Образ стихии в литературе романтизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

23

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Образ морской стихии, многогранно воплотившийся в русской поэзии, восходит к одному из ключевых архетипов мировой культуры - архетипу воды.

Вода издавна воспринималась как «универсальный символ чистоты, плодородия и источник самой жизни», но одновременно с этим в фольклоре закрепилось и древнее архетипическое значение воды как переходного состояния. В мифах часто река или море разделяют миры живых и мертвых.

Н. Теребихин пишет: «Русская мифология и мистика моря является порождением и частной разновидностью такого универсального религиозного феномена, как водный символизм, входящий в самые основания религиозно-мифологических систем разных народов мира.<…> Вода - это не только порождающее лоно и крестильная купель мира и человека, но и та смертная материя, в которую они облекаются и претворяются на краю - «на берегу» времени и пространства. Являясь универсальной сокровищницей всего религиозного опыта человечества, памятующего о своем происхождении из вод мирового океана, водный, или морской, комплекс представлений по-разному осваивался и продуцировался, выражался, воплощался в мифопоэтических моделях разных народов мира» [19,с. 63].

В мифопоэтическом творчестве русского народа запечатлена изначальность морской ипостаси России. «Хотя русский народ в старину стародавнюю и не был прирожденным обитателем поморья, но как с самим морем, так и со всем заморским связано в его тысячелетней памяти немало всяких сказаний, поверий и цветистых ходячих слов, с незапамятных времен до сих пор разгуливающих "от моря до моря". Теперь, когда народная Русь не только стоит твердою богатырскою стопою на берегах семи морей, но даже омывается двумя океанами, -- невольно выплывают перед ее глазами... облики былых поверий» [Коринфский А.А. Народная Русь... -- С. 73].

Море является в народном представлении олицетворением всего необъятного, необозримого, неисчерпаемого: «море бед», «море хлопот», «море напастей», «море радостей», - говорится в живой обыденной речи. Отразилось море и в народных песнях («Уж как пал туман на сине море», и др.).

В последнее время тема «стихий» получила новый поворот в мифопоэтических исследованиях. В.Н. Топоров, например, в своих работах ставит вопрос не только об изучении «поэтических» комплексов в поэзии, о способах «эксплицирования» тех или иных «внепоэтических» реальностей в поэтическом тексте, но и об изоморфизме трех планов: плана выражения, содержания и референтно-денотативной сферы.

Целью данной работы является

- анализ идейно-художественной специфики образа морской стихии в поэзии В.А. Жуковского, А.С. Пушкина и Н.М. Языкова.

Задачи исследования:

- изучить исследовательскую литературу о поэзии русского романтизма;

-проанализировать своеобразие художественного воплощения образа морской стихии в русской романтической лирике, а именно в стихотворениях В. Жуковского («Море»), А. Пушкина («Погасло дневное светило», «К морю»), Н. Языкова(«Пловец», «Море», «Нелюдимо наше море и др.).

-выявить сходства и отличия в изображении моря в творчестве В.А.Жуковского, А.С.Пушкина, Н. М. Языкова.

Теоретической основой настоящего исследования послужили работы В.Н. Топорова, Ю.М. Лотмана, Д.Д. Благого, Г.А. Гуковского, Е.А. Маймина, и др.

Объект исследования:

своеобразие художественного воплощения образа морской стихии в русской романтической лирике.

Предмет исследования:

Стихотворения В.А. Жуковского «Море», А.С. Пушкина «Погасло дневное светило», «К морю», Н.М. Языкова. «Пловец» («Море»), «Нелюдимо наше море", «Морское купание».

Структура исследования:

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.

1.Особенности восприятия и изображения природы в литературе романтизма

Романтизм как направление культуры сформировался в Европе на рубеже XVIII-XIX веков. Романтики сосредоточиваются на изображении душевной, психологической жизни героев, а внутренний мир романтического героя весь состоит из противоречий.

Особый интерес к личности, характер её отношения к окружающей действительности, с одной стороны, и противопоставление реальному миру идеального - с другой, определяют и своеобразие художественного метода романтизма. Художник-романтик не ставит перед собой задачи точно воспроизвести реальную действительность. Для него важнее высказать своё отношение к этой действительности, более того, создать свой, вымышленный, образ мира, часто по принципу контраста к окружающей жизни, чтобы через этот вымысел, через контраст, донести до читателя и свой идеал, и своё неприятие отрицаемого им мира. Это активное личностное начало в романтизме накладывает отпечаток на всю структуру художественного произведения, определяет его субъективный характер. События, происходящие в романтических поэмах, драмах и др., важны лишь для раскрытия особенностей личности, которая интересует автора[11, с.10].

В литературе и искусстве романтики создали мир, в котором человек стремится к возвышенному, проявлению благородных порывов души и сердца. По мнению романтиков, строгие нормы классицизма сковывали свободу творчества. Сильную личность - героя, который противостоит жизненным бурям и возвышается над толпой обыкновенных людей с их мелкими заботами и повседневной суетой, романтизм позаимствовал из античного наследия. Прекрасный и внутренне свободный человек в изображении романтиков пытается преодолеть разрыв между мечтой и явью, живёт стихийной неподвластной разуму жизнью как ветер, море, как вся природа.

Для одних романтиков в мире господствуют непостижимые и загадочные силы, которым необходимо подчиниться и не пытаться изменить судьбу (поэты «озерной школы», Шатобриан, В.А. Жуковский). У других «мировое зло» вызывало протест, требовало отмщения, борьбы (Дж. Байрон, П.Б. Шелли, Ш. Петефи, А. Мицкевич, ранний А.С. Пушкин). Общим же было то, что все они видели в человеке единую сущность, задача которой вовсе не сводится лишь к решению обыденных задач. Напротив, не отрицая повседневности, романтики стремились разгадать тайну человеческого бытия, обращаясь к природе, доверяя своему религиозному и поэтическому чувству»[Голованова И.С.].

Романтиков влекли к себе дальние страны и минувшие исторические эпохи, прекрасный и величественный мир природы, образу которой, тесно и неразрывно переплетающемуся с темой лирической исповеди, отводится огромное место. В этом образе олицетворяется душевное состояние героя, так часто окрашенное чувством дисгармонии с действительностью.

По представлениям романтиков, именно в природе растворяется Божество, через общение с природой можно говорить с Богом, проникнуть в тайну бытия, соприкоснуться с Мировой душой. Вот почему в романтических произведениях так часто возникает тот особый лирический символический пейзаж, который мы видим, в частности, в стихотворении Жуковского «Море».

В романтической поэзии природы отразились подлинно глубокие идеи и переживания, большие человеческие чувства, и в этом её эстетическая ценность. Сюлли Прюдом утверждал, что отличие романтической трактовки природы от просветительской состояло в том, что романтизм "осуществил уравновешенность мира чистых идей с миром ощутимых и видимых вещей, ликвидировав их противоположность"1 (под "чистыми идеями" автор подразумевает абстракции).

Природе в целом - и как космосу, и как пейзажу, и как единичной детали пейзажа - романтики приписывали чувства, характерные для человеческой души, они оценивали природу как доброго, сочувствующего друга, как носителя моральных ценностей, противопоставленных испорченности городских нравов.

Мотивом бегства к природе от сложных и неясных общественных проблем, от неуверенности своей повседневности жизни, от бед, разочарований, быть может, и от внутренней напряженности, от своих сомнений характеризуется один из типов романтического воззрения па природу.

Стремление к изображению ярких и резких контрастов, в том числе и в изображении природы, очень сильно? в романтическом искусстве. Внутренняя связь с природой приносит поэту облегчение, свежесть, придает новые силы. В поэзии романтиков часто встречается изображение бурной природы.

В эпоху романтизма тема моря, поэзия противоборства человека со стихией получают в литературе наиболее полное развитие. Для романтического героя море -- это способ вырваться на свободу. В романтической литературе утвердился особый идеал вольной жизни “лицом к лицу с природой, жизни простой, непритязательной, независимой и гордой”. [9, c.153]. Вс.П. Вильчинский писал: “Образ моря прочно вошел в русскую классическую поэзию как символ свободной, непримиримой стихии, борьбы и свободы” [8,6].

2. О психофизиологических основах «поэтического» комплекса моря (по В.Н. Топорову)

В последнее время тема «стихий» получила новый поворот в мифопоэтических исследованиях. Природные стихии, в том числе и морская, рассматриваются как целые смысловые комплексы, могущие реализовываться не только в тех образах, которые прямо со стихиями связаны, но и на уровне метафор, имеющих дополнительное символическое значение. В.Н. Топоров в своей работе «О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах», посвященной выявлению психофизиологических основ поэтического комплекса моря рассматривает связь между изображением морской стихии в поэзии и его ««психофизиологическим» субстратом», выделяя при этом из общего объёма «морского» комплекса «1)традиционную и 2)сугубо литературную по своей этиологии и телеологии, исторически обусловленную и «культурную» по преимуществу версию этого (морского) комплекса, как она сложилась в «романтической» образности европейской поэзии…» [с.13]. «В этом (т.е. втором - прим. наше. - А.М.) случае чётко различаются «реальное» море (часто как биографический факт), стереотипы его «естественного», «объективного» описания, поэтика подобного описания... В этой романтической версии «морского» комплекса речь идёт действительно о море как объекте изображения, о его свойствах «объективного» характера - огромное, беспредельное, могучее, бурное, вольное, свободолюбивое и т.п. Все эти свойства моря, как и само оно, зримы, элементарно ощущаемы… и легко становятся знаком иных семантических матриц (сравнение, уподобление, параллелизм, аллегория, эмблема, символ и т.п.) и «заместителем» других образов - человека, в частности, самого поэта, нередко помещаемого как в рамку между морем внизу и небом вверху» [с.14]. В рассматриваемых далее стихотворениях мы видим подобное описание моря у А.С. Пушкина и Н.М. Языкова.

Автор рассматривает и иной тип «морских» описаний, называя его «нетрадиционным», подчеркивая его особую природу: «…описание моря не является в этом случае главной целью, но подчинено существенно иным более важным задачам… море служит лишь формой описания («морской» код «неморского» сообщения), своего рода глубинной метафорой. Точнее было бы сказать, что описывается не само море, не только оно, а нечто с морем как зримым ядром связанное, но неизмеримо более глубокое и широкое, чем просто море; скорее «морское» как некая стихия и даже - умже и точнее - принцип этой стихии, присутствующий и в море, и вне его, прежде всего в человеке, и довольно однообразно семантизирующийся»[там же].

Автор ставит вопрос о «докультурном» субстрате «поэтического»: о связи образности с «трансперсональной доминантностью», то есть с архетипами. Рассматривая, в частности, переживание поэтами архетипа моря, он выявляет в их произведениях тождественные мотивы моря как границы между конечным и бесконечным, связи моря со смертью (бездной-гибелью, Abgrund) и рождением (основой-надеждой, Grund), близости моря и его берегов, слияния с морем, растворения в нем и т. д. В.Н. Топоров отмечает, что «количество совпадений даже в «независимых описаниях этого «морского» столь значительно и, главное, степень конгруэнтности самих описаний столь велика и, кажется, определяется неким общим тайным нервом настолько, что всё это исключает предположение о заимствованиях, влияниях, общей моде и т.п. в самой сути описываемого и в его выборе», объясняя эти совпадения «скорее всего сознательным или подсознательным чувством органичности и самой «морской» темы и способа её «разыгрывания» во внутренней психологически-ментальной структуре автора…» [там же].

Автор считает естественным предположение о «жёсткой внутренней (конкретно - психофизиологической) обусловленности подобных описаний и - далее - соответствующей образности» [там же] и комментирует этот «морской» комплекс и «свойственную ему образность» рядом примеров, схематизируя их по отдельным мотивам.

Первый мотив, который выделяет Н. Топоров - это «созерцание неба, вызывающем образ моря и мысли о бессмертии» [с.21], о «прорыве от «смертного» к «бессмертному»…тип текстов, описывающих подобную ситуацию, достаточно широко представлен в русской (разумеется, не только в ней) литературе» [с.23]. Этот мотив наиболее полно присутствует у В.А. Жуковского в элегии «Море», о которой речь пойдёт ниже.

«Следующий мотив «морского» комплекса связан с дном моря как образом смерти и ужаса… Здесь существенно обозначить более общую, «хранительную» функцию этого архетипического символа. Дно морское - некий огромный депозитарий, где размещено всё и прежде всего жизни, прошлые и будущие, но и настоящие могут войти…в соприкосновение с этой усыпальницей и «родимым» лоном одновременно[с.26]. Так, например, морское дно как неисчерпаемая кладовая предстаёт в стихотворении Н.М. Языкова «Море»:

И страшною силой с глубокого дна

Угрюмая встанет его глубина…

…Много ты в своем просторе

Водишь рыб и всяких чуд;

Много камней самоцветных,

Жемчугов и янтарей,

Драгоценностей несметных,

Соблазняющих людей,

В роковой твоей пучине

Бережёт скупое дно…

Здесь море предстаёт как хранилище «угрюмое», хранилище «несметных» богатств, которые оно не торопится отдавать людям.

Последний из рассматриваемых в исследуемой статье мотивов - мотив берега моря. «Мотив близости моря и его берегов, разумеется, широко и в разных версиях распространён в поэтических текстах. Линия прибоя отмечает границу, где эта близость реализует себя полнее всего [c.28]… Архетипический образ моря, таким образом, «через раскрытие его метафорики… даёт возможность выражения [им] личных ситуаций [там же].

3. Смысловое наполнение и художественное воплощение образа морской стихии у В.А. Жуковского

В.А. Жуковский первым внёс в нашу литературу романтическое начало, сосредоточился на внутреннем мире человека. Он создал особенный лирический пейзаж, который стал открытием для русской литературы: изображение природы в стихотворении не столько рисует реальную картину, сколько отражает настроение, душевное состояние лирического героя.

В стихотворениях Жуковского ощущается единство авторского сознания и отображенной в лирике романтической личности, что было новым для романтизма в частности и для поэзии вообще.

Наиболее характерно для лирики Жуковского элегическое настроение и связанные с ним элегические грустные мотивы, связанные как с интимными переживаниями автора, так и с его философскими размышлениями о мире, о тщетности попыток обрести возвышенный идеал на земле.

Образцом романтического изображения Жуковским морского пейзажа может служить элегия «Море», созданная в 1822 г., которая вся пронизано мотивом противоречия между идеалом и действительностью, их несоединимости.

Элегия написана четырёхстопным амфибрахием и белым стихом, которые позволили Жуковскому имитировать безмолвие моря, движение волн, колыхание морской поверхности. В спокойной морской глади отражаются и чистая лазурь неба, и облака золотые, и блеск звёзд. В бурю море бьётся, вздымает волны, шум которых передан Жуковским при помощи аллитераций и повторов:

Ты бьёшься, ты воешь, ты волны подъемлешь,

Ты рвёшь, ты терзаешь враждебную мглу...

Создаётся полная иллюзия шипения кипящих, клокочущих волн. Трёхсложные стопы в приведённых строках разделены паузами, передающими мерные удары волн.

Поначалу стихотворение кажется лишь пейзажной зарисовкой. Поэт с берега очарованно взирает на южное летнее море. Но, как бы ни было прекрасно море, не только его красота занимает мысли поэта. Море для Жуковского - стихия, загадочно-непонятная в своей сущности. Поэт пытается понять тайну моря (Открой мне глубокую тайну твою…»). В этой элегии нет пейзажной лирики как таковой. Описывая картины природы, внимательно всматриваясь в них, он настойчиво искал их сокровенный смысл. Само море не может открыть свою «тайну», так как оно «безмолвное». Тем не менее, поэт, который видит в непрерывном движении водной стихии признаки внутренней тревоги и смятения, всё же эту «тайну» постигает: источник постоянного движения, изменения моря - небо. Два существа («необъятное» море и столь же безграничное небо), ощущая свою родственность, духовно тяготеют друг к другу. «Тайна моря - это его постоянное влечение к светлому небу, внутренняя зависимость от него, его отражение, яростный протест против враждебной мглы, скрывающей небесную чистую благодать, постоянный трепет, как бы боязнь утраты» [10, с.27].

Море у Жуковского неразрывно связано с небом, но оно несвободно, в отличие от абсолютно свободного неба. Море томится в «земной неволе», оно может лишь наслаждаться видом «далёкого», «светлого» неба и стремиться к нему. Любовь к небу - это высокий идеал, наполняющий жизнь моря глубоким смыслом.

Раздумья на морском берегу приводят поэта к мысли о сходстве жизни морской стихии и человеческого бытия. Море близко душе поэта так, как могут быть близки друг другу равноправные и равновеликие стихии: морская бездна и бездна лирического «я».

Море предстает перед читателем страстной стихией, скрывающей свою любовь к небу под покровом таинственного безмолвия. Обманчивость моря -- в его скрытом коварстве, двуличии («Обманчив твоей неподвижности вид»). Автор стоит «над бездной», глубокой, неизмеримой, необъятной. Море свободно в выражении своих чувств, оно открыто и бурно протестует, борется за свой идеал.

Что движет твоё необъятное лоно?

Чем дышит твоя напряжённая грудь? -

словно к человеку, обращается к морю Жуковский. Аналогично тому, как море отражает в своих волнах лазурь неба и блещет светом его звезд, как оно тянется к небу из «земной неволи», человек не может существовать без того, что выше его и что дает ему право на жизнь. Поэт наделяет море собственными тревогами, печалями, радостями, стремлениями. В результате перед нами не обыкновенная природа, а, как отмечал Белинский, «романтическая природа, дышащая таинственной жизнию души и сердца, исполненная высшего смысла и значения» [5, с.180].

Важнейшим средством романтизации морской стихии у Жуковского служит развернутая метафора-олицетворение: море, не теряя черт настоящей водной стихии, одновременно символизирует человеческую душу, её вечное стремление к идеалу. Но это не только выражение чувств и мыслей человека через описание природы. Такой прием использовался многими поэтами и до Жуковского. Особенность этого стихотворения в том, что одушевляются не отдельные части пейзажа, а море само становится живым существом. Кажется, что лирический герой говорит с думающим и чувствующим собеседником [14,39].

Образ моря аллегоричен и иносказательно передает душевное состояние автора; лирический герой переносит свои личные переживания на созерцаемое им море, заставляя его любить, ревновать, бунтовать. Для Жуковского образ моря мистичен, таинствен, с ним связано ощущение романтического двоемирия. В стихотворении море все время стремится к небу. Небо, с одной стороны, - это символ недостижимого идеала. Романтическая душа лирического героя все время стремится к этому идеалу и никак не может достичь. С другой стороны, взаимоотношения моря и неба -- это взаимодействие человека и неба, то есть души человека и Бога.

Проблема связи Бога и человека остается одной из главных в творчестве Жуковского-романтика.

Море, небо и буря в рассматриваемой элегии - это символические образы. «Небо у Жуковского - символ безмятежности, покоя, красоты… Но небо - не только видимая предметность, но и образ возвышенного, образ души, летящей ввысь, то есть это и условное, обобщённое изображение идеала поэта, его стремление к «неземному» совершенству (на «земле» же жизнь жестока, несправедлива, полна противоречий)»[14, с.40]. В вышеупомянутой работе В.Н. Топорова автор включает беспредельное небо, как и степь, в «морской» мотивный комплекс.

Морская стихия в поэзии Жуковского составляет часть гармоничного элегического пейзажа, ориентированного на лирический субъект. Текущая вода как нельзя лучше подходит для изображения «растворения» в природе лирического Я. В элегии Жуковского «Море» граница между умиротворенной морской стихией и погруженной в грезы душой героя становится едва уловимой.

Поэзия Жуковского - это во многом попытка постичь, “сформулировать” “двойное бытие” через зримые образы. Устремляясь в область вечного, религиозного, метафизического, основными мифологемами, ориентирами своего творчества он избрал морскую стихию в архетипическом сознании.

Природа для поэта - сгусток живых страстей, сил, чувств, а отнюдь не мертвый материал, послушный воле художника; космос - олицетворение вселенского покоя, своего рода нирваны. Жуковского безудержно влечет к слиянию, растворению себя в общем мировом космическом движении.

Именно в этом слиянии с космосом поэт видит возможность и надежду достигнуть утраченного счастья, самого «я» человека. Однако это же самое «я» и не позволяет человеку достичь гармонии с природой, нарушает ее порядок; поэт ощущает мировой хаос и в микро-, и в макрокосме.

4. Идейно-художественное своеобразие образа моря в лирике А.С. Пушкина

Вопрос о «стихиях» в творчестве Пушкина рассматривался многими исследователями. О соотношении стихийности и гармонии, хаоса и космоса у Пушкина размышляли Ап. Григорьев, А. Блок, А. Белый, В. Ходасевич и др.

Испытав сильнейшее влияние личности и творчества Д.Г. Байрона, Пушкин встал у истоков нового - активного, бунтарского - течения в русском романтизме. Главная особенность этого течения, отличавшая его от созерцательного, элегического романтизма 1810-х гг. - иное отношение к действительности. В его произведениях - в лирике, и особенно в поэмах - на первом плане гордый, свободолюбивый человек в конфликте с окружающей действительностью. В романтической лирике Пушкина 1820-1824 гг. тема свободы занимала особое место[13,35].

Внутренний мир поэта в годы южной ссылки, в период творчества, который критики характеризуют как романтический, особенно полно раскрылся в элегиях. В них проведена резкая грань между петербургскими годами, наполненными дружеским общением, пирами, радостями любви, и новой жизнью «под бурями судьбы жестокой», «в изгнанье скучном», «вдали друзей вольнолюбивых». Романтическая образность стала стилевым эквивалентом мироощущения Пушкина-романтика.

Ю.М. Лотман обратил внимание на то, что «семантический мир Пушкина двухслоен. Мир вещей, культурных реалий составляет его внутренний слой, мир стихий -- внешний… Отношение этих пластов к глубинному слою значений, то есть степень их символизации, не одинакова и необычна: у Пушкина в гораздо большей степени символизирован внутренний, бытовой, интимный, культурный пласт семантики, чем внешний -- стихийный и природный»[12, с 816].

Море с его бурями и штормами в романтической лирике Пушкина всегда ассоциировалась со свободой и со «стихиями» общественной жизни: бунтами, революциями, восстаниями.

В. Ходасевич отмечал: «Что же общего между русским правительством, якобинской революцией, войной, мором и дурной погодой? Ответ ясен: и организованная государственность, и разнуздавшаяся масса, и бушующая стихия -- все это явления, одинаково лежащие вне личности, вторгающиеся в ее жизнь и подавляющие ее свободу» [21, с.489].

У А. Пушкина образ моря встречается в нескольких лирических произведениях. Так, в стихотворении “Погасло дневное светило...”, написанном поэтом на корабле 24 сентября 1820 года, в начале южной ссылки, море так же, как и у Жуковского, олицетворено. Но лирический герой Пушкина настолько погружен в свои мысли, что он не концентрируется на образе моря, а только ощущает свою зависимость от воли морской бездны:

Лети, корабль, неси меня к пределам дальним

По грозной прихоти изменчивых морей...

"Погасло дневное светило" было одним из стихотворений, ознаменовавших собой начало романтизма в пушкинской лирике. В период «южной ссылки» Пушкин знакомится с произведениями Дж.Г. Байрона, которые оказывают большое влияние на дальнейшее творчество Пушкина. Тем не менее, мы видим не «подражание Байрону» (как сам поэт называл свою элегию), а самостоятельное лирическое произведение. В самом начале его мы сталкиваемся с реминисценцией из русской народной песни («На море синее вечерний пал туман» -- ср.: «Уж как пал туман на сине море»).

«Связь стихотворения с поэмой Байрона не означала подражания ему. Этого Пушкин не делал ни в этом стихотворении, ни в других. У Пушкина с Байроном было сходное направление поэтической мысли, определяемое некоторым сходством их биографий. Ссылка, экзотические края, близость моря, постоянный порыв к свободе заставляли Пушкина вспомнить о Байроне и поневоле соизмерить свою судьбу с его судьбой. Они пели сходные песни, потому что похожа была их жизнь, потому что жили они в одно и то же трудное и мятежное время, потому что одинаково сильно они любили поэзию и свободу»[13,24].

В элегии присутствует характерное для романтизма противопоставление несвободного человека свободной природе - бурной или грозной стихии.

Элегия имеет несимметричную трехчастную композицию, которая содержит три неравных риторических периода, ограниченных рефреном («Шуми, шуми, послушное ветрило, / Волнуйся подо мной, угрюмый океан»). Сама композиция элегии зримо воплощает морскую стихию, за беспорядочным волнением которой скрывается математически ясная гармония ритма.

В другом стихотворении, «К морю», мы наблюдаем трансформацию романтического идеала свободы. Эта элегия стала поэтическим итогом размышлений Пушкина-романтика о свободе, о надеждах и разочарованиях, связанных с ней. Как и Жуковский, Пушкин уподобляет море живому существу, одержимому мятежными порывами духа. Судьба человека подчинена стихийным силам природы и истории.

В стихотворении А.С. Пушкина «К морю» два идейно-художественных центра: образ моря и образ лирического героя. Образ моря, “свободной стихии”, - это символ абсолютной свободы, которая присуща природе и ее явлениям, не зависящим от воли человека. И тем острее чувство собственной несвободы, невозможности самому распорядиться своей судьбой. Возникает антитеза (свобода-несвобода, плен). Тема плена будит мысль о судьбе Наполеона, ставшего пленником острова Святой Елены. Один романтический герой порождает воспоминанье о другом романтике - поэте Байроне. Однако, как заметил Д.Д. Благой, «поэт не только воспевает, но одновременно как бы «отпевает» этих двух недавних «властителей дум». Образ Наполеона в дальнейшем почти вовсе уходит из творчества Пушкина, а намечавшееся уже и прежде расхождение поэта с Байроном в годы михайловской ссылки превращается в прямую полемику с байроновским восприятием действительности. Прощаясь со «свободной» и «могучей» морской стихией, поэт как бы прощается с романтическим периодом своего творчества, начатом «морской» элегией «Погасло дневное светило»[7, 536].

Образ «свободной стихии» - психологический символ, тонко передающий внутренний мир поэта. Он размышляет о море в трогательные и горькие минуты прощания. Море - «друг»», своенравный и гордый, призывающий и требовательный, ропщущий. Прощаясь с морем, поэт обещает хранить верность свободе. Искренний лирический тон обращения к морю делает стихотворение близким к жанру элегического послания: поэт делится с морем, как с другом, самым сокровенными думами и чувствами. Жанр послания проявляется уже в самом названии стихотворения, а содержание остается чисто элегическим.

Элегия «К морю» - это философское раздумье лирического героя о мире и человеческих судьбах.

«Однако Пушкин южного периода не только воспевает свободу, но и сомневается в свободе, мучается теми проблемами, которые свобода ставит перед человеком, перед людьми и народами. В трактовке темы свободы у Пушкина-романтика нет однозначности и одномерности. Слово «свобода», вызывая у Пушкина сильный порыв и высокий энтузиазм, не менее того вызывало его и на трудные размышления. Проблемность темы свободы, ее внутренняя трагедийность связаны были для Пушкина больше всего с постепенно укреплявшимся в нем сознанием неспособности людей и народов современного ему мира не только бороться за свободу, но и принять ее… Трактовка Пушкиным темы свободы в ее трагическом повороте не ограничивается одним или двумя стихотворениями. Она намечает особую и достаточно устойчивую линию в пушкинской лирике южного периода, она находит в стихах все новое развитие и заострение» [13,24].

Для Пушкина важно противопоставление земли, берега, как статичной, твердой поверхности и свободного, все время меняющегося, движущегося моря. Оно безбрежно, и уже этим оно противостоит скучному, неподвижному берегу.

«Океаническое чувство» Пушкина зачастую представлено не столько на лексическом уровне, сколько на «языке» таких категорий, как пространство, ритм, фоника.

Одним из самых значимых мотивов в «морских» стихотворениях Пушкина является мотив плавания, архетипически связанный с мотивами жизни, смерти, творчества, вдохновения.

5. Особенности художественной реализации образа моря в стихотворениях Н.М. Языкова

Изображение природы у Языкова совершенно иное, чем у Жуковского и Пушкина. В поэзии Языкова в стилистическом отношении всегда разграничены главные предметы изображения и предметы «фона».

Плавание, купание, ныряние, прямое телесное соприкосновение с упругими волнами, заражающее бодростью и весельем, - наиболее характерный мотив, разрушающий прежнюю статичность водного пейзажа. (например, в "Морском купанье", 1840:"И громом и пеной пучинная сила, // Холодная, бурно меня обхватила, // Кружит и бросает, и душит, и бьет..."). Особенно дорог кипучему дару Языкова образ взволнованной, брызжущей, потрясенной стихии, с которой мерится силой его лирический герой ("Будет буря: мы поспорим // И помужествуем с ней". - "Пловец", 1829).

Жажда свободы в стихах Языкова -- проявление мощного и гордого человеческого естества; она подобна «природному» свободолюбию птицы и стихии.[16, 215]. В отличие от рассмотренных выше элегий Жуковского и Пушкина, в стихотворениях «Пловец» («Ещё разыгрывались воды») и «Нелюдимо наше море» Языков силе стихии противопоставляет мужество, волю, твердость духа людей, спорящих со стихией.

Видя в природе черты осуществленного идеала, Языков и людей, близких к природе, наделяет "природными" качествами в этом смысле, воспевая простых людей-тружеников, психологически цельных и лишенных разъедающей рефлексии, мирно живущих на лоне природы, в стороне от зла городской цивилизации.

Свойством человеческой натуры является у Языкова и свободолюбие. Языков был близок здесь не к традиции Байрона, а к Денису Давыдову. Давыдов и Языков -- в этом их оригинальность -- рисуют не общеромантический тип «исключительной» личности, а «национальный характер», овеянный романтикой удали и сильных страстей. Языков делал это осознанно и упорно. Все свойства «натуры» подаются в его стихах как свойства русского национального характера. Отсюда -- фольклорный колорит языковского «героя», своего рода «доброго молодца».

Одна из наиболее характерных особенностей стиля Языкова -- сочетание литературных, «книжных» приемов с фольклорными. Повтор -- один из наиболее существенных фольклорных признаков языковской поэзии.[17,с.215]

Н. Языков - непревзойденный певец водной стихии, ее освежительного воздействия на человека. Этой теме посвящена почти половина всех пейзажных стихотворений Н. Языкова (около 20:"Пловец" - три одноименных стихотворения; "Морское купанье", "Водопад", "Ручей", "Море", "Песня Балтийским водам" и др.).

Осенью 1829 года, в Симбирске, был создан его знаменитый «Пловец» («Нелюдимо наше море», уточним, что стихотворений с названием «Пловец» у Языкова три) - стихи о мужественном преодолении бурь житейского моря, о торжестве света, о победе над невзгодами жизни, о победе человека над судьбой.

В стихотворении «Нелюдимо наше море» появляются мотив морского дна («в роковом его просторе /много бед погребено»), мотив паруса/ корабля («быстрокрылая ладья»). Символический образ корабля, преодолевающего бурю, стихию, важен для мировосприятия Н. Языкова этого периода. Реальный пейзаж в этом стихотворении совмещён с символической картиной - за противоборством человеческой воли и морской стихии он приоткрывает нам идеальный мир:

Там, за далью непогоды / Есть блаженная страна… -

Эта устремленность из настоящего в ожидаемое блаженное будущее характерно для романтического «двоемирия». Однако, если для Жуковского и Пушкина это блаженное будущее недостижимо в земной жизни, то Языков призывает:

Но туда выносят волны / Только сильного душой!..

Смело, братья, бурей полный / Прям и крепок парус мой!

Троекратность повторения фразы «Смело, братья…» усиливает экспрессию, темпераментность. Это стихотворение легло в основу песни, ставшей в России поистине народной.

Совершенства можно достичь ценой личных волевых усилий - вот главная мысль стихотворения. Пафос его - в укреплении воли человека среди роковой непогоды, в стремлении поддержать его порыв к свободе, поэтому Языков рисует картину идеального мира только в самых общих чертах, не развертывая, а только приоткрывая его.

Читая стихотворение «Морское купание», мы живо представляем себе чудную картину: опять же борьба с волной, «белоглавой» «громадой кристалла», но каким восторгом исполнена эта борьба:

…И громом, и пеной пучинная сила,

Холодная, бурно меня обхватила,

Кружит, и бросает, и душит, и бьёт…

Нас словно захватывает водоворот, настолько мастерски Языков оживляет в читателе его собственное воображение, выражая в своем стихе живой восторг перед чувственной прелестью жизни, вырисовывая отдельные детали, сами по себе выразительные и живописные. Поэту важно передать состояние, поэтому на первый план выдвигаются эмоциональные признаки.

И вот в середине стихотворения ритм ломается, борьба закончена. Кажется, вся «пучинная сила» сила перелилась в купальщика, наполнила здоровьем, заставила забыть все горести (вспомним, что стихотворение было написано в 1840-м году, когда Языков был серьезно болен):

И стихла. Мне любо. Из грома, из пены

И холода - лёгок и свеж выхожу…

Мне чудится, словно прошло моё горе,

И юность такая ж, как прежде была,

Во мне встрепенулась, и жизнь моя снова

Гулять, распевать, красоваться готова

Свободно, беспечно, - резва, удала.

Особенности поэтики Языкова - это звучная торжественность, динамичность, живописность языка, стремительность речи. В описании им морской стихии преобладают вполне конкретные субъективные ощущения; объект описания является для поэта стимулом для выражения богатства и тонкости личных ощущений.

Заключение

романтизм морской стихия

В результате исследования можно выделить некоторые сходные и различные черты в подходе авторов к раскрытию морской темы.

Тема моря по-разному раскрывается в произведениях Пушкина, Жуковского и Языкова. В поэтической речи, используемой для описания моря, у Пушкина и Жуковского много общего: "и блещешь гордою красой"--"и радостно блещешь звездами его"; "ты катишь волны голубые"--"лазурное море"; "бездны глас"--"над бездной твоей" и так далее. Оба поэта вдохновились южной природой, были покорены её красотой, создали сходные художественные образы.

И всё же эти стихотворения различны по своей идее, проблематике. В элегии Жуковского море оказывается символом жизни - свободной в своих проявлениях, изменчивой, таинственной, недоступной пониманию человека: ответов на вопросы, обращенные к стихии, лирический герой не получает. Возможно, море - это еще и человеческая душа, которую «из земныя неволи» «тянет» к себе небо, но она заключена в рамку берегов, как в плен, тоскуя по свободному небу. Изображение моря в романтической поэзии Жуковского отличается элегической созерцательностью.

Для Пушкина важно противопоставление земли, берега, как статичной, твердой поверхности и свободного, все время меняющегося, движущегося моря. Оно безбрежно, и уже этим оно противостоит скучному, неподвижному берегу. Лирический герой Пушкина настолько погружен в свои мысли, что он не концентрируется на образе моря, а только ощущает свою зависимость от воли морской бездны.

Если у Жуковского мы наблюдаем отождествление чувствующего субъекта с природой, одушевление природы субъективными эмоциями поэта, то в романтической поэзии Пушкина (как и в стихотворениях Языкова) проявляется глубоко субъективное отношение к пейзажу.

Лирический герой Жуковского выражает себя явно только в начале стихотворения («Стою…», «Открой мне…»), в последующих строках мы лишь чувствуем незримое присутствие автора через его частые обращения к морю; много раз повторяющееся местоимение «ты» создаёт ощущение беседы. Пушкин же выделяет личность самого автора.

В творчестве Н.М. Языкова, в его описании морской стихии, в стилистическом отношении всегда разграничены главные предметы изображения и предметы «фона». Именно у Языкова впервые в отечественной поэзии запечатлен прямой осязательный контакт человека с природой - не видение или слышание, а прикосновение, объятие, телесная близость и слияние.

В отличие от элегий Жуковского и Пушкина, в стихотворениях Языкова силе стихии противопоставляется мужество, воля, твердость духа людей, спорящих со стихией. В стиле Языкова мы также наблюдаем отличия от стихотворений двух других авторов - прежде всего, в сочетании «книжных» элементов с фольклорными.

В лирических «морских» произведениях Пушкина, как и в стихотворениях Языкова, часто присутствует мотив корабля/плавания, чего нет у Жуковского.

Таким образом, мы выяснили, что в русской романтической лирике, в частности, в стихотворениях В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, Н.М. Языкова, встречаются самые разнообразные водные мотивы, склонные к различным метаморфозам, отмеченным в работе В.Н. Топорова «О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах». Преображение «морских» мотивов происходит в самой ткани стиха, метафорические и метонимические ряды создают жанровую, стилевую и образную многоликость «морского» комплекса.

Использованная литература

1. Жуковский В.А. Собрание сочинений в четырёх томах. -- М., Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1959.

2. Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. - М., 1977. - т.9.

3. Языков Н.М. Полн. собр. стихотв. М.;Л., 1964.

4. Абдуллаева Г. Романтизм в живописи и литературе русских художников и поэтов первой половины XIX века, Мончегорск 2010.

5. Белинский В.Г. Собрание сочинений: в 9т. - М., 1981. - т.6.

6. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. - М., 1955. - т. VII.

7. Благой Д.Д. Стихотворения Пушкина //А.С.Пушкин. Собр.соч.в10т. т.1-стихотворения1814-1822гг., М.: Госуд. изд-во худ-ой лит-ры, 1959.

8. Вильчинский В.П. Русские писатели-маринисты. -- М. -- Л. -- 1966.

9. История зарубежной литературы XIX века. -- М. -- 1982.

10. Касаткина В.Р. Поэзия Жуковского. М.: Изд-во Московского ун-та, 1976.

11. Коринфский А.А. Народная Русь.-- Смоленск: Русич, 1995.

12. Лотман Ю. Образы природных стихий в русской литературе, М., 1995.

13. Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество, гл.1 Начало пути - М.: Издательство “Наука”, 1982.

14. Озеров Ю.А. Анализ стихотворений «Море», «Невыразимое»//Литература в школе -2002, №8

15. Подмарева М.В. Развитие морской темы в повести К.М. Станюковича “Вокруг света на "Коршуне"” и романе Ф.Купера “Красный Корсар” --выпускная квалификационная работа по специальности русский язык и литература: Воронеж, Воронежский ГПИ, 1996.

16. Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. -- М.: Худож. лит., 1970.

17. Соловьёв В. «Русская культура с древнейших времён до наших дней», М.: Белый город, 2004.

18. Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск: Помор.ун-т, 2004.

19. Топоров В.Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах // сб. История культуры и поэтика, М.:Наука,1993. - с.11-52.

20. Ходасевич В.Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 3: Проза. Державин. О Пушкине, гл. «Бури», М.: Согласие, 1997.

Интернет-ресурсы

1. Иванов П.С. Образы стихий и пространственная картина мира в поэзии А.С. Пушкина//http://www.dissercat.com/content/obrazy-stikhii-i-prostranstvennaya-kartina-mira-v-poezii-pushkina#ixzz2r6gDFDDZ

2. Голованова И.С. История мировой литературы. Лекции.// http://17v-euro-lit.niv.ru/17v-euro-lit/golovanova/index.htm

3. http://nsportal.ru/ap/literaturnoe-tvorchestvo/library/proekt-po-literature-tema-obraz-morya-v-peizazhnoi-lirike-i-zhiv

4. Дмитриева У.М. Стихия воды в лирике А.С. Пушкина. // http://cheloveknauka.com/stihiya-vody-v-lirike-a-s-pushkina#ixzz2qvpQXp6h

5. http://yazykov.lit-info.ru/yazykov/articles/epshtejn-o-nikolae-yazykove.htm

Размещено на Allbest.ru