемая автором модель процессуального решения вопроса не будет соответствовать институту освобождения от уголовной ответственности.

Л.В. Головко, анализируя соотношение между понятиями «освобождение от уголовной ответственности» и «освобождение от уголовного преследования», попытался обосновать совместимость принципа презумпции невиновности и возможности освобождения от уголовной ответственности на досудебных стадиях.

Во-первых, автор предлагает в уголовном процессе вместо “лицо, совершившее преступление” использовать термин “лицо, подлежащее уголовному преследованию”. Разница здесь очевидна, так как лицо, подлежащее уголовному преследованию, совсем не обязательно становится лицом, совершившим преступление и подлежащим уголовной ответственности. По его мнению, процессуальный аспект уголовной ответственности совпадает с классическим для уголовно-процессуальной науки понятием уголовного преследования. Во-вторых, речь может идти либо об освобождении от наказания (то есть уголовной ответственности в узком и непосредственном смысле), либо об освобождении от уголовного преследования. Последнее совпадает с освобождением от уголовной ответственности только тогда, когда мы имеем в виду ее процессуальный аспект (привлечение к уголовной ответственности как синоним привлечения в качестве обвиняемого и т.д.). Автор делает вывод, что противоречия между уголовно-политической концепцией освобождения от уголовной ответственности и принципом презумпции невиновности не станет только тогда, когда освобождение от уголовной ответственности потеряет свою материально-правовую автономию и будет рассматриваться через процессуальную призму. Автор не призывает к немедленному внесению изменений в УК РФ и УПК РСФСР: «Проблема не в том, чтобы изменить не совсем совершенный закон, но в том, чтобы его правильно толковать. Именно толкование института освобождения от уголовной ответственности должно быть таким, чтобы презумпция невиновности оставалась не «пустым звуком», а реальным принципом для правоприменителя, в том числе прекращающего уголовное дело по «нереабилитирующему основанию». Головко Л.В. Освобождение от уголовной ответственности и освобождение от уголовного преследования: соотношение понятий // Гос-во и право. 2000. №6. С. 41 - 51.

Как видим, позиция Л.В. Головко совпадает с позицией Р. Куссмауля: вопрос не в том, чтобы изменить существующие нормы закона, а в том, как их понимать. Поэтому ни в коей мере нельзя согласиться с авторами, предлагающими в ст. 49 Конституции РФ изменить понятие преступление, признавая его как установленное приговором суда виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК под угрозой наказания Кононов П. Прекращение уголовного преследования: административно-правовой аспект / П. Кононов, А. Стахов // Рос. юстиция. 1999. №1. С. 38..

Еще раз отметим, что позиция, в соответствии с которой освобождение от уголовной ответственности в уголовном процессе означает прекращение уголовного преследования, представляется обоснованной и не противоречащей презумпции невиновности.

Все законодательные акты Российской Федерации основаны не только на Конституции Российской Федерации, но и на нормах международного права. Эти нормы представляют интерес в связи с исследуемым вопросом.

Часть 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 г., устанавливает, что каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты. Международное публичное право: Сборник документов. М.: БЕК, 1996. В 2 т. Т. 1. С. 460 - 464.

В ч. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.1966 г. указывается, что «каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону». Международное публичное право: Сборник документов. М.: БЕК, 1996. В 2 т. Т. 1. С. 470-483.

Подобное положение содержится и в ч. 2 ст. 6 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека от 26.05.1995 г. Международное публичное право: Сборник документов. М.: БЕК, 1996. В 2 т. Т. 1. С. 548-557.

Как видим, и в том, и в другом документе используется словосочетание «имеет право считаться невиновным», из чего следует, что обвиняемый имеет право на то, чтобы считать себя виновным. Как обоснованно отмечает В.А. Уткин, та трактовка презумпции невиновности, которая изложена в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, не вытекает из буквального толкования ст. 11 Всеобщей декларации прав человека. Уткин В.А. Некоторые проблемы обеспечения достоинства человека в уголовном праве. Достоинство человека: от философско-правовой идеи к конституционному принципу современного государства: Материалы межрегионального научно-практического семинара. Барнаул: Изд. Алтайского ун-та, 1999. С. 29.